Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Обзор истории проблемы и фактического материала .
1.1. Лунарная теория (П.П. де Астарлоа - Х.Каро Бароха) 17
1.2. Трансформационная теория: постановка проблемы 28
1.3. Детализованный обзор литературы и фактический материал 32
ГЛАВА II. Опыт развития и обоснования трансформационной теории .
2.1. Типология недели у некоторых народов Средиземноморья 66
2.2. К проблеме реконструкции исходной баскской недели 83
2.3. Два направления в вопросе трансформации бискайской недели и ее терминов 96
2.4. Соотношение исконной и латинской моделей бискайской недели и ее терминов и проблема 6nCK.egubakoitz 101
2.5. Латинская модель типа Lunae dies и.бискайские термины 104
2.6. Историческое формирование латинской планетарной недели и проблема происхождения бискайских терминов zapatu "суббота" и domeka "воскресенье" 109
ГЛАВА III. Латино-романские элементы баскской семидневной недели (продолжение главы II).
3.1. О бискайском термине для вторника 119
3.2. Критический анализ мнений по вопросу происхождения баскских названий четверга 121
3.3. О корреляции баскских комплексов ortzHxegu 130
3.4. Несколько комментариев к вопросу происхождения вост.-баск, ostirala "пятница" . 137
3.5. Материалы к вопросу происхождения баскских названий субботы larunbat и neskanegun . 144
3.6. Об одном общем термине для пятницы и субботы в баскском и о двух путях трансформации баскской семидневной недели 150
Заключение 160
Приложение 2 162
Литература 165
Условные сокращения 176
- Лунарная теория (П.П. де Астарлоа - Х.Каро Бароха)
- Типология недели у некоторых народов Средиземноморья
- Латинская модель типа Lunae dies и.бискайские термины
- Критический анализ мнений по вопросу происхождения баскских названий четверга
Введение к работе
Актуальность проблемы. Необходимость реконструктивных исследований в области баскского языка - этого "вечного баловня историков и лингвистов" (акад. Г.В.Степанов) - сам пафос и конечные цели таких исследований общеизвестны и не нуждаются в дополнительных объяснениях (достаточно перечисления имен известных ученых баскологов: В.іумбольдт, Г.Шухардт, К.К.Уленбек, К.Боуда, Р.Ла-фон, А.Товар, Л.Мичелена, В.Ф.Шишмарев, А.С.Чикобава и др.). Известно также то исключительное значение, которое имеет в области баскского языка метод внутренней реконструкции [30,45,71,72,105], поскольку этот язык остается изолятом (образцом соответствующих исследований в данной области является известная "Историческая фонетика баскского языка" Л.Мичелена [ЮЗ]). Последнее обстоятельство также всемерно повышает необходимость применения к баскскому языку метода типологических сопоставлений, который сегодня демонстрирует свои самые широкие возможности, в частности - в плане диахронических реконструкций-'". Поскольку при исследовании всякого языка-изолята лингвист вынужден мобилизовать все резервы, все,что может помочь ему и компенсировать отсутствие внешнего сравнения, для исследования баскского языка имеет значение, наконец, и обращение ко всякого рода экстралингвистическим данным, включая данные смежных наук (археологии, этнографии и т.д. ), что так-
Известно, что в ходе типологического сопоставления может быть привлечен любой факт или совокупность фактов [57,с.203]; при этом сравниваются не только генетически тождественные единицы, системы, модели, но и генетически не связанные тождества [9,с. 280]. Эту свою эффективность типологическое сравнение демонстрирует, в частности, и для реконструкции, поскольку типологические данные могут не только указывать на возможность или невозможность той или иной реконструкции, но и ложиться в основу реконструкции [47,с.28], ср. [11,44].
же характерно в принципе для реконструктивной работы в области баскского языка.
Тема настоящего исследования была избрана нами именно потому, что она позволяет применить метод внутренней реконструкции, провести широкое типологическое сопоставление, привлечь в какой--то мере данные истории календаря и баскской истории и этнографии. В этих возможностях и состоит прежде всего актуальность темы или проблемы.
Известно, далее, что исследование всякой календарной лексики имеет значение не только в лингвистическом плане, но и в плане всей человеческой истории культуры. В области календаря лингвист неизбежно касается мифологии, этнографии, древней религии, представлений о строении Вселенной, типа хозяйства (земледельческое и т.п.), географических условий и т.д. Таким образом, сама проблема календарной лексики в реконструктивном плане - это всегда проблема crux , и данное обстоятельство также говорит о бесспорной актуальности нашей темы.
Наконец, если говорить именно о терминологии недели, то в том же плане актуальности важно, что термины недели образуют всегда замкнутую микросистему (с тесными связями внутри нее), своего рода лексическую парадигму. Это дает реконструктивисту дополнительные возможности "системной этимологизации" с более надежными результатами, чем обычно.
При обращении к данной теме нами учитывается и то, что проблема сложения и происхождения баскского календаря недели в значительной степени имеет исторический, а не доисторический характер, а ведь чем глубже в доисторию, тем сложнее реконструировать прошлое языкового факта.
Цель и задачи работы. На основе критического анализа основных существующих теорий происхождения баскской семидневной недели (далее - БСЫ) и ее терминов (в историческом и современном вариантах этих теорий), а также на основе "системных" внутренних реконструкций, по возможности широкого привлечения типологического, вообще экстралингвистического материала мы ставим перед собой цель опытной разработки так называемой трансформационной концепции сложения БСН и ее терминов. Все это предполагает, естественно, и обсуждение, а также предложение различных этимологии в той же области, как и попытку приблизительного общего наброска путей или этапов исторического сложения нынешней БСН.
