Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Государственность как объект и предмет исследования: методология формирования и систематизации понятийного аппарата 17
1. Концептуальная модель междисциплинарного исследования феноменов «государство» и «государственность
2. Теоретико-методологические принципы и процедуры исследования сущности и содержания государственности 35
ГЛАВА II. Социальные, геополитические и конституционно-правовые факторы эволюции национальной государственности 75
1. Истоки формирования этнической государственности и ее эволюция в контексте национальной и геополитики Российской Империи 75
2. Формирование национальной государственности в контексте государственно-правового строительства СССР 125
ГЛАВА III. Политико-правовые факторы развития национальной государственности на постсоветском пространстве 164
1. Развитие национальной государственности как фактор формирования постсоветского геополитического и правового пространства 164
2. Общее и особенное в этнополитических конфликтах на постсоветском пространстве: социально-политическая и правовая характеристика 199
3. Конституционно-правовая реформа в механизме политического и юридического урегулирования межтаджикского конфликта 231
ГЛАВА IV. Юридический механизм обеспечения национальной государственности: теоретическая модель и практическое воплощение 267
1. Конституционно-правовое воплощение принципа единства и разделения власти в механизме государственности 267
2. Теоретико-концептуальная модель механизма функционирования государственной власти 306
3. Организационно-правовой механизм нейтрализации вызовов и угроз национальной
государственности в условиях многополярного мира 349
Заключение. 370
Список использованной литературы 375
- Концептуальная модель междисциплинарного исследования феноменов «государство» и «государственность
- Истоки формирования этнической государственности и ее эволюция в контексте национальной и геополитики Российской Империи
- Развитие национальной государственности как фактор формирования постсоветского геополитического и правового пространства
- Конституционно-правовое воплощение принципа единства и разделения власти в механизме государственности
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования. При всей специфике государственно-правового строительства Российской Федерации и других стран - участников Содружества Независимых Государств в их развитии нетрудно обнаружить общее в главном - в стремлении создать сильное и эффективное государство, позитивно воспринимаемое мировым сообществом и способное обеспечить достойный уровень жизни населения, противостоять национальному сепаратизму, политическому и религиозному экстремизму, международному терроризму. Реализация многих идей и практических шагов руководства стран Содружества в этом направлении сдерживается рядом субъективных и объективных факторов, в том числе опережением темпов формирования национальных государств по отношению к научному обоснованию концепции развития национальной государственности в условиях постсоветского пространства — новой геополитической и правовой реальности. В этой связи процессы государственно-правового строительства нередко напоминают метод проб и ошибок: те или иные модели и образцы мирового опыта развития государственности переносятся на национальную почву без учета реальных возможностей их реализации; разрушаются, а затем восстанавливаются заново исторически сложившиеся экономические и культурные связи; отвергаются традиционные и провозглашаются новые геополитические интересы и ориентации.
Неразработанность правовой теории, учитывающей как исторический опыт эволюции национальной государственности на территории Российской Империи и СССР, так и современные социально-политические реалии, негативно сказывается на качестве конституционно-правового регулирования процессов построения и функционирования ведущих институтов государственности и, как следствие этого, на практической реализации идей баланса интересов
и взаимной ответственности личности и государства, обеспечения верховенства правового закона, разделения властей и других важнейших положений, связанных с созданием действенных механизмов, препятствующих узурпации власти, развитию правового нигилизма и населения, и чиновников государственного аппарата. В этой связи научное обоснование общей концепции такой теории и механизмов ее реализации обусловлена теоретической и практической значимостью вопросов, связанных с разработкой и реализацией комплекса политических, правовых и организационных мер развития как суверенной государственности бывших союзных республик, так и межгосударственных ценностных ориентиров государственно-правового строительства, обеспечивающих более тесные интеграционные связи между странами Содружества.
Степень научной разработанности темы, теоретическая основа и круг используемых источников. Анализ феномена государственности и всей множественности форм ее проявления относится к числу сложнейших проблем теоретического государствоведения и правоведения; истоки его исследования восходят еще к античной науке, приобретая известную концептуальную целостность в учениях о сущности государства в трактатах мыслителей Нового времени, работах дореволюционных и современных российских и зарубежных ученых, представляющих различные школы и направления юриспруденции.
Это обстоятельство предопределило необходимость обращения к широкому кругу научных источников, относящихся к различным периодам формирования правовой мысли. Диссертантом исследованы воззрения на сущность государственности, государственной власти, механизмы функционирования государственных институтов, отраженные в трудах классиков политико-правовой мысли — Платона, Аристотеля, Цицерона, Макиавелли, Гоббса, Т. Кампанеллы, Д. Локка, Ш. Монтескье, Т. Мора, Канта, Гегеля; в работах многих авторитетных ученых-государствоведов дореволюционной России, в частности, А.А. Алексеева, А.С. Алексеева, В.М. Гессена, В.Ф. Дерюжинского,
А.И. Елистратова, В.В. Ивановского, И.А. Ильина, М.М. Ковалевского, Ф.Ф. Кокошина, С.А. Котляровского, Н.М. Коркунова, Н.И. Палиенко, И.Т. Тарасова, Н.И. Лазаревского, С.А. Муромцева, Б.Н. Чичерина, Г.Ф. Шер-шеневича, А.С. Ященко и др.
