Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблемы лексической интерференции близкородственных языков и механизмы лингвистической синергетики 12
1.1. Общие вопросы контрастивной лингвистики и интерференции 12
1.2. Лингвистическая синергетика и ее роль в межъязыковой интерференции 17
1.3. Сходства, расхождения в системах языка и речи. Их воздействие на лексическую интерференцию 19
1.3.0. Вводные замечания 19
1.3.1. Сходства и подобия польского и русского языков 20
1.3.2. Ложные подобия польского и русского языков 25
1.3.3. Системные расхождения 28
1.3.4. Заключительные замечания 32
Глава 2. Польский язык в Петербурге - Петрограде - Ленинграде 34
2.1. Поляки и польский язык на петербургской земле 34
2.1.1. Краткий экскурс в историю польской диаспоры в Петербурге - Петрограде - Ленинграде 35
2.1.2. Обучение польскому языку 37
2.1.3. Польская пресса 40
2.2. Лексико-семантический анализ прессы и публикации польской диаспоры (письменная речь) и устной речи поляков и петербуржцев польского происхождения 42
2.2.1. Языковая норма и понятие лексической ошибки 42
2.2.2. Классификация лексических ошибок интерференционного характера 46
2.2.3. Язык прессы и публикаций польского национального меньшинства 49
2.2.4. Заключительные замечания 60
2.2.5. Устная речь 63
2.2.5.1 Устная речь поляков - польских граждан в СПб 63
2.2.5.2 Устная речь петербуржцев польского происхождения-граждан РФ 66
2.3 Выводы по 2-й главе 75
Глава 3. Валентностный анализ лексико-семантического характера и интерференция близкородственных языков 77
3.0. Вводные замечания 77
3.1. Основные положения теории валентности 78
3.2. Нарушение глагольных валентностей в устных текстах 81
3.3. Нарушение валентностей в письменных текстах 83
3.3.1. Тестирование, проведенное в группе молодежи в возрасте 12-15 лет 85
3.4. Выводы по 3-й главе 89
Заключение 91
Список сокращений 99
Библиография 101
Справочная литература и словари 108
Источники языкового материала 109
- Сходства и подобия польского и русского языков
- Языковая норма и понятие лексической ошибки
- Устная речь петербуржцев польского происхождения-граждан РФ
- Нарушение глагольных валентностей в устных текстах
Введение к работе
Многие города мира связаны с судьбами поляков, покинувшими свое отечество. В отдельные исторические эпохи именно центры эмиграции играли ведущую роль в сохранении духа независимости и развития национальной культуры. И бесспорно, одним из важнейших таких центров был Петербург.
В центре внимания нашей работы оказались особенности речи тех петербуржцев, которые в той или иной степени идентифицируют себя с польским народом и польской культурой. И это не случайно: язык является одним из важнейших элементов национального самосознания (см. Скворцов, 1995, с. 11; Starczuk, 1999). В польской традиции национальные общины за пределами Польши носят название Полонии. Полония - это общество людей, которые независимо от страны происхождения и уровня знания польского языка сохранили традиции польского происхождения, проявляют заинтересованность польской культурой и сочувствие польским национальным интересам. Таким образом, это лица, для которых характерно:
сохранение чувства польского этнического происхождения, а также польского национального самосознания и принятие государственной лояльности страны проживания (нахождения);
сохранение чувства польского этнического происхождения, принятие национального сознания и государственной лояльности страны проживания (пребывания).
Поэтому это не поляки в «национальном» понимании1, хотя такая трактовка неверно используется в некоторых публицистических заявлениях, а иногда даже у представителей административных органов (см. St. Dubisz, 2001). Термин „Полония" в России не имеет широкого распространения, поэтому в дальнейшем мы не будем его использовать. Мы также сознательно не употребляем в работе термин «лицо польского происхождения» или «лицо
1 Т.е. не граждане Республики Польша
польской национальности», так как подобные официальные штампы приобрели в русском языке негативную окраску (ср. лицо кавказской национальности). Поэтому представителей местной национальной группы, как правило, коренных жителей, особенности, речи которых стали предметом нашего исследования, мы будем называть петербуржцами польского происхождения.
