Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Методология социологического анализа ностальгии как феномена духовной жизни общества
1.1. Понятие и структура духовной жизни и место в ней социальной ностальгии
1.2. Понятие социальной ностальгии и подходы к его трактовке
Глава 2. Социальная ностальгия как символическое реконструирование прошлого
2.1. Образы прошлого в массовом сознании как основа социальной ностальгии
2.2. Социальная ностальгия в России и эмиграции: опыт сравнительного биографического исследования
Заключение 179
Библиографический список используемой литературы 185
- Понятие и структура духовной жизни и место в ней социальной ностальгии
- Понятие социальной ностальгии и подходы к его трактовке
- Образы прошлого в массовом сознании как основа социальной ностальгии
- Социальная ностальгия в России и эмиграции: опыт сравнительного биографического исследования
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Ускорение исторического времени, повышение темпов общественных перемен, характерные для развития современного российского общества, приводят к увеличению социальных рисков и неопределенности будущего. Динамизм и противоречивость социальных процессов становятся фактором актуализации ностальгии, которая постепенно превращается в неотъемлемую часть повседневности отдельных индивидов и социальных групп.
Научный интерес к исследованиям ностальгии обусловлен как ее сущностными характеристиками, так и массовостью этого явления, представления о котором значительно трансформировались в XX веке. Тоска по родным краям, свойственная солдатам во время военных походов и впервые описанная в специальной медицинской литературе XVIII века как болезнь, не имеет ничего общего с современными распространенными представлениями о характере и природе ностальгии. Первоначально она понималась как чувство утраты, вызванное невозможностью вернуться в привычное пространство, где человек жил раньше. Изменения в обществе приводят к появлению новой формы ностальгии, связанной с невыполнимостью другого желания, - возвращения времени прошлого. На этом этапе правомерно говорить о возникновении социальной ностальгии как явления повседневности.
Существуют социально-психологические предпосылки изучения феномена ностальгии. В современном обществе она все чаще приобретает форму психологического эскапизма, направленного в прошлое, становится результатом появления целой группы социальных страхов людей перед лицом общества риска и глобальных перемен.
Политические предпосылки изучения феномена социальной ностальгии состоят в том, что манипуляция массовыми настроениями становится важной частью политической борьбы и управления государством. Ностальгические образы прошлого все более активно используются в рамках диалога власти и
общества, они модифицируются и перетолковываются с целью легитимации ценностно-нормативной системы, пропагандируемой властными структурами.
Целесообразно говорить о социокультурных предпосылках изучения социальной ностальгии как чувственного механизма «взаимодействия» человека с прошлым. Она возникает как особый способ постижения культуры и обеспечения преемственности между прошлым, настоящим и будущим, помогает людям в особой форме пережить прошлое и почувствовать дух ушедших эпох.
Существуют социальные предпосылки изучения ностальгии, которые опосредованы ситуацией, сложившейся в обществе, поскольку эта проблема затрагивает повседневные жизненные интересы людей, влияет на их образ жизни и поведение. Ностальгия - социальный феномен, пронизывающий все сферы жизнедеятельности личности и общества. Использование механизмов его формирования, поддержания и «подогрева» как в политической, так и социокультурной сферах позволяет управлять общественным сознанием, и, следовательно, влиять на процессы развития, реформирования и модернизации общества.
Изучение феномена ностальгии всегда происходило на стыке многих научных дисциплин: истории, социальной антропологии, этнологии, медицины, фольклористики, психологин, социальной психологии и др. Исследования социальной ностальгии тесно связаны с проблематикой отраслевых социологических дисциплин - таких, как социология социального времени, социология символа, социология возраста, социология духовной жизни, историческая социология и др.
Вместе с тем, в настоящее время налицо противоречие между актуальностыо теоретического и эмпирического исследования феномена социальной ностальгии и отсутствием разработанных социологических концепций изучения её природы как социального явления.
Степень научной разработанности проблемы.
Поскольку существует необходимость построения целостной концепции социальной ностальгии, постольку мы должны были использовать широкий спектр источников, обращаясь к социологической традиции изучения таких явлений, как духовная жизнь общества, социальная память, социальное чувство, социальное сравнение, символ и др.
В процессе анализа подходов к феномену духовной жизни в гуманитарных науках мы опирались на труды Б. Ананьева, Г. Андреевой, Н. Бердяева, В. Войно-Ясенецкого, М. Гутлина, Б. Ерасова, И. Ильина, М. Кагана, А. Кармина, А. Кребера, И. Кудинова, Д. Мак Кима, Э. Маркаряна, Р. Немова, Д. Ольшанского, О. Петрашкевич-Тихомировой, Г. Скляревской, М. Тоненковой, Е. Трубецкого, Р. Уолша, С. Франка, К.Г. Юнга и др.
Методология исследования феномена духовной жизни и места в ней социальной ностальгии в рамках социологического подхода строилась на интерпретации и анализе природы духовной жизни в трудах отечественных исследователей Л. Когана, О. Козловой, Б. Парыгина, И. Сесюниной, А. Уледова и др. Нами также анализировались концепции духовной жизни общества в трудах классиков современной западной социологии П. Бергера, В. Вундта, Г. Зиммеля, Ч.Х. Кули, Г. Лебона, Т. Лукмана, Дж. Г. Мида, Г. Тарда, А. Шюца и др. Феноменологический подход и концепция символического интеракционизма легли в основу нашего понимания феномена социальной ностальгии.
