Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Социокультурное основание риторики социальной политики в отношении монородительских семьей в позднем СССР и современной России 12
Параграф 1. Культурная матрица заботы о монородительской семье в свете социальных теорий 12
Параграф 2. Соционормативная система регуляции повседневной жизни монородительских семей 44
Глава 2. Социокультурное конструирование представлений о монородительской семье в отечественном медийном пространстве 67
Параграф 3. Образ монородительской семьи в периодической печати позднего СССР 67
Параграф 4. Жизненные сценарии одиноких матерей в советском и современном российском кинематографе 93
Глава 3. Жизненный мир одинокой матери в пространстве российской и советской повседневности 109
Параграф 5. Культура одинокого материнства в позднем СССР 110
Параграф 6. Социокультурные установки государства и общества в отношении одиноких матерей 127
Заключение 148
Библиографический список 155
Приложение 167
- Культурная матрица заботы о монородительской семье в свете социальных теорий
- Образ монородительской семьи в периодической печати позднего СССР
- Жизненные сценарии одиноких матерей в советском и современном российском кинематографе
- Социокультурные установки государства и общества в отношении одиноких матерей
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования обусловлена насущными вопросами в сфере социальной политики, связанными с социальными и культурными практиками взаимодействия семьи и общества в изменяющейся России. Среди семей, в которых отсутствует один из родителей-кормильцев по причинам смерти, лишения родительских прав, расторжения законного брака, отказа от участия в воспитании ребенка, наиболее распространены материнские семьи. Тема материнских семей часто проблематизируется в публичной сфере, находя свое отражение в массовом сознании и социокультурной памяти. Государственные идеологии, распространенные в обществе культурные ценности оказывают воздействие на повседневные жизненные практики монородительских семей. Ценностно-символический и социальный контекст, наделяющий определенным смыслом жизненный опыт таких семей, становится ключевым фактором при формировании отношений между соло-матерями, обществом и государством. Обращение к социокультурным установкам, сформировавшимся вокруг феномена семьи и брака в позднесоветский и современный периоды, дает возможность лучше понять проблемы, с которыми сталкиваются монородители в нашем государстве. Культурный опыт социалистической заботы о монородительских семьях воспроизводится в рамках современного российского общества, что обусловливает важность исследования соционормативных практик регуляции жизни соло-матерей в позднем СССР.
Члены домохозяйств с одним родителем чаще остальных испытывают тяжесть экономического бремени. Данный факт обусловливает важность анализа сложившихся отношений между семьей и государством и уточнения требований социальной поддержки материнских семей. Правовая культура и меры социальной политики, утверждая в обществе представления о «нормальной» семье, достойной государственной помощи, формируют жизненные сценарии одиноких родителей. Оказываемая монородительским семьям помощь носит противоречивый характер, включая механизмы заботы и контроля, как в публичном, так и в приватном пространстве реализации их социального гражданства.
Консервативные установки в отношении семьи и брака, транслируемые СМИ, воспроизводят в обществе искаженное представление о соло-матерях, усиливают их социальное исключение. Согласно активно обсуждаемому проекту концепции государственной семейной политики до 2025 года, монородительская семья рассматривается как социальная патология. В связи с этим актуальным представляется исследование моделей репрезентации жизненного мира материнских семей в медийном пространстве позднего советского периода и постсоциалистической России. Для этого необходимо осуществление сравнительного диахронного анализа социальных представлений о феномене монородительских семей, формируемом механизмами государственной социальной политики и массовой культуры, и мнений соло-матерей о повседневных практиках взаимодействия с властными и общественными институтами. Важную роль при этом будет играть ценностно- символический контекст, в котором происходит развитие форм помощи, оказываемой монородительским семьям.
Степень разработанности проблемы.
Семья как социальный институт и подсистема общества рассматривается в трудах Э. Дюркгейма, О. Конта, Р. Мертона, Т. Парсонса, Ф. Энгельса. С классическими работами в социологии связано становление концептуального аппарата и ключевых подходов анализа функций института семьи. Исследование феномена монородительства возможно в рамках социологии семьи, показывающей трансформационные процессы, которые происходят с данным институтом, становясь причиной изменения общественных установок в отношении соло-матерей. Характеристики различных семейных форм, представлены в работах отечественных исследователей А. Антонова, А. Вишневского, И. Голода, М. Елютиной, Н. Ловцовой, Т. Гурко, А. Харчева.
Представление о государственной поддержке монородительских семей необходимо рассматривать, опираясь на феминистские исследования социальной политики. Сложные и многосторонние отношения женщины и государства, продуцирующие различные гендерные контракты, анализируются в работах Р. Листер, Дж. Льюис, Э. Орлофф, Б. Пфау-Эфингер, У. Либерт, Х. Хернес. Б. Хобсон позиционирует феномен монородительства как объяснительную категорию семейной политики. Положение соло- матерей в государстве отображает социокультурные установки социальной политики в отношении конкретных семейных форм. Анализ российской семейной политики, построенной на идеологической базе, включающей в себя культурные стереотипы в отношении соло-матерей, представлен в трудах Е. Бороздиной, И. Козиной, Е. Рождественской, О. Синявской, А. Тындик, К. Фофановой, Ж. Черновой, Л. Шпаковской.
Процесс формирования российской гендерной культуры освещается С. Айвазовой, Е. Здравомысловой, И. Клециной, Г. Лапидус, Н. Пушкаре- вой, И. Тартаковской, А. Темкиной, С. Ушакиным. В текстах исследователей гендер предстает в качестве движущей силы, воссоздающей социокультурное пространство российского общества. Гендерная культура, сформированная государственными институтами и социумом, определяет свойственные для СССР и России установки в отношении соло-матерей.
Исследования, посвященные монородительству, имеют непосредственную взаимосвязь с социальной историей семьи и гендера. Работы Л.
Бернштейн, Ю. Градсковой, Е. Жидковой, Г. Лапидус, Н. Лебиной, М. Рабжаевой показывают, как в разные исторические периоды менялся характер заботы о монородительских семьях. Проблемам становления и развития форм помощи, оказываемой монородительским семьям, в отечественной академической литературе посвящены труды Е. Азаровой, А. Козлова, Ю. Корсаненковой, В. Курганова, Э. Новикова, М. Полупановой, В. Савченко, А. Фокина, В. Языковой, З. Янковой. Авторы освещают основные вехи развития как формальных, так и неформальных сообществ, заботившихся о соло-матерях, начиная с советского периода и в современном обществе.