На использование польского языка в среде польского национального меньшинства Северной столицы оказали влияние исторические и политические события в России. А это соответственно сказалось на уровне знания этого языка и на его употреблении. Данные микропереписи населения за 1994 г. (см. Российский статистический ежегодник, 2001, с. 97) показывают, что на 1000 человек польской национальности только 18 из них разговаривают на польском языке дома и 7 человек на работе. Хотя, по данным переписи населения с 1989г2., в Петербурге и Ленинградской области проживает около 9 тысяч человек польского происхождения (см. Смирнова, 2002), уровень знания ими польского языка, к сожалению, следует определить как недостаточный. Однако, в идеале, для того, чтобы точно определить степень этого знания, следовало бы, вероятно, провести специальные тесты отдельно для каждой группы владеющих в той или иной степени польским языком. Такие тесты разработаны созданной по распоряжению Министра образования и спорта РП Государственной комиссией изучения польского языка как иностранного (см. Martynik, 2001). Однако тестовый эксперимент не является целью нашего исследования, поэтому вернемся к нашей теме.
Вполне понятно, что подобное положение вещей обусловлено непрестижностью польского языка в русскоязычной среде. Знание этого языка никогда не было необходимым условием социального продвижения и карьерного роста. Более того, в истории был определенный период, когда признаваться в польских корнях и пользоваться польским языком было даже
2 Данные последней переписи населения РФ, которая состоялась в 2001 году, не были пока опубликовании.
опасно (об этом речь пойдет в начале 1 главы). В таких условиях многие были вынуждены скрывать, что русский язык для них не является родным.
Значение польского языка несколько возросло, начиная с 90-х годов, когда представители польского национального меньшинства получили возможность создавать свои общественные организации, часто ездить в Польшу и даже бесплатно обучаться в польских вузах.
Однако и в настоящее время для подавляющего большинства поляков Петербурга родным языком является русский. Здесь, правда, следует упомянуть и о незначительной группе выходцев из Польши, в основном гражданах РП, которые временно или постоянно проживают в Санкт-Петербурге. Их насчитывается больше сотни. Некоторые из них находятся в Петербурге на временной работе, другие же завели здесь свои семьи. Часть детей, родившихся в подобных смешанных браках, имеет польское гражданство. Важно отметить, что, как правило, гражданство Польши принимают те дети, которые родились от матери-польки. Они прекрасно владеют двумя языками, и их можно назвать настоящими билингвами. Но в тех семьях, где поляк - отец, дети либо вообще не знают польского языка, либо владеют им на очень низком уровне. Вероятно, это связано с традиционной моделью распределения ролей в российских семьях, где воспитанием детей занимается женщина.
Объектом настоящего исследования стала межъязыковая интерференция, наблюдаемая в устной и письменной речи как граждан Польши, проживающих в Санкт-Петербурге, так и петербуржцев польского происхождения. Под интерференцией в работе понимается всякое отклонение от нормы польского языка, обусловленное взаимодействием с русским языком. При этом мы ограничились в основном лексико-семантическим аспектом изучения данного явления, поскольку каждый отдельный языковой аспект требует особого подхода и отдельной методологии. Сосредоточение внимания именно на лексическом и в меньшей
степени на грамматическом аспектах межъязыковой интерференции оправдано тем, что именно лексика является наиболее подвижным элементом языковой структуры и наиболее подверженной иноязычным влияниям.
Языковым материалом для исследования межъязыковой интерференции на лексико-семантическом уровне послужили ошибки в польском языке, зафиксированные в письменной и устной речи ПОЛЯКОВ, проживающих в Санкт-Петербурге, и петербуржцев польского происхождения.
Большая часть примеров нарушения нормы польского литературного языка относится к речи петербуржцев польского происхождения, граждан России, для преобладающего большинства которых родным языком является русский. Среди них, правда, следует особо выделить группу людей, вынесших из семьи знание двух языков: польского и русского. Эти случаи будут оговорены особо. При их рассмотрении мы будем пользоваться терминами: доминирующий и подчиняющийся язык, или первый и второй язык. Известно (см. Вайнрайх, 1979, с. 133), что язык, который усваивается первым, т.е. родной язык, уже по самому определению считается доминирующим. На начальной стадии двуязычия родной язык действительно характеризуется большей степенью владения, однако бывает, что при определенных обстоятельствах и при сохранении двуязычия второй язык поднимается на более высокую, чем родной язык, степень владения.
Что касается представителей той немногочисленной группы жителей Петербурга, для которых польский язык однозначно является родным и которые, в своей повседневной жизни и общении регулярно пользуются русским языком, то и они подвергаются межъязыковой интерференции. Данные примеры можно считать наиболее интересными, так как они демонстрируют процесс лингвистических изменений в родной речи в иноязычной среде. Зачастую интерференция в письменной и разговорной речи польских граждан происходит сознательно. По их утверждению, иногда, говоря по-польски, они вставляют в свою речь русские слова, чтобы
«приблизиться к языковому уровню» своих собеседников. Однако в большинстве случаев лексико-семантическая интерференция русизмов в польскую речь
происходит на подсознательном уровне. Таким образом, по мере овладения другим языком, хотя бы на коммуникативном уровне, происходит постепенное стирание различия между этими двумя языками.
