Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Евразийство: история и теория 16
1. История и общие замечания по теории евразийства 16
2. Теоретические предпосылки евразийской государственно-правовой концепции 31
ГЛАВА 2. Евразийское государственно-правовое учение . 52
1. О христианских основах евразийского государственного идеала. Антиномия власти 52
2. «Государство правды» и «гарантийное» государство 67
3. Правовая доктрина евразийства 96
ГЛАВА 3. Идеал свободной общинности B.C. Соловьёва 119
1. Основы философии всеединства 119
2. Государственно-правовые взгляды B.C. Соловьёва 132
Заключение 155
Библиографический список 169
- Теоретические предпосылки евразийской государственно-правовой концепции
- О христианских основах евразийского государственного идеала. Антиномия власти
- Правовая доктрина евразийства
- Государственно-правовые взгляды B.C. Соловьёва
Введение к работе
Актуальность выбранной темы исследования объясняется тем, что в современной России и теперь ещё ощущается глубокий ценностный кризис, вызванный крушением советской политической и идеологической системы. Определённая, и не малая часть, общества по-прежнему склоняется к реставрации социалистического режима. Существуют и сторонники возвращения к монархии. Кроме того, несмотря на рост социальной напряжённости и понижение уровня материального благополучия населения, вызванного либерально-демократическими преобразованиями девяностых годов прошлого века, в России имеется значительное число сторонников этого пути развития, желающих заимствовать западноевропейскую систему ценностей и политико-правовых идей, образующих культурную основу наиболее развитых государств в настоящее время.
Помимо этого, каждая новая работа, посвященная прояснению того или иного аспекта евразийской идеологии, позволяет более объективно оценивать само движение и ту противоречивую эпоху, на фоне которой оно развивалось. В современной научной литературе по-прежнему встречаются самые разные оценки евразийства. Причина этого кроется в неопределённости настоящего исторического момента. До сих пор не получил решения вопрос о месте русской культуры в мире, что препятствует обретению смысла любой созидательной деятельности. И в обществе, и во властных структурах утрачено представление о духовной основе, идейном центре русского самостоятельного бытия. Всё это сказывается на состоянии отечественной государственности, по нашему мнению, ошибочно ориентированной на эгалитарные демократические образцы. В силу этих соображений представляется важным популяризировать государственно-правовое учение B.C. Соловьёва, в котором в полной мере реализуется идея синтеза западноевропейских и восточных культурных достижений, проявившаяся уже в стремлении сочетать традиционную для России
4 монархическую форму правления с христианским пониманием власти как ответственного общественного служения. Всё это дополняется почти классическим либерализмом в сфере правовых взглядов русского философа, его желанием создать доктрину русского христианского правового монархизма.
Крайне негативной тенденцией российского исторического процесса является стремление при смене социально-политических идеалов полностью отказываться от опыта, приобретённого в предыдущий период, и всякий раз начинать с белого листа (1917 и 1991 годы). В связи с необходимостью преодоления этого возрастает актуальность исследований, направленных на поиск примиряющих стратегий общественного развития, на восстановление социального, духовного и политического единства.
Степень научной разработанности проблемы. Пик популярности евразийских идей пришёлся на середину девяностых годов прошлого века. В это время появилось большое количество исследовательских статей и публикаций работ Н. С. Трубецкого, Г. В. Флоровского и П. Н. Савицкого в журналах «Иностранная литература», «Политические исследования», «Знамя», «Новый мир», «Вестник Московского университета», «Наш современник», «Вопросы философии».
Со временем в научной среде обнаружились серьёзные расхождения в вопросах понимания эмигрантского интеллектуального течения: от крайнего неприятия вследствие тоталитарности идеологии (В. А. Сендеров, А. Умланд) до признания в качестве основы для международной деятельности отечественного правительства и создания общероссийского политического общественного движения «Евразия» (А. Г. Дугин).
Отечественный культуролог В. А. Сендеров (действительный член Нью-Йоркской академии наук) и зарубежный исследователь неоевразийства
5 — А. Умланд полагают, что и классическое евразийство, и его современная интерпретация (А. Г. Дугин) являются разновидностью фашистской идеологии, опасность популяризации которой должна быть очевидна для любого здравомыслящего человека как в России, так и за рубежом. Считая, что в своём стремлении представить альтернативу большевизму в случае его падения в родной стране, евразийцы создали лишь вариацию тоталитарно-рационалистической идеологии, типичной для XX столетия, В. А. Сендеров отвергает любую возможность использования этого интеллектуального наследия . Н. И. Цимбаев - доктор исторических наук — рассматривает евразийство в качестве разновидности советской идеологии. Отмечая, в качестве достижения евразийства, отказ от старых политических разногласий дореволюционного периода и принятие диктатуры большевиков как факта, Л. И. Новикова (доктор философских наук, Институт философии РАН) полагает, что развивавшиеся лидерами движения идеи органично вписываются в парадигму тоталитаризма3.
Того же мнения придерживается ещё один зарубежный учёный - Л. Люкс, обнаруживший глубокое идейное родство, несмотря на отсутствие непосредственных контактов, между немецким движением периода Веймарской республики, получившим название «Консервативная революция», и евразийцами. «Консервативные революционеры», в число которых включаются Эдгар Юлиус Юнг, Артур Мёллер ван ден Брук, Эрнст Юнгер, Освальд Шпенглер и даже Карл Шмитт4, по мнению Л. Люкса, в своём желании скорейшего падения непрочного либерального режима, установившегося в Германии после поражения в Первой мировой войне,
1 Умланд, А. Концептуальные и контекстуальные проблемы интерпретации современного
русского ультранационализма / А. Умланд // Вопросы философии. - 2006. - № 12. - С. 64-
81.