Своя трактовка процессов возникновения и развития этнической и национальной государственности содержится в научных работах по истории, политологии, этнографии, востоковедению. В этой связи в диссертации представлен анализ различных теорий возникновения и развития этнической государственности в Средней Азии, Закавказье, Бессарабии и Прибалтике, содержащихся в работах крупнейших дореволюционных и современных ученых - В.Т Бар-тольда, В.В. Джавахова, А.П Гафурова, Э.А. Грантовского, A.M. Мамадазимо-ва, М.Е. Масона, А.А. Негматов, В.Т. Пашуто, Б.Г. Фреймана, Н.А. Халфина и
др.
Первостепенное значение для формулируемых выводов и предложений имели современные трактовки государственности, конституционализма, парламентаризма и федерализма, содержащиеся в фундаментальных исследованиях российских ученых, в частности, С.А. Авакьяна, Ю.Е. Аврутина, Г.В. Ата-манчука, М.В. Баглая, С.Н. Бабурина, A.M. Величко, СБ. Глушаченко, Э.П. Григониса, А.В. Зиновьева, Д. А. Керимова, А.Е. Козлова, Е.И. Козловой, О.Е. Кутафина, B.C. Нерсесянца, А.С. Прудникова, Р.А. Ромашова, В.П. Сальникова, Б.А. Страшуна, В.Г. Стрекозова, Ю.А. Тихомирова, Б.Н. Топорнина, А.Г. Хабибуллина, Т.Я. Хабриевой, СМ. Шахрая, В.Е. Чирки-на и др., а также в работах ведущих таджикских ученых-правоведов: Г.С Азиз-куловой, И.Б. Буриева, Н.Б. Бабаджанова, А.С Достиева, А.И. Имомова, СМ. Касымова, С.А. Раджабова, Ф.Т. Тахирова, Ш.К. Хакимова и др.
Несмотря на высокую степень разработанности философских, историче-ских, теоретико-правовых и конституционно-правовых аспектов проблематики диссертационного исследования, следует отметить, что при огромном множе-
стве существующих теорий и концепций в юриспруденции до настоящего времени не удалось сформировать единого подхода к пониманию самого феномена государственности и всей множественности форм ее проявления. Отсутствуют работы, обращенные непосредственно к методологии исследования государственности; не получили комплексного правового освещения вопросы общего и особенного в становлении этнической государственности на обширной территории, ставшей впоследствии геополитическим пространством Российской Империи и СССР, процессы формирования национальной государственности и ее институтов на постсоветском пространстве, роль и значение в этом процессе наднациональных структур - Содружества Независимых Государств, Сообщества интегрированных государств, Евразийского экономического сообщества, Союзного государства Российской Федерации и Республики Беларусь.
Отмеченные обстоятельства обусловили актуальность избранной темы диссертации, определили объект и предмет исследования, его цели и задачи, внутреннюю логику систематизации и анализа эмпирического материала.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования являются отношения, складывающиеся в процессе формирования и функционирования механизмов суверенной национальной государственности в странах СНГ.
Предмет исследования включает понятия и принципы, в совокупности формирующие институт национальной государственности; социально-исторические и политико-правовые факторы, сыгравшие роль предпосылок возникновения национальных территориальных образований в императорской России и СССР; общие закономерности становления национальной государственности в странах, возникших на постсоветском пространстве; тенденции развития национальной государственности в современных условиях существования СНГ; перспективные направления оптимизации в данной области общественных отношений.
Цель и задачи исследования. Основная научная цель диссертации заключается в формировании методологии и категориального аппарата междисциплинарного исследования феномена национальной государственности и осуществлении на этой основе комплексного анализа сущности, содержания и эволюции образующих ее институтов. Основная прикладная цель исследования заключается в сравнительно-правовом анализе социально-политических и юридико-технических факторов, детерминирующих содержание, формы и методы конституционно-правового регулирования организации системы государственной власти в странах СНГ для подготовки предложений, направленных на укрепление национальной государственности стран Содружества и развитие интеграционных процессов на постсоветском пространстве.
Достижение названных целей осуществлялось посредством решения следующих научных задач:
- сформировать методологию комплексного междисциплинарного ис
следования феномена государственности;
произвести сравнительный анализ категорий «государство» и «государственность», выявить их сущностные качественные характеристики и формально-юридические признаки;
исследовать общее и особенное в процессах формирования этнической государственности на территории России, Средней Азии и Закавказья;
раскрыть содержание и организационно-правовые формы реализации национальной политики Российской Империи;
- исследовать процессы становления и конституционно-правового
оформления национальной государственности в СССР;
- исследовать социально-политические и правовые составляющие при
чинного комплекса этнополитических конфликтов на постсоветском простран
стве и на этой основе раскрыть общее и особенное в их генезисе и перспектив
ных направлениях урегулирования;
раскрыть политический и юридический механизм урегулирования субэтнического конфликта в Таджикистане, раскрыть роль в достижении национального согласия конституционной реформы и миротворческих усилий мирового сообщества;
произвести сравнительно-правовой анализ социально-политических и юридических факторов, детерминирующих содержание, формы и методы кон-ституционно-правового регулирования институтов государственности в странах СНГ и на этой основе обосновать концептуальную модель юридического механизма функционирования государственной власти в современных условиях;
раскрыть характер современных вызовов и угроз национальной государственности на постсоветском пространстве, обосновать механизм их нейтрализации на основе реализации многосторонних договоров и соглашений между странами СНГ.
