Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Этнокультурное содержание паремиологических единиц 10
1.1. Общая характеристика паремиологических единиц 10
1.2. Паремиологические единицы как явление языка 26
1.3.О семантике паремиологической единицы 34
1.4. Паремия как этностереотип 41
1.5.Культурная специфика паремиологических единиц 48
Выводы 56
Глава вторая. Языковая картина мира и ее единицы 58
2.1. Понятия этнокультуры и языковой картины мира 58
2.2.Структура языкового сознания (в свете явления нормативных схем) .71
2.5. Концепты и концептосферы 97
2.6. Этнокультурные нормы речевого поведения как содержание языковой картины мира и языкового сознания 109
Выводы 113
Глава третья. Опыт сравнительного анализа английских и русских паремиологических единиц, отражающих нормы речевого поведения . 115
3.1. Общие сходства и различия 115
3.2 Распределение типовых норм 128
3.3 Особенности модальности 131
3.4 Тип и структура значения 136
3.5 Нормативные типы речевых тактик 139
Выводы 143
Заключение 145
Список использованной литературы... 149
Список использованных словарей 167
Приложение 170
- Общая характеристика паремиологических единиц
- Паремиологические единицы как явление языка
- Понятия этнокультуры и языковой картины мира
- Общие сходства и различия
Введение к работе
Настоящая диссертация посвящена лингвокультурологическому и
когнитивному исследованию паремиологических единиц, относящихся к сфере «нормы речевого поведения» (НРП) в английской и русской лингвокультурах.
Практика речевого общения и осмысление его народом приводит к когнитивной фиксации складывающихся, функционирующих норм речевой деятельности. В свою очередь, коммуникативный опыт народа отражается в пословицах и поговорках, репродуцирующих этнокультурную категоризацию мира, в частности, мира речевого поведения. Наряду с языком одним из важнейших признаков этноса является общность культурных ценностей и традиций.
Объектом исследования являются паремиологические единицы (пословицы и поговорки), обозначающие нормы речевого поведения в английской и в русской лингвокультурах, полученные методом сплошной выборки из лексикографических и справочных источников.
Предметом исследования являются лингвокультурологические и когнитивно-психолингвистические аспекты норм речевого поведения, представленных в английских и русских пословицах и поговорках.
Актуальность избранной темы заключается в том, что исследование когнитивных норм, зафиксированных в паремиологических единицах языков, отвечает остро переживаемой в современной лингвистике необходимости выявления закономерностей когнитивной организации коммуникативной способности и сравнительного изучения норм речевого общения в различных лингвокультурах.
Паремиологические единицы привлекают внимание многих исследователей (Е.Н.Верещагин, В.Г. Костомаров, И.И. Петров, С.Г.Тер-Минасова и другие). В их работах проводится лингвокультурологический анализ пословиц и поговорок как отражающих особенности культуры, менталитета народа.
В некоторых из них проводится факультативное сопоставление русских паремий с соответствующими единицами английского языка. В исследованиях различных направлений рассматриваются некоторые лексические единицы, служащие для обозначения разных реалий.
Однако систематическое изучение паремиологических единиц, отражающих нормы речевого поведения, до сих пор не было предметом специального рассмотрения, как и не был предметом специального исследования сопоставительный анализ данных единиц в английском и в русском языках.
Цель настоящего исследования - выявить, как отражается в указанной лексике осуществляемая человеком категоризация мира речевого общения, каким образом эти единицы могут быть рассмотрены с когнитивной точки зрения, то есть как отражающие опыт и оценки человека в определенной области - в сфере норм речевого поведения.
Для достижения поставленной цели в работе последовательно решаются следующие конкретные задачи;
производится отбор исследуемых паремиологических единиц по лексикографическим и справочным изданиям;
дается общая характеристика отобранного корпуса паремиологических единиц;
анализируются культурологические, психолингвистические, когнитивные свойства паремиологических единиц, отражающих нормы речевого поведения;
проводится сопоставительный концептуальный анализ паремиологических единиц, отражающих нормы речевого поведения в английском и в русском языках.
