Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Аргументация как дискурс
1.1. Аргументация как коммуникативное воздействие на структуру сознания 6
1.2. Аргументация как логико-коммуникативная процедура 12
1.2.1. Структуры аргументации 18
1.2.2. Схемы аргументации и описание аргументативного дискурса 24
1.3. Аргументирующий дискурс в общении 28
1.3.1. Стратегии достижения взаимопонимания субъекта в аргументативном дискурсе 35
1.3.2. Акцентирование в аргументации 41
1.3.3. Оценка в дискуссии 43
1.4. Аргументатив как текст 46
1.5.1. Аргументативный текст в художественном тексте 48
1.5.2. Когнитивная составляющая аргументативного текста 51
Вывод 53
Глава 2. Аргументативный текст как основа интерсубъектной коммуникации
2.1. Ментальный модус в аргументации 58
2.1. 1 . Аксиологический компонент в семантической структуре аргументации 58
2,1.2. Когнитивные характеристики аргументативных отношений 74
2.3. Реляционные структуры аргументативных текстовых комплексов 106
2.3.1. Аргументативный текст с каузальным компонентом 106
2.3.2. Аргументативный текст с финальным компонентом 123
2.3.3. Аргументативный текст с кондициональным компонентом 133
2.3.4. Аргументативный текст с концессивным компонентом 142
Заключение 150
Список использованной литературы 158
- Аргументация как коммуникативное воздействие на структуру сознания
- Аргументация как логико-коммуникативная процедура
- Аксиологический компонент в семантической структуре аргументации
- Когнитивные характеристики аргументативных отношений
Введение к работе
Актуальность исследования. Проблема аргументации продолжает оставаться одной из самых сложных как в логике, так и в лингвистике [А.Н. Баранов 1990; А.А. Ивин 2000; АЛ. Алексеев 1991 и др.]. Теория аргументации - комплексная дисциплина, существующая на стыке целого ряда наук, занимающихся изучением человеческой коммуникации и познания [Ивин 2000], В аргументации тесно переплетаются когнитивная и языковая составляющие. Как речевое воздействие на ментальную сферу реципиента аргументация является объектом глобальной и междисциплинарной теории речевого воздействия.
Целью работы является исследование взаимосвязей логического и языкового аспектов аргументации, выявление зависимости построения аргументативного дискурса от коммуникативных намерений аргументатора.
В соответствии с поставленной целью выдвигаются следующие задачи исследования:
анализ общего процесса аргументации;
характеристика аргументации как коммуникативное воздействие на структуру сознания;
описание структуры аргументативного дискурса;
выявление особенностей выражения аргументации в разноструктурных языках.
Поставленные задачи и языковая специфика обусловили использование в работе следующих лингвистических методов исследования: индуктивно-дедуктивный метод с использованием комплексной методики лингвистического анализа: описательный метод, методы логического моделирования и логико-семантического анализа. В процессе исследования анализировалась содержательная сторона
аргументативного дискурса и связь между составляющими его смысловыми блоками.
Материалом для исследования послужили художественные произведения современных русских, английских и чувашских авторов.
Научная новизна исследования заключается в том, что, соединяя научное представление об аргументе как о знаке выражения с данными о его дискурсивной дистрибуции, мы получаем исследовательскую процедуру, способную дать ответы на многие вопросы о месте аргументов в русской и чувашской языковой картине мира.
Теоретическая значимость исследования. На основе анализа дискурсивных дистрибуций раскрывается знаковая специфика аргументов. В системно-языковом описании аргументы представлены обычно как знаки вторичной предикации, однако в дискурсе они ведут себя как знаки иллокуции.
Практическая ценность работы определяется возможностью использования ее результатов в спецкурсах по теории аргументации при написании методических пособий по овладению практическими навыками процесса аргументации. Материал, представленный в диссертации, может быть использован в практике преподавания русского и чувашского языков, в частности, в обучении приемам речевого воздействия.
