Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Делокутивность как номинативный механизм языка 10
1.1. Делокутивность как семантико-прагматическая деривация Диахронический анализ 11
1.2. Расширение понятия «делокутивность». Синхронический подход. Делокутивность и цитация 18
1.3. Звукоподражания и междометия как делокутивы 22
1.4. Интеракциональность делокутивов. Эмотивы и экспрессивы как аффективные делокутивы 34
1.5. Перформативность делокутивов. Фонические, фатические и ретические делокутивы 39
1.6. Индексальность, конвенциональность, стереотипность делокутивов. Фразеорефлексы 50
Выводы 59
Глава 2. Делокутивность как проявление метаязыковои рефлексии в русском и французском языках 62
2.1. Метаязыковая рефлексия в языковой картине мира 62
2.2. Ядерные словообразовательные модели делокутивов в русском и французском языках 70
2.3. Ядерные лексемы функционально-семантического поля делокутивности в русском и французском языках 75
2.4. Околоядрная зона и периферия функционально-семантического поля делокутивности 83
2.4.1. Процесс речи 85
2.4.2. Интенциональность речи. Цель речевого действия 87
2.5. Дальняя периферия лексико-семантического поля речи в русском и французском языках 88
Выводы 93
Глава 3. Метаречевые делокутивные стратегии в речевом взаимодействии 95
3.1. Метакоммуникативная функция в речевом взаимодействии. Интеракциональная перспектива 95
3.2. Нормы речевого поведения и релевантность высказывания 97
3.3. Фатические компенсаторные стратегии 105
3.4. Метаречевой договор по поводу референта 118
3.5. Повтор и речевая реноминация как делокутивные акты 131
Выводы 138
Заключение. Функционально-семантическое поле делокутивов 140
Библиографический список 142
- Делокутивность как семантико-прагматическая деривация Диахронический анализ
- Расширение понятия «делокутивность». Синхронический подход. Делокутивность и цитация
- Метаязыковая рефлексия в языковой картине мира
- Метакоммуникативная функция в речевом взаимодействии. Интеракциональная перспектива
Введение к работе
Диссертация посвящена исследованию моделей рефлексивного отражения в языке речевого действия и взаимодействия, их функциональному описанию на материале французского и русского языков.
Объектом исследования явился феномен делокутивности в его деривационном, функционально-семантическом и прагматическом аспектах, рассматриваемый в сопоставительном плане в различных моделях языковой номинации и стратегиях речевой интеракции в русском и французском языках.
Предметом исследования стали лексико-грамматические и семантико-прагматические механизмы метаязыковой и метаречевой номинации, осуществляемые посредством функционирования делокутивных единиц, которые рассматриваются в работе как делокутивные деривационные модели и дело-кутивные акты; определяется их роль и место в языковых и речевых системах французского и русского языков. Процессы реноминации закрепляются в системе языка в виде механизма делокутивной деривации, который служит средством образования языковых элементов, содержащих в себе элемент цитации (de locutio - «от речения») определенного высказывания, выражения или речевой единицы в номинативной системе языка и в определенной типичной ситуации речевого взаимодействия.
Рассматриваемые языковые и речевые процессы имеют универсальный характер, причем их обыденность и естественность, зачастую, по словам Э. Бенвениста, «мешала рассмотреть своеобразие их природы».
В первую очередь к делокутивам Э. Бенвенист относил глаголы типа remercier <— dire merci; saluer <— dire salut — ср. мамкатъ, якать, мережать (А.П. Чехов), дакать и т.д. Однако при расширении и углублении взгляда на явление делокутивности обнаруживается делокутивная природа у значительно большего количества явлений языка и речи. При таком подходе открываются более глубокие общие когнитивно-рефлексивные механизмы репрезентаций разноуровневого характера.
Цель исследования состоит в полиаспектном сопоставительном рассмотрении известного феномена делокутивности, традиционно рассматриваемого лишь с точки зрения семантико-прагматической деривации, в то время как анализ связи между разноуровневыми явлениями, объединенными общими механизмами анафоро-катафорической метаречевой рефлексии, ведет к доказательству их функциональной общности.
Поставленная цель потребовала решения следующих задач:
детально рассмотреть особенности функционирования делокутивной деривации в русском и французском языках;
определить степень универсальности этих механизмов и особенности их реализации в сопоставляемых языках;
сопоставить традиционный диахронический подход к рассмотрению делокутивности с ее представлением в синхронии;
сопоставить статику и динамику делокутивности, обозначенную в работе как оппозиция языковой и речевой делокутивности.
