Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Лингвокультурологический подход к исследованию сказочного текста 12
1.1. Язык, культура и фольклор: аспекты взаимодействия 12
1.2. Языковая картина мира и традиционная национальная картина мира 26
1.3. Стереотип как часть традиционной национальной картины мира 38
1.4. Основы лингвокультурологического анализа фольклорного текста 44
1.5. Определение и жанровое своеобразие лезгинских, русских и английских сказок 50
1.6. Перспективы сопоставительных лингвокультурологических исследований в дагестанском языкознании 57
Выводы 61
Глава 2. Комплексный анализ языковых особенностей сказочного текста 64
2.1. Структурно-семантические особенности сказок 64
2.1.1. Типологические особенности структурно-семантической организации сказочного текста 64
2.1.2. Лингвокультурологическая характеристика сказочного текста 78
2.2. Анализ имен собственных в сказочном тексте на лезгинском, русском и английском языках 87
2.3. Этнокультурная и лингвистическая специфика традиционных формул народной сказки 106
2.4. Лексико - семантические, стилистические и художественные особенности сказочного текста на лезгинском, русском и английском языках 123
Выводы 131
Заключение 136
Список использованной литературы 143
- Языковая картина мира и традиционная национальная картина мира
- Определение и жанровое своеобразие лезгинских, русских и английских сказок
- Лингвокультурологическая характеристика сказочного текста
- Лексико - семантические, стилистические и художественные особенности сказочного текста на лезгинском, русском и английском языках
Введение к работе
Объектом исследования являются языковые единицы разных уровней, формирующие текст сказки на лезгинском, русском и английском языках, являющиеся релевантными для анализа лингвокультурной и этнической специфики.
Предметом исследования являются лингвокультурологические и этнокультурные особенности, зафиксированные текстами сказок на лезгинском, русском и английском языках.
Актуальность темы исследования обусловлена тем, что проблемы взаимоотношения языка и культуры, а также фольклора как составляющей культуры, приоритетны для науки всегда. Это связано с тем, что древнейшие представления о мире, отраженные в традиционной национальной картине мира, фиксируются и отражаются именно произведениями устного народного творчества. Причем фольклорные произведения не только хранят и транслируют представления древних о мире, национальную картину мира, они влияют на формирование и отражение национального менталитета. Их анализ и исследование позволяют не только воссоздавать и описывать специфику тех или иных национальных картин мира, но и выявлять типологии древнейших архетипных представлений человека.
Актуальность избранной темы определяется также пониманием сказки как особой разновидности фольклорного жанра, реализующейся при помощи комплекса специфических языковых средств, недостаточно исследованных в рамках лингвокультурологии, а также особой ролью сказки как текста и неполным изучением языковых аспектов сказки в сопоставительном плане; необходимостью исследования лингвокультурологических и этнокультурных параметров сказки как текста, поскольку это понятие традиционно изучалось и анализировалось, в основном, в рамках литературоведения.
Реалии современной действительности таковы, что в связи с развитием информационных технологий, а также антропологическим поворотом во всем цикле лингвистических дисциплин, начинается стремительное расширение и качественное изменение исследовательской парадигмы в языкознании.
В работе в сопоставительным аспекте проанализированы сказочные тексты в трех разносистемных языках. Особое внимание в работе уделено анализу этнокультурной составляющей и выявлению этнически уникального и общечеловеческого в сказочных мотивах и сказочном языке.
Цели исследования: провести многоаспектный анализ лингвокультурологических и этнокультурных особенностей лезгинской, русской и английской сказки, изучить лексикостилистические и структурные особенности сказочного текста, выявить общее и уникальное в сказочном дискурсе сопоставляемых языков.
В соответствии с поставленными целями в работе формулируются и решаются следующие задачи:
исследование проблемы лингвокультурологического изучения сказки в современной науке;
выявление национально обусловленной специфики структурно-композиционных особенностей сказки в сопоставляемых языках;
выявление типологических и структурно-семантических особенностей организации сказочного пространства;
лингвокультурологический анализ системы сказочных персонажей, сюжетных мотивов и архетипов мировой культуры, отраженных в лезгинских, русских и английских сказках;
анализ лексикостилистических и словообразовательных средств, формирующих специфику сказочного текста в сопоставляемых языках;
выявление и анализ традиционных формул сказочного текста в сопоставляемых языках и реализуемых в них уникальных и универсальных концептов картины мира человека;
выявление и описание специфики имен собственных в текстах сказок на лезгинском, русском и английском языках;
анализ используемых в сказочном тексте изобразительно-выразительных средств.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые сопоставительному анализу подвергаются языковые особенности сказочного текста лезгинского, русского и английского языков, что представляется значимым для развития сопоставительных исследований в дагестанском языкознании.
Теоретическую и методологическую базу исследования составляют фундаментальные труды по лингвокультурологии (В.В. Красных, В.А. Маслова, В.Н. Телия, А.Т. Хроленко, Р.Ш. Магамдаров); этнолингвистике (Ю.Д.Апресян, А. Вежбицкая, В.В. Иванов, В.В. Колесов, М.В. Пименова, В.И. Постовалова, Ю.А. Сорокин, Н.И. Толстой, В.Н. Топоров, Т.В. Цивьян, Е.С. Яковлева); культурологии (А.Я. Гуревич, П.С. Гуревич, М.С. Каган, А.С. Кармин, А.П. Марков, Ю.М. Лотман, В.М. Розин, П.А. Сапронов, А.Я. Флиер); теории языка и переводу (Ю.Н. Караулов, Г.П. Немец, В.Н. Комиссаров, К.И. Чуковский и др.); фундаментальные исследования по лезгинскому языкознанию (Р.И. Гайдаров, А.Г. Гюльмагомедов, Н.Д. Сулейманов, М.Е. Алексеев, Б.Б. Талибов, И.И. Эфендиев, В.М. Загиров, Э.М. Шейхов, У.А. Мейланова, К.Р. Керимов, Н.Ш. Абдулмуталибов и др.).