Своей ближайшей задачей мы считаем также собрание такого типологического материала по календарю недели, который не являясь сколько-нибудь полным, все же стремился бы к какой-то полноте для региона Средиземноморья. Взяв термины недели баскских диалектов (далее - Щ) как из словарей, так и из специальной литературы, мы поставили перед собой частную задачу - представить их в классифицированном виде (см.приложение 2) с учетом лексических и фонетических вариантов, которые исчерпываются количеством 200 единиц.
Научная новизна работы. Хотя проблеме происхождения баскской недели (далее - ЕН) и ее терминов только в нашем веке посвящено несколько специальных работ [59,88,89] и целые разделы в исследованиях крупнейшего баскского и испанского этнолога Х.Каро Бароха [77,74,75], объектом специального монографического или диссертационного исследования эта проблема, насколько нам известно, еще не .была, и часто она рассматривается в связи с другими общекалендарными вопросами. Данная проблема не рассматривалась также в широком типологическом аспекте. Несмотря на ряд блестящих исследований А.Товара [116,115], типологическим сопоставле-
ниям баскский словарь до сих пор почти не подвергался, и в этом плане мы тоже могли бы говорить о новизне работы.
Уже упоминалось, что в настоящей работе на основании самых разнообразных данных не только критически анализируются старые и новые теории происхождения и сложения БСН и ее терминов, но и делается попытка развития или обоснования одной из концепций или подходов (не говоря уже о предлагаемых при этом этимологиях и т. п.).
Теоретическая и практическая ценность. Теоретическая ценность работы состоит прежде всего в предложениях, направленных на построение окончательной теории происхождения и сложения БСН и ее терминов. Результаты диссертации могут быть также использованы для разработки теоретических вопросов системной и комплексной этимологизации, а также вопросов этимологизации, основанной на привлечении экстралингвистических данных и фактов типологии.
Однако главным в нашей работе по ее значению и назначению мы считаем то, что в конечном счете она направлена на реконструкцию истории такого языка, как баскский, который является "лингвистическим феноменом" (Ю.В.Зыцарь), "единственным живым ключом к местным истокам западноевропейской цивилизации" [17,с.174-176], и от которого зависит возможность проникнуть в недосягаемые пока еще глубины доистории.
Практически материалы диссертации могут быть использованы в баскской лексикографии, в частности, для баскского этимологического словаря, затем при построении атласа Щ, при картографировании, а также в обзорах истории календаря и изучении календарной лексики языков Средиземноморья.
Метод исследования. Методически настолько, насколько это возможно, мы опираемся на системный характер языка, на структурные
взаимосвязи в микросистемах языка. В исследовании баскской календарной лексики мы постоянно прибегаем для реконструкций к типологическому методу на основе собранного типологического материала по календарю недели.
В связи с привлечением типологического метода заметим, что особенно в последние годы в защищаемых диссертациях сопоставление разных языков проводится нередко там, где в этом нет необходимости, во всяком случав острой, что часто делает сами сопоставления искусственными и неплодотворными. В нашем случае типологический характер исследования диктуется уже общим положением самой баскологии, где возможна по существу только внутренняя и невозможна внешняя реконструкция (см.выше), а с другой стороны -- самим характером календарной лексики, дающей широкие возможности для сопоставления терминологических микросистем в реконструктивном плане.
Сопоставление же целых микросистем, как об этом не только упоминалось, но и как это специально отмечается в теоретической литературе [57,с.205; 26,с.75; 44], обычно оказывается перспективным в плане выявления основных внутренних закономерностей и взаимоотношений внутри тех же микросистем, ср.здесь же вообще о широких возможностях системной и комплексной реконструкции (как внутренней, так и типологической) [8,с.18-19; 27,0.138-159], см. также [38,с.89,92; II].
В процессе исследования мы пользуемся некоторыми основными понятиями баскской диалектологии и в связи с этим считаем необходимым привести здесь следующую справку о БД.
Основоположником баскской диалектологии является Л.Л.Бонапарт [70], труды которого по БД с их классификацией входят в золотой фонд науки, продолжая жить в практике исследований таких
ученых диалектологов, как Л.Мичелена [103], П.де Ирисар [93,94], Ж.Альер [58], возглавляющий работу по составлению атласа Щ. В своих общих описаниях баскского языка и его диалектов Р.Лафон [96] также следовал целиком Л.Л.Бонапарту, единственным ученым, в чем-то существенно отходившим от диалектологии Л.Л.Бонапарта, был другой основоположник научной баскологии Р.М.де Аскуэ, который в своем знаменитом словаре [63,64] распределил материал на-варрского ареала, т.е. примерно двух провинций - испанской, или Верхней Наварры, и французской, или Нижней Наварры - не по четырем наваррским диалектам (см.ниже), а только по двум: верхне-на-варрскому и нижне-наваррскому. Такая позиция Аскуэ при всем его авторитете, однако, никак не отразилась на общих представлениях и конкретной работе баскологии; кроме того, не исключено, что Аскуэ просто было удобнее или легче представить собранный им материал по наваррскому ареалу, не следуя Бонапарту.
Помимо того, P.M.Аскуэ установил первое фундаментальное деление Щ на две группы: западную и восточную, которую иногда называют также центрально-восточной^. К западной группе относится бискайский диалект (в основном совпадает с провинцией Еискайя, центр Еильбао), и других живых диалектов в этой группе нет, но к ней принадлежал в свое время ныне мертвый алавезский диалект (провинция Алава, центр Витория), известный почти исключительно по словарю конца ХУІ века Landucci [98]; этот диалект Л.Мичелена в своей "Исторической фонетике баскского языка" [103] называет южным. Ко второй указанной группе принадлежат гипускоанский
Здесь и далее соответственно см. приложение I, которое представляет собой в основном нынешнее положение распределения Щ по баскским провинциям с их центрами.
