Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретические аспекты сопоставительного изучения сочетаемости слов
1. Лексика в системно-функциональном аспекте 12
2. Функциональный подход к изучению синтагматических связей в лексической системе языка 19
3. Проблемы сопоставительного изучения сочетаемости слов в русском и немецком языках 52
Глава II. Сопоставительный анализ несвободных субстантивно-атрибутивных сочетаний с лексической функцией Magn в русском и немецком языках 75
1. Сопоставление на основе семантико-когнитивных критериев 76
2. Сопоставление на основе формальных критериев 109
3. Сопоставление на основе стилистических критериев 122
4. Русско-немецкие соответствия 137
Заключение 140
Список использованной литературы 143
Источники языкового материала 154
Приложение
Перечень несвободных субстантивных сочетаний с лексической функцией Magn
- Лексика в системно-функциональном аспекте
- Функциональный подход к изучению синтагматических связей в лексической системе языка
- Сопоставление на основе семантико-когнитивных критериев
- Сопоставление на основе формальных критериев
Введение к работе
«Одной из приоритетных задач современной лингвистики является интегральное описание языка, которое мыслится как устройство, моделирующее языковую компетенцию. Языковая компетенция предполагает, в частности, умение строить на данном языке текст с нужным значением, соединяя слова в речи идиоматично» (Апресян 1974, с.11). В различных языках один и тот же смысл идиоматично выражается с помощью различных лексических средств, например, словосочетание нанести визит имеет в немецком языке эквивалент в виде словосочетания einen Besuch machen (доел.
делать визит); принимать решение — eine Entscheidung treffen (доел.
встречать решение); делать доклад, читать лекцию — einen Vortrag halten (доел. *держать доклад, лекцию).
Для решения этой задачи все большую актуальность приобретает изучение системности лексики в сопоставительном плане в области реализаций языковых потенций. Проблематика сопоставительного изучения языков остается в центре внимания современной лингвистики, поскольку сравнение отдельных фрагментов системы позволяет глубже и полнее осмыслить категории каждого отдельного языка. Сравнительно-типологическое изучение такой сложной и труднообозримой системы, как лексика, позволяет решать задачи двоякого рода: с одной стороны, задачу установления общих закономерностей, универсалий, с другой, - задачу выявления частных, специфических черт, характерных для каждого конкретного языка.
Наиболее интересным нам представляется сопоставительное изучение лексической сочетаемости в языках (в нашем случае русского и немецкого). При построении фразы выбор многих слов не произволен и не задан лишь их собственным денотативным и сигнификативным значением, а в большой мере зависит от тех слов, с которыми они связаны грамматически и семантически. «Слово, взятое вне контекста, вне конкретной предметно-понятийной
отнесенности, несет неопределенную информацию и обладает лишь потенциальным значением. Свою конкретную реализацию значение слова получает во вполне определенном контексте (более широко - ситуации), где нейтрализуются одни стороны значения слова и, наоборот, актуализируются другие. В этом смысле можно сказать, что значение есть результат взаимодействия слова с его окружением» (Новиков 2001, с. 674).
Актуальность изучения несвободной сочетаемости лексических единиц обусловлена как недостаточной разработанностью широкого круга теоретических проблем, связанных с исследованием лексической системы языка и особенно семантики, так и с необходимостью решения задач прикладной лингвистики, в частности, задачи научно обоснованного отбора лексического минимума при обучении иностранному языку, проблем теории и практики традиционного («человеческого») перевода и создания автоматизированных систем семантического анализа и синтеза текстов.
Совершенно очевидно, что для овладения иностранным языком недостаточно приобрести фонетические навыки, выучить словарный состав языка и освоить грамматические правила. Необходимо также научиться связывать слова в речи для выражения требуемого смысла, учитывая нормы лексической и синтаксической сочетаемости изучаемого языка.
Сочетаемость слов представляет собой одно из проявлений языковой синтагматики. Как известно, поиски путей систематизации лексики на синтагматической оси языка привели к развитию теории синтагматического поля (Porzig 1957) и теории лексических солидарностей (Косериу 1969). В современном языкознании подход к изучению сочетаемости слов сопряжен с обнаружением системности на более глубоком уровне представления лексики. Типовые семантические отношения между словами исследуются в модели семантического синтеза «Смысл - Текст», разработанной отечественными лингвистами (Апресян 1974; 1986; 1990; 1995; Мельчук 1974; 1999; Жолковский, Мельчук 1967; 1969). Данная модель оперирует понятием «глубинной лексики», под которой понимается некоторый особый, более
абстрактный уровень представления лексического состава языка в виде самостоятельных слов и символов лексических функций, другими словами, набор универсальных для всех языков семантических множителей. Это значит, например, что если на поверхностном уровне мы имеем целый ряд слов: наивысший, категорический, строгий, тяжелый и т.д. — для всех них имеется одно глубинное Magn.
Лексическая функция есть семантическая зависимость между одним словом (аргументом лексической функции) и некоторым другим словом или словосочетанием (значением этой лексической функции). Обязательным требованием для выделения лексической функции является то, что смысловое отношение, которое отражается при помощи данной лексической функции, должно связывать множество пар слов или словосочетаний в языке.