Для достижения цели и решения задач исследования были использованы методы деривационно-семантического анализа, полевого моделирования, функционального и прагма-интеракционального анализа речевого взаимодействия; проведен поаспектныи сопоставительный анализ, основанный на принципах контрастивной лингвистики.
На защиту выносятся следующие положения:
Делокутивность (в широком смысле) есть указание на прецедентный речевой акт и является постоянным семантико-прагматическим компонентом в словообразовательных (делокутивная деривация), лексико-семантических, синтаксических и дискурсивных (речевых) системах французского и русского языков (повтор, реноминация, цитация).
Делокутивность есть универсальный механизм реализации метаязы-ковой (рефлексивной) функции языка и проявляется в статике и динамике. Статические проявления делокутивности в русском и во французском языках закреплены в лексических и фразеологических системах в виде лексем, фра-
зеологических единиц и синтаксических конструкций, семантика и функционирование которых определяется особенностями метаязыковой и метаречевой рефлексии в языковых и речевых системах сопоставляемых языков. Динамические делокутивные процессы происходят в рамках речевой интеракции, выступают в виде делокутивных актов и реализуют метаречевые стратегии, регулирующие речевое взаимодействие.
Статические (языковые) проявления делокутивности могут рассматриваться как в диахронии, так и в синхронии. Динамический (речевой) аспект делокутивной номинации характеризуется тесной связью с интеракциональ-ный природой речевого взаимодействия и реализуется в синхронном речевом срезе (hie et nunc).
В статике делокутивность представляет собой деривационный механизм, лежащий в основе образования лексико-фразеологических делокутивов: частиц, междометий, полнозначных слов речи, фразеологизированных формул. Ядро лексико-семантического поля делокутивности составляют слова речи - этимологические делокутивы, глаголы, характеризующие процесс и функции речи.
Функционально-семантическое поле делокутивности представлено фоническими, ретическими и фатическими делокутивами, а также особыми словообразовательными моделями и семантико-синтаксическими средствами (повтор и др.).
Динамика делокутивности проявляется в речевых стратегиях рено-минации (цитации) прецедентных речевых действий с целью решения инте-ракциональных коммуникативных задач речевого взаимодействия.
Речевая реноминация есть акт указания на конкретное речевое событие, которое либо воспроизводится как таковое (фонический делокутив), либо ему придается причинно-следственная логика факта, значимого с точки зрения релевантности процесса речевого взаимодействия (ретический делокутив), либо оно участвует в осуществлении регулятивной, воздействующей функции речи (фатический делокутив, или делокутивный перформатив).
Делокутивность, основанная на прагматических реалиях языка, служит для реализации речевого общения в различных его аспектах - пропозициональном, интерперсональном, аргументативном, дискурсивном и риторическом.
Статический и динамический аспекты делокутивности отмечены национально-культурным своеобразием и определяются особенностями функционирования языковых и речевых систем в режиме внутри- и межкультурной коммуникации. При максимальном функциональном сходстве делоку-тивные системы русского и французского языков различаются моделями де-локутивного словообразования, номенклатурой и внутренней формой делоку-тивных единиц.
Актуальность темы настоящей диссертации обусловлена недостаточной разработанностью формального и содержательного отражения метаязы-кового аспекта языковой номинации и речевой интеракции, необходимостью исследования и описания многообразия механизмов и структуры речевого контакта и их отражения в системе различных языков. Обращение к номинации как процессу и к номинативному аспекту речевой интеракции вызвано возросшим интересом к когнитивным и прагматическим аспектам языка и речи.
Новизна исследования определяется тем, что метаязыковая (метатек-стовая, метадискурсивная) функция представляет особый интерес для системного функционального исследования языка и речи: целый ряд ее характерных свойств и механизмов реализации все еще не достаточно изучен — по крайней мере, в плане межъязыкового сравнения языковых и речевых единиц. Метаязыковая рефлексия рассматривается в работе с точки зрения интерак-циональной прагматики, исследующей закономерности функционирования процесса речевого взаимодействия, и особенности их проявления и закрепления в разных языках и культурах.
