Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Руссенорск формирование системы пиджина 12
Глава 2. Креолистика и изучение процесса усвоения иностранного языка 87
Глава 3. Регистр общения с иностранцем и формирование пиджина 153
Заключение 196
Список литературы 201
Приложения
- Руссенорск формирование системы пиджина
- Креолистика и изучение процесса усвоения иностранного языка
- Регистр общения с иностранцем и формирование пиджина
Введение к работе
Настоящая работа посвящена процессам пиджинизации и усвоения иностранного языка, а также регистру общения с иностранцем. В последнее время изучение и сопоставление этих явлений всё больше привлекает внимание лингвистов, при этом исследования ведутся с различных точек зрения: в связи с изучением языковых контактов, процесса усвоения иностранного языка, организации коммуникации в условиях отсутствия общего языкового кода и др. Исследования касаются как самих процессов, так и систем, являющихся результатами этих процессов.
Многими отмечалось, что между этими языковыми явлениями есть если не генетическое, то типологическое сходство. На материале разных языков проводятся многочисленные исследования, направленные на выяснение степени родства и/ или типологического сходства этих вариантов языка. Данная проблема получает освещение в работах, выполненных в рамках генеративной и функциональной лингвистики (см., например, Andersen (ed.) 1983; Corder, Roulet (eds.) 1977; Givon 1978; Perdue (ed.) 1993; Schumann 1978; Thomason 2001; Veronique 2003).
Сопоставление процессов формирования пиджинов и креольских языков, усвоения иностранного языка и регистра общения с иностранцем для выявления сходных механизмов формирования этих систем становится одним из центральных вопросов в креолистике; также предпринимаются попытки выяснить роль процесса усвоения иностранного языка и регистра общения с иностранцем при формировании пиджинов и креольских языков (Bickerton 1977; Chaudenson 2001; Clements 2003; DeGraff (ed.) 1999; Gilbert (ed.) 2002; Romaine 1988; Kotsinas 2001; Winford 2001 и др.).
Таким образом, актуальность работы обусловлена растущим интересом к функционированию языка в условиях языкового дефицита.
Научная новизна и теоретическая значимость работы заключаются в следующем. Исследования подобного рода широко проводились на
материале контактирования основных европейских языков (английского, немецкого, французского, испанского), однако пиджины на русской лексической основе не становились предметом рассмотрения в этом аспекте. В центре настоящей работы находятся русско-норвежские языковые контакты, прежде всего руссенорск - русско-норвежский торговый пиджин, существовавший на севере Норвегии и России в XVIII-XX вв. Представляется, что как типологические отличия русского языка от европейских языков, так и особенности руссенорска могут предоставить интересный материал для сопоставления с аналогичными явлениями, возникающими в результате контактирования других языков.
На примере руссенорска предпринимается попытка проследить взаимосвязь процессов, приводящих к формированию пиджина: влияние социолингвистической ситуации и индивидуальных стратегий коммуникации при дефиците доступных языковых средств. Руссенорск был в центре внимания исследователей в основном как пример пиджина с двумя языками-лексификаторами, редкого среди известных контактных языков. Подробно история формирования пиджина рассматривается в нескольких работах (Broch, Jahr 1981; Broch, Jahr 1984; Lunden 1978b), но авторами не проводилось собственно лингвистического анализа возможных путей его становления. Сопоставление пиджина с редуцированными системами языков, на основе которых он сформировался, на наш взгляд, может дополнить современные представления о развитии контактных языков. Таким образом, научная новизна работы определяется выяснением типологических и генетических связей между процессом пиджинизации, усвоением иностранного языка и регистром общения с иностранцем на материале русского и норвежского языков.
В работе приводится описание начальных этапов усвоения русского и норвежского языков носителями норвежского и русского языков соответственно, описание как реального речевого поведения носителей
норвежского языка в ситуации общения с иностранцем, так и стереотипа этого поведения. Проведённое исследование позволяет выявить некоторые механизмы, общие для процессов пиджинизации и усвоения иностранного языка, а также возможные типологические и генетические связи между этими процессами.