Материальное неблагополучие монородительской семьи становится дискуссионной темой в работах О. Безруковой, С. Даниловой, Л. Луняко- вой, Е. Цыглаковой. В публикациях авторы обращают внимание государства и общественности на финансовые трудности одиноких родителей и их детей. В работах З. Каримовой, И. Дементьевой, М. Блохиной находим тезисы о монородительской семье как об общественной патологии, разрушающей традиционный институт семьи и брака, порождающей дефекты воспитания, начиная с плохого усвоения материала в школе и заканчивая делинквентным поведением у ребенка, а также проблемы алкоголизма, наркомании, агрессии и насилия. Современное исследовательское поле включает публикации, посвященные порожденным культурой проблемам стигматизации и дискриминации монородительской семьи, среди которых можно выделить исследования С. Даниловой, Н. Ловцовой, П.Романова, Е. Ярской-Смирновой.
Анализ вышеуказанных источников показал актуальность изучения социокультурных процессов, сформировавшихся вокруг феномена моно- родительства. Однако исследователями не до конца раскрыты особенности культурно-символической среды, воспроизводящей различные установки в отношении семьи и брака. Недостаточно изученными остаются микроконтексты социальной политики, оказывающие воздействие на жизненный мир соло-матерей и их детей.
Объект исследования - культурные и социальные факторы, формирующие жизненный мир монородительских семей. Предмет исследования - комплекс социокультурных представлений о практиках социальной помощи монородительским семьям, характерных для советской и современной российской действительности.
Целью диссертационной работы является исследование специфики конструирования представлений о социальной поддержке соло-матерей в динамике социальных и культурных изменений. Для достижения данной цели представляется необходимым решение следующих задач: выявить особенности социального конструирования представлений о монородительской семье в контексте социальных теорий;
провести социологический анализ советской и современной правовой культуры, влияющей на социальный статус монородительской семьи и определяющей формы ее социальной поддержки;
обозначить культурные и социальные факторы, легитимирующие определенные формы, направления, подходы социальной поддержки монородительских семей;
рассмотреть социокультурные представления о соло-матерях, сформированные советским и современным медийным пространством, их влияние на формирование жизненного сценария монородителей;
осуществить интерпретацию типов жизненных сценариев одиноких матерей, конструируемых в советском и современном российском кинематографе;
провести анализ повседневных практик одинокого материнства и социального опыта монородительских семей в динамике социокультурных изменений.
Гипотеза диссертационного исследования. Практики государственной и общественной помощи монородительским семьям, являясь важным элементом социальной политики, обладают определенными культурными кодами и смыслами, свойственными конкретному социально- историческому пространству. Сложившаяся культура заботы о соло- матерях транслирует государственные и общественные приоритеты в отношении семьи и брака, показывая, как в результате социально- исторических трансформаций меняются представления о монородителях.
Эмпирическую базу диссертации составили результаты социологического анализа законодательной базы (с 1965 по 2012 г.), регулирующей систему льгот, пособий и субсидий, полагающихся монородительским семьям (N=10); дискурс-анализ периодического издания «Работница» за период с 1965 по 1991 год, посвященный изучению моделей репрезентации заботы о монородительских семьях в позднем СССР (N=172); интерпретативный анализ художественных фильмов в советском и современном российском кинематографе, изображающих жизненные сценарии одиноких матерей (N=6); качественные интервью с одинокими матерями, родительство которых выпадало на период с 1965 по 2012 годы (N=20), материалы отечественных количественных исследований, проведенных НИСП, ВЦИОМ, по проблемам советских и современных монородительских семей.
Методологическими и теоретическими основаниями диссертационного исследования стали работы классиков социологии и труды современных ученых в области социологии культуры, феноменологии, интер- претативизма, символического интеракционизма, неомарксизма, социального конструирования, функционализма, позволившие в полной мере раскрыть проблематику монородительства. В рамках исследований семьи важная роль отводится анализу различных аспектов монородительства на макро и микроуровнях.
Жизненный мир соло-матерей, сформированный социокультурным контекстом, возможно изучить, обратившись к феноменологической парадигме. Идеи А. Шюца позволяют увидеть повседневность такой, какой она представлялась монородительским семьям. Чувственный мир людей показан как реальность, в результате чего удается познать проблемы микроуровня, воспроизводившиеся в масштабах конкретной семьи. Ценными для диссертанта являются работы П. Бергера, Т. Лукмана, определяющие социальную действительность, как конструируемую индивидами реальность. В ракурсе феноменологических идей П. Бергера, Т.Лукмана, удается осуществить рефлексию повседневных практик, конструируемых монородителями с целью преодоления различного рода трудностей. Создание соло- матерями определенных стратегий поведения можно считать проявлением культуры на микроуровне и исследовать данное явление с опорой на работы Ф. Тенниса, К. Манхейма.
Основываясь на понятиях функции, дисфункции и латентной функции, предложенных Р. Мертоном, можно обозначить роль формальных и неформальных сообществ в обеспечении благополучия монородительских семей. В рамках «понимающей» социологии М.Вебера становятся понятными различные виды социального действия в контексте оказываемой таким семьям помощи. Забота государства о монородительских семьях попадает в фокус анализа процессов надзора и дисциплины, осуществленного М.Фуко. Рассуждая о неформальных практиках помощи монородительским семьям, можно вспомнить представления П. Бурдье, Дж. Коулмана о социальном капитале. Проблема стигматизации материнских семей располагается в поле интеракционистской парадигмы. И.Гофман приписывал социуму ведущую роль в формировании способов категоризации людей. Силы закона и порядка в лице государственных структур, навязывая общественности свои установки по отношению к семье и браку, становятся основным субъектом стигматизации соло-матерей. Взгляды Э.Дюркгейма позволяют соотнести дискриминационные практики в отношении монородительских семей с понятием девиации. Раскрыть особенности конструирования социокультурных представлений о монородительской семье возможно посредством идей Т. Адорно, Г. Маркузе, М. Хоркхаймера, посвященным анализу воздействия медийного пространства и культуры на общественность.
Теории социального благополучия предоставляют возможность обозначить формальные и неформальные практики социальной помощи моно- родительства. Механизмы поддержки монородительских семей исследуются в контексте умозаключений Б. Хобсон, позиционировавшей соло- матерей как аналитическую категорию для познания гендерного измерения системы социальной политики. Концепция гендерно-чувствительного режима социальной политики У. Либерт позволяет осуществить критический анализ современных форм заботы о монородительстве. Опираясь на понятие дефамилиализации, которое Р. Листер определяла как критерий оценки социальных прав, в диссертации становится возможным проанализировать процессы распределения благ и услуг среди соло-матерей. Работы Э. Ор- лоффа помогают понять характер взаимодействия между монородителями и государством, нашедшего свое выражение в гендерном контракте «работающая мать».
