Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Эволюция концепции «конца истории» Ф. Фукуямы: от триумфализма к сдержанному оптимизму 17
Глава II. Трансформация концепции «столкновения цивилизации» С. Хантингтона: между неопределенностью и неизбежностью 62
Глава III. «Конец истории» vs. «Столкновение цивилизаций»: вопрос о будущем миропорядка 98
Заключение 133
Список источников и литературы 137
- Эволюция концепции «конца истории» Ф. Фукуямы: от триумфализма к сдержанному оптимизму
- Трансформация концепции «столкновения цивилизации» С. Хантингтона: между неопределенностью и неизбежностью
- «Конец истории» vs. «Столкновение цивилизаций»: вопрос о будущем миропорядка
Введение к работе
Актуальность исследования. Сэмьюэла Хантингтона и Френсиса Фукуяму считают одними из самых известных политологов Соединенных Штатов1. Они относятся к классическому типу западных высококвалифицированных американских интеллектуалов, которые сочетают преподавание, научную работу, деятельность в правительственном аппарате и руководство «мозговыми» центрами. Оба - публичные интеллектуалы и эксперты, к их мнению прислушиваются практические политики самого высокого уровня2. Самое же главное заключается в том, что они обрели известность благодаря концепциям, которые оказались парадигматическими с точки зрения интерпретации современного мирового развития.
Рождение концепций Фукуямы и Хантингтона обусловлено грандиозными потрясениями конца XX столетия. На рубеже 1980-1990-х годов рухнула социалистическая система в СССР и странах Центральной и Восточной Европы, а вместе с ней миропорядок, державшийся на противостоянии социалистических и капиталистических систем. Хотя на Западе звучало немало пророков, предвещавших такой исход, он стал явной неожиданностью для аналитиков. Обнадеженные перестройкой экономисты либерального толка были преисполнены оптимизма по поводу перспектив Советского Союза эпохи Горбачева. Даже наиболее искушенные советологи, в том числе самый авторитетный из них 3. Бжезинский, не ожидали, что объект их исследований исчерпает себя так быстро. Возникла острейшая необходимость в оперативном осмыслении не только того, почему это произошло, но и того, какие открываются новые перспективы мирового развития, с какими новыми вызовами придется столкнуться победителям в холодной войне. При всех атаках на Фукуяму и Хантингтона их подходы были концентрированным выражением тех ожиданий и опасений, которыми были охвачены не только академические круги, но и широкая общественность.
Именно этим, прежде всего, объясняется тот факт, что не очень известный до той поры даже политологическому сообществу американский ученый Ф. Фукуяма стал знаменитостью международного масштаба чуть ли не на другой день после появления его статьи «Конец истории?» в 1989 году . Опираясь на гегелевское учение, Фукуяма подводил итог завершившейся эпохи и намечал ориентиры на будущее. Его статья была проникнута буквально брызжущим через край оптимизмом, предвещая неизбежный триумф либеральной демократии, призванной модернизировать весь мир2.
Концепция самого Фукуямы послужила вызовом, ответом на который стала концепция его коллеги и даже учителя С. Хантингтона. Важно отметить, что последний в свое время также отдал дань модернизационному подходу, рассматривая волны продвижения демократии. Но уже в начале 1990-х годов Хантингтон противопоставил модернизационному подходу Фукуямы цивилизационный.
Обе концепции не были, как это часто случается, простыми однодневками. Они прочно вошли в политологический и политико-философский дискурс. Их потенциал позволял им, не теряя основ, трансформироваться с учетом эволюции исторического процесса. Хотя оппоненты нередко ставили их под сомнение в связи с теми или иными ситуационными изменениями, но, в конечном счете, они в течение примерно двух десятилетий сохранили жизнеспособность. При этом он вошли не только в профессиональный научный дискурс, но и в широкий обиход на уровне обыденного сознания.
Степень научной разработанности темы. Во-первых, наш анализ осложняется тем обстоятельством, что концепции Фукуямы и Хантингтона (подчас неявно) вошли в «ткань» современного политического повествования. Во-вторых, необходимо иметь в виду, что оба ученых были публичными интеллектуалами и экспертами, поэтому огромное количество политических комментаторов из самых разнообразных СМИ, а также политики и общественные деятели всех уровней считали своим долгом откликнуться на публикации Фукуямы и Хантингтона. Между тем такое большое количество работ, посвященных взглядам незаурядных политических мыслителей, предполагает необходимость классификации и систематизации. Безусловно, для раскрытия всего многообразия реакций на творчество ученых, понадобилось бы отдельное историографическое исследование. Но поскольку это не является целью нашей работы, мы ограничимся тем, что определим те узловые моменты и споры, анализ которых необходим для достижения поставленной в диссертации цели.
