Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА ТЕРРОРИЗМА 10
1.1. Терроризм: понятие, сущность, классификация 10
1.2. Социокультурные причины терроризма 29
1.3. Специфика террористических общностей 50
ГЛАВА II. РОССИЙСКИЙ ТЕРРОРИЗМ: СПЕЦИФИКА И ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ 69
2.1. Терроризм в России: истоки, структура 69
2.2. Специфика современного российского терроризма 84
2.3. Отношение россиян к терроризму и антитеррористические меры 105
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 124
ЛИТЕРАТУРА 127
- Терроризм: понятие, сущность, классификация
- Социокультурные причины терроризма
- Терроризм в России: истоки, структура
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Конец XX века, по мнению ряда обществоведов, стал началом эпохи терроризма, так как последний превратился в важный фактор общественного развития, а общности террористов - в нелегитимного субъекта внутригосударственных и международных отношений. При этом международный терроризм является уже не только одной из наиболее серьезных угроз мировой безопасности, но глобальной проблемой, в том числе и потому что в определенном смысле можно вести речь о складывании глобальной террористической общности, стремящейся к реализации своего проекта устройства мира. Исследователи этого феномена до сих пор остаются в неведении относительно его природы, причин неожиданной актуализации, гибкости идейных основ и тактики действий террористов.
В постсоветской России терроризм также пустил глубокие корни, что можно объяснить не только богатой «террористической» историей страны, , но драматическими социально-экономическими и политическими изменениями, ее вовлеченностью в сложные геополитические игры, неподготовленностью и неготовностью правящей элиты достойно ответить на вызовы современного мира.
В такой ситуации возрастает ответственность социальных наук, призванных помочь обществу в нахождении причин терроризма и в поиске адекватной стратегии и тактики борьбы с ним. Очевидно, что глобализация терроризма является свидетельством не только цивилизационного кризиса, но и кризиса самих социальных наук, которые по разным причинам не смогли предупредить людей о террористической угрозе и предложить действенные способы предотвращения его перерастания в мировую проблему.
Степень разработанности темы. Актуальность изучения проблем терроризма обусловила появление большого числа отечественных и зарубежных публикаций по этой теме, включая монографии Ю.И. Антоняна, Т.Бояр-Созонович, К. Жаринова, В. Замкового и М. Ильчикова, П. Кабанова, Е. Ляхова, Л. Моджоряна, М. Назаркина, К. Салимова, Д. Чухвичева, И.Александера, Т. Арнольда и М. Кеннеди, Р. Клаттербека, Б. Крозье, Ч.Добсона и Р. Пэйна, Б. Дженкинса, Д. Лонга, У. и С. Маллисон, А. Шмида, П. Уилкинсона.
Глубокий культурологический анализ терроризма, позволяющий сформулировать его базовое определение, проведен в работах М.П. Одесского и Д.П. Фельдмана, а также в исследованиях А. Баранова (общественное оправдание терроризма), А.Э. Баталова и А. Камю (философия бунта), М. Могильнер (отношение русской интеллигенции к терроризму). Проблемы правовой квалификации терроризма изучаются в работах Ю.М. Антоняна, В. Емельянова, Е. Ляхова, В. Мальцева, Г.М. Миньковского и В.П. Ре-вина, В. Петрищева.
Проблемы политического терроризма изучаются И.В. Дементьевым, П. Кабановым, Н.Я. Лазаревым, И.В. Манацковым. Международному терроризму посвящены работы Н.С. Бегловой, С. Беляева, Л.А. Моджоряна, И.Александера, Б. Дженкинса, А. Шмида. Государственный терроризм явился предметом исследования У. Латыпова, В.В. Лунеева и ряда других авторов. Психологические аспекты терроризма изучались Э. Фроммом (не-кро-фильская личность), Ю.М. Антоняном и др. Проблемы социальных конфликтов и насилия исследованы А.В. Дмитриевым.