С формальной точки зрения лексическая функция есть функция, аргументами которой являются некоторые слова и словосочетания данного языка, а значениями - множество слов и словосочетаний этого же языка.
Говоря в содержательных терминах, лексическая функция есть определенное смысловое соотношение, например, «равенство по смыслу» (Syn), «противоположность по смыслу» (Anti), «высокая степень» (Magn).
Система лексических функций, являющаяся составной частью модели семантического синтеза, представляет, на наш взгляд, наиболее разработанный в современной лингвистике аппарат описания различных типов словосочетаний, в которых отдельные слова связаны друг с другом регулярными семантическими отношениями.
Данный аппарат является наиболее корректной методикой описания т.н. несвободных сочетаний, которые были выделены в отдельный класс словосочетаний также в рамках этой модели. Именно несвободная сочетаемость представляет наибольшую трудность при изучении иностранного языка, а также в переводческой практике.
Несвободная сочетаемость обычно характеризуется тем, что входящие в словосочетание лексические единицы (по крайней мере одна их них) имеют
6 какие-либо семантические особенности по сравнению с прямыми номинативными значениями этих отдельно взятых слов. Чаще всего один из компонентов несвободного сочетания имеет семантический сдвиг, который сопровождается частичной десемантизацией данного компонента, или коррелята, например, поставить градусник — признак, связанный с прямым значением глагола ставить — «быть в вертикальном положении» — отсутствует. Когда семантический сдвиг происходит в сопоставляемой паре только в одном из языков, это может служить причиной интерференции из-за несовпадения в объемах значений коррелятов в обоих языках.
Интерференция, вызванная различной реализацией одинаковых «глубинных значений» («лексических функций») у соотносительных слов разных языков приводит к нарушению норм сочетаемости слов.
Несвободные сочетания, как класс словосочетаний, занимают промежуточное место между свободными сочетаниями и фразеологизмами. Они характеризуются следующими свойствами:
- один из компонентов сочетания сохраняет, как правило, свое
номинативное значение, в отличие от идиом, где значение сочетания не
выводится из сумм значений его компонентов;
- часто используются в речи, легко приходят на ум в родном языке, т.е.
воспроизводятся в готовом виде, психологически воспринимаются как
лексические единства;
- редко поддаются буквальному переводу; соседство компонентов
непредсказуемо для неносителей языка;
- отражают национальную специфику того или иного языка.
Будучи связаны с национальной спецификой, несвободные сочетания не всегда совпадают в различных языках, что приводит к особенно частым случаям интерференции и поэтому требует особенно тщательного изучения. Так, носитель немецкого языка если и поймет, но, тем не менее, сочтет некорректным буквальный перевод следующей фразы: Погода стоит прекрасная — *Das Wetter steht schon (Ъместо: Das Wetter ist schon).
Поэтому совершенно справедливо говорить о национальной специфичности лексической «несвободной» сочетаемости. Однако, с другой стороны, единое устройство человеческого мозга, которое категоризирует явления внеязыковои действительности, предполагает наличие в разных языках всевозможных универсалий, которые выступают в качестве основы сопоставительного анализа языковых явлений. Для сопоставительного изучения несвободной сочетаемости такой универсалией признается аппарат лексических функций, разработанный Ю.Д.Апресяном, И.А.Мельчуком и А.К.Жолковским в модели семантического синтеза «Смысл — Текст» (Мельчук 1999).
В модели семантического синтеза выделяют более 50 лексических функций, которые представляют собой не что иное, как основные «глубинные» смыслы. Дело в том, что практически во всех языках идиоматично выражаются одни и те же «основные» смыслы. К таким «основным» смыслам И.А.Мельчуком относятся смыслы «очень», «хороший», «как следует», «сделать - создать», «начинать (ся)» и т.п., а также противоположные им «не очень», «маленький», «плохой», «уничтожить», «кончаться» и т.д. Эти «основные» смыслы, обнаруженные на «глубинном» уровне лексики, доказывают системную организацию лексики на абстрактном уровне представления лексического состава языка, т.к. набор «глубинных» смыслов свойственен природе человеческого мышления вообще, независимо от типа языка.
Утверждение о приложимости аппарата лексических функций к описанию лексической сочетаемости в различных языках подтверждается следующими исследованиями в этой области: английский язык (Шаляпина 1969), венгерский (Zsolkovskij and Mel'chuk 1969), польский (Янус 1971), французский (Апресян и др), сомали (Жолковский 1967; 1970), татарский (Исхакова 1978; 1985). «Все это позволяет, по всей вероятности, сформулировать гипотезу о том, что выдвинутый набор лексических функций представляет собой лингвистическую универсалию - если и не абсолютную, то,
во всяком случае, статистически весьма распространенную» (Мельчук 1999, с. 109).
Применение аппарата лексических функций является наиболее корректной методикой фиксации сочетаемости в тексте и сопоставления языков в плане их употребления, при которой появляется возможность выявить в двух языках общее и специфическое, практически описать лексику как наиболее важный компонент языковой системы вообще.