Источниками фактического языкового материала исследования послужили тексты народных сказок на лезгинском, русском и английском языках, тексты литературных сказок на русском и английском языках, фрагменты из текстов сказок, извлеченных методом сплошной выборки. Общий объем картотеки выборки из анализируемых текстов составил более 2300 единиц на лезгинском, русском и английском языках.
Степень изученности темы. Выбранная тема исследования для лезгинского языкознания является новой и малоизученной. Сказочный дискурс в целом, и сказочный текст в частности, в филологии издавна привлекал внимание исследователей и неоднократно становился объектом исследования. Детальному описанию и анализу тексты сказок английского языка подвергались в исследованиях таких авторов, как J. Catford, М. Lederer, M.B. Dagut, M. Snell-Hornby, P. Newmark, N. Mandelblit, M.Fung и др.
Тексты сказок русского языка также неоднократно исследовались, в частности, в работах В.Я. Проппа, Н. Рошияну, Н.М. Герасимовой, К.В.Чистова, Р.М. Волкова, Л. Копецкого, П.Г. Богатырева, Э.В. Померанцевой и др.
Однако в лезгиноведении данная проблематика относительно нова и не исследована. Имеющиеся исследования фольклорных текстов, в том числе и текстов сказок (Г.Г. Гашаров, А.М. Ганиева и др.), носят, в основном, литературоведческий характер, выполнены в рамках литературоведения и фольклористики.
Между тем, тексты произведений устного народного творчества, к которым, безусловно, относятся и сказки, представляют собой богатый материал для языковедческого анализа, учитывая устойчивый характер данных текстов, позволяющий описывать и анализировать, в том числе и архаичные языковые единицы.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что исследованы этнические, лингвокультурологические и лингвостилистические особенности языка сказки в лезгинском, русском и английском языках в сопоставительном плане; определены теоретические позиции, интерпретирующие сказку как особый текст, характеризующийся системой лексико-семантических средств, описывающих все композиционные и сюжетные элементы народной сказки и формирующих лингвокультурологические концепты. Данные результаты и аспекты анализа, а также возможность изучения других концептов сказки представляются наиболее перспективными, поскольку сказка как фольклорный жанр представляется достаточно актуальной в современной мировой (английской, американской, русской, лезгинской и др.) культуре.
Практическая значимость работы определяется тем, что результаты и выводы диссертационного исследования могут быть рекомендованы для использования при чтении лекционных курсов по стилистике лезгинского, русского и английского языков, межкультурной коммуникации, лингвокультурологии, литературоведения и ряда других смежных лингвистических дисциплин.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Сказка является хранителем и транслятором древнейших представлений человека о мире, зафиксированных в ее языке и реализуемых посредством системы архетипов, символов, персонажей и семантических пространств.
2. Язык волшебной сказки в каждом из сопоставляемых языков характеризуется специфическими лингвокультурологическими и мифопоэтическими особенностями.
3. Комплексный анализ этнокультурных и лингвистических особенностей фольклорного текста позволяет выявить и описать зафиксированные традиционной национальной картиной мира стереотипы мышления, эволюцию представлений о мире древних, охарактеризовать межкультурные и межнациональные связи и взаимоотношения.
4. Большое значение в организации сказочного текста имеют традиционные формулы сказок, участвующие в создании пространственно-временной и образной специфики сказочного текста.
5. Выявление лингвокультурных характеристик сказочных текстов осуществляется путем сопоставительного описания разноуровневых текстовых элементов (языковых единиц, образов, мотивов, концептов) лезгинских, русских и английских народных сказок.
6. Сказочные тексты обладают высоким лингвокультурологическим потенциалом, что определяется такими существенными признаками фольклора, как коллективность и традиционность. Поэтому представляется целесообразным использовать тексты сказок для формирования лингвокультурной компетенции, ориентированной на достижение взаимопонимания между представителями различных культур.
Методы исследования. Помимо общенаучных методов исследования, в диссертации реализуется целостный подход, который базируется на сравнительном и лингвостилистическом способах изучения художественных текстов, в частности текста фольклорного; антропоцентрический подход, способствующий выявлению человеческого фактора в языке; системный подход к описанию составляющих сказочного стиля в каждом из сопоставляемых языков.
В диссертации используются также контекстуальный и дискурсивный анализы, описательный и статистические методы, а также метод сплошной выборки языковых единиц при формировании эмпирической базы исследования.
Апробация исследования. Основные теоретические положения и практические результаты работы обсуждены на заседаниях кафедры общего языкознания ДГПУ; изложены в публикациях, включая статьи в рекомендованных ВАК РФ журналах «Вестник УРАО» (2011), в докладах на международных научно-практических конференциях (Махачкала, 2012; Тамбов, 2012), в научных сборниках.