Методологическую основу исследования составили принципы познания социальных и правовых явлений (в том числе идей, теорий) в их историческом развитии, взаимосвязи и взаимообусловленности с точки зрения теории и практики, истории и современности, соотношения общецивилизационных и региональных особенностей. Особое значение имел системный и структурно-функциональный подход к изучаемым объектам и реализация методологических принципов междисциплинарного правового исследования.
В соответствии с мировоззренческой и методологической позицией диссертанта это предопределило необходимость использования таких методов, как реконструкция идей и теорий, системный и структурно-функциональный, формально-юридический, сравнительного правоведения. В ходе работы над диссертацией использовались методы теоретического моделирования, построения гипотез, интерпретации правовых идей и нормативных правовых актов.
Эмпирическую базу исследования составили историографические и архивные источники, относящиеся к процессам зарождения и развития этнической государственности на территориях, образующих ныне геополитическое и правовое пространство Содружества Независимых Государств; научные статьи, отчеты, Всеподданнейшие донесения, письменные воспоминания русских офицеров, чиновников, ученых, непосредственно связанных с Туркестанской кампанией - Г.К. Гинса, В. Белявского, А.А. Кауфмана, А.А. Катенина, И.И. Крафта, Г. Туровского, Н.П. Игнатьева, Л.Н. Соболева, В.И. Масальского, Р.Ю. Рожевица, А. Галмша, Н.А. Мамаева, А.П. Хорошхина; Указы и распоряжения высочайшей власти, специальные административно-правовые акты, инструктивные указания и распоряжения министерств и иных главных ведомств, касающиеся управления национальными окраинами Российской Империи; законопроекты об управлении в областях Туркестанского генерал-губернаторства (проект Ф.К. Тирса, 1882 г.), временные правила и штаты по управлению отдельными частями Туркестанского края, распоряжения туркестанского генерал-губернатора. В качестве эмпирических источников использовались также официальные тексты ранее действующих конституций СССР, РСФСР, Таджикской АССР и ССР.
В качестве нормативно-правовой базы использовались действующие конституции стран СНГ; нормативно-правовые акты Российской Федерации и ряда других стран Содружества; договоры, соглашения, конвенции, заключенные государствами - участниками СНГ.
Научная новизна исследования определяется как авторским подходом к определению «проблемного поля» исследования, так и методологией познания. В работе впервые в юридической науке с междисциплинарных позиций подвергнуты комплексному сравнительно-правовому анализу институты национальной государственности, сложившиеся и эволюционировавшие в ходе исторического развития форм и механизмов российского государства. При
этом: исследованы предпосылки, обусловившие возникновение на территории России национальных территориальных образований; проанализированы основные направления национальной политики Российской Империи; раскрыта специфика решения национального вопроса в СССР; выделены факторы, обусловившие усиление тенденций национальной самоидентификации в союзных республиках в условиях перестроечного периода; исследованы и систематизированы обстоятельства, связанные с распадом СССР и формированием суверенных национальных государств на постсоветском пространстве.
Новизной отличаются: авторская интерпретация цивилизационно-культурологического подхода к пониманию и соотношению феноменов «национальная государственность» и «национальное государство», лежащая в основе выводов о возможности существования государственности в национально-территориальных образованиях, не обладающих государственным суверенитетом; выдвинутая и обоснованная на основе сопоставления факторов, оказавших влияние на становление и развитие национальной государственности в странах СНГ, гипотеза о векторальном единстве процессов полито- и правоге— неза, имеющих место в суверенных национальных государствах, возникших на постсоветском пространстве; предложенный и обоснованный на основе систематизации объективных и субъективных факторов, детерминировавших усиление этнополитической конфронтации на постсоветском пространстве, возможный алгоритм урегулирования таких конфликтов.
На защиту выносятся следующие выводы и положения: 1. Возникновение государства как социального феномена является логическим звеном процесса создания людьми биологически не заданного механизма существования. Понятие «государственность» в категориальном аппарате теории государства и права выполняет ряд объяснительных, аксиологических и идентифицирующих функций, раскрывающих содержательную и формально-юридическую специфику различных этапов этого процесса в направле-
ний формирования суверенного государства и его институтов. В самом широком своем значении понятие «государственность» охватывает комплекс элементов, структур, институтов публичной власти, организация и формы функционирования которых на различных этапах развития социума обусловлены исторически складывающейся экономической, политической, социокультурной самобытностью конкретного народа или группы народов.
С момента возникновения русской государственности ее характерной чертой было этническое разнообразие населения, а ведущим принципом решения национального вопроса — принцип «единства в многообразии», фактически исключающий государственно-правовые формы консолидации иноэтнических сообществ, но допускающий для отдельных этносов определенные привилегии, связанные с сохранением элементов традиционных форм самоуправления.
Созданный на территории Российской Империи Союз ССР был полиэтническим образованием, сплоченным в мощную государственность проводимой большевиками политики «национально-государственного размежевания», в основе которой лежали в первую очередь соображения геополитической целесообразности. Произвольное перекраивание территорий союзных республик, понижение или повышение конституционного статуса национально-территориальных единиц, их образование, слияние или ликвидация были политическими средствами обеспечения стабильности существования СССР, поддерживаемой карательно-репрессивным аппаратом политической юстиции и жестким подавлением любых проявлений свободомыслия и национального самосознания.