Сопоставление различных словосочетаний, в нашем случае несвободных словосочетаний, и выявление того, какое место они занимают в лексико-семантических системах данных языков, может также пролить некоторый свет на особенности национального характера и специфику той или иной языковой личности.
Сказанным определяется актуальность исследования. Цель работы, таким образом, состоит в описании характерных для общелитературного языка несвободных сочетаний и выявлении общего и специфического в русском и немецком языках на глубинном и поверхностном уровнях представления лексического состава языка. Общая цель определила необходимость решить ряд частных задач:
обосновать возможность применения метода И. А. Мельчука и А. К. Жолковского к описанию лексической сочетаемости в синтагматическом аспекте;
проанализировать типы сочетаемости и определить сущность лексической сочетаемости;
дать определение несвободной сочетаемости и выявить критерии отнесения сочетаний к «несвободным»;
проанализировать способы описания лексической сочетаемости в современных словарях;
установить и описать сходства и различия в использовании способов выражения параметра Magn в русском и немецком языках для одного и того же аргумента и причины этих различий;
представить перечень русско-немецких несвободных сочетаний, отражающих смысл параметра Magn. Таким образом, в диссертации впервые предпринимается попытка комплексного, систематического описания несвободной сочетаемости лексических единиц в немецком и русском языках; анализируется наиболее частотная лексическая функция, выявляющая специфику сопоставляемых языков; определяются модели несвободных сочетаний и классы слов в моделях; устанавливаются основные тенденции в употреблении несвободных сочетаний в сопоставляемых языках.
Теоретическое значение предпринятого исследования заключается в углублении и конкретизации системно-функциональной методики изучения особенностей лексики различных языков и в доказательстве возможности ее применения к исследованию несвободных сочетаний в сопоставительном аспекте.
Практическая ценность основных результатов и выводов исследования состоит в том, что они могут быть использованы при написании учебных пособий по лексике и синтаксису обоих языков, при составлении словарей сочетаемости, толковых, дву-, многоязычных, ассоциативных и др. словарей, а также при разработке общих методов и частных методик преподавания родного и иностранного языков. Результаты и выводы исследования могут стать также основой для практических рекомендаций переводчикам.
На защиту выносятся следующие положения:
несвободные сочетания занимают пограничное положение между свободными сочетаниями и фразеологизмами; для дифференциации этих лексическо-семантических единиц выявлен комплекс критериев отнесения словосочетаний в класс собственно «несвободных»;
словосочетания несвободного типа представлены в русском языке шире, чем в немецком, т.к. в немецком языке лексическая функция
Magn (по И.А.Мельчуку) достаточно часто выражается морфологическим способом; это связано с чрезвычайной продуктивностью в немецком языке словосложения, что накладывает свой отпечаток на лексическую и семантическую языковые структуры;
подавляющее большинство несвободных сочетаний образовано в результате метафоризации значения одного из компонентов; поэтому при сопоставительном анализе несвободных сочетаний особенно важно учитывать внутреннюю форму как признак, который кладется в основу номинации, т.к. эти признаки в сопоставительных языках не всегда совпадают;
эквивалентность несвободных сочетаний в сопоставляемых языках объясняется едиными категориями мышления, а неэквивалентность - преломлением этих категорий через призму языковой картины мира, специфической для каждого народа, что обусловлено различными языковыми законами, исторически сложившимися в том или ином языке;
несвободные сочетания представлены во всех сферах общественной деятельности человека, в связи с чем при изучении несвободной сочетаемости , а также при переводе необходимо учитывать принадлежность несвободного сочетания к тому или иному функциональному стилю.
В диссертации использовались следующие методы: метод системного описания сочетаемости с помощью лексических функций, метод компонентного анализа лексики, метод языкового эксперимента, а также метод наблюдения и сопоставления языковых фактов.
Материалом для анализа послужили лексикографические и текстовые источники. Общий объем проанализированной художественной литературы составил 700 страниц. Объем картотеки составил 1700 проанализированных лексических единиц.
Текст диссертации состоит из двух глав, заключения, библиографии, списка источников языкового материала и приложения.
В главе I «Теоретические аспекты сопоставительного изучения сочетаемости слов» обсуждаются характерные для отечественной и зарубежной лингвистики взгляды на сущность сочетаемости лексических единиц; из типов лексической сочетаемости выделяется т.н. «несвободная», которая, в силу своей непредсказуемости, наиболее часто вызывает случаи интерференции при изучении языков; определяются принципы и методика сопоставительного изучения несвободных сочетаний.
В главе II «Сопоставительный анализ несвободных субстантивно-атрибутивных сочетаний с лексической функцией Magn в русском и немецком языках» делается попытка применения наиболее частотной лексической функции для описания и систематизации несвободной сочетаемости в русском и немецком языках.
В заключении подводятся итоги проведенного анализа лексической сочетаемости в сопоставляемых языках.
Библиографический список включает 169 работ.