Анализ индивидуальной и социальной ностальгии осуществлялся нами в рамках отечественной и западной научных традиций. При описании социальной ностальгии в российском обществе мы опирались на широкий спектр работ отечественных авторов, в которых раскрываются особенности трансформирующегося российского общества и упоминаются массовые ностальгические настроения. Это труды Л. Гордона, Е. Даниловой, Д. Драгунского, Л. Дробижевой, А. Сусоколова, Т. Заславской, Г. Зборовского, А. Здравомыслова, С. Климовой, Н. Лапина, Н. Лебедевой, Ю. Левады, Г.
Осипова, Д. Пантича, И. Поповой, В. Рукавишникова, Ж. Тощенко, Б. Фирсова, С. Харченко и др.
Кроме того, нами были использованы труды российских исследователей, работающих в русле изучения социальной памяти и социального прошлого, -Л. Репиной, Л. Гудкова, О. Гуровой, Н. Козловой, В. Николаева, Г. Орловой, А. Полетаева, И. Прусса, И. Савельевой, Н. Серова и др.
В западной традиции существует несколько направлений исследования феномена ностальгии. Его плодотворному анализу послужили труды авторов, посвященные изучению социального времени и социального конструирования прошлого: Г. Баттерфилда, У. Бенджамина, Дж. Боярина, Ф. Дюфрена, Э. Гейм, С. Керна, А. Кросс, Ж. Ллойд, Дж. Олика, Дж. Роббинс, Ч. Скотта, С. Стюарт, М. Хайдеггера, К. Хюбнера, Б. Шварца и др.
Проблемы исследования коллективной памяти и ностальгии можно отследить по работам С. Бойм, X. Вельцера, У. Вольф-Кнутс, К. Иохаииссон, Б. Килдегаарда, П. Коннертона, Д. Ловенталя, М.К. Матсуды, П. Нора, Дж. Олни, Ф. Рафаэля, Ж. Скотт, Й. Фабиана, П. Фусселла, М. Хальбвакса, П.Х-Хаттона, П. Хоффера, Г. Шумана и др.
При анализе символизации ностальгии в образах прошлого, конструируемых с помощью средств массовой коммуникации, мы опирались на идеи, изложенные в трудах У.А. Гэмсона, Л. Картрайт, Д. Крото, А. Мак-Робби, Р.А. Розенстоуна, Т. Сассона, М. Стуркен, У. Хойнса и др.
Изучение процесса формирования ностальгических образов и системе коллективных представлений на микро- и макроуровне строилось па интерпретации и анализе проблем социального взаимодействия с использваиием трудов Г. Блумера, И. Гофмана, О. Кармадонова, Т. Парсонса, С. Хилтен-Каваллиуса, В. Шинкаренко и др.
Особое значение для понимания процесса легитимации образов прошлого в современном российском обществе представляли работы отечественных исследователей -Н. Бредихиной, М. Гронаса, Ю. Качанова, О. Крыштановской, В. Николаева, С. Рубинштейна, В. Шлыкова, а также
зарубежных авторов - Р. Барта, Ж. БодриПяра, П. Бурдье, М. Кастельса, Ф. де Соссюра и др.
Изучение проблемы миграции русскоговорящего населения в Финляндию и вопросов адаптации и аккультурации мигрантов в этой стране осуществлялось нами на базе работ финских и шведских авторов: О. Валбека, Э. Доусеиа, Е. Кюнтайа, С. Лармо, Ю. Пентикэйнена, Н. Раппорта, М. Хилтунен, И. Ясинской-Лахти и др.
В разработке методики эмпирического исследования методом контент-анализа мы использовали труды отечественных и западных авторов 10. Воронова, С. Григорьева, И. Дмитриева, Т. Дридзе, А. Дука, В. Евстафьева, С. Лисовского, О. Манаева, Дж. Б. Мангейма, Р.К. Рича, Е. Таршис, Г. Татаровой, Р. Тернера, Ю. Толстовой, Л. Федотовой, В. Шалака, Д. Шевченко и др.
При применении методики биографического нарративного интервью мы опирались на методологические и методические разработки отечественных и западных исследователей О. Божкова, Н. Веселковой, К. Гирца, И. Девятко, В. Журавлева, С. Квале, Н. Козловой, Дж. Корбин, Е. Мещеркиной, П. Романова, М. Рустина, В. Семеновой, А. Страуса, Е. Трубиной, В. Фукс-Хайнритца, А. Хоффман, Н. Цветаевой, Ф. Шютце, Е. Ярской-Смирновой и др.
Проблема изучения социальной ностальгии является
междисциплинарной. Вместе с тем, нас интересует социологический аспект этого феномена. Анализ работ по теме диссертации показал, что в научной литературе, в том числе социологической, практически нет целостных исследований социальной ностальгии как социального явления, характерного для российского общества.
Объектом исследования являются коллективные представления о прошлом как явление духовной жизни общества.
Предмет исследования - социальная ностальгия как феномен духовной жизни общества.
Цель исследования - социологическое изучение ностальгии как феномена духовной жизни общества.
В связи с поставленной целью в работе решались следующие задачи:
Анализ понятия и структуры духовной жизни.
Изучение места социальной ностальгии в структуре духовной жизни общества.
Разработка социологического подхода к исследованию социальной ностальгии: формулировка понятия, выявление ее специфики, видов и функций.