Материалом исследования послужили данные семнадцати лексикографических источников: толковых словарей и энциклопедических изданий, словаря-тезауруса, этимологического словаря, словарей английского языка и культуры, словарей русского языка. Общий объем
рассмотренного материала (включая лексикографические источники) составляет 7000 страниц. На основе указанных источников выделено 190 элементов лингвокультурологического поля норм речевого поведения в английском и 340 - в русском языках.
Базой эмпирического материала послужила картотека русских и английских паремий, отражающих нормы речевого поведения, составленная методом сплошной выборки.
Научная новизна проведенного исследования состоит в следующем:
впервые проводится описание паремиологических единиц, отражающих нормы речевого поведения, с позиций комплексного подхода, сочетающего положения традиционного и когнитивного направлений, что позволяет сочетать собственно лингвистическое исследование с изучением знания, сопряженного с отражением соответствующей сферы действительности в сознании членов языкового коллектива;
впервые паремиологические единицы английского и русского языков рассматриваются в монографическом научном исследовании в качестве носителей нормативных схем речевого поведения;
впервые в лингвистический оборот вводится операциональное понятие нормативной схемы речевого поведения как единицы психолингвистической и когнитивной реальности паремиологической сферы английского и русского языков;
впервые паремиологически представленные нормативные схемы речевого поведения в английской и русской лингвокультурах интерпретируются комплексно с позиций концепций когнитивной лингвистики и психолингвистики;
впервые установлены структурно-типологические сходства и различия нормативных схем речевого поведения в английской и русской лингвокультурах.
Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что оно позволяет углубить существующие представления о статусе
паремиологических единиц, отражающих нормы речевого поведения, о наивных представлениях носителей языка относительно норм речевого поведения как составной части языкового (коммуникативного) сознания, а также о сходствах и различиях данных норм в английской и русской лингвокультурах.
Практическая ценность работы состоит в возможности использования данных, полученных в результате анализа, в лексикографии для обновления и дополнения существующих словарей, при составлении словарей, в практике преподавания и изучения английского языка, в общих и специальных курсах по лингвокультурологии, лингвострановедению, межкультурной коммуникации и англоязычной культуре. Результаты исследования могут быть использованы в практике преподавания английского языка через призму пословиц и поговорок.
Практическую ценность работы мы усматриваем также в том, что она способствует осознанному пониманию индивидом, изучающим английский язык, коммуникативной значимости лингвокультурем, относящихся к сфере паремий, фиксирующих нормы речевого поведения, и, как следствие, повышению его коммуникативной компетентности.
В работе применяется комплексная методика исследования: анализ словарных дефиниций, культурно-семантический анализ, используются элементы контекстуально-ситуативного, компонентного, контрастивного, количественного анализа.
Цель и задачи диссертации определили ее композиционное построение. работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списка использованных словарей.
Во введении обосновывается актуальность работы, определяются цели и задачи исследования, аргументируется новизна работы, обозначаются практическая и научная ценность работы, описывается база эмпирического материала.
Первая глава посвящена этнокультурному содержанию паремиологических единиц, их общей характеристике, семантике, культурной специфике.
Вторая глава посвящена понятийному аппарату исследования; в ней даются определения основных категорий: нормы речевого поведения, этнокультуры, языковой картины мира, языкового сознания, концептосферы.
Третья глава - это опыт сравнительного анализа английских и русских паремий, отражающих нормы речевого поведения. Здесь определяются общие сходства и различия паремиологических единиц с нормой речевого поведения в английской и русской лингвокультурах, распределяются типовые нормы, выделяются особенности модальности, типы и структуры значения.
В заключении суммируются результаты исследования.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Изучение паремий позволяет считать, что в языковом
(коммуникативном) сознании имеется сфера, образуемая представлениями о
правилах, нормах речевого поведения. Можно предположить, что
информация о наивных нормах речевого поведения имеет форму концепта.