Для систематизации и анализа материала применялись методы, используемые контрастивной лингвистикой. Этот раздел лингвистики основывается на общих принципах теории языка, а по ряду отдельных разрабатываемых в ней проблем, оказывается, связан с такими разделами науки о языке, как типология, социолингвистика и психолингвистика.
Контрастивное исследование языков имеет практическое значение. Оно позволяет выявить элементы грамматического и лексико-семантического расхождения между двумя языками, на которые следует обратить особое внимание при обучении одному языку носителей другого. Подобная ситуация вполне реальна и для общественной группы с различной степенью двуязычия, обусловленной определенными социально-историческими предпосылками. Это обстоятельство обуславливает актуальность исследования.
Проблемы контактов и смешения языков, их интерференция, креолизация и пиджинизация привлекали внимание языковедов в течение многих десятилетий (Гумбольдт, 1984; Дьячков, 1986; Кукконен, 1985; Эрвин, 1999; Cornrie, Haspelmath, 2001/2002; Кауе & Tosco, 2002 и др.). В некоторых из этих работ описывались только лингвистические механизмы указанных контактов, в других затрагивались также вопросы влияния на эти процессы социально-экономических и культурно-исторических факторов. В последние годы в языкознание стали проникать идеи синергетики, рассматривающей самоорганизацию сложных систем (Николис, Пригожий 1979), механизм катастроф и хаоса (Thorn, 1973; Постон, Стюарт, 1980; Wildgen, 1981), а также саморазвитие из языков, переживающих эти
катастрофы и хаос, новых лингвистических структур и состояний (Пригожий, Стенгерс, 1986; Пиотровский, 1996, с. 1-12). Эти идеи, в частности, отразились в методологии сопоставительной и интерференционной лингвистики, позволив несколько иначе расставить акценты в проблеме языковых контактов и смешения языков.
Цель исследования состояла в том, чтобы найти закономерности в русско-польской межъязыковой интерференции, и в связи с этим были поставлены некоторые конкретные задачи. В частности, нас интересовали вопросы: от чего, кроме степени знания языка, может зависеть степень интерференции у данных лиц или целых групп людей? Какие части речи наиболее подвержены воздействию другого языка и с чем это может быть связано? Наконец, принимая во внимание новые системно-синергетические идеи в языкознании, мы предприняли попытку рассмотреть польский язык петербуржцев польского происхождения как систему подверженную разбалансировке. На основании проведенного анализа предполагалось ответить на вопросы: в какой степени подверженный постоянному процессу интерференции польский язык поляков, проживающих в Санкт-Петербурге и петербуржцев польского происхождения, может быть понятным для других лиц, владеющих этим языком, и можно ли на основе постоянного отклонения от нормы говорить о процессе смешения польского и русского языков и формировании, условно говоря, некоторого «петербургского» варианта польского языка?
Лингвистический анализ, проводимый в исследовании, требовал также рассмотрения некоторых исторических и социо-культурных вопросов: в частности, историю появления в Петербурге поляков и петербуржцев польского происхождения, причину различия уровня знания ими польского языка.
Первая глава работы посвящена в основном общим проблемам лексической интерференции, и, прежде всего, лексико-семантической интерференции близкородственных славянских языков - польского, отчасти
чешского и русского. К данному явлению было, в частности, отнесено и
нарушение валентностей, лексической и отчасти грамматической, как
результат
взаимовлияния языков. Определение типологических свойств одного языка в
сопоставлении с другим, выявление их сходств и различий было
необходимым условием рассмотрения этих видов интерференции.
Во второй главе описывается история поляков и польской диаспоры в Санкт-Петербурге. При этом основное внимание уделяется изучению ими польского языка, как в прошлом, так и в настоящее время (см. разд. 2.1.2.). Это позволяет сделать вывод о причинах различий в уровне знания польского языка. Как будет показано, на вид и количество интерференции в немалой степени оказывает влияние и способ изучения языка. Кроме того, поскольку часть материалов относится к языку польской прессы, некоторое место отводится и истории развития богатой польской публицистики в Санкт-Петербурге (2.1.3.).