Основной массив реакций на творчество ученых состоит из рецензий на их публикации. Многие их них носят поверхностный характер. Однако, это не повод для их игнорирования, поскольку в них отражаются важные тенденции политической жизни, а также идеологические пристрастия авторов. Это само по себе является предметом собственно историографического исследования. Разнообразие публикаций (либералов и консерваторов правого толка, левых и ультраправых) отражают многообразие концепций Фукуямы и Хантингтона. Чрезвычайно важная, хотя и по объему значительно меньшая часть историографического массива — это основательные, глубоко аналитические статьи солидных изданий. Важной специфической чертой историографии по исследуемой теме является отсутствие комплексных работ по творчеству Хантингтона и Фукуямы, их главных концепций в процессе эволюции, что еще раз подтверждает актуальность исследования. Вследствие вышесказанного, историография будет представлять собой своего рода кластеры из статей и рецензий, «спровоцированных» теми или иными трудами Фукуямы и Хантингтона, в центре внимания которых будут находиться вопросы эволюции.
Ф. Фукуяма. «Конец истории». Отечественные исследователи, как правило, видят в теории Фукуямы олицетворение идей Запада, оправдание западной экспансии (например, А. Г. Дугин, В. Баранов)1. Но есть и такие, которые всерьез интересуются ее философским аспектом (в частности, В. С. Малахов, Н. Серова) .
Некоторые авторы (Ч. Майнес, Ф. Фридберг, Т. Линдберг, Дж. Раймондо) пытаются найти взаимосвязь между «концом истории» и формированием внешней политики Соединенных Штатов. Другие, как Дж. Нагл и М. Гоув, выделяют вызовы, брошенные «концу истории»4. Третьи (Н. Клейн, Б. Пилбем и Ст. Хоффманн) концентрируют свое внимание на недостатках фукуямовской модели5. «Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию» и «Великий Разрыв». В центре внимания исследователей (Ф. Старка, М. Боттери, Б. Камингса и Р. Герберта) оказался вклад политолога в коммунитаристские дебаты1. Нашумевшая книга Фукуямы сопоставлялась с двумя последующими. Впервые был поставлен вопрос об эволюции взглядов ученого по сравнению с «Концом истории» (Д. Вейгелем, Ф. Грином, Ф. Гордоном, Д. Лео)2.
«Наше постчеловеческое будущее. Последствия биотехнологической революции» (2002). Многие рецензенты обратили внимание на эволюцию взглядов ученого по сравнению с «Концом истории» - признание возможности начала новой, постчеловеческой фазы истории (Д. Бродерик, И. Инграм и М. Соломон)3.
«Сильное государство: Управление и порядок в XXI веке» (2004). «Сильное государство...» (по мнению С. Пранти, Дж. Гарзарелли и Б. Томассена) вернула Фукуяму к вопросам внешней политики: заставила задуматься о причинах неудач войны в Ираке, вновь поднять вопрос о правомерности распространения демократии и государственного строительства4. Вопросы эволюции исследователями практически не были затронуты. Книга «Америка на распутье: Демократия, власть и неоконсервативное наследие» (2006) вызвала целую серию откликов. Ожесточенные споры рецензентов вызвал вопрос принадлежности Фукуямы к неоконсерваторам. Многие из них согласились с версией самого политолога (в частности, А. Ливен и К. Андерсон)1. Большинство исследователей увидели в «реалистическом вильсонианстве» Фукуямы проявления либерального интернационализма (например, Я. Четинер и Я. Марш) .
Практически все рецензенты (С. Холмс, Р. Вестбрук, Дж. Фонте, Р. Бойтон, А. Вульф) обратили внимание на эволюцию взглядов Фукуямы по сравнению с «Концом истории» (отметили отказ ученого от силовых методов решения проблем стран «исторического» мира, идею трудноосуществимости государственного строительства и распространения демократии и т.д.) .