(в основном провинция Гипускоа: Сан Себастьян), лабурдинский (провинция Лабур: Биарриц и Сен-Жан-де-Люз), сулетинский (провинция Суль: Молеон) и четыре диалекта наваррского ареала, т.е. двух исторических Наварр: южный верхне-наваррский (провинция Верхняя Наварра: Памплона), северный верхне-наваррский (та же провинция: Вера-де. - Еидасоа), западный нижне-наваррский (провинция Нижняя Наварра: Устариц), восточный нижне-наваррский (та же провинция: Сен-Жан-Пье-де^Пор).
Как уже сказано, вторую группу называют не только восточной, но и центрально-восточной. В соответствии с материалом и выводами Бонапарта (см.также Р.Лафон [96]) все диалекты этой группы связаны отношениями континуума по географическому принципу. Однако, несмотря на это, в практике диактологической и реконструктивной работы принято выделять из этой группы сулетинский диалект, называя его восточным (поэтому термин "восточный" двузначен: он может обозначать либо все диалекты, кроме бискайского» либо только сулетинский ). В центральную подгруппу входят, таким образом, все диалекты, кроме сулетинского и бис-кайского, т.е. четыре наваррских, лабурдинский и гипускоанский.
Следует подчеркнуть, что словоупотребление, согласно которому лабурдинский диалект называется западным, является, таким образом, неверным. Точно так же не следует называть западным гипускоанский диалект (западным из ныне живых является только бис-кайский). Мы думаем, что термин "западный" относят к гипускоан-скому только потому, что Гипускоа входит в западно-баскскую область, ныне автономную, вместе с Бискайеи и Алавой. Однако, если
"Географически крайне восточным является именно сулетинский, следовательно, это ареальний диалект, как и бискайский, и он по степени своей архаики приближается скорее всего именно к бискайскому.
- II -
гипускоанцев вместе с алавезцами и бискайцами можно называть западными басками, то гипускоанский диалект по такой причине называть западным нельзя, это ошибочно, и еще меньше оснований называть западным лабурдинский диалект.
Описанное деление ВД является принципиальным, единственным и общепринятым. Не существует классификация, которая бы в противовес данной настаивала на другом делении, например, делении на северные диалекты (Франция) и южные (Испания). Но несмотря на это в специальной литературе можно встретить термины "северные" и "южные" диалекты, или "северные" и "южные" формы, явления и т.п.: наличие /ь / описывается как северное явление или общая черта северных диалектов, в отличие от южных. Это объясняется, однако, лишь тем, что в разрез с представленной выше классификацией некоторые изоглоссы характерны только для северных или только для южных Щ. Хотя иногда эти изоглоссы достаточно старые, т.е. образовались давно, они не настолько многочисленны и значительны, чтобы нарушить представленную выше группировку. Таким образом, фактически под терминами "северные" и "южные" в баскологии понимается не какое-то особое деление Щ, а лишь исключение из основного деления, т.е. исключенные или исключающие изоглоссы (кроме того, деление на северные и южные диалекты имеет, разумеется, географический смысл).
Некоторые поддиалектные ареалы являются спорными или настолько переходными, что отнесение их к тому или иному диалекту затруднительно. Применительно к таким ареалам некоторые ученые предпочитают постоянно пользоваться специальными индексами этих диалектов: например, саласарская форма, бастанское явление и т. п. Остановимся кратко на этих спорных или затруднительных ареалах. Их четыре; каждый из них представляет собой нечто переход-
ное от одного из северных диалектов к одному из кжных. Конкретно речь идет о диалектах: I) долины Ронкаль (переходный между суле-тинским и южным верхне-наваррским); 2) долины Саласар (переходный между восточным нижне-наваррским и южным верхне-наваррским); 3) долины Аэскоа (переходный между западным нижне-наваррским и южным верхне-наваррским); 4) долины Бастан (переходный между ла-бурдинским и северным верхне-наваррским). Что касается речи долины Ронкаль, недавно полностью исчезнувшей, то все исследователи признают возможность выделения ее в особый, девятый, диалект баскского языка, а также условность и субъективность отнесения рон-кальской речи к сулетинскому или южному верхне-наваррскому. У Аскуэ ронкальокии выступает как особый диалект, у Бонапарта и ряда других ученых как поддиалект сулетинского, но последние признают, что они чисто произвольно придерживаются Бонапарта в вопросе деления.
Каждый из рассматриваемых диалектов распространен непосредственно за хребтом и перевалами Пиренеев, отделяющими северных, или французских, от южных, или испанских басков, и как бы продолжает свой северный диалект в Испании к югу от перевала, являясь как бы представителем своего северного диалекта в испанской Басконии. Переходный характер подциалектов Бастана, Аэскоа и Саласа-ра приводит к тому, что некоторые ученые считают их поддиалекта-ми БД Испании, а другие - поддиалектами БД Франции. У П.де Ириса-pa [94] на карте М поддиалекты Аэскоа и Саласара представлены как разновидности соответствующих ВД Франции (т.е. двух нижне--наваррских Щ), а бастанский поддиалект на карте №3 - как разновидность не лабурдинского, а северного верхне-наваррского. Учитывая значение и новейший характер работы Ирисара, видимо в данном случае такой ориентации и следует придерживаться.
- ІЗ -
Границы БД не всегда совпадают с границами соответствующих исторических областей или провинций Басконии. Основное расхождение касается бассейна реки Дева в Гипускоа: это территория данной провинции, но речь здесь бискайская. Крайняя восточная часть той же провинции Бшускоа, у моря и поблизости от французской границы занята опять-таки не гипускоанским, а северным верхне-на-варрским диалектом, так что, например, в Ируне - крайнепогранич-ном городе Испании у Бискайского залива, который относится к Гипускоа,- диалект северный верхне-наваррский (провинция Наварра не имеет своего выхода к морю, а ее диалект занимает гипускоан-ское побережье возле Ируна). Те 5 тысяч басков, которые издавна сохраняют свой язык в Алаве, у ее границы в Еискайе говорят на бискайском диалекте. Остальные расхождения в этом смысле не существенны.