2 Сендеров, В. А. Евразийство - миф XXI века? / В. А. Сендеров // Вопросы философии. -
2001.-№4. -С. 47-55.
3 Евразийство: за и против, вчера и сегодня (материалы «круглого стола») // Вопросы
философии. - 1995. -№ 6. - С. 3-48.
Умланд, А. «Консервативная революция»: имя собственное или родовое понятие? / А. Умланд // Вопросы философии. - 2006. - № 2. - С. 116-126.
способствовали тому, что значительная часть интеллигенции приветствовала приход А. Гитлера к власти5.
С достаточно неожиданной позиции евразийство критикуется Н. А. Нарочницкой и К. Г. Мяло, отмечающими его антирусскую направленность: в СССР права представителей русской национальности оказались наименее гарантированными, и именно интересами русского населения постоянно пренебрегало партийное и государственное руководство для умиротворения националистических элит других союзных республик. В связи с этим евразийская стратегия развития, являясь, по сути, продолжением прежней политики советского правительства, угрожает утратой русской идеи, национальной самобытности и «православной вселенскости», заменяя всё это сомнительным исламским либо языческим универсализмом, основанным на постулатах геополитики и фашистской идеологии6.
И. Н. Сиземская (доктор философских наук, Институт философии РАН), отвергая политическую составляющую евразийства, полагает историософию движения, заслуживающей внимательного изучения специалистов7. Основная задача современного этапа развития - возвращение России в общеевропейскую цивилизацию, которое полностью исключается нацеленностью на реализацию евразийского плана государственных преобразований.
Среди известных учёных, отстаивавших тезис о своевременности актуализации евразийства, можно назвать А. С. Панарина - доктора философских наук, сотрудника Института философии РАН. Этот специалист заявлял о возможном примирении ислама и христианства на постсоветском пространстве посредством выявления сферы сверхнациональных и общерелигиозных ценностей, ориентация на которые в совместной
5 Люкс, Л. Евразийство и консервативная революция. Соблазн антизападничества в
России и Германии / Л. Люкс // Вопросы философии. - 1996. - № 3. С. 66.
6 Нарочницкая, Н. А. Ещё раз о «евразийском соблазне» / Н. А. Нарочницкая, К. Г. Мяло //
Наш современник. - 1995. -№ 4. С. 133.
7 Новикова, Л. И., Сиземская, И. Н. Введение // Мир России - Евразия: Антология / Сост.
Л. И. Новикова, И. Н. Сиземская. -М.: Высшая школа, 1995. С. 5-20.
7 созидательной деятельности евразийских народов позволит преодолеть окраинный сепаратизм, этнические и межконфессиональные конфликты. А. С. Панарин подчёркивал необходимость внешнеполитической стратегии, направленной на сближение и взаимовыгодное сотрудничество со странами
тихоокеанского региона . Однако, определяя существо пагубного для России «геополитического сценария», связанного с вооружённой государственной автаркией и активной борьбой за «жизненное пространство», учёный словно забывал о том, что стремление к изоляции и противостоянию западноевропейской цивилизации в определённой мере характерны именно для классического евразийства Н. С. Трубецкого и П. Н. Савицкого.
Все названные авторы занимались исследованием евразийства с позиций, главным образом, философии культуры и политологии, почти не касаясь государственно-правового проекта, предложенного Л. П. Карсавиным, Н. Н. Алексеевым. Эта сторона евразийской концепции подробно рассмотрена в специальных работах С. П. Овчинниковой9, А. А. Горшколепова10, И. В. Новожениной11, И. В. Борщ12. Однако эти авторы убеждены в том, что евразийское государственно-правовое учение представляет собой целостное теоретическое построение, созданное усилиями исключительно Н. Н. Алексеева, оставляя в стороне статьи В. Н. Ильина и М. В. Шахматова. Это не касается И. Н. Борщ, в диссертации которой прослеживается эволюция философско-правовых взглядов Н. Н. Алексеева, и евразийский период его творчества не является в этом плане определяющим. В исследованиях С. П. Овчинниковой и А. А. Горшколепова
8 Панарин, А. С. Россия в Евразии: геополитические вызовы и цивилизационные ответы /
А. С. Панарин // Вопросы философии. - 1994. -№ 12. С. 30-31.
9 Овчинникова, С. П. Российская правовая государственность; евразийский проект Н. Н.
Алексеева: Дис... канд. юрид. наук: 23.00.02 / С. П. Овчинникова. - Ростов-на-Дону, 2001.
-156 с.
10 Горшколепов, А. А. Идеократическая государственность: Дис... канд. юрид. наук:
23.00.02 / А. А. Горшколепов. - Ростов-на-Дону, 2001. - 175 с.
11 Новоженина, И. В. Государственно-правовое учение Алексеева Н. Н.: Автореф. дис...
канд. юрид. наук: 12.00.01 / И. В. Новоженина. - Уфа, 2002. - 22 с.
12 Борщ, И. В. Философия права Н. Н. Алексеева: Дис... канд. юрид. наук: 12.00.01 / И. В.
Борщ. - Москва, 2005. - 196 с.
8 модель «идеократического государства» Н. Н. Алексеева рассмотрена как реальная альтернатива доктрине либерального правового государства. Особые преимущества этой модели заключаются в её самобытности и соответствии национальным традициям понимания государственной власти, её смысла и социального назначения.