Научная новизна исследования раскрывается в ряде позиций:
-
Осуществлена авторская интерпретация социологических подходов к исследованию проблематики монородительской семьи.
-
Определена роль ценностно-символической системы в конструировании представлений о жизненном мире соло-матерей.
-
Обозначены культурные и социальные факторы, легитимирующие определенные формы, направления, подходы социальной поддержки монородительских семей.
-
По результатам дискурс-анализа журнала «Работница» выявлены особенности социокультурных установок в отношении материнских семей в позднем СССР.
-
Осуществлена рефлексия жизненных сценариев советских и современных одиноких матерей, репрезентируемых визуальной культурой.
-
Проведен анализ повседневных практик одинокого материнства и социального опыта монородительских семей в динамике культурно- исторических изменений.
В ходе проведения исследования были получены следующие результаты, формулируемые как положения, выносимые на защиту: 1. Каждому периоду российской семейной политики соответствуют определенные образы достойных благополучателей из числа монородительских семей, конструируемые отечественной ценностно-символической системой. В позднем СССР при распределении благ предпочтение отдавалось вдовам с детьми, которые обычно имели гарантированную социальную поддержку в форме пенсии по потере кормильца. Размер пособия зависит от ряда факторов: трудового стажа умершего, места работы, причины смерти. Тенденция наделять вдов большими привилегиями по сравнению с остальными категориями монородительских семей прочно укоренилась в советском обществе и продолжила свое существование в современной России. Социальная поддержка одиноких матерей и разведенных женщин с детьми зависела от гендерных установок, обстоятельств социально- политического характера и со временем претерпевала изменения. Несмотря на негативное отношение советской власти к разводам и внебрачным рождениям, государство проявляло заботу о монородителях, выражавшую- ся в предоставлении пособий и льгот, позволявших женщинам соблюдать баланс между семьей и работой. Властные институты, видевшие в женщинах мощный трудовой ресурс, оказывали соло-матерям такую помощь, как льготная очередь в детские сады и ясли, внеочередное предоставление жилья, бесплатные путевки в санатории и пионерские лагеря. Данные меры, во-первых, репрезентировали активную деятельность государства по созданию социального благополучия для монородителей, а, во-вторых, давали им возможность сочетать материнство и воспитание детей. Смена политического режима и экономического уклада повлекли за собой трансформации во всех сферах жизни общества, в том числе это коснулось института семьи и брака. Приоритизация идеи пронатализма, выдвигающей на передний план ценности материнства и отрицающей женскую эмансипацию, привела к тому, что основным направлением социальной политики становится поддержка нуклеарных семей. Сегодня одинокие матери вынуждены собирать документы, подтверждающие нуждаемость в конкретном пособии, чтобы доказать социальное гражданство. Что касается разведенных женщин и их детей, то после расторжения брака многие лишаются поддержки мужа, так как на законодательном уровне не установлены четкие меры по контролю выплат алиментов и участию второго родителя в дальнейшем воспитании ребенка. Современная законодательная база выстраивает приоритеты государственной политики в отношении материнских семей, где привилегиями наделяются вдовы, в то время как одинокие матери и разведенные женщины последовательно маргинализируются. 2. Анализ репрезентаций монородительских семей в средствах массовой информации раскрывает особенности социального конструирования границ и определения данной социальной группы в обществе. В позднем СССР печатные издания репрезентировали социуму определенное отношение к соло-матерям. Советские СМИ конструировали следующие образы монородительских семей: «нормальная», «девиантная», «опекаемая», «борющаяся», «униженная», «нуждающаяся». Данные образы сосуществовали в медийном пространстве позднего социалистического периода, репрезентируя разные жизненные стратегии соло-матерей. Посредством медиа-дискурса в советском обществе утверждалась модель семьи, достойной общественной и государственной помощи. В данном случае речь идет о монородителях, которые трудились на предприятиях, получая взамен определенные привилегии. Ограниченная либерализация гендерной политики, свойственная для «хрущевской оттепели» и «брежневской стагнации», формирует в обществе толерантное отношение к материнским семьям, что выражается в создании необходимых условий для совмещения родительских обязанностей и занятости на предприятии. Гендерный контракт «работающая мать» в данный период предоставлял монородителям возможность стабилизировать социально-экономическое положение домохозяйства посредством гармоничного сочетания профессиональной деятельности и семейных обязанностей. Однако со временем в официальном дискурсе начинает обсуждаться проблема совмещения ролей воспитателя и кормильца, решением которой становится возвращение женщины в семью. Для медийного пространства второй половины 1980-х годов свойственно негативное изображение внебрачного материнства и разводов, что передавало консервативные установки позднесоветской идеологии и прямо влияло на статус таких семей в обществе. Данный период, ознаменованный кризисом гендерного этакратического порядка, характеризуется демографическим спадом, ростом числа разводов и внебрачных рождений. Для утверждения ценностей нуклеарной семьи, которая начинает рассматриваться как репродуктивный ресурс и, соответственно, опора государства, власть начинает маргинализировать материнские семьи. Подобная идеология, основанная на стереотипах в отношении семьи и брака, повлияла на широкую распространенность представлений о монородительстве как о девиации.
3. Визуальная культура репрезентирует тактики поведения матерей- одиночек, одобряемые государством в разные периоды. В позднем СССР посредством продуктов киноиндустрии на уровне массового сознания и социокультурной памяти происходило утверждение гендерного порядка, предписывавшего советским женщинам сочетание профессиональной занятости и материнства. Советский кинематограф, предназначенный для широкого зрителя, осуществляет нормирующую функцию, продвигает в обществе идею гендерного контракта «работающая мать». В кинофильмах позднего СССР работа на предприятии показана как успешная стратегия построения жизненного сценария матери-одиночки. Чтобы благополучно совмещать роль воспитателя и кормильца, женщине необходима была мощная поддержка, которую одинокая мать находила на предприятии в лице профсоюзной организации и трудового коллектива. В отличие от кинематографа позднего социалистического периода, показывающего контракт «работающей матери» как результат гегемонии советской власти в сфере семьи и гендера, современная визуальная культура позиционирует трудовую деятельность как индивидуальный выбор соло-матери. Для современного общества свойственна тенденция двойной занятости женщин, однако сегодня в первую очередь, это необходимо самой матери-одиночке, лишенной государственной поддержки. Жизненный мир одинокой матери показан в виде потока проблем, с которыми женщина справляется самостоятельно. В современных фильмах одинокая мать - это сильная женщина, которая благодаря своему трудолюбию решает материальные проблемы семьи. Отечественный кинематограф репрезентирует жизненный сценарий одинокой матери, сумевшей добиться успеха в профессии, но испытывающей трудности в синхронизации родительства и работы. Ориентация на карьеру позиционируется как фактор, мешающий женщине воспитывать ребенка.