Демографического аспекта современного статуса баскского языка и его диалектов мы не касаемся, так как непосредственного отношения к нашей теме это не имеет, и соответствующим материалом мы не оперируем. Последнее по времени и исчерпывающее по характеру отражение данного аспекта дано в трудах Ирисара [93,94].
Академия баскского языка в настоящее время приняла общие календарные обозначения - названия месяцев и дней недели, в частности, для дней недели: astelehena - понедельник, asteartea -
вторник, asteazkena - среда, osteguna - четверг, ostirala -
пятница, larunbata - суббота и igandea - воскресенье. Перечисленные названия предназначены для каждодневного всеобщего употребления и выбраны из диалектных вариантов названий дней.
При исследовании лексических единиц баскского языка, как известно, необходимо привлекать соответствующие диалектные варианты, так как для каждой лексической единицы в баскском языке обыч-
но имеется один, два и часто больше диалектных вариантов. Диалек-тность баскского языка не представляет исключения и для лексики недели. Более того, работа над этой лексикой без учета диалектных вариантов почти невозможна.
Лексика недели в баскском языке должна состоять минимум из семи лексических единиц, так как сегодня баски, как и большинство народов мира, имеют семидневную неделю. Описываемый нами материал насчитывает 200 лексических единиц, в связи с чем становится важным классифицирование диалектных вариантов и их представление в целом (см.приложение 2). В диалектно классифицированной лексике ЕЕ легче и разобраться, и выявить основное. Наглядное, ее представление будет способствовать, с одной стороны, исследованию каждой разновидности, будь то фонетическая, морфологическая или этимологическая и т.д., а с другой стороны - изучению системы Ш в ее истории.
Указанные двести единиц для названий дней БН в большинстве взяты нами из основополагающего словаря P.M.де Аскуэ [63,64], поэтому в нашей группировке мы придерживаемся и диалектной классификации Аскуэ.
Из других доступных нам источников наиболее исчерпывающим является представление названий дней ЕЕ М.Агуда [59], который указывает их диалектную принадлежность и рассматривает их в географическом, а также в хронологическом аспектах. К этому небольшому исследованию приложены три диалектно-географические карты. Материал М.Агуда мы (насколько позволили наши более или менее ограниченные возможности) восполнили и расширили, что само по себе подразумевает и дальнейшее частичное уточнение материала.
Бискайский ряд (см.приложение 2) терминологии баскской недели (далее - ТБН) особенно выявляет близость к системе латино-
-романской недели, в чем мы убедимся ниже. В той же ТЕН выделяется и другой ряд (парадигма) недели, в который входят диалектные данные восточного ареала баскского языка (т.е. данные всех диалектов, кроме бискайского). В отличие от бискайского, восточный ряд ЕН объединяет так называемые собственно баскские названия дней недели, хотя и в этой парадигме бытует калькированное ortz-egun "четверг", букв. " orta-a, неба, грома день", которое считается переводом с лат. Jovis dies "день Юпитера", совр. "четверг". М.Агуд, который тоже выделяет две диалектные системы ЕН, бискайскую парадигму называет архаичной и видит в ней два исторических слоя .: первоначальное и-е (долатинское) влияние -- eguen , eguazten , egubakoitz и поздне-романское - ilen , martitzen , bariaku , zapatu , domeka [59,C.4I-42]. Лримеча-тельно, что в свое время еще Ервас обратил внимание на вариант ТШ, близкий к латино-романскому миру, т.е. на наш бискайский вариант, бискайскую парадигму, которую Щрвас представляет, правда, в неполном виде: отсутствуют термины для понедельника (т.е. ilen , связанное с латинским миром) и для среды ( eguazten ) [90,с.315]. Впоследствии ту же бискайскую парадигму, наряду с восточно-бискай-ской представил Х.Горостиага [88,89].
Нужно отметить, что при обсуждении названий дней ЕН, когда речь заходит о диалектных системах лексики ЕН, в большинстве случаев подразумевают именно эти две диалектные парадигмы. И действительно, приходится выделить основную часть представленного нами диалектного материала в виде двух диалектных систем, парадигм. При этом не повторяются полностью вышеуказанные системы Х.Горо-стиаги или М.Агуда, что и не предусматривается ни нашим материалом, ни общим характером нашего исследования. Конечно, в процессе работы, по мере надобности мы останавливаемся и на терминах,
оставшихся вне данных систем. Заметим, что при анализе терминов время от времени состав парадигм изменялся. Мы решили оставить тот вариант систем, в котором полностью представляется тот или иной нюанс (предполагаемый, возможный или реальный) процесса формирования каждой диалектной парадигмы:
Лунарная теория (П.П. де Астарлоа - Х.Каро Бароха)
Изучение календарной лексики баскского языка берет свое начало от известного труда П.П.де Астарлоа "Апология баскского языка" [62]. П.П.де Астарлоа, "цензор баскской недели провинции Ги-пускоа" [62,0.335] ( sicl ), непосредственно должен был иметь дело с баскскими названиями дней. В упомянутом труде П.П.де Астарлоа рассуждает о процессе формирования ЕН и происхождении баскских названий дней. Он представляет почти фантастическую картину того же процесса формирования БСН, дни и названия дней которой, по его мнению, так же были основаны на естественном лунном цикле и лунных фазах, как лунный месяц .