Сопоставление упрощённых систем (пиджина, интерязыка, регистра общения с иностранцем) позволит проследить процессы формирования и функционирования языковой системы, а также рассмотреть некоторые лингвистические понятия, такие, как упрощение, редукция, а также универсальность некоторых категорий и их роль в структуре естественных языков.
Практическая значимость работы состоит в том, что её результаты и материалы могут найти применение в курсах лекций по психо- и социолингвистике, при подготовке спецкурсов по контактным языкам и усвоению иностранных языков.
Целью исследования является определение возможной роли процесса усвоения иностранного языка и регистра общения с иностранцами в процессе формирования пиджина, а также обнаружение взаимосвязи этих языковых явлений.
Указанная цель определила следующие частные задачи исследования:
Рассмотрение различных научных подходов к понятию «пиджин», структурных особенностей пиджинов, а также возможных социоисторических ситуаций формирования и гипотез происхождения этих языков.
Описание социолингвистической ситуации, повлиявшей на формирование руссенорска, и рассмотрение существующих гипотез его происхождения.
Анализ известных текстов руссенорска с точки зрения прагматических правил использования этого языка носителями русского и норвежского языков.
Сбор материала по усвоению русского и норвежского языков носителями норвежского и русского соответственно.
Сбор материала по регистру для иностранцев на материале норвежского языка и обработка этих данных.
Анализ и сопоставление полученных результатов: выявление лингвистических стратегий приспособления кода в случае пиджинизации, при усвоении иностранного языка и при общении с иностранцами, а также определение взаимодействующих процессов, приводящих к пиджинизации.
Материалом исследования послужили тексты руссенорска, записанные в начале XX в., а также собранные автором материалы по русско-норвежскому интерязыку и регистру общения с иностранцами на материале норвежского языка. Для сопоставления с аналогичным регистром в русском языке мы пользовались данными из работы К. С. Фёдоровой (Фёдорова 2002).
Для решения поставленных задач в работе используются следующие методы и приёмы лингвистического анализа: сравнительно-сопоставительный, метод полевого исследования, метод дискурсивного анализа.
На защиту выносятся следующие положения:
1. В грамматической системе руссенорска можно выявить «центр» и «периферию». К «центральной» грамматике относим структуры, содержащие характерные элементы руссенорска и подчиняющиеся определённым закономерностям, которые можно вывести путём анализа текстов. К периферийным явлениям относим те, что не получают регулярного выражения в текстах и определяются родными языками говорящих. Периферийные структуры также подвергаются влиянию
идиолекта: их использование во многом зависит от конкретного говорящего, его знания правил руссенорска.
Интерязык и руссенорск представляют собой разные системы как результат двух различных процессов, что выражается в значительных структурных расхождениях между данными языковыми явлениями. Сходные закономерности выявляются, тем не менее, при сопоставлении механизмов, участвующих в формировании обоих явлений: среди них, прежде всего, необходимо отметить грамматикализацию и регуляризацию.
Регистр общения с иностранцем не играл существенной роли в формировании руссенорска: его влияние могло проявиться, прежде всего, в наиболее общих стратегиях упрощения, проявляющихся в использовании аналитических парафраз, иностранной лексики, а также в предпочтении простых предложений и др.
В ситуациях вынужденного общения при дефиците языковых средств, как в случае усвоения иностранного языка, так и при формировании контактного языка используются сходные компенсаторные стратегии.
Представляется, что руссенорск не столько основывается на модификации родных языков говорящих, сколько является автономным образованием, базирующимся на основе языковых единиц этих языков. Ключевой стратегией, использовавшейся говорящими, явился поиск общего языкового кода, при этом «центральная» лексика и грамматика играла роль опор, позволяющих осуществлять коммуникацию при большом разнообразии этолектных и идиолектных вариантов.
Работа состоит из Введения, трёх глав, Заключения, Списка литературы и двух Приложений. В первой главе рассматриваются основные проблемы, связанные с изучением пиджинов, а также приводится характеристика руссенорска, одного из пиджинов на основе русского языка.