Совокупность концептов, хранящих информацию о нормах речевого
поведения, образует соответствующую концептосферу - концептосферу
наивных норм речевого поведения. Содержание определенной части
языковой картины мира, языкового сознания и когнитивного уровня
языковой личности составляют этнокультурные нормы речевого поведения, в
частности, такие, как норма предпочтительности типа речевого поведения,
норма осуждения определенных форм речевого поведения, норма поощрения
определенных форм речевого поведения и другие.
2. Нормы речевого поведения в паремиях английской и русской
лингвокультурах являются сложными структурами, обнаруживающими при
сопоставительном анализе ряд сходных черт и ряд различий,
определяющихся национальным своеобразием менталитета, языка, истории и культуры.
При сопоставлении количественного соотношения имплицитных и эксплицитных норм речевого поведения в паремиологических единицах английской и русской лингвокультур констатируется различие в тенденции: в преимущественно эксплицитной представленности норм речевого поведения в русских паремиях и в преимущественно имплицитной представленности норм речевого поведения в английских паремиях. Данная констатация может быть основанием для предположения о более сильно выраженной доминанты обязательности, связанной, главным образом, с эксплицитностью представления нормы речевого поведения в паремии, в сфере этнокультурных норм речевого поведения в русской лингвокультуре сравнительно с английской.
3. Сопоставление паремиологически фиксированных норм речевого
поведения позволяет предположить, что доминанта запрета, связанного,
главным образом, с отрицательной модальностью, в сфере этнокультурных
норм речевого поведения более сильно выражена в русской лингвокультуре
сравнительно с английской.
В русской лингвокультуре наблюдаем повышенный процент единиц переносного значения, что дает основания предположить, что ведущая роль принадлежит тенденции к относительной диффузности норм речевого поведения в языковом сознании и языковой картине мира соответствующей этнолингвокультуры.
4. В английской и русской лингвокультурах, представленных в
исследованном паремиологическом материале, содержится повышенный
процент единиц ядерного типа структуры значения сравнительно со
сценарным типом, что позволяет сформулировать предположение об общей
тенденции соответствующих этнолингвокультур к дискретности и
компактности норм речевого поведения в языковом сознании и языковой
картине мира.
Для русской лингвокультуры в большей степени, чем для английской, свойственна реализация Говорящим речевой стратегии настаивания, навязывания своего мнения, в то время как в английской лингвокультуре в большей степени представлена норма, согласно которой Говорящий проявляет больше терпимости к мнению Собеседника, проявляет умение принять во внимание его мнение.
Анализ английских и русских коммуникативных паремий позволяет констатировать тенденцию к представлению норм речевого поведения как правил, возвышающихся над ролевыми позициями участников речевого общения, как своего рода объективной данности. Указанная тенденция в приблизительно равной степени присуща английской и русской лингвокультурам.
Выявленные сходства и различия в организации паремиологически представленных норм речевого поведения могут служить основанием для предположений относительно особенностей построения коммуникативной сферы английской и русской лингвокультур.
Апробация работы. Основные теоретические положения и практические выводы исследования отражены в двух научных статьях и трех докладах на научных конференциях (Москва 2005 г.).
Общая характеристика паремиологических единиц
К области паремиологических единиц относят ряд языковых явлений. Это поговорки, пословицы, крылатые слова, афоризмы.
Поговорка - краткое изречение, нередко назидательного характера, имеющее, в отличие от пословиц, только буквальный план и в грамматическом отношении представляющее собой законченное предложение: Насильно мил не будешь, В тесноте, да не в обиде, Коса — девичья краса и т.п.
В фольклористике поговорку понимают как образный поворот, не составляющий цельного предложения, например, ни к селу ни к городу, бить баклуши, как снег на голову, выводить на чистую воду и т.п., однако при подобном подходе поговорка по существу отождествляется с фразеологизмом.
Между пословицами и поговорками размещается ряд пословично-поговорочных выражений, сочетающий в себе особенности пословиц и поговорок: часть слов в их составе употребляется в прямом значении, а часть (нередко это реальные или потенциальные фразеологизмы) семантически переосмысливается: Мать да дочь — темная ночь.