Теоретическая значимость исследования заключается в системном полиаспектном рассмотрении делокутивной номинации в статике в простран-
стве языковой системы с ее межуровневыми связями, с одной стороны, и в динамическом представлении делокутивной номинации в речевой интерак-циональной системе на материале французского и русского языков, - с другой. Делокутивность представляется как проявление имманентного когнитивного свойства языка рефлексивно присутствовать в им же созданной языковой картине мира и как способность языка функционировать в качестве инструмента в речевой деятельности, постоянно взаимодействуя при этом с самими участниками речевой интеракции.
Практическая ценность работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в дальнейших исследования метаязыковой рефлексии, в исследованиях и лекционных курсах по сопоставительной лексикологии, словообразованию, лингвопрагматике, стилистике, а также при написании дипломных и курсовых работ по соответствующим дисциплинам.
Материалом исследования явились фонограммы и скрипты аутентичных бесед, интервью, репортажей, сделанные в рамках программ, посвященных исследованию разговорного французского языка (CREDIF - Niveau-Seuil, Francais fondamental), литературно-художественные диалоги из произведений русских и французских писателей, в некоторых случаях сопоставлялись их переводы. Кроме того, использовался практический материал из лингвистической литературы, словарей, радио-телепередач, кинофильмов, песен. Было получено около 5000 диалогических срезов, содержащих делокутивные употребления языковых и речевых единиц.
Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены на международной научной конференции «Исследования в области французского языка и французской культуры: новое тысячелетие - новый этап» в 2004 году, на IV Международном конгрессе «Мир на Северном Кавказе через языки, образование и культуру», на конференциях и семинарах, проводимых в Пятигорском государственном лингвистическом университете в 2003-2006 годах, на заседаниях кафедры французского языка ПГЛУ. Материалы и результаты работы внедрены в научно-исследовательскую практику и учебный
процесс на факультете французского языка ПГЛУ и отражены в 9 публикациях автора.
Композиционно диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списков словарей и источников иллюстративного материала.
Во Введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, определяются цель, задачи и методы исследования, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертации, формулируются основные положения, выносимые на защиту.
В первой главе проводится анализ существующих исследований дело-кутивности в диахронии и синхронии. Выделяются основные разряды лексических и фразеологических делокутивных единиц русского и французского языков.
Во второй главе делокутивность рассматривается как когнитивная модель в языковой картине мира, рассматриваются ядерные и периферические языковые средства ее реализации в словообразовании и лексике. »
В третьей главе исследуются делокутивные речевые стратегии, участвующие в организации пропозиционального, интерперсонального, аргумента-тивного и дискурсивного аспектов речевой интеракции.
В Заключении обобщаются результаты проведенного исследования, приводятся основные выводы диссертации.
Делокутивность как семантико-прагматическая деривация Диахронический анализ
Впервые феномен делокутивности был рассмотрен Эмилем Бенвени-стом в его работе «Делокутивные глаголы» (Бенвенист, 1974: 320-323). Термин, давший название этой статье, был введен для того, чтобы определить им класс глаголов, рассматриваемых Бенвенистом в качестве отдельного класса «как в силу своих особенностей, так и в силу своей всеобщности».
Наряду с глаголами, производными от имени, (деноминативными) и отглагольными (девербативными), Э. Бенвенист называет делокутивными (от-фразовыми) глаголы, которые, произведены «от фраз (высказываний, речений)».
В качестве примера он рассматривает латинский глагол salutare «приветствовать». Образование его прозрачно: salutare происходит от salus, salutis «здоровье, благо, спасение, привет»; следовательно, в узком смысле - это отыменное образование в силу, казалось бы, очевидной связи. В действительности, однако, отношение salutare к salus требует другого определения, ибо salus, которое служит базой для salutare, это не словарная единица salus, а восклицание salus! «привет! будь здоров! здравствуй!». Таким образом, salutare означает не «совершать приветствие, сделать поклон», а «сказать «привет!». Надо, следовательно, возводить salutare не к salus - именному знаку, а к salus - речевому выражению, фразе; иными словами, salutare соотносится не с понятием salus, а с формулой «salus!», каким бы образом ни восстанавливать эту формулу в ее историческом употреблении в латинском языке. Таким образом, ясно, что вопреки внешнему сходству salutare является производным не от имени, наделенного потенциальным значением как знак языка, а от синтагмы, где именная форма оказывается актуализированной как форма приветствия, готовая к воспроизведению («terme a prononcer»). Такой глагол определяется, следовательно, отношением к фразовой формуле, от которой он происходит, и называется Э. Бенвенистом отфразовым, или делоку-тивным (от латинского locutio «оборот речи, речение»).