Объем и структура исследования. Диссертационная работа изложена на 157 страницах и состоит из введения, 2 глав, заключения и списка литературы, содержащего 228 теоретических источников.
Языковая картина мира и традиционная национальная картина мира
Как уже отмечалось ранее, для конца прошлого и начала нового столетия характерны значительные перемены и новыми направления в изучении языка на самых разных уровнях его организации. Тогда же заметно возрастает интерес к анализу лингвистических приемов, выражающих разные стороны человека. Это изучение вылилось в новое направление лингвистики - лингвокультурологию. «Язык самым тесным образом связан с культурой: он растет из нее, развивается с ней и ее выражает» [Маслова 2001: 9]. Как видим, В.А. Маслова указывает, что на базе этой мысли и возникла новая наука - лингвокультурология.
Можно также отметить, что лингвокультурология - это результат взаимодействия языкознания со смежными ему дисциплинами, какими являются этнология, этнография и культурология. Сравнение разных культур неизбежно приводит к обсуждению вопроса о национально-специфическом в языке и культуре.
С одной стороны, в языке отражаются такие черты внеязыковой действительности, которые становятся общими для носителей культуры, говорящих на данном языке; с другой стороны, изучая язык и, в частности, значение различных слов, носитель языка начинает видеть мир через призму родного языка, и привыкает к концептуализации мира, характерной для соответствующей культуры.
На данном этапе лингвистического анализа становится очевидным, что «исследование только формы и структуры языка и его коммуникативной роли не показывают реальной роли языка в процессе создания и укрепления культуры того или иного этноса. Отсюда совсем другой подход к языку, применяемый для исследования его сути, а этого можно достичь лишь тогда, когда язык рассматривается не только как «средство общения, а, прежде всего, и как неотъемлемый элемент культуры этноса» [Бижева 1999: 3].
Похожий подход к осмыслению сущности языка можно найти и у других лингвистов: «Язык в этнических рамках его носителей - это не только средство общения, сколько память и история народа, его мировоззрение и психология, его опыт познавательной деятельности, система знаний о природе и космосе, о болезнях и способах их лечения, а также - о воспитании и подготовке к жизни новых поколений людей в интересах сохранения и умножения народа и его самобытности. Следовательно, язык является формой культуры, вбирающей в себя данный исторически складывавшийся национальный тип жизни во всем ее разнообразии и диалектической противоречивости» [Тарланов 1993: 6].
СТ. Тер-Минасова, в свою очередь, предлагает сравнить язык с зеркалом, т.к. в нем на самом деле отражается реальный мир. Причем язык, как известно, отражает и географию, и климат, и историю, и условия жизни человека [Тер-Минасова 2000: 40].
Такой подход к интерпретации языка берет свое начало от философии В. фон Гумбольдта, утверждавшего следующее: «Язык - это внешнее проявление духовности этносов: язык народа есть его дух, а дух народ - это его язык, и невозможно представить что-либо более тождественное» [Гумбольдт 2000: 68].
Однозначно понятно, что характеристика языка как средства общения не должна считаться достаточной для уяснения его сути. Язык каждого народа, его история неотделимы от этноса и его истории, т.к. ничто из этнических проявлений или констант не может соперничать с ним в постоянстве выражения, универсальности, полноте и поддержания всего этнического на протяжении целых тысячелетий. Это явилось побудительным толчком к зарождению довольно новой отрасли языкознания -этнолингвистики.
В современном языкознании культурологию и этнолингивистику различают как самостоятельные течения. Однако, как указывает Н.И. Толстой, этнолингвистический анализ языка сам по себе не является новым. По его мнению, некоторые подобные идеи можно прочитать еще у И.Г. Гердера (XVIII в.) и В. Гумбольдта (нач. XIX в.). Кроме того, об этнолингвистике как новом течении и особом подходе к языку через призму его духовной культуры можно прочитать и у Ф.Боаса и Э. Сепира, изучавших языки и культуру североамериканских индейцев. Н.И. Толстой подчеркивает важность двух основных выводов Э. Сепира: 1) о том, что язык нельзя назвать только условной системой звуковых символов; и 2) о том, что «различия в языках и диалектах при переходе от одной социальной группы к другой не ограничены никакими рамками» [Толстой 1995: 28]. Эти выводы в полной мере можно отнести и к обычаям, искусству, верованиям, для которых также характерно понятие диалекта и подобных явлений.
Для этнолингвистики крайне важно представление не только рефлексии народной культуры, психологии и мифологических представлений в языке, но и созидающей функции языка и его влияния на формы и функции народной культуры, народной психологии и народного творчества. В нашей лингвистике такое осмысление взаимодействия языка и окружающей среды характерно для Ф.И. Буслаева, А.Н. Афанасьева и А.А. Потебни.
Как указывает Н.И. Толстой, линии развития языка и этноса всегда были тесно взаимосвязаны, поэтому без анализа древней истории носителей языка невозможно представить внешнеязыковых исследований по конкретным языкам. Однако структура этноса «исторически изменчива в большей мере, чем структура языка и непосредственно связана с социально экономическими и государственно-политическими процессами, оказывающими серьезное влияние на соотношение язык-этнос» [Толстой 1995:34].
По мнению лингвистов, лингвокультурология - это недавно зародившееся и самое молодое ответвление этнолингвистики [Воркачев 2001: 64]. К основным задачам данной научной дисциплины относят описание и изучение взаимоотношений языка и культуры, языка и народного менталитета, языка и этноса, ибо считается, что этнолингвистика создана на основе триады - язык, культура, человеческая личность.
