Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Категориальная ситуация волюнтативности как концепт
1.1. Концептуальные основания категории волюнтативности 8
1.2. Пропозициональные и модалы-ю-коммуникативные аспекты теории волюнтативности в современном русском, английском, чувашском языках .. 25
1.3. Типы переводческих отношений в передаче волюнтативных категриальных значений 38
1.4. Структурно-вероятностный анализ как качественная характеристика компонентов волюнтативности 43
Выводы 48
Глава 2. Функционально-семантическая структура категории волюнтативности 54
2.1. Волюнтативная оценочность в семантической структуре волюнтативности 54
2.1.1. Оценочный компонент, связанный с вынужденностью выполнения общепринятых норм 54
2.1.2. Оценка «неизбежность выполнения действий, не связанных с социальными установками» 61
2.1.3. Оценочный компонент, связанный с наличием внутренней потребности выполнить действие 64
2.2. Признак "смысловая отмеченность" 69
2.2.1. Дискретное выражение волюнтативности 69
2.2.2. Недискретное выражение волюнтативности 75
2.3. Тип каузатора - основной принцип субкатегоризации ситуаций волюнтативности 79
2.4. Контр ад иктарность в ситуации волюнтативности 86
2.5. Градация значимости в отношениях волюнтативности 87
2.6. Временная локализованность ситуации волюнтативности 92
2.7. Волюнтативные ситуации по признаку персональное 96
Выводы 98
Глава 3. Переводческие и статистические отношения в передаче волюнтативных категориальных значений
3.1. Контекстуальные лексико-синтаксические парафразы 104
3.2. Контекстуальные лексические соответствия 133
3.3. Трансформации при переводе высказываний 137 с волюнтативыыми операторами 137
3.4. Лакунарность в передаче волюнтативного значения НО
3.5. Качественно-количествеиный анализ английских, немецких, русских и чувашских текстов с волюнтативными операторами 144
Выводы 150
Заключение 153
Библиография 161
- Концептуальные основания категории волюнтативности
- Пропозициональные и модалы-ю-коммуникативные аспекты теории волюнтативности в современном русском, английском, чувашском языках
- Волюнтативная оценочность в семантической структуре волюнтативности
- Контекстуальные лексико-синтаксические парафразы
Введение к работе
Языковые единицы, репрезентирующие семантику волюитативности на разных уровнях языка, определенным образом организованы и представляют собой самостоятельный концепт. Необходимость исследования природы данного концепта в системе с позиций современной лингвистической научной мысли вызвана не только актуальностью системного описания этой категории, но и ее значимостью как особого, специфического явления действительности языка, заслуживающего самого пристального внимания ученых. Несмотря на то, что проблема представления семантики волюитативности в русском, английском, немецком и чувашском языках получила освещение в целом ряде работ В.В. Виноградова, Д.Н. Шмелева, И.П. Распопова, Н.Ю. Шведовой, В.А. Белошапковой, Е.М. Вольф, Г.А. Золотовой, А. Веж-бицкой, А.В. Бондарко, Л.М. Васильева, Н.Д. Арутюновой, Ю.Д. Апресяна, РТ.Б. Шатуиовской, М.Р. Федотова и других, многие вопросы по-прежнему остаются нерешенными. Это обстоятельство, на наш взгляд, препятствует созданию целостной, системной и непротиворечивой концепции волюитативности как одной из фундаментальных категорий русского, английского, немецкого и чувашского языков.
В настоящей работе объектом исследования является участок языковой действительности, представляющий собой совокупность явлений языка, объединенных категориальной семантикой волюитативности.
Актуальность исследования обусловлена необходимостью системного и непротиворечивого описания структурной организации категории волюитативности, параметров и системы средств, реализующих во-люнтативную функцию в семантическом пространстве данной категории в разноструктурных языках.
Целью исследования является разработка целостной концепции категории волюнтативности, специфичность репрезентации которой отражают закономерности и особенности национального языкового сознания и существенные черты фрагмента языковой картины мира в русском, английском, немецком, чувашском языках.
