Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Плевый подход к изучению лексической системы языка
Обоснование метода 16
1.1. История изучения системных отношений в российской лексикологии. 16
1.2. Типология полей в понимании зарубежных и отечественных лексикологов 20
1.3. Внешняя структура лексико-фразеологического поля 34
1.4. Принципы анализа лексико-фразеологического поля 40
Выводы по первой главе 47
Глава 2. Принципы внутренней (парадигматической) организации лексико-фразеологического поля 48
2.1. Лексико-семантический и фразеосемантический варианты как главный
объект парадигматического анализа. 48
2.2. Типология парадигматических отношений в составе лексико фразеологического поля 54
2.3. Отношения между элементами лексико-тематической группы 57
2.4. Отношения между элементами лексико-семантической группы. 60
2.5. Способы изучения элементов лексико-тематической и лексико семантической групп 66
2.6. Отношения лексем в синонимических рядах 78
2.7. Отношения лексем в антонимических парах 2.8. Полисемия как способ организации единиц в рамках лексико-семантического поля 84
2.9. Принципы лингвистического анализа лексико-фразеологического поля «Живопись» 89 Выводы по второй главе 96
Глава 3. Особенности системной организации русского лексико фразеологического поля «Живопись» на фоне нидерландского аналога 98
3.1. Краткая характеристика нидерландского лексико-семантического поля “Schilderij”.. 98
3.2. ЛФП «Живопись» / «Schilderij» как отражение национальных картин мира.
3.2.1. Внутренняя форма элементов русского и нидерландского ЛФП «Живопись» как ключ к национальному мировосприятию 110
3.2.2. Перспективы сравнения русского и нидерландского ЛФП «Живопись» в аспекте изучения профессиональной картины мира 122
3.3. Анализ парадигматических групп, формирующих ядро и околоядерную зону русского ЛФП «Живопись» 137
3.3.1. Русская лексико-тематическая группа «Виды живописи» на фоне нидерландской ЛТГ «Soort schilderij» 139
3.3.2. Русская лексико-тематическая группа «Жанры живописи» на фоне нидерландской ЛТГ «Genres in de schilderkunst» 143
3.3.3. Русская лексико-тематическая группа «Стили и направления живописи» на фоне нидерландской ЛТГ «Stijlen in de schilderkunst» 147
3.3.4. Русская лексико-тематическая группа «Краска в живописи» на фоне нидерландской ЛТГ «Kunstenaarsverf» 153
3.3.5. Сопоставительный анализ русской и нидерландской лексико семантических групп «Вещества, используемые в живописи» 160
3.3.6. Русская лексико-семантическая группа «Профессиональная специализация представителей изобразительного искусства» на фоне нидерландской ЛСГ «Specialismen bij beeldende kunstenaars» 166
3.3.7. Русская лексико-семантическая группа «Техника живописи» на фоне нидерландских ЛСГ «Schilderstechnieken op basis van de gebruikte verfsoorten» («Техника живописи на основе используемого типа краски») и «Schildertechnieken op basis van de manier waarop de verf wordt aangebracht» («Техника живописи на основе способа нанесения краски») 168
3.3.8. Русские лексико-семантические группы «Материалы и средства
живописи», «Инструменты и приспособления в живописи» на фоне нидерландских ЛСГ «Schildersmaterialen» («Материалы для живописи»), «Gereedschappen en werktuigen» («Инструменты и оборудование для живописи») .173
3.3.9. Нидерландская лексико-семантическая группа «Afwerking en bescherming schilderwerk» («Доработка посредством материалов для защиты картин» 179
Выводы по третьей главе 181
Заключение 183
Список использованной литературы
- Типология полей в понимании зарубежных и отечественных лексикологов
- Типология парадигматических отношений в составе лексико фразеологического поля
- Внутренняя форма элементов русского и нидерландского ЛФП «Живопись» как ключ к национальному мировосприятию
- Русская лексико-семантическая группа «Профессиональная специализация представителей изобразительного искусства» на фоне нидерландской ЛСГ «Specialismen bij beeldende kunstenaars»
Типология полей в понимании зарубежных и отечественных лексикологов