В.И. Карасик отмечает, что лингвокультурология - это сложнейшая сфера научного познания, рассказывающая о взаимосвязи и взаимопроникновении языка и культуры, которая в настоящее время переживает период расцвета [Карасик 2001: 8].
В последние годы языковые исследования оказываются в фокусе внимания не только лингвистов, но и философов и культурологов: считается, что языковые структуры помогают освоить структуры внеязыковые, описывающие наш реальный мир (Cassirer 1996; Gadamer 1999; Hejdegger 1993; Patocka 1995). Общепринято также полагать, что концептуализация мира связана с процессом овладения языком и особым способом членения мира. В связи с этим, языковая картина мира (ЯКМ) считается одной из основных единиц метаязыка лингвистики.
Многочисленные работы лингвистов по данной проблеме [Апресян 1995; Вежбицкая 1996; Гак 2000; Караулов 1976; Сепир 1993; Шмелев 2002; Яковлева 1992, 1994 и др.] позволяют утверждать, что идея о ЯКМ имеет достаточно устойчивый характер.
Во-первых, все лингвисты утверждают, что ЯКМ относится к области знания, ментальной сфере, а язык является материальной формой, в которой закреплено и реализовано это знание.
Во-вторых, каждое лингвокультурное сообщество отличается своей неповторимой ЯКМ, т.к. каждый язык уже с истоков задает своим носителям определенную картину мира [Падучева 1996; Patocka 1995]. Причем указывается, что носители данного языка бессознательно принимают систему представлений, формирующих ЯКМ, и что она незаметно «навязывается» им самим языком [Шмелев 2002]. Складывающийся субъективный тип образа окружающего мира всегда является ограниченным национально-культурной спецификой языков, а также - опытом отдельного сообщества, условиями познания мира и особенностями процесса естественной категоризации.
В-третьих, ЯКМ можно выделить среди всех других картин мира (художественной, мифологической, религиозной, физической, химической и т.д.) благодаря ее универсальности и интегральности, т.е. в ней фиксируются и отражаются все результаты человеческой деятельности, а также - информация из всех областей человеческого знания. Данное утверждение вытекает из самой дефиниции языка как уникального средства передачи и хранения информации о нем.
На основании всех отмеченных выше особенностей формулируется рабочая дефиниция ЯКМ: это универсальная система знаний о мире, имеющая фиксированную языковую форму и характерная для всех носителей языка.
Вопрос о взаимодействии ЯКМ и ККМ (концептуальная картина мира) направляет нас к исследованию роли языка, которую он играет в процессе осмысления объективной реальности. Вслед за СМ. Беляковой (2005), Э. Бенвинистом (1974), В. Гумбольдтом (1984), В.А. Звегинцевым (1982), А. Мартине (1963), Р.И Павилёнисом (1983), В.А. Пищальниковой (1998), мывыражаем мнение о том, что язык не только является средством означивания «вербальной оболочки» [Стернин, Попова 2003: 8], но и самым активным образом участвует в членении действительности. Поэтому, как нам кажется, ЯКМ и ККМ находятся между собой в диалектических отношениях взаимодействия и взаимовлияния.
Определение и жанровое своеобразие лезгинских, русских и английских сказок
Как известно, сказка - это один из первых жанров устного народного творчества. Рассмотрим несколько дефиниций сказки как жанра. Классическое определение сказки таково: «Сказка - это, большей частью, художественный прозаический устный рассказ с фантастическим, авантюрным или бытовым содержанием и с установкой на вымысел» [Словарь литературоведческих терминов 1974: 356];
«Сказка - это повествовательное, обычно народно-поэтическое произведение о нереальных лицах и событиях, преимущественно при участии волшебных или фантастических сил» [Толковый словарь русского языка 1999: 720];
«Сказка - один из главных жанров устного народного творчества, это -эпическое, обычно, прозаическое художественное произведение с волшебным, авантюрным или бытовым содержанием, ориентированное на вымысел» [Краткий словарь литературных терминов 1978: 854];
«Сказка - это вид фольклорной прозы, популярный у всех народов» [Литературный энциклопедический словарь 1986: 920].
Следовательно, сказкой называют различные виды устной прозы, чем и объясняется разнобой в определении особенностей ее жанра. Сказка отличается от других видов художественного эпоса тем, что автор (рассказчик) ее рассказывает, а читатели (слушатели) воспринимают, в первую очередь, как художественный вымысел, игру воображения. Однако данный факт не лишает сказку связи с действительностью, которая во многом воздействует на язык, характер сюжетов, мотивов и образов, а также определяет идейное содержание сказки.
В словаре A. Hornby дается следующее определение сказки:
«Fairyale - tale about fairies (fairy - small imaginary being with supernatural powers, able to help or harm human beings)» Сказка - это рассказ о феях (феи - это маленькие выдуманные существа, обладающие сверхъестественной силой и способные помогать или вредить людям).
Ввобще, в современном языковедении понятие и термин «сказка» все еще остаются не полностью изученными, поскольку они рассматривались в основном с позиций стиля (литературоведения). Следует помнить о том, что сказка - это еще и способ воображения, придумывания и фантазирования, разительно отличающий английскую сказку от русской или американской. Литературную сказку отличают совершенно другие способы воображения, и она в XX веке стала популярной во всем мире.