Обобщающему характеру поговорок способствует тип их синтаксического оформления: многие из них являются обобщенно-личными предложениями: Горя бояться - счастья не видеть, Ешь с голоду, а люби смолоду, безличными предложениями со словом «нет» в качестве сказуемого: Нет худа без добра. Глагольное сказуемое, характеризуя постоянные свойства носителя признака, преимущественно употребляется в форме настоящего времени со значением обычности или вневременности действия: Соловья баснями не кормят.
Пословица - краткое, устойчивое в речевом обиходе, как правило, ритмически организованное изречение назидательного характера, в котором зафиксирован многовековой опыт народа; имеет форму законченного предложения (простого или сложного). Пословица выражает суждение (исключение составляют пословицы, имеющие побудительный смысл: Готовь сани летом, а телегу зимой, которые, строго говоря, суждениями не являются.
Пословица обладает буквальным и переносным смыслом: Близок локоть, да не укусишь или только переносным: Горбатого могила исправит и легко противопоставляется свободному предложению такого же лексического состава.
Пословицам, как и поговоркам, свойственна вариативность: Чует кошка, чье мясо съела; они вступают в синонимические отношения: На безрыбье и рак рыба, В поле и жук мясо, В темноте и гнилушка светит и т.п.; объединяются в тематические ряды по принципу смысловой общности (например, вокруг смыслового гнезда «внешность и сущность»: Видна птица по полету, Видом орел, а умом тетерев, Не всяк казак, что шапка набекрень, Не за то волка бьют, что сер, а за то, что овцу съели другие). Пословицы не способны, как правило, порождать полисемию. Вопрос о включении пословиц во фразеологическую систему остается нерешенным.
Пословицы и поговорки - устные краткие изречения, восходящие к фольклору. Пословица в обобщенном виде констатирует свойства людей или явлений, дает им оценку или предписывает образ действий: В гостях хорошо, а дома лучше, Век живи, век учись, Дело мастера боится, Не место красит человека, а человек место, Старый друг лучше новых двух, Не имей сто рублей, имей сто друзей, Ученье — свет, а неученье — тьма, Один за всех, все за одного и т.д.
Если пословицы содержат в первую очередь обобщение, конденсируют мудрость народа, то поговорки больше пригодны для выражения чувств или просто для оживления речи, им присущ лишь конкретный и частный смысл, хотя они и соотносятся с типичными ситуациями. Пословицы обычно бытуют в виде устойчивых, завершенных фраз, а поговорки допускают варьирование своего состава и не всегда выражают законченное суждение. Поговорки - это «мост», переход фразеологизма к пословицам: Посмотрит -рублем одарит, Мал, да удал, А он и был таков, Мы сами с усами, Погиб, как швед под Полтавой, Не в службу, а в дружбу, Ни нашим, ни вашим, Час от часу не легче и т.д.
Паремиологические единицы как явление языка
Паремиологические единицы на протяжении многих лет не раз становились объектом научного изучения. Все многообразие можно свести к нескольким подходам в их исследовании.
1. «Поэтический» подход реализован в работах по поэтике фольклорных жанров. Литература на эту тему самая многочисленная. Подробно описаны такие характеристики пословиц и поговорок, как ритм, длина, синтаксическая структура, вариантность, происхождение некоторых конкретных пословичных текстов и др. (В.П. Аникин, В.И. Даль, А.А. Потебня, Н.И. Кравцов, М.А. Кумахов, С.Г. Лазутин, З.К. Тарланов, В.Д. Чернелев и др.).
2. Тематический подход предполагает интерес к лексико-семантическим группам, представленным в паремиях, например, имена собственные, имена исторические, географические объекты, термины родства, зоонимы и пр. Обращают на себя внимание «тематические» сборники пословиц: о дружбе, труде, здоровье, море и пр. (А.Г. Григорян,Ю.И. Левин, Т.М. Николаева, П.Ф. Дудников, Э.А. Гейвандов, Н.А. Каланов, Ш. Рымов, СМ. Скорнякова, И.Ф. Чебанюк).