Изучение механизмов формирования ностальгических образов в системе коллективных представлений о прошлом.
Эмпирическое исследование образов прошлого в массовом сознании, их классификация.
Сравнительный анализ структуры образов прошлого в СМИ и восприятия их аудиторией, апробация полученной классификации в исследовании массового сознания аудитории СМИ.
Сравнительный анализ феномена социальной ностальгии в российском обществе и в среде русскоговорящих эмигрантов за рубежом.
Исследование с применением качественных стратегий реконструирования образов прошлого представителями старших возрастных групп.
Теоретико-методологической основой диссертационного исследования являются концептуальные положения, разработанные в социологической, исторической, культурологической, этнологической, искусствоведческой, социально - философской литературе и касающиеся проблем ностальгии. В процессе формирования методологии исследования диссертант опирался на принципы диалектики, историзма и социального сравнения. Общесоциологический уровень методологии исследования предполагал анализ духовной жизни в рамках парадигм символического интеракциопизма и феноменологии. Разработка качественных стратегий конкретно-
социологического исследования базировалась на методологических принципах биографического метода. Количественные стратегии исследования были реализованы с использованием статистических методов анализа данных.
Эмпирическая база исследования. Теоретико-методологический анализ социальной ностальгии как фактора духовной жизни общества был сопряжен с результатами четырех эмпирических исследований.
Феномен социальной ностальгии в символическом реконструировании прошлого изучался нами в ходе сравнительных биографических исследований. Первое-это «Биографический анализ феномена ностальгии в эмиграции (на примере русскоговорящих мигрантов в Финляндии)». Объектом изучения выступили русскоговорящие мигранты, постоянно проживающие в г. Турку, Финляндия. Исследование проводилось в 2002 г. в рамках качественной стратегии методом нарративного интервью. Всего было проведено 15 интервью с мигрантами разного возраста.
Второе исследование на тему «Социальная ностальгия в повседневной жизни старшего поколения (биографический анализ)» было осуществлено в 2006 г., объектом стали жители г. Екатеринбурга старше 55 лет. Использовался биографический метод (нарративные интервью), проведено 16 интервью с представителями старшего поколения.
Образы прошлого в системе коллективных представлений россиян мы изучали с помощью сравнительного количественного исследования. Оно (третье исследование) было посвящено изучению ностальгических образов в средствах массовой информации методом контент-анализа. Объектом изучения выступили публикации в прессе, в которых присутствовали образы прошлого, характерные для советского периода истории нашей страны. Единицей счета являлся целостный отрывок статьи, представляющий собой текст, посвященный отдельному образу прошлого. Всего было исследовано 180 статей из многотиражных газет и журналов регионального и российского масштаба, опубликованных с 1995 по 2003 г. (исследование проводилось в
начале 2004 г.)- Эмпирическая часть исследования реализована с применением статистического (кластерного) анализа. По результатам исследования была создана классификация образов прошлого.
Данная классификация была апробирована в рамках четвертого исследования «Образы прошлого на телевидении в оценках активной аудитории», реализованного с помощью структурированного интервью жителей г. Екатеринбурга (2006 г., квотный отбор активных телезрителей, квоты соответствуют половозрастной структуре населения города по данным Всероссийской переписи населения 2002 г. Всего было опрошено 250 человек).
Научная новизна диссертационного исследования может быть представлена в следующих положениях, выносимых на защиту:
Доказывается, что социальная ностальгия - это разновидность социального самочувствия, основанного на социальном сравнении настоящего с прошлым и проявляющегося в качестве процесса символического реконструирования образов прошлого в повседневной реальности. Подчеркивается, что она возникает на основе представлений о прошлом, относящихся к социальному порядку, общественному строю, общественным отношениям, образу жизни, общественным настроениям, атмосфере и чувствам, идеалам и целям и т.д.
В результате анализа общесоциологических теорий установлено место социальной ностальгии в духовной жизни общества. Этот феномен понимается как один из способов обеспечения преемственности между мирами прошлого, настоящего и будущего через движение смыслов и значений между ними.
Обосновывается, что социальная ностальгия в контексте феноменологии и символического интеракционизма анализируется как отдельный мир коллективных ностальгических образов, в основе которого находится система представлений о прошлом.
Показывается, что этот мир, с одной стороны, понимается людьми как нечто совершённое и неизменное, с другой - он постоянно переструктурируется индивидами, группами и общностями. Выявляется, что мир ностальгических представлений конструируется на микроуровне через социальную практику ностальгирования, которая трактуется в диссертации как осознанные групповые действия людей, направленные на реализацию желания разделить чувство индивидуальной ностальгии с другими. Вскрывается, что мир ностальгических представлений на макроуровне создается как процесс направленной символизации прошлого в ностальгическом контексте, который сопряжен как с явными, так и с латентными функциями: конструирования групповых идентичностей общностей и групп; легитимации символического насилия со стороны властных структур; обеспечения стабильности и преемственности легитимных практических схем в поле политики и
др.