В трудах М. Бакунина, Ж.-П. Марата, Г. Маркузе, К. Маркса, В.И. Ленина, П. Кропоткина, М. Робеспьера, Л.Д. Троцкого, Ф. Энгельса можно найти множество важных положений об анархизме, экстремизме, революционном движении. Теория и практика анархизма, нигилизма, экстремизма исследуются в работах К. Каутского, И.Л. Морозова, С. Франка, М.А. Хевеши. История российского терроризма представлена в воспоминаниях А. Кункля, А. Лопухина, С. Минцлова, В. Розанова. Б.Савинкова, А. Спиридовича, А. Степняка и служит предметом исследований О.В. Будницкого, Р. Городницкого, Г. Кана, А. Суворова.
«Красный террор» послужил предметом изучения А. Антонова-Овсеенко, Д. Волкогонова, В. Земскова, В. Кожинова, Р. Конквеста, С. Мельгу-нова, Р. Пайпса и других исследователей. В частности, история концлагерей освещена в работах М. Геллера и М. Каминского.
Проблемы глобализации, многофакторной реакцией на негативные последствия которой следует считать современный международный терроризм, изучаются в работах 36. Бжезинского, В.В. Иноземцева, М. Кастель-са, К. Омаэ, А.С. Панарина, Л. Туроу, А.И. Уткина, Ю.В. Шишкова, И. Вал-лерстайна, А. Гидценса, Р. Робертсона и целого ряда других исследователей. Многие важные результаты были получены еще советскими исследователями (В.И. Блищенко, В.В. Витюк, А. Трайнин и др.) с учетом неизбежных идеологических ограничений. Ряд аспектов современного терроризма освещен в работах В. Дудника, Г. Котанджяна, Н. Литвинова, Н.В.Мелентьевой, Г.В. Новиковой и ряда других авторов.
Необходимость комплексного социологического анализа проблемы, обобщения накопленных материалов, синтеза имеющихся концепций предопределила цели и задачи настоящего диссертационного исследования.
Цель диссертационной работы - социологическое исследование социальных основ терроризма в России.
Данная цель предполагает решение следующих задач: • рассмотреть проблему определения понятия «терроризма» и существующие классификации терроризма;
• выделить основные социокультурные причины терроризма;
• проанализировать причины становления, особенности организации и функционирования террористических общностей;
• описать истоки и структуру терроризма в дореволюционной и послереволюционной России;
• выявить специфику современного российского терроризма;
• проанализировать отношение россиян к терроризму и антитеррористические меры.
Объектом исследования выступает терроризм в России как социальное явление.
Предметом исследования являются вопросы становления, функционирования, организации и развития террористических общностей в России.
Теоретико-методологической основой исследования являются структурно-функциональный, деятельностно-активистский, конфликтологический подходы и теория аномии, основные положения современной социальной и политической психологии, методы сравнительного социологического анализа и культурологического анализа.
Эмпирическую базу исследования составляют данные социологических исследований, проведенных ВЦИОМом, Аналитическим Центром Юрия Левады, центром РОМИР-мониторинг, статистические данные.
Научная новизна исследования состоит в следующем:
• показана необходимость рассмотрения терроризма как сложного социально-политического явления с точки зрения различных теоретико-методологических подходов;
• установлен глубинный источник современного терроризма;
• выявлена социологическая структура терроризма;
• доказано положение о России как классической стране терроризма;
• установлена специфика современного российского терроризма, связанная с попыткой реализации исламистского мега-проекта на юге России и с трансформационными общественными процессами;
• проанализированы отношение россиян к терроризму и антитеррористические меры.
Тезисы, выносимые на защиту:
1. Современный терроризм необходимо рассматривать с позиций структурно-функционального, конфликтологического и деятельностно-ак-тивистского подходов, а также теории аномии, так как в этом случае появляются возможности для лучшего понимания причин существования, развития терроризма как сложного и динамичного социально-политического явления.
2. Глубинным источником возникновения и развития современного терроризма является набирающий силу процесс возрождения примор-диальных солидарностей и соответствующих им форм реакции на глобальную экспансию западных ценностей. В этом плане наиболее показательно появление террористических общностей типа «Братства бен-Ладена» и джамаатов - самоорганизованных общин верующих, готовых отстаивать свое право жить согласно шариату с помощью оружия, функционирующих на принципах демократии, равенства членов, интернациональности. Существование терроризма как в демократических, так и в недемократических странах свидетельствует об имманентной сущности этого явления, предпосылки которого постоянно воспроизводятся на микро- и макроуровне мировой системы.