3. Структурный подход осуществлен прежде всего в работах Г.Л. Пермякова и его учеников. В них изучаются проблемы классификации паремий. До работ Г. Пермякова пословицы располагались либо в алфавитном порядке, либо по смысловым группам (синонимичным -«любовь, дружба, забота» или антонимичным - «дружба/предательство»). Г. Пермяковым были предложены логико-тематические группы классификации (см. также работы Н. Барли, А. Крикмана, Ю.И. Левина, А.Н. Аникина).
4. Экспериментальный подход. Авторов этого подхода отличает интерес к функционированию народных изречений. В 70-х года был проведен паремиологический эксперимент, в результате которого был уточнен паремиологический минимум языка, состоящий из более 500 народных суждений.
5. Этнологический подход связан с тем, что авторов работ интересует национальная специфика фольклора. В работах содержатся подробные исторические комментарии, описание конкретных реалий, имен собственных, ставших нарицательными, устаревших слов и др. (В.Айрапетян, Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров).
6. «Тезаурусный» подход рассматривает пословицу как источник знаний о мире, как сумму знаний о том или ином объекте действительности: о народной этике, народной педагогике, о системе судопроизводства, об отношениях в семье, о жизни крестьянина и много тому подобных (А.Н. Баранов, Л.Н. Пушкарев, И.И. Иллюстров, Ю.В. Рождественский, С.А. Шувалова, П.К. Рыбников, Д.И. Раскин).
Данная работа реализует «коммуникативный» подход к паремиям, то есть автор предлагает выяснить, каким образом данные единицы фиксируют нормы и правила речевого поведения, а также возможные различия в том, как происходит данная фиксация в английской и русской лингвокультурах.
Также предпринимались попытки создать типологию пословиц, единую для всех языков (Г.Л. Пермяков, Дандис, А.Кууси, ). Но эта проблема так и не получила окончательного решения. Проводились исследования внутренней структуры пословиц, выявлялись их языковые особенности (Крикманн, А.В. Кунин). Последние данные, полученные в ходе сопоставительного анализа пословиц разных народов, представлены в работах С.Г. Воркачёва, О.А.. Дмитриевой, О.Г. Дубровской, Ю.П. Солодуба. Пословица рассматривалась и как часть культурного наследия в широком смысле (Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров, А.С. Мамонтов) и как объект изучения более узкой области культуры - фольклора (Г.Л. Пермяков, Е.С.Никитина). В одной из своих работ А. Тейлор представляет обзор проблем, обсуждаемых в исследованиях, объектом которых являются пословицы, и определяет дальнейшие перспективы. В частности, он отмечает необходимость изучения их использования в речи [Taylor, 1996].
На протяжении нескольких десятилетий предпринимались попытки определить место пословицы по отношению к языку. Существует несколько точек зрения на данную проблему: 1) пословицы относятся к особому надъязыковому ярусу, отличающемуся от языковых ярусов (единиц языка) и неязыковых (музыка, живопись) [Черкасский, 1978]; 2) пословицы относятся к паремиологическому ярусу, который является верхним в иерархии языковых ярусов [Пермяков, 1988]; 3) их следует включать в объём фразеологии [Кунин,1996]; 4) они относятся только к фольклору [Амосова, 1963]; 5) пословицы занимают промежуточное положение между фразеологизмами и текстами, сочетая в себе характеристики и тех и других единиц [Григорян, 1993; Сидоркова, 1999].
Многие ученые сходятся во мнении, что паремии (в узком смысле слова, т.е. пословицы и поговорки), являются коллективным творчеством народа, но есть и такие, кто говорит о наличии индивидуального автора. Так, например, известный собиратель и исследователь пословичного материала И.М. Снегирев возводил происхождение пословиц к неведомым « царственно жреческим временам» [Бендерли, 1962]. Он же первым в России высказал мысль о наличии автора у пословиц.
Понятия этнокультуры и языковой картины мира
Проблематика национально-языкового образа человека связана с такими понятиями современной лингвоантропологии, как языковая картина мира, языковое мышление, концепт, научные определения которых разрабатываются не только филологами, но и философами, психологами, этнографами.