Тенденции развития национальной государственности на постсоветском пространстве позволяют говорить о наличии двух диаметрально противоположных оценочных подходов. В соответствии с первым подходом феномен национальной государственности представляет собой совокупность культурно-исторических традиций, сложившихся в процессе многовековой истории соци-
ально-политического развития устойчивых национальных образований, сохранявших культурную идентичность в условиях полиэтничного российского государства и стремившихся к обретению государственного суверенитета, рассматриваемого в качестве основной гарантии права на национальное самоопределение. При этом стремление нации к формированию самостоятельной государственности рассматривается как прогрессивное и, следовательно, правомерное. С точки зрения второго подхода стремление отдельной нации к образованию независимой государственности в условиях существования многонационального суверенного государства есть проявление национального сепаратизма, ставящего под угрозу целостность государства как единой социально-политической организации, и в силу этого оцениваемое как стремление негативное и противоправное.
5. Оценка многообразия формулировок конституционных норм, закрепляющих приоритеты развития, регламентирующих организацию государственной власти и формы государственного устройства в странах СНГ, требует особой взвешенности, поскольку проблемы сохранения государственности в большинстве из них диктовали и продолжают диктовать свою логику государственно-правового строительства. Вместе с тем нельзя не обратить внимание на сомнительность закрепления в ряде конституций приоритетов развития коренной нации, моделирование сильной президентской власти при известной неопределенности конструкции исполнительной власти и недостаточности юридических механизмов, обеспечивающих подлинную самостоятельность законодательной и судебной ветвей власти. Обращает на себя внимание тенден-ция к усилению централизации власти в унитарных республиках; избранная Российской Федерацией модель территориального устройства, сочетающая национально-территориальные и административно-территориальные принципы, порождающие асимметричность федерации и фактическое неравенство образующих ее субъектов.
6. СНГ как международно-правовое региональное объединение является юридической и организационно-правовой формой политической интеграции государственных структур, обусловленной объективной необходимостью преодоления дезинтеграционных тенденций, восстановления той или иной степени былого единства союзных республик для обеспечения национальной и коллективной безопасности. Сложность объединительных интеграционных процессов определяется действием внешних и внутренних по отношению к СНГ факторов. Внешние факторы связаны с противодействием интеграционным процессам со стороны не входящих в Содружество государств и их объединений, стремящихся обеспечить на постсоветском пространстве решение своих геополитических и экономических интересов. Внутренние факторы связаны с неодинаковой заинтересованностью в интеграционных процессах государств -участников СНГ; неравномерностью их экономического развития; различиями в политических режимах; несовпадающими геополитическими интересами и ориентациями на различные образцы мирового опыта развития. Без преодоления этих противоречий, выработки общих межгосударственных ценностных ориентиров государственно-правового строительства, социальной, национальной, экономической и правовой политики в ближайшей исторической перспективе трудно ожидать позитивной динамики в развитии более тесных интеграционных связей между странами Содружества.
Теоретическая значимость диссертационной работы определяется разработкой методологии и научного инструментария комплексного междисциплинарного исследования феномена государственности и проведением на этой основе сравнительно-правового анализа процессов зарождения, формирования и развития этнической и национальной государственности в странах Содружества Независимых Государств. Исследуемые и систематизированные в работе социальные и политико-правовые факторы, определявшие генезис национальной государственности, содержание и формы реализации основных
направлений национальной политики Российской Империи и СССР, детерминирующие содержание, формы и методы конституционно-правового регулирования организации системы государственной власти в странах СНГ, направлены на развитие научных представлений современного государствоведения о сущности государственности и форм государственного устройства на различных этапах развития человеческой цивилизации и в условиях различных политических режимов. Обоснованные в диссертации модели методологии исследования государственности, формирования и функционирования системы ее институтов, обоснование механизма нейтрализации современных вызовов и угроз национальной государственности способствуют развитию междисципли-нарности общенаучных и отраслевых связей в юриспруденции, юридико-теоретическому освоению значимых для юриспруденции достижений других наук, формированию новых юридических дисциплин общенаучного профиля -юридической политологии, юридической конфликтологии, юридической антропологии.
Практическая значимость исследования состоит в том, что содержащиеся в нем выводы и предложения могут быть использованы в научно-исследовательской деятельности при анализе современного состояния форм государственного устройства и конституционно-правового регулирования организации системы государственной власти, оценке динамики интеграционных процессов стран - участников СНГ, а также при разработке мер, направленных на повышение эффективности обеспечения их национальной и коллективной безопасности, согласованности противодействия международному терроризму и национальному сепаратизму, транснациональной преступности, политическому и религиозному экстремизму. Материалы исследования могут быть использованы при подготовке лекционных курсов, проведении семинарских и практических занятий по общей теории права и государства, истории государ-
ства и права, истории правовых учений, конституционному праву, международному праву.
Апробация результатов исследования. Рукопись диссертации была обсуждена и одобрена на заседаниях кафедр конституционного права,. истории права и государства Санкт-Петербургского университета МВД России.