3. Социологическая структура терроризма включает террористические общности, идеологию насилия, мотивацию и цели террористической деятельности, ценности и нормы террористов, государственные и социаль ные институты, а также отношение различных социальных групп к цели и методам террористов.
4. Для современных террористических общностей характерны следующие особенности: идеология насилия; система ценностей, альтернатив-MMXЛBШ eнвnJПШЬTvnp• ЖРГТЧТІЄ.ПЯЧПРТТРНИР на RgHTQ) И ЧУЖИУЦЦ меь
Научно-практическая значимость исследования состоит в том, что сформулированные в работе выводы и положения могут использоваться в антитеррористической деятельности органов государственного управления на федеральном, региональном и муниципальном уровнях, а ее материалы - при разработке и реализации концепций общественной безопасности, в управлении общественными связями, а также при чтении курсов социологии и культурологии, спецкурсов по социологии терроризма в высших учебных заведениях и системе повышения квалификации.
Апробация работы. Результаты исследования докладывались и обсуждались на двух Всероссийских, двух региональных и одной межвузовской научных конференциях (2003-2005 гг.) и опубликованы в четырех научных работах общим объемом 6,1 п.л.
Структура диссертации включает введение, две главы, каждая из которых содержит по три параграфа, заключение и список литературы.
Терроризм: понятие, сущность, классификация
Несмотря на многовековую историю существования терроризма, социальная наука пока не может дать четкое определение понятию «терроризм». Существует более 100 (по некоторым данным, около 200) дефиниций терроризма. Вместе с тем уточнение понятия «терроризм» является исходным пунктом, нацеленным на определение объекта нашего исследования.
Раскрытие понятия «терроризм» означает, во-первых, соотнесение ее с каким-то другим более широким по объему понятием; во-вторых, установление всех аспектов, связей и опосредовании данного понятия с другими понятиями; в-третьих, выяснение его структуры.
Одна из главных проблем научного определения понятия «терроризм» связанна с тем, что «причисление того или иного вооруженного действия к разряду террористических, во многом зависит от социальной позиции исследователя»1. Так, не случайно известный американский левый диссидент Ноам Хомский утверждает, что ясное и точное определение терроризма укажет на США как на главного террориста на планете. Отсутствие единого подхода к пониманию терроризма проявляется, например, и в том, что Россия, в отличие от США не относит «Хезбол-лах» к террористическим организациям, а США до недавнего времени идентифицировали «чеченских террористов» как борцов за национальное освобождение. Аналогичная ситуация складывается и на уровне ООН при отнесении определенных организаций в категорию террористических.
Другими словами, указанная проблема заключается в том, что те исследователи (или политики), которые симпатизируют борьбе тех или иных организаций, использующих террористические методы достижения целей, включают их в число «борцов за свободу», тогда как их оппоненты записывают в террористы со всеми вытекающими отсюда последствиями.
М. Креншо предпринимает попытку провести границу между террористами и борцами за свободу на основании анализа террористического акта, его объекта и возможности успеха. Тогда отнесение к борцам за свободу предполагает наличие трех обязательных условий: наличие военной тактики, военной мишени и высокую вероятность успеха, а к террористам - отсутствие хотя бы одного из них2. Представляется, что этот ход также не позволяет полностью решить указанную проблему, хотя и является существенным шагом, так как, например, спустя какое-то время, например, у террористов возрастут шансы на достижение успеха вследствие достижения тактики устрашения как военных, так и гражданского населения, готового сдаться на милость будущего победителя.
Исследователи заметили, что обычно лица и организации, практикующие терроризм, стремятся назвать себя «борцами за свободу», «патриотами», «партизанами» и т.п. Так, бывший израильский террорист, а впоследствии премьер-министр Израиля М. Бегин писал, что он хотел, чтобы его называли латинским словом «патриоты». А его политический противник лидер ООП Я. Арафат оправдывал использование этой организацией террора тем, что «атака против мирных целей заслуживает сожаления, но это необходимый путь для того, чтобы заявить миру об исторической несправедливости по отношению к палестинцам со стороны ряда западных правительств и Израиля», предпочитая именовать операции палестинских отрядов «партизанской войной»3.
