Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретические основы фразеологии и языковая картина мира 15-62
1.1. Фразеология как один из аспектов языка. Определение фразеологизма 15-17
1.2. Фразеологические единицы в лезгинском, русском, английском и немецком языках: состояние изученности 18-37
1.3. Язык и культура 37-46
1.4. Языковая картина мира 46-53
1.5.Фразеологическая картина мира: аспекты изучения 53-60
Выводы 61-62
Глава II. Семантический анализ фразеологических единиц с компонентом «человек» в лезгинском, русском, английском и немецком языках 63-145
2.1. Фразеологические единицы, описывающие внешность человека 66-82
2.2. Фразеологизмы с семой «оценка внутреннего мира человека» 82-93
2.3.Фразеологизмы, характеризующие социальное положение и взаимоотношения человека в коллективе 94-109
2.4. Фразеологизмы с семой «формы поведения человека» 109-138
Выводы 138-145
Заключение 146-151
Список использованной литературы 152-168
Список использованных словарей 168-170
Список сокращений : 171
- Фразеология как один из аспектов языка. Определение фразеологизма
- Фразеологические единицы в лезгинском, русском, английском и немецком языках: состояние изученности
- Фразеологические единицы, описывающие внешность человека
- Фразеологизмы с семой «оценка внутреннего мира человека»
Введение к работе
Антропоцентризм является одним из ведущих направлений лингвистических исследований на рубеже XX—XXI веков, так как в языкознании уже было достаточно ярко представлено становление когнитивно-дискурсивной парадигмы [Маслова 2008; Вежбицкая 1996; Кубрякова 1999; Fries 2000 и др.]. В рамках этой парадигмы исследователями решались вопросы, связанные с получением, кодировкой, хранением, декодировкой, передачей информации разными средствами, в том числе и лингвистическими. Это обеспечивалось объединением различных областей знания, ведущих к гуманизации научных дисциплин. Одним из аспектов исследования гуманизации явился антропоцентризм. Под антропоцентризмом, прежде всего, понимается положение о человеке как центре и высшей цели мироздания «всех совершающихся в мире событий» [ФЭС 2005: 25]. В лингвистике использование'принципа «человека в языке» [Бенвенист 1985], то есть антропоцентрического принципа, занимает особое место. Согласно принципу антропоцентризма, говорящий человек способен присвоить себе язык в процессе его использования, поскольку «язык не имеет иной объективности, кроме той, которая устанавливается в самых глубинах субъективного» [Guillaume 1964]. Учитывая это положение, можно рассматривать язык как особую систему, основные «референционные» точки которой соотносятся с говорящим индивидом, а используемые человеком языковые средства выступают как «аутореференционные».
Принцип «человека в языке» или антропоцентризма, утверждался в отечественном языкознании достаточно давно. Ещё в конце XIX века И. А. Бодуэн де Куртенэ в работе «Фонология» (1899) выделял антропофонику как науку, которая занимается «только звуками по существу своему исключительно человеческими, т.е. звуками человеческой речи» [Бодуэн де Куртенэ 1963: 354]. Этот принцип рассматривался и в работах Н.Д. Арутюновой, Ю.Д. Апресяна, А. Вежбицкой, В.М. Алпатова и нашел отражение в трудах других представителей Московской семантической школы. Следование канонам антропоцентризма приобрело особое значение в гуманитарной семантике, которая в отличие от формальной, или логико-математической, изучает и семиотические системы (язык, искусство, явления культуры, обычаи, обряды и т.д.), передающие информацию и действующие в человеческом обществе. Так как принцип антропоцентризма нельзя понимать однозначно, в лингвистической науке выделяют разные подходы его реализации в зависимости от основополагающей гипотезы.
Первый подход предполагает включение «языковой личности» в объект науки о языке (от содержания науки к ее истории) [Караулов 1986: 43], второй отражен в современной лингвистической философии, а также связан с признанием языка как части человека; третий рассматривает человека (пользователя языка) как предмет языкознания; и, наконец, четвертый основан на признании языка как той составляющей, которая делает человека человеком. Последний подход к реализации антропологического принципа был разработан еще В. Гумбольдтом. Он считал, что изучение языка подчинено «цели познания человеком самого себя и своего отношения ко всему видимому и скрытому вокруг себя» [Гумбольдт 1985: 383]. «Антропологический принцип» Гумбольдта приобрел, начиная с конца 90 годов XX века, особую актуальность в сфере наук о языке и человеке: лингвосоциологии, лингвогносеологии, лингвоэтнологии, лингвопалеонтологии и, наконец, в лингвокультурологии и философии языка» [цит. по Багаутдинова 2007: 4].
Несмотря на существующие разные трактовки принципов и подходы антропоцентризма, совершенно очевидно, что «отечественная и зарубежная лингвистика в последние десятилетия сменила направление, поставив в центр внимания человека, творящего язык и творимого языком» [Покровская 2003: 11]. Иначе говоря, объявила новый - антропоцентрический - подход к изучению языка.