В приложении «Перечень несвободных субстантивных сочетаний с лексической функцией Magn» представлены русские несвободные сочетания с немецкими эквивалентами.
Лексика в системно-функциональном аспекте
В данной части работы мы ставим перед собой задачу обобщить взгляды лингвистов на системный подход к изучению лексического состава языка и его функционирования с целью выработки теоретической основы исследования языкового материала.
Язык - важнейшее и удивительно совершенное средство человеческого общения, средство обмена мыслями, средство аккумуляции культурного опыта и т.д. Язык может выполнять эти разнообразные и сложные функции потому, что он представляет собой весьма гибкую и в то же время организованную систему. Поэтому одним из краеугольных камней, на которых строятся современные лингвистические теории, является понимание языка как системы систем, т.е. осознание того, что язык представляет собой не простой набор разнородных элементов слов, грамматических форм и конструкций, а своеобразное единство взаимосвязанных, взаимообусловленных и взаимодействующих элементов, и того, что его отдельные единицы должны рассматриваться в отношении друг к другу и к тому целому, в состав которого они входят.
Применительно к различным ярусам (или уровням) языка говорят о фонологической, грамматической, словообразовательной и лексической системах, которые в конечном счете по-разному, с различных точек зрения, отражают одну и ту же сущность - речевую деятельность человека.
Объектом нашего исследования является лексическая система языка, а точнее, - лексико-синтаксические особенности языковой системы.
Задачи системного изучения лексики были обозначены еще в работах А.А.Потебни, Г.Пауля и наиболее четко определены в «Тезисах» Пражского лингвистического кружка: «...если слова действительно противопоставлены друг другу или взаимосвязаны, то они образуют системы, формально аналогичные системам морфологическим, и, следовательно, тоже могут изучаться лингвистами» («Тезисы...» 1967, с.38).
Сложность изучения и описания лексической системы языка заключается в многочисленности элементов, многомерности и не всегда четкой выраженности их отношений, открытости, наличии перекрещивающихся и взаимодействующих подсистем, «подвижности» смысловых единиц в силу развития самой системы и взаимодействия единиц в речи и др., а также, по мнению Д.Н.Шмелева (Шмелев 1973) и в том, что во многих случаях границы лексических единиц оказываются «размытыми», а сами единицы семантически недостаточно определенными, так что некоторый элемент того или иного значения не может быть приписан слову однозначно: ср. пометы в словарях «обычно», «преимущественно», «главным образом» и т.д.
В отличие от других, жестко структурированных систем, например, фонологической, лексическая система является более подвижной и сложной по своей организации и структуре, где наблюдаются многочисленные случаи асимметрии формы и содержания, борьба консервативной тенденции (устойчивости) с факторами языковой эволюции (такими, как стремление к экономии, аналогии и регулярности).
Лексическую систему языка отличает также наиболее тесная связь элементов с внешними, экстралингвистическими факторами. Лексика непосредственно отражает изменения, происходящие в окружающей действительности, что выражается как в отмирании слов или их значений, так и в появлении новых слов и их значений, либо в изменении последних.
И тем не менее, при всей многомерности устройства лексической системы и сложности ее описания, не подлежит сомнению, что словарный состав языка образует вполне определенную систему со своими законами отношений и связей внутри нее. В противном случае было бы невозможно соединять именно те слова в речи, которые выражают заданный нами смысл и -обратно — воспринимать этот смысл. К тому же, сложность лексической системы языка как характерная ее особенность компенсируется, по мнению Л.А.Новикова, другой: лексическая система никогда и никем не используется во всем ее объеме. Кроме всего прочего, нет ни большой необходимости, ни сложности в том, чтобы дифференцировать достаточно далекие по смысловым сферам слова: важно различать близкие по смыслу или коррелирующие единицы, чему служит прежде всего изучение типологии семантических полей, тематических групп, отношений синонимии и антонимии (Новиков 2001, с.29).
Прежде всего, нужно отметить, что лексическая система, как и любая другая семиотическая система, строится на двух главных типах отношений, дополняющих друг друга: парадигматических и синтагматических.
Согласно теории Ф.де Соссюра, эти отношения соответствуют различным формам умственной деятельности человека (членению целого на части и группировке элементов языка на основе их ассоциативного сходства) и проявляются в двух различных сферах языка: непосредственно наблюдаемой и непосредственно не наблюдаемой. По определению Ф.де Соссюра, в каждом данном состоянии языка все «покоится» на отношениях, а отношения эти сводятся либо к синтагматическим, либо к ассоциативным, которые позднее Л.Ельмслев предложил назвать «парадигматическими», противопоставив их «синтагматическим». Отметив, что они свойственны любой семиотической системе, он придал этим отношениям универсальный статус и показал, что, следовательно, описать механизм языка можно, только установив эти отношения.
Если синтагматические отношения языка возникают между последовательно расположенными его единицами при их непосредственном сочетании друг с другом в реальном потоке речи или в тексте, то парадигматические отношения характеризуют строение любых группировок или классов, выделенных в языке по принципу формальной или семантической общности их членов и в то же время противопоставленных друг другу по одному из этих оснований, иначе, «...место, закрепленность определенного элемента в языковой системе определяется совокупностью его оппозиций другим элементам в парадигматике и совместимых с такими элементами позиций в синтагматике» (Новиков 2001, с.743).