История научного изучения лексики берет начало в XIX в., в это время наиболее обсуждаемой проблемой российской лингвистики является сама возможность описания словарного состава как системы. Слово в этот период воспринимается учеными как минимальная единица лексики: изучение русской филологии, по их мнению, должно вестись как исследование состава «словесных наук». Этот тезис впервые был выдвинут М.В. Ломоносовым и затем развит в курсах выдающихся русских ученых-филологов А.А. Барсова [Барсов, 1981], Ф.И. Буслаева [Буслаев, 1959], Н.И. Греча [Греч, 1834], И.И. Давыдова [Давыдов, 1837], К.П. Зеленецкого [Зеленецкий, 1846], Г.В. Кошанского [Колшанский, 1990], А.Н. Никольского [Никольский, 1807], Я.В. То л м ач е в а [То л м ач е в , 1825], и др. В то время не все лингвисты признавали возможности системного описания лексики. Природа данного заблуждения обусловлена представлением о том, что слова в речи обладают неисчислимостью и подвижностью, вследствие чего не способны к образованию системы. Словарный состав представлялся лингвистам совокупностью значений слов или суммой языковых понятий, выраженных лексическими единицами. Однако уже тогда в работах названных учёных появились первые наблюдения над системными связями лексических единиц. На начальном этапе становления лексикологии исследователей интересовала не столько типология полей, сколько выявление минимальной и максимальной единиц лексического анализа.
Так, Л.В.Щерба (1880–1944) в работе «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании» пришёл к выводу о диалектическом единстве слова и всей лексической системы: «Лексика не представляет собой системы слов, из которых по правилам грамматики и самой лексики строится наша речь» [Щерба, 1974, c. 187]. Позднее это утверждение было углублено и закреплено академиком В.В. Виноградовым (1895–1969) в термине «лексико-семантическая система» [Виноградов, 1980, c. 186]. Под лексико-семантической системой языка учёный понимает как сам лексический инвентарь, слова и выражения, так и внешние формы слов, грамматические и словообразовательные категории, определяющие группировки и смысловые соотношения слов. Как отмечает исследователь, уже само понятие «лексико-семантический» указывает на двустороннюю природу системы: основной единицей системы является слово в его лексико-семантических связях.
Последующее изучение системных отношений в лексике опиралось на анализ структуры слова. Например, Н.И. Толстой (1897–1970), основываясь на позиции разделения в словарном составе плана выражения – лексикологии и плана содержания – семасиологии, описывал свой подход следующим образом: «В последнее время развитие лексикологии даёт всё больше основания говорить о «чистой» лексикологии – лексикологии, обращённой исключительно к лексемной стороне словаря» [Тол с то й , 1997]. Это разграничение предполагает отсутствие отождествления лексики и семантики и, соответственно, лексической и семантической систем языка. Семантическая система определяется как совокупность значений слов или сумма языковых понятий, которые выражаются лексическими единицами. Предельной единицей семантического уровня является значение слова (его лексико-семантический вариант), а единицей лексического уровня – само слово.
На современном этапе развития лексикологии лингвисты целенаправленно исследуют признаки системы, в частности Ю.Д. Апресян определяет ее следующим образом: «(1) множество объектов образует систему, если для их полного и неизбыточного описания требуется меньшее число элементов; (2) множество объектов образует систему, если они могут преобразоваться друг в друга по регулярным, достаточно общим правилам… Лексика будет представлена в смысле (1), если мы будем располагать семантическим языком с меньшим числом элементов, чем число лексических единиц в данном естественном языке. При этом системная организация лексики будет описана тем полнее, чем больше подобий в семантическом строении единиц мы откроем… Лексика будет представлена в смысле (2), если мы будем располагать не только словарём, описывающим её в соответствии с определёнными принципами, но и определёнными правилами взаимодействия значений и правилами перифразирования… Мы убеждены, что лексика – система в гораздо большей степени, чем принято было думать до сих пор…». [Апресян, 1963, c. 118]. Исследователь выявляет зависимость системного характера лексики от способа определения понятия и способа описания словарного состава. Сложившаяся традиция разграничения лексики и семантики обусловлена принятым в лексикологии понятием лексико-семантической системы, под которой понимается семантическая система, соотносимая с лексическим составом языка.