Как известно, жанр сказки возник в доисторические времена, он сыграл большую роль в фольклоре многих народов на различных этапах его развития. Сказка показывает мировоззрение народа в разные эпохи его исторического развития, отношение народа к действительности, его борьбу за свободу и независимость и мечты о будущем. Живя в веках, сказка меняется в зависимости от того, как изменяется провоцирующая ее действительность, передаваясь из уст в уста.
Хотя содержание сказки не подходит в реальное описание пространства и времени, в ней все еще можно обнаружить жизненное правдоподобие, она полна правдивых бытовых деталей. В сказке показаны все условия жизни каждого этноса; и, одновременно, большинство сказок по сюжетным типам имеют много общего. В глубине всякой сказки находится противоречие между мечтой и реальностью, в финале это противоречие утопически разрешается. Все персонажи сказки по тому же принципу полярности делятся на добрых и злых (их эстетическим выражением становится, соответственно, прекрасное и безобразное). Сюжет сказки всегда строго и логически последователен, он - однолинеен и разворачивается вокруг главного героя, который обязательно в конце побеждает. Каждый герой в сказке зависит, главным образом, от своей сюжетной роли, и раскрывается в действии: в сказке максимально показано время как художественный фактор, и в этом выражается ее эпическая сущность. Сказка отличается четкой и ясной композицией, ее специфика - это членение сюжета на мотивы - «простейшие повествовательные единицы» [Веселовский 2004: 500]. В композиции сказки развитым принципом является принцип повтора. Главный принцип сказки с точки зрения ее структуры - это центральный мотив, мысль, соответствующая кульминации. Помимо главного мотива, различаются еще закрепленные, слабо закрепленные или свободные мотивы. Мотив в сказке может излагаться как лаконично, так и в развернутом виде.
Сказка - это, безусловно, явление историческое; она как жанр возникла в период, когда первобытный человек перестал верить в мифы, перестал мыслить мифологически, а чисто поэтический смысл стал играть преобладающую роль. Но это, естественно, происходило не сразу, а в течение длительного времени, и потребовались века, прежде чем сказка стала феноменом искусства.
Сказки в первобытном обществе были посвящены первобытным обрядам и мифологическим убеждениям, и, несомненно, в них содержались сказания из жизни реальных людей, и, безусловно, как сами сказочники, так и их слушатели «верили в подлинность повествования» [Мелетинский 1963: 34]. «Сказки появлялись как рефлексия на реальные ситуации из жизни людей и пересказывались как правдивые истории, но сами события толковались с точки зрения господствующих в то время мифологических представлений о разных духах, воплощавших силы природы» [Мелетинский 1964: 34]. Более того, сказки также образовались путем переиначивания самих мифов, в подлинности которых никто не сомневался. На первой ступени исторического развития жанра сказки, вероятно, имело место полное совпадение мировоззрения сказочника и содержания сказки. В этом случае, время и место действия в сказке были вполне конкретными, как и само действие, т.к. речь шла о каком-то особом и реальном событии из жизни рассказчика (конечно, с теми или иными мифологическими описаниями, обусловленными его мировоззрением). Отсюда следует, в свою очередь, что первобытной сказке несвойственно иметь начало, в котором описывается действие в неизвестном мире и определенном времени: «Первобытная сказка считалась реальным фактом, который действительно происходил, в подлинность его люди верили, и не нужно было отрицать его правдоподобность» [Рошияну 1974: 46]. Таким образом, на первых ступенях развития сказки сознательный художественный вымысел - характерная черта классической сказки - совершенно отсутствовал.
Однако по мере того как первобытный человек стал уверенней в себе и стал менее зависеть от явлений окружающей природы, он одновременно начал глубже познавать окружающий мир, и мировоззрение сказочника перестает полностью соответствовать содержанию сказки, точнее, соответствовать тем мифологическим представлениям, которые содержались в сказке. В тексте рассказчика возникает сомнение, которое он выражает путем фиксирования действия в определенном прошлом или в неизвестных ситуациях, либо при помощи объявления о невозможности повторения этих событий, т.е. об исключительности рассказываемого, и т.д. [Рошияну 1974: 48].
В то время, когда состоялось «освобождение вымысла от мифологии, в сказках стали давать больше свободы воображению, многие прежние формы вымысла были смещены и соединены по-новому, сказка их переиначила и перевела в другую систему, соответствующую новому назначению сказки, как поэтического жанра, воплощающего мечты, чаяния и ожидания» [Аникин 1975: 24], лишь на этой стадии, наконец, можно говорить о сказке, как о явлении искусства в полном смысле слова.
В сказках разных народов зачастую можно встретить схожие сюжеты и образы, идеи и темы. Это легко объясняется: они являются продуктом творчества трудового народа и в них описываются сходные экономические и исторические условия. Однако у каждого народа в сказках отчетливо проявляется ярко выраженный национальный характер.
В лингвистике на сегодняшний день все еще нет единой научной классификации сказок. Однако различаются такие наиболее характерные группы сказок как сказки о животных, волшебные, авантюрные и бытовые.
Сказки о животных занимают основную часть фольклора народов Севера, Африки, Полинезии и Северной Америки, в сравнении с русскими, в сказочном репертуаре которых их относительно мало, наиболее популярны лишь сказки о лисе. В настоящее время сказки о животных существуют, в основном, как детские. Однако изначально, возникнув на ранней стадии развития этноса, они играли важную роль и содержали элементы мифологии, а некоторым из них даже придавалось магическое значение. Со временем сказки потеряли свой мифологический и волшебный характер, приблизились к басне с концовкой-моралью и даже стали сочиняться на другой основе: в них стали четко слышаться социальные мотивы [Тимофеев, Тураев 1974: 356].