Исследователи называют этот поворот «антропоцентрическим сдвигом» в филологии конца XX века [Ворожбитова 2005: 43]. Многие лингвисты единодушно соглашаются в том, что характерной чертой науки о языке конца XX века является «ориентация на переход от позитивного знания к глубинному на путях целостного синтетического постижения языка как антропоцентрического феномена» [Постовалова 1999: 25]. Поэтому универсальным концептом объявлен человек, а задачей антропоцентрической лингвистики является описание этого «важнейшего суперпонятия» [Ерошенко 2003: 18]. Фрагментарно «языковая» картина человека была реконструирована Ю.Д. Апресяном [Апресян 1995].
Новое лингвистическое направления — антропоцентрическая фразеология развилось именно на основе исследования принципа «человека в языке». По мнению некоторых исследователей, антропоцентрическая фразеология переживает в настоящее время «новый стадиальный виток» в своем развитии. Его можно назвать интерпретирующим, поскольку «именно с интерпретацией связаны теперь надежды на развитие в теории фразеологии, фразеографической практике и фразеологической дидактике [Алефиренко 2005: 67]. Важнейшей задачей антропоцентрической фразеологии является «исследование соотношения лингвистических и экстралингвистических смыслов фразеологических единиц (далее — ФЕ), ибо во фразеологическом значении кодируется только часть мыслительной информации, в то время, как другая ее часть представляется в психике человека мыслительными образами экстралингвистического характера» [Алефиренко 2005: 71].
В данной работе, написанной в духе антропологической парадигмы лингвистики, антропоцентризм используется как принцип исследования «человека в языке», а конкретнее — «человека во фразеологии».
Объектом данного исследования явились лезгинские, русские, английские и немецкие фразеологизмы, входящие в семантическое поле «человек».
Предмет исследования — отражение человека и его деятельности в идиоматической картине мира лезгинского, русского, английского и немецкого языков.
Актуальность исследования обусловлена необходимостью изучения фразеологии с позиции антропологической парадигмы лингвистики. В последние годы «человеческий фактор» вовлечен в лингвистические исследования с целью анализа того, как человек, носитель родной (или неродной) культуры, использует язык. Следовательно, актуально конкретное сопоставительное исследование того, каким образом в языковых единицах отражается сам человек как национальная личность во всем многообразии своих проявлений. Конечной целью подобных поисков является установление не только общих, но и различных, специфических ЯЗЫКОВЫХ средств между исследуемыми культурами. В связи с тем, что фразеология наиболее ярко выражает национальную языковую личность, её сопоставительное изучение в лингвокогнитивных и лингвокультурологических аспектах особенно актуально. Подобный достаточно разрозненный и обширный лингвистический материал нуждается в обобщении и теоретическом осмыслении для того, чтобы занять определенное место в системе сопоставительной фразеологии, чрезвычайно важной и пока еще недостаточно изученной области сопоставительной лингвистики. Актуальным представляется и комплексный подход к изучению подобных фразеологических единиц, представленных в разносистемных языках, с позиций лингвистических и экстралингвистических смыслов, поскольку исследуемые фразеологизмы содержат информацию, наполненную дополнительными эмоционально-ассоциативными элементами.
Научная новизна диссертационного исследования обусловлена тем, что в нем впервые рассмотрены в такой совокупности языков, как английский, лезгинский, немецкий и русский, в сопоставительном аспекте, фразеологизмы (в том числе афоризмы и пословицы), функционирующие в разноструктурных и разнотипных, генетически неродственных языках, в зеркале базовых систем ценностей различных социумов, что дает ключ к объяснению основ мировоззрения, а также глубинных мотивов поведения как отдельного человека, так и нации в целом. При рассмотрении указанных фразеологизмов на материале типологически дистантных языков в рамках антропоцентрического подхода выясняются роль и место данных структур в лексических системах сопоставляемых языков. При этом особое внимание уделяется вопросам адекватного описания сопоставляемых языковых феноменов, а также выработке единого понятийно-терминологического аппарата. Научная новизна работы заключается также в наличии нового, интегрального подхода к изучению фразеологических единиц, в привлечении дополнительных данных антропоцентрической парадигмы не только языкознания, но и лингвопсихологии, когнитивной лингвистики, лингвокультурологии и т.д., дисциплин, апеллирующих к национальному языковому сознанию и проблемам языкового сознания.
В русле направления антропоцентрической фразеологии были определены цели и задачи данного исследования.
Основная цель данного исследования состоит в интерпретации и дифференциации лезгинской, русской, английской и немецкой фразеологии, в которой характеризуются внешность, социальное положение, отношения в коллективе, формы поведения и интеллектуальные способности человека, его характер и свойства, в установлении сходств и различий в структурно-семантической и антропоцентрической организации фразеологизмов.
Исходя из этой цели и общей задачи антропоцентрической фразеологии - исследования соотношения лингвистических и экстралингвистических смыслов, - в диссертации были поставлены следующие задачи: исследовать имеющиеся дефиниции фразеологизмов в рассматриваемых языках, степень изученности указанных фразеологизмов, а также — дать характеристику фразеологического значения как объекта лингвистического исследования; - выявить схожие аспекты языковой и фразеологической картин мира в исследуемых языках: их содержание, признаки и аспекты изучения; - на основе привлекаемых идеографических, лингвистических, психологических исследований дать полное описание антропоцентрических фразеологизмов лезгинского, русского, английского и немецкого языков с точки зрения их семантики и структуры; дать интерпретацию лезгинских, русских, английских и немецких фразеологизмов, характеризующих внешность, умственные способности, социальное положение, взаимоотношения в коллективе, характер и формы поведения человека; сопоставить фразеологические единицы четырех языков и определить общее и типологически особенное в антропоцентрических фразеологизмах лезгинского, русского, английского и немецкого языков и т.д.