В настоящей работе содержатся результаты изучения одного из сочинений Н. Н. Алексеева «Основы философии права», опубликованного в 1924 году, т.е. за два года до присоединения автора к евразийской группе. Целесообразность анализа этой книги объясняется тем, что учёный в период с 1926 по 1932 годы сосредоточился на написании статей и монографий, посвященных, в основном, проблемам государствоведения. В связи с этим можно считать, что Н.Н. Алексеев в то время полагал все основные вопросы права разрешёнными в своих более ранних произведениях, а в статье «Обязанность и право» - небольшом исследовании евразийского цикла -прямо предполагается знакомство читателя с работой «Основы философии права». Это справедливо и для исследования, озаглавленного «Религия, право и нравственность»14, важного для понимания теории «правообязанности».
Евразийское движение по-прежнему вызывает споры; к тому же, яркие, поражающие своей новизной толкования российского исторического процесса и неожиданные, почти мистические прозрения евразийцев недостаточно проанализированы специалистами. Рост популярности евразийских идей совпадает с периодами кардинальных изменений господствующей государственной идеологии и объясняется тем, что в этом учении предпринимается попытка обоснования монизма и универсализма в истории Евразии15.
Алексеев, Н. Н. Обязанность и право / Н. Н. Алексеев // Евразийская хроника / Париж: Евразийское книжное издательство. - 1928. - Вып. X. - С. 19-27.
14 Алексеев, Н. Н. Религия, право и нравственность / Н. Н. Алексеев. - YMCA, PRESS,
Paris, 1930.-106 с.
15 Мелих, Ю. Б. Персонализм Л. П. Карсавина и европейская философия / Ю. Б. Мелих. -
М.: Прогресс - Традиция, 2003. С. 244.
Не менее сложным представляется и вопрос оценки государственно-правовой составляющей философского наследия В. С. Соловьёва. Сегодня в научной литературе нечасто можно увидеть специальные исследования, посвященные социально-политическим аспектам целостной концепции первого русского философа-систематика. Отчасти это объясняется тем, что со времён обращения к текстам В. С. Соловьёва таких известных русских учёных, как Б. Н. Чичерин16, П. И. Новгородцев17, Н. А. Бердяев, Н. О. Лосский18 и др., предполагался доказанным отказ самого философа от своих теократических взглядов в последней крупной работе «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории», наполненной христианской эсхатологией. В связи с этим наиболее детального изучения были удостоены собственно философские и этические сочинения В. С. Соловьёва. Исключением являются работы Александра Семёновича Ященко (1877-1934), русского юриста, философа и педагога, предложившего идею синтетической теории права19 и в значительной мере опиравшегося при этом именно на труды «русского Оригена XIX века».
Большинство современных русских учёных единодушно в оценке теократии В. С. Соловьёва как утопии. Знаменательно только, что И. А. Исаев20 в своей работе «Политико-правовая утопия в России (конец XIX — начало XX в.)» определяет её как утопию консервативную, направленную на сохранение существовавшего тогда государственного строя, в то время как В.
16 Чичерин, Б. Н. Мистицизм в науке. Владимир Соловьёв. Критика отвлечённых начал /
Б. Н. Чичерин // Вл. Соловьёв: pro et contra. Том III Сост. и примеч. В. Ф. Бойкова; сост.
послесл. и примеч. Ю. Ю. Булычёва. - СПб.: РХГИ, 2002. - С. 533-563.
17 Новгородцев, П. И. Идея права в философии Вл. С. Соловьёва / П. И. Новгородцев //
Там же. С. 889-902.
18 Лосский, Н. О. Вл. Соловьёв и его преемники в русской религиозной философии / Н. О.
Лосский // Там же. С. 872-888.
19 Ященко, А. С. Философия права Владимира Соловьёва. Теория федерализма. Опыт
синтетической теории права и государства / А. С. Ященко; ст., коммент. и сост. А. П.
Альбова. - СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России: Алетейя, 1999. - 252 с.
20 Исаев, И. А. Политико-правовая утопия в России (конец XIX - начало ХХв.) / И. А.
Исаев. - М.: Наука, 1991.-272 с.
10 К. Кантор21 отмечает в ней близость идеям либералов-западников. О либерализме концепции В. С. Соловьёва пишет и Е. Н. Цимбаева, считающая автора «Трёх разговоров...» интеллектуальным последователем П. Я. Чаадаева . Таким образом, восприятие философского творчества В. С. Соловьёва далеко не однозначно, а сами тексты по-прежнему нуждаются в кропотливом изучении.
Объектом исследования является российская государственность и система права в их философской обоснованности и социально-культурной обусловленности.
Предметом исследования выступают государственно-правовые концепции B.C. Соловьёва и евразийцев как попытки примирения и согласования культурных традиций Запада и Востока.
Цель исследования заключается в установлении причин кардинальных отличий евразийской модели идеократического государства и идеала свободной общинности B.C. Соловьёва, имевших общую философскую основу - христианскую доктрину всеединства, а также в выявлении значения этих проектов для современного российского государства и права.
Достигнуть заявленной цели представляется возможным после предварительного разрешения ряда задач:
- осуществить анализ идеократической государственности для выявления идеала, лежащего в её основе, не ограничиваясь при этом исключительно концепцией Н.Н. Алексеева и привлекая результаты исследования государственно-правовых вопросов, полученные в евразийский период своей научной деятельности М.В. Шахматовым, В.Н. Ильиным и Л.П. Карсавиным;
21 Кантор, В. К. Владимир Соловьёв: имперские проблемы всемирной теократии / В. К.
Кантор // Вопросы философии. - 2004. - № 4. - С. 126-144.
22 Цимбаева, Е. Н. Русский католицизм. Забытое прошлое российского либерализма / Е. Н.
Цимбаева. - М: Эдиториал УРСС, 1999. - 184 с.