Подход в изучении системности в лексике направлен от семантики к форме (к лексеме как носителю смысла), т. е. первичным связующим признаком является смысл, на основании которого делаются выводы о системности самих лексем. Объяснение этого феномена было дано М.М. Покровским еще в XIX в.: с его точки зрения, системность лексики обусловлена системностью представлений человеческого сознания о явлениях окружающей действительности: «Слова и их значения живут не отдельной друг от друга жизнью, но соединяются в нашей душе, независимо от нашего сознания, в различные группы, причём основанием для группировки служит сходство или прямая противоположность по основному значению» [Покровский, 1959, c. 75]. Иными словами, парадигматическая группировка, которая обозначается современными учеными как лексическое поле, отражает закономерности организации, присущие понятийным полям и внеязыковой действительности.
Типология парадигматических отношений в составе лексико фразеологического поля
Под парадигматическими отношениями понимаются отношения противопоставления нескольких элементов языка, объединенных общим компонентом смысла; выбора одного из взаимоисключающих элементов семантической парадигмы, единицы которой объединяются в сознании пользующегося языком, несмотря на невозможность реального их объединения в акте речи. Основанием для объединения служат архи- и интегральные семы, а противопоставление осуществляется на основе дифференциальных сем. Элементы парадигматической группы соответствуют функции «или – или» и противостоят синтагматическим отношениям (отношениям сосуществования элементов языка в момент их реального линейного объединения в акте речи и соответствующим функции «и – и»). Парадигматические отношения не линейны и не одновременны. По-видимому, существует зависимость синтагматических характеристик формы от её парадигматических свойств [Советская энциклопедия, 1969–1978, Электронный ресурс]. Парадигматические отношения лежат в основе объединения ЛСВ и ФСВ в семантические группы.
Парадигматические отношения возможны между лексическими единицами, принадлежащими к одной части речи, функцию в рамках единой парадигматической группировки. Например, процесс гравировки может быть охарактеризован двумя группами слов, принадлежащими к различным частям речи: существительными гравирование, траление и глаголами – гравировать, травить (соответственно – глаголами). Два этих ряда связывают деривационные отношения. Как следствие, устойчивость родовидовых парадигматических отношений – характеристика неоднозначная и может в некоторой степени подвергаться коррекции в рамках лексико-семантической системы языка, что обусловлено некоторой субъективностью взглядов на характеристику предметов и явлений. Таким образом, прослеживается, с одной стороны, детерминированность парадигматических отношений принадлежностью слов рассматриваемого объединения к той или иной части речи, а с другой – позволяет считать парадигматические отношения основанием для выявления характеристик лексико-семантических парадигм.
Отношения между компонентами лексических парадигм, с одной стороны, изоморфны семантическим связям между значениями в многозначном слове и между предельными, далее не членимыми составными частями лексического значения слова (семами), а с другой, – неоднородны: среди них наблюдаются родовидовые связи, отношения подобия и противоположения, а также отношения взаимодополняемости (сопредельности). Достаточно показателен в этом смысле пример отношений между членами тематической группы «Краска в живописи», где ярко прослеживаются отношения противопоставления (белая – чёрная); подобия (голубая – бирюзовая), а также отношения сопредельности («желтая – оранжевая») и родовидовые связи (охра – охра тёмная – охра жёлтая).
Родовидовые отношения складываются в тематических и лексико-семантических группах. Так, тематическая группа «Материалы и средства в живописи» включает в свой состав согипонимы краска, пигмент, лак, акварель, пастель, масло и др., по отношению к которым лексема материал является гиперонимом. Отношения подобия наблюдаются в синонимических рядах.