Апробация исследования. Основные положения диссертации были изложены в докладах: на всероссийской научно-практической конференции «Актуальные вопросы филологии» (Чебоксары, 2005), на всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы филологии» (Чебоксары, 2006), на международной научно-практической конференции «Духовно-нравственное воспитание и просвещение молодежи: история и современность» (Чебоксары, 2006), в «Вестнике Чувашского университета» (Чебоксары, 2006).
На защиту выносятся следующие основные положения:
1. Аргументатив по его семиотическим параметрам является знаком
иллокуции, знаком, который служит для указания на интенции
коммуникантов.
2. В дискурсе аргументатив представляет собой средство
оптимизации речевой стратегии, способное наращивать совокупную
иллокутивную силу высказывания.
3. Аргументатив - важный текстообразующий элемент,
обеспечивающий прагматическую когерентность дискурса.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии. Общий объем диссертации составил 157 машинописных страниц. Во введении обосновываются выбор темы объекта исследования и актуальность работы, определяются цель, задачи и методы исследования, характеризуются научная новизна работы, ее теоретическая значимость и практическая ценность.
Аргументация как коммуникативное воздействие на структуру сознания
И.Н.Никитина 1994). Процедурный аспект аргументации связан с организацией последовательности высказываний в цепь сообщений. При этом речь идет как об изучении приемов, используемых, например, опытным оратором в убеждении (это - традиционная проблема риторики), так и об установлении тех «вех» в аргументирующем дискурсе, на основании которых можно говорить об интерпретации текста как доказательства тех та иных конкретных положений (это - задача истолковывающего направления в современных концепциях коммуникации). Логический же аспект связан с установлением того, является ли одно высказывание, с объективной точки зрения, доводом (или аргументом) для высказывания, защищаемого в каком-либо доказательстве. Анализ аргументации с точки зрения используемых языковых средств опирается, таким образом, на категории логики и здравого смысла, поводом для исследования которых как раз и является теория аргументации. К наиболее общим свойствам аргументации как воздействия на сознание относятся следующие: а) наиболее естественна аргументация, когда имеется не только пропонент, но и оппонент (этим дискуссия отличается от размышления -другого вида изменения сознания), б) аргументирование непосредственно связано с использованием языковой коммуникации, в) аргументирование связано, по меньшей мере, с изменением пропозициональных установок знания и мнения у спорящих сторон, причем о мнении говорят как о подтвержденном или опровергнутом, а о знании - как о достигнутом, г) аргументация протекает в соответствии с правилами, д) «кооперативная» аргументация в корне отлична от эристическои (противоборствущей).
Аргументацию можно определить как социальную, интеллектуальную, вербальную деятельность, служащую оправданию или опровержению точки зрения, представленную системой утверждений, направленных на достижение одобрения у определенной аудитории [А.П. Алексеев 1991]. В ходе аргументации говорящий действительно стремится как можно яснее представить свою точку зрения, игнорируя в некоторых случаях возможные последствия своих доказательств и реакцию адресата. На наш взгляд, аргументация представляет собой коммуникативную деятельность субъекта в триединстве вербального, невербального и экстралингвистического, целью которой является убеждение адресата через обоснование правильности своей позиции.
В процессе аргументирования говорящий реализует себя как языковая личность, демонстрируя свою языковую, коммуникативную и лингвистическую компетенцию. Задействованными оказываются его знания, представления, здравый смысл, ценностная система, его эпистемическое, эмоциональное состояние, а также его социальный статус и социальные роли, которые ему приходится «исполнять».
Интерес к естественноязыковой аргументации, проявляемый во второй половине XX века в философии, психологии, риторике, логике, лингвистике, когнитологии, социологии, конфликтологии, эргономике, является отражением параллельных процессов неуклонной интеграции наук в рамках когнитивной парадигмы и углубляющейся внутринаучной специализации (Г.А. Брутян 1984). С другой стороны, стремление создать целостную теорию аргументации обусловлено ее связью с такими актуальными направлениями как инженерия человеческих факторов, категоризация поведения человека, моделирование человеческой деятельности. В сущности, когнитивная парадигма, ставшая интегрирующим фактором для многих научных дисциплин, - это еще одна новая попытка приблизиться к познанию природы человеческого разума. Отличает ее от всех предыдущих осознание специалистами того факта, что успехом она увенчается только в результате общих усилий психологии, лингвистики, антропологии, философии, компьютерологии.