Материалом для исследования послужили более 1600 языковых единиц, полученных приемом сплошной выборки из 18 лексикографических и фразеологических источников: «Краткий лезгинско-русский фразеологический словарь» под ред. А.Г. Гюльмагомедова (Махачкала, 1995), Гюльмагомедов А.Г. «Фразеологический словарь лезгинского языка» (Махачкала, 1975), «Русско-лезгинский словарь» под ред. М.М. Гаджиева (Махачкала, 1950), «Лезгинско-русский словарь» под ред. Б.Б. Талибова (Махачкала, 1966), «Словарь фразеологизмов русского языка» под ред. А.И.
Молоткова (М., 1967), «Англо-русский фразеологический словарь» под ред. А.В. Кунина (М., 2000), «Немецко-русский фразеологический словарь» под ред. Л.Л. Бинович, Н.Н. Гришина (М., 1975), Duden «Redewendungen und sprichwortliche Redensarten: Worterbuch der deutschen Idiomatik» (Mannheim; Leipzig; Wien; Zurich, 1998), Graf A.E. «Russische und deutsche idiomatische Redewendungen» (Leipzig, 1978), Кубрякова B.C., Демьянков В.3., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. «Краткий словарь когнитивных терминов» (М., 1996), Кузьмин С.С, Шадрин Н.Л. «Русско-английский словарь пословиц и поговорок: 500 единиц» (М., 1989), Oxford Dictionary of Language and Culture. (L., 2006).
Ведущими собственно лингвистическими методами при изучении параллельных идиоматических явлений в рассматриваемых языках являются сопоставительно-сравнительный и описательный методы, а также — оппозитивный метод, реализующийся в таких частных приемах как компонентный и контекстуальный анализ. В отдельных случаях применялся метод дистрибутивного анализа для выявления структурных особенностей компонентов фразеологических единиц. Частично использовались интерпретативный метод и прием сплошной выборки.
Теоретической и методологической базой исследования послужили достижения современной сопоставительной лингвистики в области лексики и фразеологии. Это, прежде всего, труды А.Г. Гюльмагомедова, Л.В. Кунина, В.М. Мокиенко, Л.И. Ройзензона, А.Д. Райхштейна, В.Н. Телия, Ю.Д. Апресяна, Д.О. Добровольского, Э.М. Солодухо, Ю.П. Сологуба, Л.К. Байрамовой, 3.3. Гатиатуллиной, Е.Ф. Арсентьевой и др. Фразеологизмы антропоцентрической направленности, представляющие основу фразеологического фонда любого языка, привлекли внимание таких ученых, как В.М. Мокиенко, Н.Ф. Алефиренко, В.Н. Телия и др. Большинство работ сопоставительного плана ограничиваются, как правило, структурно-семантическим описанием определенных групп фразеологических единиц. Это работы по русско-немецкой фразеосемантической группе «мышление», русско-английской характеристике лица [Гоголицына 1979], англо-турецкому описанию внешности человека и т.д. В работе нашли отражение работы И.А. Бодуэна де Куртенэ, полагающего, что "сравнению подлежат как родственные, так и неродственные языки вне зависимости от исторических связей между ними" [Бодуэн де Куртенэ, 1963].
Результаты проведенного исследования позволяют вынести на защиту следующие положения:
Сопоставительное изучение фразеологии разносистемных языков представляется чрезвычайно важным аспектом антропоцентрической парадигмы, поскольку именно фразеология является ценнейшим источником сведений о культуре, привычках, обрядах, стереотипах народного сознания, отражающих представления того или иного народа о морали, своеобразии окружающего мира и т.д., становясь достоянием языкового сознания.
Фразеологические образы, используемые в лезгинском, русском, английском и немецком языках для описания внешности человека и его внутреннего мира, характеристики социального положения, взаимоотношений в коллективе и форм поведения человека, имеют как межнациональный (общечеловеческий), так и этнокультурный характер.
Универсальными для исследуемых языковых картин мира являются семантические группы антропоцентрических фразеологизмов со значениями «внешность», «социальное положение», «взаимоотношения в коллективе», «внутренний мир человека» и «формы поведения».
По фразеологической картине мира можно познать особенности мировосприятия того или иного народа. Наиболее ярким фрагментом данной картины является понятие «человек», которое включает в себя множество других фрагментов, так или иначе характеризующих человека.
Антропоцентрические ФЕ английского, русского, немецкого и лезгинского языков обнаруживают определенные общие и специфические особенности. Одни и те же представления в сопоставляемых языках могут быть обозначены употреблением разных лексических компонентов. С другой стороны, даже тождественный лексический состав ФЕ в каждом языке может дать национально-специфический фразеологический образ.
6. Во всех рассматриваемых языках выявлены полные или частичные эквиваленты ФЕ, принадлежащих к одному и тому же семантическому разряду.
Теоретическая значимость исследования. Результаты исследования будут способствовать дальнейшей разработке одного из актуальных направлений современной лингвистики — антропоцентрической фразеологии.