- определить степень национально-культурной самобытности
государственно-правовой программы евразийства и полезности её
возрождения в современных условиях;
- установить в какой мере главные разработчики евразийской
идеологии ориентировались на традиции русской государственной и
правовой мысли;
- сравнить систему государственно-правовых взглядов B.C. Соловьёва
и евразийскую теорию государства с целью выявления исходных начал и
противоречий обеих концепций, основанных на философии всеединства;
выяснить, может ли евразийская идеократия рассматриваться в качестве русской альтернативы западноевропейской теории правового государства;
ответить на вопрос о возможности реализации мероприятий, предложенных B.C. Соловьёвым, евразийцами и направленных на возрождение российской государственности и права посредством непротиворечивого согласования традиций Запада и Востока.
Методологическую базу данного диссертационного исследования образуют общие, специальные и частноправовые методы, используемые учёными для изучения вопросов теории и истории государства и права, истории учений о государстве и праве. В процессе решения исследовательских задач особенно эффективным оказалось применение формально-логического, герменевтического, системно-структурного, исторического и частноправовых (формально-юридического, сравнительно-правового) методов научного познания.
Теоретическую основу этого диссертационного исследования составили труды Б.Н. Чичерина, П.И. Новгородцева, И.А. Ильина, Б.А. Кистяковского, Л.И. Петражицкого, Л.А. Тихомирова, А.С. Ященко, Б.П. Вышеславцева, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, В.В. Зеньковского, Н.О. Лосского, С.Л. Франка, Ф.А. Степуна - классиков отечественной социально-философской и юридической мысли, а также работы современных
12 российских и зарубежных учёных: Н.М. Азаркина, М.Г. Вандалковской, A.M. Величко, П.П. Гайденко, Р.А. Гальцевой, В.Г. Графского, А. Игнатова, И.А. Исаева, В.К. Кантора, Дж.Л. Клайна, А.И. Ковлера, М.А. Колерова, В.А. Лекторского, Л. Люкса, Л.С. Мамута, О.В. Мартышина, Н.А. Нарочницкой, B.C. Нерсесянца, С.Н. Пушкина, В.А. Сендерова, Ю.А. Тихомирова, А. Умланда, С.С. Хоружего, Е.Н. Цимбаевой.
Основными источниками работы стали сочинения ведущих теоретиков евразийства - Н.Н. Алексеева, Л.П. Карсавина, П.Н. Савицкого, Н.С. Трубецкого, П.П. Сувчинского, М.В. Шахматова, В.Н. Ильина; их критиков -Н.А. Бердяева, П.М. Бицилли, А.А. Кизеветтера, Ф.А. Степуна, Г.В. Флоровского и философские труды B.C. Соловьёва.
Научная новизна исследования определяется следующим:
— государственно-правовые представления евразийцев изучались с
позиций их соответствия философии всеединства, заявленной лидерами
движения в качестве идейного ядра нового мировоззрения, для чего
одновременно проводилось сравнение с идеалом «свободной общинное»
B.C. Соловьёва, который ранее евразийцев развил философию всеединства с
тем, чтобы применить её для выработки теории христианского правового
государства;
— в работе показано, что евразийцам не удалось определить сущность
«идеи-правительницы» (смыслового центра их системы взглядов),
необходимой для победы над коммунистической идеологией и создания
идеократического государства;
— наиболее известный и изложенный в программных документах
евразийского движения государственно-правовой проект («гарантийное
государство» или подлинная евразийская идеократия), авторами которого
выступили Л.П. Карсавин и Н.Н. Алексеев, не рассматривается в качестве
единственного, ему противопоставляется концепция «государства правды»,
предложенная М.В. Шахматовым, которая в большей степени соответствует
истории и традициям российской многонациональной государственности;
- в работе изложены результаты анализа правопонимания Н.Н.
Алексеева и показано, что оно сформировались под влиянием
западноевропейской философии права, её методологии, практически не
связано с российскими правовыми идеалами и оказалось лишено критерия
разграничения права и закона, что не позволяет рассматривать «гарантийное
государство» в качестве варианта правового государства;
- в процессе изучения сочинений Л.П. Карсавина и Н.Н. Алексеева,
посвященных вопросу определения права, были выявлены противоречия в их
позициях, что нарушает стройность всей евразийской государственно-
правовой идеологии.
Научная новизна исследования находит непосредственное выражение в основных положениях, выносимых на защиту:
1. Раскол нового эмигрантского интеллектуального течения оказался
предопределённым по той причине, что философия всеединства,
использованная Л.П. Карсавиным для обоснования идейной платформы
евразийства, по своему содержанию и в силу глубинной связи с
христианством не могла быть логически непротиворечиво согласована с
теорией автаркических государств, территории которых представляли собой
замкнутые в географическом и культурном понимании месторазвития.
2. Противоречие между философией всеединства и принципом
автаркии не позволило евразийцам сформулировать положительную
государственную идеологию в качестве альтернативы коммунистической и
привело к тому, что проект гарантийного государства («подлинной»
евразийской идеократии) может оцениваться только как не содержавший в
себе никаких гарантий от превращения в новую форму тоталитаризма.
3. Государственно-правовой проект евразийцев имел в своей основе,
как минимум, два теоретически не сочетаемых идеала - «государство
правды» и гарантийное государство, раздельное рассмотрение которых
позволяет ответить на вопрос о причинах различий в критическом
восприятии упомянутой части наследия русской эмиграции.
Процесс политизации движения, характерный для второго периода истории евразийства (1925-1929 гг.), послужил причиной того, что концепция «государства правды», разработанная М.В. Шахматовым на основе анализа летописей и иных памятников древнерусской литературы, осталась невостребованной при построении теории идеократии, выполненном Н.С. Трубецким, Л.П. Карсавиным и Н.Н. Алексеевым.