Вторая глава посвящена основным подходам к изучению процесса усвоения иностранного языка и возможным методам сбора материала исследования, тут же даётся описание начальных этапов усвоения русского и норвежского языков носителями норвежского и русского языков соответственно. Кроме этого, проводится сопоставление полученных данных с русско-норвежским пиджином с целью выяснения структурных соответствий этих языковых систем, а также способов построения дискурса, использующихся говорящими.
В третьей главе рассматривается регистр общения с иностранцами, существующий в норвежском языке (как реальное речевое поведение носителей языка, так и стереотипы, связанные с данной ситуацией). Даётся описание основных приёмов приспособления кода носителями норвежского языка в ситуации общения с иностранцем, изучается связь данного регистра с процессом пиджинизации, а также проводится сопоставление данного регистра с материалами руссенорска.
Руссенорск формирование системы пиджина
Контактные языки (КЯ) возникают в ситуации контактов двух или более языковых коллективов при отсутствии общего средства коммуникации. Изучение природы данных языковых систем началось с работ Г. Шухардта и особенно активно развивалось во второй половине XX в. (об истории креолистики см., например, DeCamp 1977; Holm 2000; Meijer, Muysken 1977; Todd 1974).
Для определения места понятия «пиджин» в системе КЯ кратко рассмотрим основные понятия креолистики - жаргоны, пиджины и креольские языки, различающиеся по степени сложности и разработанности языковой структуры, а также диапазону коммуникативных функций.
Под жаргоном понимается начальный этап формирования КЯ, нестабильный язык, характеризующийся большой степенью вариативности, минимальным лексиконом и простыми короткими предложениями (Romaine 1988: 117). Термин «пиджин» не получил однозначной интерпретации в литературе: одни исследователи придерживаются широкого определения, другие включают больше ограничений в определение данного понятия. Таким образом, этим термином обозначаются различные идиомы, различающиеся по структурной сложности и сфере употребления. Представляется возможным, однако, выявить общий элемент различных определений: пиджины обладают упрощённой, по сравнению с языками-источниками, но стабильной структурой и ограниченным словарём.
Под языками-источниками понимаются контактирующие языки, на основе которых формировалась структура пиджина. В литературе также употребляются термины «язык-суперстрат» и «язык-субстрат», означающие соответственно языки доминирующей и подчинённой группы, и «язык-лексификатор» - язык, являющийся основным источником лексики данного КЯ.
В настоящей работе принимается узкое определение пиджинов, включающее следующие критерии: 1) обслуживание определённой узкой ситуации, повторяющейся в течение продолжительного времени, 2) использование как минимум двумя группами, 3) отсутствие группы людей, для которой этот язык был бы родным, 4) он должен быть непонятен для носителей языков-источников -пиджин необходимо специально учить (Бахтин, Головко 2004: 139; Bakker 1995: 25; Holm 2000: 68; Thomason 1997: 82).
Возникая при более или менее длительном взаимодействии двух или нескольких этносов, не имеющих общего языка, пиджины обычно обслуживают исключительно ситуацию контакта - торговлю, обмен товарами и др. Внутри группы используется родной язык, к контактному языку прибегают только при необходимости межэтнической коммуникации. Таким образом, эти языки, как и жаргоны, находятся на периферии всей системы языков, употребляющихся данным языковым коллективом, ни для кого не являясь родными.
Расширение функций и структуры пиджина может приводить к формированию креольского языка, являющегося для определённой части населения родным, т. е. основным средством коммуникации. Креольские языки обладают рядом общих черт, касающихся выражения грамматических значений, в основном, темпоральных, модальных и аспектуальных (Muhlhausler 1986а: 6).