Практическая значимость исследования определяется возможностью использования его результатов в лексикографической практике при составлении словарей антропоцентрической фразеологии сопоставительного плана. Материалы исследования также могут быть использованы в вузовских лекционных курсах по сопоставительной фразеологии, в спецкурсах, касающихся основных проблем сопоставительного и контрастивного изучения антропоцентрической фразеологии в разносистемных языках. Кроме того, материалы исследования могут привлекаться при изучении лезгинского, английского, немецкого языков, а также русского языка как неродного в вузе или национальной школе, поскольку сведения, содержащиеся в диссертации, способны углубить знания студентов и учащихся в области фразеологии и повысить интерес к изучению этой лингвистической дисциплины.
Апробация работы. Основные положения и выводы исследования были доложены и обсуждены на 6 научно-теоретических конференциях: научно-практической конференции профессорско-преподавательского состава ФИЯ ДГУ (Махачкала, 2007); международной научной конференции «Кавказские языки: генетические, типологические и ареальные связи» (Тбилиси, 2008); международной научно-практической конференции языковедов «Проблемы функционирования русского языка в полиэтническом регионе» (Махачкала, 2008); международной научно-практической конференции «Теоретические и методические проблемы национально- русского двуязычия» (Махачкала, 2009); международной научно-практической конференции языковедов «Контенсивная типология естественных языков» (Махачкала, 2009). Основные положения диссертационного исследования отражены в 9 публикациях, в том числе 1 — в реферируемом журнале.
Структура диссертации. Структура работы определяется целью исследования и подчинена логике поэтапного исследования поставленных задач. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы и лексикографических источников.
Во введении обосновываются цели и задачи, актуальность и новизна исследования, указываются объект и предмет, а также методологическая база исследования.
В первой главе — «Теоретические основы фразеологии и языковая картина мира» - исследуются такие вопросы, как суть фразеологии как языкового явления, определение фразеологизма, фразеологические единицы в лезгинском, русском, английском и немецком языках: состояние изученности, проблема взаимоотношения языка и культуры, дефиниция языковой картины мира, а также - описание фразеологической картины мира: аспекты изучения.
Вторая глава — «Семантический анализ фразеологических единиц с компонентом «человек» в лезгинском, русском, английском и немецком языках» — рассматривает такие проблемы, как характеристика фразеологических единиц, описывающих внешность человека, описание фразеологизмов с семой «оценка внутреннего мира человека», анализ фразеологизмов, характеризующих социальное положение и взаимоотношения человека в коллективе и исследование фразеологизмов с семой «формы поведения человека».
Каждая глава сопровождается краткими выводами.
В заключении подводится итог всей работе, делаются выводы об общем и типологически особенном в семантике и функционировании фразеологизмов в исследуемых языках.
Фразеология как один из аспектов языка. Определение фразеологизма
В научной литературе фразеология определяется как совокупность ФЕ рассматриваемого языка (языков), или фразеологический состав [ЛЭС 1990: 560].
Предметом фразеологии как раздела языкознания, как известно, является «исследование природы фразеологизмов и их категориальных признаков, а также выявление закономерностей функционирования их в речи» [Ройзензон 1977: 19].
Фразеология изучает специфику ФЕ знаков вторичного образования, в частности - как продукта особого вида вторичной косвенной номинации, представленной различного рода синтагматическим взаимодействием компонентов слов в процессах формирования нового значения, а также переосмысления исходного сочетания или отдельного слова. Задачей фразеологии также является изучение особенности знаковой функции ФЕ, структурно-семантической специфики и их значения, проявляющегося в основных признаках фразеологичности. Основными признаками фразеологичности являются устойчивость и воспроизводимость ФЕ. Фразеология также исследует природу лексических компонентов фразеологизмов, их структурный состав, синтаксическое и морфологическое строение, синтаксические связи с другими языковыми единицами и формы их реализации вречи [Ожегов 1957: 13].
Фразеология также изучает системные связи, как между фразеологизмами, так и между словами, которые входят в общеязыковую систему значимых единиц [ЛЭС 1990: 560]. Особой задачей фразеологии является изучение процессов фразообразования в различных аспектах - номинативном и коммуникативно-функциональном, а также описание фразеологической деривации, т.е. образования новых значений слов на основе значений фразеологизма. Фразеология внутренне связана с синтаксисом, лексикологией и словообразованием, поскольку «структура ФЕ может совпадать со структурой словосочентаний или предложений, а значение — со значением лексического типа» [Schippan 1992: 154].
Фразеология занимается разработкой принципов выделения ФЕ, методов их изучения, фразеографии (описание в словарях) и классификации. В фразеологии используются различные методы исследования. Например, компонентный анализ значения, представляющий слово, являющееся компонентом фразеологизма, на уровне семантических «множителей» или выделяющий слово как элемент структуры, а значение слова - как мотивирующий элемент значения ФЕ [ЛЭС 1990: 560].
На основе существующих в языкознании методов исследования разрабатываются собственно фразеологические методы и приемы анализа и описания. Это такие методы, как метод идентификации — установление тождеств и различий слов и синтаксических конструкций, образующих фразеологизмы, с их свободными аналогами; метод ограничений в выборе переменных, устанавливающий отличие структурно-семантической организации ФЕ от сочетаний, образуемых в соответствии с регулярными закономерностями выбора и комбинации и т.п.