Языковая картина мира, исторически сложившаяся в обыденном сознании данного коллектива и отражённая в языке совокупность представлений о мире, определённый способ концептуализации действительности. Понятие языковой картины мира восходит к идеям В. фон Гумбольдта и неогумбольдтианцев (Вайсгербер Л. и др.) о внутренней форме языка, с одной стороны, и к идеям американской этнолингвистики, в частности, к так называемой гипотезе лингвистической относительности Э.Сепира и Б.Л.Уорфа, - с другой.
В. Фон Гумбольдт говорил о том, что все языки обязательно обнаруживают единство по своим фундаментальным свойствам, различаясь в то же время не только внешне, но и по внутренней форме или «порождающему язык духу» [Гумбольдт В., 1984]. Э.Сепир и Б.Л.Уорф выдвигают теорию о том, что люди видят мир по-разному, и определяет эту различность именно язык. И если одна культура отличается от другой, то происхождение этих различий лежит в природе языка.
Вопросу о языковой картине мира уделяли внимание К. Фосслер, X. Штейнталь, а также русские исследователи И.П. Минаев, А.А. Потебня. Современному представлению о языковой картине мира посвящены работы Ю.Д. Апресяна, Н.Д. Арутюновой, А. Вежбицкой, О.А. Корнилова, В.В. Ощепковой, Е.Ф. Тарасовой, С.Г. Тер-Минасовой, Е.В. Урысон, А.Д. Шмелева, Е.В. Яковенко и других.
О.А.Корнилов видит в понятии «языковая картина мира» лишь красивую метафору и считает, что это понятие имеет слишком много трактовок, которые делают акцент на отдельно взятых сторонах этого явления. Для выделения языковой картины мира из разряда образных выражений в категорию терминов автор предлагает два императива введения в научный обиход этого понятия: культурологический и лингвистический. В культурологии языковая картина мира может использоваться как источник иллюстративного лингвистического материала для подтверждения тех или иных черт национального характера и как база данных о национальном характере и менталитете. В лингвистической науке появление понятия языковой картины мира О.А.Корнилов связывает с проблемой «интерпретации результатов практической работы по внешнему структурированию семантических полей, установлению и систематизации отношений между ними, с практикой составления идеографических словарей» [Корнилов, 2003].
Как отмечают исследователи, и в сознании народов, и в сознании отдельных групп, и в индивидуальном сознании картина мира формируется как глобальный образ мира, который преломлен духовной активностью человека и представляет собой все планы (виды, аспекты) человеческой жизнедеятельности. В. человеческом сознании объективный мир не отражается зеркально, а преломляется, превращаясь в форму особого мира. Именно этот отражённый в языке вторичный мир и представляет собой языковую картину мира. На наш взгляд, нельзя говорить о том, что язык неадекватно отражает действительность, ведь он является творением человека, и выражает человеческий мир как форму отражения объективного мира. Под языковой картиной мира многие понимают интегральный национально-культурный образ реальности, совокупность представлений и знаний человека, носителя какого-либо языка, запечатленных и в его сознании, и в языке [Апресян, 1995, Брутян, 1973, Колшанский, 1990, Урысон, 1995 и др.]. В общественном сознании исторически складываются разные картины мира, которые воспринимаются как объективная данность, и являются отражением действительности в концептуальной форме.
Сегодня есть смысл пояснить разницу между понятием картина мира и сопряженным с ним понятием мировоззрения. По мнению В.П. Кохановского, картина мира объективна, в то время как мировоззрение -это субъективный ракурс рассмотрения: цели, ценности, предпочтения. Мировоззрение - это наше отношение к окружающему миру, действительности. Оно в какой-то мере является регулятивом нашего поведения, определяет направление деятельности. Мировоззрение выделяет в объективной реальности элементы, аксиологически их окрашивает и выражает в картине мира. Также мировоззрение является субъективным средством структуирования действительности, а картина мира - результатом.