Культура одинокого материнства в позднем СССР подразумевала сочетание норм и ценностей, которые были сформированы в контексте советского общества и соблюдались женщинами в повседневной жизни. Государство утверждало определенные социокультурные установки, на которые должны были ориентироваться монородители, конструируя жизненный мир своей семьи. Поведенческие стратегии одиноких матерей не предполагали протеста против установок, сформированных государством и обществом в отношении монородительских семей, а наоборот - включали механизмы приспособления к нормам и ценностям советской власти, стоявшей на позиции неприятия внебрачной рождаемости. В повседневной жизни монородителей отсутствовала четкая грань между приватной и публичной сферой. Проблемы соло-матерей становились достоянием общественности, что предполагало легитимное вмешательство специалистов в частную жизнь семьи. Государство, принимавшее на себя в позднесовет- ский период роль отца, внедряло семьи своих агентов, которые должны были помогать женщине соблюдать баланс семьи и работы. Педагоги, врачи, профсоюзные работники, активисты имели право нарушать частное пространство семьи, контролировать повседневные практики взаимодействия между матерью и ребенком. В современной России государство перестает выполнять функции второго родителя в таких семьях, что, с одной стороны приводит к снижению институциального контроля за монородителями, а с другой - снижает возможности соло-матерей успешно сочетать работу и воспитание ребенка. Если в позднем СССР баланс «семья-работа» соблюдался благодаря развитой инфраструктуре заботы о детях, то сегодня сочетать профессиональную занятость и материнство становится возможным, лишь при обращении за помощью к старшим родственникам, друзьям, знакомым. Государством не созданы институциальные механизмы, которые позволяли бы женщине совмещать трудовую деятельность и воспитание ребенка, что связано с изменениями, произошедшими в сфере семейной политики. В рамках продвигаемой российской властью концепции пронатализма утверждаются ценности, приписывающие женщине в первую очередь роль матери и отодвигающие на второй план ориентацию на работу.
Жизненное пространство современных одиноких матерей сохраняет проблемы, с которыми сталкивались монородители в период позднего социализма. В контексте современной российской действительности отсутствует признанный государством жизненный сценарий одинокой матери. Современные соло-матери как объекты социальной политики не представляют интереса для государства, фокус внимания сосредоточен на нуклеар- ных семьях, способных сыграть существенную роль в улучшении демографической ситуации в стране. Социальные программы, ориентированные на монородительские семьи, не затрагивают аспекты преодоления стигматизации и дискриминации одинокого материнства. Финансовая помощь материнским семьям ограничивается назначением минимального пособия, субсидированием и рядом льгот. Система государственной поддержки материнских семей не справляется со своей основной задачей, заключающейся в стабилизации социально-экономического положения домохозяйства. Ситуация усугубляется отсутствием у женщин возможности комбинировать родительские обязанности и оплачиваемую занятость. Российская социальная политика не затрагивает актуальную для монородителей тему соблюдения баланса «работа-дом», так как в свете пронаталистской концепции занятость женщины препятствует улучшению демографической ситуации в стране. Одинокое материнство как форма семьи невыгодно для государства, так как предполагает дополнительные материальные затраты. Однако данные инвестиции не будут оправданы, потому что одинокие матери не способны сыграть значительную роль в улучшении демографической ситуации в стране. Именно поэтому государственная помощь монородительским семьям носит лишь формальный характер, а весь груз ответственности по-прежнему возлагается на родственников. 6. Социокультурное отличие советских программ социальной защиты одиноких матерей от современных российских состоит в том, что в позднем СССР поддержка реализовывалась на макро и микроуровнях, охватывая заботу о семье как в масштабах государства, так и по месту работы, месту жительства. Одинокие матери в СССР рассматривались как ценный трудовой ресурс, государство оказывало комплексную помощь одиноким родителям, наделяя их рядом привилегий, чтобы удержать в рядах рабочего класса. Советская власть стремилась выполнять функции второго родителя, что подразумевало экономическую поддержку и помощь в воспитании детей. Благодаря таким ресурсам, как социально-культурно-бытовые учреждения, у одиноких матерей не возникало проблем с совмещением семьи и работы. Социокультурные изменения, произошедшие в результате распада Советского Союза, способствовали формированию новой модели социальной политики, не акцентирующей внимание на создании равных условий при доступе к благам и услугам. Пронаталистский характер семейной политики задает определенное направление государственной деятельности в сфере гендерных отношений и брака. Главным предназначением женщины становится деторождение, пропадает необходимость сочетания работы и материнства, которая утверждалась в поздний советский период. Если советская женщина должна была гармонизировать соотношение «семья-работа», то современной женщине приходится делать выбор. Современная политика, пропагандирующая ценности нуклеарной семьи, оставляет без внимания интересы соло-матерей. В отличие от советских мероприятий, предусматривавших участие государства в решении проблем семьи, современные программы не учитывают отсутствие второго родителя, выполняющего роль кормильца.
Теоретическая и практическая значимость исследования.
Диссертационное исследование расширяет проблемное поле социологии семьи, социологии культуры, социальной истории, гендерологии и феминологии. Результаты исследования могут быть использованы в разработке и корректировке программ социальной поддержки семей с детьми. Применение материалов проведенного исследования возможно в учебных курсах высших учебных заведений по социологии культуры, социальной политике, теории и практике социальной работы, фамилистике.
Апробация работы. Основные положения, выводы и рекомендации, изложенные в диссертации, докладывались на межвузовских, межрегиональных, всероссийских и международных научно-практических конференциях и семинарах: «Социальное развитие города: дизайн инноваций» (Саратов, 2012), «Женщины и мужчины в контексте исторических перемен» (Тверь, 2012), «Критический анализ социальной политики на постсоветском пространстве: идеологии, акторы и культуры» (Москва, 2012), «Социальная политика и социальная работа в России: 20 лет науки, образования и практики» (Саратов, 2011), «Частное и общественное: границы, наполнение, политики интерпретации в прошлом и настоящем» (Ярославль, 2011), «Социальное время культуры: культурная политика и социальная память» (Саратов, 2011), «Социальная политика в контексте трансформаций российского общества: реформы и повседневность» (Москва, 2011), Женская история и современные гендерные роли: переосмысливая прошлое, задумываясь о будущем» (Череповец, 2010), «Сорокинские чтения» (Саратов, 2008).
Публикации. По теме диссертации опубликовано 10 научных работ, в том числе 4 публикации в изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки Российской Федерации.
Структура диссертации включает введение, три главы (шесть параграфов), заключение, библиографию, приложение.