Следовательно, естественноязыковая аргументация, развивающаяся в интерсубъектной среде, может изучаться только в единстве с невербальным коммуникантом. Интеграция наук и их взаимовлияние привели к тому, что на авансцену в теории аргументации вышли факторы социального характера -фактор доверия при аргументации, дистанция между исходной и получаемой информацией, эмоциональное воздействие на реципиента, формирование его позиции и др. Это влечет за собой решение следующих вопросов: особенности аргументативного дискурса, соотношение аргументации и доказательства; соотношение аргументации в различных функциональных стилях; соотношение информативной достаточности и избыточности при аргументации; макро- и микро речевые акты; структурирование аргументации; текстовые категории в формировании аргументативного дискурса; конфигурация социальных ролей и ее влияние на аргументативный дискурс; монологический и диалогический типы аргументации; соотношение вербально и невербально передаваемой информации; типология конфликтности и характер ее соотношения с кооперативностью; контекстная обусловленность высказывания в аргументативном дискурсе; аффективные последствия аргументации; национально и исторически маркированные модели аргументации. Новый этап в развитии теории аргументации связан с повседневной коммуникацией, с непосредственным речевым воздействием.
Основанием для оценки зрелости любой дисциплины является анализ ее моделей, которые, как правило, сводятся к логическим или математическим понятиям. Но модели могут быть и когнитивными. Их составляющими выступают представления, отношения, ценности, процессы в памяти, схемы, ассоциации, последовательности, активно используемые при аргументации. При изучении когнитивных моделей аргументации не следует забывать и том, что модели могут иметь характер стереотипов, а мотивы, которые часто оказываются определяющими при выборе стратегии и тактики коммуникации, остаются индивидуальными. Кроме того, представить модели аргументации еще недостаточно, нужно связать их в единое целое, чтобы получился инференциальный алгоритм, который и будет представлять собой систему аргументации.
Помимо моделей критерием зрелости теории следует считать разработанную терминологию. С развитием теории аргументации стаи развиваться и ее метаязык, поставивший ряд новых вопросов относительно самой метааргументации (metareasoning), понимаемой как аргументированная интерпретация аргументов и как аргументированная оценка аргументов. В настоящее время теория аргументации является той областью, где важны усилия, направленные не столько на перемещение и умножение терминов, сколько на выявление ... недоизученных лингвистических сущностей (А.Н Баранов 1990; Г.А. Брутян 1984; А.А. Ивин 2000).
Аргументация как логико-коммуникативная процедура
Отвлечение от прагматического компонента приводит к получению и рассмотрению логического аспекта аргументации - обоснования, т.е. нахождения или приведения средств, с помощью которых формируется некоторая мысль или действие безотносительно к адресату. Разновидностями обоснования являются доказательство, опровержение, подтверждение, интерпретация, объяснение, оправдание и даже определение (Никитин 1994).
Доказательство (в широком смысле) - обоснование истинности какого-либо положения. Такое понимание доказательства характерно для сфер человеческой деятельности, непосредственно опирающейся на наблюдения, статистический материал, использующей ссылки на типичные случаи, - для политики, педагогической и юридической практики, для ряда социальных наук. Доказательство (в узком смысле, в логике) - вид обоснования, устанавливающего истинность некоторого положения на основе истинности других положений в рамках конкретной области знания или теории дедуктивным путем. Хорошее доказательство (как, кстати, и другие виды обоснования) не всегда поднимается до уровня хорошей аргументации. Частным случаем логического доказательства является опровержение — обоснование, направленное против выдвинутого тезиса и имеющее своей целью установление его ложности. По своей структуре опровержение не отличается от доказательства.