Во время создания древнейшего, "первобытного" календаря особое, можно сказать, феноменальное значение имела луна и ее постоянное "рождение и смерть". Еще первые наблюдатели за небом, "астрономы палеолита" [53] проводили наблюдения над периодическими сменами луны и ее фаз. "Фазы луны не могли не быть замечены уже первыми создателями языка, так как они не только наглядны для самого поверхностного глаза, но и неотразимо на него действуют" [4,с.276]. И это действительно так, потому что общеизвестные праздники, посвященные полнолунию или новолунию, являются, конечно результатом этого необыкновенного действия луны, ее рождения-смерти. Могучий культ луны в течение веков заставлял предков цивилизованных народов проводить ночи напролет в преклонении перед ней; под ее таинственным воздействием и сейчас пляшут и воспевают ее аборигены Африки и Индонезии [55,с.27-28; 51,с.20]. И естественно, что эта же луна стала для древних народов одной из основных единиц исчисления времени (уже после деления времени на день и ночв): опираясь на периодическое замещение лунных фаз, создавался вышеупомянутый лунный месяц.
Названия месяца и луны во многих языках сходны: ср.др.-евр. yerah "луна" и "месяц", мегр., чан. tuta "луна" и "месяц" [28, с.75], рус. месяц в обоих этих значениях, а также многочисленные и общеизвестные связи этих же значений на уровне этимологии во многих и-е языках (англ. month "месяц" и moon "луна", греч. men "месяц" с его коррелятом в греческом же и др. и-е языках), ср.также баск. il(l) "месяц" (в составе названий месяцев) и компонент іі "луна" в составе il-argi "луна" же.
Как было отмечено, лунный месяц равен одному видимому циклу из 28 дней, что составляет ровно 4 недели (семидневной), т.е. каждая неделя равна продолжительности одной фазы (приблизительно!). На основании этого (имеется в виду луна, месяц и их взаимоотношения) возникло предположение (на первый взгляд вполне обоснованное), по которому семидневная неделя должна быть связана исключительно с лунным месяцем, лунными фазами , и по которому она является просто четвертой частью лунного месяца. Именно это предположение высказал П.П.де Астарлоа, основываясь на том, что баскский календарь года является лунным. По предположению П.П.де Астарлоа и вся ТБН происходит из терминологии месяца, обозначений частей лунного месяца. Нужно добавить, чтоАстарлоа создавал данную теорию будучи вдохновленным идеей исторического первенства баскского народа.
"Цензор баскской недели" опубликовал в своей провинции Гипу-скоа проспект, в котором, по выражению автора, собраны "несомненные и бесспорные" доказательства древнейшего происхождения ЕН, полагая, что это делает данную неделю самой полноценной системой в сравнении с неделями других народов (за исключением еврейской) [62, с.339]. Будучи страстным ревнителем баскского народа, в вопросе о роли его в мировом календаре Астарлоа доходит до помещения очага создания семидневной недели (идеи недели) в древней Басконии [62, с.336] ; при этом, так как высшим достижением календаря он считает неделю из семи (а не менее и не более) дней, современная БСН представляется ему исконной, почему он и ищет ее истоки в чем-то "преднедельном", а именно в лунном месяце.
Между тем, тот, кто имеет хоть малейшее касательство к проблематике происхождения семидневной недели, понимает, что она не может рассматриваться так односторонне и что к этому имеют отношение, например, происхождение иудейской семидневной недели (так на-зываемой системы sabbat ), планетарной семидневной недели и др.
Как заключает Х.Каро Бароха, такого же "предрассудка" в этом вопросе придерживался и Т. де Соррегиета [77,с.92]. В силу упомянутого крайне одностороннего подхода к проблеме происхождения БОН становится понятно, каковы этимологические интерпретации П.П.де Астарлоа названий дней ЕЕ, иногда поразительные.
Краеугольным камнем теории П.П.де Астарлоа можно считать баск, aste , которое сегодня в баскском языке самостоятельно означает "неделя, семидневка". То же aste является компонентом названий первых трех дней Ш: aste-len "понедельник", букв. " aste- первый", aste-arte "вторник", букв. " aste-средний" и aste-azken "среда", букв. " aste- последний". Полагают, что сегодняшнее значение термина aste "неделя, семидневка" должно быть поздним. О первоначальном его значении высказывают различные предположения, большинство которых вращается вокруг фаз или периодов луны, что непосредственно восходит к интерпретации данного термина у Астарлоа.
Согласно Астарлоа, баскские названия astelen, astearte, asteazken (и вместе с ними баск, larunbat "суббота" и баск, igandc "воскресенье") когда-то обозначали не собственно дни недели, а лунные фазы или периоды, и, следовательно, указывали на одну из частей, отрезков месяца. В дальнейшем aste и т.д. как фаза (четверть) лунного месяца не просто, однако, стала по Астарлоа семидневной неделей (в отличие от того, как обычно выводят последнюю из фаз). В формировании терминологии баскской семидневной недели (далее - ТБСК) феноменальное значение он отвел лунному циклу со всеми его фазами, периодами и, что самое главное - их обозначениями.
Типология недели у некоторых народов Средиземноморья
Нынешнюю БН, в частности, ее восточно-баскскую парадигму начинают термины, содержащие компонент aste , причем этот компонент имеется только в трех названиях дней БН: aste-ien "понедельник", aste-arte "вторник", aste-azken "среда". Именно эта тройка с ее общим aste всегда становилась объектом специального изучения в связи с историей сложения БН и ее терминологии. Однако, она, как уже отмечалось, никогда не отрывалась от лунногоцикла и, в силу этого ее обозначение рассматривалось вместе со всей Т Б Н, т.е. ей никогда не придавалась самостоятельная роль в сложении и истории БН. Именно этот момент -- самостоятельность, выделение в группу указанной баскской тройки astelen-astearte-asteazken и ее терминологии (причем без какой-либо связи с луной, лунным циклом) и является решающим для трансформационной концепции сложения БН и ее терминов, выдвинутой, как мы уже знаем, Ю.В.Зыцарем. В этой концепции трех-дневность (или четырехдневность) БН считается исходной, а сам момент трансформации представляется последующим добавлением (под влиянием латино-романского мира) четырех дней к старым трем, или же трех дней к старым четырем до семи.