Поставленная цель предполагает решение следующих основных задач:
1) Выявить и проанализировать концептуальные основания категории волюнтативности; 2) представить целостную характеристику ментальной категории волюнтативности в единстве собственно лингвистической, философской, логической, психолингвистической и лингвокультурологической категориях волюнтативности; 3) установить и обосновать статус категории волюнтативности как функционально-семантической категории, синтезирующей универсально-понятийное содержание волюнтативности; 4) рассмотреть особенности системного устройства категория волюнтативности; 5) определить и охарактеризовать параметры и элементы волюнтативной ситуации, обусловливающие характер ее реализации в языке и в речи; 6) представить анализ ядерных и периферийных репрезентаций волюнтативной семантики в языке как основных элементов структурной организации категории волюнтативности; 7) произвести подробное описание переводных трансформаций в тексте категории корпуса волюнтативности - синтаксических средств, составляющих периферию поля волюнтативности; 8) представить структурно-вероятностный анализ выбранной для исследования категории.
Научная новизна исследования заключается в том, что:
предпринято целостное, системное, многоаспектное описание одного из участков языковой системы в границах категории волюнтативности, ранее подвергавшегося лишь фрагментарному анализу;
доказано, что категория волюнтативности - особая языковая категория, располагающая в русском, английском, немецком и чувашском языках собственной системой средств представления;
на основе изучения системы парадигматических и синтагматических отношений, установленных в границах категории волюнтативности, разработана и представлена типология волюнтативных предложений в современном русском, английском, немецком и чувашском языках;
категория волюнтативности исследуется в соотношении с категориями оценки, градации, адресации, персональное, императивности, волеизъявления.
Теоретическая значимость работы определяется тем, что ее результаты являются вкладом в разработку важной проблемы фундаментального языкознания - проблемы категоризации семантического пространства языка, и состоит в осмыслении категории волюнтативности как одной из центральных антропоориентированных категорий языковой действительности. Основные теоретические положения и выводы исследования позволяют не только наметить перспективы дальнейшей разработки теории волюнтативности в русле комплексного подхода, но и скорректировать представления о возможностях структурно-семантического метода в связи с актуализацией его функционального аспекта, позволяющие реализовать принцип единства означаемого и означающего языковых единиц в составе исследуемой категории.
Практическая значимость диссертации заключается в подробной характеристике средств выражения волюнтативности, в возможности применения разработанной в процессе исследования методики в качестве основы для дальнейшего анализа различных аспектов категории волюнтативности, в том числе - в связи с другими фундаментальными языковыми категориями.
Материалом исследования послужили фрагменты текстов из произведений русской, английской, немецкой и чувашской классической и современной художественной литературы, извлеченные путем сплошной выборки.
Методы исследования. Анализ материала в соответствии с избранным объектом, целью и задачами работы проводится при помощи различных ме-
тодов, ведущим среди которых является описательный метод исследования. Используются также контрастивный, таксономический, индуктивный и дедуктивный методы, элементы трансформационного и компонентного анализа языковых единиц, а также метод лингвистического эксперимента.
Реализованный в работе интегрированный, комплексный подход к объекту исследования базируется на структурно-семантическом методе, позволяющем анализировать языковой материал в диалектическом единстве формы и содержания, структуры и семантики для выявления функциональных особенностей анализируемого явления.
Структура диссертации обусловлена целью, задачами и проблематикой исследования. Работа состоит из введения; трех глав, каждая из которых предваряется вводными замечаниями с формулировкой поставленных задач и завершается краткими выводами; заключения, списка источников языкового материала, библиографического списка.
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования изложены в содержании ряда научных работ - статей, тезисов. Материалы исследования неоднократно обсуждались на научных семинарах и заседаниях кафедры английского языка, сопоставительного языкознания Чувашского государственного университета им. И.Н. Ульянова, докладывались на многих научных, в том числе и международных, конференциях.
Концептуальные основания категории волюнтативности
Вопрос о мыслительной основе языковых структур и их речевых реализаций рассматривается в современной лингвистической парадигме в качестве одного из важнейших. В этой связи актуальными становятся исследования в рамках сравнительно недавно заявившей о себе концептивной лингвистики -области языкознания, ориентированной на анализ генезиса, развития и функционирования языковых построений в плане их обусловленности ментальным субстратом, важнейшей составляющей которого являются дискретные элементы сознания - концепты (понятия), которые способны группироваться в сложные структуры, называемые понятийными категориями. Последние явились предметом уже достаточно многочисленных исследований, но не получили сколько-нибудь единообразной интерпретации.