Подтверждение — вид обоснования, когда из наличного гипотетического положения выводятся истинные следствия. Особое значение подтверждение приобретает тогда, когда положение претендует на статус научного закона. В этом случае следствия выводятся таким образом, чтобы соотнести их с эмпирически установленными фактами науки. Обнаружение соответствия следствий фактам хотя и не ведет к непосредственному признанию истинности тезиса, однако усиливает его правдоподобность. Поэтому подтверждение является разновидностью частичного обоснования. Интерпретация (в широком смысле) — толкование, раскрытие смысла различных проявлений духовной деятельности человека, выраженных в знаковой или чувственно-наглядной форме (например, разъяснение содержания текста, творческое исполнение музыкального произведения). В логике и методологии науки интерпретация — разновидность обоснования, когда символам и формулам формальной системы приписывается некоторый смысл или значение. В результате формальная система превращается в язык, описывающий ту или иную предметную область. Сама эта предметная область, как и значения, приписываемые символам и формулам, также называется интерпретацией, или моделью. Формальная теория не обоснована, пока не имеет интерпретации. Может наделяться иным смыслом и потому по-новому интерпретироваться также ранее выработанная содержательная теория.
Общепринятым является определение аргументации как логического процесса или формы мыслительной деятельности, направленной на обоснование истинности или ложности некоторого высказывания или теории. Как истинность, так и ложность может быть обоснована полностью или частично, и в зависимости от этого различают четыре вида аргументативных процессов — доказательство (полное обоснование истинности), подтверждение (частичное обоснование истинности), опровержение (полное обоснование ложности) и критику - частичное обоснование ложности (А.П Алексеев 1991; А.Н. Баранов І990; Ф. ван Еемерен, Р. Гроотендорст 1992). Поскольку цель аргументации состоит в обосновании истинностной оценки высказывания (тезиса), постольку предметом аргументации является не само высказывание-тезис, а метаутверждения: «Тезис истинен» или «Тезис ложен».
Задачей аргументации является выработка убеждения или веры в истинность какого-то положения, и эта задача не является выполненной до тех пор, пока адресат аргументации не придет к этому последнему «метаумозаключению», т.е. пока у него не сформируется определенная истинностная оценка тезиса.
Таким образом, в аргументации мы имеем дело с двумя типами рассуждений: рассуждением, относящимся к содержанию тезиса, - это обычное умозаключение, где тезис выводится из аргументов или подтверждается ими (при недедуктивной демонстрации), и «метарассуждением» о наших оценках аргументов, демонстрации и тезиса. Только в том случае, когда первое (основное) умозаключение дополняется вторым (об истинности или ложности тезиса), можно говорить о доказательстве или — в общем случае — об аргументации.
Только в свете этого становится понятным смысл требования, чтобы тезис аргументации был сформулирован (по возможности четко и ясно) до начала аргументации. Если аргументация — это просто умозаключение или рассуждение из истинных посылок, то почему его заключение должно быть сообщено заранее? Обычно объясняют это требование тем, что так легче следить за ходом аргументации; заявленный с самого начала тезис является как бы стержнем, на который «вешаются» аргументы; строгая формулировка тезиса дает возможность адресату или аудитории следить за тем, чтобы он не подменялся. Есть и другие прагматические объяснения этого требования, с которыми можно согласиться. Но еще более ясным становится смысл этого требования, если мы помним, что конечной целью аргументативного процесса является суждение об истинностной оценке, т. е. суждение, субъектом которого выступает тезис, а предикатом — его истинностная оценка.
Деонтические суждения, как известно, являются одним из видов перформативных высказываний, определенными иллокуциями, определенными иллокутивными силами, анализ которых нуждается в привлечении средств прагматической логики. Нормативное суждение не существует вне нормативного речевого акта. «Нормативное» — это характеристика иллокутивной силы данного речевого акта, не фиксируемая средствами классической логики. Иллокуции не могут иметь истинностной характеристики, они находятся в области действия семантики иного рода. Если дескриптивные высказывания рассматриваются нами как приемлемые, т. е. являются высказываниями, с которыми мы соглашаемся, в том случае, если мы склонны считать их истинными, то прескриптивные высказывания становятся приемлемыми там, где категория истинности уже не имеет силы.