В том же этимологическом гнезде, к которому принадлежит salutare, Э. Бенвенист отмечает такие глаголы как salvere (происходит от формулы приветствия «salve!»/«salvete!». Salvere есть на самом деле конверсия формы salve! в грамматическую форму, требуемую синтаксисом косвенной речи), va-Iere (от vale! «я велю тебе: «будь здоров!» - синтаксическая деривация vale! valere придает форме глагола valere в этом выражении делокутивную функцию), quiritare «звать на помощь» (букв, «кричать караул»), parentare «совершать жертвоприношение в память умершего», negare «отрицать» (от «сказать пес»), autumare, т.е. («сказать autem» = но, с другой стороны, напротив).
Как утверждает Э. Бенвенист, «невозможно понять, каким образом такие частицы, как пес и autem, могли образовать производные глаголы, если рассматривать эти частицы в их логической функции». Только в качестве формальных элементов речи пес и autem способны создавать глаголы. Благодаря элементу «сказать ...» в их значении эти глаголы являются в самом строгом смысле слова делокутивными образованиями. Например, parentare означает «произносить формулу «salve, parens», которая сократилась до одного своего важнейшего слова parens, лежащего в основе типично делокутивного parentare (ритуал parentatio «воздания почестей родителям»).
Все вышесказанное относится и к французским парам salut «привет» и saluer «приветствовать», merci «спасибо» и (re)mercier (ст.-франц. mercier) «благодарить», а также к соответствующим парам в других языках. Речь идет о той же самой связи между фразой и отфразовым образованием - делокути-вом, о связи, устанавливаемой в синхронном плане. Глагол remercier - благодарить означает «dire merci» - «говорить спасибо».
Итак, элемент dire — говорить является имплицитной составляющей (семой) любого делокутива.
Не следует, впрочем, думать, что употребление merci! в качестве речения должно было обязательно повлечь за собой образование глагольного производного наподобие remercier. Могли быть использованы и иные выражения. Таково, например, положение в русском языке, где формула «спасибо!» не создала производного глагола и остается независимой от глагола благодарить. Например, англ. to thank, нем. danken «благодарить», без сомнения, являются делокутивами по отношению к существительным thank(s), Dank «благодарность». К этому можно добавить, что русский глагол благодарить восходит к «быть благодарным», т.е. одаренным благом, а не «дарить благо».
Следовательно, благодарить означает «говорить "я благодарен"« (одарен благом), т.е. относится к тому же словообразовательному механизму.
Для понимания явления делокутивности важно подчеркнуть, что производящей основой может быть любое произнесенное слово, вне зависимости от его частеречной принадлежности.
Образовать делокутив можно даже на основе частицы или междометия при условии, что они употребляется как речение (в определенном смысле цитируется). Таковы в английском языке делокутивные глаголы to hail «кричать hail!», «окликать», to encore «кричать encore!», «вызывать на бис»; в американском английском to okey «говорить о кей» и даже to yes говорить, твердить «да»; во французском bisser «кричать бис!». Из древневерхненемецкого приводят глагол aberen «повторять», образованный от aber «но» подобно autu-mare от autem. Яркими французскими делокутивами являются глаголы tutoyer, vouvoyer, поскольку они как раз и означают «говорить ты (вы)», и только это. В русском языке существуют не менее яркие делокутивы «тыкать» и «выкать», имеющие к тому же аксиологическую коннотативную значимость.
Расширение понятия «делокутивность». Синхронический подход. Делокутивность и цитация
Понтий Пилат, повелевший поместить над распятым Христом надпись «Иисус Назаретский, царь иудейский», получил замечание от первосвященников о том, что нужно было написать не «царь иудейский», а «Этот человек сказал: «Я царь иудейский». Как указывает О. Дюкро, приводя эту библейскую притчу, невозможно отрицать различие между двумя положениями ве-щей: быть царем и претендовать на это звание, заявляя об этом (Ducrot, 1980: 56).
Вопрос о передаче чужой речи всегда был в поле зрения лингвистов и рассматривался под разным углом зрения. О. Дюкро, развивая положение Э. Бенвениста о делокутивности, предлагает расширить класс делокутивов (не только глаголы) и связать вместе три языковых феномена на основании единого, на его взгляд, языкового механизма, лежащего в их основе: делоку-тивность, перформативность и передача чужой речи (цитация).