Категория волюнтативности представляет специальную категориальную структуру, которая, обеспечивая хранение и использование знаний о действительности, отвечает за возникновение и формирование разнообразных ситуаций волюнтативности. Такой структурой является ментальный концепт волюнтативности как одно из ключевых понятий русского, английского, немецкого и чувашского национального языкового сознания, ментально обусловленное целостное образование с соответствующими философскими, логическими, психологическими и лингвокультурологиче-скими основаниями.
При анализе концептуальной стороны волюнтативности следует разграничивать несколько понятий: волюнтативность как осознанная потребность осуществить какой-либо акт коммуникации; волюнтативность как элементарное, базовое понятие категориальной ситуации модальности; Установлено, что назначение концепта «волюнтативность» состоит в трансляции информации из внешнего мира о чувствах волюнтативности индивидуума через его мышление в языковую действительность. Концепт консолидирует две категории - логико-понятийную категорию волюнтативности и языковую категорию волюнтативности, две сферы - сферу мысли и сферу речи. По существу, речь идет о двух сторонах, о двух аспектах единой и целостной речемыслительной категории волюнтативности, основанием для выделения которой является обобщенное представление о системе чувств волюнтативности для трансцендентального субъекта ситуаций и их соответствующих репрезентаций средствами языка. Как представления о волюнтативности, так и возможности их языковых обнаружений весьма разнообразны в сознании носителей языка. Концепт «волюнтативность» структурирован как макро-концепт и включает в себя ряд микроконцептов, или субконцептов, представляющих собой взаимосвязанные когнитивные структуры. Адекватному представлению картины концепта «волюнтативность» способствует вся совокупность средств выражения этой сущности и разнообразных ее проявлений, характерных для русского, английского, немецкого и чувашского национального языкового сознания.
Концептуальную основу категории волюнтативности составляет авторское соотнесение модели внешнего мира с образом этого мира в сознании индивидуума на материале позитивно оцениваемого и предпочитаемого субъектом фрагмента действительности, избранного им в качестве потенциальной ситуации.
Анализ и обобщение философских концепций позволяет осмыслить природу волюнтативности: в концептуальном (первичном, природном) понятии волюнтативности синтезированы элементы эмоционального состояния психики и элементы позитивной оценочное, объединенные наличием потребности как мотива к действию [Карнап 1959, Хинтикка 1980 и др.]. Волюнтативность выступает как проявление психофизического взаимодействия человека с миром, основанного иа отношении между внешним стимулом, с одной стороны, и психологической или физической реакцией субъекта - с другой. Специфика волюнтативности такова, что при ее возникновении проекция субъективного мира на объективный обусловлена воздействием объективного мира на субъективный, т.е. волюнтативность выступает как понятийная категория.
Рассмотрим, что представляет собой понятийная категория как объект лингвистического исследования. Термин "понятийная категория" был введен в научный обиход О.Есперсеиом в работе "Философия грамматики". О.Есперсен отмечает, что "наряду с синтаксическими категориями, или кроме них, или за этими категориями, зависящими от структуры каждого языка, в том виде, в каком он существует, имеются еще внеязыковые категории, не зависящие от более или менее случайных фактов существующих языков. Эти категории являются универсальными, поскольку они применимы ко всем языкам, хотя редко выражаются в этих языках ясным и недвусмысленным образом [Есперсен, 1958: 57-58].
Понятийные категории, по И.И.Мещанинову, имеют следующие особенности: "Приходится прослеживать в самом языке, в его лексических группировках и соответствиях, в морфологии и синтаксисе выражение тех понятий, которые создаются нормами сознания и образуют в языке выдержанные схемы. Эти понятия, выражаемые в самом языке, хотя и неграмматическою формою грамматического понятия, остаются в пределах языкового материала. Поэтому они не выступают из общего числа языковых категорий. В то же время, выражая в языке нормы действующего сознания, эти понятия отражают общие категории мышления в его реальном выявлении, в данном случае в языке" [Мещанинов, 1979: 14-15].