Положения, содержащиеся в диссертации, нашли отражение в опубликованных работах автора. Основные теоретические выводы и положения докладывались автором на международных научно-практических конференциях, межпарламентских форумах и симпозиумах, в частности: на международной научно-теоретической конференции «Интерпретация и аналогия развития гражданского и цивильного права в постсоветском государстве» (Бремен, Германия, март 1997 г.); международной конференции при поддержке ОБСЕ «Дальнейшее развитие прав человека в Таджикистане» (Душанбе, июнь 1999 г.); международной конференции при поддержке Американской ассоциации юристов «Обсуждение проекта Уголовно-процес-суального кодекса Республики Таджикистан» (Душанбе, сентябрь 1999 г.); международной конференции «Укрепление независимости судебной системы — важный вклад в развитие верховенства закона в Таджикистане» (Ходжа Оби Гарм, Таджикистан, октябрь 1999 г.); международной конференции при поддержке Фонда Сороса «Смертная казнь -«за» и «против» (Душанбе, декабрь 2001 г.); Санкт-Петербургском межпарламентском форуме по борьбе с терроризмом (Санкт-Петербург, март 2002 г.); международной конференции «Борьба с терроризмом» (Душанбе, август 2003 г.); международной научно-практической конференции «К 10-летию исторической сессии Верховного Совета Республики Таджикистан 16-21 ноября 1992 года» (Душанбе, октябрь 2003 г.); международной конференции при поддержке Международной организации по миграции «Противодействие торговли людьми» (Худжанд, Таджикистан, ноябрь 2003 г.).
Выводы и положения исследования нашли свое применение в практической деятельности диссертанта в качестве депутата Меджлиса Оли (парламента) Республики Таджикистан первого созыва и Председателя постоянной комиссии по правовым вопросам Межпарламентской Ассамблеи СНГ (1995 — 2000 годы). Так, при непосредственном участии диссертанта подготовлены и приняты в установленном порядке: модельные кодексы «Модельный уголовный кодекс для государств - участников СНГ» (Информационный бюллетень МАП. 1996. № 10) и «Модельный уголовно-исполнительный кодекс» (Информационный бюллетень МАП. 1996. № 12); модельные законы: «О нормативно-правовых актах государств-участников СНГ» (Информационный бюллетень МАП. 1995. № 8); «Об обществах с ограниченной ответственностью» (Информационный бюллетень МАП. 1996. № 12); «О борьбе с терроризмом» (Информационный бюллетень МАП. 1998. № 20); Рекомендации «Об использовании модельных законодательных актов Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ» (Информационный бюллетень МАП. 1998. № 18); Обращение к Совету глав государств СНГ «О механизме сближения и гармонизации национальных законодательств государств Содружества» (Информационный бюллетень МАП. 1997. № 13).
Материалы диссертационного исследования используются в учебном процессе Санкт-Петербургского университета МВД России и Академии МВД Республики Таджикистан.
Концептуальная модель междисциплинарного исследования феноменов «государство» и «государственность
Действительно, разгул терроризма, транснациональной и национальной преступности, этнические, религиозные и территориальные конфликты не вселяют уверенность в способность государства обеспечить мир и покой граждан и общества, делая в известной мере понятным скепсис, например, криминологических теорий, предрекающих необходимость приспособления государства к господству криминальных структур, ибо сама социальная реальность девиантна.
Едва ли способны добавить уверенность в возможности государства противостоять негативным тенденциям социального развития активно происходящие во второй половине минувшего столетия процессы развала супердержав и массового сепаратизма, которым охвачены не только бывшие республики СССР и ряд государств бывшего «соцлагеря», но ив целом благополучные Англия, Австралия, Канада, Новая Зеландия1, а также США, в которых активизируются силы, стремящиеся, например, к воссоединению Техаса с Мексикой или придания большей автономии штату Нью-Йорк2.
Скепсис по отношению к государству как организующей системной субстанции распространяется и на государственные институты, формируя проекты политических переустройств, ориентированных на непосредственную демократию, самоуправление населения. Наиболее радикальные проекты предусматривают, например, в трактовке американского футуролога Э. Тоффлера, «сдать на слом» Конгресс США, Палату общин и Палату лордов, Немецкий Бундестаг, японский парламент, конституции и судебные системы, поскольку они «...более неспособны работать: больше не отвечают нуждам радикально изменившегося мира»3. Э. Фромм предлагал заменить законодательные органы государства совокупностью групп по 500 человек, представляющих все население, для обсуждения вопросов насущного бытия социума4; Ю. Хабермас настаивает на необходимости отказаться от практической реализации людьми своего мнения и убеждения, пока не удастся убедить всех остальных граждан в правильности своей точки зрения.
Идеи западных юристов, социологов, футуристов нередко находят благоприятную почву и на российской земле, формируя весьма оригинальные концепции «обустройства России», в которых, с теми или иными модификациями и акцентами по поводу роли государства и системы государственной власти, настойчиво проводятся идеи духовного возрождения российского общества, возвращения к национальным истокам.
Сегодня среди здравомыслящих ученых едва ли найдется тот, кто станет отрицать роль и значение духовности и национального самосознания в формировании, поддержании и развитии социума в целом и государства как его организующей субстанции в частности. Однако это не означает возможность, смешения очевидных границ между правом и нравственностью, правосознанием и моралью, государственной и общинной, светской и духовной властью. В этой связи достаточно странными представляются позиции отдельных российских ученых-правоведов.
Так, известный административист К.С. Вельский, обосновывая необходимость укрепления исполнительной власти, придания ей большей динамичности, оперативности, научной обоснованности, делает несколько неожиданный вывод о возможных путях решения этой задачи: «спрашивать совета у церкви», поскольку это «...моральная обязанность органов исполнительной власти на всех уровнях при решении вопросов экономического, культурно-духовного и бытового характера»1, а церковь, «давая советы должностным лицам, поучая их,... заботится не о продуктивности и целесообразности мероприятий, проводимых органами исполнительной власти, а о том, чтобы эти мероприятия сооб-разовывались с духом Евангелия» .Трудно не согласиться с прозвучавшей в литературе негативной оценкой подобной «симфонизации», по выражению К.С. Вельского, светской и духовной власти, и напоминанием о том, что «ученому-административисту нельзя забывать, что Российская Федерация по Конституции - светское государство, а это означает отсутствие какой-либо церковной власти, в том числе и духовной, над государственными органами. К тому же, учитывая многонациональный характер Российской Федерации, автору приведенной цитаты не мешало бы объяснить, почему руководители, например, таких республик как Татарстан или Башкортостан, Бурятия или Дагестан, Калмыкия или Марий Эл должны сообразовывать свои решения с духом Евангелия, а не, скажем, с духом Корана»1.