Этот механизм, названный О. Дюкро делокутивной деривацией, подробно описывается в его программной статье (Ducrot, 1980а) следующим образом.
Пусть Ei - и Е2 - два формально родственных выражения, причем Е2 рассматривается как производное от Ei (возможно полное материальное совпадение Е] и Е2, например, в случае слов-омонимов). Обозначим соответственно SjH S2 их значения. Тогда Е2 будет рассматриваться как делокутив от Ej, если его значение S2 представляет собой указание на сам акт произнесения Ei со значением Si.
Известно, что латинское существительное «salus» имеет два употребления: Si - «здоровье» и S2 - приветствие. Обозначим Ei означающее «salus» со значением Si, а Е2 - то же означающее со значением S2. Если предположить, что Е2 происходит от Еь то отношение между Ei и Е2 можно рассматривать как делокутивную деривацию. На первой стадии в языке существует только единица Еі. На второй стадии это слово употребляется (в силу своего значения) как форма приветствия, так как естественным проявлением вежливости является пожелание здоровья при встрече, звучащее как «salus!»(B прямом значении - Si). На третьей стадии — стадии собственно делокутивной деривации - возникает новое слово Е2. Его означающее идентично означающему Ei (salus), однако его значением (S2) является сам акт произнесения Еі в ситуации встречи. На четвертой стадии «Salus!» воспринимается исключительно как формула приветствия. Отсюда, для совершения акта приветствия мы произносим тот глагол, речевой стереотип, междометие и т.п. с единственной целью произнести его, практически не ощущая при этом его внутреннюю форму (Ducrot, 1980: 48-49). Дюкро подчеркивает, что механизм делокутивной деривации может рассматриваться в диахронии, когда восстанавливается утраченная этимологическая цепочка (например: Voila - [Voir la ] = Вот - Смотреть там!), либо в синхронии, когда обе единицы Е] и Ег сосуществуют в языке (например, Je vous remercie [= Благодарю Вас] как благодарность и как «Вы свободны. Уходите!», ср. Здравствуйте! как формула приветствия и Здравствуйте! как маркер удивленного упрека).
О. Дюкро связывает с механизмом делокутивной деривации существование во французском языке таких слов, употребляемых первоначально в обращении, как monseigneur/monsieur/messieurs, madame/mesdames, подчеркивая избирательный характер закрепленности делокутивов в системе языка. Избирательность языка заключается в том, что регулярность и субстантиви-рованность формы обращения с притяжательными mon/ma/mes не распространяется, например, на такие формулы, как mon general ( mongeneral), та soeur ( masoeur) и т.д.
Однако на уровне употребления такая субстантивация вполне допустима и встречается нередко: «Mener jusqu a 35,38 ans, la vie de топ lieutenant de chasseurs alpins...»(Jules Romains, «Mission a Rome»). Здесь субстантивации подвергается обращение топ lieutenant, воспринимающееся как цитация множественных употреблений данного обращения по отношению к герою повествования. Как показывает исследование, делокутивы такого типа характерны для «нестандартного», экспрессивного употребления, построенного на языковой игре. Так, известный своими неологизмами, каламбурами и языковой игрой Ф. Дар (Сан-Антонио) часто прибегает к делокутивам как к средству создания и маркирования языковой личности персонажа (рассказчика): (1) «On entend Mongeneral qui cocoricote la Marseillaise ...» (SABB: 34) = Слышно, как Мой генерал кукарекает Марсельезу.
В этом случае делокутивность идентична цитированию исходной номинации. О роли притяжательных местоимений в цитативной (делокутивной) номинации пишет А.А. Реформатский: «Наряду с такими примерами, как моя жена — твоя жена, моя комната — твоя комната (собака, сестра, борода, туфля и т.п.), мы постоянно встречаем такие примеры: «Колокольчики мои, цветики степные!», «Мой друг» (ср. франц. Mon ami!, англ. My friend!, нем. Mein freund!, итал. Mio amico! и т. д.) или «Боже мой!» (почти сросшееся сочетание, от которого можно произвести окказиональный неологизм: «Забо-жемойкал», ср. чешское «Отченашек» как антропоним и др.). Или такие обороты речи: «И вот, мои милые, попал я в историю», или «Дорогие мои! Хорошие!» (Есенин). В подобных примерах местоимения не содержат никакой притяжательности и не идут в пару с твой, твои и т.п. По моей просьбе Х.Ф. Исхакова любезно сообщила мне ряд примеров из татарского языка, где наблюдается та же картина, что и в индоевропейских языках. Так, татарское «дустым» с привычным притяжательным аффиксом -ым/-им не содержит притяжательности, а точно соответствует индоевропейским примерам, приведенным выше («Мой друг» и т.д.). Кызым — буквально Моя дочь , улым - мой сын на самом деле означают доченька , сынок . Х.Ф. Исхакова пишет...: «Та, к которой обращена речь, не является дочерью говорящей». Ну, чем это не то же самое, что в речи Финна к Руслану: «Добро пожаловать, мой сын!», хотя Руслан никак не «сын» Финну! Следовательно, эти примеры в таких различных и далеких неродственных языках подчиняются одинаковой закономерности» (Реформатский, 1979: 91-92).