Характеризуется практика ностальгирования, которая проявляется: как взаимодействие между людьми в реальном и виртуальном пространстве через обмен символами; как взаимодействие человека с вещами и материальными объектами; как ритуализованная социальная практика и «игровая» форма перехода в социальную общность или возрастную когорту; как механизм конструирования мира ностальгических представлений в процессе взаимодействия. На основе данных конкретно-социологического исследования содержания печатных СМИ создается типология распространенных образов прошлого в массовом сознании, характерных для трех сфер жизни российского общества: политической, бытовой и культурной. Показывается, что политическую сферу представляют образы политической жизни и устройства советского государства; общественной коллективной и индивидуальной деятельности людей;
достижений советского народа в военное и мирное время. В бытовой сфере доминируют образы повседневной жизни людей; специфики быта советского общества в целом; системы дефицитного распределения товаров. Для культурной сферы жизни общества характерны следующие подтипы образов: кумиры и популярные деятели культуры; увлечения, хобби советских людей; диссидентство, самиздат, запрещенная деятельность и др. 8. В рамках сравнительного биографического исследования предпринимается попытка сопоставления траекторий жизни эмигрантов и жителей России. Аргументируется теоретическое предположение, что ностальгия возникает, когда жизненная трансформация принудительно «обрывает» течение отдельных жизненных циклов в биографии индивида, что приводит к чувству горечи, утраты и разочарования. Выявляются четыре основные биографические линии, в рамках которых эти циклы не были завершены должным образом:
обретение собственного «дома»;
последовательная реализация базовых жизненных ценностей советского времени в биографическом сценарии: хорошего образования, интересной работы, активной деятельности, эмоционально насыщенного и рационального проведения свободного времени;
продвижение в партийных, профсоюзных или комсомольских организациях, осуществление общественной деятельности;
поддержание коммуникации с семьей, близкими, друзьями и родственниками.
Теоретическая значимость диссертации состоит в обосновании социологического подхода к исследованию ностальгии как социального феномена, выявлении ее места и роли в духовной жизни общества, социальных групп и личности, формировании методологии
социологического исследования социальной ностальгии, основанной на использовании механизма социального сравнения.
В диссертации выявлена типология образов прошлого в политической, бытовой, культурной сферах жизни общества и предпринята апробация полученной типологии образов прошлого в сравнительных качественных и количественных исследованиях. Использование спектра социологических методов эмпирического изучения социальной ностальгии дало возможность конструирования «обоснованной теории» (grounded theory), объясняющей природу популярности образов прошлого.
Практическая значимость работы выражается в объективации существующих в СМИ методов и приемов конструирования ностальгического медиаконтекста с помощью образов прошлого. Выводы из эмпирической части диссертационного исследования могут найти практическое применение в разработке политических технологий, методов управления социальными настроениями, приемов реализации символического влияния и др.
Разработанные методики могут быть использованы для проведения социологического мониторинга ностальгических настроений в обществе и для исследования особенностей и характера образов прошлого в массовом сознании; изменений в репрезентации и восприятии прошлого средствами массовой информации; приемов манипуляции общественным сознанием и общественным мнением с использованием образов прошлого.
Основные положения диссертации могут быть использованы в преподавании курсов «Социология духовной жизни», «Социология общественного мнения», «Социология повседневности», «Социология массовой коммуникации», «Методология и методика социологического исследования».
Апробация работы. Основные идеи и результаты работы изложены в 25 публикациях и выступлениях на 3 международных, 12 российских, 2 межрегиональных и 5 региональных конференциях в Екатеринбурге, Перми, Уфе, Москве и др. городах.
По результатам исследования были опубликованы две статьи в журнале «Социологические исследования». Статья «Социальная ностальгия: к исследованию феномена», опубликованная в журнале в соавторстве с Г.Е. Зборовским, была признана лучшей публикацией 2001 г. в номинации «Новые идеи».
Работа прошла апробацию и получила высокую оценку в Центре Социологического Образования Института социологии РАН в рамках специализированного курса «Социология повседневности» (грант фонда Форда), Москва, 2006.
Материалы диссертационного исследования и сама диссертация обсуждались на заседаниях кафедры социологии Гуманитарного университета г. Екатеринбурга.
Структура и объем диссертационного исследования. Диссертация состоит из «Введения», двух глав (четырех параграфов), «Заключения» и списка литературы (234 названия).
Понятие и структура духовной жизни и место в ней социальной ностальгии
Духовная жизнь - это не повое понятие для социальных наук, вместе с тем, следует признать, что в последнее десятилетие интерес к этой категории резко упал. Если до начала 90-х гг. XX в. советских социологов и социальных философов интересовали проблемы методологии изучения духовной жизни, то в последние годы современные ученые гораздо меньше обращаются к этому понятию. Категория духовной жизни неоднозначна, в большей мере принадлежит философии, в рамках которой рассматриваются такие универсальные категории как «дух», «душа», «духовное» и «жизнь».
Вместе с тем, понятие духовной жизни активно используется в других гуманитарных науках. Можно выделить пять основных подходов к его рассмотрению: философский, культурологический, теологический, психологический и социологический.
Философские и социально-философские трактовки духовной жизни представлены в рамках нескольких парадигм. Так, в марксистской социальной философии существует подход, который разрабатывался советскими исследователями, например, Л.К. Уледовым1.
В рамках парадигмы марксизма духовная жизнь рассматривается философами как сфера бытия, которая «заведует» нематериальной стороной деятельности человека и тесно взаимосвязана с жизнью материальной. Духовная жизнь - это «надстроечное» образование, находящееся в системе взаимосвязей с «базисом» - экономической жизнью общества, в основе которой находится материальное производство. Как следствие, неотъемлемым элементом духовной жизни является духовное производство.