Традиционно пиджины и креольские языки считались разными сущностями по своим социолингвистическим и структурным характеристикам (Bickerton 1981; Arends et al 1994; Romaine 1988 и др.) В последнее время в литературе наблюдается тенденция рассматривать пиджины и креольские языки как единую категорию (в англоязычной литературе принято и единое обозначение - PCs, аббревиатура от pidgins and Creoles), на том основании, что иногда расширенные пиджины (т. е. пиджины, обладающие более разработанной грамматической структурой и выполняющие разнообразные функции) напоминают по своим лингвистическим характеристикам и социальным функциям креольские языки, так что сложно провести чёткую границу между этими КЯ; в качестве примера можно привести ток писин, который принадлежит к расширенным пиджинам по своим структурным характеристикам, но в то же время является родным для части населения Папуа Новой Гвинеи (Lefebvre 1998: 4; см. также Deumert 2003: 562; Romaine 1988: 116-117). Многие авторы работ по креольским языкам объединяют пиджины и креольские языки, по умолчанию считая их родственными, но в этих работах практически не обсуждаются и не принимаются во внимание особенности пиджинов. В настоящей работе мы следуем первой, традиционной, точке зрения. Поскольку в центре внимания находится пиджин, речь в дальнейшем, в основном, идёт об этой разновидности КЯ.
Креолистика и изучение процесса усвоения иностранного языка
Изучение процесса усвоения иностранного языка (УИЯ) как теоретическое направление сформировалось во второй половине XX в. В круг вопросов теории входят как описание особенностей языковой системы, формируемой в процессе УИЯ, так и выяснение роли различных факторов, влияющих на усвоение языка. Эти вопросы рассматриваются на материале двух типов ситуаций усвоения языка: в естественных условиях (например, иммигрантами, усваивающими язык в процессе коммуникации с носителями этого языка) и под руководством преподавателя - в последнем случае также говорят об изучении иностранного языка. Кроме выявления особенностей УИЯ в каждой из этих ситуаций и их сопоставления, в теории УИЯ проводятся параллели между процессами усвоения второго (иностранного) языка (Я2) и первого (родного) языка (Я1) (см., например, Gor, Chernigovskaya 2004; Romaine 1988), а также другими видами развития языка - пиджинизацией и креолизацией, историческими изменениями языка и др. (Givon 1979, 1997; см. тж. обзор литературы в разделе 2 настоящей главы).
Понятия «иностранный язык - второй язык» (как и «родной язык -первый язык») не всегда взаимозаменяемы: язык, изучаемый информантом в момент исследования, может быть третьим, четвёртым и т. д. (подробнее о соотношении терминов см. Ellis 2003: 3; Залевская 1999: 308 - 309). В последнее время также проводятся исследования и по усвоению третьего языка (см., например, White 2003). Поскольку мы не ставим перед собой задачи выяснить особенности усвоения третьего языка, в данной работе оба термина используются как синонимы и обозначают целевой (изучаемый) язык.
Не существует единой теории УИЯ, которая совмещала бы различные подходы к изучению этого процесса и включала гипотезы, объясняющие разные аспекты данного явления: цели, задачи и методы каждой теории отличаются в зависимости от принятой парадигмы исследования. Кроме этого, теория УИЯ является междисциплинарной отраслью знания: при изучении УИЯ используются методы и данные лингвистики, психологии, социологии, психо- и социолингвистики, когнитивных наук и др.
В данном обзоре мы следуем классификации Д. Ларсен-Фриман и М. Лонга, предложенной в (Larsen-Freeman, Long 1991; см. тж. Long 2000). Согласно авторам, насчитывается около 40 различных теорий, гипотез и моделей УИЯ (там же, 227), располагающихся на шкале «нативистские -теории влияния условий обучения - теории взаимодействия» (nativist -environmentalist - interactionist).
На крайних полюсах этого континуума находятся противоположные точки зрения, отражающие давний спор "nature-nurture" в разных областях науки между сторонниками идеи врождённых знаний и теми, кто считает научение следствием действия различных факторов, в том числе и внешних по отношению к субъекту научения - обучение, взаимодействие между собеседниками в процессе коммуникации и др.
