Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Концепт в свете антропоцентрического подхода к языку
1.1. Различные подходы к пониманию концепта 11
1.2. Значение образного мышления и метафоры в формировании концептов 21
1.3. Отражение образного восприятия огня в индоевропейской языковой картине мира 37
Глава 2. Анализ средств вербализации концепта «огонь» в языках древнегерманской группы
2.1. Лексические средства выражения концепта «огонь» в готском языке в контексте готской Библии 51
2.2. Вербализация концепта «огонь» в древнеисландском языке
2.2.1. Мифологическая связь концептов огня и воды и её языковое выражение 58
2.2.2. Семантическая мотивировка лексических обозначений огня в древнеисландском языке 62
2.2.3. Структура древнеисландского концепта «огонь» 72
2.3. Вербализация концепта «огонь» в древнеанглийском языке 76
2.3.1. Структура древнеанглийского концепта «огонь» 95
Глава 3. Грамматическая маркированность и лексико-семантическая сочетаемость обозначающих огонь существительных в древнегерманских языках
3.1. Анализ обозначающих огонь существительных с учётом роли основообразующего элемента
3.1.1. Категория одушевлённости/неодушевлённости и её отражение в основообразующих элементах 100
3.1.2. Основообразующие элементы в обозначающих огонь существительных в древнегерманских языках 107
3.2. Лексико-семантическая сочетаемость слов, обозначающих огонь 110
Выводы 113
Заключение 115
- Различные подходы к пониманию концепта
- Значение образного мышления и метафоры в формировании концептов
- Лексические средства выражения концепта «огонь» в готском языке в контексте готской Библии
- Анализ обозначающих огонь существительных с учётом роли основообразующего элемента
Введение к работе
Настоящая работа представляет собой сравнительно-историческое исследование вербализации концепта «огонь» в древнегерманских языках.
Актуальность темы:
Диссертация посвящена исследованию концепта «огонь», что соответствует современным тенденциям в анализе языка с точки зрения когнитивного подхода. Изучение концептов относится к антропоцентрическому направлению в языкознании и к когнитивной лингвистике (как одной из отраслей данного направления), активно развивающейся в настоящее время. В рамках данного направления язык рассматривается как часть общего когнитивного механизма человека. Язык выражает знаковым способом то, как человек воспринимает действительность и перерабатывает её в своём сознании. Следовательно, изучая особенности древних языков, можно сделать немало интересных выводов о мышлении и мировоззрении носителей языка. Изучение языка не в отрыве от человека, а наоборот, в связи с человеческой культурой, мышлением, мировоззрением - задача лингвистики на сегодняшний день.
Кроме того, данное диссертационное исследование носит сопоставительный характер: в нём изучаются особенности вербализации концепта «огонь» в различных древнегерманских языках в сравнении, выявляются общие и специфические черты. В рамках когнитивной лингвистики сопоставительные исследования ещё только начинают предприниматься.
Ни один язык не может претендовать на полное отражение какого-либо концепта, поскольку концепты относятся к сфере сознания и отражены в языке только частично. Объектом данного исследования является та часть концепта «огонь», которая вербализована в древнегерманских языках.
Причиной выбора данного концепта в качестве объекта исследования послужило то, что мировоззрение и культура людей наилучшим образом отражается в словах, обозначавших самые значимые и жизненно важные для человека вещи и явления, к которым относится огонь. Для изучения концепта «огонь» в работе используется материал представителей трёх основных групп древнегерманских языков: древнеанглийского (западная группа), древнеисландского (северная, или скандинавская группа) и готского (восточная группа). При необходимости привлекаются данные других индоевропейских языков.
Предметом исследования являются языковые средства воплощения данного концепта - лексические и грамматические способы его вербализации.