Можно выделить два подхода соотнесения терроризма с более широким - родовым - понятием, на которое претендуют понятия «террор» и «насилие», тесно связанные друг с другом.
Под террором (от франц. страх, ужас) обычно понимается политика запугивания, насилия, нагнетания страха, расправа с политическими противниками вплоть до их физического уничтожения, особая форма политического насилия, характеризующаяся жестокостью, целенаправленностью и кажущейся эффективностью4. Другими словами, террор выступает одним из способов управления обществом путем устрашения. Так, М.П. Одесский и Д.П. Фельдман видят в терроре «способ управления социумом посредством превентивного устрашения в условиях массовой истерии»5, т.е. сам переход к данному способу управления предполагает создание в обществе атмосферы страха.
Д.В. Ольшанский обращает внимание на многозначность понятия «террор», приводящую к неоправданному его смешению с понятием «терроризм». Так, данный автор приводит следующие смысловые значения понятия «террор», которые и вызывают путаницу. Так, политика, цели которой достигаются насильственными методами (методы террора), путается с распространившимся в обществе состоянием страха, выступающим результатом вышеуказанной политики. Кроме того, не различается террор как линия, включающая ряд отдельных компонентов, террористических актов, и отдельные проявления террора - одиночные террористические акты.
Террористический акт - «это применение или угроза насилия против гражданских или невоюющих лиц для достижения некоторой политической цели в расчете на психологический эффект страха и уязвимости»6. Как справедливо отмечает В.В. Витюк, в отличие от уголовного преступления террористический акт обладает идеологической обоснованностью и политической направленностью.
Еще одна путаница, имеющая серьезное значение, - ситуация, когда террор как метод отождествляется с терроризмом как особым, целостным явлением, вбирающим в себя не только отдельные террористические методы. Это очень важный тезис, опровергающий достаточно распространенное мнение о том, что по отношению к терроризму террор является родовым понятием.
Социокультурные причины терроризма
Цель данного параграфа состоит в выявлении социокультурных причин терроризма и прежде всего международного терроризма, представленного в основном протестным исламистским терроризмом. Необходимо ответить на вопросы о «корнях» терроризма в современном мире, мотивах и целях, идеологических основаниях деятельности террористических организаций и групп.
По мнению Д.В. Ольшанского, терроризм питают пять основных «внешних» корней: идеологические, религиозные, социальные, политические и геополитические.
Как мы выяснили выше, терроризм невозможен без соответствующего идеологического обоснования, без конкретной идеологии, оправдывающей применение насилия. Под идеологией принято понимать систему взглядов и идей, помогающих осознавать и оценивать отношения людей к действительности и друг к другу, социальные проблемы и конфликты, а также содержащих цели социальной деятельности, направленной на закрепление или изменение общественных отношений. Неотъемлемой чертой любой идеологии насилия являются, как справедливо отмечает Н.В.Мелентьева, элементы расизма, принимающего не только форму традиционного биологического расизма, но также расизма антропологического, классового, духовного, гносеологического и др. При этом расизм выступает неизбежным следствием манихейского понимания социальной реальности, где террористы и их противники видятся представителями двух противоположных онтологических типов, обладающих качественно различной природой. Поэтому большинство террористов «оправдывают свое насилие над представителями Системы (активными ми) приблизительно так же, как маздеисты, зороастрийцы или манихей-цы рассматривали в свое время необходимость уничтожения существ, находящихся под покровительством Аримана, отца тьмы».
Иначе говоря, идеология насилия основана на жестком и непримиримом противопоставлении «свои - чужие». При этом по отношению к «чужим» перестает действовать большинство внутренних запретов. (Так, не случайно, некоторые антропологи считают, что в древности не было людоедства, так как жертвы последнего не воспринимались в качестве «своих» - людей). Более того, представляется, что именно здесь находится глубинный источник крайних форм насилия, питающий религиозные войны, политический террор всех цветов («красный», «белый», «черный» и т.д.), геноцид, неснимаемый конфликт Суши и Моря в классической геополитике.