В качестве парадигмы, чьи составляющие не могут служить полноценной заменой друг другу, т. е. характеризуются отношениями дополнительности, можно привести слова, описывающие технику нанесения изображения на поверхность, (штриховка, заливка, мазок и пр.), эти отношения осложняются синонимичностью, возникающей при субъективном выражении оценки происходящего: нанёс (линию) – кн. стиль нарисовал аккуратно, осторожно (положительная оценка), нарисовал – изобразил (нейтральная стилистическая окраска), нацарапал, как курица лапой – разг. нарисовал неаккуратно, неумело (отрицательная оценка).
Отношения противоположения наблюдаются в парах антонимов: белый – чёрный, тёплый (оттенок) – холодный, жёсткий – мягкий (карандаш), которые также не исключают наличия коннотативной составляющей. К примеру, прилагательные блёклый / яркий (о красках) обладают отрицательной и положительной оценкой, первое из них характерно для разговорного стиляи (см. табл. 1).
Внутренняя форма элементов русского и нидерландского ЛФП «Живопись» как ключ к национальному мировосприятию
В этом отношении показательны лексемы, образующие синонимический ряд иконописец – иконник – богомаз. Заметим, что, если раньше слово богомаз могло иметь значение «то же, что иконописец» в разговорном контексте и «плохой, неискусный иконописец», что нашло отражение в «Современном толковом словаре русского языка Ефремовой» [Ефремова, 2010, Электронный ресурс], то в настоящее время оно употребляется в основном только во втором своем значении, носящем шутливый и несколько негативный оттенок. А слово иконник в значении «иконописец» уже практически выведено из обихода и может быть использовано в названии художественной артели, специализирующейся на написании икон, для придания исторического колорита. (Иные значения слова «иконник» – продавец икон; полочка для икон в красном углу; вор, специализирующийся на краже икон; спекулянт, перепродающий иконы, – находятся за пределами области нашего исследования).
Сходная ситуация наблюдается в синонимическом ряду: живописец (книжн., высок., устар.) – это не совсем то же самое, что художник, и совсем не то же самое, что маляр (груб. о плохом художнике). Для характеристики плохого художника в разговорной речи используется существительное мазила и фразеологизм художник от слова худо, где каламбурно обыгрывается ложная этимология слова художник. Профессиональный вариант этой русской тематической группы включает в себя уже упоминавшийся ранее шутливый жаргонизм «тюбик» [Таваколи, 2013].
Стилистическая окраска может быть результатом словообразовательных процессов, как, например, у лексемы «нетленка», образованного от общеупотребительных «нетленный», «нетленные ценности» и проникшего в арго художников в значении «Нетленка, -и, ж. ирон. Художественное произведение некоммерческого, неконъюнктурного плана, делаемое для себя, для души. Нетленку ваяет» [Елистратов, 2002, Электронный ресурс]. В настоящее время эта лексема вышла за пределы жаргона художников: в разговорной речи она иронически обозначает произведение какого-либо вида искусства, по представлениям его автора, претендующее на уникальность: «Все-таки после Г. Козинцева каждый уважающий себя советский режиссер, берясь за «Гамлета», осознавал, что ваяет нетленку».
Разговорная стилистическая окраска может развиваться у элементов поля в результате метафорического или метонимического переноса. Например, лексемы, входящие в ЛТГ «Краски в живописи» (темпера, гуашь и др.), приобретают разговорную стилистическую окраску, когда начинают обозначать картины, написанные тем или иным видом краски, а затем и собрание картин такого рода.