Научная новизна исследования заключается в том, что в нём впервые рассматривается вербализация концепта «огонь» в древнегерманских языках в целом, а также выявляются особенности отражения данного концепта в древнеанглийском, древнеисландском и готском языках. Принципиально новым является то, что на основе анализа языкового материала строится предполагаемая структура концепта «огонь». Кроме того, в исследовании выявляются не только лексические средства выражения концепта «огонь», но и морфологические признаки одушевлённости существительных, выражающих данный концепт. Деление существительных на одушевлённые и неодушевлённые является концептуально значимым, поскольку показывает, как древние люди воспринимали огонь: в качестве вещи или живого существа. То, что огонь в древних индоевропейских культурах считался «живым» (с мифологической точки зрения), закрепилось в грамматическом оформлении обозначающих его существительных.
Цель данной работы - сравнительно-историческое исследование средств вербализации концепта «огонь» в древнеанглийском,
древнеисландском и готском языках, выявление содержания и структуры
данного концепта.
В связи с поставленной целью, в работе решаются следующие задачи:
Показать, каким образом когнитивная деятельность и особенности мировосприятия древних германцев отразились в семантике слов, связанных с концептом «огонь»;
Исследовать древнегерманские (и соответствующие индоевропейские) корни и слова, обозначающие огонь, и показать их семантическую мотивировку;
Рассмотреть грамматическое оформление лексических обозначений огня с учётом роли основообразующих суффиксов как формальных показателей древнего отнесения слов к одушевлённому или неодушевлённому классу;
Проследить, каким образом концепт «огонь» вербализуется через лексико-семантическую сочетаемость соответствующих слов;
Построить предполагаемую структуру древнегерманского концепта «огонь».
Методологической основой работы является исторический подход к языку с привлечением данных не только лингвистики и этимологии, но и из области истории, культурологии, мифологии и других сфер знания. Основными методами исследования являются наблюдение, концептуальный и контекстный анализ.
Источниками материала исследования данной работы послужили этимологические словари древнеанглийского и древнеисландского языков Ф. Хольтхаузена (1934, 1948), англо-саксонский словарь Дж. Босворта и Т. Толлера (1954), этимологический словарь исландского языка А. Иоханессона (1956), словари готского языка С. Файста (1888), Х.К. Уленбека (1986), В. Штрайтберга (1910), а также литературные тексты на древнеанглийском, древнеисландском и готском языках. Для привлечения дополнительной
информации по этимологии исследуемых слов использовались этимологические словари Ю. Покорного (1950-1959) и А. Вальде (1927, 1930).
Теоретическая значимость исследования: поскольку в работе выявляется содержание и структура исследуемого концепта, её результаты являются вкладом в развивающуюся в настоящее время когнитивную лингвистику. Материалы исследования также обогащают сопоставительную лексикологию и сравнительно-историческое изучение древнегерманских языков.
Практическая ценность работы состоит в том, что материалы и результаты диссертации могут быть использованы в лекционных и практических занятиях и спецкурсах по истории древнегерманских языков (по готскому и древнеанглийскому языкам), введению в германскую филологию, общему и сравнительно-историческому языкознанию, а также в научно-исследовательской работе студентов.
На защиту выдвигаются следующие положения: В исследованных древнегерманских языках обнаруживается несколько лексических единиц, представляющих концепт «огонь», образованных как от разных корней, так и на основе словосложения. Эти слова обозначали различные «виды» или образы огня в древнегерманской концептуальной картине мира. Анализ этих лексических единиц показывает, что древнегерманский концепт «огонь» относится к сегментным и многоуровневым. Сегментным он является, поскольку в его основе лежало одновременно несколько различных образов огня, каждый из которых имел своё обозначение. Многоуровневым он является, поскольку некоторые его сегменты состоят из нескольких слоев, возникших в ту или иную эпоху.
Ядро концепта «огонь» состоит из базового образа, когнитивных сегментов, основанных на них слоев и периферии (интерпретационного
поля). Базовый образ, лежащий в основе данного концепта - «огонь вообще». Также выявлены следующие сегменты концепта «огонь», отразившиеся в древнегерманских языках: «огонь как свет» (в его составе - сегмент «огонь молнии»), «огонь как пылающие угли», «огонь погребального костра» (в его составе - сегмент «высокий огонь»), «огонь как бушующая стихия, родственная воде, морю». В древнеанглийском языке проявляется сегмент «дымный огонь». В древнеисландском особо выражен сегмент «огонь конца света».