Учитывая то, что, с одной стороны, терроризм не является самодостаточным явлением, а в значительной степени выступает инструментом, способом достижения социально-политических целей, с другой стороны, предполагает идеологическую подпитку, очевидно, что социально-политический и другие контексты актуализируют либо уже разработанную идеологию насилия, либо «выдают» заказ на разработку современного идейного инструментария. О правомерности данного тезиса свидетельствует история терроризма XX столетия, начавшегося с разгула «левого» терроризма, ответом на который выступили различные формы «правого» терроризма (фашизм, нацизм), на смену которым пришел этнический терроризм, а в настоящее время на ведущие роли выходит религиозный, главным образом протестный исламистский терроризм. Об инструментальном характере идеологий и практики терроризма говорит ныне широко известный факт использования «ультракрасных» и «ультрачерных» в Италии в 1960-1970-х годах для подрыва демократии. Так, в судебных материалах того времени присутствуют документы, доказывающие, что организаторами кровавых терактов (взрывов и убийства премьер-министра А. Моро за стремление к политической консолидации итальянского общества путем включения коммунистов в состав правительства, контролируемого правыми христианскими демократами) попеременно использовались то «левые», то «правые» террористические организации, которые не подозревали о том, что на самом деле им предоставлено право на достаточно высоком политическом уровне конкурировать между собой во «взрыве системы» демократии в Италии. Поэтому один из судей, имевших доступ к вышеназванным документам, не без оснований пришел к выводу о том, что в определенный момент «задание остановить процесс демократизации было передано новым лидерам теми самыми центрами, которые увидели, что «черный» терроризм утратил свою эффективность».
После рассмотрения идеологических корней терроризма становятся понятными и его религиозные корни. Здесь присутствует непременное деление на «своих» и «чужих» («неверных). При этом, видимо, не существует проблемы религии, структура которой наилучшим образом приспособлена к оправданию террора по отношению к «неверным». Об этом свидетельствуют известные факты «еврейского», «христианского», «исламского», «сикхского» терроризма, а также жесткого противостояния даже представителей разных конфессий (католики против протестантов, сунниты против шиитов и т.п.). Представляется, что все дело в соответствующих интерпретациях священных текстов, оправдывающих насилие против «неверных».
Терроризм в России: истоки, структура
Известный политический деятель и теоретик революционного терроризма Л.Д. Троцкий не без оснований назвал Россию «классической страной терроризма». Не случайно многие зарубежные террологи предлагают вести историю политического терроризма именно с деятельности российской организации «Народная воля».
Если же принять во внимание сложившуюся еще в XYI в. практику использования насилия государством во время опричнины для быстрого решения политических проблем, в частности для ослабления боярства, то террор в России имеет давнюю историю и к нему неизменно обращаются при появлении острых противоречий и проблем, трудно разрешимых легитимными методами, и/или наличия нетерпения власти или ее политических противников. Исследователи эпохи Ивана Грозного указывают на то, что опричный террор не являлся следствием дурного нрава и больной фантазии царя, а был продиктован, во-первых, противоречиями «между возможностями власти и ее амбициями, между реальной силой и жестокостью» (В.Б. Кобрин), во-вторых, был идеологически обоснован в рамках складывавшейся концепции «самодержавства». Сам Иван Грозный и довел до конца эту работу, сформулировав в 1564 г. концепцию суверенитета самодержавной власти. При этом последняя «не соответствовала в тот момент его реальному политическому положению: она должна была оправдать будущие политические шаги государя, вполне конкретную опричную практику, иначе говоря - военные и полицейские меры, направленные на усиление личного могущества». Не будем останавливаться на генезисе идеологии опричнины, а особо отметим то, что даже несмотря на ужасы и отсутствие адресности ее террора, опричнина получила моральную санкцию (при условии нацеленности на укрепление самодержавной власти). Войдя в арсенал политических средств сначала власти, стремящейся к укреплению, впоследствии террор естественным образом был взят на вооружение политической оппозиции против «несправедливой» власти. События октября 1993 г. (расстрел из танков российского парламента) еще раз показали, что террор остается востребованным и в современной России. В.В. Серебрянников полагает, что решение президента Б. Ельцина о расстреле Верховного Совета России - «чистейшей воды терроризм», призванный нагнать страху «на всю страну».