Теории в рамках нативистского подхода объединяет постулат о существовании врождённых способностей, с помощью которых обучение становится возможным. Некоторые ученые считают эти способности чисто языковыми (language-specific) (Chomsky 2002; Bickerton 2002; Krashen 1985; Pinker 2000). Другие (Parker 1984; Fodor 2000) считают врождёнными только общие когнитивные понятия и механизмы, использующиеся при усвоения любой информации, в том числе языка. Третьи (например, Dulay, Burt 1975) включают во врождённые способности как лингвистические принципы, так и общие когнитивные понятия. В данном разделе рассматриваются две теории, оказавшие значительное влияние на развитие исследований УИЯ - теория Универсальной грамматики и модель С. Крашена.
Наиболее широко исследования проводятся в рамках теории генеративной (универсальной) грамматики Н. Хомского (см., например, White 2003). Остановимся только на тех положениях этой теории, которые сейчас являются основными при изучении роли Универсальной грамматики в процессе усвоения языка.
Под Универсальной грамматикой понимаются общие для всех языков принципы организации речи, знание о которых заложено у человека с рождения. Различия между языками являются следствием разной реализации этих принципов (т. е. следствием различных «настроек» - параметров).
Идеи Универсальной грамматики разрабатывались прежде всего для объяснения процесса усвоения Я1, а затем были использованы в теории усвоения иностранного языка взрослыми. Поэтому сначала имеет смысл кратко остановиться на усвоении Я1.
Процесс овладения первым языком Н. Хомский видит следующим образом: первоначально параметр устанавливается на «нейтральную позицию», при этом ребёнок знает, что параметры могут иметь различные проявления, и должен определить, какие проявления свойственны его языку. Впоследствии обращение внимания на релевантные признаки в языковом материале, воспринимаемом ребёнком, приводит в действие правильную «настройку» параметра данного языка для всех структур, управляемых этим параметром (Chomsky 2002).
Некоторые сторонники теории универсальной грамматики считают, что принципы и параметры могут быть использоваться и взрослыми, изучающими иностранный язык. Но, поскольку в распоряжении взрослых уже находится знание о принципах и параметрах родного языка, для них важно правильно определить расстановку параметров в иностранном языке и в соответствии с этим изменить значения параметров родного языка при усвоении иностранного (Аврутин 2002: 273).
Регистр общения с иностранцем и формирование пиджина
Вопрос об изучении специальных регистров языка, использующихся в ситуациях общения с людьми, по тем или иным причинам владеющими данным языком не в полной мере, был впервые поставлен Ч. Ферпосоном (Ferguson 1971; Ferguson, DeBose 1977). По его предположению, во всех языках есть регистры, используемые носителями языка для общения с теми, кто считается по тем или иным причинам неспособным воспринимать речь на языке - иностранцы, дети, плохо слышащие люди и др. Регистром общения с иностранцем называется вариант языка, который носители языка используют при общении с иностранцем (Фёдорова 2002: 9). Он является частью системы регистров, принятых в обществе, и, соответственно, частью языкового репертуара взрослого носителя языка.
Этот регистр изучался на материале разных языков, при этом исследователи рассматривали как структурные особенности, так и социолингвистические параметры использования данного регистра. Исследователи перечисляют следующие признаки данного регистра (Muhlhausler 1986; Meisel 1977: 88 - 89; Romaine 1988:72-84): медленное, подчёркнуто аккуратное произношение, повышенная громкость, использование полных форм слов, стандартных форм вместо диалектных, редукция флексий, отсутствие служебных слов (артиклей, вспомогательных глаголов), аналитические парафразы лексем и некоторых конструкций, предпочтение наиболее частотной лексики, отказ от диалектизмов и сленга, использование иностранных или интернациональных слов, отказ от пассивных конструкций и сложных предложений, использование способов повышения избыточности текста - повторов, различных уточняющих вопросов, паралингвистических средств и др.
В сознании носителя языка также присутствуют стереотипы поведения, т. е. набор представлений о том, как необходимо вести себя лингвистически в ситуации общения с иностранцем (Ferguson 1971). Эти варианты языка иногда называют «упрощёнными» (редуцированными) системами, поскольку предполагается, что в них отсутствуют некоторые языковые элементы (такие, как артикли, связки, отдельные флексии и др.) Реальное речевое поведение и стереотип не всегда совпадают: например, на материале русского языка между ними наблюдаются большие различия (Фёдорова 2002).