Исследование вопросов сочетания монархии и христианства, а также формулирование государственного идеала русского народа посредством обращения к требованиям бунтовавших казаков и сектантов, осуществлённые Н.Н. Алексеевым с целью объяснения отказа евразийцев от дальнейшего теоретического развития доктрины российского монархического государства ввиду её исчерпанности, в действительности не содержали в себе никаких доказательств этого, а стремление к разработке теории идеократического государства объяснялось только сложившейся в Европе к концу двадцатых годов прошлого столетия ситуацией, вызвавшей к жизни фашистский и нацистский государственные режимы.
Создавший евразийское правопонимание Н.Н. Алексеев поставил себе задачу разграничить право и нравственность, решая которую, он утратил критерий оценки позитивного права конкретного государства, а именно это представляется наиболее важным для теории правового государства независимо от того, на каких традициях — западноевропейских или самобытных евразийских - она основывается.
Идеал свободной общинности B.C. Соловьёва имеет много общего с евразийским государственным проектом, но при этом не содержит в себе противоречий свойственных последнему, поэтому может быть использован для возрождения русской государственности и построения альтернативной модели российского правового государства, соответствующей отечественным историческим и культурным традициям.
Теоретическое значение исследования определяется тем, что сформулированные в нём положения и выводы расширяют и уточняют объём
15 научной информации об истоках и истории российских государственно-правовых учений. Полученные в работе результаты способствуют более полному восприятию и объективной оценке интеллектуального наследия русской эмиграции, включению его в общую историю отечественной государственно-правовой мысли.
Практическая применимость результатов исследования объясняется возможностью их использования в процессе преподавания таких учебных дисциплин, как «Русская философия права», «История правовых и политических учений», «Теория государства и права» и «Отечественная история». Материалы диссертации могут быть использованы при написании курсовых и дипломных работ, учебных пособий.
Апробация и внедрение результатов исследования. Главные положения данной работы нашли своё отражение в научных статьях и выступлениях автора на Всероссийских научно-практических конференциях «Инновации в государстве и праве России» (г. Нижний Новгород, 19-20 апреля 2007 года и 29-30 апреля 2008 года) и Международной научно-практической конференции «Проблемы модернизации российского общества: социокультурные, правовые, экономические, экологические аспекты» (Нижний Новгород, 20 апреля 2006 года). Теоретические положения и выводы этой диссертации используются в научно-исследовательской и педагогической деятельности сотрудников соответствующих кафедр Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского и Нижегородского филиала Государственного университета - Высшая Школа Экономики, что подтверждается актами о внедрении.
Структура диссертационного исследования предопределяется целью, объектом и предметом исследования. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и библиографического списка.
Теоретические предпосылки евразийской государственно-правовой концепции
На рубеже XIX и XX столетий ощущение надвигающейся катастрофы становилось всё более отчётливым. В среде немарксистской интеллигенции появлялись мистические предчувствия глобальных потрясений, которые затронут множество государств. Назревало небывалое столкновение цивилизаций Запада и Востока. Остро чувствовалась новая угроза, как казалось, исходившая из Азии (особенно после неудачной войны с Японией, вызвавшей, тем не менее, небывалый интерес к восточной немусульманской культуре). Такие мыслители как Артур Шопенгауэр и Фридрих Ницше обозначили начало разрушения европоцентристской системы, что должно было бы заставить европейцев отказаться от мнения о собственном культурном превосходстве над всеми остальными народами мира.
Противоречивые настроения овладели в то время поэтами, художниками и философами. Устав от стремления сделать Россию европейской страной, постоянно на деле убеждаясь в том, что идеал русских западников далёк, многие люди обратились к таинственному и тёмному Востоку, колыбели древнейших, величественных своею невысказанной тайной культур. А. Блок, М. Волошин, В. Хлебников, Н. Рерих верили, что Азия спасёт Россию, откроет новые направления для самостоятельного развития отечественной культуры, освобождённой от диктата европейских образцов. Книга B.C. Соловьёва «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, со включением краткой повести об Антихристе и с приложениями» (1899) также оказалась проникнута эсхатологическими предсказаниями, в которых Азии отводилась особая роль в грядущем мировом преображении. Восток и пугал, и привлекал одновременно.
Евразийство представляло собой попытку создания проникнутой религиозным духом подлинной государственной онтологии. В первой четверти XX столетия развитие гуманитарных наук по пути накопления фактического материала достигло той стадии, когда стали возможны глубокие теоретические обобщения с привлечением в качестве доказательств результатов исследований, проведённых учёными, работавшими в различных областях научного знания. Примером подобного синтеза и явилась работа, осуществлённая в 1921-29 гг. евразийской группой деятелей русской эмиграции, объединявшей лингвиста и культуролога Н.С. Трубецкого, географа и экономиста П.Н. Савицкого, правоведа Н.Н. Алексеева, историка-медиевиста и философа Л.П. Карсавина, историка Г.В. Вернадского, религиозного мыслителя Г.В. Флоровского, искусствоведа П.П. Сувчинского и других.
Истоки евразийских представлений (как на то указывали сами деятели движения) можно отыскать уже в «Посланиях старца Филофея» (первая треть XVI века), в которых обосновывалась новая политическая теория - «Москва - третий Рим». Автор этого сочинения монах Псковского Елиазарова монастыря разделял иосифлянские взгляды на природу государственной власти и значение церковной организации для жизни русского общества. В то же время евразийцы, провозглашая основополагающей ценностью человеческой жизни право на духовное и культурное самоопределение и совершенствование, подчёркивали наличие связи с учением Нила Сорского и других нестяжателей, отвергавших государственный и церковный диктат в культурной сфере жизни общества. Значимыми для развития концепции евразийства явились и мысли Михаила Леонтьевича Магницкого (1778-1855), полемизировавшего с Н.М. Карамзиным по поводу влияния татарского нашествия. М.Л. Магницкий считал, что татары спасли Россию от Европы и, сами того не желая, способствовали сохранению чистоты первоначального христианства23.