Вне критической оценки о сути российской государственности не могут остаться и отдельные суждения теоретика права и государства A.M. Величко. Приводя в целом верные примеры кризиса современной российской государственности, он, обращаясь к творческому наследию блестящей плеяды российских ученых-энциклопедистов XIX века, делает из анализа их работ несколько неожиданные, на наш взгляд, выводы. Так, по его мнению, «не светская наука, а христианское наукоучение, христианское правосознание и христианский идеал государственности должны быть положены в основу наших альтернативных исканий», а создание «учения о христианкой государственности, как положительной и перспективной противоположности учению о светском государстве, является актуальной научно-практической проблемой человечества и самой науки» . Лишь обращаясь к «христианскому наукоучению», продолжает автор, «мы получим научное учение о государстве, которое ...позволит реализоваться ...русскойгосударственности» .
Оставляя без комментария весьма уязвимый для критики тезис о том, что создание учения о христианской государственности является актуальной научно-практической проблемой человечества (едва ли с этим согласятся представители, например, исламской, буддистской или иудейской государственности), зададимся по крайней мере двумя вопросами: во-первых, является ли обращение к христианству, как, впрочем, и к любой иной религиозной догматике, основой для построения современной научной теории о сущности светского государства, во-вторых, как и по каким критериям оценивать сущность государств, возникших и возникающих в ходе распада супердержав и крушения колониальных империй? Попытаемся найти ответы на эти вопросы в интересной и по-своему оригинальной работе A.M. Величко.
Истоки формирования этнической государственности и ее эволюция в контексте национальной и геополитики Российской Империи
Истоки формирования этнического многообразия и государственности современной Средней Азии уходят в глубь веков, переплетаясь в сложный клубок возникновения и распада древних государств, консолидации, многоэтапного перемещения, исчезновения или возвышения этнических общностей. Это обстоятельство существенно затрудняет понимание и описание процессов формирования государственности в Средней Азии, вызывая продолжающиеся длительное время дискуссии и по поводу применения к этому геополитическому пространству теории А. Тойнби о «локальных цивилизациях»1, и по поводу права современного Таджикистана считаться полноценным государством .
Эта дискуссия является своеобразным продолжением извечного противопоставления в историографической и юридической литературе «России» и «Запада», «России» и «Европы», в ходе которой к «Западу» относили не только страны собственно Западной Европы, имевшие некоторые общие черты, но и государства Европы, которые, как писал еще в XIX в. Н.Я. Данилевский, по своему «культурно-историческому типу»1 были ближе к Востоку и России, чем к Англии, Франции или Германии. Преодоление прежней антитезы в настоящее время подчиняется интеграционным концепциям «индустриального обще-ства», «информационного общества» , «универсальности либеральной идеи» .
Представляется, что стремление к интеграции не должно восприниматься и толковаться как отказ от признания специфики развития государственности современных стран Азии и Европы, в том числе России4, но, одновременно, не должно заслонять и то общее, что присуще ее историческому генезису. Это общее определяется сложившимся еще во времена рабовладельческого строя синтезом этнических общностей и доправовых культур, обуславливающих, в частности, весьма сходные процессы формирования социальной структуры древних обществ и способов публично-властного управления ими. И для древней Руси, и для закавказских и среднеазиатских регионов этот синтез во многом связан с иранским и тюркским фактором, оказавшим менее значимое влияние на формирование феодальной российской государственности и определяющее влияние на формирование государственности феодальных Закавказья1 и Средней Азии2.
Иранские народности, племена и этнические группы являются общими и для Средней Азии, и для Кавказа. Средняя Азия была если не прародиной, то одним из древнейших мест обитания иранских народов, и именно оттуда эти народы продвинулись на территорию современного Ирана3, который один и сохранил родовое имя иранцев - Иран (древнее - Ариана).
Известно, что с первых упоминаний источников о Средней Азии иранцы были основными ее обитателями4, но древние иранские народы Средней Азии по мнению А.П. Новосельцева, относились к иной группе (по признаку языка иранского этноса), нежели современные персы и таджики5. Наиболее крупные и известные ираноязычные народности, считающиеся предками таджиков и населявшие территории, в XIX в. вошедшие в состав России или находившееся под ее протекторатом6, — хорезмийцы, согдийцы, бактрийцы, маргиланцы, хо-резмийцы, парфяне, тохары и т.д. С этими народностями связано возникновение еще первых рабовладельческих государственных образований — Хорезма, Бактрии, Согда.
Восточнее Хорезма крупнейшей ираноязычной народностью были со-гдийцы, обитавшие на основной территории нынешних республик Узбекистан и Таджикистан . Основная территория согдийцев, по-видимому, бассейн Зе-равшана, но в начале новой эры в связи с деятельностью согдийского купечества и частичной эмиграцией согдийцев на восток их поселения распространились далеко в пределы восточного Туркестана (северо-запад современного Китая). Это расселение согдийцев, хотя и сыграло роль для сохранения потомкам памятников их культуры, для согдийской государственности имело отрицательные последствия: восточные колонии согдийцев были «островками среди иноэтничного мира и уже потому были обречены на исчезновение» .