По мнению С.Д.Кацнельсона понятия и содержательные грамматические функции, в силу их прямой или косвенной обусловленности внеязыко-вой реальностью и в силу многообразия способов их выражения в языке, в известных границах независимы от языка. Поскольку, однако, способ выражения не "нейтрален" по отношению к содержанию, исследование языкового содержания невозможно без учета условий его распределения по формам языка [Кацнельсои, 1972: 20].
В.М. Жирмунский относит понятийные категории к логико-психологическим категориям языка [Жирмунский, 1972: 17].
Другой известный лингвист А.В.Бондарко различает собственно понятийные (логические, мыслительные) категории и функционально-семантические поля, которые включают в себя семантические элементы в интерпретации именно данного языка и конкретные элементы плана выражения также именно данного языка. Собственно понятийные категории, имеющие универсальный характер, по мнению А.В. Бондарко, относятся к глубинному уровню, тогда как конкретно-языковая семантическая интерпретация данной понятийной категории, организация языковых средств, служащих для выражения данного значения, распределения семантической нагрузки между морфологическими, синтаксическими, лексическими и словообразовательными средствами - все это относится к поверхностному уровню [Бондарко, 1978: 12]. А.В. Бондарко предлагает идею выделения нескольких уровней контен-сивной стороны языка.
Пропозициональные и модалы-ю-коммуникативные аспекты теории волюнтативности в современном русском, английском, чувашском языках
Концепции волюнтативности, сложившиеся в грамматической науке, демонстрируют различие подходов к сущности, статусу и месту категории волюнтативности в системе модальности рассматриваемых языков. Семантический аспект модальности имеет две взаимосвязанные стороны: выделение собственно модальных значений и связь этих значений с частями высказывания: пропозицией и модальной рамкой. В связи с последним аспектом остановимся на вопросе корреляции модальности, модальной рамки и пропозиции, а также различии модуса и модальности.
В предложении-высказывании необходимо выделять пропозицию - предикативное ядро, и модальную рамку, включающую набор значений, связывающих пропозицию с говорящим. В языкознании вслед за Ш.Балли [Балли, 1993: 44-45], противопоставившим диктум модусу, на смысловую двуслой-ность предложения указывал В.В.Виноградов, отмечавший, что в предложении отражается объективная действительность в ее преломлении в общественном сознании людей [Виноградов, 1950: 53]. И.П.Распопов разграничивал конструктивный и коммуникативный синтаксис [Распопов, 1973: 21-22].
Термин "пропозиция" в логике и лингвистике употребляется неоднозначно, в зависимости от объема исходного понятия (суждение, высказывание или речевой акт) и способа его расчленения, а если за основу принимается исходящее от говорящего высказывание, то пропозиция понимается как объект утверждения или полагания; а если исходным концептом служит речевой акт, то пропозиция определяется как то, что может соединяться с различной целевой установкой..
Существующие определения пропозиции учитывают структурный и содержательный аспекты, т.е. пропозиция понимается: 1) как конструкция, образованная предикатом с заполненными валентностями-аргументами, выполняющими по отношению к нему определенные семантические роли; 2) как когнитивный образец ситуации, описываемый в пропозиции, и в этом смысле сигнификативная ситуация эквивалентна пропозиции; 3) семантическая структура, которая способна соединяться с любым модусом коммуникативной цели, т.е. с глаголами, выражающими целенаправленность речевого акта, другими словами, структура, способная входить в модальную рамку. Смысл выделения пропозиции заключается в разграничении объективного и субъективного в содержании высказывания. В таком понимании пропозиция сама по себе не может образовать высказывание - для этого необходим модальный компонент.
Чтобы стать планом содержания предложения-высказывания, пропозиция должна быть подвергнута некоторым семантическим операциям;
1. Использование внутренней модальной рамки, определяющей отношение предиката к своим аргументам как реальное или одно из ирреальных, включая потенциальность (дарит vs может дарить vs хочет дарить).