Аксиологический компонент в семантической структуре аргументации
К ментальному плану обусловленности относятся также модусы, выражающие аксиологическую оценку, ибо в языке отражается взаимодействие действительности и человека в самых разных аспектах -объективный мир членится говорящими с точки зрения его ценностного характера. В языке оценка охватывает широкий диапазон единиц, и поэтому вопросы оценочной семантики находят системное описание как в русистике, так и в тюркологии. Референция оценочных выражений диктуется целым рядом факторов, зависящих как от вида самой оценки, так и от ее объектов. Принципы выбора критериев оценки в большей мере зависят от принципов выделения классов объектов. Определяя критерии (основания, мотивы) применения оценок к тем или другим классам объектов, исследователь осуществляет концептуальный анализ. Концептуальный анализ оценочных выражений направлен на экспликацию логических свойств той идеальной модели, относительно которой производится квалификация объекта; это -содержательный итог изучения прагматики их функционирования. Аксиологические значения представлены в языке двумя основными типами: а) модусы с оценочными словами; б) модусы с частнооценочными словами. Основное синтаксическое различие между обще- и частнооценочными значениями состоит в том, что общие оценки могут выступать как в функции модального оператора, в сферу действия которого входит пропозиция, так и в функции предиката, пригодного для характеристики объектов разных видов. Среди разнообразных по форме оценочных высказываний важно выделить две разновидности, которые различаются по семантике и по синтаксической структуре. Как известно, в логике противопоставляют два основных типа выражения модальности - модальность de dicto и модальность de re. В структуре de dicto модальный оператор приписывается предложению (суждению), в то время как в структуре de re модальность приписывает определенный признак вещи. В логических исследованиях модальностей структура de dicto считается основной, а роль структуры de re часто оспаривается.
Роль оценки в структуре обусловленности определяется тем местом, которое занимает оценивание в процессе принятия решений. Выбор альтернативы, приводящей к разрешению проблемной ситуации, невозможен без предварительной оценки имеющихся возможностей. Тем самым аргументативное воздействие на факторы оценивания является одним из наиболее действенных видов естественноязыковой аргументации (Баранов 1990, 27). В сущности, соответствующая интерпретация оценочных категорий основывается на когнитивной структуре оценивания: выбор объекта оценки; выбор основания (признака) оценки; сопоставление объекта оценки с оценочным признаком; выбор значения основания оценки; приписывание значения основания оцениваемому объекту. Конструкции типа: Он опоздал из-за автобуса (Это он сумел сделать благодаря брату); - Он хороший, потому что (Он хочет поступить учиться к нам, потому что...) - отличаются друг от друга тем, что в первой конструкции актуализируется предметная обусловленность, а во второй - больше удельный вес интенсионального аспекта смысловых отношений обусловленности: в них преломление картины мира обусловленности в сознании говорящего осложняется целым рядом факторов.
Ситуации обусловленности в случаях осложнения оценочным компонентом, как мы видим, состоят из четырех слагаемых: субъекта оценки, предмета оценки, характера оценки и основания оценки, но названные компоненты представлены таким образом: мотивирующая часть содержит в себе основание оценки, а мотивируемая часть - субъект оценки (модус), предмет оценки и характер оценки (диктум). Как правило, оценка нуждается в определенных параметрах текста, ибо оценочные предикаты информативно недостаточны. Их смысловая неполнота и неоднозначность компенсируется дескриптивным развертыванием, когда за оценочным предикатом идет оформление фактического положения вещей. И катафорические отношения устанавливают "мост" между оценкой и фактической стороной дела. Характер этих отношений сложный, ибо дескриптивные признаки объекта и фактические сведения "могут быть поняты как выполняющие роль оснований (мотивов причины) оценки, либо как интерпретация, своего рода "заполнение" семантически выхолощенного предиката. Эти два вида экспликативных отношений нерасчленены четко" (Арутюнова 1988, 93). В связи с этим Н.Д. Арутюнова к интерпретирующим отношениям относит отношения, которые предполагают ответы на вопросы: Что значит хороший (плохой)? Вопросы этого типа апеллируют к "значению говорящего", и это отличает их от вопросов типа "Что значит красивый или синий?". Действительно, в первом случае речь идет о прагматическом значении, ибо интерпретирующие отношения входят в состав темы сообщения (спрашивающему неизвестно стандартное значение этих слов). А второй тип - причинные отношения -предполагает ответы на вопросы типа "Почему он хороший (плохой)?". Данные отношения указывают на основание мнения и связаны с модусом, а не с диктумом, они более конкретны и используются преимущественно тогда, когда нужно привести фактические основания оценки вполне определенного объекта.