Лингвокультурологическая характеристика сказочного текста
Проблемы исследования жанровых особенностей сказки и ее лингвистических характеристик, на сегодняшний день, все еще недостаточно изучены в современном языкознании. Определение жанра сказки как явления фольклористики представляет большую проблему. В то же время, в лингвистикедопускается мысль о том, что литература связана с мифологией посредством фольклора, который, в самом деле, в культурном пространстве веков является чем-то вроде связующего звена между древним искусством и современным. Думается, что фольклор стал своего рода фильтром для мифологических сюжетов в литературе разных народов, пропускающим в литературу лишь универсальные, гуманистические и жизнеспособные сюжеты.
Вообще, сказка по семантике многомерна, это внешне она, кажется, простой и незамысловатой, а внутри нее скрывается и нечто глубинное, некое скрытое содержание. В сказке рефлектируется социальное устройство древнейшего социума, его обычаи и верования, по ней можно изучать, как прогессировало мышление человечества.
Вымысел - специфическая особенность сказки. Она образует особый, волшебный мир, в котором все происходит по своим законам. Некоторые сказки были изначально основаны на мифах, им придавалось магическое значение. Всемирную популярность получили сказки о битве и победе над змеем или драконом, об отношениях между мачехой и падчерицей, о добывании волшебных предметов и пр. При этом следует помнить о том, что события, описываемые в сказке, в реальной жизни просто нереальны. По мнению В.Я. Проппа, в сказке очень мало отражается наша настоящая жизнь, а все, что в сказку попало из реальной действительности, имеет характер «вторичного образования» [Пропп 1986: 434].
В сказке можно увидеть древнейшие формы человеческого мышления: ее поэтика по-ообому организована и объясняется архаическим мышлением. Каждый человек относится к конкретному социуму и культуре, и одновременно чувствует, что культура принадлежит ему. Язык, в свою очередь, принадлежит человеку. Развитие духовного творчества кроется в свободной структуре и композиции текстов. Текст, таким образом, - это такая последовательность знаков или образов, которую можно воспроизводить и обладающая смыслом, доступном пониманию носителя этой культуры в целом. Древние формы словесного искусства, большей частью, поэтические, в основном использовались для совершения ритуалов и обрядов. Нет сомнений в том, что мифология служила основой для поэтической фантазии, ибо и мифу, и поэзии не чужда символичность. В этих поэтических формах обобщенно представлено понимание окружающего мира, оно вносит как конкретно-образный смысл, так и персонально-индивидуализированный характер. Проблему специфики мифологического мышления впервые поднял Л. Леви-Брюлль в XIX в. На его работы, посвященные первобытному мышлению, в свое время ссылался К.Г. Юнг, проводивший параллель между мифами и архетипами коллективного подсознания. Сам термин «архетип» подразумевал первичные схемы образов, которые в мозгу воспроизводятся бессознательно и изначально формируют активность мышления. В силу этого факта, в мифах и верованиях выявляются их древнейшие архетипы, как и в произведениях литературы и искусства. Согласно мысли К.П. Эстес, «язык сказки и поэзии - это могучий брат языка видений и снов... То место души, где все сновидения, сказки, поэзия и искусство встречаются вместе, является волшебной обителью для инстинктивной и дикой природы. Во снах современных народов или поэтических произведениях нашего времени, равно как и в более древних произведениях фольклора, этот центр рассматривается как отдельное существо, живущее собственной жизнью» [Эстес 2007: 460].
В процессе исследования сказок разных этносов изучение архетипов и стереотипов этнического характера представляется особо перспективным и актуальным. Архетипические древнейшие образы и мотивы, тождественные по своему характеру, присутствуют, казалось бы, несоприкасающихся друг с другом мифологии и сфере искусства, что исключает попытку объяснить их возникновение заимствованием. Для того чтобы миф превратился в сказку, необходио наличие таких процессов как деритуализация и десакрализация, а также демифологизация персонажа и его отрыв от условно принятой сказочной фантастики и актуальных верований [Эпоева 2007: 11].
Архетип в лингвистике обычно понимается как совокупность минимальных структурных явлений, представленных в культуре. В культурном аспекте архетип изучается наряду с текстами и служит при этом своеобразным когнитивным образцом. Архетипы культуры, таким образом, это главные ее элементы, формирующие прочные модели духовной жизни.
Содержание культурных архетипов образует типическое в культуре, т.к. они объективны и применимы во многих случаях. Концепция архетипов - это лингвистический поиск мифологических сюжетов и мотивов во всем этническом и типологическом многообразии, которые метафорически выражаются этими сюжетами и мотивами. Одним из таких классических архетипов, выделенных К. Юнгом, является образ «мудрого старца (старухи)» - это архетип духа, смысла жизни, скрытого за хаосом. Он описывается в культуре в образах мудрого волшебника или шамана. Мифологема матери (женщины), например, приводится в различных вариантах: Деметра, Баба Яга, богиня, ведьма, что помогает определить архетип высшего женского существа, волицетворяющего психологическое ощущение смены поколений, а также преодоления власти времени и бессмертия, которые характерны для сюжета волшебной сказки [Эпоева 2007: 15].