С. Хантингтон. «Столкновение цивилизаций». Эта книга, как и «Конец истории» Ф. Фукуямы, вызвала целую серию серьезных аналитических откликов. Неудивительно, что культурно-исторические аспекты концепции привлекли внимание большинства исследователей (например, Дж. Пила, М. Эллиота, Ст. Хоффманна)4. Но нашлись и такие, которые заинтересовались вопросом идеологической эволюции взглядов Хантингтона (Дж. Родригес и А. Вульф)5. «Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности». В
центре внимания исследователей оказались проблемы мультикультурализма и иммиграционной политики в Соединенных Штатах. Большинство западных политических комментаторов (например, Дж. Круз, К. Ламб, Т. Джакоби и М. Линд) увидели в книге ученого проявление нейтивизма, расизма и пренебрежения к фактам1. Конечно, нашлись исследователи (в основном консервативные), которые разделили опасения Хантингтона по поводу возможного раскола американском общества и высоко оценили достоинства произведения (П. Скерри, Дж. Курт)2. К сожалению, практически незамеченной осталась эволюция взглядов Хантингтона по сравнению с предыдущими работами, например книгой «Третья волна. Демократизация в конце XX века».
Сравнение Ф. Фукуямы и С. Хантингтона. Большинство авторов противопоставляют концепции ученых: делают акцент на особенностях «Конца истории» и «Столкновения цивилизаций». Сторонники теории Ф. Фукуямы (в частности, Д. Грегг, Т. Милнер) аргументируют справедливость «конца истории» процессами модернизации, экономической взаимозависимостью . Приверженцы теории Хантингтона (как например, Дж. Толсон и Дж. Сакс) апеллируют к событиям 11 сентября, религиозным и этническим конфликтам, исламскому фундаментализму и откату демократической волны1.
Мы можем выделить следующие «проблемные» места историографии по исследуемой теме. Во-первых, историографический обзор свидетельствует о том, что большинство авторов, пишущих о Хантингтоне и Фукуяме, интересуются, прежде всего, политическими, геополитическими, культурологическими, даже футурологическими аспектами их творчества. Между тем парадигматический характер их концепций побуждает обратить внимание на заложенное в них политико-философское содержание. Во-вторых, чаще всего объектами сравнительного анализа становятся две первые (нашумевшие) книги Фукуямы и Хантингтона. При этом недостаточно учитываются последующие труды обоих авторов и произошедшая эволюция их концепций.
Объектом исследования являются концепции «конца истории» Ф. Фукуямы и «столкновения цивилизаций» С. Хантингтона, предметом исследования - эволюция названных концепций в сравнении друг с другом.
Цель исследования - раскрыть процесс эволюции концепций Фукуямы и Хантингтона в сопоставлении друг с другом.
В соответствии с целью были поставлены следующие исследовательские задачи:
- выделить основные положения философско-политических концепций
Фукуямы и Хантингтона, идентифицировать их идеологические принципы;
- выявить общие факторы эволюции концепций Фукуямы и Хантингтона;
- провести сравнительный анализ основных положений философско политических концепций Фукуямы и Хантингтона с учетом эволюции их
взглядов, выявить общие черты и специфику; - оценить прогностический потенциал указанных концепций. Теоретико-методологические основания исследования.
Компаративный анализ работ С. Хантингтона и Ф. Фукуямы, как метод исследования, необходим для того, чтобы выделить общее и особенное в двух парадигматических подходах к современному мировому развитию. Он позволяет проанализировать генезис и эволюцию их философско-политических концепций; проследить взаимосвязь между изменением современного мира и эволюцией взглядов ученых.
Обстоятельство того, что их концепции рассматриваются в развитии, предполагает использование методов, присущих исторической науке. В диссертации также был использован концептологический подход (представленный работами отечественных ученых Т. А. Алексеевой, В. П. Макаренко). Этот подход предполагает, что функция политической философии заключается в интерпретации политических явлений. Идеология рассматривается в качестве систематизирующего начала для конструирования политического концепта1. Кроме того, в исследовании был учтен ценностный подход (представленный работами известного политического философа Л. Штрауса и отечественного философа Б. Г. Капустина). Этот подход, в свою очередь, предполагает, что политической философии присуща способность выносить «ценностные суждения»2.
Источниковая база исследования. Источниковую базу диссертации составляют произведения Ф. Фукуямы и С. Хантингтона: книги, статьи, интервью и письма.
Ф. Фукуяма. Все работы Фукуямы, так или иначе, возвращаются к проблематике «конца истории»: являются ответами ученого на вызовы времени, отражают эволюцию взглядов. Поэтому основой для классификации источников будут являться проблемы, с которыми столкнулась концепция «конца истории».