2. Характеристика пропозиции как актуальной или виртуальной путем выбора наклонения.
3. Использование внешней модальной рамки, которая выражает оценку содержания пропозиции со стороны модального субъекта, т.е. устанавливаются отношения иного рода: между субъектом - источником оценки - и пропозицией в целом.
4. Введение семантической структуры, являющейся результатом предшествующих операций, в коммуникативную рамку, ориентированную на диалог, отражающую отношение говорящего к слушающему с точки зрения коммуникативной потребности первого из них [Касевич, 1988: 9-17, Кацнельсон, 1972:65-70].
Разные виды модальности характеризуют высказывание с различных сторон, образуя его комплексную модальную характеристику, т.е. существует определенная корреляция между понятиями модальности и модальной рамки.
Внутренняя модальная рамка отражает то, что в традиции принято называть объективной модальностью: она формирует пропозицию, репрезентирующую объективное положение дел. Наряду с объективной модальностью, выделяется субъективная модальность, значения которой формируют внешнюю модально-коммуникативную рамку.
Модальная рамка предстает как совокупность значений собственно модальной составляющей и коммуникативной составляющей. Модальность вы оказывания объединяет "модальность пропозиции" ("внутренняя модальность") и "модальность модуса" - модальной рамки, значения которой составляют часть семантики более широкой, образующей систему модальных отношений, категории модальности,
Модусными принято называть предикаты, выражающие эксплицитно (лексически) установку субъекта относительно определенного объективного содержания; пропозиции (интеллектуальной модели положения дел) соответствует субъективное отношение говорящего к ней - пропозициональная установка, например, Я знаю/ догадываюсь/ полагаю/ сообщаю, что Петра нет в городе. Я, видел/ слышал, что (как) возле дома остановилась машина. Для обозначения двух слагаемых значения предложения - объективных смыслов, отражающих действительность, и субъективных смыслов, отражающих отношение мыслящего субъекта к этой действительности, - в лингвистике активно используются и термины диктум и модус, введенные в научный обиход Ш.Балли. Пропозициональные установки, "проявляющие" позицию субъекта к пропозиции, относятся к сфере модуса, с чем связана их квалификация как модусных предикатов.
Волюнтативная оценочность в семантической структуре волюнтативности
В языке отражается, как известно, взаимодействие действительности и человека в самых разных аспектах - объективный мир членится говорящими с точки зрения его ценностного характера. В языке оценка ох-ватывает широкий диапазон единиц, и поэтому вопросы оценочной семантики находят системное описание как в русистике, так и в тюркологии (см. работы Н.Д. Арутюновой, М.В. Ляпон, Е.М. Вольф, В.Г. Гака, Т.Г. Мироновой, Т.В. Маркеловой, А.В. Зубова, Б.А. Серебренникова, Г.Н. Дегтярева, М.Р. Федотова и др.). В лингвистических работах в основном акцент делается на выявление частных оценочных значений, но в меньшей мере изучены, на наш взгляд, процессы синтеза оценки с другими семантическими признаками или компонентами. Следует отметить также, что соответствующий термин в лингвистике интерпретируется неоднозначно. В "Словаре лингвистических терминов" О.С. Ахмановой оценка определяется как "суждение говорящего, его отношение - одобрение или неодобрение, желание, поощрение и т.п., как одна из основных частей стилистической коннотации" [Ахманова 1966, 305]. Иными словами, оценка - это отношение говорящего к предмету речи, содержания двух категорий - оценки и субъективной волюнтативности - оказываются идентичны. Референция оценочных выражений диктуется целым рядом факторов, зависящих как от вида самой оценки, так и от ее объектов. Принципы выбора критериев оценки в большей мере зависят от принципов выделения классов объектов. Определяя критерии (основания, мотивы) применения оценок к тем или другим классам объектов, исследователь осуществляет концептуальный анализ. Концептуальный анализ оценочных выражений направлен на экспликацию логических свойств той идеальной модели, относительно которой производится квалификация объекта; это - содержательный итог изучения прагматики их функционирования, Аксиологические значения представлены в языке двумя основными типами: а) модусы с оценочными словами; б) модусы с частнооце-ночными словами. Основное синтаксическое различие между обще- и ча-стнооценочными значениями состоит в том, что общие оценки могут выступать как в функции волюнтативного оператора, в сферу действия которого входит пропозиция, так и в функции предиката, пригодного для характеристики объектов разных видов. Среди разнообразных по форме оценочных высказываний важно выделить две разновидности, которые различаются по семантике и по синтаксической структуре. Как известно, в логике противопоставляют два основных типа выражения волюнтативности - волюнтативность de dicto и волюнтативность de re. В структуре de dicto волюнтативный оператор приписывается предложению (суждению), в то время как в структуре de re волюнтативность приписывает оп ределенный признак вещи [см. Целищев 1978]. В логических исследованиях de dicto считается основной, а роль структуры de ге часто оспаривается.