Среди направлений русской дореволюционной философской мысли на возникновение евразийского движения наиболее серьёзное воздействие оказали славянофилы, причём само наличие некоторой преемственности никто из евразийцев не оспаривал. Западническая традиция оказалась в этом смысле совершенно не приемлемой.
Однако, в отличие от старых славянофилов, с которыми нередко сравнивали евразийцев, последние выдвинули в качестве основного факта отечественной истории влияние туранского психологического типа на русский национальный характер, совсем отказавшись от идеи панславизма.
Н.С. Трубецкой, специально посвятивший свою статью24 исследованию того, в чём состоит своеобразие названного этнопсихологического типа, отмечал, что любой представитель угро-финских, тюркских, монгольских, маньчжурских и самоедских народов (в совокупности называемых «туранскими») отличается ясностью и систематичностью мышления, а также душевным спокойствием, основанном на прочной подсознательной убеждённости в правильности избранного мировоззрения. Система представлений об окружающей действительности, если только она удовлетворяет требованиям доступности и логической непротиворечивости, принимается всем народом, не вызывая никаких споров впоследствии. В том случае, если мировоззрение заимствуется у другого народа, оно не претерпевает серьёзных изменений. Со временем эта система убеждений в качестве более не сознаваемого рационалистически начала определяет весь жизненный уклад туранцев.
Описанные психические черты, свойственные и монголам, оказались воспринятыми в ходе формирования русского национального характера за время татаро-монгольского ига. Это влияние завоевателей, по мнению П.Н. Савицкого, Н.С. Трубецкого, Н.Н. Алексеева и других участников движения, объясняло рождение Московского государства и его успех в деле исторического объединения всех народов, населявших Евразию, в единую империю. Благодаря вышесказанному становится возможным объяснение такого важного для всего евразийства понятия, как «бытовое исповедничество»: «...В котором и государственные идеологии, и материальная культура, и искусство, и религия были нераздельными частями единой системы, системы, теоретически не выраженной и сознательно не формулированной, но тем не менее пребывающей в подсознании каждого и определяющей собой жизнь каждого и бытие самого национального целого...»25.
О христианских основах евразийского государственного идеала. Антиномия власти
Занимаясь поиском евразийского государственного идеала, Н.Н. Алексеев опубликовал целый цикл статей, посвященный исследованию народных представлений о власти в России и изучению проблемы соответствия принципов государственного строительства, его конечной цели и духовных основ христианского вероучения. Для решения поставленных исследовательских задач учёный последовательно сформулировал следующие теоретические положения, требовавшие всестороннего анализа: — об отношении христианства к государственной власти в целом; — о наличии связи между монархической формой правления и традиционной религией России; — о чёткой фиксации народных представлений, касающихся вопроса о наилучшем государственном устройстве.
Особенно важным учёный полагал изучение отношения простого обывателя к государственным институтам. Для выяснения этого он обратился к исследованию былинного творчества русского народа, политического идеала старообрядцев и сектантов, по сохранившимся материалам восстановил основное содержание требований восставших казаков под предводительством Степана Разина и Емельяна Пугачёва.
Н.Н. Алексеевым был сформулирован вопрос об отношении чистого христианского вероучения к самой идее монархии. С целью получения ответа на него правовед внимательно проанализировал все книги Библии, что позволило восстановить древнееврейское понимание государственной власти, её сущности и социального назначения. Одна из многочисленных проблем, возникающих, как только вопрос поставлен подобным образом, заключается в том, что: «...Для внимательного читателя ветхозаветных книг не остаётся никакого сомнения, что на всём их протяжении проходит, развивается и достигает, наконец, совершенного выражения одна определённая тенденция, которая всегда расходится с правилом политической лояльности, сформулированном в Евангелии и повторенном в апостольских посланиях» .
Для человека неверующего существует простое объяснение: книги Ветхого и Нового Завета принадлежат различным историческим эпохам, а потому не стоит удивляться их непохожести. К тому же только христианская церковь признала ветхозаветные книги каноническими, сделав их тем самым частью собственной священной традиции. Но для евразийцев, желавших создать идеал подлинно христианского (православного) государства, требовалось разрешить все возникшие противоречия.
Н.Н. Алексеев проследил библейские истории о царях Израиля, отмечая при этом, что абсолютное большинство из них заканчивается трагически и для правителя, и для народа. Учёный определил то общее настроение, которое пронизывает всю ветхозаветную часть Священного писания: «Библейские предания изображают еврейский народ как народ, если исконно и не безгосударственный, то, во всяком случае, живущий в формах последовательно теократического строя. Им правит Иегова, наместники его и пророки» . В этом, по мнению Н.Н. Алексеева, обнаруживается исконное неприятие евреями монархической формы правления. Данному положению не противоречит даже слава царя Давида — это исключение из общего правила, - так как почти все иные единоличные правители Израиля «делали неугодное в очах Господних» и вызывали гнев Иеговы. Особенно примечателен рассказ о Самуиле (судье Израиля) и начале царского периода в еврейской истории: «И сказал Господь Самуилу: послушай голоса народа во всём, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними; как они поступали с того дня, в который Я вывел их из Египта, и до сего дня, оставляли Меня и служили иным богам, так поступают они с тобою» 9. Исходя из этого, а также принимая во внимание особенности жизненного уклада древнееврейской общины, Н.Н. Алексеев сделал вывод о том, что описанный теократический строй удивительно похож на демократический режим, установившийся в США. Кроме того, государство Израиля было основано на некотором подобии «общественного договора», заключённого между Богом, пророками и народом. По мнению учёного, упомянутое сходство еврейской теократии и американской демократии легко объясняется тем, что последняя была построена протестантами, бежавшими из Старого Света и укрывшимися в английских колониях, а позднее сумевшими отстоять их независимость от метрополии. Именно движение Реформации стремилось вернуться к первоначальному христианству, свободному ото всех установлений Католической церкви, поэтому американское государство изначально строилось по ветхозаветному образцу: «Ища титулы государственной власти в Священном Писании, реформаторы логически доходили или до требования того государственного устройства, которому они учились в Библии, то есть теократической демократии, или же вообще отрицали государство»70.