Процесс стилистической трансформации одних ЛСВ может сопровождаться процессом перехода первичных значений в пассивный запас. Например, лексема художество в значении деятельности в области искусства перешло в разряд устаревших («Тогда не было здесь почти ничего, кроме двух или трех церквей и монастыря; но Франциск I построил в пустыне огромный дворец и украсил его лучшими произведениями италиянского художества» [Карамзин, 1984, c.214], и в современной разговорной речи употребляется уже с ироническим оттенком в значении неодобрения чьих-то действий, выходящих за рамки норм этикета («Но это условие, на котором я в свою очередь закрою глаза на ваши финансовые художества» [Данилюк, 2004, Электронный ресурс]. Элементы рассматриваемой группы в народной речи могут приобретать различную эмоциональную окрашенность, например ироническую: ср. серо-буро-малиновый в крапинку. На комизм этого обозначения указывает ряд факторов: во-первых, количество корней в производном слове (обычно их бывает два: серо-зеленый, ярко-красный), во-вторых, семантическое рассогласование цветообозначений, в-третьих, добавление элемента, обозначающего не цвет, а рисунок.
Изучению стилистической окраски и исторической перспективы элементов ЛФП «Живопись» должны были бы способствовать толковые словари. В некоторых случаях они действительно помогают разобраться в этой проблеме, например, значение слова палитра в «Толко вом словаре русского языка» под ред. Д.Н. Уш а ко в а раскрывается двояко: как основное и как его оттенок, оба из которых имеют отношение к интересующей нас сфере «Палитра – палитры, ж. (от ит. paletta). Небольшая тонкая доска, на которой живописцы, держа ее на левой руке большим пальцем, продетым сквозь имеющийся прорез, смешивают при работе краски. перен. Совокупность выразительных средств, которыми располагает какой-нибудь художник, писатель (книжн.). Богатая, бедная палитра». Основное значение нейтрально, оно может употребляться в любом из стилей русского языка, в то время как оттенок значения тяготеет к книжной, письменной речи. Однако такое внимание к коннотации и исторической перспективе элементов рассматриваемого поля наблюдается далеко не всегда, что вполне объяснимо: русская живопись обогащалась терминами, отражавшими разные ее стороны на протяжении всего своего существования и отследить их стилистические изменения в нормативном словаре довольно трудно.
Например, благодаря православной иконописи в ЛФП «Живопись» вошло большое число единиц греческого происхождения (иконоклазм – «изображение» (икона); изограф, изографа, муж. (книжн. устар.). Занимающийся изографией, иконописец [Уша ко в, 1935–1940]; стиль (греч. stylos): Совокупность художественных средств, характерных для произведений искусства какого-н. художника, эпохи или нации. Архитектурные стили. Го т и ч е с к и й стиль. Мавританский стиль. Музыкальные стили 19 века. Русский стиль в архитектуре. Стиль модерн [Уш а ко в , 1935–1940]; Асфальт. Краска коричневого цвета, лессировочная – продукт естественного выветривания природных битумов. В русской иконописи применяется с XVII в. Наиболее широко использовалась в технике масляной живописи. С XIX в. началось искусственное получение из нефти и каменного угля) [Словарь иконописца, 2009, Электронный ресурс]). В современном языке эта лексика сконцентрировалась в микрополе «Иконопись» и известна далеко не всем художникам в силу высокой степени его замкнутости и закрытости, и потому фиксируется толковыми словарями весьма ограниченно. Внимание в них уделяется таким лексемам, как стиль, графика, асфальт, бальзам, поскольку они вышли за пределы рассматриваемого поля и активно используются в речи в производных значениях.
Русская лексико-семантическая группа «Профессиональная специализация представителей изобразительного искусства» на фоне нидерландской ЛСГ «Specialismen bij beeldende kunstenaars»
Сравнительный анализ полей показал, что в русском языке достаточно последовательно дифференцируются лексемы и фразеологизмы, которые наполняют ЛФП «Живопись» в обыденной и профессиональной картине мира. Первая из них тяготеет к обобщенности и однословности наименований, а также к лакунарности организации лексико-семантических группировок. Наименования, используемые профессиональной картиной мира, обнаруживают анализам и большую последовательность в номинации элементов данного отрезка действительности. Следствием этих различий является то, что лексико-фразеологические парадигмы, имеющие в сравниваемых картинах мира одно и то же имя, различаются статусом: большинство ЛСГ, выделяемых в обыденной ЯКМ, в профессиональной расцениваются как тематические.