Роль оценки в структуре волюнтативности определяется тем местом, которое занимает оценивание в процессе принятия решений. Выбор альтернативы, приводящей к разрешению проблемной ситуации, невозможен без предварительной оценки имеющихся возможностей. Тем самым аргументативное воздействие на факторы оценивания является одним из наиболее действенных видов естественноязыковой аргументации [Баранов 1990, 27]. В сущности, соответствующая интерпретация оценочных категорий основывается на когнитивной структуре оценивания: выбор объекта оценки; выбор основания (признака) оценки; сопоставление объекта оценки с оценочным признаком; выбор значения основания оценки; приписывание значения основания оцениваемому объекту. Конструкции типа: Он должен это сделать ввиду назревших обстоятельств. - Он должен это сделать: этого требует этика - отличаются друг от друга тем, что в первой конструкции актуализируется объективные предпосылки, а во второй - больше удельный вес моральных установок: в них преломление картины мира волюнтативности в сознании говорящего осложняется целым рядом факторов.
Ситуации волюнтативности в случаях осложнения оценочным компонентом, как мы видим, состоят из четырех компонентов: субъекта оценки, предмета оценки, характера оценки и основания оценки, но названные компоненты представлены таким образом: мотивирующая часть содержит в себе основание оценки, а мотивируемая часть - субъект оценки (модус), предмет оценки и характер оценки (диктум). Как правило, оценка нуждается в определенных параметрах текста, ибо оценочные предикаты информативно недостаточны. Их смысловая неполнота и неоднозначность компенсируется дескриптивным развертыванием, когда за оценочным предикатом идет оформление фактического положения вещей. И катафо рические отношения устанавливают "мост" между оценкой и фактической стороной дела. Характер этих отношений сложный, ибо дескриптивные признаки объекта и фактические сведения "могут быть поняты как выполняющие роль оснований (мотивов причины) оценки, либо как интерпретация, своего рода "заполнение" семантически выхолощенного предиката. Эти два вида экспликативных отношений нерасчленены четко" [Арутюнова 1988, 93]. В связи с этим Н.Д. Арутюнова к интерпретирующим отношениям относит отношения, которые предполагают ответы на вопросы: Что значит хороший (плохой)? Вопросы этого типа апеллируют к "значению говорящего", и это отличает их от вопросов типа "Что значит красивый или синий?". Действительно, в первом случае речь идет о прагматическом значении, ибо интерпретирующие отношения входят в состав темы сообщения (спрашивающему неизвестно стандартное значение этих слов).. А второй тип - причинные отношения - предполагает ответы на вопросы типа "Почему он хороший (плохой)?", данные отношения указывают на основание мнения и связаны с модусом, а не с диктумом, они более конкретны, и используются преимущественно тогда, когда нужно привести фактические основания оценки вполне определенного объекта.