Лексико-семантический анализ явления интерференции в письменной и устной речи поляков и польских петербуржцев осуществляется по следующим основным направлениям:
Заимствование или калькирование значения русских слов на близкие по форме польские слова.
Калькирование значения фразеологических оборотов или сочетаний на близкие по форме польские обороты и словосочетания, искажение построения словосочетаний фразеологических оборотов.
Ошибочное употребление слов или выражений как следствие недостаточного знания/ понимания значений употребляемых слов из-за схожести их по звучанию с русскими словами, употребление слов в несоответствующем контексте, а также ошибки, возникающие в результате словообразовательных ассоциаций.
4. Употребление слов или оборотов, являющихся языковыми
архаизмами.
Последняя группа ошибок, хотя и не является результатом интерференции, показательна для понимания психо- и социолингвистических и культурологических аспектов изучаемых явлений.
В случае близкородственных языков интерференция часто происходит на уровне лексико-грамматической сочетаемости. Этой проблеме посвящена третья глава работы «Валентностный анализ польских текстов в отношении к интерференции».
В заключительной части работы излагаются выводы, полученные в результате исследования, а также приводятся некоторые практические советы для билингвов и иных лиц, изучающих польский язык.
Хотелось бы выразить благодарность редакции «Газеты Петербургской» («Gazeta Petersburska») за предоставление архивных номеров, материалы которых были использованы в исследовательской работе.
Сходства и подобия польского и русского языков
В заимствовании слов из русского (Nowy slownik poprawnej polszczyzny, 1999) самым активным периодом были XVIII и XX века. С тех пор сохранились лексические заимствования, напр.: kibitka, samodzierzawie, zsylka, czajnik, czort, nachalny, samowar, sojusz, szajka, wiorsta.
Послевоенный период принес новую волну лексических заимствований в связи с влиянием советской России на Польшу. Появились заимствования, связанные с политической жизнью, к примеру: gulag, lagier, значительно позднее такие как: samizdat, в конце 80 годов: glasnost, pierestrojka, слова связанные с социалистическим строем: kolektyw, kolektywizacja, kolchoz, некоторые определения из области космонавтики: kosmodrom, lunochod, sputnik. Кроме этого вошли в обиход многочисленные русизмы (иронические, бытовые и шуточные): ЪагасМо, dacza, zagwozdka, chaltura, nieudacznik, wierchuszka или выражения: ciut-ciut, toczka w toczke.
Принадлежность к одной и той же языковой семье, а также долголетняя русификация привели не только к прямым лексическим заимствованиям, но и к так называемым семантическим, словообразовательным, синтаксическим и фразеологическим, а также общесистемным заимствованиям - языковым калькам (см. Klemensiewicz, 1974).
Типичными языковыми кальками семантической и словообразовательной природы являются, к примеру: cienka aluzja (тонкий намек) (вместо: delikatna, subtelna), poki со (пока что) в значении „ па razie ", prawidlowy (правильный) в значении poprawny, rozpracowac (разработать) вместо: zanalizowac, wiodqcy (ведущий) вместо: glowny, nqjwazniejszy, zabezpieczyc (обеспечить) вместо: zapewnic, zagwarantowac.
Синтаксическими заимствованиями русских моделей служат такие обороты, как: kto by nie byl, pod rzqd, reprezentowac sobq cos, wziqc siq za cos, z duzej (malej) litery, za wyjqtkiem, zdjqc ze stanowiska. Они употребляются вместо традиционных польских определений: ktokolwiek by byl, z kolei, reprezentowac, wziqc siq do czegos, usunqc ze stanowiska, duzq (mala) literq, z wyjqtkiem. Мы видим русские лексические основы во фразеологизмах: okazac ротос, podlozyc komus swiniq, rzecz w tym. Польский вариант этих выражений: udzielic ротосу, podstawic komus nog%, chodzi о to.
Влияние русского языка проявляется и в использовании некоторых словообразовательных структур (в том числе от выражений местоименных, композитивов), напр.: beztalencie, pustoslowie, а также umieralnosc, wypadkowosc, zachorowalnosc (вместо польских описательных конструкций: liczba/wskaznik zgonow, wypadkow, zachorowan). Польский язык использует также типичные русские сокращения, состоящие из определяющей части слова соединенной с определяемым словом: socrealizm - realizm socjalistyczny.