Эту концепцию мы попытаемся обосновать (или, иначе говоря, дополнительно, детально и т.п. обосновать). Х.Горостиага весьма удачно замечает, что "система astelen--asteazken может иметь такое же объяснение, что и баскские глагольные формы ditut-ditu" [88,с.52]. Конечно, здесь он прежде всего подразумевает момент упомянутого нами явного выделения в ТБН данных названий в виде тройки в силу наличия компонента aste только в этих терминах; иначе говоря как баскская глагольная парадигма ditut-ditu содержит І, П, Ш лица субъекта и как их участие, изменение по ним есть спряжение данной парадигмы, также в названиях aste-len , aste-arte, aste-azken вторые компоненты -len "первый", -arte "средний", -azken "последний" создают как бы микросистему (замкнутую) с общим элементом aste. Однако, Х.Горостиага не только начинает с этого, но, к сожалению, этим же и заканчивает рассуждение о данной баскской тройке как о самостоятельной микросистеме.
При рассмотрении той же группы названий Ю.В.Зыцарь [19,с. 154-156] в первую очередь обращает внимание на то обстоятельство, что во всех названиях второй компонент представляет собой несомненный атрибут, определение первого, в силу чего те же названия букв, должны означать только " aste первый", " aste средний" и " aste последний", что и делает их замкнутой терминологической микросистемой из трех членов, так называемым membership Опер-вый, средний, последний) с общим элементом aste . И (еще одна примечательная деталь) данная терминологическая микросистема -- как замкнутая - должна исключать 4-й,5-й и т.д.члены, ср.обозначения "первый день", "второй день", "третий день", которые наводили бы на мысль, что может быть и"четвертый день" и т.д. (19,с. 150).
Все это закономерно порождает предположение, что в баскском когда-то должна была существовать практика деления потока дней на группы по три, след чего и сохранился в виде названий с aste , относящихся к первым трем дням (будним) современной EEL В связи с этим Х.Каро Бароха указывает на исторически фиксированный факт деления потока дней на группы по три древними кельтами [77,с.93]. Он же отмечает (там же), что в древних кельтских языках месяц делился следующим образом: 3x9 + 3, где, как мы видим, вновь фигурирует число 3. Здесь же заметим, что кельты имели и девятидневную неделю [13,с.119; 101,с.134-139]. Кроме того, есть указания и на другой типологический материал о делении потока времени на 3: в древней Греции месяц обычно делили на три декады, также было и в древнем Риме, где месяц делился на календы, ноны и иды, т.е. на три части [90,с.333; 73,с.332; 88,с.55; 77,с.93].
Однако, типологический материал о взаимосвязи между числом 3 и системами отсчета времени этим не исчерпывается.
Известно, что магические или мистические числа возникли или укрепились в древней Халдее в результате многовековых наблюдений за небом и занятий там астрономией. Из магических же особую роль как в государственно-религиозной, так и в каждодневной жизни халдеев и других народов играли числа 7 и 3 (уже позже - 4, 10, 12 и 60). Магичность числа 3 в древней Халдее выявлялась в виде троек богов(ср. известные еще тогда 7 планет, перед которыми тоже здесь преклонялись); 3 и 7 и в древней Греции считались святыми числами, древние римляне преклонялись перед числом 3 ; в обеих странах существовали божественные тройки, так называемые "троицы", как было и в древнеиндийской религии [56,c.II,I8,23, 24]; в древнем Китае числа 3 и 9 тоже были святыми [50,с. 144].
Говоря о делении потока дней на три, Х.Каро Бароха одновременно отмечает и религиозно-сакральное значение числа 3 [77, с.93]. Разумеется, вообще трудно обнаружить религиозный, культовый или другой подобный характер трехдневной недели, исходя лишь из упомянутой сакральности числа 3 . Но вместе с тем, мы не можем отрицать и то, что этот момент с определенной точки зрения все же должен быть принят во внимание, а существующая среди древних кельтов трехдневная неделя, т.е. деление потока времени на три дня и три ночи [I01,с.132-1331, с одной стороны, наличие у них же девятидневной недели - с другой, и, кроме того, древний и-е месяц, разделенный по принципу 3x9 + 3, наводят на мысль, что здесь значительную роль играло действительно число 3 с его религиозно-сакральным характером.
Между тем, в Центральной Америке, в странах Востока, древней Мексике и центральной Африке распространены 3-, а также 4-, 5-, 6-, 8-й 10-дневные недели (из них 3-, 5-, 10-дневные - в центральной Америке и в древней Мексике) имеющие предельно конкретный и ясный характер - это ярмарочные (торговые) недели (хотя и в них, следуя Х.Каро Бароха, можно обнаружить момент вышеотме-ченной роли числа 3 в случае 3- или 6-дневных недель, ср.то обстоятельство, что 6-, 8-й 10-дневные недели, как полагают, являются удвоениями 3-, 4-й 5-дневных [106,0.324-329]).
Латинская модель типа Lunae dies и.бискайские термины
Для истории самого баскского языка и особенно для внешней истории его носителей очень важно по возможности точно установить, действительно ли бискайцам для калькирования терминов недели служил латинский оригинал типа Lunae dies , и если да, то не возник ли он под влиянием какой-либо региональной разновидности народно-латинской речи. Приведем несколько наблюдений или соображений.