Во многих исследованиях обращается внимание на то, что носители языка склонны рассматривать этот вариант языка как «ломаный», что особенно касается морфологии: редукции флексий, отсутствия служебных слов (артиклей, вспомогательных глаголов) и др. Чаще всего это является следствием представлений носителей языка об упрощении (Muhlhausler 1986: 106) и может включать те формы, которые являются имитацией того, как иностранцы говорят на данном языке (Ferguson 1977:143). Однако ломка языковой нормы может быть связана с достаточно негативным отношением к этому регистру со стороны многих носителей языка, что в некоторых случаях приводит к отказу от использования данного регистра. Предполагается также, что регистр неоднороден, подвергаясь влиянию характеристик самого носителя языка, использующего регистр, этнической принадлежности или относительного статуса иностранца, а также ситуативных признаков. Носители просторечия без высшего образования, например, менее склонны использовать особый вариант языка при обращении к иностранцу, чем носители литературного языка с высшим образованием: в речи последних гораздо больше модификаций с целью приспособления кода (Фёдорова 2002: 140). Кроме того, речь, обращенная к иностранцу с более низким статусом, характеризуется большей грамматической неправильностью, большими отклонениями от стандарта языка, чем речь, обращенная к равному по статусу собеседнику (Ferguson 1977: 104; Naro 1978). В число ситуативных признаков, влияющих на использование регистра, входят степень знакомства носителя языка с собеседником-иностранцем, формальность/ неформальность ситуации и др.
Подобный регистр, по мнению Ч. Фергюсона, передаётся из поколения в поколение как элемент языка и культуры и может представлять собой систему, устойчивую к изменениям. 2. Методы исследования РОИ и СОИ В исследовании данного регистра применяются три основные методики, вслед за Ч. Ферпосоном (Ferguson, DeBose 1977: 104): 1) анкетирование носителей языка, 2) экспериментальные исследования, в которых экспериментатор играет роль иностранца в определённых коммуникативных ситуациях, 3) запись бесед носителей языка с иностранцами в естественных условиях. Первый метод эффективен для сбора данных о стереотипах речевого поведения при общении с иностранцем, тогда как 2) и 3) используются для анализа реального речевого поведения носителей языка. Не останавливаясь на достоинствах и недостатках каждого из методов, а также о влиянии выбранного метода на результаты исследования (об этом подробно см. - Long 1981; Федорова 2002), перейдём к описанию процедуры сбора материала для настоящей работы.
В нашем исследовании мы провели анкетирование носителей норвежского языка для выявления основных характеристик стереотипов общения с иностранцем (см. Приложение 234) и запись реального речевого поведения носителей языка с иностранцами с целью выявления особенностей данного регистра норвежского языка. Подробнее о каждом из методов сказано в соответствующем разделе.
Перед нами не стояла задача социолингвистического описания данного регистра, поскольку это не имеет принципиального значения для целей настоящего исследования. Краткая характеристика ситуации или информантов приводится только в тех случаях, когда социолингвистические параметры оказывают влияние на структурные характеристики регистра.
Как отмечалось многими авторами, РОИ, являясь частью системы регистров того или иного языка, во многом зависит от общей социолингвистической ситуации, поэтому сначала необходимо остановиться на специфике языковой ситуации в Норвегии.
В стране исторически сложились и используются две признаваемые равноправными нормы литературного языка - букмол (исторически сформировавшийся в результате взаимодействия датского литературного языка и говора столицы Норвегии г. Осло) и новонорвежский (основанный на норвежских диалектах). При этом их соотношение неравномерно (Vinje 1981; Берков 1999): букмолом пользуются более 83% норвежцев, тогда как новонорвежским - менее 17%; последний больше распространён на западе страны. Новонорвежский является в основном книжным языком и не используется в устной речи; в обиходно-бытовом общении предпочтение отдаётся диалектам.