На основе сегмента «огонь как свет» формируется обще германский когнитивный слой, связанный с образом «огненного меча». На основе сегмента «огонь конца света» в христианский период образуется древнеанглийский когнитивный слой - «огонь для наказания за грехи в аду». Это придаёт древнеанглийскому концепту «огонь» негативную оценочную окраску.
К периферии концепта относятся такие когнитивные признаки, как его амбивалентность (огонь воспринимался и как положительное, и как отрицательное явление) и одушевлённость.
С помощью метафор огонь концептуализировался как живое существо, которое может съесть, бывает враждебным, яростным и т.д.
Морфологические особенности слов, обозначающих огонь, а также их лексико-семантическая сочетаемость с другими словами (особенно с глаголами, обозначающими активное действие) показывают, что эти слова в древности относились к классу одушевлённых существительных, а огонь воспринимался как живое существо.
Структура работы
Работа состоит из введения, трёх глав, каждая из которых заканчивается краткими выводами, заключения, списка принятых сокращений, списка литературы и приложений.
Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, объект исследования, научная новизна, цель и задачи работы.
В первой главе рассматриваются различные точки зрения на концепт в когнитивной лингвистике и лингвокультурологии. Отмечается различие терминов «концепт» и «понятие», «когнитивный концепт» и «культурный концепт». Описана роль практического и наглядно-образного мышления человека в формировании содержания концепта. Особое внимание уделяется метафоре как одному из важнейших когнитивных механизмов.
Для иллюстрации проявления образного и практического мышления в языке привлекаются данные древних языков, а также языков современных народов, живущих и сейчас на стадии родоплеменного строя. Разные общества могут иметь схожие или параллельные пути развития, проходить одни и те же стадии и воспринимать мир похожим образом. Поэтому исследование языков древних народов позволяет обнаружить типологически схожие явления, позволяющие объяснить определённые факты древнегерманских языков.
Во второй главе исследуются древнегерманские слова, обозначающие огонь, и производится анализ их функционирования в древнегерманских текстах. Рассматриваются также некоторые индоевропейские корни как основа древнегерманской лексики, связанной с концептом огня, и их этимологические связи как пример проявления образного мышления, характерного для людей древних культур. Исследование подкрепляется данными мифологического и культурологического характера.
В третьей главе производится анализ лексико-семантической сочетаемости слов, обозначающих огонь, как один из показателей отнесения данного концепта к категории живых, активных сущностей. Кроме этого, в данной части работы исследуются средства выражения концепта «огонь» на уровне грамматики: рассматриваются основообразующие суффиксы
существительных, обозначающих огонь в древнегерманских языках как показатели одушевлённости-неодушевлённости (или активности-инактивности) существительных. 'Принято считать, что ассоциативные связи, образующие структуру концепта, в языке отражаются в первую очередь в лексике. Но и любой другой уровень языка (например, морфологический) может быть носителем концептуально значимой информации. Поэтому для получения наиболее полного представления о каком-либо концепте необходимо учитывать его выражение на нескольких уровнях языка.
В заключении подводится итог проделанной работы и представлена общая структура и содержание древнегерманского концепта «огонь».
В приложении 1 представлена таблица, отражающая лексические средства выражения концепта «огонь» в готском, древнеисландском и древнеанглийском языках в сравнении.
В приложениях 2 и 3 представлена структура древнеанглийского и древнеисландского концепта «огонь».
В приложении 4 перечислены средства отражения одушевлённости концепта «огонь» в древнегерманских языках.
Различные подходы к пониманию концепта
В последнее время в лингвистике наметилось общее стремление к пониманию языка как системы, в центре которой стоит человек. Это направление в языкознании называется антропоцентрическим - то есть, рассматривающим язык не «в самом себе и для себя», а в его взаимодействии с человеком [Гришина 2002: 3]. В рамках антропоцентрического подхода к языку в лингвистике в настоящее время развивается два основных направления: когнитивная лингвистика и лингвокультурология [Маслова 2001:7].