Если ориентироваться на преобладающий в современном баскском языке тип композитов ( mendi-buru "горы-вершина", eriotza--egun "смерти-день"Х то можно сказать, что с помощью этого типа кальки, такие как ilen ; xii-egun "луны день" могли быть получены не обязательно с оригинала bunae dies , но и с оригинала dies Lunae : ведь при господстве указанного типа композитов гораздо труднее с любого оригинала снять ряд таких калек, KaKsegun il и т.д., чем ряд sn-egun и т.д. Но это означает, что прототипом для рассматриваемых бискайских калек не обязательно было лат. bunae dies , могло быть и dies Ъипае.
В слове martitzen при его части, отражающей латинский родительный падеж, как уже говорилось выше, имеется указание на то, что соответствующим оригиналом для бискайского был только тип с dies На втором месте (ср. mart-is dies ; Smart-itz - egun martitzen ), да и формант -is мог,видимо, легче сохраниться в баскской копии в том случае, если он был воспринят в составе именно такого латинского оригинала, ибо он в нем точно соответствует по месту в структуре термина баскскому композитному маркеру посе-ссивности и т.д. ( aita-r-en liburua или etxe-ko-jauna или mendi-- 0 - buru ) и, значит, в таком оригинале его легче понять и сохранить. Правда, можно думать, что martitz было воспринято как именительный падеж; если это не так, то -is как формант родительного падежа мог быть понят в составе dies Martis , а затем воспроизведен в структуре другого типа mart-itz egun . Однако, на наш взгляд, едва ли можно принять только одно то, что в основе калек типа х il-egun может лежать просто тип Ьипаеили Lunis с подразумеваемым, но неявным dies. Тем не менее, аргумент простоты и вероятности остается все же, конечно, на стороне типа bunae dies как возможного оригинала.
Такой тип, как уже говорилось, считается характерным для итальянской и галльской латыни - судя по современным итальянским и французским названиям дней недели. Однако, думать о каком-либо влиянии галльской латыни на бискайцев, как бы через голову латинского населения южной Галлии (см.ниже), нелогично. По поводу латинских названий дней в романских языках один из крупнейших романистов нашего века Эдуард Бурсье писал:"Аналогичными словами в народном языке были названия дней недели: Lunae dies "день Луны" - понедельник, itortis dies "день Марса" - вторник и т.д., ср. ит. lunedi , martedi , франц. lundi , mardi . Однако, в латинскую эпоху все эти слова еще не представляли собой устойчивых словообразований, так в ,южной и северо-восточной Галлии порядок членов сочетания был обратный: npoB.diluns , dimartz и еще у Фруассара devenres = dies Veneris "день Венеры" - пятница и т.д.; в Иберии же, а также на востоке и отчасти в северной Италии определяемое вообще отпало: исп. lunes » martes » рум. luni , marti , венец, luni , marti [5,0.62] (подчеркнуто нами - М.Г.).
Как видим, даже в самой Галлии наряду с так называемым галльским типом Lunae dies существовал, таким образом, другой dies Lunae ; в зоне, ближайшей с севера к баскам, преобладал именно этот второй тип, а не "галльский". Падение dies могло иметь место только в ограниченной какой-либо зоне (ср. о сев. Италии) и, очевидно, наоборот, где-нибудь в Иберии могли быть небольшие зоны сосутцествования обоих типов. И все это раскрывает достаточно прихотливую картину в масштабе как всей Романии, так и ее частей, и указывает на вероятность такой же картины на Пиринейс-ком п-ве, в его латыни: следовательно, здесь в какую-то пору вполне мог использоваться тип Lunae dies с эксплицитным dies в конце, а не только противоположный ему с начальным dies.
Б Иберии, - говорит Э.Бурсье, - определяемое вообще отпало. Но когда? Очевидно, не сразу. И, значит, оно могло бытовать там, притом в конце композитов, в частности, в период появления наших бискайских калек типа х il-egun , поэтому за последними может стоять бытовавший в Иберии, а не в Галлии, тип Lunae dies, хотя и достаточно ранний, до сих пор себя как будто не заявлявший.
Кстати, тип ідтае dies мы не можем с уверенностью постулировать даже для ит. domenica "воскресенье", а для франц. di-manche "воскресенье" обычно постулируется, наоборот, dies do-шіпіса , и это несмотря на наличие данного типа ( Ъипае dies ) даже во французском названии субботы samedi (из sabbati dies? ) . Во французском названии воскресенья мы имеем начальный di— потому, по всей вероятности, что это слово испытало влияние южно-французской парадигмы недели (к тому же, влияние последующее, позднее, уже как христианский термин), где на первом месте во всех названиях, включая название субботы, имеется такой же элемент, оставшийся от лат. dies . Кстати же, пути, на которых мыслится сложение исп. limes , martes и т.д., весьма сложны: это, кроме падения dies
Критический анализ мнений по вопросу происхождения баскских названий четверга
Установлено с большой вероятностью, что, как мы уже знаем, древнейшей формой бискайского названия четверга было не eguen , а к egu-egun , откуда не только egu-en , но и egu-un , egu-aun; диалектный материал дает не просто аналогии: само слово egun в баскских диалектах часто имеет форму eun (ср. euzki вместо eguzki "солнце"), восточное ostegun (в гипускоанском диалекте) также имеет форму osteun , и само eguen в гипускоанском также предстает как euen.
Несмотря на вышеизложенное происхождение одного из компонентов, а именно egu- , в названии четверга и, следовательно, этимо-значение термина eguen остается одной из самых туманных проблем.