Культурная матрица заботы о монородительской семье в свете социальных теорий
Семья представляет собой особый социальный институт, от которого зависит устойчивость существующего общества. В связи с этим возникает необхо/щмость исследования данного института как неотъемлемого общественного элемента. Как отмечает Э. Гидденс, «изучение семьи и брака является одной из наиболее важных задач, стоящих перед социологией»1. В классической социологии семья рассматривается как существенная часть социальной структуры и основа социального взаимодействия людей. Институт семьи позиционировался как механизм, стабилизирующий общественную жизнь. В позитивной философии О. Конта «семья рассматривается как подлинный социологический элемент»2. Соответственно, невозможно отрицать значение рассматриваемого института для современного общества хотя бы потому, что оно само состоит из совокупности семей. По мнению О. Конта, для эффективного функционирования социальной системы семья должна быть активным элементом общественного порядка: «Частная и общественная жизнь оказываются отныне связанными одной и той же главной целью, облагораживающей все действия»3. Продолжение данных идей мы находим в концепции Э. Дюркгейма, рассматривавшего семью как часть социальной реальности и разработавшего особый подход к изучению семейной сферы: «Для того, чтобы иметь возможность объяснить современное состояние семьи, брака, собственности и т. д., надо узнать, каково их происхождение, каковы простейшие элементы, из которых состоят эти институты» .
Немаловажное место в исследовании данного института отводится постижению структуры и системы функций семьи. Согласно Т. Парсонсу, семья относится к системе культуры, которая «выполняет функцию поддержания ценностного образца, снабжая агентов нормами и ценностями, мотивирующими их к действию»5. Именно институт семьи транслирует своим членам приемлемые для общества образцы поведения и способы действия. В контексте идей Р. Мертона, институт семьи анализируется с позиции функций или социальных потребностей, которые он удовлетворяет. Семья выполняет ряд функций, необходимых для эффективного развития общественной системы. Но по мере развития общества функции института семьи трансформируются, некоторые из них отходят на второй план, уступая место вновь образовавшимся функциям. Наиболее устойчивыми функциями института семьи и брака можно назвать продолжение рода, социализацию детей, создание безопасных условий для членов семьи, ведение домашнего хозяйства.
Исследование семьи и брака нашло своё отражение в интерпретативистской теории М.Вебера. Несмотря на то, что М. Вебер не обозначал брак в качестве объекта социологического исследования, его идея социального действия стала основой межличностного взаимодействия между отдельными членами семьи: «Основіїая идея веберовской социальной философии — рационализация социальной жизни — предполагает возможность оптимизации межчеловеческих взаимоотношений и культуры семейных отношений»6.
В рамках марксизма институт семьи имеет непосредственную взаимосвязь с трудовым процессом, а именно со способом производства. В теории К. Маркса институт семьи выходит из приватной сферы, становясь общественным достоянием и объектом контроля со стороны властных структур. Семья трансформируется в так называемую «ячейку общества», выполняющую важные экономические функции, например, воспроизводство новых трудовых кадров.
Представителями Чикагской школы семья определялась как важный социальный институт общества. Кроме того была произведена классификация существующих социальных институтов, где Ч. Кули причислил семью к группе первичных социальных институтов, которая характеризовалась личностными, неформальными связями, непосредственным общением и устойчивостью. Изменение семейных отношений обсуждалось П. Сорокиным, который подверг анализу причины ослабления союза супругов, родителей, детей, родственников в целом. Исследователь связывает институциальные изменения с развитием крупных городов и промышленных центров, ростом свободы личности, ослаблением старых религиозных верований7.
Для российской социологии изучение социально-исторического развития семьи, формирование ее особенностей и основных функций представляет особый интерес. И. Голод писал о процессах становления и трансформации института семьи и брака . Л. Харчев определил, какие функции выполняет семья, как социальный институт9. Возникающие в результате общественных изменений новые семейные формы рассматриваются как норма в трудах Л. Вишневского , М. Клютиной, Н.
Ловцовой . Противоположную точку зрения высказывают российские исследователи семьи А. Антонов12, В. Архангельский, В. Медков13, А. Синельников , рассуждающие о кризисе семейных отношений, оказывающем негативное воздействие на демографию стран.
В общественной системе важное место отводится институту семьи как главному носителю культурных образцов, норм и ценностей. Вплоть до середины прошлого столетия наиболее распространенной формой семейных отношений была нуклеарная семья, трактовавшаяся как гетеросексуальный союз, основанный на браке и совместном проживании . Однако, являясь динамичным компонентом общества, отражающим социальные, культурные, политические события, семья начинает претерпевать изменения. Тенденция к модернизации семьи способствовала переосмыслению брачно-семейных отношений. «Происходящие в обществе трансформации определяют изменения и в социальных институтах, в частности, таких, как институт родительства, брака и семьи» 6. Трансформационные процессы семьи и брака, выражавшиеся в разделении институтов родительства, супружества и родства, обусловили возникновение различных моделей семьи, среди которых можно выделить монородительство, сожительство, однополые браки, childfree17.
Российская семья, открытая западному влиянию, в полной мере ощутила на себе перемены в сфере семейных отношений. В результате данных событий монородительство становится все более распространенной формой российской семьи18. Высокое количество разводов, внебрачная рождаемость, смертность способствуют увеличению доли монородительских семей. Как правило, отсутствие одного их родителей становится источником проблем, сопровождающих семью до момента совершеннолетия детей, а иногда и более длительный период.
Рассматривая такое явление, как монородительская семья, мы должны обозначить рамки теоретических рассуждений о положении таких семей и оказываемой им помощи. Социальные теории позволяют нам рассмотреть данный феномен с разных сторон, обозначить основные проблемы, с которыми сталкиваются одинокие родители, и осуществить анализ деятельности формальных и неформальных систем социальной поддержки монородительских семей на макро и микро-уровнях.
Феноменологическая парадигма репрезентирует нам жизненный мир соло-матерей, созданный социокультурным пространством. Идеи Л. Шюца воссоздают повседневность такой, какой ее видели и ощущали материнские семьи. Чувственный мир, являясь частью социальной реальности, представляет проблемы микро-уровня, воспроизводившиеся в масштабах конкретной монородительской семьи. А. Шюц писал, что «это мир культуры, поскольку изначально мир повседневной жизни является для нас универсумом значений, текстурой смыслов, которые мы должны интерпретировать, чтобы найти в нем свое место и поладить с ним» .