Безусловно, никакое другое явление языка не представляет собой столь богатого материала для исследования, как ФЕ, в которых наиболее ярко отражается мировидение того или народа - носителя определенного языка. Обобщая многообразие мнений, существующих научной литературе, можно выделить две основные точки зрения о понятии «фразеология».
Согласно наиболее распространённой точке зрения, к фразеологии относится любое словесное сочетание, обладающее той или иной степенью устойчивости [Постнова 2002: 100]. Фразеология обычно «начинается там, где свободное лексическое значение слова заслоняется фразеологически связанным, понятным из всего словосочетания, и тогда, когда какое-либо словосочетание повторяется и общеизвестно, становится «крылатым», отличающимся образностью, возможностью переносного употребления и т.д.» [Ефимов 1952: 63]. Основным языковым критерием фразеологичности того или иного словесного выражения является критерий невозможности точного перевода или непереводимости на другие языки.
Другая точка зрения, сформулированная СИ. Ожеговым, открывает возможности для более узкого и, следовательно, более чёткого определения понятия объёма фразеологии как особого языкового явления [Ожегов 1974: 191]. Позиция В.В. Виноградова по поводу узкого понимания фразеологии во многом совпадает с мнением СИ. Ожегова. По В.В. Виноградову, объём фразеологии составляют те явления языка, которые возникают в результате специфического семантического развития лексических средств на определённых стилистических и синтаксических условиях [Виноградов 1977: 192].
Одним из основных признаков ФЕ является их воспроизводимость, т.к. они не создаются каждый раз в процессе речи, а воспроизводятся в памяти в готовом виде и как таковые используются затем в том или ином предложении. Эта особая структурная устойчивость ФЕ определяется целостностью и неразложимостью выражаемого ими значения. Устойчивость их структуры обусловливает, в свою очередь, единство синтаксической функции, которую они выполняют в предложении [СРЯ 1981: 126].
Фразеологические единицы в лезгинском, русском, английском и немецком языках: состояние изученности
Как известно, согласно классификационным схемам форм живой и неживой природы, общественного сознания, в основе которых лежат современные представления о структуре объективной реальности, структура окружающей нас действительности может быть представлена в виде «различных понятийных зон, одни из которых связаны непосредственно с человеком, с его субъективной оценкой, другие — стоят в стороне от тем человека» [Багаутдинова 2006: 12]. Каждая понятийная зона связана со специфическим набором языковых средств разных типов номинации: лексической, фразеологической или их различными комбинациями. Как система косвенных номинаций, фразеология носит избирательный характер, покрывает понятийные зоны, связанные с человеком, т.е. фразеологическая семантика носит ярко выраженный антропоцентрический характер.
Специфика семантического пространства языка проявляется в своеобразном членении объективной действительности с помощью значимых единиц разных уровней. Ее исследование было и остается одной из ключевых проблем современного языкознания, среди которых важное место принадлежит изучению идиоматической картины мира, т.е. отражению во фразеологической семантике связей и отношений, существующих в самой объективной действительности. Сопоставительное изучение ФЕ, кодирующих психическую деятельность человека, которые являются ядром фразеологизмов антропоцентрической направленности, дает возможность установить степень фразеологической насыщенности отдельных участков отражаемой действительности, выявить специфику фразеосемантического кодирования данной понятийной зоны в сопоставляемых языках и раскрыть степень адекватности языковой передачи фразеологическими средствами антропоцентрических участков отражаемой действительности.
В современной лингвистике существует множество статей, книг, диссертаций по фразеологии, а интерес к этой области языка не иссякает до сих пор ни у исследователей, ни у тех, кто просто неравнодушен к слову.
Подтверждается точность высказывания известного датского языковеда О. Есперсена, который назвал фразеологию «деспотически капризной и неуловимой вещью» [Есперсен 1958: 245]. Сам факт наличия в языке помимо слов целых словесных комплексов, которые иногда тождественны слову, а чаще представляют собой уникальный лингвистический феномен, отличающийся яркой выразительностью, образностью и эмоциональностью, служит для нас поводом к тому, чтобы исследовать именно этот раздел языкознания.
Становление фразеологии как лингвистической дисциплины происходило постепенно. Количественные накопления в полном соответствии перешли в новое качество. При этом развитие шло в двух взаимосвязанных направлениях: появление идей и концепций, породивших саму теорию, и ее практическая лексикографическая база [Магомедханов 1988: 18]. Остановимся подробнее на важнейших вехах развития фразеологической теории.
Несмотря на то, что все еще происходит процесс формирования фразеологии как самостоятельной лингвистической дисциплины, ее уже не назовешь молодой. Она имеет определенную историю своего становления, которую можно рассмотреть по известным хронологическим срезам.
В первый период можно включить теоретический и практический материал, имеющийся в трудах целого ряда ученых: А.А. Потебни, И.И. Срезневского, И.А. Бодуэна де Куртенэ, Ф.Ф. Фортунатова, А.А. Шахматова, Л.В. Щербы, Л.В. Якубинского и др.
Академик А. А. Потебня сформулировал ряд идей о связи истории языка с историей мысли. Эти идеи особенно важны для понимания «символа», «образа», «внутренней формы», вокруг которых строится основное значение пословиц, поговорок и образных выражений [Потебня 1999: 65].