Соответственно, пересечение этих измерений или их взаимодополняемость дает ключ к пониманию сущности языка, в нашем случае - его лексической системы.
«Современная системно-функциональная лингвистика оперирует комплексными единицами, наиболее адекватно отражающими устройство языка в его парадигматическом и синтагматическом измерениях» (Денисенко 1999, с.З). К таким единицам в лексике относится семантическое поле.
Функциональный подход к изучению синтагматических связей в лексической системе языка
Остановимся на взглядах лингвистов на проблему семантических связей между словами и попытаемся выработать подход к изучению сочетаемости лексических единиц, а также выделить основные особенности и признаки т.н. несвободных сочетаний.
Функциональный подход состоит во взгляде на язык как на коммуникативную систему, устройство которой должно обеспечивать оптимальные условия кодирования и декодирования внеязыковой информации. Неслучайно при описании лексического материала предметом анализа становится поведение конкретных языковых единиц в речепроизводстве, в результате этого анализа устанавливаются особенности функционирования языковых единиц в речи, создаются конкретные модели сочетаний слов и текстов.
Лингвистические предпосылки теории употребления языковых единиц заложены в общелингвистической теории, интерпретирующей язык как деятельность, что нашло воплощение в труде В.фон Гумбольдта «О различии строения человеческих языков и его влияние на духовное развитие человечества»: «Язык не продукт деятельности (Ergon), а деятельность (Energia)... В подлинном и действительном смысле под языком можно понимать только всю совокупность актов речевой деятельности...Определение языка как деятельности духа совершенно правильно и адекватно уже потому, что бытие духа вообще может мыслиться только в деятельности и в качестве таковой» (Гумбольдт 1984, с.70). В России деятельностная концепция языка получила развитие прежде всего в работах А.А.Потебни («Мысль и язык», «Из записок по русской грамматике», «Из записок по теории словесности» и др.).
Во второй половине XX века большое влияние на развитие теории употребления языка оказала генеративная грамматика Н.Хомского. Проводя фундаментальное различие между компетенцией (знанием языка идеальными говорящими и слушающими) и употреблением/ реализацией (реальным использованием языка в конкретных ситуациях), он подчеркивает: «Противопоставление, вводимое мною, связано и с соссюровским противопоставлением языка и речи; но необходимо отвергнуть его концепцию языка как только систематического инвентаря единиц и скорее вернуться к гумбольдтовской концепции как системы порождающих процессов» (Хомский 1972, с.10).
На взаимосвязь между значением знака и его употреблением неоднократно указывал также в своих исследованиях Л.Витгенштейн. Развивая выдвинутое еще в «Трактате» (Витгенштейн 1958) положение о значении слова, имеющем место лишь в контексте предложения, Витгенштейн углубляет это положение в знаменитой максиме: «Значение есть употребление». Здесь он разрабатывает теорию значения, которую называет теорией «семейных сходств». Как все родственники имеют между собой что-то похожее - одно в одном случае, другое в другом, - при этом, однако, нельзя выявить чего-то одного, единого инвариантного значения, которое присутствовало бы у всех членов семьи, так и значения слов лишь пересекаются друг с другом. Так, слово «старик» может обозначать в одном контексте «очень пожилого человека», в другом - молодого, например, в сленговом обращении студентов друг к другу. Процесс употребления слов в языке уподобляется у Л.Витгенштейна сложному взаимодействию и переплетению «языковых игр». «Я буду называть эти игры «языковыми играми» и говорить иногда о некоем примитивном языке как о языковой игре... «Языковой игрой» я буду называть также единое целое: язык и действия, с которыми он переплетен» (Витгенштейн 1994, I, с.83). Такие сочетания слов, как отдавать приказы и выполнять их, играть в театре, разгадывать загадки и т.д., т.е. некие «заготовки», Л.Витгенштей называл «языковыми играми» и считал, что именно они являются формами жизни. В соответствии с этой теорией одним из возможных путей описания значения слова является описание его употребления в языке.
Теория употребления напрямую связана с обнаружением в языке регулярных семантических связей, образующих регулярные словосочетания.
Исследованием данного типа словосочетаний в тексте лингвисты занялись сравнительно недавно, хотя начало их изучения было положено В.Порцигом в 1934 году, о теории которого мы уже упоминали в предыдущей части данной работы. В своей работе «Чудо языка» он указал на идентичность семантической зависимости, которая существует между словами собака и лаять, лошадь и ржать, голубь и ворковать (Porzig, 1934, S.70-97). Подобные однотипные связи, характерные для нескольких пар слов, В.Порциг назвал «существенными семантическими связями», а сами пары слов -«элементарными семантическими полями» (или «синтагматическими полями») (Porzig, 1957, S.124). В.Порциг показал, что в данном случае мы имеем дело с синтагматическими импликациями между словами. Появление в тексте одного слова из такой пары, как правило, влечет за собой появление второго. На ряде примеров он показал несколько типов таких импликаций, не вдаваясь в их подробное описание: Чем кусают(ся)? Конечно, зубами. Чем лижут? Разумеется, языком. Кто лает? Собака. О чем говорят «белокурые» (blond)? О человеческих волосах (там же, S.120).