Метаязыковая рефлексия в языковой картине мира
«Естественная лингвистика - это нерефлектирующая рефлексия говорящих, спонтанные представления о языке и речевой деятельности, сложившиеся в обыденном сознании человека и зафиксированные в значении металингвистических терминов, таких как язык, речь, слово, смысл, значения, говорить, молчать и др.» (Арутюнова, 2000: 7).
Как известно, Дж. Остин, выводя номенклатуру иллокутивных актов, опирался на естественную номенклатуру иллокутивных глаголов и глагольных выражений английского языка, насчитывающую, по его утверждению, более тысячи единиц. За это он был критикуем Дж. Серлем, утверждавшим, что номенклатура отдельных элементов речевой деятельности языка, включающая и косвенные речевые акты, и модально-эмотивные элементы, не может сводиться к номенклатуре иллокутивных глаголов конкретного естественного языка (Серль, 1986: 151 и след.).
Как отмечает Ж. Фоконье, «области, которые нам нужны для понимания функционирования языка, заложены не в комбинаторной структуре самого языка, они существуют на уровне когнитивного строения, который задействует языковые средства. До тех пор пока язык изучается в автономном состоянии, как сам в себе и по себе, подобные области будут невидимы» (Fau-connier, 1999: 13).
Подчеркивая «донаучный» характер языковой модели мира, ее называют также наивной (Апресян, 1995а), а путь ее формирования - когнитивным (Лазарев, 1999).
Наивную картину мира принято интерпретировать как отражение обиходных (обывательских, бытовых) представлений о мире (Апресян, 1995а; Яковлева, 1994). Иными словами, считается, что язык отражает наши самые обычные, житейские представления о том или ином объекте (ситуации), в том числе и о самом языке.
Именно когнитивный подход, учитывая концептуальную основу образования значения языковых элементов, позволил выявить другую сторону значения - размытость и нечеткость его границ. Он опирается на выявление всех типов знаний, связанных с потребностями коммуникативной деятельности и заложенных в структуре слов, и позволяет обнаружить взаимосвязанные разнообразные и разноаспектные концепты в их смысловой структуре.
Значения слов соотносимы с определенными когнитивными контекстами - когнитивными структурами или блоками знаний, которые стоят за значениями и обеспечивают их понимание. Эти когнитивные контексты или блоки знания Р. Лэнакер называет когнитивными областями, сферами (domaines), Ж. Фоконье и Дж. Лакофф - ментальными пространствами, Ч. Филлмор -фреймами. Делокутивность представляется таким «размытым фреймом» в сложном концепте «метаязык». Делокутивность накладывается на значение языковых единиц в виде определенной когнитивной модели, отражающей вторичный характер данных единиц.
При этом сам язык трактуется не просто как более или менее «прозрачный» медиум, но, скорее, как некая самостоятельная «субстанция», не ограничивающаяся только посредническими функциями по установлению взаимосвязи между человеком и окружающей его действительностью. Метаязык-концепт рассматривается как автономное образование, особый мир, который объективируется внутри языковой картины мира при конструировании своей собственной интенционально-смысловой реальности, вне которой и без которой человек просто не может существовать. Язык способен порождать свои собственные рефлексивные образования и в то же время воспроизводить определенные соответствия и отношения между такими метаобъектами мира языка, симулируя их в качестве отношений «второго порядка» и выступая в качестве «первичной» (естественный язык) либо «вторичной» (метаязык) моделирующей системы.
С точки зрения когнитивной семантики значение, то есть «концепт, схваченный знаком» (Кубрякова, Демьянков, 1996:92), это когнитивная структура, модель знания и мнения. В основе значения лежит широкий концепт, в плане объема значение энциклопедично по своей сути, то есть лексическое значение включает в себя комплекс знаний об обозначаемом, в том числе потенциальные и ассоциативные признаки.