Образ монородительской семьи в периодической печати позднего СССР
В советский период семейная политика являлась важным направлением государственной деятельности. Объектами социалистической заботы становились не только иуклеарные семьи, но и семьи одиноких родителей. Монородительская семья являлась весьма распространенным явлением в позднем СССР, что обязывало государство уделять внимание социальной защите одиноких матерей и отцов: «Для российской семьи 1960-1980-х годов уже были характерны высокий уровень разводов, внебрачная рождаемость и ухудшение условий социализации детей»121. С учётом современной социологической терминологии, мы будем считать монородительской семью, в которой отсутствовал один из родителей-кормильцев по причинам смерти, лишения родительских прав, расторжения законного брака, отказа от участия в воспитании ребенка (вдовцы\вдовы, «разведёнки», матери и отцы-одиночки).
В основе поддержки монородительских семей лежала идея «социального материнства», «предполагавшая вовлечение государства и общества в решение проблемы семьи»122. Данная концепция, принятая большевиками после революции, являлась актуальной и в позднем СССР. Забота власти о монородительских семьях с одной стороны выражалась в оказании помощи и поддержки, а с другой стороны, позволяла выполнять важную для государства функцию контроля общественной жизни, нормализации тех, чей образ жизни и чьи семейные условия отличались от «нормальных».
В этом смысле монородительские семьи являлись объектами пристального внимания, рассматривались как подозрительные благополучатели. В частности, воспитание ребёнка одним родителем всегда становилось причиной постоянного контроля со стороны государственных структур. Именно забота и контроль являлись ключевыми категориями советской социальной политики, что, безусловно, нашло свое отражение в различных программах и мероприятиях, предназначенных для одиноких родителей и их детей: «Государство и разнообразные его агенты выполняли обоюдоострую задачу заботы и контроля на всех уровнях социальной жизни в обществе, которое постепенно продвигалось от жестких и избирательных схем социальной защиты и страхования к более щедрому и светлому будущему»123. Как правило, контролирующая направленность социальной политики была завуалирована, поэтому простые обыватели часто не придавали значения противоречивым свойствам социалистической заботы о монородительских семьях. В связи с этим возникает необходимость анализа государственной политики в отношении одиноких родителей, которая порой рассматривалась не только как благое намерение власти улучшить положение монородительских семей, но и становилась источником проблем.
Мы обращаемся к периоду с 1965 по 1991 годы, так как, с одной стороны, в это время уже сложилась структура институтов, осуществлявших заботу и контроль над монородительскими семьями, а с другой стороны, это весьма интересное и неоднозначное время, включающее в себя периоды «брежневского застоя» и «горбачёвской перестройки», характеризующееся устойчивым комплексом социальных и научных предрассудков в отношении монородительства и системы их контроля. Как правило, в соответствии с социальными, экономическими, политическими явлениями, происходившими в стране, изменялся характер государственной заботы и контроля над монородительством.
В целях выделения основных противоречий, возникающих между функциями заботы и контроля над монородительскими семьями в позднем СССР нами будет осуществлено исследование официального дискурса, в частности, периодических изданий, которые с 1965 но 1991 годы освещали проблемы одиноких родителей.
Анализ советской печати позволяет выяснить, каким образом представлен феномен монородительства в медийном пространстве позднего СССР. Мы рассматриваем советскую социальную политику в отношении одиноких родителей и их детей сквозь призму журнальных репрезентаций монородительства. Динамика изменений в образе монородительской семьи, представленная прессой, делает очевидными противоречия между функциями заботы и контроля над одинокими родителями. При этом необходимо учитывать, что средства массовой информации являются воплощением официального дискурса, посредством которого советская власть поддерживала существовавший государственный строй, подчёркивая его положительные стороны и скрывая негативные моменты.
В качестве источника исследования был использован ежемесячный журнал «Работница», носивший статус общественно-политического и литературно-художественного. Выбор данного издания обоснован тем, что целевой аудиторией журнала являлись женщины, занятые в промышленности. Работницы составляли большинство трудящихся на предприятиях СССР, что связано с всеобщей трудовой повинностью, провозглашенной большевиками, и подразумевавшей обязательное участие женской части населения в трудовом процессе. Согласно статистике, каждый год в состав рабочих вливалось около одного миллиона женщин124. Соответственно, потенциальными читателями «Работницы» становилось все женское население страны. Нами был проведен дискурсивный анализ периодического издания «Работница» за период с 1965 но 1991 год. Основы дискурс-анализа были постигнуты нами в работах П.Романова, В. Ярской-Смирновой, Г. Карповой. Обращение к дискурс-анализу данного издания позволит нам рассмотреть нормирующие представления о мопородительской семье и способах ее поддержки в позднем СССР. Предметом нашего интереса стали модели репрезентации монородительской семьи в популярном советском журнале «Работница». В отличие от других изданий позднего СССР «Работница» является воплощением нормирующего дискурса, репрезентирует одобряемые государством стили жизни одиноких матерей и осуждает модели поведения, которые, по мнению власти, не приемлемы для советского общества. Повседневная жизнь одиноких родителей в журнале рассматривается в совокупности с возникающими у них проблемами, в связи с чем возникает необходимость освещения практик поддержки таких семей. В рамках обсуждения монородительской семьи появляются темы, конструирующие представления читателей о формах помощи одиноких родителям и их детям.
В журнале, помимо официальных тем, посвященных вопросам производительности труда и социалистической стройки, существуют сугубо «женские» разделы, в которых обсуждались мода, кулинария и интересующая нас жизнь советской семьи. В дискуссиях, развернувшихся вокруг семейной повседневности, находилось место и освещению проблем одиноких родителей.
Анализу подверглись все номера журнала «Работница», изданные в период с 1965 по 1991 год. Выбранный для исследования тин сообщения — это публицистические статьи. Размер публикации варьируется от 1 до 8 страниц печатного текста. Всего было просмотрено 4 891 статья, что составляет 9 722 страницы. В результате нам удалось выделить 172 публикации по интересующей тематике. Содержание отобранных статей посвящено феномену монородительства, в частности, нас заинтересовали публикации, затрагивающие взаимоотношения в семье, консультации юристов и педагогов, заметки партийных и профсоюзных работников, письма читателей, опубликованные на страницах «Работницы».
В публикациях одинокие родители помещены в определенные контексты, в связи с чем наблюдаются различные способы говорения о монородительских семьях. По данным анализа «Работницы» можно выделить следующие образы монородительских семей: «семья нормальная», «семья девиантная», «семья опекаемая», «семья борющаяся», «семья униженная», «семья нуждающаяся». Подробная рефлексия конструируемых в СМИ образов позволяют нам рассмотреть основные проблемы таких семей в официальном дискурсе, а также раскрыть процессы стигматизации, нормализации, солидарности одиноких родителей.