Положение В.Порцига о существовании типовых связей между словами развил и уточнил Э.Косериу, который называл «синтагматические поля» В.Порцига «лексическими солидарностями» («lexikalische Solidaritaten») (Косериу, 1969). Для того, чтобы дать лексическим солидарностям строгое и точное определение, Э.Косериу вводит ряд новых понятий, таких как семантическое (словесное) поле, лексема, архисема, класс и классема.
Семантическое (словесное) поле — это лексическая парадигма, которая получается в результате деления лексико-семантического континуума на отдельные отрезки, соответствующие отдельным словам. Эти слова различаются между собой на основе простых семантических признаков. Семантическое (словесное) поле - Оспе(вол), КиЩкорова), Bulle (бык). Архилексема для этого словесного поля - Rind (крупнорогатый скот). Лексема — слово, не являющееся архилексемой. Класс - совокупность лексем, объединенных общим смыслоразличительным признаком независимо от структуры их словесных полей, например, класс - «одушевленные существа» противопоставляется классу «неодушевленные предметы». Семантический признак, который объединяет слова в класс, Э.Косериу называет классемой.
С помощью этих понятий Э.Косериу определяет «лексические солидарности» следующим образом: слово содержательно определяется через класс, архилексему или лексему в том смысле, что определенный класс, определенная архилексема или лексема наличествуют в содержании соответствующего слова в качестве дифференциального признака. Итак, лексическая солидарность — это ориентированное отношение, например, смысловое содержание слова дерево (Байт) входит в семантику слов рубить, валить (fallen), но не наоборот (Косериу 1969, с.96-97).
На основании такого определения Э.Косериу выделяет несколько видов лексических солидарностей, например, односторонние и многосторонние. Лексическая солидарность кусать — зубами является односторонней, т.к. мы не можем найти другой лексемы, кроме зубы, которая бы соответствовала в данной лексической солидарности непереносному значению глагола кусать без дифференциального признака «зубы». В противоположность этой лексической солидарности, другая: собака — лаять является многосторонней. Глагол лаять содержит дифференциальный признак «о собаках». Если мы заменим дифференциальный признак «о собаках» на признак «о лошадях» или «о голубях», то получим лексическую солидарность лошадь — ржет; голубь — воркует. Если в односторонней или многосторонней лексической солидарности заменяется одна лексема, то это вызовет замену и другой лексемы (Косериу 1969, с. 99).
Сопоставление на основе семантико-когнитивных критериев
Мы будем анализировать в нашей работе эквивалентные и частично эквивалентные несвободные сочетания (эквивалентный - aequivalens, lentis — лат. равносильный, равнозначащий, равноценный). Общность содержания соответствующих несвободных сочетаний диктуется глубинными характеристиками сопоставляемых элементов (в нашем случае это лексическая функция Magn), в то время как различия, отражающие частную специфику, обусловливают частичную эквивалентность при переводе того или иного несвободного сочетания.
Несвободные сочетания типа глубочайшая благодарность — tiefster Dank, баснословное (сказочное) богатство — sagenhafter Reichtum соответствуют в немецком и русском языках универсальному, или глубинному Magn, т.е. имеют смысл «очень», «в высокой степени»; подобные сочетания, совпадающие в нюансах смысла, мы будем считать эквивалентными (полная эквивалентность). Этот же смысл Magn отражают следующие сочетания: горячий привет — Hebe Grufie (доел. любимый привет), железное алиби — Itickenloses Alibi (доел. алиби без пробелов, дыр). Однако во втором случае налицо существование различий в передаче оттенков смысла Magn в немецком и русском языках. Выявление подобных смысловых различий и их причин является одним из самых важных этапов при сопоставительном изучении несвободных сочетаний. Попытаемся сопоставить несвободные сочетания русского и немецкого языков и выявить основные сходства и различия в области передачи смысла и его оттенков, ответив на следующие вопросы:
Каковы смысловые источники для образования несвободных сочетаний в русском и немецком языках? Можно ли говорить о продуктивных моделях несвободных сочетаний? Какие факторы влияют на выбор компонентов несвободных сочетаний в сопоставляемых языках?
Подавляющее большинство несвободных сочетаний образовано путем метафоризации одного из компонентов, а именно, несвободного компонента или, другими словами, аргумента функции Magn. Так как метафора представляет форму абстрактного мышления, то и образуемые с ее помощью идиоматические сочетания слов будут носить абстрактный характер. От исходного значения сохраняются некоторые детали (иногда ассоциативные, эмоциональные), которые позволяют объяснить несвободную сочетаемость. Если образы, служащие основанием для уподобления компонентов несвободных сочетаний, носят универсальный характер и не зависят от языковой картины мира, то и сами сочетания будут совпадать в обоих языках.