Период распада рабовладельческого строя и возникновения феодальных отношений в Средней Азии приходится на рубеж VI-VII вв.4 На это же время приходится и возникновение сменяющих друга многочисленных среднеазиатских государственных образований. В конце V в. здесь создали сильную кочевую державу эфталиты. Во второй половине VI в. эфталиты были разбиты тюрками, создавшими большое государство - Тюркский каганат. Захватив земледельческие оазисы Средней Азии, они мало вмешивались во внутреннюю жизнь покоренных народов, исправно собирая с них дань. К началу VTII в., когда власть Тюркского каганата, распавшегося на Восточный и Западный, становится номинальной, правители Хорезма, Согды и других частей Средней Азии, располагавшихся в междуречье Амударьи и Сырдарьи — так называемом Мавераннахре — фактически стали самостоятельны1. К этому времени большинство исследователей относит активизацию процессов консолидации таджикского народа.
Термин «таджик» пережил известную эволюцию. По мнению крупного востоковеда В.В. Бартольда, возникновением своим он обязан арабскому пле-мени тай, жившему ближе всего к границам Ирана , отсюда член этого племени и араб вообще у персов Сасанидской поры - «тачик»3, у армян — «татшик», страна арабов - Татшкастан4. В период арабских завоеваний и раннего халифата «тазик» или «та-зи» — это арабы, а затем мусульмане в целом. Принявшее ислам население Средней Азии также стало «тазиками», т.е. мусульманами, и именно так в VIII-IX вв. называли мусульман-иранцев окрестные «языческие» народы (тюрки, тибетцы и т. д.) .
Развитие национальной государственности как фактор формирования постсоветского геополитического и правового пространства
За годы, прошедшие с момента юридической констатации того факта, что Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование1, не снижается острота научных и политических дискуссий о причинах распада огромного государства, занимавшего одну шестую часть всей суши земного шара. Одни считают, что реализовалась историческая закономерность, через которую прошли все империи: народы осуществили право на самоопределение и создали собственные национальные государства; другие полагают, что к развалу страны привели не столько рост национального самосознания, желание избавиться от диктатуры центра и историческая неизбежность распада империи, сколько очевидная неспособность властей противостоять центробежным устремлениям национально-политической элиты союзных республик; по мнению третьих произошла безответственная политическая импровизация с тысячелетней государственностью России, инспирированная зарубежными спецслужбами2.
Едва ли сегодня кто-либо возьмет на себя ответственность предложить единственное объяснение факту распада СССР, поскольку фактически мы имеем дело с целым комплексом постепенно накапливавшихся причин, истоки которых лежат в самой истории создания вначале Российской Империи, а потом и Союза ССР. События второй половины 80-х годов XX века, инициированные апрельским (1985 г.) Пленумом ЦК КПСС, проходившим под лозунгами «гласность», «ускорение», «перестройка», и XIX партийной конференцией (июнь 1988 г.), породившей плюрализм рецептов социальной и национальной реконструкции и идеи конституционной реформы, стали лишь «спусковым крючком», актуализировавшим эти причины и выплеснувшим во вне застарелые социальные болезни, тщательно скрываемые за фасадом советского конституционализма.
В российской истории аналогичные ситуации уже были. Революционные события начала XX века наглядно показали бесперспективность национальной и экономической политики Российской Империи, обнажив фактическую слабость политического режима и его неспособность выполнить свои обещания в части «обустройства» империи. Это всколыхнуло национальные движения, способствовали подъему национального самосознания народов. Главным политическим требованием национальных элит было предоставление автономии в пределах Российской империи. В числе первых борцов за автономию была буржуазия Финляндии, Польши, Прибалтийского края. Лозунг об автономии поддерживали украинцы, белорусы. Эти тенденции чутко уловили большевики и, выдвинув лозунг о праве наций на самоопределение, активно использовали его при установлении советской власти на территории национальных окраинах. Октябрьская революция лишь послужила «спусковым крючком» распада Империи.
Ценой огромных усилий и геополитических компромиссов в 20-е годы и военной экспансии в конце 30-х годов прошлого века советскому политическому режиму удалось снять конфликтность межнациональных отношений, фактически восстановить, а где-то и расширить границы многонациональной империи, функционирующей, правда, в рамках иной политико-правовой системы. Интересен в этом отношении краткий исторический экскурс в становление государственности тех национальных регионов, которые в 90-е годы XX века стали очагами напряженности и предопределили важные особенности постсоветского геополитического пространства.
Бывшая Нагорно-Карабахская автономная область в составе Азербайджанской ССР в полной мере является плодом национальной политики ВКП(б) и, во многом, лично И.С. Сталина. «Мое мнение таково, - писал И.В. Сталин в телеграмме Г.К. Орджоникидзе 8 июля 1920 г. - что нельзя без конца лавировать между сторонами, нужно поддерживать одну из сторон, определенно, в данном случае, конечно, Азербайджан с Турцией. Я говорил с Лениным, он не возражает»1.