Польский язык сыграл большую роль в формировании русского лексикона (см. Wspotczesny je zyk polski, 2001, с. 549 - 551). Польско-русские контакты (т.е. польско-восточнославянские) стали особенно интенсивными после образования Польско-литовского государства. Экспансия польского языка распространилась не только на земли Великого Княжества Литовского и Украины, но и проникла еще дальше на восток. В XIV в. полонизмы, встречающиеся в русском языке, пока еще немногочисленны, напр. рыцарь. В XV в. появляются новые, напр.: маляр, фунт. На рубеже XV и XVI вв. встречаются заимствования в области юридической терминологии, напр.: довод, истина, доправити, клепати. С XVI в. польско-русские контакты становятся еще более интенсивными, в значительной степени это является результатом многочисленных войн. Польские пленные, войско, находящееся в течение нескольких месяцев в Москве во время польской интервенции в XVII в., а также ремесленники, прибывшие из Польши, принесли в глубь Московского государства польскую разговорную речь.
Заимствованные слова из польского языка (в основном в XVI-XVII вв.), как правило, имеют бытовые значения, напр.: булка, фуражка, кофта, бляха, кий, карета; ср. также: справедливость, шпик, строгий, деликатный, гетман, шкода, карлик, забияка и др. (см. Bajor, 1977, с. 107).
Польский язык был для Московской Руси языком цивилизованной страны высокой культуры, что способствовало его популярности в государстве Ивана Грозного и его наследников (см. Pihan-Kijasowa, 1996). Многие полонизмы стали переводами с польского и проникли как в художественную литературу, так и научную (травники, учебники по экономике, описания мира и т.д.); они появляются в XVI веке, а особенно многочисленными становятся со второй половины XVII века. Польское влияние ослабевает только к началу XVIII в., уступая место немецкому, а потом французскому. Активно употребляемые полонизмы заменяются словами родного языка или церковно-славянской лексикой, что прослеживается, например, в последующих версиях переводов с польского. Закрепились в русском языке, прежде всего, слова иностранного происхождения, а также те заимствования из польского, которые приобрели типичные восточнославянские черты, напр.: королева, оборона, полковник (пол. krolowa, obrona, pulkownik).
Отмечают около 180 заимствований из польского, которые живы в современном русском языке; более 40 из них - это часто употребляемые слова, напр.: водка, рынок, школа, штука, сталь. Большинство этих слов представляют собой первоначального заимствования из западноевропейских языков и латыни.
Языковая норма и понятие лексической ошибки
Языковая норма рассматривается обычно как совокупность наиболее устойчивых традиционных реализаций языковой системы, отобранных и закрепленных в процессе общественной коммуникации. Норма, как совокупность стабильных и унифицированных языковых средств и правил их употребления, сознательно фиксируемых и культивируемых обществом, является специфическим признаком литературного языка национального периода (Большой энциклопедический словарь. Языкознание, 2000, с. 337). Нормы существуют на всех языковых уровнях и во всех подсистемах языка -диалектах, говорах, жаргонах и формах общения - устной, письменной. Поэтому нередко встречается расширенное понимание нормы как комплекса коммуникативно-языковых норм. Д. Нериус называет ту часть норм, которая выходит за рамки норм языковой системы, нормами языкового употребления, то есть коммуникативными нормами (ср. Нимайер, 2003, с. 94-95). Однако среди всех языковых разновидностей только литературный язык подвержен сознательному формированию, и нормализации. В процессе формирования нормы в большинстве случаев, основной нормирующей разновидности является речь той области или города, которые выступают как самые крупные центры культурной, политической и экономической жизни страны, например Москва и Петербург в России, Париж во Франции и т. п.
Бывают видимые отклонения от этого правила, примером которых может быть норма чешского языка. В начале XVII века чешский язык быстро начал терять свои позиции, как средство общения сначала у образованной части богатого чешского общества, которая быстро германизировалась, а затем и у жителей деревни. Когда в XIX в. деятели чешского возрождения пытались восстановить свой родной язык, оказалось, что варианты чешского языка сохранились только в устной речи жителей двух деревень, которые не общались друг с другом. Различия в их чешском языке были настолько очевидны, что это исключало возможность взаимной коммуникации. В конце концов, чешский язык был обновлен на основе языка Кралицкой библии XVI в. В итоге чехи пользуются сейчас одновременно тремя языковыми вариантами: spisovna, hovorova и obecna cestina (см. Cesky jazyk па prelomu tisicileti, 1997).