Во-первых, мы можем выделить ряд работ, посвященных «культурным» вызовам времени1. Во-вторых, ряд статей, в которых Фукуяма попытался осмыслить причины раскола в отношениях между Соединенными Штатами и Европой . В-третьих, ответы на вызовы исламского фундаментализма и терроризма3. Например, статьи, посвященные событиям 11 сентября .
Серьезным препятствием на пути «триумфа» либеральной демократии становится «слабое» государство. С этой темой тесно связаны вопросы государственного строительства, интервенции (способа решения проблем «слабых» государств)3, Иракской войны6 и отката демократической волны
С. Хантингтон. Книги, статьи и интервью ученого можно поделить на 4 группы. В первую очередь нас будут интересовать работы, в которых Хантингтон предлагает цивилизационную модель международных отношений, (дата обращения 25.05.2010). также отнесем произведения, описывающие идеи и принципы новой внешней политики1.
Не меньший интерес для нас будут представлять работы, в которых Хантингтон отстаивает свой тезис о формировании мультицивилизационного мира2. Отдельно следует выделить статьи, посвященные событиям 11 сентября, Иракской войне, исламскому фундаментализму и терроризму3. И, наконец, в центре нашего внимания окажутся работы, касающиеся вопросов идентичности: в них особенно отчетливо просвечивает эволюция взглядов политолога1.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые концепции Фукуямы и Хантингтона анализируются на основе всего комплекса связанных с ними произведений, то есть в процессе эволюции их взглядов на протяжении двух десятилетий.
Структура работы, построенная по принципу «вызов-ответ», позволяет впервые раскрыть динамику воззрений Фукуямы и Хантингтона; впервые выделить общие факторы и тенденции развития «конца истории» и «столкновения цивилизаций». Эволюционные срезы дают возможность по-новому взглянуть на политико-философское содержание их концепций, в частности, позволяют выделить ключевые идеи, оставшиеся неизменными на протяжении всей их деятельности.
Рассмотрение их эволюции от истоков до наших дней дает возможность говорить о существовании динамичной взаимосвязи между рассматриваемыми философско-политическими концепциями и модернизационным и цивилизационным подходам, а также взаимосвязи между ними и политическими идеологиями либерализма и консерватизма.
Основные положения, определяющие новизну исследования и выносимые на защиту:
1. Выявлено, что концепции Фукуямы и Хантингтона представляют собой два варианта политических философий, питающих современный либерализм (концепция «конца истории») и современный консерватизм (концепция «столкновения цивилизаций»).
2. Доказано, что существуют общие факторы эволюции концепций «конца истории» и «столкновения цивилизаций»: распад Советского Союза; полицентризм нового миропорядка; экономический рост и могущество стран третьего мира; национальные, религиозные и этнические войны.
3. Доказано, что различия концепций Фукуямы и Хантингтона в основном вытекают из разных подходов и идеологических позиций. Если их. оценки политических режимов в принципе совпадают, то по такому важному философскому вопросу, как природа человека, они явно расходятся, обнажая либерально-прогрессистскую позицию Фукуямы и консервативно пессимистическую Хантингтона.
4. Установлено, что общие черты «конца истории» и «столкновения цивилизаций» вытекают из структурной схожести концепций, их парадигматического характера и политико-философского ценностного подхода.
5. Выявлено, что существуют общие тенденции эволюции взглядов ученых. Это проявляется, в первую очередь, в отношении культуры. Фукуяма заявляет о важной роли культуры в экономическом и политическом развитии государств, Хантингтон выбирает культуру в качестве нового источника идентичности общества. 6. Доказано, что концепции Фукуямы и Хантингтона носят парадигматический характер, интерпретируя мировое развитие, исходя их модернизационного и цивилизационного подходов, которые, в свою очередь, обуславливают их высокий прогностический потенциал.
Апробация результатов исследования. Полученные в диссертации выводы нашли отражение в 5 научных публикациях, в том числе 1 в реферируемом издании по списку ВАК. Отдельные положения были представлены на межвузовской научной интернет-конференции «История. Общество. Молодежь» (январь-март 2009 года) в докладе «Россия в концепциях Ф. Фукуямы и С. Хантингтона»; межвузовской научной конференции «История. Общество. Молодежь» (январь 2010 года) в выступлении «Современный «конец истории». Основные положения были апробированы при чтении специального курса студентам Пермского государственного университета.