Контекстуальные лексико-синтаксические парафразы
В переводе часто эквиваленты сопровождаются синтаксическими трансформациями, которые могут повлечь за собой и морфологические, и дальнейшие лексические преобразования. В первую группу попадают такие соответствия, которые обусловлены функциональным принципом перевода, диктующим замену волюнтативного средства даже при наличии аналогичных средств выражения в обоих языках. «Для теории и практики перевода не существенно, выражена ли волюнтативиость отдельным компонентом или всем построением высказывания в целом. Несовпадение средств выражения волюнтативности в разных языках дает переводчику право заменять категории волюнтативности и нередко делает эту замену неизбежной. Закономерности замен, в основном, «определяются нормами переводящего языка и функцией волюнтативности в данном высказывании» [Рецкер 109:172]. Как показывает практический материал сопоставляемых нами языков, волюнтативиость может выражаться формой императива, ибо содержит категоричное требование: - Хоронись! - крикнул Чубатый, сбегая с крылы\а (Шолохов); Не repeated, "I don t know. Stand back! You are blocking the stretchers" (Green).
Императив в качестве долженствования часто встречается в пословицах и поговорках. Например, в русском и немецком языках предпочтение отдается повелительному наклонению, тогда как в английском в соответствующей пословице присутствуют субъект действия и модальный гла гол should с инфинитивом: Всякий сверчок знай свой шесток.- The cobbler should stick to his last. - Schuster, hleib bei deinem Leisienl В чувашском языке, как и в русском и немецком, выступает форма императива: Вара кительне тепре туртса якатре, унтан худлатна пурнисемпе алака хаюллан шак-шак! шаккарё. - Kepepl-илтёнчё паллакан саса (Кипек). - Он расправил китель и смело постучался в дверь. Войдите! - послышался знакомый голос. В немецком языке существует ряд квесетивов с компонентом sollen, которые имеют в русском языке клишированные соответствия, например: "Was soil das alles?" fragte ich auf Portugiesisch. Jch kannte ein paar Worte davoti. (Remarque.) Что все это значит? - спросил я по-португальски. Я знал несколько слов. Бунчук пошевелился, как только что оторванный от сна, и, пытаясь понять вопрос, тер суставом большого пальгіа шишкастый лоб. - Я спрашиваю, что значит слово "ситуация"? (Шолохов). Давайте dice покажем и этим, что значит иметь дело с нами. (Шолохов). Парень просто отличный. Однако, знаете, господин Лорд, вся эта история нельзя сказать, чтобы закончилась совсем благополучно. -То есть как это? Придаточные предложения, выражающие нечто желательное, должное, допустимое, возможное, в русском переводе наиболее часто вводятся с союзами чтоб и чтобы, выступая в роли семантических эквивалентов немецких волюнтативных компонентов, например: - Как там наши? - Слава богу. Поклон прислали. Отец наказывал, чтоб приехал прове дать (Шолохов). -Як тому говорю, чтоб обойтиться нам без кровавой войны. И так три года с половиной мурелы в окопах, а ежели, к тому сказать, ишо доведется воевать, то казаки уморились... (Шолохов). Мы все хотим, чтобы и волки были сытые, и овцы целые (Шолохов). Союз чтобы в примерах выделен не случайно, конечно, просьба передается не союзом, а всей конструкцией, но соответствиями являются союзы чтоб и чтобы, что является интересным нетривиальным случаем. - Пойдемте ко мне. Скажите Светозарову, чтобы он подождал в вестибюле (Шолохов). Меня просил Абрамсон и товарищи из бюро, чтобы берегла тебя... (Шолохов). Майор фон Стефани выразил пожелание, чтобы ответ атамана был закреплен в письменной форме (Шолохов). В английском языке вместо придаточных предлржений для выражения желательности, возможности и допустимости используются инфинитивные конструкции: / told her to keep away this morning (Green). He was on his way back to resume his post, having been on a flying visit to New York to fetch his wife who had been spending a year at home (Maugham).