В многочисленных работах академика И. И. Срезневского содержится множество тонких наблюдений по проблемам исторической фразеологии русского языка. Он рассматривает также фразеологические аспекты словообразования [Срезневский 1873] и высказывается по ряду теоретических проблем. Ученый рассматривал фразеологию в широком плане, включая в нее не только устойчивые сочетания также выражения со структурой предложения.
Немало теоретического материала содержится также и в трудах И.А. Бодуэна де Куртенэ. Именно в его работах многие специалисты видят начало теоретического изучения вопросов русской фразеологии со структурной точки зрения. Ученый выделяет как единицы языкового членения синтаксически неделимые постоянные выражения со структурой словосочетания, так и синтаксически неделимые выражения со структурой предложения. Что касается понимания существа фразеологизмов, он указывает на «автоматическую их повторяемость» при «отсутствии в данный момент творческой работы» [Бодуэн де Куртенэ 1963: 52-53].
Другой выдающийся русский филолог, академик Ф.Ф. Фортунатов впервые начал изучение проблемы ФЕ в их отношении к самостоятельному слову.
В отличие от «слитых слов» ученый выделяет в языке «слитые речения» типа словосочетания «железная дорога». Устойчивые словосочетания он по содержанию приравнивает к слову, а по форме — к словосочетанию. В трудах Ф.Ф. Фортунатова фразеологический материал впервые столь четко отграничивается от лексического и грамматического [Фортунатов 1956: 173].
В отличие от своих предшественников, академик А.А. Шахматов особое внимание уделил синтаксическому аспекту изучения фразеологии. Прежде всего, он делит словосочетания на «несвободные» и «свободные», і оба типа могут быть «разложимыми» и «неразложимыми». К последним он относит такие, которые «состоят из двух или нескольких слов, представляющих одно грамматическое целое, но являющихся в такой форме, которая исключает возможность признать их взаимозависимость и не дает такие возможности признать какое-нибудь из них самостоятельным членом предложения» [Шахматов 1941: 274].
Академик Л.В. Щерба считал фразеологизмы «сложными словами», образованными путем синтаксического словосложения, и относил их к словарю [Щерба 1945: 176].
В противовес свободно-комбинируемым, профессор Л.П. Якубинский выделял «сложные синтаксические шаблоны» и «целые шаблонные фразы», в которых членение в значительной мере стирается и говорящий почти не разделяет их на составные компоненты [Якубинский 1923: 174-175].
Фразеологические единицы, описывающие внешность человека
Группа фразеологизмов со значением качественной оценки лица — одна из наиболее многочисленных функционально-семантических групп фразеологии рассматриваемых языков. В лезгинском, русском, английском и немецком языках имеются такие фразеологизмы, которые употребляются для оценки тех или иных особенностей внешнего облика человека: особенно высокий или, наоборот, очень низкий рост, очень сильная худоба или, наоборот, излишняя полнота, неуклюжесть, неповоротливость в движениях и т.п. В пределах семантической группы «внешний облик человека», на основе противопоставления признаков могут быть выделены такие семантические разряды, в составе которых возможна их дальнейшая семантическая классификация. Нами определено, что к таким семантическим разрядам относятся: «рост человека», «здоровье», «красота», «одежда», «возраст».
В семантическом разряде «рост человека» возможно противопоставление «высокий — низкий».
В лезгинском языке для выражения значения «высокий рост человека» используются фразеологизмы яргъи шувакъ, кирс сажень буй авай, которые имеют эквиваленты в русском языке коломенская верста, (ростом) в косую саженъ, соответственно.
В русском языке о высоком человеке говорят (ростом) в косую саженъ. До введения метрической системы мер на Руси, кроме обыкновенной сажени, равной трем аршинам, в быту существовали еще маховая сажень и косая сажень. Маховая сажень была равна двум с половиной аршинам (по длине расстояния разведенных в сторону рук, от конца среднего пальца другой руки). Косая сажень была равна расстоянию от конца большого пальца правой ноги до конца среднего пальца поднятой вверх левой руки [ССРЛЯ 1956: 1513]. Таким образом, о высоком, широкоплечем человеке могучего сложения говорят косая сажень е плечах.
В английском языке о широкоплечем человеке говорят broad as barrel «широкий как бочка», built like a brick «сложен как кирпич», with door-wide shoulders «плечи шириной с дверь». В немецком языке о высоком человеке говорят er ist so grofi, das er aus der Dachrinne trinken капп, что дословно означает «он такой высокий, что может выпить из кровельного лотка» (кровельный лоток необходим для отвода в водосточную трубу воды от настенного желоба), в русском языке этот фразеологизм находит отражение в идиоме дядя-достань-воробышка.
О высокой стройной девушке говорят sie ist schlank wie eine Tanne «она стройна и высока, как ель». В данном случае идет образное сравнение девушки с елью. В лезгинском языке о стройной, красивой девушке говорят тіарам руш (букв.: «тугая девушка»); о девушке с круглым, обаятельным лицом — тіунуті хътин (букв.: «лепешке подобная»). В данном случае фразеологизмы несут ярко-выраженный национальный колорит, так как «тіунуті» - это традиционная лезгинская лепешка, румяная, круглая и аппетитная. Поэтому образное сравнение девушки с лепешкой возможно лишь в рамках языковой картины мира лезгинского языка.