Теоретическая значимость и практическая значимость работы. Результаты работы могут быть использованы: в исследованиях в области политической философии, политологии, философии и истории; в преподавания различных курсов в высших учебных заведениях, таких, например, как «Политология», «История и теория- международных отношений», «Политическая философия», «Новейшая история стран Запада» и др.
Структура работы. В соответствии с целью, поставленными задачами и выбранной методологией работа состоит из введения, 3 глав и заключения, списка использованной литературы, изложена на 171 странице.
Для того чтобы сохранить целостные представления о взглядах обоих ученых, каждому посвящены отдельные главы. Это позволяет эффективнее проанализировать и глубже раскрыть их концепции в свете поставленных задач, в динамике их эволюции, а также наряду с объективными учесть субъективные, личностные факторы, что имеет особе значение, когда речь идет о крупных ученых и мыслителях. В третьей главе их взгляды сталкиваются в ходе сравнительного анализа, что позволяет выявить общее и особенное в обеих концепциях.
Библиография содержит 286 наименований, в том числе 192 источника на иностранных языках.
Эволюция концепции «конца истории» Ф. Фукуямы: от триумфализма к сдержанному оптимизму
Будущий ученый Френсис Фукуяма появился на свет 27 октября 1952 г. в Чикаго. Его отец, Есио Фукуяма, был американцем во втором поколении, ученым, защитившим докторскую диссертацию по социологии религии в университете Чикаго. Своего сына он «воспитал в старых религиозных и консервативных» традициях1. Отец Фукуямы был протестантом и активным борцом за гражданские права .
Мать, Тошико Коата Фукуяма, родилась в Японии, ее отец и дед Френсиса Фукуямы - Широ Коата, был основателем экономического факультета университета Киото и первым президентом муниципального университета Осаки. В 1949 году она отправилась в Америку, чтобы продолжить обучение, и встретилась с будущим мужем3. На протяжении всей своей жизни она работала в социальной сфере 4.
Особая академическая атмосфера, царившая в доме, оказала огромное влияние на формирование личности ребенка, сделала его «продуктом академического семейства» . Так в одном из интервью Фукуяма утверждал, что является «академиком от рождения»: страсть к науке была унаследована от дедушки2.
Свое детство мальчик провел в Нью-Йорке. А в 1967 году, когда семья переехала в штат Пенсильвания, маленький Фрэнсис поступил в среднюю школу. Повзрослев, молодой человек продолжает обучение в Корнуэльском университете. Там же он впервые сталкивается с идеями неоконсерватизма. Первым «духовным наставником» Фукуямы, оказавшим на него «значительное интеллектуальное влияние», становится известный философ, эссеист, академик Алан Блум, выступавший с позиций резкой критики современного общества, разъедаемого культурным релятивизмом и индивидуализмом3.
Вхождение в неоконсервативный круг продолжается при поступлении в престижный Иельский университет, где молодой человек сходится с такими корифеями неоконсерватизма, как Пол Вулфовиц, Уильям Кристол (лидер «молодых» неоконсерваторов и сын основателя неоконсервативного направления И. Кристола). Другим наставником Фукуямы становится Альберт Уолстетер (влиятельный неоконсерватор из Rand Corporation, среди протеже которого можно отметить такие известные имена администрации Дж. Буша-младшего как Р. Перл, 3. Хализард)4.
П. Вулфовиц (будущий заместитель министра обороны США Рамсфельда до июня 2005 года), преподававший в Иеле, берет на себя покровительство Фукуяме: возьмет с собой работать в рейгановскую администрацию5.
В начале 1970-х Ф. Фукуяма, как и многие его неоконсервативные друзья, «был шокирован студенческими бунтами против войны во Вьетнаме». Юноша уезжает в Париж изучать философские взгляды Ролана Барта и Жака Дерриды, но вскоре возвращается на родину разочарованным. «Когда вы молоды, вы часто ищите глубокий смысл в том, что просто трудно понять», - скажет он позже по поводу своей поездки .
В 1979-1980 гг. (затем в 1983-89 гг. и 1995-96) Фукуяму приглашают на работу в департамент политологии Рэнд Корпорэйшен, один из старейших «мозговых центров» США, в качестве специалиста по ближневосточным вопросам. Через год, в 1981, он защищает докторскую диссертацию (посвященную советской внешней политике) в Гарварде, где знакомится с аспиранткой Кондализой Раис, будущим госсекретарем Соединенных Штатов. Там же он впервые встречается с Сэмьюэлем Хантингтоном: «Хантингтон был моим учителем в Гарвардском университете и до сих пор остается моим другом.. .»2 - впоследствии напишет Фукуяма.