С одной стороны, все сюжеты в архаических волшебных или героических сказках показывают четкую связь с мифами, а с другой - они служили прототипами для основных сюжетных типов европейских и азиатских волшебных сказок. Полная адаптация концептуальных смыслов сказки возможно теоретически только в условиях особого художественного миропонимания, обеспечивающего переосмысление древнейших образов всей человеческой культуры, включая такие древнейшие архетипические образы как «дом», «родина», «земля», «судьба», «прощение», «любовь», «свобода», «мать», «жизнь», «смерть», «подвиг» и др.
Следовательно, архетип - это связующий элемент в системе взаимоотношений между человеком и окружающим его миром, т.к. человек может повторять этот мир в своем творчестве, например, в волшебной сказке. Сам художественный смысл сказки следует изучать в отношении ее сюжета к реальной действительности и к тем конкретным языковым средствам, которыесоставляют ее текст.
Сказочные мотивы считаются отголосками древнейших мифологических архетипов, но не только единицами описания структуры волшебной сказки, но и как компонент народного сознания, изначально проявлявшегося в мифе, а позднее - и в сказках разных народов, уазывающих на свой этнический характер. Мотив, таким образом, нами рассматривается как обязательный компонент текста, наряду с такими его составляющими как образ, предмет, любая единица фольклорного сюжета (волшебное зеркальце, похищение царевны и т.д.). К мотивам также относятся и так называемые «вечные» темы типа совесть, страх, любовь, красота, добро, смерть. И, наконец, несмотря на то, что мотивы отличаются своей архетипической общностью, один и тот же мотив в разных условиях может иметь различные коннотации.
Покажем все сказанное выше на примере лингвокультурологического анализа концепта «волшебство» в лезгинской, русской и английской сказках и способах его реализации в тексте.
Черты сходства и различия встречаются между самыми разными культурами, и их можно обнаружить практически во всех сферах человеческой жизнедеятельности. В связи с этим в лингвистике различаются смысловые области, больше других подверженные универсализации, и области, больше других отличающиеся самобытностью.
Волшебная сказка считается своего рода полем для реализации отдельных культурных концептов, она - один из методов освоения мира, его запоминания для опыта человека, причем доминирующим полем здесь является концепт «Волшебство». С точки зрения культурологии, национальная специфика вокабуляра волшебной сказки состоит в особых условиях вербализации концепта «Волшебство», который, как известно, формируется при действии трех лексико-тематических групп, а также совокупности сказочных героев, специфичных соответственно для лезгинского и английского языков.
Исследование языка волшебной сказки выявил, что концепт «Волшебство» обладает универсальными характеристиками в лезгинской и английской лингвокультурах. В ходе исследования были изучены три лексико-тематические группы, составляющие концепт «Волшебство»: 1. «Действия и процессы», 2. «Предметы волшебства» и 3. «Волшебники».
Лексико - семантические, стилистические и художественные особенности сказочного текста на лезгинском, русском и английском языках
Сопоставительный анализ лексико-семантических особенностей языка русской и английской сказки необходим для объективного анализа особенностей переводов текстов русских сказок на английский язык.
С точки зрения лексико - семантических особенностей нас в первую очередь интересуют способы создания языковой игры, образные художественные средства сказки, характеризующие как лезгинский и английский, так и русский языки.
В лезгинском языке наиболее распространены способы языковой игры, это активное использование средств фонетики и создание окказионализмов, в том числе и при образовании имен собственных: Ківатіиківатіаш, Далалубегьли, Щаругъвергъвет!.
В английском языке сказки отмечается суффиксальное словообразование окказионализмов (суффикс -ish: stingish ringy smoke (горьковатый едкий дым), trickish sicky smell (дурманящий густой аромат), elvish (волшебный, таинственный, сверхъестественный; суффикс -ry: wizardry и ДР-) В языке русской волшебной сказки выявлены диминутивы уменьшительные суффиксы, это характерный способ словообразования существительных, например: -очк, -ок, -к, -ица, -ец, -оньк, -еньк, -ушк (домишко, шкурка, лебедушка, козленочек, снегурочка, лягушонка в коробчонке, прялочка, горносталъ-чернохвостик). Также выявлены увеличительные суффиксы - ина, ище.
Выделенные способы суффиксального образования используются в языке сказки для образования авторских неологизмов, в полной мере передающих характер персонажа и реалий сказочного пространства.
Префиксальное словообразование используется как в русском, так и в английском языке волшебной сказки, но не характерно лезгинскому языку:
«Rosanore was changed into a deer which could be disenchanted only if and when a king and his three sons should bring the deer to bay, but even then she would not know and could not speak her name». — Пер.: «Розанор превратилась в оленя, которого можно было расколдовать только в том случае, если король и его три сына загонят оленя, но даже в этом случае она не будет знать, кто она, и не сможет сказать свое имя».
В языке русской волшебной сказки префиксы часто служат для образовании просторечной лексики, например: за-, вы-, о-, по-, из-, раз-, при-: погонили (коней), обернулась, прискочил, изломал, исхвостал, свертывается.