Когнитивная лингвистика ищет ответы на вопросы о том, как организовано сознание человека, как человек познаёт мир, какие сведения о мире становятся знанием, как создаются ментальные пространства. Она изучает процессы обработки информации человеческим разумом, образование структур знания (в том числе, концептов) и их репрезентацию в сознании человека и в языковых формах. В центре её внимания находится язык как общий когнитивный механизм. Языковая деятельность рассматривается как одна из сторон когниции (познания), в основании которой лежат различные когнитивные способности, в том числе не являющиеся чисто лингвистическими. К этим способностям относится построение образов и логические выводы на их основе, получение новых знаний, исходя из имеющихся сведений [Демьянков 1994: 21-22]. Один из основных терминов когнитивной лингвистики - концепт.
Когнитивная лингвистика не даёт однозначного определения концепта. Она является относительно молодой наукой и находится на этапе становления, «поэтому не удивительно, что лингвисты, осваивающие и развивающие её проблематику, дают не тождественные толкования и определения как предмета, так и категорий этого отдела науки о языке» [Попова, Стернин 2001: 7].
В «Кратком словаре когнитивных терминов» концепт - квант структурированного знания; оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и всей картины мира, отражённой в человеческой психике [Кубрякова 1996: 90].
Моника Шварц рассматривает концепты с точки зрения когнитивной лингвистики как ментальные образования, имеющие функцию и хранящие знания о мире. Эти элементарные единицы являются «стройматериалами» когнитивной системы человека и обеспечивают экономичное хранение и переработку субъективных единиц опыта, классифицируя получаемую информацию по определённым признакам [Schwarz 1996: 87].
Р. Лангакер подчёркивает такое свойство концептов, как отсутствие у них чётких границ. Лексическая единица, обозначающая какой-либо концепт, может включать в себя целый ряд взаимосвязанных смыслов [Langacker 2002: 2-3].
Ф. Унгерер и X. Шмид, также представители когнитивного направления, приравнивают «концепты» к «когнитивным категориям», по которым в результате ментального процесса категоризации классифицируются все воспринимаемые человеком объекты и явления [Ungerer, Schmid 1999: 2]. Концепты служат основой формирования классов и категорий, эталоном сравнения и категоризации вновь познаваемых предметов и явлений, которые в результате сравнения идентифицируются как представители данного класса или категории или как элементы другой категории [Болдырев 2000: 27].
Концепты образуются в результате концептуализации. Концептуализация - это выделение минимальных единиц человеческого опыта [Кубрякова 1992: 4-38]. Н.Н. Болдырев определяет концептуализацию как осмысление поступающей информации, мысленное конструирование предметов и явлений, приводящее к образованию определённых представлений о мире в виде концептов. Здесь концепты - это идеальные абстрактные единицы, фиксированные в сознании смыслы, которыми оперирует человек в процессе мышления. Они отражают содержание полученных знаний, опыта, результаты всей деятельности человека и результаты познания им окружающего мира в виде определённых единиц, «квантов» знания. Основная часть концептов закреплена в языке значениями конкретных слов, что обеспечивает хранение и передачу знаний от человека к человеку и от поколения к поколению [Болдырев 2000: 22, 23]. Язык вовсе не обязателен для формирования и существования концептов. Он нужен для обмена концептами и обсуждения их в процессе общения. «Именно язык позволяет доступ к ненаблюдаемому когнитивному миру человека, структурам его сознания» [Кубрякова 1994: 37]. То есть, язык обеспечивает доступ к концептам. Для этого концепты должны быть вербализованы -словами и словосочетаниями, фразеологическими единицами, предложениями и целыми текстами. Исследование этих средств вербализации концептов в языке - один из основных предметов когнитивной лингвистики [Болдырев 2000: 27, 28].
Значение образного мышления и метафоры в формировании концептов
Содержание концептов и картины мира обусловлено многими факторами. Это и образ жизни людей, и уровень их культуры, и место, которое занимают различные концепты в сознании народа. Важную роль в формировании концептосферы играют также типы мышления человека. «Введение понятия картины мира в антропологической лингвистике позволяет различать два вида влияния человека на язык - феномен первичной антропологизации языка (влияние психофизиологических и другого рода особенностей человека на конститутивные свойства языка) и феномен вторичной антропологизации (влияние на язык различных картин мира человека)» [Серебренников 1988: 11]. Из этого высказывания следует, что определённые явления в языке являются отражением особенностей человеческого мышления и познавательных процессов. Познавательные процессы участвуют в формировании концептуальной картины мира. Она, в свою очередь, влияет на язык, и определённые его явления обусловлены уже именно ей.