В высказываниях с общеоценочным квалификатором эксплицируются оценочные стереотипы: Все было хорошо, так как было продумано до мелочей (Каверин). - Everything went well for the things had been carefully arranged. - Ky eg numex me лайах пулса пына, мёншен тесен кашни утама малтанах шутласа хуна. Если в высказывании отсутствует этот стереотип (аспект стереотипа), то в части обусловленности содержатся "показатели, по каким аспектам дается оценка": Он очень даже приятный человек, почтителен, искренен (Кочетов). -Не is rather a likable person, respectful, sincere. - Вал пите ыра, дынна хисеплет, уда камалла.
В рассматриваемых конструкциях, где присутствует пропозициональная установка эмоционального характера, компонент, выражающий обусловленность, "старается" находиться вне оценочной пропозиции: Это было такое зрелище! Играли артисты, выступали клоуны... (Каверин). - What a sight it was! There were actors and clowns performing... - Ky чанахах ma тёлентермёш! Артистсем вылярёд, клоуисем кускаларёд. Однако компонент, выражающий обусловленность, "появляется" при общеоценочных предикатах нравится, хорошо, плохо, так как эмотивы в процессе коммуникации оказываются недостаточно убедительными, и тогда обусловленность усиливает их иллокутивные силы, они способствуют усилению кооперативного принципа и ориентированы не на стереотипы, а на данную ситуацию: Он мне нравился, потому что я в нем души не чаяла (Каверин). - / liked him because I worshiped him. Вал мана питё килёшетчё, мёншён тесен эпёунпа киленеттёмччё.
Когнитивные характеристики аргументативных отношений
Когнитивные установки обусловленности ориентированы на поисковый способ представления знания. Ситуации рационального мышления традиционно дифференцируются противопоставлением знания и полагания. Показатели эпистемического модуса, присоединяясь к пропозиции, дают в результате не новую пропозицию, а уже готовый к употреблению продукт, т.е. единицу другого ранга, которую, на наш взгляд, уместно считать особым иллокутивным типом, предназначенным для выражения специального речевого акта гипотезы. Вводные слова типа возможно, может быть, вероятно, должно быть, наверно, несомненно и т.д. могут соответственно рассматриваться как показатели иллокутивной силы гипотетичности (Булыгина, Шмелев 1997, 294). Действительно, соответствующие слова суть не операторы, а показатели иллокутивной силы высказывания, потому что они не превращают немодализованную пропозицию в модализованную, они указывают на то, что соответствующая пропозиция употреблена в составе особого речевого акта, и они не способны употребляться в речевых актах других типов (приказах, просьбах, сообщениях, вопросах и т.д.).
Условие успешности речевого акта гипотезы - говорящий не знает, каково действительное положение дел, а его значение - предложить адресату речи рассмотреть возможность, соответствующую высказанной гипотезе. Перлокутивный эффект такого речевого акта может быть различным. Если адресат речи не знает, как в действительности обстоит дело, он просто принимает во внимание эту возможность и учитывает ее в дальнейшем. Если же он знает, каково действительное положение дел, то по законам речевой кооперации он должен сообщить это говорящему, не оставляя его в неведении. В последнем случае ожидаемый перлокутивный эффект гипотезы предположения оказывается таким же, как у вопроса. И тогда в конце соответствующих предложений в письменных текстах ставится вопросительный знак. Однако их, как показал С. Жажа, нельзя считать подлинно вопросительными. Об этом свидетельствует, в частности, интонация, отличающаяся от интонации общевопросительных предложений. В этом случае, речевой акт гипотезы предположения используется как просьба, совет или предложение: Может быть, ты сходишь за хлебом?; Может, не будем обсуждать этот вопрос? Вопросительный знак, который обычно ставится в конце таких предложений, не должен вводить в заблуждение: мы не имеем здесь дело с «вопросом в значении побуждения». Заметим, что в русском языке употребление вопросительных предложений в значении побуждения конвенционализовано, они включают отрицание: Ты не сходишь за хлебом?; Ты не мог бы сходить за хлебом?; Не уйти ли тебе на пенсию?; Почему бы не подать тебе заявление об уходе?; Не отказаться ли нам от обсуждения этого вопроса? Ср. Why not resign? Why not hand in your resignation? Why not suspend the discussion of the issue? Отсутствие отрицания в рассмотренных ранее примерах как раз и объясняется тем, что здесь в качестве просьбы употреблены не вопросы, а гипотеза предположения.