Труднее понять метафору, на основе которой построено значение фразеологизма коломенская верста, ибо верста — это не только старинная русская мера длины (1,06 м), но и верстовой столб, поставленный у дороги для подсчета расстояния. Поэтому и о высоком человеке стали говорить «верста коломенская». В английском языке при переводе русского фразеологизма «коломенская верста» можно использовать следующие идиомы long-shanks, steeple, lamp-post, telegraph-pole, long drink of water.
Интересно проследить в данном отношении за соответствием английской идиомы tall as a maypole и русской каланча пожарная. В английском языке maypole — это майское дерево (украшенный цветами и лентами столб, вокруг которого в Англии танцуют первого мая). В царской России типичная картина того времени: низенькие дома, а над ними возвышается пожарная каланча. Поэтому у словосочетания «пожарная каланча» и появилось новое переносное значение «очень высокий, долговязый человек, который на голову, на две возвышается над остальными людьми». Слово «длинный» оказалось для данного фразеологизма ненужным: в название «пожарная каланча» уже включены такие признаки, как «вытянутый вверх, высокий». В английском языке слово «длинный» {tall), присутствует.
В немецком языке также имеется слова, входящие в состав данного фразеологизма: «длинный» - lang и «сухой, тощий» - dtirr. Обратимся к происхождению фразеологизмов eine lange (diirr) Hopfenstange, eine lange (diirr) Bohnenstange. В немецких деревнях с давних пор выращивали хмель -der Hopfen и бобы, фасоль - die Bohnen (вьющиеся растения). Для того чтобы побеги поднимались вверх, ставятся подпорки — die Stangen. О высоких и тощих людях здесь принято говорить eine lange(diirr) Hopfenstange, eine lange(durr) или Bohnenstange. Слова lang «длинный» и diirr «сухой, тощий» усиливают образность всего выражения, вызывая представление о чем-то непомерно вытянутом в длину. Слово lang во всех фразеологизмах является «необходимой составной частью, без него образ разрушается» [Чернышева 1970: 44]. Нельзя уподобить высокого человека просто рейке или планке, так как и планка, и рейка могут быть короткими. Русские фразеологические обороты пожарная каланча и верста коломенская не являются смысловыми эквивалентами для рассмотренных фразеологизмов немецкого языка. Обороты eine lange Bohnenstange и eine lange Hopfenstange указывают, скорее, не на один, а два признака во внешности человека: высокий рост и сильная худоба (не случайно оба фразеологизма могут употребляться и со словом diirr «сухой, тощий»). На второй признак, на худобу, русские фразеологизмы не указывают. Но русские, лезгинские и английские фразеологизмы являются эквивалентами, т.к. указывают только на один признак - высокий рост.
Для выражения значения «низкий рост» в лезгинском языке используются фразеологизмы чилел алани алачни чир тежер «от земли не видать (не видно)», тупіун ківенкі къваиди «с ноготок», гъуд къванди (букв.: ростом с кулачок). Эти фразеологизмы являются полными эквивалентами фразеологизмов русского языка.
В английском языке о низком человеке говорят knee-high to grasshopper (букв.: (ростом) до колена кузнечика). В немецком же языке говорят (каит) drei Kase hoch, что означает «высотой с три сыра». В лезгинском языке говорят нуькірен кіуфалай куьруьды, что означает «короче воробьиного носа». В основе английского фразеологизма лежит образное сравнение низкого человека с кузнечиком (точнее, с его коленом), тогда как в лезгинском языке в основе образа лежит сравнение с воробьем (точнее, с его клювом), а в немецком - с сыром. На русский язык наиболее удачно это выражение можно перевести от горшка два вершка, здесь происходит сравнение с горшком и указывается не только на то, что человек низкий, но еще и маленький (вершок - русская мера длины, равна 4,45 см. Первоначально равнялась длине фаланги указательного пальца). Низкого парня или девушку можно назвать a wee mouse of a girl (boy) «крошечный как мышонок». В состав этой идиомы входит прилагательное wee «крошечный». Этот фразеологизм соответствует русскому от земли не видать (не видно). Идиомы по bigger than one s thumb «не больше чем палец на руке», pocket-sized «размером с карман» имеют русский эквивалент с ноготок. Образная основа очень близка — англичане сравнивают низкого человека с пальцем на руке, русские — с ногтем на пальце. Полные эквиваленты tiny as a pinhead «с булавочную головку» указывают на общий для русского и английского языков признак.
Фразеологизмы с семой «оценка внутреннего мира человека»
В языке находит отражение все, что окружает человека - культура, менталитет, история того или иного народа, география, обычаи и традиции. Язык как бы аккумулирует все это в себе, хранит, передает из поколения в поколение. Анализируя фразеологические единицы того или иного языка, можно составить определенную оценку внутреннего мира человека и сравнить с оценкой внутреннего мира в других языках. В данном случае возможно разделение групп фразеологизмов с оценкой внутреннего мира человека на: 1) уровень интеллектуального развития; 2) жизненный опыт. В семантическом ряду «уровень интеллектуального развития человека» возможно противопоставление по признакам «низкий уровень интеллектуального развития - высокий уровень интеллектуального развития».