В процессе «первичной антропологизации» важную роль играют типы мышления человека - практическое, наглядно-образное, словесное (вербальное), понятийное и др. Каждый из этих типов вносит свой вклад в содержание концепта. Размер этого вклада зависит от развитости данного типа мышления у носителей языка. Конечно, у человека всегда присутствовали все без исключения типы мышления, но, тем не менее, какой-либо из этих типов на конкретной ступени исторического развития мог преобладать над другими [Серебренников 1988: 192-195]. В данной работе мы остановимся на практическом и образном мышлении у древних людей и его влиянии на формирование концептов.
Считается, что задолго до возникновения словесного языка у человека из всех типов мышления преобладающим было практическое [Серебренников 1988: 194]. Для него характерна направленность на достижение результата, совершение действия. Оно активизировалось в конкретной ситуации, требующей принятия решения, и действие совершалось непосредственно после появления мысли о нём, без рассуждений, анализа или внутренней речи. Примером проявления практического мышления может быть ориентировка на местности, перемещение по лесу без опасности заблудиться - умения, очень развитые у представителей первобытных народов. В современной жизни люди также используют практическое мышление - например, когда шофёр ведёт машину и ему приходится реагировать на изменяющуюся ситуацию (при этом он руководствуется не инстинктом, а знаниями; мыслит, и очень быстро) [Серебренников 1988: 194-195].
Используя практическое мышление, древний человек поначалу учился принимать решения и действовать в конкретной обстановке, видя перед собой непосредственно наблюдаемые предметы и явления. «Конкретный характер мышления человека древних эпох объясняется, прежде всего, тем, что оно возникло и развивалось в конкретных ситуациях: человек научился мыслить, ориентируясь в конкретной ситуации. Сначала он ориентировался в ней, повинуясь слепым силам биологических инстинктов, потом он начал ориентироваться в ней при помощи мышления» [Серебренников 1970: 49]. Поэтому для него было важно всё конкретное, чувственно воспринимаемое и осязаемое. С дальнейшим развитием мышления и особенно - памяти (что было просто необходимо людям для выживания) воспринятые предметы и явления запечатлевались в сознании человека как образы.
Лексические средства выражения концепта «огонь» в готском языке в контексте готской Библии
Готский язык - единственный представитель восточной группы древнегерманских языков, судить о котором мы можем по дошедшим до нас письменным памятникам. Основным источником, примеры из которого использовались в качестве материала данного исследования, является Библия на готском языке (4 Евангелия и несколько «Посланий»). Конечно, готский язык Библии далеко не в полной мере отражает реальную языковую ситуацию 4-5 веков нашей эры. Этот язык очень далёк от разговорного, и к тому же при переводе сильно сказалось влияние текста-источника: Библия переводилась на готский язык с древнегреческого, и переводчик старался быть как можно ближе к оригинальному тексту (как того требовало уважение к Священному Писанию) в употреблении слов и даже грамматических конструкций. В Новом Завете на готском языке встречаются четыре различных слова, обозначающих огонь. Наиболее часто употребляется слово fon: jah ufta ina in fon atwarp jah in wato (Mk. 9:22) «и часто и в огонь бросал его, и в воду» in Jon pata unhvapnado (Mk. 9:45) «в огонь тот неугасающий» hvasuh aukfunin saltada (Mk. 9:49) «всякий огнём осолится» jah in fon galagiand jah inbrannjada (Jon. 15:6) «и в огонь кладут, и сгорает» sah izwis