Общим во всех случаях использования гипотезы предположений является неуверенность говорящего. Отсутствие у говорящего сведений об истинности пропозиционального содержания гипотезы предположения -непременное условие употребления показателей иллокутивной силы данного речевого акта (или, что то же, показателей эпистемической возможности), и тем самым соответствующий смысл может рассматриваться как конвенциональная (а не речевая) импликатура соответствующего высказывания. Как и всякая конвенциональная импликатура, она не может погашаться: невозможны конструкции не только быть может, но и точно или тем более может быть и точно. Если кто-то хочет сказать, что не следовало ограничиваться гипотезой, а можно было высказать более категоричное утверждение, он может выразить эту мысль при помощи конструкции с другим союзом: не может быть, а точно. Иными словами гипотеза не является более слабым высказыванием, чем категорическое утверждение, -просто это два разных речевых акта, имеющие разные условия успешности. Тот факт, что показателей эпистемической возможности не превращают немодализованную пропозицию в модализованную (как показателей онтологической возможности), а позволяют употребить пропозицию в составе речевого акта гипотезы, объясняет отмеченную Е.Р. Иоанесян невозможность «нецитатного» употребления этих показателей в сфере действия глаголов пропозициональной установки: Я не знаю, что Андрей, возможно, уже уехал; Я думаю, что он, может быть, выступит. С этим же связана и способность показателей эпистемической модальности «навешиваться» на любую пропозицию (в том числе модализованную), и прочие особенности их функционирования.
Объектом гипотетичности могут быть пропозиции двух типов: а) верифицируемые, описывающие такие события, истинность которых может быть проверена {Яучусь в университете; Пожелтели листья); б) неверифицируемые, выражающие оценочные суждения о качестве предмета или содержащие прогнозы на будущее (Она очаровательна; Все изменится к лучшему). Верифицируемые пропозиции могут быть объектом знания или предложения, неверифицируемые - лишь объектом мнения. Можно выделить три типа информации, служащих основанием гипотетичности высказывания: 1) непосредственная информация, базирующая на чувственном восприятии, ранее приобретенном знании или опыте: Если не ошибаюсь, кажется, мы с вами знакомы; 2) косвенная информация, не позволяющая утверждать, что содержание пропозиции соответствует действительности, но на основании которой говорящий может путем логического рассуждения сделать оценку ее вероятности: Железнодорожник что-то хотел говорить, оправдываться, судя по смущенно-виноватому выражению его лица, но человек с жуково-черной головой не давал ему рта раскрыть (Шолохов); 3) информация, полученная «из вторых рук»: - Мне вот сейчас операцию сделают... Хлороформу, говорят, нет... (Шолохов).
Первый тип информации лежит в основе знания, на основе второго формируется выводное знание (мнение, предложение), использование третьего типа информации позволяет говорящему передать роль оценки третьему лицу.
Любой тип информации может расцениваться говорящим с точки зрения достаточности или недостаточности независимо от того, является ли она объективной, полной или неполной [Яковлева 1983:10]. Характер информации, оценка ее как достоверной или недостоверной создают то «состояние информативности», которое лежит в основе модальности достоверности.
Семантическая структура гипотетичности по двум осям координат: по шкале вероятности, отражающую количественную оценку имеющихся у говорящего знаний о предмете, и по шкале уверенности, отражающей субъективное ощущение истинности или проблематичности высказываемой пропозиции. Соответственно этим параметрам в поле достоверности выделяются два типа гипотетичности: гипотетичность с нехарактерной информацией и гипотетичность с квантором характерной информации.