Вопрос происхождения семантического комплекса же (п) , входящего в термин eguen , обычно рассматривается вместе с вопросом происхождения семантического комплекса orbz , входящего в название ortzegun , так как без установления происхождения семантических комплексов egu(n)H ortz и их взаимоотношений семантико--этимологическое исследование баскских названий четверга оказывается невозможным.
Баскские названия четверга ortzegun , ostegun , eguen считаются кальками с лат. Jovis dies , букв, "день Юпитера" так же, как, например, и англ. thursday , букв, "день Тора", где Тор идентичен древнегерманскому обозначению бога бури, грома и молнии. Правда, Х.М.де Барандиаран [67,с.78-81] полагает, что эти баскские кальки возникли еще в долатинский период истории баскского языка и были сделаны с какого-либо и-е прототипа, не латинского и не италийского, но возможно - кельтского. Кроме того, надо учесть, что в указанном английском термине Юпитер - только бог грома, а в интересующих нас баскских названиях четверга усматриваются два Юпитера, один из которых тоже громовик и бог покрытого тучами неба ( ortzegun , ostegtra ), а другой - бог солнечного, светлого неба ( eguen) [88,с.52-53], не имеющий отражения в германском мире.
Самым серьезным исследователем проблематики баскского календаря является, как известно, пользующийся мировым признанием баскский и испанский этнолог Х.Каро Бароха, к одной из книг которого мы и обращаемся в данной связи. "Слово ortzegun , ostegun "четверг",- пишет исследователь, - это день ortz а, неба, небесного свода" [75,с.402] ... "Ostegun в Гипускоа, ortzegun в Лабуре "четверг" значат собственно (= букв.-М.Г.) "день ortz a ", что равноценно нем. Donnerstag и другим подобным германским терминам" [75,с.387]; здесь же по поводу компонента ortz читаем:"В течение определенного времени идея божества и представление о небе были для древних басков родственными, ассоциируясь еще и с громом, абсолютно так же, как у многих индоевропейских народов" [75,с.387].
Обратимся к более ранней работе того же автора: "Понедельник ilen и четверг eguen , видимо, восходят еще к одной системе, скалькированной с латинской, в которой первый был днем луны, а второй - днем, посвященным egu ; что может значить, однако, это egu Обратим внимание на то, что eguen параллельно форме ortzegun , а выше мы уже видели связь egu(n) "дневной свет, небесный свет" со словом ortz " [77,с.94]. (По мнению автора, как мы видим, eguen есть то же, что ortzegun , поскольку они параллельны и восходят к egu и ortz , а последние в представлении автора взаимосвязаны, или однозначны). Таким образом, по Х.Каро Бароха, у басков с какого-то определенного времени существовали слова egu(n) "дневной, небесный свет" и ortz "небо, небосвод, гром, бог", и эти слова имели определенную корреляцию, были возможно отчасти синонимичны, причем последнее слово содержало семокомплекс, очень похожий на характерный для целого рада слов самых различных древних и-е языков. Баск. egu(n) и ortz породили затем eguen "четверг" и ortzegun "четверг", которые в силу указанной корреляции оказались также коррелятами или чем-то параллельным. Первое из этих слов eguen возникло по данной теории как несомненная калька с латинского, ср. морфологическое равенство этого слова с ilen "понедельник",букв, "день Луны" = лат. Lunae dies . Что касается ortzegun , то, хотя какой-либо латинский образец непосредственно для этого слова у Каро Бароха не постулируется, но вывод о его скалькированности с такого образца достаточно определенно подсказывается автором такими параллелями, как нем. Dormerstag. Правда, в другом контексте этот же испанский этнолог, помещая eguen среди прямых копий с латинского, пишет, как и Бараяди-аран (см. выше), о долатинской корреляции ortzegun или связи с баск, ortz "небо, гром, бог"; в этом же контексте говорится о долатинских отношениях последнего комплекса значений с его и-е аналогами в пределах языков Европы. Ср.: "Увязка неба с верховным божеством, с громом, с четвергом, с доисторическими топорами, якобы падавшими молниями с небес, характерна для многих древних европейских народов, от которых баски в этом плане отличаются, видимо только языком, способом выражения, а не своими представлениями. Мы не знаем, как они представляли себе верховное или небесное божество, и вполне вероятно, что слово ortzi , urtzi не было у них единственным для выражения понятия неба, а что было у них и другое такое слово, отражаемое ныне только в составе композитов и дериватов. Среди последних одно из самых показательных - обозначение солнца во многих его вариантах, ср. eguzki , как самый распространенный... Баскское слово egun -"день", и вполне вероятно, некогда оно само или похожее слово обозначало "светлое небо": eguzki со своей стороны должно быть чем-то вроде "дневной свет" [75,с.387]. Такое значение автором допускается, однако, не только для eguzki , оно постулируется им также как исходное egu(n) или egu , когда, как мы имеем в [77,с.94], речь идет о корреляции между egu "дневной,небесный свет" и ortz "небо, гром, бог" и т.д. Общим семантическим элементом egu и ortz оказывается здесь "небо". Нелишне вспомнить здесь, что, по мнению Х.Горостиага [88,с. 53], как ortzegun , так и egu en являются кальками с одного и того же латинского термина Jovie dies , букв, "день Юпитера": eguen - такая калька потому, что "Юпитер" имел атрибут "отец дня" - лат. diespiter , что дает для eguen этимозначение "день неба, день дневного или светлого неба"; что же касается слова ortzegun , то оно является калькой с того же Jovis dies (по мнению Х.Горостиага) потому, что Юпитер имел и облик громовика, бога бурного неба. (Х.Горостиага говорит, впрочем [88,с.5бЗ, что ortzegun является калькой с лат. jovis dies "независимо от того, обозначало ли это слово день светлого неба или день бурного неба").