Вскоре после защиты он получает приглашение работать гостевым лектором в университеты Калифорнии и Лос-Анджелеса. В 1981-82 (затем в 1989) Ф. Фукуяма работает в Государственном департаменте США, сначала как специалист по вопросам ближневосточной политики, а затем в качестве заместителя директора по европейским военно-политическим вопросам, входит в состав американской делегации на переговорах по Палестинской автономии в Ливане . Занимается вопросами советологии. Здесь он знакомится и довольно близко сходится со следующей знаковой фигурой администрации Буша-младшего, Льюисом Либби, будущим начальником штаба вице-президента Дика Чейни4.
Таким образом, мы можем говорить о том, что Фукуяму с неоконсерваторами связывали долгое время личные и карьерные соображения. Однако мы полагаем, что, хотя его взгляды изначально, далеко не во всем совпадали с воззрениями неоконсервативного окружения.
Ф. Фукуяма получает международную известность в конце 80-х. Статья «Конец истории», опубликованная в неоконсервативном журнале отца его друга - И. Кристола,1 National Interest (1989) за 5 месяцев до падения Берлинской стены, приносит ему мировую известность , славу и влияние . В дальнейшем она перерабатывается в книгу с одноименным названием (1992).
Книга выдержала 20 изданий на дюжине языков и стала бестселлером в США, Франции, Японии, Чили5. Ф. Фукуяма «... придумал теорию и броскую фразу, которые превратили его в интеллектуальную рок-звезду», - пишет колумнист журнала «Австралиец» С. Бакстер, - статья, напечатанная в маленьком журнале небольшим тиражом, буквально «наэлектризовала весь академический мир». Размышления неизвестного госчиновника превратились в книгу, ставшую «глобальным бестселлером».6
Трансформация концепции «столкновения цивилизации» С. Хантингтона: между неопределенностью и неизбежностью
Сэмьюэл Филипс Хантингтон родился в 1927 году в Нью-Йорке в семье со средним достатком. Был единственным ребенком в семье Ричарда Томаса Хантингтона (издателя гостиничных каталогов) и Дороти Санборн Филипс (писательницы)1.
Повзрослев и став перед выбором образования, юноша посвящает себя изучению политической философии. Степень бакалавра Хантингтон получает в Иеле, магистра - в Чикаго и доктора философии — в Гарварде .
О своем пребывании в Гарварде будущий ученый вспоминал следующим образом: «Все мы были либералами, а Франклин Рузвельт — Богом», «никто и не думал, что могло быть иначе» . Университетом в те времена заправляли Карл Фридрих и Уильям Янделл Элиот. Молодой Хантингтон тяготел к последнему, консервативному философу с большим политическим опытом, «... который ненавидел релятивизм и выступал активным противником Советского Союза»4. Видимо, под его влиянием у Хантингтона формируется ценностный подход.
Первая известность приходит к ученому после публикации книги «Государство и солдат» (1957)1, впоследствии переиздававшейся 14 раз. Сейчас она считается классической работой по военно-гражданским отношениям". Однако первоначально книга получила достаточно «резкие отклики и неприятие» . Что также способствовало появлению к ней интереса.
Здесь следует отметить, что ученая и политическая карьера политолога была всегда полна ожесточенной борьбы за свои идеи. По мнению профессора Э. Коэна, Хантингтон «...никогда не уклонялся от борьбы ни будучи в царстве идей, ни в траншеях академической жизни»4.
Практически каждая его книга сопровождалась резкой критикой и широким резонансом: например, первая - «Солдат и государство» - «из-за похвал военной профессий» дала возможность критике сравнить ученого с Бенито Муссолини5; вторая - «Политический порядок» - из-за описания Африки как удовлетворенного общества, - «стала предметом разъяренных академических дебатов»; третья - «Столкновение цивилизаций» - разделила академический и интеллектуальный мир на два лагеря6.
С точки зрения самого Хантингтона все его произведения были реакцией на вопиющие неточности современных теорий. Например «Политический порядок» выступал против слащаво-хрестоматийных взглядов теоретиков классической модернизации, игнорирующих политическую подоплеку развивающихся обществ. «Столкновение цивилизаций» - «триумфального конца истории»1.