daupeip in ahmin weihamma jah funin (Lk. 3:16) «он вас будет крестить в Духе Святом и огне» in funins lauhmunjai gibandins fraweit ni kunnandam gulp (2 Th. 1:8) «в огне пламенеющем совершающего отмщение не познавшим Бога» rignida swibla jah. funin us himina (Lk. 17:29) «дождь серы и огня с неба» ih ahana intandeij) funin unhwapnandin (Lk. 3:17) «солому сожжёт огнём неугасимым» skula wairjnj) in gdX&mnm funins (Mt. 5:22) «подлежит геенне огня» atwairJDan in gaiainnan/мш яз (Mk. 9:47) «ввержен в геенну огня» [Цит. по кн.: Wright 1910, Streitberg 1910]. Встречается также образованное от fon прилагательное funiskos, «огненный»: alios arhwaznos ]ois unseljins funiskos afhwapjan (Eph. 6:16) «все огненные стрелы лукавого угасить» Слово fon (ср. род, основа на -n-, gen. - funins, dat. - funin) имеет много этимологических параллелей в германских и других индоевропейских языках: др.-исл. funi, др.-англ. fyr, двн. и д.с. fuir, греч. 7шр [Feist 1888: 36]. Эти слова ведут своё происхождение от ИЕ корня p(h)hur (варианты - pur-, peuor-, peuri-), который обозначал «огонь», «гореть» [Гухман 1962: т.1, с.49; Гамкрелидзе, Иванов 1984: 699-670]. Второе слово, обозначающее огонь, мы встречаем в предложении: jah was sitands тф andbahtam jah warmjands sik at liuhada (Mk. 14:54) «и был сидящим со служителями и греющимся у огня» [Цит. по кн.: Wright 1910:260]. С. Файст переводит гот. liuhadei как «свет», «освещение», «озарение» («Erleuchtung») [Feist 1888: 72]. Именно такое значение этого слова встречается нам в большинстве предложений с liuhadei и однокоренным ему словом liuhap, «свет» [Streitberg 1910: 86]: jabai nu augo ]зеіп ainfal]) ist, allata leik J)ein liuhadein wairj ij) (Mt. 6:22) «если глаз твой будет чистым, всё тело твоё светлым будет» jabai nu liuhap pata in pus riqis ist, pata riqis hwan filu! (Mt. 6:23) «если свет тот в тебе тьма есть, та тьма как велика!» appan jabai hwas gaggip in naht, gastiggqip, unte liuhad nist in imma (Joh. 11:10) «кто ходит ночью, спотыкается, потому что нет света с ним» sauil riqizeip jah mena ni gibip liuhap sein (Mk. 13:24) «солнце померкнет, и луна не даст своего света» swa liuhtjai liuhap izwar in andwairpja manne (Mt. 5:16) «так да светит свет ваш пред людьми» patei qipa izwis in riqiza, qipaip in liuhada (Mt. 10:27) «что говорю вам в темноте, говорите при свете» Но в описанном выше примере (Mk. 14:54, warmjands sik at liuhada) слова warmjands sik переводятся как «греющийся», а греться можно только у огня, но не у света. Следовательно, слово liuhadei могло обозначать и огонь - как свет, яркое освещение. Это можно подтвердить с помощью гот. слова liuhap, которое обозначало и «свет» как «сияние, блеск», и «свет» как «огонь, освещение». Согласно исследованиям О.А. Осиповой, liuhadei и liuhap имели практически одно и то же значение, но liuhadei (склоняемое по образцу основ на -ein-), применялось для обозначения конкретного, известного света, а liunab (склоняемое по образцу основ на -а-) - для обозначения «света вообще» [Осипова 1980: 59-60]. Оба слова восходят к ИЕ корню 1еик «светить», и имеют много этимологических параллелей в ИЕ языках: скр. rocate (светит), гр. іеико ; (светят), Xvyyoq (светильник), лат. lux и арм. lois (свет) [Streitberg 1910: 86]. Интересно, что и в Новом Завете на древнегреческом языке [The Greek New Testament 1994: 182] в этом стихе Библии употребляется не 7шр (слово, обычно обозначающее в греческом огонь в самом общем смысле этого слова), а (рюс;, у которого значение «огонь» является дополнительным к основным: «свет, сияние, блеск» [Дворецкий 1958: т.2, 1757]: каї Oepuaivousvoq ярое; то (рсос «и грелся у огня».