Что касается чувашского языка, то вместо русских союзов выступают лексические единицы типа пул, те, т.е. в чувашском языке идет активный процесс грамматикализации таких лексических единиц, как пул, те в направлении союзов, не принимая какого-либо грамматического элемента, т.е. наблюдается, как в таких случаях принято говорить, промежуточный процесс грамматикализации, когда грамматические значения начинают преобладать над лексическими, а сохранившиеся следы лексического значения стали базой для грамматического значения. Ср.: а) Алексей Иванович Баратынский предупреждал учеников, чтобы они не ходили на учук (Пе-теркки). - Баратынский чаваш учукие суремелле мар тесе асархаттарчё, чиркёее хирёд пыракансем дед учука хисепледдё ста тет; б) Эпё ёдлеме сёнё вырана кудас мар тетёп. - Не стоит переходить, как мне кажется, на другую работу; в) Правда, кладут смородинный лист, нечуй-ветер, трилистник; но чтобы клали канупер ... нет, я не слыхивал об этом (Гоголь). - Чан та, хурлахан cynqu ярадде ёнтё, ытти тёрлё курак та ярка-ладдё, апчах канупер сападдё тенине ... дук, илтмен эпё ун пеккине; Нельзя сказать, чтобы мы поправились к осени на таком рационе (Емельянов). -Стакан пек дисех кер тёлне тута пулапар теме дукчё дав; Мне показалось, что она нарочно несколько раз не назвала меня по имени, а один раз назвала, понизив голос, как будто не хотела, чтобы дома знали, с кем. она говорит (Каверин). - Катя темще хутчен те юриех м.ана ятран чёнмен пек туйанчё, пёррехинче дед сассине хуланлантарса та майёпен ятамраи чёнчё, вал. кампа каладиине килёнчисем ан пёлччер тенёнех туйанчё м.ана; г) В эту минуту не могу сказать, чтобы я обрадовался своему избавлению, не скажу, однако ж, чтоб я о нем и сожалел (Пушкин). - QOK самантра хама еилемрен хатарпиш.ён хёпёртерём теме пултарагшастап, апчах мёншён вгтмелле пулмарё-ши тесе укёнпи пирки те калама пултарай-мастап; Скажи матери, чтоб приходила, попьем пивца - как-никак управились с жатвой... - несся елейный говорок Митюка (Артемьев). - Амуна кала, аван сари ёдме килтёр, - терё Митюк, пимёп пулмаи пекех, демдеи; Если вы хотите, чтобы мы были вперед приятелями, - сказала она с важностью, - то не извольте забываться (Пушкин). - Малашне эсир пёр-пёринпе чипер пуранас тетёр пулсан, хавара хавар пелсе тыткалар, — терё Лиза Алексее манадлаи; д) Будем жить так, чтобы все любили нас (Горький). - Пире пурте юратчар тесе пуранатпар; Жарко мшился я в этом яру, просил бога, чтобы Аверьян возвращался из станицы один, а не в компании с хуторными казаками (Шолохов). — Сак шырланта эпё чуитан кёл тупа, Аверьян станицаран хуторти казаксемпе перле мар, пёччен тавраитар тесе турра тархасларам.
Характерной особенностью примеров первой группы является то, что в них вербальный компонент тегп является самостоятельной лексической единицей, несет определенную семантическую нагрузку "говорить". Второй пример иллюстрирует процесс грамматикализации вышеназванного компонента в направлении волюнтативных слов, ибо компонент те в данном случае обладает содержанием волюнтативности, обозначающим мнение говорящего ("мне кажется"). Третья группа примеров интересна тем, что интересующее нас компонентьное слово не может быть причислено к релятивам на том основании, что его форма может быть изменена {теніте, тенёнех...). Как мы видим, в вышеперечисленных примерах слово те обладает семантическими, морфологическими, синтаксическими показателями (что касается семантического и синтаксического показателей, тут все ясно из вышеизложенного), а вот с морфологической точки зрения тут надо отметить, что в составе данного слова могут находиться аффиксы отрицательного аспекта (темест, ан те), аффикс аспекта возможности (тееире), аффикс многократности (текелерё), падежный аффикс (тенипе, теиине.. ). В четвертом типе конструкций контрастно выдвигается проблема локализации показателя связи в сопоставляемых языках: эквивалентные предложения имеют разные структуры - в русском присутствует релятив чтобы,_ в чувашском отсутствует линейный показатель связи, а вторая часть данных предложений характеризуется ирреальной волюнтативностыо. Как мы видим, эти межъязыковые соответствия "раскрывают ход действительных синтаксических процессов в диахронии, и что целевые придаточные с союзом чтобы восходят к причинным сложносочиненным биномам (сложным предложениям) с изъяснительной структурой в аподозисе" [Мишланов 1996, 167].