Жесткая критика первой книги вынуждает Хантингтона и его друга 36. Бжезинского уйти из Гарвардского университета в Колумбийский (где первый становится заместителем директора Института изучения проблем войны и мира в 1959-1962). В 1962 году, когда становится понятно, что Хантингтон и Бжезинский являются «восходящими звездами политической науки», им разрешают вернуться в Гарвард. А в 1967-1971 Хантингтон возглавляет кафедру политологии".
Зарекомендовав себя квалифицированным специалистом-теоретиком, ученый начинает работать в аппарате правительства США, где проявляет себя как консерватор3 и представитель школы реалистической политики . Так, в середине 1960-х годов он ненадолго становится консультантом Госдепартамента в администрации Л. Джонсона, готовит 100-страничный доклад относительно Вьетнамской войны, в котором критикует «неуместный морализм» и «оптимизм» администрации президента во внешней политике5.
Благодаря Бжезинскому, политолог становится заместителем директора Центра международных отношений (1973); координатором отдела планирования в Совете национальной безопасности США (1977-1978). В этой должности он выпускает «Директиву 18», краткий обзор советско-американских отношений, который гальванизирует враждебное отношение Совета национальной безопасности к Советскому Союзу6. В 1978-1989 годах Хантингтон занимает пост директора Центра международных отношений.
Стремясь консолидировать сообщество американских консервативных политологов, Хантингтон выпускает в 1970 году журнал «Внешняя политика» .
В дальнейшем политолог занимает должности вице-президента (1984-1985) и президента Американской Ассоциации политических наук (1986-1987); затем директора Института Стратегических Исследования Джона Олина (1989); председателя Гарвардской Академии международных и региональных исследований (1996-2004).
Жизнь Хантингтона типична для современных западных высококвалифицированных интеллектуалов, сочетающих преподавание, научную работу, деятельность в правительственном аппарате и руководство научными центрами2. Политолог был публичным интеллектуалом и экспертом, а это значит, что к его мнению прислушивались практические политики самого высокого уровня.
Здесь мы должны отступить и сказать о «идеологических пристрастиях» Хантингтона. По этому поводу существуют определенные дискуссии. Некоторые исследователи относят взгляды политолога к консервативным . Так, политический обозреватель А. Малер противопоставляет Хантингтона Бжезинскому: «Оба являются безусловными патриотами Америки и сторонниками геополитического превосходства», но «... если такой прикладной эксперт как Бжезинский, захваченный одной лишь моноидеей, до последнего времени испытывал постоянный восторг по поводу успехов американской экспансии, то Хантингтон всегда отличался значительно большим скепсисом в этом отношении»1.
Малер полагает, что позицию Хантингтона можно назвать реалистической и поэтому весьма пессимистической: «В конечном счете, реалистический пессимизм Хантингтона перевел его в лагерь консерваторов, правда его консерватизм носит не столь идеологический характер как, например, у неоконов, типа последователей Лео Штрауса или изоляционистов типа Патрика Бьюкенена. Хантингтон не превозносил консервативные ценности по сравнению с либеральными, он лишь констатировал их непреходящую силу и невозможность их преодоления»".
Сотрудник Белфер Центра Е. Кауфман определяет ученого как «пожизненного» демократа, который работал на либерального кандидата в президенты X. Хэмфри в 1968 и голосовал за Дж. Керри в 2004, и «последовательного, инстинктивного» консерватора, который поддерживал Вьетнамскую войну, ценил «упорядоченное» общество и защищал «...консерватизм как необходимый инструмент защиты либеральных учреждений от коммунизма». По мнению автора, Хантингтон, был «бунтарем, тяготевшим к центру», который «... никогда не вступал в,партии левых или правых. В силу перечисленных обстоятельств Кауфман относит профессора к редко- встречающемуся типу «консервативных демократов, чуждых американской элите, и близких обычному послевоенному избирателю» .
«Конец истории» vs. «Столкновение цивилизаций»: вопрос о будущем миропорядка
В предыдущих главах мы пришли к выводу, что Фукуяму и Хантингтона многое объединяет: они всемирно известные политологи, занимающиеся наукой и работающие в госструктурах. Оба - публичные интеллектуалы и эксперты, к их мнению прислушиваются практические политики самого высокого уровня.
Наш анализ начнется с полемики, возникшей между Фукуямой и Хантингтоном. Это позволит нам выделить спорные моменты теорий политологов.