В то же время обе картины мира отражают сходные стилистические тенденции и источники номинации. Так, ЛФП «Живопись» в обеих картинах мира обнаруживает обилие стилистически разнородных элементов, среди которых высок процент эмоционально окрашенных и экспрессивных обозначений, при том что источником их происхождения в большинстве случаев служит заимствование. Таким образом, можно предположить, что освоение данного участка действительности носителями русского языка происходило посредством не только интеллектуального осмысления, но и переживания.
На этом фоне нидерландское ЛФП «Schilderij» более однородно в стилистическом отношении, что свидетельствует о большем сходстве в отражении данного отрезка действительности обыденной и профессиональной картинами мира. Голландцы, в сравнении с русскими, воспринимают живопись чрезвычайно широко: они включают в это понятие элементы, которые в русской культуре выводятся за ее пределы. Анализ нидерландского ЛФП «Schilderij», показал, что в его состав включаются роспись по камню, ткани, витражная графика, боди-арт, фотография, каллиграфия и ряд других направлений, которые русской обыденной картиной мира в данное поле не включаются.
Отдельную проблему при исследовании темы диссертации составило использование русских и нидерландских лингвистических словарей, первые из которых, с одной стороны, далеко не всегда фиксируют значения, входящие в ЛФП «Живопись», а с другой, толкуют единицы, входящие в одну парадигматическую группировку, по разным моделям. Представляется, что преодоление этой сложности лежит в сфере унификации толкований, а также в создании лингвистического тематического словаря, который мог бы зафиксировать лексику данного поля в полном объеме с учетом динамики значений, стилистической дифференциации, происхождения, исторической перспективы. Нидерландский толковый словарь требует уточнения значений лексем, входящих в данную группу, чего не делалось с XVII в., оттачивания дефиниций, разработки системы стилистических помет.
В то же время все эти трудности не помешали проверить эффективность предложенной в данной работе методики описания внешней и внутренней организации рассматриваемого лексико-фразеологического поля. Работа с языковым материалом подтвердила, что наиболее полное представление в исследовании того или иного концепта, а соответственно и картины мира, может дать только комплексный подход, включающий изучение этимологии слов, особенностей их внутренней формы, моделей построения метафор, семантики имён собственных и т. д. Синтагматика проявляет себя особенно отчетливо в профессиональной картине мира, элементы которой формируются как устойчивые выражения. Деривация же проявляется в формировании словообразовательных гнезд, придающих рассматриваемым парадигмам внутреннюю связь.
Сопоставительный анализ элементов ЛФП русского и нидерландского языков позволил выявить и другую закономерность, незаметную при рассмотрении только русского материала. В русской картине мира свойства ЛФП «Живопись» формируются при активном участии существительных и производных от них устойчивых выражений, что придаёт этому фрагменту ЯКМ свойства постоянства признаков, характеризующих живописные произведения и сам процесс их создания в сознании носителей русского языка
В нидерландском языке ЛФП «Schilderij» в составе поля велико число глаголов и образованных от них существительных, которые акцентируют внимание исследователя на процессуальности, представлении о живописи как владении некой техникой, направленной на достижение результата. Это подтверждается тем, что в составе нидерландских ЛТГ чрезвычайно велико число парадигм, возглавляемых существительными, образованными от глаголов путем (-ij).
Таким образом, русское лексико-фразеологическое поле «Живопись» обнаруживает черты сходства с нидерландским ЛФП «Schilderij», однако различия, которые обусловлены, с одной стороны, типом языков, а с другой – особенностями языковой картины мира, также существенны. Нам представляется, что изучение сравниваемых фрагментов ЯКМ необходимо продолжить в направлении более детального описания парадигматических группировок, в том числе микрогрупп, которые в данной работе охарактеризованы лишь фрагментарно.