Сущностью бытия человека К. Маркс и Ф. Энгельс считают его созидательную деятельность, трудовую активность.
Следовательно, духовная жизнь общества протекает в соответствии с экономическими законами, а сущностные изменения в этой сфере тесно связаны с трансформациями в экономике. Ядром духовной жизни является духовная деятельность человека, направленная на производство и воспроизводство духовных ценностей, имеющих как материальную, так и нематериальную природу. Воспроизводство определенного типа личности, соответствующего потребностям социума, также лежит в основе духовной деятельности людей.
В современной литературе существуют и другие подходы к понятию духовной жизни. Так, в философской мысли эта категория понимается как универсалия, в которой объединяются материальное и идеальное, духовное и телесное, единичное и всеобщее, локально свершенное и беспредельно потенциальное, а также человек в его самости и человек, «сплетенный» с миром. Духовная жизнь - это реальность, являющаяся неотъемлемой частью человека и мира в его вечности и бесконечности. В ее основе лежит духовность как объединяющая, имманентная сущность бытия человека.
Если в марксистской традиции духовная жизнь рассматривалась как часть дуальности «духовное - материальное», то в настоящее время мы имеем дело с универсальной трактовкой этого понятия, в которую включается целый спектр основных диалектических противоречий, отражающих неоднозначность духовного мира человека.
И, наконец, в рамках русской философии духовная жизнь рассматривается как служение идеалам Добра и Красоты, обретение подлинной свободы (Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, Е.И. Трубецкой2 и др.), как достижение подлинной духоыюсти, сущность которой - в вечности и неизменности ее проявлений (И.А. Ильин).
В философской традиции особое внимание уделяется имманентным, сущностным качествам человека, в которых проявляется его истинное предназначение. В духовной жизни человек выступает, прежде всего, как субъект духовного бытия, а потом уже как носитель социальной роли. В этом сущность философского подхода.
Обратимся к определению духовной жизни в контексте культурологического подхода. Многие исследования здесь посвящены разграничению понятий «культура» и «духовная жизнь». В данном случае мы имеем дело с всеобъемлющими универсалиями, о разделении которых впервые задумались А. Кребер и Т. Парсонс3. Понятие духовной жизни в культурологии выделяется как следствие отражения антитезы «духовное -материальное» в культуре, а духовная жизнь является средоточием всех духовных процессов культуры.
Противопоставление духовного и материального в культурологии автоматически выводит нас на уровень разграничения понятий «духовная» и «материальная» культура (в некоторых случаях - «культура» и «цивилизация») и поднимает проблему определения места духовной жизни общества в категориальном аппарате культурологии.
Отметим, что культурологи в основном оперируют понятием «духовная культура», которая противопоставляется культуре материальной. Если первая понимается исследователями в большей степени как .мир идей, знаков и смыслов4, то вторая - как мир культурных артефактов и материальных объектов. Существует несколько точек зрения па соотношение понятий «духовная жизнь» и «духовная культура».
Во-первых, некоторые исследователи (в частности, О.М. Петрашкевич-Тихомирова) высказывают мнение о несводимости понятий «духовная жизнь» и «духовная культура», аргументируя его тем, что первое лежит в области философии и гносеологии, а духовная культура - это предмет теории деятельности и культурологии. Это понятия разных масштабов и разных паук, которые не стоит сопоставлять .
Во-вторых, культурологи, работающие в рамках марксистской парадигмы и принятой в советское время логике анализа культуры используют понятие духовной жизни, по трактуют его неоднозначно. Некоторые из них склонны рассматривать духовную культуру как «сферу духовной жизни». Так определяют духовную культуру А.С. Кармин и Б.С. Ерасов, и в этом приходят к согласию. Но все же А.С. Кармин характеризует духовную жизнь «...как явление культуры» 1, тем самым помещая в иерархию два скорее рядоположенных понятия.
В свою очередь, Б.С. Ерасов считает культуру сферой духовного производства и, как следствие, частью духовной жизни общества7, следуя логике Э.С. Маркаряна . В этом случае уже понятие культуры оказывается в «подчиненном» положении. Эти серьезные расхождения в определении базовых категорий в рамках парадигмы указывают на противоречивость таких схожих, на первый взгляд, подходов.
В-третьих, существует позиция сознательного игнорирования понятия «духовная жизнь», связанная с расширительной трактовкой культуры и избеганием привычной для советского времени логики ее структурирования9.
Таким образом, резюмируя все трактовки в рамках культурологического подхода, можно сказать, что культурологи, оперируя понятием духовной культуры, в большей степени склонны анализировать результаты духовной жизни общества, как-то; созданные в процессе жизни идеи, смыслы, значения, артефакты и институты духовной культуры.
Понятие социальной ностальгии и подходы к его трактовке
Появление чувства ностальгии тесно связано с повседневными представлениями человека о прошлом. Все знания о прошлой социальной реальности часто называют «историческими», когда на самом деле они вырабатываются в самых разных символических мирах, в том числе и в интерсубъективном мире . Известно, что разделение прошлого, настоящего н будущего, которое в границах здравого смысла мы считаем «естественным», - это результат развития человеческого общества за последние три века нашей истории. «Чувство прошлого» возникло не на заре человечества: исследователи (в частности, К. Леви-Стросс) доказали, что в примитивных обществах разделение прошлого, настоящего и будущего практически отсутствует, а начало развития темпоральных представлений человечества следует связывать лишь с появлением цивилизаций2.