Свою основную позицию С. Хантингтон определяет в книге «Столкновение цивилизаций». По его мнению, концепция Ф. Фукуямы воплотила «эйфорию» начала 1990-х, представление о появлении «нового гармоничного мира»1. Однако, комментирует политолог: «Иллюзия гармонии времен окончания "холодной войны" вскоре развеялась - этому способствовали многочисленные этнические конфликты и «этнические чистки», нарушения закона и порядка, возникновение новых принципов альянса и конфликта между государствами, возрождение неокоммунистических и неофашистских движений, интенсификация религиозного фундаментализма, окончание "дипломатии улыбок" и «политики "да"» в отношениях России с Западом...» .
Характерные для этого времени иллюзии превратились в распространенную концепцию, которая утверждала, что западная цивилизация является универсальной цивилизацией мира1. По сути, этим заявлением ученый апеллирует к классическому положению модернизационной теории; упрощая и возможно даже несознательно подменяя им положения концепции «конца истории» Фукуямы.
Напомним, что заслуга Фукуямы, как раз заключаласьв том, что он пересмотрел данное положение, обратив значительно внимание на культуные факторы в развитии обществ.
Хантингтон методично «разбивает» аргументы теории универсальной цивилизации. Во-первых, он считает, что падение Советского Союза не приводит с неизбежностью к триумфу либеральной демократии: в современном мире успешно существуют многочисленные формы авторитаризма и национализма2.
Во-вторых, политика Запада (распространения либеральной демократии) воспринимается не-западными обществами как империализм и вызывает жесткое противодействие. Она способствует приходу к власти тех политических движений, которые враждебны Западу: «Политики в незападных обществах не выигрывают на выборах, демонстрируя насколько они западные. Предвыборная гонка, напротив, заставляет их апеллировать к тем вещам, которые они считают наиболее популярными, и эти темы обычно связаны с этническими, национальными и религиозными вопросами»0.
Самым главным аргументом в пользу возникновения универсальной цивилизации является модернизационный подход (аппелирующий к индустриализации, урбанизации и растущему уровню грамотности...). Однако и он страдает известными погрешностями. Дело заключается в том, что на поздних этапах модернизация стимулирует возрождение местной культуры: «На социальном уровне модернизация усиливает экономическую, военную и политическую мощь общества в целом и заставляет людей этого общества поверить в свою культуру и утверждаться в культурном плане. На индивидуальном уровне модернизация порождает ощущение отчужденности и распада, потому что разрываются традиционные связи и социальные отношения, что ведет к кризису идентичности, а решение этих проблем дает религия». Модернизация создает в обществе вакуум, который заполняют собой религиозные, часто фундаменталистские, группы1. Мы снова видим, как Хантингтон в своих объяснениях апеллирует к модернизационному подходу, обращая орудие последнего против теории универсальной цивилизации.
В интервью с Вл. Иноземцевым ученый признает, что его позиция (по отношению к позиции Фукуямы) выглядит «более пессимистично». По мнению Хантингтона, двадцатый век действительно был столетием, в котором идеология играла большую роль, однако в наступившем столетии главную роль будут играть культурные противоречия2.
Что касается Ф. Фукуямы, то он довольно часто обращается к произведениям С. Хантингтона, особенно к книге «Третья волна. Демократизация в конце XX века» . Но, безусловно, самым волнующим остается вопрос о соотношении концепций ученых.
Фукуяма признает, что в мире происходит всплеск религиозной активности и возрождение культурной идентичности, с особенной силой это проявляется в мусульманских странах, а также Южной Азии, Латинской Америке, США и России4.
Он также отмечает факт отката демократической волны: «Начавшаяся в 70-е годы с Испании и Португалии "третья волна демократизации", как ее назвал политолог Сэмьюэл Хантингтон, прокатилась по Латинской Америке и Азии, дошла до высшей точки во время падения коммунизма, но сейчас явно спала: Россия, Египет, Сирия и Венесуэла, не желая допустить повторения украинской "оранжевой революции" 2004 года, приняли у себя законы о прекращении финансирования зарубежных демократических правозащитных организаций»1.
Раздумывая над тезисами С. Хантингтона, Ф. Фукуяма задает себе вопросы, на его взгляд, решающие судьбу «конца истории»: 1) В соответствии с чем устанавливаются границы сотрудничества? Существует ли универсальная основа взаимоотношений?2 2) Зависит ли политическое "пространство доверия" от конкретной культуры? 3 То есть, Фукуяма, как и Хантингтон, обращает свой взор к главному аргументу конкурирующего подхода.