Анализ обозначающих огонь существительных с учётом роли основообразующего элемента
Одной из очевидных и известнейших особенностей мышления древних людей является то, что многие явления природы, космические объекты, стихии, окружающие человека, воспринимались им как живые - личности, наделённые волей, способные принимать участие в его жизни. Считается, что эта черта мировоззрения древних находит отражение в первую очередь в мифах и народных преданиях, сохранивших сведения об обожествлении сил природы. Не только мифы и сказки, но и грамматические явления ИЕ языков сохраняют информацию о том, какие явления и предметы древние считали живыми существами, а какие - вещами. Именно в силу своей консервативности морфологический уровень может сохранять такие реликтовые явления, которые уже невозможно обнаружить на других языковых уровнях. «Наиболее консервативным с точки зрения реализации контенсивно-типологических изменений уровнем оказывается морфологический, который многими своими характеристиками способен отражать нормы пережиточного состояния даже в то время, когда на более высоких уровнях уже наступила резкая структурная перестройка» [Климов 1977: 172]. Труды многих учёных (Г.А. Климова, В.В. Иоффе, М.Н. Палмайтиса, И.М.Тронского, О.А. Осиповой и др.) подтверждают, что в период общеиндоевропейского языкового состояния все существительные подразделялись на два основных класса: активные (те, которые воспринимались людьми как живые существа) и инактивные (те, которые воспринимались как вещи). Протоиндоевропейское языковое состояние относилось, вероятнее всего, к активному строю [Климов 1977: 152, 164]. «Активный строй можно коротко определить как такой тип языка, структурные компоненты которого ориентированы на передачу не субъектно-объектных отношений, а отношений, существующих между активным и инактивным участниками пропозиции. В соответствии с этим глаголы лексикализованы в нём по признаку активности-стативности действия,... а субстантивы разделены на активные и инактивные» [Климов 1977: 4]. Оппозиция по признаку активности-инактивности была преемственно связана с более древней оппозицией существительных по признаку одушевлённости-неодушевлённости [Климов 1977: 442, 443]. Последняя оппозиция была связана с зависимостью древнего человека от природы, с необходимостью делить все окружающие объекты на «живое» и «неживое». Позднее, с выделением человека из мира природы и с появлением организованного общества, оппозиция «одушевлённое-неодушевлённое» превратилась в оппозицию социальной актуальности или неактуальности. То, что было актуально, то есть, значимо для человека и общества (даже если фактически принадлежало к миру неживых вещей), мыслилось действующим (т.е. опять-таки, «живым») - например, огонь. То, что было неактуально, т.е. «инертно» по социальной значимости (даже если в реальности было живым существом) понималось как неактивное - например, ребёнок [Палмайтис 1979: 39-40]. Это разделение было одним из важнейших, и для его выражения требовалось применение языковых средств. Как социальная актуальность или неактуальность, так и одушевлённость-неодушевлённость находили отражение в грамматическом строе языка. Подобное разделение присутствует не только в языках активного строя, но и в других типах языков народов, живущих на стадии первобытной общины, что является показателем важности этого разделения для человека вообще. Так, в языке племени аранта (Австралия) слово 1а обозначает ногу, и одновременно используется как частица, обозначающая активное существо (одушевлённое). Название ноги (служащей в качестве образа «хождения») послужило основой для возникновения активной частицы. Так же, па обозначает образ «сидения на месте» и является пассивной частицей, обозначающей неактивное существо (вещь) [Рифтин 1946: 140]. В ряде африканских и северокавказских языков все существительные делятся на группы в зависимости от того, какое место в деятельности общества занимают обозначаемые ими объекты [Десницкая 1941: 49]. Разделение на активные и инактивные классы существительных может грамматически выражаться также в их разделении на одушевлённый и средний роды. «В индоевропейском всё, что движется, всё, что действует, тем самым попадает под понятие «одушевлённого»... Названия активных органов - одушевлённые, как, например, нога (мужского рода)... или рука (часто женского рода, так как она есть орган воспринимающий). Названия деревьев относятся к одушевлённому роду...» [Мейе 1938: 345-346].