Деревенский и городской диалекты, социальный диалект и т.д. базируются исключительно на узусе, т.е. на господствующем в некотором современном обществе обычае употребления таких, а не иных языковых форм. В узус входят те языковые элементы, которые довольно часто выступают в текстах определенного типа и определенной группы общества. Ими являются в равной мере как те слова, их формы и соединения, которые получили всеобщее одобрение и входят в языковую норму, так и те составляющие текстов которые такого одобрения еще не получили и могут шокировать некоторых членов данного общества, тем не менее имеют ходовой характер и традиционно употребляются. В состав узуса, однако, не входят языковые индивидуализмы, появляющиеся редко и не регулярно, даже если они соответствуют языковым правилам. Известно, что литературные нормы не всегда совпадают с языковым узусом. Изменение норм происходит в русле общего направления языковой эволюции (ср. Горбачевич, 1978).
Оценки, касающиеся языковой правильности, подвержены изменениям. Наиболее распространенные критерии для польского языка были разработаны и установлены Дорошевским. Они изложены, например, в «Толковом словаре польского языка» (точнее, в предисловии к нему, озаглавленном «О правильном употреблении языка, языковых ошибках и критериях оценки их понятий» (Doroszewski, 1977, с. 7 - 12).
В настоящее время в польском языке наибольшим признанием пользуется система критериев предложенных Курковской в «Культуре польского языка» (Kurkowska, 1986). Автор делит критерии оценки языковых нововведений на внутренние языковые (языковая достаточность и экономичность) и на внешние языковые (уровень распространения, культурное значение и национальную принадлежность).
Языковую ошибку следует понимать как отступление от определенной социальной нормы, которую устанавливает норма литературного языка и узус. Причиной языковых ошибок является умственная пассивность (Doroszewski, 1951, с. 9-25), последствием которой является чрезмерное использование тождественности какого-то языкового элемента, инерционное расширение границ этой тождественности. Если, например, звуковая и смысловая тождественность двух выражений будет представлена в виде кругов, то языковую ошибку мы сможем проиллюстрировать при помощи представленной ниже схемы:
Устная речь петербуржцев польского происхождения-граждан РФ
Дословные языковые кальки и заимствования отдельных слов: Ubezpieczone - правильно должно быть: zabezpieczone. Ubezpieczone, должно употребляться в том случае, если кто-нибудь застраховал свою жизнь. Здесь имеет место калька рус. обеспеченная жизнь. Werznq - правильно должно быть: wbijq si%. Калька рус. врезаться Sterownicach - правильно должно быть: sterach. Калька рус. штурвал. Submariny - правильно должно быть: lodz podwodna. Заимствование русского интернационализма субмарина Ekskursji - правильно должно быть: wycieczki. Заимстование рус. экскурсия 2. Искажение словосочетаний и нарушение внутренних связей между их компонентами. gwarancyjno-beztroskie zycie - правильно должно быть: zagwarantowane beztroskie zycie. - Калька с рус. гарантированное безбедное существование prowadzilem wycieczkq - правильно должно быть: oprowadzalem wycieczke. Калька с рус. проводить экскурсию za calq drugq wojnq swiatowq - правильно должно быть: w czasie calej drugiej wojny swiatowej. Калька с рус. за всю вторую мировую войну przeprowadzenie (krotkiej ekskursji) - правильно должно быть: zorganizowanie (...) . Калька с рус. проведение /короткой экскурсии/ pomyslne Amerykanie- должно быть по-польски: Szczqsliwi, beztroscy Amerykanie. Калька с рус. удачливые американцы 3. Ошибки, возникающие в результате словообразовательных ассоциаций: czqstka polskich rqk, umiejqtnosci і knvi Калька с рус. частица польской крови, способности (но не рук). В польском языке не существует фразеологизмов, говорящих о частях рук. Итак, самую многочисленную группу ошибок здесь образуют примеры, содержащие прямое калькирование, т.