Жизненные сценарии одиноких матерей в советском и современном российском кинематографе
Тема одинокого материнства представляется весьма привлекательной для режиссеров. На своем жизненном пути матери-одиночки вынуждены преодолевать многие препятствия ради благополучия своей маленькой семьи. Драматические истории женщин, воспитывающих детей без мужа, вызывают интерес у простого зрителя. В связи с этим, во многих отечественных фильмах одинокая мать фигурирует либо в качестве второстепенного персонажа, либо - в главной роли.
Мы решили сосредоточить свое внимание па кинорепрезентациях одиноких матерей, потому что считаем данную социальную группу наиболее уязвимой. Противоречивое отношение к матерям-одиночкам в обществе, финансовые трудности, совмещение сразу нескольких ролей заставляют одиноких матерей искать способы выхода из трудной жизненной ситуации. Визуальная культура в данном случае будет отображать ментальные установки эпохи в отношении соло-матерей. Посредством кинематографа конструируется нормирующее представление об одиноких матерях в культуре 1965-2012 годов. Кино, находясь под контролем властных структур, как правило, должно отражать государственные установки в сфере семьи и брака. Как отмечает А. Усманова, «фильм репрезентирует не факты, но мысли, мнения, идеологические установки того или иного исторического периода и национальной культуры»190. Соответственно, обратившись к отечественному кинематографу, мы сможем увидеть, какие жизненные сценарии одиноких матерей были приемлемыми для государства в разные периоды: «Кинематограф, в силу своей «постановочной» природы, не только отражает существующие тенденции, но и сознательно конструирует новый (желательный) образ взаимоотношений полов, становясь «культурным транслятором» норм и идеалов общественной и частной жизни»191. Способы репрезентации жизненных сценариев одиноких матерей становятся отражением представлений общества о том, как живут такие семьи. Кинематограф, как один из главных медиа-дискурсов, конструирует проблему одинокого материнства и привлекает внимание общественности: «Одним из самых потенциально информативных источников (а потому и самым сложным для «декодирования») считается художественное (игровое) кино, которое, являясь «слепком» своего времени, сохраняет в «законсервированном» виде представления о нормах и идеалах эпохи, воплощенных в художественных образах»192. Благодаря анализу современных и советских кинофильмов, возможно проследить, как менялись представления о семьях одиноких матерей, их проблемах и способах поддержки. Выстроив типологию жизненных сценариев одиноких матерей, конструируемых в контексте отечественного кинематографа 1965-2012 годов, возможно рассмотреть процессы нормализации, стигматизации и дискриминации данных семей в динамике культурных и социальных изменений.
Мы хотим обсудить кинорепрезентации жизненных сценариев одиноких матерей, опираясь на анализ популярных художественных фильмов, созданных в период с 1965 но 2012 годы. В первую очередь нас интересовали кинопроизведения, в которых одинокая мать фигурирует в качестве главного героя либо второстепенного персонажа. Важным критерием отбора также представляется популярность киноленты. Ыами были выбраны фильмы, которые в свое время активно транслировались в кинотеатрах, по телевидению, то есть были предназначены именно для простого зрителя. Данный подход позволяет увидеть, как на уровне массового сознания происходило внедрение социокультурных установок в отношении монородителей. Осуществляя анализ репрезентации жизненных сценариев одиноких матерей, мы преследуем цель - создать реконструкцию мироощущения монородителей. В первую очередь исследователя будут интересовать составляющие жизненного мира одиноких матерей, показанные в кино: локальные проблемы и способы их преодоления, тактики поведения, повседневные практики взаимодействия с государством и общественностью. А. Шгоц писал, что «любые формы социальных взаимодействий основаны на ранее описанных конструктах, относящихся к пониманию Другого и образцов действий вообще»193. Соответственно, кинорепрезентации жизненных сценариев одиноких матерей изначально предназначены для воздействия на сознание людей. Сюжеты фильмов передают общественности государственные настроения, заставляя зрителей принимать как должное транслируемые в медийном пространстве идеи. Визуальная культура утверждает приемлемые для власти жизненные сценарии соло-матерей, которые на уровне коллективного сознания начинают восприниматься как «норма», и критикует монородителей, ценности которых не соответствуют сконструированным государством представлениям о семье. Таким образом, киноискусство становится своего рода «пособием по выживанию» для соло-матерей, наглядно иллюстрирующим, каким образом необходимо выстраивать свой жизненный путь.
Прежде, чем приступить к интерпретациям кинолент, мы ознакомимся с идеями Т. Дашковой, Е. Мещеркиной-Рождественской, П. Романова, А. Усмановой, Е. Ярской-Смирновой, раскрывающими основные аспекты анализа визуальной культуры. Обращаясь к работам Л. Усмановой, мы можем объяснить, в чем заключается необходимость исследования советского кинематографа в рамках нашей темы: «Для нас же было важно, не упуская из вида эстетический опыт советской культуры, рассматривать «советское» в первую очередь как анропологический концепт, отсылающий к определенному образу жизни, мыслительным установкам, повседневным практикам, которые и сегодня воспринимаются, описываются и идентифицируются как «советские»»194. Жизненные сценарии одиноких матерей, показанные в советских художественных фильмах, репрезентируют повседневные практики монородительства, которые воспроизводятся и в современном российском обществе. Безусловно, элементы повседневности соло-матерей, увиденные нами в кинематографии позднего социализма, со временем претерпевали изменения, но все же продолжают транслировать свойственные советской эпохе нормы и ценности. Е. Ярская-Смирнова рассуждая о методологии социологического анализа кинотекста, пишет: «Кодирование информации знаками и художественными образами происходит в соответствии с системой смыслов и ценностей, характерных для данной культуры, повседневных символических взаимодействий между людьми, группами и субкультурами»195. Работая над интерпретацией сюжетных линий, запечатленных в кинопроизведениях, мы не должны забывать об идеологической нагрузке, незримо присутствующей в выбранных нами фильмах.
В результате для анализа нами были выбраны шесть отечественных кинофильмов, воплощающих на экране яркие запоминающиеся образы одиноких матерей: «Впервые замужем» (1979 г.), «Москва слезам не верит» (1979 г.), «Бедная Саша» (1997 г.), «Глухарь» (2008 г.), «Волчок» (2010 г.), «Мамы» (2012 г.). Героинями фильмов являются одинокие матери, жизненные сценарии которых существенно отличаются друг от друга, ведь данные кинопроизведения созданы в разные исторические эпохи. При этом культура одинокого материнства, основываясь на социальных отношениях и соответствующих символических кодах, раскрывает субъективные смыслы, наполняющие взаимоотношения монородительской семьи и государства
Социокультурные установки государства и общества в отношении одиноких матерей
Одинокое материнство является весьма распространенным явлением в современной России. В связи с этим наиболее остро на сегодняшний день стоит вопрос организации эффективной помощи одиноким матерям и их детям, ведь, как показывает практика, такие семьи относятся к наиболее уязвимым группам населения, потому что ежедневно сталкиваются с множеством проблем, начиная с нехватки финансовых ресурсов и заканчивая негативным отношением общественности. Проблемы одиноких матерей, обострившиеся после распада СССР в начале 1990-х, продолжают быть актуальными для современной России: «Ослабление и без того незначительной государственной поддержки привело к эрозии семейной стабильности и оставило одиноких матерей лицом к лицу с увеличивающимся риском бедности, повысив роль занятости и заработка женщин как фактора благосостояния детей в монородительских домохозяйствах»229.