Многочисленность и разнообразие лексических носителей метаязы ковых значений соответствует тому месту, которое речь занимает в «наивной картине человека»: это самая сложная из подсистем человека, обладающая самыми богатыми связями с другими подсистемами (всегда и в первую очередь - связями с интеллектом, желаниями, физическими действиями), находящаяся в вершине иерархии подсистем, составляющих (в «наивной картине») человека (Апресян, 1995b: 45-49).
Изучение метаречевого дискурса дает основание утверждать, что в языковую картину мира входят устойчивые формулы языковых построений, связанные с определенными правилами, нормами языка и речевого поведения. Можно представить, что в национальную языковую картину мира входят представления о разнообразных свойствах, нормах, правилах речевой коммуникации, совокупность которых можно обозначить как метаречевая картина мира. Метаязыковые рефлексии и метаязыковые высказывания соотносятся именно с этой составляющей национальной языковой картины мира. Возникает перспектива исследования этнокультурной специфики такого рода представлений в плане межкультурной коммуникации. Есть достаточно оснований, чтобы утверждать, что высказывания метаречевого дискурса находятся в специфическом соотношении с картиной мира, а именно с той ее частью, которая отражает речевую коммуникацию как часть действительности. В силу этого высказывание метаречевого дискурса демонстрирует частный случай концептуальной обусловленности значения культурологического дискурса. Ср. у И. Бродского: (24) «Плавающий в покое мир, где не спрашивают «что такое? что ты сказал? повтори» - потому что эхо возвращает того воробья в ухо от китайской стены; потому что ты произнес только одно: «цветы» (БСС: 505).
Для понимания когнитивной сущности метаречевой картины мира необходимо отделить концепт «метаречь» от смежных понятий и, прежде всего, от довольно распространенного понятия «метаязык» и коррелятивных с этим термином понятий «метатекст», «метатеория», «метасемиоз», «метасредства», «металингвистика», «метакоммуникация», «метадискурс» и др. (см. Вепрева, 2003: 65-66).
В специальной литературе термин «метаязык» употребляется неоднозначно. Во-первых, традиционное использование термина «метаязык» соответствует философскому и логическому употреблению: «язык второго порядка», «по отношению к которому естественный человеческий язык выступает как «язык-объект», т.е. как предмет языковедческого исследования» (ЛЭС, 1990: 297), как ЯЗЫК2, создаваемый через логико-аналитическую работу, как описательная модель языка (Залевская, 2000: 32).
Во-вторых, семантический метаязык противопоставляется языку-объекту как другая знаковая система, «позволяющая более непосредственно отразить структуру выражений объектного языка, тем самым выявляя, объективируя ее» (Кобозева, 2000: 266). Построение такого универсального семантического метаязыка, например, предпринято А. Вежбицкой в виде словаря семантических примитивов, (см.: Wierzbicka, 1991). Кроме неоднозначной интерпретации понятия «метаязык», остается открытым вопрос о соотношении терминов «метаязык» и «метатекст». Литературоведение оперирует понятием метатекста при характеристике зоны ассоциативных связей (подтекста) (Лотман, 1964).
Метакоммуникативная функция в речевом взаимодействии. Интеракциональная перспектива
Объектом интеракционального анализа речи является изучение отношений между высказыванием в процессе его создания (речевой акт) и высказыванием-произведением. В рамках реального речевого взаимодействия речь представляется как столкновении двух систем - кодирования (интенция говорящего) и декодирования (интерпретация слушающего) (Алферов, 2001: 14).
Следуя интеракциональной прагматике, высказывание в коммуникации имеет функцией давать возможность познания мира, и знание, результирующее от интерпретации высказывания, включает механизмы как инференци-ального (логико-прагматического), так и лингвистического (лексико-семантического и синтактико-семантического) типа. «Правила речевого поведения для говорящего и для слушающего можно сравнить как две противоположные программы, которые противостоят друг другу как целое, а не по от дельным операциям» (Рождественский, 1997, 35).