Кроме того, следует добавить и то, что помимо марксиста Л.Д. Троцкого, в стране имелось немало других видных теоретиков насильственных способов решения политических вопросов - М.А. Бакунин, А.А. Боровой, П.А. Кропоткин, СВ. Нечаев, Б.Савинков, П.Н. Ткачев и др. Более того, на примере дореволюционной России можно увидеть то, как работает социологическая структура терроризма, т.е. что стимулирует создание террористических общностей и групп, как этому способствует деятельность государственных институтов (правительства, парламента, спецслужб, судебной системы), социальных институтов и сочувствующего делу террористов части российского общества, действие «кольцевой схемы террора», а также внешние факторы (деятельность зарубежных разведок, прежде всего британской).
Предваряя дальнейший ход исследования, следует отметить, что социологическая структура терроризма в современной России аналогична дореволюционной. Немаловажно и то, что нынешний российский терроризм базируется на «прочной» исторической традиции, активно заимствует богатый опыт ведения террора в других странах и устанавливает связи с зарубежными «внутренними» и «международными» террористическими организациями.
По мнению В.Е. Петрищева, историю терроризма в России следует рассматривать с XYI в. после появления в Судебнике 1550 г. понятия «хитрость», аналогичного понятию «прямой умысел» в современном праве. В Судебнике 1589 г. уже можно увидеть признаки определения субъекта террористической деятельности (государственный убийца, крамольник). Соборное уложение 1649 г. выделяет государственные преступления и посягательства против государя. А 1564 г. - год введения Опричнины - называется отправной точкой массового террора со стороны государства, которое вольно или невольно запускает маховик террора. При этом политика устрашения политических противников Ивана Грозного включала три обязательных структурных компонента террора - соответствующую идеологию, специально созданные военные организации и террористическую деятельность. После смерти создателя опричнины к террору прибегал будущий царь Борис Годунов, что означало закрепление насилия в качестве метода достижения политических целей. В дальнейшем некоторые правители России (Петр I, Ленин, Сталин) также не стеснялись прибегать к террору.
Появление систематического, организованного и идеологически мотивированного политического насилия в России связано с деятельностью крупной революционной народнической организации «Народная воля», возникшей в Петербурге в 1879 г. О размахе организации говорит то, что в 1879-1883 годах она функционировала в 50 городах, включала 500 членов и несколько тысяч помощников. Главная политическая цель состояла в свержении самодержавия. При этом террор рассматривался вспомогательным средством достижения этой цели, а основным являлась пропаганда и агитация во всех слоях населения.
Трагичность ситуации с убийством народовольцами царя состоит в том, что обе стороны, во-первых, были патриотами своей страны, но понимали по-разному ее благо; во-вторых, не были склонны к насилию. Известно, что после рокового убийства монарха народовольцы обратились к Александру III с пись мом, где объяснили причины своего террора. Приведем его основные тезисы: реформы ведут к усилению эксплуатации, нищеты и рабства народа; закон находится на стороне власть имущих, т.е. фактически имеет место беззаконие; репрессии против революционеров привели к увеличению их числа и росту ненависти в народе. После этого шла формулировка дилеммы: «Из такого положения может быть только два выхода: или революция, совершенно неизбежная, которую нельзя предотвратить никакими казнями, или добровольное обращение власти к народу». При этом авторы письма выступают против революции, усматривая в ней напрасную гибель сил и неисчислимые бедствия. Для предотвращения революции народовольцы предлагают провести общую политическую амнистию по всем политическим статьям, созыв представителей от всего народа. В случае исполнения этих мер организация обещает самораспуститься и влиться в мирную жизнь на благо народа. «Мирная, идейная борьба сменит насилие, которое противно нам более, чем вашим слугам...» Как показало дальнейшее развитие событий на смену готовым к компромиссам и идейной борьбе народовольцам пришли социальные силы, предпочитающие ставить насилие во главу угла. А это показывает, что в случае невозможности добиться даже частичного выполнения своих политических требований и отсутствия даже попыток налаживания диалога между сторонами, неотвратимо следует радикализация требований и действий.