Окончательно «чувство прошлого» как таковое оформляется в XIX веке (по мнению некоторых исследователей - в XVIII в.)3. Именно тогда прошлое начинает восприниматься человеком как самостоятельная, отдельная реальность, обладающая уникальностью и неповторимостью. Ранее людям было не свойственно сохранять память об ушедших временах, так как они воспринимались как часть настоящего: например, в Средние Века чувство прошлого отсутствовало даже у образованных людей, а руины были лишь привычными объектами среды обитания, и только4.
Люди замечали течение истории, но считали условия собственного существования неизменными. Человеку казалось, что вне зависимости от времени проживания люди ведут и должны вести себя одинаково. Прошлое, таким образом, служило или образцом добродетели, или символом развращенности, но и в прошлом, и в настоящем, казалось, людьми правят одни и те же привычки, условности и предрассудки.
Прошлое стало представлять особую ценность для человечества, когда в границах здравого смысла появилось осознание уникальности каждого исторического периода. Это происходит в те времена, когда условия человеческой жизни начинают меняться на протяжении времени, отведенного одному поколению, когда старые порядки не возвращаются, а темпы развития общества, процессов урбанизации и индустриализации меняют жизнь людей до неузнаваемости. Именно поэтому в XVIII-XIX в. появляется практика сохранения объектов прошлого - реликвий, и возраст вещей начинает определять их материальную и историческую ценность.
Процесс «придумывания национальных традиций, ритуалов, флагов, костюмов и точное воспроизведение традиций и памятников прошлого» окончательно оформился в конце XIX века. Многое, что сейчас нам кажется древним и исконным - от шотландского килта до русской матрешки, - было создано именно в это время. Часто новая традиция, институционализированная в конце XIX века, являлась гораздо более косной, чем живая традиция. Как утверждает Пьер Нора, в конце века - как-прошлого, так и настоящего - резко увеличиваются постройка памятников и создание коммеморативных ритуалов, которые прямо пропорциональны потере памяти3.
В это время появляются первые описания и исследования, посвященные ностальгии. Само понятие «ностальгия» возникло в XVII веке во врачебной практике. Оно было введено в обиход врачом Д. Хофером. Ностальгия была «открыта» им как физическая болезнь, которая появлялась у солдат от тоски по дому в долгих военных походах. Это чувство было таким острым и глубоким, что вызывало сильнейшие недомогания, причину которых долго не могли отыскать, так как практически невозможно было выяснить очаг болезни.
Сначала феномен ностальгии изучался в рамках медицины. Это «недомогание» фигурировало в списке стандартных болезней, составленном для армии США даже во время Второй Мировой войны. Но вскоре ностальгия плавно «перетекает» в нишу душевных «недугов» - непонятной тоски, переживаний, душевной боли и становится состоянием души.
Как мы можем видеть, первоначально ностальгия вызывалась перемещением человека в пространстве, его удалением от дома. Связь этого явления с естественным перемещением человека во времени появилась несколько позже. Чем быстрее развивалась цивилизация, тем сильнее росло стремление человека сохранить память о прошлом в виде антиквариата, реликвий, воспоминаний и ощущений. Последние в большей степени позволяет сохранить именно ностальгия - это, прежде всего, тоска по чувствам, ощущениям. «...Мы можем полагать, что любим книги нашей молодости, хотя на самом деле все, что мы любим - это воспоминания о себе в молодости и тех ощущениях, которые мы испытывали, читая эти книги...»6, - этими словами Анджела Кросс передает особенности ностальгии как тоски по ощущениям.
Вариации значения термина «ностальгия» отражены в его классических определениях. В словарях существует два способа определения ностальгии: в первом случае ностальгия определяется как болезнь, психоз: «греч., мед., тоска по родине, психоз, у эмигрантов иногда доходит до сильного болезненного напряжения»7, а во втором - как тоска по родине, тоска по чему-нибудь утраченному и ушедшему . Само слово «ностальгия», в свою очередь, является составным из двух греческих слов: nostos - возвращение и algos - боль.
Образы прошлого в массовом сознании как основа социальной ностальгии
Социальная ностальгия как механизм символического реконструирования всегда направлена на конкретные образы прошлого в коллективном сознании. Она представляет собой способ создания, перетолкования и трансляции этих образов в ностальгическом контексте. В главе поставлен ряд задач, позволяющих изучить процесс символического реконструирования прошлого как создание, распространение и трансформацию ностальгических образов.
Во-первых, следует рассмотреть механизмы формирования ностальгических образов на микроуровне, через практику ностальгирования.
Во-вторых, процесс формирования ностальгических образов важно рассмотреть на макроуровне. Необходимо сопоставить процессы формирования ностальгических образов с механизмами структурирования социальной памяти и символизации. Аккумулированная социальная память, как было сказано ранее, составляет основу феномена социальной ностальгии, так как она становится источником для конструирования мира ностальгических представлений. Кроме того, нас интересует регулятивная функция системы ностальгических представлений.
В-третьих, важно проанализировать механизмы формирования представлений как конструирования мифа о «славном прошлом» в средствах массовой коммуникации.