Позднее сама идея государства вызывала ещё больше неприятия, отчётливо ощущавшегося уже в книгах Пророков, а чувство, испытываемое к земной власти, которым проникнута вся апокалипсическая литература, иначе как чувством ненависти назвать нельзя. Государство неизменно ассоциировалось с царством Антихриста. На основании этого Н.Н. Алексееву представлялось в высшей степени сложным примирить новозаветный принцип христианской лояльности, с особой силой выраженный в «Послании к римлянам святого апостола Павла»: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению»71, - с тем отношением к государству, которое преобладает во многих книгах Ветхого Завета. Это оказывается просто невозможным, учитывая, что точно такое же отрицание властного начала свойственно и автору Откровения Иоанна Богослова - уже подлинно христианской книги. На первый взгляд изложенное Н.Н. Алексеевым представляется верным, но возможно привести одно возражение, касающееся того, что правовед первоначально выяснял отношение евреев к монархии, а затем незаметно приступил к исследованию тех библейских текстов, в которых выражено неприятие государственной идеи в целом. Кроме того, Апокалипсис был написан в обстановке религиозной напряжённости, вызванной тем, что христиане постоянно подвергались гонениям в пока ещё языческой Римской империи.
Правовая доктрина евразийства
Наличие кризиса в правоведении на рубеже XIX и XX веков признавалось многими специалистами. Не был исключением и Н.Н. Алексеев, полагавший, что современные ему исследовательские школы завели юриспруденцию как науку в тупик. Его критика касалась, прежде всего, тех учёных, которые сосредоточились на изучении действующего законодательства, отвергая саму идею права. Само толкование отраслей, институтов и норм писаного права, уяснение их логических взаимосвязей и смысла - важная исследовательская задача, но сводится она, в конечном итоге, лишь к простому описанию, констатации фактов. Такой подход к правовой сфере лишает надежды на создание общей теории права. В каждой стране имеется своё законодательство, особое представление об источниках права, частной и интеллектуальной собственности, обязательствах. Действующее право различных государств содержит большое количество норм, существование которых объясняется особенностями исторического развития, некоторые правовые предписания уже лишились своего смысла, часть законов не соответствует требованиям справедливости. Сосредоточенность правоведов только на уяснении содержания позитивного права приводит к тому, что юриспруденция превращается в науку об относительном, имеющую своим предметом исключительно человеческие установления, нередко произвольные. Таким образом, в юридических науках в некоторой степени теряется связь с действительностью. Сам формально-юридический метод необходим для познания правовых явлений, но придание ему статуса единственного, что пытались сделать позитивисты, повлекло бы за собой отрицательные последствия для научного знания.
Недостатком социологического правопонимания, по мнению Н.Н. Алексеева, оказалось сведение всего содержания права к общественным потребностям и интересам, что лишало его своеобразия. Сторонники догматизма и социологизма в праве пытались лишь на основе эмпирических наблюдений сделать вывод о смысле и функциях права.
Вместе с тем, Н.Н. Алексеев отвергал и доктрину естественного права. Предварительно выделив в названной теории несколько основных направлений, мыслитель не сумел избежать некоторой логической непоследовательности в своих оценках. В целом, в противоположность позитивистам и приверженцам исторической школы правопонимания сторонники естественноправовой теории стремились доказать, что право обладает вечной и неизменной природой, независимой от человеческого произвола. Анализируя сочинения философов первой, выделенной Н.Н. Алексеевым, группы (римский юрист Ульпиан, Исидор Севильский), рассматривавших естественное право как проявление природных закономерностей в человеческом обществе, правовед полагал, что подобным отождествлением с необходимостью уничтожается сама возможность права.
Правовая философия И. Канта и неокантианцев была отнесена отечественным учёным ко второму направлению упомянутой теории. Немецкий философ и его многочисленные последователи понимали естественное право как идеал, основанный на представлении о должном, поэтому: «Основным недостатком этой философии «должного» является отрыв её от метафизики и религии»1 м.
Иное понимание естественного права было предложено философами-схоластами: Дунсом Скотом и Фомой Аквинским. Они оба утверждали, что естественное право обладает божественной природой, только Дуне Скот считал его результатом действия воли Верховного Владыки, а Аквинат -порождением разума или логоса.
В указанной доктрине право рассматривается как вечное и неизменное, но не само по себе, а лишь благодаря связи с Природой (естественноправовой натурализм), Богом либо представлением о должном. Здесь и проявилась непоследовательность Н.Н. Алексеева, который, как и главные идеологи евразийства, был глубоко верующим человеком, стремившимся к выявлению подлинно народного государственного и правового идеала. Этот идеал, по мнению самого учёного, непременно должен основываться на Православии, соответствовать его духу. Постоянно высказывая эти намерения в любой своей статье или книге, Н.Н. Алексеев, в действительности, стремился полностью отделить право от религии и нравственности, обнаружить идею права вне всякой связи её с Богом: «Выход из условностей положительно-правовых установлений должен быть найден не в учении о «естественных» элементах права, но в объективной структуре или эйдетической сущности правового логоса»115. Эти его намерения способствовали созданию своеобразной философии права.