Общие сходства и различия
«Можно ли о человеке, знающем словарь и грамматику, сказать, что он в совершенстве владеет языком? Думается, можно, если... он интуитивно овладел правилами речевого поведения, которыми руководствуются носители данного языка» [Шмелева, 1999]. В данном случае речь пойдет о правилах и нормах речевого поведения, регулирующих собственно речевую деятельность в английской и русской лингвокультурах. На наш взгляд, на речевое поведение Говорящего оказывает влияние свойственная ему « наивная картина мира», включающая представления о речевой сфере общения, речевом жанре и о правилах ведения речи, а также «наивная картина мира» собеседника. Важным нам представляется наличие общей «наивной картины мира», которая определяется существованием у Говорящего и Слушающего общего фонда знаний, позволяющего вступать в общение, избегая коммуникативных «провалов».
Знание «наивной картины мира» играет существенную роль при интернациональном общении. Общение с человеком - носителем другой этнокультуры (в данном случае русского и англичанина) может быть затруднено тем, что Говорящий автоматически приписывает Собеседнику свое видение мира, в результате чего происходит коммуникативный «провал». Чтобы этого не произошло, в фонд знаний Говорящего факультативно должна входить информация о национальной картине мира Собеседника, то есть Говорящий должен учитывать компоненты культуры Собеседника, которые несут национально-специфическую окраску, как-то: традиции и обычаи, привычки и т.д.
При анализе паремий, содержащих нормы речевого поведения, нами были выявлены некоторые различия в нормах речевого поведения в русской и английской лингвокультурах, которые должны быть учтены в межкультурном общении. Также нами отмечены значительные сходства в нормах речевого поведения, представленных в паремиологических единицах английской и русской лингвокультур.
В русской лингвокультуре содержится норма, которую мы определяем как норму «косвенной поучительности и деликатности». Например: Кошку ругают - невестке урок.
Данная паремия содержит следующий смысл: свекровь выражает свое" недовольство чем-либо в адрес кошки, но невестке следует принять это во внимание и отнести на свой счёт. Можно предположить, за неимением у нас других данных, что рассматриваемая русская пословица отражает быт и историю русского народа и является характерной для его национальной культуры.
На Руси несколько поколений семей жили в одном доме. Поэтому, чтобы сохранить добрые отношения, приходилось проявлять максимум деликатности в разговоре с домочадцами и идти на компромиссы. Данная паремия указывает на особенности именно русской культуры, связанные с коллективным ведением хозяйства, а использование в коммуникативном акте речевой нормы «косвенной деликатности» помогает оберегать добрые отношения внутри большой семьи.
Насколько мы имеем возможность об этом судить, аналог данной норме в английской лингвокультуре отсутствует. Таким образом, мы констатируем факт наличия «лакуны» в английской лингвокультуре, то есть отсутствие речевой нормы, существующей в русской лингвокультуре. Причина такого «пробела» или «белого пятна» кроется в различиях соответствующих культур. В данном случае своеобразие затрагивает не семантический уровень языка, а проявляется в своеобразии процесса общения, связанного с условиями проживания в разных этнических группах, что входит в задачи такой науки, как этнопсихолингвистика.
Именно с помощью межъязыкового сопоставления фактов возможно установление различий в речевом поведении, обусловленных факторами языка и культуры. В каждой культуре существуют определённые нормы, которые регулируют поведение людей и формируют представления о том, что человеку полагается говорить в той или иной ситуации. Речевое поведение человека в какой-либо ситуации определяется культурными традициями общества.
Таким образом, различные типы культур диктуют субъективную ориентированность на норму, которая передаётся из поколения в поколение и усваивается как конкретное знание или навык.
При сопоставлении паремий, отражающих нормы речевого поведения в английской и русской лингвокультурах, мы констатируем явление эквивалентности норм речевого поведения в паремиях английской и русской лингвокультур с обозначением тех же семантических объектов в английской и русской лингвокультурах. Например: Слово - серебро, молчание — золото Speech is silver, but silence is gold Метать бисер перед свиньями Cast pearls before swine Где много слов, там мало дела Good words and по deeds
Вместе с тем, наблюдается явление смысловой эквивалентности норм речевого поведения в паремиях английской и русской лингвокультур с обозначением разных семантических объектов в английском и русском аналогах