И, наконец, в-четвертых, необходимо выяснить, какие сферы социальной жизни в большей степени подвержены символизации. Необходимо структурировать образы прошлого в массовом сознании. Критерием для их классификации служат разные сферы общественной жизни. С точки зрения микроперспективы, в основе системы ностальгических представлений о прошлом лежат значения, которые появляются в процессе взаимодействия между людьми как результат их смыслообразующей деятельности. Вместе с тем, процесс формирования смыслов обусловлен как внешне (процессом группового взаимодействия), так и внутренне (диалогом индивида с самим собой). Как отмечает Г. Блумер, «жизнь любого человеческого общества по необходимости состоит из постоянного процесса подстраивания (fitting) друг к другу действий его членов»1. Мы видим, что механизм социального сравнения, так или иначе, составляет основу человеческого взаимодействия. На микроуровне в процессе сравнения сопоставляются индивидуальные интерпретации людей с групповыми представлениями о социальной реальности. Проще говоря, процесс «подстройки», о котором пишет Г. Блумер, формирует коллективные представления о «правильном» положении вещей, разделяемые в некой социальной общности.
В процессе непрерывной социальной трансформации в обществе наблюдается изменение роли социального сравнения. Это связано с социальной трактовкой настоящего как общества неопределенности и риска. Мы также имеем дело с трансформацией значения прошлого для современности. Люди наблюдают, как социальный порядок, система представлений и символов меняется и уходит в небытие на протяжении жизни только одного поколения. Таким образом, при формировании коллективных представлений о «должном», легитимном положении в обществе значительную роль начинает играть рефлексия, переживание прошлого опыта.
На микроуровне эти тенденции явно проявляются в формировании новой схемы интерпретации: «раньше было лучше, чем сейчас». Она ложится в основу практики «ностальгирования», которая расширяет границы социального сравнения, ритуализирует его.
1 Цит. по: Кармалонов О. Социологии символа. М.: Acidemia, 2004. С. 48. Сравнивая настоящее с прошлым, люди не только эмоционально оценивают события, но, кроме этого, испытывают чувство утраты, тоску, боль, а также тщетность воспоминаний, невозможность вернуть прошлое. Тем самым сравнение как процесс приобретает особую ценность: оно понимается как рефлексия, эмоциональное вчувствование, переживание, ценное само по себе. Так ностальгирование становится распространенной схемой интерпретации и конструирования реальности и ритуализированной социальной практикой, основанной на сравнении2.
В систему коллективных представлений о советских временах, в частности, у старшего поколения заложена определенная логика суждения о проином. Она находит свое отражение в практике конструирования представлений о советской эпохе. Ностальгирование является процессом мифотворчества, в основе которого лежат привычки конструирования фраз, словоупотребления, построения предложений, организации логики высказывания. В этом смысле ностальгический контекст повествования постоянно воссоздается в процессе взаимодействия людей через узнаваемую другими дискурсивную практику ностальгирования.
Ее цель - рефлексия, переосмысление прошлого опыта, вчувствование в утраченную ныне реальность. В ней причудливо переплетается индивидуальный опыт и коллективная память поколения: результаты индивидуальной рефлексии, интерпретации событий прошлого корректируются в процессе взаимодействия с другими людьми, получая подтверждение или опровержение.
Переосмысление собственной жизни с точки зрения системы коллективных представлений о прошлом делает человека представителем определенного поколения. Известно, что в социуме принято понимать практику ностальгирования как отличительную особенность людей старшего возраста.
Суждения представителей старшего поколения современной России в некоторых случаях раскрывают нам особенности символического конструирования представлений о советской эпохе. Высказывается неудовлетворенность современной реальностью, в противовес которой приводится пример из собственной жизни, выступающий в качестве идеального положения вещей. Приведем несколько примеров конструирования «хорошего прошлого», используя отрывки из нарративных биографий людей старшего возраста3:
// питание: { я помню, что J раньше мы лучше кушали. Вот в те времена, как я себя помню, ну ладно, это я в столовой работала. Ну а потом-то особенно тяжело стало всем жить. После 1990 года паи в 2 с. 3 раза увеличили [татеж-и], сделали все ото. Половина всего нашего населения, может, и ничего живут, а половина - вес равно не очень.
На примере этого высказывания мы видим, каким образом переплетается индивидуальный опыт человека и коллективные представления о прошлом. Конструируя историю, индивид вносит в эти представления свои коррективы. Женщина в советское время хорошо питалась, потому что была работницей столовой, но, вместе с тем, она видит советских людей как в целом «хорошо питающихся».
Социальная ностальгия в России и эмиграции: опыт сравнительного биографического исследования
В параграфе мы будем рассматривать социальную ностальгию в ситуации социальных перемен на примере проведенных нами биографических исследований. С одной стороны, нами анализируется «классическая» ситуация ностальгии в эмиграции сквозь призму биографий мигрантов из России. С другой стороны, мы изучаем социальную ностальгию в историях жизни российских граждан, столкнувшихся с трансформацией российского общества в 90-е гг. XX в. В результате нам удалось выявить социальные истоки появления ностальгии методом категоризации жизненных траекторий в нарративных интервью.
Под нарративной историей мы будем понимать систему накопления, систематизации и трансляции знания о прошлом. Она остается одним из самых значимых способов сохранения преемственности между прошлым, настоящим и будущим в повседневной жизни. Для того, чтобы ответить на вопрос о причинах и условиях массовых ностальгических настроений в обществе, необходимо проследить параллели между особенностями структурирования отдельным человеком своего жизненного опыта и стереотипными, социально признанными, устоявшимися ностальгическими представлениями в массовом сознании.