Если мы сравним области смысла для метафоры в идиомах и в несвободных сочетаниях, то заметим, что здесь наблюдаются некоторые отличия. Для идиом характерны всевозможные образы, связанные с человеком и его деятельностью: его тело, одежда, окружающие предметы, а также с животным и растительным миром. Это не удивительно, так как ситуации для сравнения брались преимущественно из того, что окружает человека, что близко и понятно каждому. Похожее мы видим и в пословицах, хотя здесь несколько больше переосмыслений, связанных с духовной, интеллектуальной деятельностью, религией (Борисова 1995, с. 41). В отличие от фразеологических оборотов, метафоризация компонента несвободных сочетаний чаще всего затрагивает не ситуацию в целом, а только один ее аспект.
Рассмотрим подробнее области смысла, откуда заимствуются образы для несвободных сочетаний, и попытаемся сопоставить по этому параметру несвободные сочетания обоих языков. а) Деятельность человека и его ощущения.
Универсальной тенденцией в области метафорического переноса является антропоморфизм — перенос наименований, связанных с человеком, на другие понятия и явления. В целом в семантическом плане языковой антропоморфизм может быть определен как устранение семы «одушевленность», в связи с чем слова, обозначающие свойства и действия человека (и шире - живых существ), используются для обозначения проявлений неодушевленных предметов. Прилагательное «слепой» — «лишенный зрения, способности видеть, незрячий» - предполагает в своем семном составе сему «орган зрения» в сочетаниях с названиями живых существ. В следующих сочетаниях эта сема не может присутствовать даже потенциально, т.к. вера, ярость, ревность, ненависть, любовь — абстрактные понятия: слепая вера - blinde Glaube; слепая ярость — blinde Wut; слепая ревность — blinder Eifersucht; слепая ненависть - blinder Hafi; слепая любовь - blinde Liebe.
В немецком языке есть еще несвободное сочетание blinde Gier, выражающее смысл Magn. В русском языке нет сочетания слепая жадность, поэтому данному сочетанию соответствует вариант непомерная жадность.
В результате действия антропоморфизма параллельно в обоих языках были образованы следующие несвободные сочетания: нездоровое тщеславие — ungesunder Ehrgeiz; болезненная ревность — krankhafte Eifersucht; бессмертный шедевр — unsterbliches Meisterwerk; нездоровое любопытство — krankhafte Neugier (доел, болезненное любопытство).
Русскому несвободному сочетанию ненасытная жадность соответствуют два варианта в немецком языке: unersattliche Gier (доел. ненасытная жадность) и krankhafte Gier (доел, болезненная жадность), т.к. русский язык в данном случае не «видит» связи между понятиями «жадность» и «болезнь».
В результате проявления антропоморфизма образованы в русском языке сочетания типа живой интерес, т.к. прилагательное «живой» содержит сему «одушевленность», как в сочетании живой человек, но не в сочетании живой интерес. В немецком языке сема «одушевленность» присутствует в прилагательном «lebendig» в сочетании lebendiges Wesen — живое существо, соответственно, следующие сочетания образованы в результате устранения данной семы: lebendige Tradition — живая традиция; lebendiges Beispiel — живой пример. Однако в немецком языке, наряду с прилагательным «lebendig», есть прилагательное «lebhaft», которое соответствует скорее значению «оживленный» (temperamentvoll) и более предсказуемо в сочетаниях с абстрактными существительными: Граф подвинул мне кресло, и я с живейшим любопытством услышал следующий рассказ (П.Б.) — Der Grafruckte mir einen Sessel heran, und ich horte mit dem lebhaften Interesse folgende Geschichte (P.B). А также: живое воображение — lebhafte Einbildungskraft; живой разговор — lebhafte Unterhaltung; живой интерес — lebhaftes, regstes Interesse. Несвободное сочетание живой интерес соответствует в немецком языке сочетаниям lebhaftes Interesse и regstes Interesse, но во втором случае немецкий вариант образован не в результате проявления антропоморфизма, т.к. прилагательное «rege» не содержит в своем значении сему «одушевленность», а указывает на активность признака или действия компонентов сочетаний, как и немецкие прилагательные flink, stark, mafilos в отличие от русских живой, жадный в следующих сочетаниях соответственно: живой ум —flinker Verstand (доел, быстрый, проворный ум); жадный интерес — starkes Interesse (доел, сильный интерес); жадное любопытство — mafilose Neugier (доел. безмерное любопытство); глухой лес — wilder, tiefer Wald (доел, дикий, глубокий лес).
Сопоставление на основе формальных критериев
Рассмотрим случаи, когда лексическая функция Magn имеет различные способы выражения в сопоставляемых языках, например, в несвободное сочетание в одном языке соответствует свободному сочетанию или отдельному слову в другом.
Для того, чтобы обнаружить различия в способах выражения лексической функции Magn в немецком и русском языках, необходимо выявить основные сходства, т.е. определить некий эталон, на фоне которого можно проанализировать формальные различия на поверхностном уровне представления лексики.