Дефисное словосложение характерно для всех трех сопоставляемых языков. Например, в лезгинском языке: къари-диде (старушка-мать), къари-баде (старушка - бабушка), фу-яд (хлеб-вода), фу-къафун (хлеб-творог), диде-буба (мать-отец), мет-кьил (колено-голова), рехь-хвал (дорога-канава) и т.п.:
«Къари-дидени вичин гада фейи патахъди катна. Им килигайтіа, гадади михъиз там атіана, са дагъ хьтинди авуна, галчіурна хуъруъз хкизва» (Ирид юкі алай пагьливан Магьамад);
«Рушаз шехъзавай ван атана. Ам пенжер ачухна килигайтіа, са дишегълиди мет-кьил гатаз шехьиз лугьунар ийизва. Руша къаридиз вичин патав ша лагьана» (Нехирбандин хва);
Са пуд юкъуз гадади пачагъ ксузвай ківал, аниз фидай рехъ-хвал фагъумна (Халуни хтул).
Приведем примеры дефисного словосложения в английском языке: scissor-like, point-down, sleight-of-hand, two-for-a-nickel, make-believe, side-step, Seven-headed Dragon, jack-o-lantern, cross-legged, will-o he-wisp women и др.
Сравним примеры дефисного образования в языке русской волшебной сказки: древо-золотые маковки, хлеб-соль, спать-опочивать, плита-камень, отец-родитель, терем-избушка, погодушка-несчастье, буря-непогода, гуси-лебеди, гусли-самогуды, солнышко-батюшка, жар-птица, рать-сила и др.
Приведем примеры из сказок:
«Отслужил солдат свой законный срок, получил отставку и пошел на родину. Идет путем-дорогою, а навстречу ему нечистый» (Береза и три сокола);
«Где ни взялся ветер, в ветре был Вихорь-птица; подхватил ее Вихорь и унес с собой» (Василий-царевич).
Анализ текстов показал, что основой данного способа словообразования служат разные части речи: имя существительное, краткое/полное прилагательное, наречие, глагол. Способ дефисного словообразования часто используется в языке волшебной сказки, а вновь образованное слово представляет собой свернутое высказывание, поясняющее реалии сказочного сюжета или раскрывающее суть персонажа волшебной сказки.
В русской сказке отмечаются другие способы создания окказионализмов: полжитья-полбытья, кремешок, в утрях, вольной человек, скласть, сожжечи, сожгана и др.
Для языка сказки актуально понятие языковой игры, представленной различными способами (аллитерацией, ложной этимологизацией, рифмовкой и ритмикой).
Аллитерация - сопоставление созвучных слов в одном семантическом контексте: звук [m] - misty moor (туманные болота), звук [f] - fiery fen (дымящиеся топи), звук [g] - glow and glimmer and gleam (светящийся и мерцающий и блестящий) и др. Аллитерация часто используется в текстах лезгинской сказки:
«Пачагъ килигайтіа, и балкіандал са пурар ала, пурарихъни "Къап-къап" лугъур са тур гала, и турунин винелни "Чагьи чачби чачбагыт багьри; зун-Рустаман балкіан я " кхьенвай» (Рустам Зал).
«Иикь, йикь иеси кьей къиб, ирид стхадин вах я чи диде, лацу деведин пар я чи диде, къизил сандухдин тай я чи диде» (Ирид стха).
Ложная этимологизация слова на фоне созвучия: «Half past hate or a quarter to fight" или «barking tree». Выражение «barking tree» может означать и дерево с корой, и лающее дерево, и дерево для изготовления судов. Данное свойство использовано для обыгрывания нескольких значений для получения комического эффекта.
Прием рифмовки: стихи в сказке часто абсурдны и бессмысленны, что усложняет их поэтический перевод:
- А калиг-калиг, чан ківатіаш,
Хандин калиг, чан ківатіаш!
ТІуьртІа - нез жеч, чан ківатіаш,
Typmla - таз жеч, чан ківатіаш
Заз фу кутадай суфра, мес-къуъж к1андир\(К\ва.т\аш);
«Theperils and the monsters», giggled Wag, «are neither here nor there nor anywhere» — «Опасностей и чудовищ, - сказал Уэг, - нет ни здесь, ни там, и нигде».
В данном примере зарифмованы слова here, there, anywhere, что придает высказыванию некоторый комический эффект, построенный на созвучии. Данную языковую игру невозможно перевести адекватно на русский язык.
В языке русской сказки рифмовка используется не для языковой игры, а для оформления композиционных частей сказки, например, для зачина и концовки:
«5 некотором царстве, в некотором государстве, именно в том, где и мы живем, жил царь на царстве, король на королевстве, да на ровном месте, как соха на бороне. Это не сказка, а присказка, а сказка будет после обеда, поевши мягкого хлеба, еще поедим пирога, да потянем быка за рога».
В языке сказки нами отмечены случаи использования синонимических рядов для достижения комического эффекта и языковой игры, лексические и синтаксические повторы выполняют коммуникативную и ритмообразующую функции:
«Я у их был, да мед пил. Мне дали колпак да почали из избы-то толкать. Дали шшуку — я дверей-то не ушшупал. Дали шлык, я в поворотню-то швырк. Мне дали леденну лошадку, да репно седелышко, да сименную уздичку, да синей кафтан, да красны коты. Я еду,— синочка и кричит: „синь да хорош!" — А мне почулося: „Скинь до полож!" Я положил под кокору, и сам не знаю под котору. Синочка опять кричит: „красны коты!" —А мне почулося „драны коты!" Я взял да и бросил. Я замерз без кафтана-ma; вот увидел огонь, приехал — у меня лошадка-ma и ростаяла; а седелышко-то свиньи съели».