Первым шагом в интеракциональном осмыслении высказывания стал функциональный подход к изучению языка. По мнению В.Г. Гака, «высказывание - функциональная единица, равновеликая предложению, но отличающаяся от последнего тем, что анализ этой единицы преследует цель не вскрыть ее общую абстрактную схему синтаксической организации, но показать, как она связана с ситуацией, какими средствами и как эта последняя описывается» (Гак, 1973, 354). При таком подходе центр анализа перемещается на функциональную сущность высказывания, понимаемую как совокупность осуществляемых им функций в процессе реализации. Таким образом, на первый план выдвигается высказывание как знак-употребление (token) и понятие процесса реализации высказывания, производимого «здесь-сейчас» (Recanati, 1979а: 71-72), т.е. его динамического аспекта.
Изучение естественного диалога дает материал, показывающий не только намерения говорящего, но и то, какую интерпретацию и реакцию они вызывают у слушающего. Как пишет Д. Франк, одна из особенностей диалога состоит в том, что при развитии разговора партнер (партнеры) говорящего обнаруживает (обнаруживают), имплицитно или эксплицитно, свою интерпретацию, а первый участник может снова на это отреагировать и т.д.» (Франк, 2001: 263).
Коммуникативный анализ дискурса позволяет проследить процесс социальной детерминации языка в самых его базовых, первичных звеньях, а именно, в коммуникативных актах, где, как отмечает Е.Ф. Тарасов, «объективная система общественных отношений реализуется и усваивается субъектом и одновременно субъективное в этой системе объективируется в инте-ракционное» (Тарасов, 1986: 7).
Термин «метаречевой договор» появляется часто в работах диалогового, конверсационного анализа (см. Kerbrat-Orecchioni, 1990; 1992; 1994; 1995). В частности, любое устное взаимодействие есть результат многократных договоров, которые касаются темы диалога, разновидности использованного языка, статуса (положения) собеседников, чередования речевых ходов, завершения контакта, и т.д.
Как утверждает Э. Руле, любые переговоры включают, по крайней мере, три фазы: ключевая фаза высказывания, фаза реакции и оценочная фаза: «Высказывание может вызвать реакцию, положительную или отрицательную ... когда эти вторичные переговоры будут закрыты, мы сможем возобновить нить главных переговоров (Roulet, 1988).
То же, в соответствии с выдвинутой нами гипотезой исследования, относится к оценке релевантности, т.е. метаречевой оценке успешности и эффективности высказывания.
Речевой кодекс неоднократно обсуждался в лингвистике. Это своего рода предписания для успешного общения, вытекающие из некоторого общего Принципа кооперации, состоящего в том, что участники речевой коммуникации в нормальных условиях имеют общей целью достижение взаимопонимания. Каждому постулату, если исходить из того, что все постулаты соблюдаются, соответствует правило, позволяющее слушающему выводить из прямого смысла высказывания то, что называется импликатурами дискурса (conversational implicatures) - компоненты содержания высказывания, не входящие в собственно смысл предложения и, в то же время, передаваемые с достаточной надежностью от говорящего к слушающему. Те же самые постулаты позволяют говорящему адекватно воплотить свое языковое намерение, не выражая эксплицитно того, что не требует эксплицитного выражения, а будет понятно в силу Принципа кооперации.
Коммуникативные постулаты Грайса делятся на четыре группы: 1) постулаты информативности (максима Количества); 2) постулаты истинности - «Говори правду или, по крайней мере, не говори того, что ты считаешь ложным»; «Не говори того, для чего у тебя нет достаточных оснований» (максима Качества) , 3) постулат релевантности — «Будь релевантен», т.е. «Говори то, что в данный момент имеет отношение к делу» (максима Отношения); 4) постулаты ясности выражения («Избегай неясных выражений»; «Избегай неоднозначности»; «Будь краток»; «Будь последователен» (максима Способа) (Грайс, 1985).
Как показала в своей работе Г.Е. Попова, релевантность высказывания как единицы речевого взаимодействия может трактоваться как результирующая категория, объединяющая все остальные постулаты, нормирующие речевое взаимодействие (Попова, 2004).
П. Грайс выделял категорию релевантности, указывая, что она может оказаться преобладающей над остальными категориями. П. Грайс подчёркивает в своей работе, что понятие релевантности может быть использовано и вне коммуникативной категории Отношения. То есть могут иметь место «релевантность интерпретации», релевантность «формальной характеристики выражения», релевантность, применяемая к категории способа и т.д. (Грайс, 1985: 233). Таким образом, сам Г.П. Грайс подразумевал трансцендентный характер категории релевантности по отношению к другим категориям речевого взаимодействия.
Похожие диссертации на Делокутивная номинация в языке и речи : На материале французского и русского языков