В связи с этим актуальным и важным представляется изучение проблем, которые испытывают такие семьи сегодня, а также форм государственной и негосударственной поддержки современных одиноких матерей. Подвергая рефлексии механизмы социальной заботы об одиноком материнстве, мы можем увидеть негативные стороны семейной политики и обозначить эффективные пути решения проблем.
В качестве метода исследования нами было выбрано полуструктурированное интервью с женщинами, проживающими в городе Саратове и являющимися на данный момент матерями-одиночками, финансовое положение которых мы можем охарактеризовать как нестабильное. На наш взгляд, общение с представителями данной категории монородительства позволит в полной мере увидеть все дефекты социальной политики России. Именно неэффективные меры в сфере социальной защиты делают материнские семьи уязвимыми, не способными справиться с трудностями, встречающимся на жизненном пути одиноких матерей и их детей. Зависимые от государственного пособия и социальных льгот, такие семьи в первую очередь страдают от просчетов в области социальной политики.
Прежде чем мы приступим к рассмотрению деятельности современных институтов социальной поддержки одиноких матерей, очертим круг основных проблем, с которыми сегодня они сталкиваются. Стоит сказать, что многие проблемы, актуальные для советского периода, продолжают затруднять жизнь современных матерей-одиночек. В частности, социально-экономическое положение соло-матери является нестабильным. Семьи жалуются на нехватку финансовых средств, которые могли бы обеспечить благополучное существование одинокой матери и ее детям:
«Да каждый день сталкиваешься с множеством проблем, но всё-таки основной проблемой, отравляющей нашу жизнь, является материальная нестабильность» (Елена, 26 лет).
«Денег не хватает. Я не работаю ведь, пока в декрете сижу. А кормить надо и себя и ребенка. Сплошные расходы, никаких доходов. Все товары для детей очень дорогие: памперсы, одежда, детское питание» (Марина, 24 года).
Отправляясь в декретный отпуск, женщина лишается основного заработка и вынуждена жить на небольшое государственное пособие. Безусловно, это является основной причиной финансовых проблем таких семей:
«Я же в декрете сижу, соответственно заработка лишилась. Ну и есть, конечно, пособие, но на него не проживешь-то. Ненормально это, женщина одна воспитывает ребенка, а, пособие почти такое же, как у женщин, живущих при муже. У тех-то муэ/с есть, он и кормит, и поит... А я должна сама это делать, а как это сделаешь, сидя в декрете» (Татьяна, 25 лет)
Информанты признаются, что благополучно существовать на пособие матери-одиночки невозможно. Как показывает практика, денежная компенсация, выделяемая государством, покрывает самые незначительные расходы семьи:
«То, что нам платит государство — это смешные деньги ... Ну что можно купить... на эти почти что шестьсот рублей, которые как мать-одиночка получаю... Покупаю ребенку памперсы, вот, на оставитеся деньги, ну вот допустим у меня ребенок каэюдый день выпивает коробку снежка за 30 рублей, вот в месяц только тысяча рублей уходит на снежок. Ну значит позволяет купить коробку снежка и памперсы, ну и кашу допустим сварить, и один раз в день, чтобы он покушал кашу. На большее этих денег не хватает» (Марина, 25 лет)
Государство оставляет женщин один на один со своими проблемами. Таким образом, материнская семья уже давно превратилась в маргинальную группу, основной характеристикой которой является бедность: «Меры финансовой поддержки многодетных семей и одиноких родителей при существующем в России размере пособия на ребенка без дополнительно созданных программ будут удерживать женщин и детей в состоянии бедности»230. К. Кузьмина подчеркивает, что «для семей одиноких родителей риск оказаться за чертой бедности повышен»231.
Помимо финансовых проблем, информанты говорят о том, что сложно одной заниматься и воспитанием ребенка, и оформлением многочисленных документов, необходимых для получения денежных компенсаций и льгот, полагающихся матери-одиночке:
«И никто не подумает, как это мать одна должна успеть и с ребенком находиться и свидетельство о рождении делать. Там, где папа есть, проще, конечно. Отправишь его в ЗАГС, он оформить свидетельство, да и те же документы для начисления детских моэ/сет отвезти. Л тут все сама-сама...» (Марина, 24 года).
Сохраняется проблема негативного отношения общественности к такому явлению, как «одинокое материнство». Семьи одиноких матерей, как и в советский период, позиционируются как девианты: «Риторическая ориентация семейной политики в России на «полную» семью приводит к рассмотрению одинокого материнства как проблемного и нежелательного»232. Им приписываются различные пороки: алкоголизм, наркомания, насилие в семье, делинквентное поведение, безнадзорность.
Информанты говорят о том, что такое отношение к феномену одинокого материнства характерно даже для близкого окружения. Женщины подчеркивали, что родители и близкие родственники, как правило, негативно встретили новость о беременности дочери:
«Папа за сердце схватился, мама чуть ли не в обморок упала, бабушка запричитала... Как же они соседям в глаза смотреть будут, что дочка их без мужа родила...» (Анна, 25 лет)
«Для мамы всегда страшнее всего было, если, как она выражается «принесу в подоле». Иногда даже пугала эта одержимость, как будто это какое-то страшное преступление. Поэтому когда поняла, что жду ребенка, а папаша сразу отказался участвовать в дальнейшем воспитании ребенка, я долго не решалась сообщить маме об этом, все нуэ/сные слова подбирала» (Татьяна, 25 лет)
Помимо родственников и друзей, субъектами стигматизации одинокого материнства становятся коллеги по работе, соседи и даже сотрудники учреждений, призванных оказывать помощь таким семьям: «Стигма семьи, таким образом, конструируется самой системой социальной поддержки»233. Информация, полученная в результате интервью, является свидетельством того, что окружающие сегодня часто с подозрением относятся к матерям-одиночкам:
«Когда на работе сказала, что к декрету готовлюсь, начали за спиной шептаться. Всем же интересно, кто отец. Да и вообще как лее так... В декрет иду, а мужа нет?» (Анна, 25 лет)