В своей работе мы будем считать формально эквивалентными следующие несвободные сочетания: это субстантивно-атрибутивные словосочетания, совпадающие в языках в форме числа и отвечающие требованиям, описанным в нашей работе выше (см. гл. I.). При этом нас интересуют в данной части работы только формальные признаки, поэтому смысловые оттенки могут не совпадать в различных языках. Ниже приведены некоторые несвободные сочетания русского и немецкого языков, которые мы признаем полностью эквивалентными по форме:
В проанализированных нами источниках обнаружены несвободные сочетания, один из компонентов которых содержит в своем составе сему «отрицание» — признак, указывающий на то, что не существует чего-то, способного ограничить значение аргумента X. Формально этот признак выражен префиксами без-, не- в русском языке и соответствующим им префиксом mi- — в немецком. Как в немецком, так и в русском языке имеются несвободные сочетания, одним из компонентов которых является интернациональный лексический компонент. Это такие сочетания, как драконовские законы — drakonische Gesetze; драконовские меры — drakonisch Mafinahmen; драконовская строгость — drakonisch Strenge.
Т.к. интернационализмы практически совпадают в различных языках по форме и по содержанию, то и сочетания, в которые они входят, будут эквивалентны в данных языках.
На фоне эквивалентных форм выражения лексической функции Magn в немецком и русском языках мы обнаружили основные различия по способам ее выражения, отражающие специфику сопоставляемых языков:
1. Несвободное сочетание в одном языке соответствует сложному слову в другом.
Во-первых, нужно отметить, что отличительной чертой немецкого языка является наличие большого количества сложных слов (Zusammensetzungen) и, соответственно, продуктивность в нем словосложения (основосложения), которое является одним из важнейших средств обогащения словаря немецкого языка. Поэтому в ряде случаев в качестве эквивалентов для русских несвободных сочетаний в немецком языке выступают сложные слова. Однако до сих пор нет четкого ответа на вопрос о статусе сложных слов со сложными и производными основами и их отличии от словосочетаний; «специфика обычных сложных слов в их отличии от словосочетаний,..., в немецкой лингвистике до сих пор остается неясной» (Левковская 1963, С.269).
Существуют различные модели, по которым в языке создаются сложные слова. Сложные слова в немецком языке можно условно разделить на два типа: «цельнонаправленные» и «раздельнонаправленные» (Степанова 1968). Первый тип характеризуется затемнением мотивированности вследствие переосмысления компонентов внутри сложного слова; в результате прямая трансформация этих сложных слов не может быть даже условной, т.е. невозможно заменить эти слова в контексте, преобразовав их в словосочетания (нельзя трансформировать слово «kerngesund» в «gesund wie ein Kern»). «Цельнонаправленность» характерна как для сложных слов с корневыми основами, так и для слов с производными (некорневыми) основами. «В частности, первичные основы некорневых слов внутри вторичных обычно семантически неподвижны, не могут изменять не только своего значения, но и его «аспекта»: они всегда «общеаспектны»...Эти особенности некорневых слов роднят их с корневыми в том отношении, что создают такое их качество, которое может быть охарактеризовано как их «цельнонаправленность», монолитность номинации» (Степанова 1968, С. 132).
«Расшифровка» некоторых подобных сложений может объяснить этимологию сложного слова, но не может заменить их в контексте: Platzregen (m) = площадь + дождь; Busenfreund (m) = грудь, душа + друг; Brausenkopf (m) = бушевать (о ветре) + голова; Feuereifer (m) = огонь + рвение, усердие; Sptirnase (f) = чувствовать, ощучать + нос; Wurgegriff (m) = смерть + хватка.
Некоторые сложные корневые и некорневые слова немецкого языка -эквиваленты русских несвободных сочетаний — обладают более прозрачной мотивированностью, но и они не лишены идиоматичности, в противном случае можно было бы заменить сложное слово Wolfshunger (m) на сочетание w6lfische Hunger; Hei(3hunger (m) - heiper Hunger; Stillschweigen (n) — stille Schweigen; Todfeindschaft (f) — todliche Feindschaft.
Другой тип представляют «раздельнонаправленные» сложения, т.е. такие сложные слова, которые могут быть заменены свободными словосочетаниями без изменения или лишь с незначительным изменением общего смысла, например, «раздельнонаправленные» сложения Zimmertiir = Ttir des Zimmers = Tur im Zimmer — дверная комната = дверь комнаты = дверь в комнате и т.д. М.Д.Степанова (Степанова 1968) делит их на два типа: 1) «контекстуально-окказиональные»: они индивидуальны, неповторимы в той же степени, как и свободные словосочетания, но не всегда понятны вне контекста; 2) сложные слова, образующиеся по определенным, структурно семантическим моделям, часто очень продуктивным, допускающим заполнение однотипными, но различными первичными основами. Модели, по которым образуются такие слова, прозрачны и стандартны; подобные сложные слова немецкого языка являются, как правило, эквивалентами свободных словосочетаний русского языка, поэтому представлены в нашей работе достаточно бедно, т.к. не являются предметом нашего исследования.