е. буквального перевода с русского на польский язык. Второй по частоте группой являются ошибки, возникшие вследствие искажения фразеологических оборотов и нарушения внутренних связей. В приведённом тексте не отмечено ошибочного употребления слов или выражений, являющегося следствием недостаточного знания или понимания значений употребляемых слов или слов, напоминающих по звучанию русские слова. Нет здесь и ошибок, возникающих в результате словообразовательных ассоциаций, а также нет архаизмов. Текст 4 Рассказ о поездке группы из польской петербургской диаспоры в Познань. Автором его является женщина в возрасте ок. 70 лет, которая выучила польский язык в семье и углубляла свое познание в порядке самообразования. Jest takie powiedzianko, iz szczesliwi nie liczq czasu, to oznacza w naszym byciu, iz bylismy nimi. Uporywalismy z ogromem naszego programu, zadyszani, zabiegani, ale z poczuciem takiej satysfakcji, niby mielismy powroconq mlodosc. Co dzien rozpoczynalismy od rana lekcjami polskiego jezyka, ktore prowadzil Pan doktor z Poznanskiego Uniwersytetu. Dwie godziny dziennie wpajalismy kulture, polszczyzny, ktora w sposob nieordynarny byla zaszczepiona nam z zyczliwosciq і cierpliwosciq nienagannq. Chyba wiedza nic nie wazy, inojest z паті. Lekcje na tematy religijne w kosciele Towarzystwa Chrystusowego czytane przez wysoko wyksztalconych ojcow, zawsze dodawaiy nam sil і pogodnego usposobienia. Mielismy kleryka - ojca Mariusza. Byl z паті od wczesnego ranka do poznego wieczoru. Mialam pewnosc w tym, iz musi bye sztywny, z dystansem, bez usmiechu і zyczliwosci dla nas - petersburskiej Polonii. Ошибки в данном тексте можно сгруппировать в следующие разряды: 1. Дословная языковая калька отдельных слов, типа Powroconq (от глагола powracac - возвращаться) - калька с рус. вернувшуюся - должно быть по-польски: przywroconq. 2. Искажение словосочетаний и нарушение внутренних связей между их компонентами, напр.: wysoko wyksztalconych (ojcow) - калька с рус. высокообразованных - должно быть по-польски: wysoce wyksztalconych (ojcow). 3. Ошибочное употребление слов или выражений, как следствие недостаточного знания или понимания значений употребляемых слов или слов, похоже звучащих (ложное подобие), а также ошибки, возникающие в результате словообразовательных ассоциаций. Примерами служат: uporywalismy - по-польски должно быть zmagalismy siq, - в польском нет глагола uporywac, зато есть похожее прилагательное uporczywy. powiedziano - в польском языке нет такого слова, правильно должно быть powiedzenie - рус. выражение 4. Употребление архаических слов или оборотов. Ср. іпо (вм. современного tylko), nieordynarny (вм. современного zyczliwy) В тексте 4 наблюдается также смешение стилей, фрагменты высокопарного изложения, приукрашенного архаизмами (Ср. Dwie godziny dziennie wpajalismy kulture polszczyzny, ktora w sposob nieordynarny ... ), которое перемежается с разговорным стилем и даже с молодежным сленгом. (Ср.: ... iz musi bye sztywny...). В результате, текст становится трудным и сложным для понимания слушателя. Эти стилистические неувязки сигнализируют об отсутствии у автора синергетических механизмов для разграничения стилей современного польского языка, что типично для лиц, самостоятельно изучающих иностранные языки.
Рассказчиком была 26-ти летняя женщина, изучавшая польский язык на курсах, а также по учебникам самостоятельно. Тема: «Моя жизнь, мои мечты» Chcialabym postroic bardzo wielkie mieszkanie. Imiec dwie corki. Jeszcze chcialabym pojechac do otpusku na Morze Czerwone. Tarn jest wielke slohce і piwnego koloru piesok. Chcialam kupic auto koloru niebieskiego. Chcialabym imiec psa grubego і bardzo wielkiego, no mam tylko jednq kotkq czarnego koloru. Chcialabym imiec kilka milionow dolarow. Chcialabym mezczyznq wielkiego і blondyna, niebieskie oczy. Ja ІиЬщ smacznie pojesc. Osobliwo kanapki z serem і kolbaskoj. ЬиЬщ herbate і kawq ze smietankq. ЬиЬщ kwiaty і chcialabym podarkow kwietnych kaidy dzien. ЬиЬщ rodzicielej і bratow. Chcialabym, zeby oni zyli dlugo, w wielkim mieszkaniu. Lubiq fotografowac na ulicy mezczyzn, kobiet, dzieci. ЬиЬщ chodzicpo sklepu і lubiq kupowac dzinsy.
Нарушение глагольных валентностей в устных текстах
Результаты и предположения, приведенные в предыдущем разделе, согласуются в целом с вербоцентрической концепцией (Теньер, 1988; Апресян, 1967), согласно которой, являясь носителем предикативных категорий - времени, модальности и др. - глагол выступает организующим узлом предложения. Через глагол соотносятся между собой и другие члены предложения - подлежащее, дополнения, обстоятельства. Таким образом, глагол выступает в качестве синергетического центра в предложении, которое, как известно, является исходной коммуникативной единицей.