Позиция Сталина отражала существовавший на тот момент соотношение сил в Кавказском регионе. Создание здесь советских республик и их последующее присоединение к СССР было невозможно вопреки Турции и в ущерб промусульманским силам. «Большевик» Сталин в данном случае делал то же самое, что и далекий от большевизма командующий британскими силами в Закавказье генерал-майор У. Томсон, санкционировавший присоединение Нагорного Карабаха к Азербайджану в апреле 1919 г. Отдав кемалистам богатые районы Карса, Саракамыша, Ольты, Кагызмана, Кульп, Игдыря и др., входившие ранее в состав Российской Империи, И.В. Сталин добился вхождения Закавказья в состав будущего Советского Союза.
Конституционно-правовое воплощение принципа единства и разделения власти в механизме государственности
В конституциях стран мира нормы, содержащие словосочетание «государственная власть», как правило, кратки, и в структуре конституций обычно следуют за нормами, устанавливающими, что власть в государстве исходит от народа. В этой связи возникает необходимость уточнения самого термина «власть» как с точки зрения понимания ее в государствоведении, так и с точки зрения воплощения в конституционных нормах и нормах национального законодательства.
В современном государствоведении понимание феномена власти обусловлено разными концептуальными подходами1. Согласно западной традиции первичным видом власти является власть индивидуальная, как производная от естественного права на свободу действия, распоряжения собой, вещами, всем, что доступно. Поэтому распространенными моделями власти являются межперсональные конструкции, отношения между двумя и большим числом субъектов. Согласно позитивистскому подходу основу определения власти составляет признание асимметричности отношений между субъектами, существующая в связи с этим возможность одного субъекта влиять или воздействовать на другого субъекта . Власть интерпретируется и как способность или менять отношения людей, или сохранять их, как способность добиваться целы. Весьма показательно в этой связи замечание классика американской политико-правовой мысли Г. Лассуэла о том, что власть начинается там, где информация, рекомендация, решение реализуются, переходя в достижение цели1. Известно и ставшее классическим определение власти М. Вебером, рассматривающим ее как «возможность проводить собственную волю даже вопреки сопротивле-нию» . Английский социолог Э. Гидденс определяет власть как «способность вмешиваться в данный ряд событий так, чтобы некоторым образом изменять их»3. Такого подхода придерживаются сторонники и так называемой «силовой модели», возникшей в рамках англо-американской школы «политического реализма». С точки зрения такого подхода и во внутренней (Д. Кэтлин), и в международной (Г. Моргентау) политике власть выступает как силовое воздействие политического субъекта, контролирующего определённые ресурсы и при необходимости использующего даже прямое насилие.
С точки зрения нашего исследования наибольший интерес представляет точка зрения Т. Парсонса, который рассматривает власть как позитивную социальную способность к достижению общественных целей . При этом американский социолог исходит из того, что власть рассеяна в пределах всего общества, а не сконцентрирована в руках правящей элиты. Т. Парсонс считает, что в обществе существует некоторый ограниченный потенциал власти, и поэтому любое увеличение власти одной социальной группы неизбежно влечет за собой уменьшение властных полномочий у другой группы. Политическая система у Т. Парсонса выступает как открытая и плюралистическая, что позволяет всему обществу определенным образом участвовать в политическом процессе. Власть в этой трактовке представляет собой некое особенное интегративное свойство социальной системы, имеющее целью поддержание ее целостности, координацию общих коллективных целей с интересами отдельных элементов, а также обеспечивающее функциональную взаимозависимость подсистем общества на основе консенсуса граждан и легитимизации лидерства.
Привлекательность этой трактовки политической власти, (а государственная власть всегда власть политическая) с точки зрения, характеристики механизма обеспечения национальной государственности обусловлена тем, что концептуально она фактически исходит из ставших классическими в правоведении идей о единстве и разделении власти в государстве. Не углубляясь в рассмотрение истоков возникновения соответствующих теорий, отметим, что «учение о разделении государственной власти так же старо, как и сами государство и право»1. Действительно, еще Аристотель выдвигал идею о том, что власть может быть разделена между институтами, которые представляли бы соответственно одного, немногих, большинство, ограничивая друг друга в гар-монично сбалансированной политике . Уже в древней Греции существовало ограничение власти малоазиатских королей властью геронтов; в Спарте существовала герусия и народное собрание; в Риме существовал не только царь, но и сенат и народное собрание - агора (comitia curiata, а позже и comita centuriata)3. Неслучайно поэтому B.C. Нерсесянц делает вывод о том, что «дифференциация целостной государственной жизни имела место уже в древнем мире и античная мысль отразила этот факт. Однако, ввиду отсутствия в древности абстракции политического государства, отсутствовала также и абстракция власти политической, о разделении которой, по существу, и идет речь в Новое время».
Такая «абстракция власти политической» связана с возникновением политико-правовых теорий, отражавших политические реалии - борьбу крепнувшей буржуазии против феодального абсолютизма. Стремясь к ограничению королевской власти, идеологи молодой буржуазии выдвинули тезис о необходимости разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную. Теоретически оформившаяся в период начавшейся борьбы с абсолютизмом и направленная прежде всего против произвола королевской власти абсолютистского государства, концепция разделения властей Лок-ка стала в XVII-XIX вв. лозунгом либеральной политико-правовой мысли. Разделение единой государственной власти между несколькими; специальными властями имело своей целью установить иерархию властей, т.е. не только выполнить чисто техническую задачу оптимального разделения труда, разделения различных государственных функций между властями, но и облечь каждую власть определенной степенью политической независимости, контрольной мощи и государственного авторитета .