В период своего увлечения евразийскими идеями Н.Н. Алексеева интересовали, главным образом, проблемы государствоведения. Сложная международная ситуация между двумя мировыми войнами, казалось бы, свидетельствовала о том, что и либеральные режимы в Европе, и коммунистический СССР обречены на исчезновение, а миру предстоит в ближайшее время увидеть рождение нового типа государства, свободного от противоречий прошлого. Учёного в то время особенно занимал вопрос о том, в чём состоит христианский идеал государства и возможен ли новый союз религии и государства в двадцатом веке. В сфере же правоведения внимание мыслителя было сосредоточено на прояснении того, как соотносятся религия, нравственность и право, что должно было способствовать обнаружению идеи права. В своих исследованиях Н.Н. Алексеев обосновывал самоценность и отличность правового регулирования от всех остальных разновидностей социального регулирования. В этом кроется причина использования учёным феноменологического метода для выявления идеи права.
Государственно-правовые взгляды B.C. Соловьёва
Разрабатывая традиционную для русской мысли философию всеединства, Л.П. Карсавин использовал творческое наследие славянофилов и Владимира Сергеевича Соловьёва (1853-1900). Это влияние представляется важным в силу того, что исследования Л.П. Карсавина составили основу евразийской идеологии и имели прямое отношение ко всему государственно-правовому учению Н.Н. Алексеева. Допустимо утверждать, что главные проблемы, которые выявили и попытались разрешить евразийцы, то есть предпосылки всего нового движения уже были сформулированы B.C. Соловьёвым. Несхожими оказались только конечные решения.
Первое знакомство с работами евразийцев позволяет установить глубинное противоречие, кроющееся в их теории: философия всеединства приводит П.Н. Савицкого, Н.С. Трубецкого и их сторонников к стремлению изолировать евразийское месторазвитие, к утверждению его в качестве «особого мира», к автаркии. Основная задача нового движения заключалась в определении исходных начал общеевразийской культуры, которые не подверглись разрушительному романо-германскому воздействию и могли быть развиты. Вследствие этого только мощное государство, оформляющее и объединяющее все сферы культуры, оказалось бы способным обеспечить их защиту и изолированное независимое развитие. Посредством подобных рассуждений обосновывалась важность создания теории идеократии.
B.C. Соловьёв и евразийцы сходились в том, что идея (а, следовательно, философия и созданная на её основе общественная идеология) должна определять всё эмпирическое бытие. Главный онтологический принцип и смысл всей истории человечества и природы заключается в свободном приобщении тварного мира к Абсолюту, то есть к Богу. По этой причине религия рассматривалась в качестве основного средства обнаружения истины и пути, ведущего к ней. И B.C. Соловьёв, и евразийцы полагали, что только христианство является подлинной религией, но для выполнения своей функции оно должно пронизывать всю общественную жизнь. Необходимо использовать религию и созданную на её основе философию для формулирования социальных идеалов и задач, требующих своего разрешения уже здесь, в эмпирическом бытии. Молитва и вера без активной деятельности недостаточны для человеческого спасения, малы для дела преобразования мира. Особо важна в этой связи критика Православия, ! выраженная с такой силой B.C. Соловьёвым: «У нас есть на Востоке молящаяся Церковь, но где у нас Церковь действующая, которая бы выступала в качестве духовной силы, безусловно независимой от земных властей? Где на Востоке Церковь живого Бога, Церковь, в каждую эпоху дающая законы человечеству, определяющая и развивающая формулы вечной истины, дабы противопоставить их непрестанно меняющему свой облик заблуждению? Где Церковь, работающая над преобразованием социальной жизни наций согласно христианскому идеалу и ведущая их к конечной цели творения - свободному и совершенному единению с Творцом?»146. Один из самых крупных русских мыслителей обратился, прежде всего, к исследованию религиозной жизни русского народа, рассчитывая в ней отыскать причины надвигавшегося кризиса, чьи приметы могли быть замечены уже в последнюю четверть девятнадцатого столетия. И наиболее оригинальным событием этой жизни философ считал церковный раскол XVII века. Несмотря на все заблуждения, свойственные названному движению, B.C. Соловьёв рассматривал выраженный раскольниками протест против униженного положения церкви, которое ещё более усугубили реформы Петра I, как свидетельство того, что религиозное чувство народа не утратило своей жизненной силы. Между тем, мыслитель не признавал требований старообрядцев, так как они желали лишь возрождения хотя и самостоятельной от государственной власти, но всего лишь национальной церкви. B.C. Соловьёв полагал, что любая национальная церковь со временем неизбежно окажется под властью государства в силу отсутствия у неё подлинного авторитета в деле борьбы с неприметными искажениями исходного христианского учения и ересями. Напротив, если буквально толковать Новый Завет, то напрашивается только один вывод: Иисус Христос утвердил Петра, своего апостола, в качестве единоличного главы земной церковной иерархии, которая не должна быть разобщённой. В соответствии с историей, рассказанной первым евангелистом, Иисус, поинтересовавшись у своих учеников о том, за кого почитают его в народе, узнал, что люди считают его новым пророком. Когда с тем же вопросом обратился Господь к будущим апостолам, Симон ответил ему: «Ты — Христос, Сын Бога Живаго»147. В словах Симона об Иисусе нашло своё выражение свободное приятие (говорил будущий Пётр по собственной воле) человеческой природой божественного откровения: «Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах» .
Основание единоличного руководства всей церковной иерархией покоится на следующем установлении Господа: «...И Я говорю тебе: ты — Пётр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют её; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» .
Похожие диссертации на Евразийская идеократия и государственно-правовое учение В.С. Соловьева