Два других представления иерархии членов предложения, согласно которым организующими центрами предложения являются либо подлежащее (Шахматов 1952, Есперсен, 1985, Гийом 1992), либо, подлежащее вместе со сказуемым (Курилович, 1962), по нашему мнению, менее убедительно объясняет, почему синтаксис доминантного языка подавляет синергетику подчиненного языка через интерференционные ошибки в употреблении глагольных форм.
Поскольку развертывание предложения от глагольного сказуемого происходит путем актантнои реализации валентностей, заложенных в означаемом и означающем глагольного знака (Пиотровский, 1999, с.46-49) следует особо исследовать механизм нарушения валентностной нормы и узуса в наших текстах.
Но сначала несколько слов о понятии валентности и важных для наших целей ее аспектов. Традиционно валентность (В) обозначает способность некоторого элемента вступать в связи с другими элементами. В лингвистический обиход это понятие ввели С.Д. Кацнельсон (1948) и Л. Теньер (1971- перевод с франц. - 1988). Л. Теньер определял степень валентности через количество число актантов, которые может присоединять глагол (см. подробнее, Большой энциклопедический словарь. Языкознание., 2000, с.79-80). В монографии «Основы структурного синтаксиса» Л. Теньер писал: «... глагол можно представить себе в виде своеобразного атома с крючками, который может притягивать к себе большее или меньшее число актантов в зависимости от большего или меньшего количества крючков, которыми он обладает, чтобы удерживать эти актанты при себе. Число таких крючков, имеющихся у глагола, и, следовательно, число актантов, которыми он способен управлять, и составляет сущность того, что мы будем называть валентностью глагола» (Теньер, 1988 -перевод с франц., с. 250 - 296).
Л. Теньер выделил четыре группы глаголов в зависимости от их В: безвалентные /безличные/, одновалентные, двухвалентные и трехвалентные. Затем им были изучены универсальные способы реализации этих В (пассивная, возвратная формы глагола, нулевой показатель), а также их связь с диатезой глагола. Ни в одном языке, считал он, простые глаголы не могут иметь больше трех валентностей.
В дальнейшем было установлено, что В свойственна не только глаголу, но и другим частям речи. Если Л. Теньер ограничивал понимание В лишь количественной стороной дела (т.е. числом актантов при глаголе), то в последствии синтаксисты начали интересоваться качественными аспектами актантов, т.е. морфологическими, конструктивными, семантические особенности главного и зависимого компонентов. Стал разрабатываться вопрос об обязательной и факультативной В. Было предложено различать смысловые, формальные и ситуативные В. В дальнейшем, смысловые валентности были разделены на лексические (т.е. сочетаемости лексических значений слов) и грамматические (Пиотровский, 1999). Проблематика изменения В стала частью теории языковых преобразований.
Сочетаемость частей речи отражает грамматические законы каждого языка - грамматическая В и лексическая В, связана с семантикой слова. Характеристики лексической В, определяющие ее реализацию, это: активная (способность слова присоединять зависимый элемент), пассивная (способность слова присоединяться к господствующему компоненту сочетания), обязательная, факультативная и др. Важную роль в функциональных возможностях глагольного слова играет число его разрешенных В, а также категориальная семантика слова, реализующего В. Для глагола, например, важны такие семантические категории присоединяемого субъекта или объекта, как конкретность - абстрактность, исчисляемость - неисчисляемость и др.
Наблюдать в чистом виде функционирование лексических валентностей денотатов-десигнатов можно на примере цепочки синтаксически несогласованных исходных форм: «я писать тот записка председатель комитет» (Пешковский, 1956, с. 53-54). Хотя мы имеем цепочку несогласованных словоформ, с помощью их значений и лексико-грамматических валентностей мы можем преобразовать эту цепочку в связное предложение.
Е. Баньчеровски различает два вида валентностей: семическую и синтаксическую (Baiiczerowski и др., 1982, с. 275). Семическую валентность он определяет как совокупность всех тех смысловых категорий, которые могут детерминировать слово или быть им детерминированным. Семическую валентность слова kocha (любит), в предложении: Matka bardzo kocha corkq Мать очень любит дочь можно представить в виде цепочки: (Kocha) {Агенс, винительный падеж, наречие...}. Синтаксическую валентность глагольной формы Kocha описывается цепочкой: (Kocha) = {подлежащее, прямое дополнение, обстоятельство...}. В дополнении к этому А. М. Мухин (1976), вводит такие субкатегориальные признаки, как нарицательность, считаемость, одушевленность, человечность.