В семантическом разряде «высокий уровень интеллектуального развития» наиболее часто встречается лексема «голова — кьил — head - Kopf» в русском, лезгинском, английском и немецком языках, соответственно. Например, прослеживаются параллели в английском, русском и лезгинском языках: to have a head on one s shoulders — иметь голову на плечах - кьил кышел ала; либо в двух языках: two (three) heads above someone — на голову выше - в английском и русском.
В немецком языке есть выражение der hat mehr Verstand im kleinen Finger a Is ein anderer im Kopf«у него в мизинце больше ума, чем у иного в голове», найти эквивалент которому в исследуемых языках не удалось. То же можно сказать и о русской идиоме с царём в голове.
В данном семантическом ряду встречается также лексема «ум - акьул -mind - Verstand» в русском, лезгинском, английском и немецком языках. Например, ума палата в русском языке, ein heller Kopf, klarer Verstand -светлый ум; scharfer Verstand - острый ум в немецком и русском языках соответственно.
Возможны также совпадения во всех четырех исследуемых языках, но совпадение реализуется в плане содержания, в плане выражения в разных языках участвуют разные лексемы. Например, в лезгинском акьулу хьун, в русском набираться ума (разума), в английском learn sense, grow wise, в немецком an Verstandzunehmen.
Иногда происходит обыгрывание слов «голова - ум» в исследуемых языках. Например, в английском clear (lucid) mind («ум»), в русском светлая голова, в лезгинском кіелнавай, акьулу инсан («умный»), в немецком einen klaren (offenen) Kopfhaben («голова»).
В разговорной речи иногда встречается выражение голова (котелок) варит, что соответствует лезгинскому къили ківалахзавай («голова работает») и английскому someone s brain is working. В случае с английской идиомой употребляется слово brain «мозги». Эта лексема встречается также во фразеологической единице someone is a man (woman) of brains, что соответствует русской с головой и лезгинской келле (акьул) авайди.
Иногда для выражения данного значения используется лексема «пядь». Например, в русском семи пядей во лбу, т.е. «большая голова», «умный человек». Здесь трудно найти эквивалент в других языках, так как «пядь» — древнерусская мера длины, обычно равна 17,78 см. Первоначально равнялась расстоянию между концами растянутых пальцев руки (большого и указательного). Ср.: в лезгинском языке говорят са чипіингт виняй, что соответствует русской идиоме на голову выше.
Можно также выделить фразеологизмы библейского происхождения. Например, в английском языке говорят he is as wise as Solomon (букв.: «мудрый как Соломон»). В немецком языке говорят klug wie eine Schlange «мудр как змея» (от библ. Seid klug wie die Schlangen und ohne Falsch wie die Tauten «Будьте мудры, как змеи и чисты, как голуби»).
В русском языке есть выражение соображать, кумекать в каком-л. деле, которому соответствует немецкое die richtige Antenne fur etw. haben (букв.: «иметь правильную антенну на что-л.»). Тут образное значение фразеологизма вполне ясно - правильную, хорошую антенну можно настроить и поймать любую волну.
Русскому фразеологизму ученый муле соответствует немецкий ein gelehrtes Haus, где происходит небольшое расхождение в картинах мира. В мировоззрении русского ученым должен быть мужчина, человек; а немцы образно воспринимают дом, как вместилище или хранилище знаний.
Различные цитаты из произведений немецкой литературы также стали крылатыми. Например, Der kluge Mann baut vor (F.Schiller. «Wilhelm Tell») -«Кто мудр, умей предвидеть. Умный все предусмотрит». Allwissend bin ich nicht (J.W.Goethe. «Faust» I, Studierzimmer) «Я не всеведущ» (слова Мефистофеля; цитируются часто целиком: Allwissend bin ich nicht: doch viel ist mir bewusst «Я не всеведущ, и все же знаю многое»).
Таким образом, представление о голове как вместилище ума одинаково во всех картинах мира рассматриваемых языков. Интеллектуальная жизнь сосредоточенна в голове человека. Причина этого, безусловно, связана с национальной языковой картиной мира, к которой привыкли носители того или иного яызка.
В семантическом ряду «низкий уровень интеллектуального развития» также присутствует лексема голова — кьил — head — Kopf в русском, лезгинском, английском и немецком языках. Например, совпадения возможны в трех языках: пустая голова (башка) в русском, empty head в английском, кьуру келле в лезгинском языках. Либо наличие данной лексемы лишь в одном языке, например, в немецком - im Kopf gestort sein (nicht ganz richtig im Kopf sein) «быть ненормальным, тронуться, рехнуться, спятить»; или в русском — голова и два уха.
Русскому фразеологизму мякинная голова (башка) соответствуют английский cabbage-head (букв.: «голова-капуста») и немецкий j-d hat eine dicke Віте (букв.: «у кого-то толстая, тяжелая голова»). В отличие от русской и английской идиом, в немецком языке данная идиома имеет еще значение «у кого-л. болит голова». Таким образом, значение этой идиомы шире, чем значения соответствующих идиом в русском и английском языках.
В русском языке говорят также голова еловая, которое можно перевести на английский язык как blockhead, dunderhead «болван», «тупица», где слово block имеет несколько значений, но в выражении mental block и слове blockhead означает «умственное торможение»
Фразеологическая единица дубина стоеросовая в русском языке соответствует лезгинскому слову кіанчі «пень, чурбан, оболтус», которое употребляется как в прямом1, так и в переносном значении.