История о прошлом может служить своего рода показателем принадлежности ее рассказчика к определенному поколению. Реконструирование событий прошлого осуществляется каждым человеком с позиции важности определенных событий, происходивших в его жизни и направлявших его жизненный путь.
Интересно то, что особенности восприятия людьми социального времени таковы, что наиболее ярким и запоминаемым периодом в нашей жизни является молодость, а именно подростковый и молодой возраст. Поэтому часто ностальгия неразрывно связана именно с этим периодом в жизни индивидов, что особенно характерно для старших поколений. Американские социологи Говард Шуман и Жаклин Скотт провели исследование, в котором доказали, что существуют особенности восприятия исторических событий каждым поколением. Если люди были свидетелями тех или иных явлений в молодости, то они с большей вероятностью будут воспринимать эти события как исторически значимые, чем те, которые произошли гораздо позже. Таким образом, изменения в обществе, которые застали нас в период молодости, окажут на нас максимальное влияние, и мы с большей вероятностью запомним детали и особенности той эпохи.
Для доказательства этой гипотезы авторы использовали достаточно простой и элегантный метод: они просили людей указать наиболее значимое событие XX века и расписать подробно, какие элементы и особенности этого периода они считают наиболее значимыми. Например, упоминания о Второй Мировой войне встречались гораздо чаще среди старшей возрастной когорты. Молодые люди вспоминали про войну тоже достаточно часто, но детальные описания значимых событий войны у молодого поколения сильно отличались. На основе этих данных исследователи строили модели прошлого для каждой возрастной когорты на основе анализа логистической регрессии .
Таким образом, цепочка последовательных событий на векторе времени выстраивается каждым человеком в зависимости от их значимости. Возраст человека оказывает непосредственное влияние на характер восприятия фактов прошлого. Следовательно, социальное время «формируется» благодаря ситуациям, одинаково значимым для большинства представителей поколения.
Поэтому социальная ностальгия по советскому строю - это прежде всего чувство, свойственное определенному поколению людей, большая часть жизненного пути которых принадлежит советскому обществу. С одной стороны, «преклонный» возраст значительной части ностальгирующего населения - это объективно существующее явление, которое подтверждается результатами массовых опросов, а, с другой стороны, оно является следствием стереотипности восприятия старшего поколения в обществе. Впрочем, люди этого возраста предпочитают подтверждать такие стереотипы в своих суждениях и поведении.
Насколько «ностальгичны» жизнеописания людей, для которых Советский Союз был безнадежно утрачен и остался только в воспоминаниях? Действительно ли события, определившие успешное развитие отдельных жизненных траекторий биографии многих советских людей, были бы невозможны для них в настоящем времени? Какие значимые и успешные жизненные проекты и планы были «похоронены» вместе с канувшим в лету советским строем? Ответы на эти вопросы помогут нам определить место социальной ностальгии в реконструировании прошлого отдельного поколения.
Нами было сформулировано предположение, что резкая смена привычного строя сравнима с утратой Родины, «переездом» в другую страну. Ностальгия всегда была незримой «спутницей» мигрантов, вынужденных приспосабливаться к новым жизненным условиям. Таким образом, нам удалось осуществить сравнительное исследование нарративных историй «бывших жителей СССР»: представителей старшего поколения, которые внезапно оказались гражданами «переходной России», и людей, по собственному желанию эмигрировавших из нашей страны в Финляндию в 1989-1996 гг.
Целью исследования в обоих случаях было выявление ностальгически окрашенных событий и траекторий биографии, которые были прерваны внешними переменами (переездом в другую страну или сменой государственного строя). Нас интересовали различия в реконструкции жизненного пути человека до и после «эпохи перемен».
Основным критерием для формирования стратегии изучения этого явления стало наличие кризисной ситуации или резких социокультурных изменений - ситуации перемен, в которой оказываются общности, группы людей и общество в целом.
Для реализации этой цели мы выбрали две различные ситуации: людей, покинувших Россию в 90-е годы и отправившихся за границу «в поисках лучшей жизни», и тех, кто приспосабливался к жизни в постсоветской России. Таким образом, анализ ностальгии как бы «сворачивается» по двум осям: первый - это «страна - страна», второй - «эпоха - эпоха».
В принципе, ситуацию резких социокультурных перемен можно представить как глобальный постепенный «переезд» всего общества в незнакомую страну, со своими правилами, законами и обычаями. Российских граждан можно, в таком случае, тоже назвать мигрантами, озабоченными поиском своего «дома». Те немногие, которым удалось уехать за рубеж, вместо «земли обетованной», идеализируемой советскими людьми, оказались в обществе, в котором нужно уметь выжить и «закрепиться». Ситуация, в которой человек оказывается никому не нужным, покинутым и неприспособленным к жизни в стремительно меняющемся мире, зачастую не имеет территориальных границ. Исследование было реализовано в два этапа. На первом этапе (2002 г.) осуществлялось изучение жизненных историй мигрантов из бывшего СССР, проживающих в г. Турку, Финляндия. Всего нами было проведено 16 глубинных нарративных интервью с представителями общины мигрантов г. Турку в возрасте 18 - 50 лет.
На втором этапе (2006 г.) исследование проводилось в г. Екатеринбурге, где состоялось 15 глубинных нарративных интервью с жителями города старше 55 лет, которые, по их словам, испытывают ностальгию по советскому прошлому.
