Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Кризисная суицидоопасная личность как объект социально-психологического анализа 13
1.1. Теоретико-методологические аспекты социально-психологических исследований суицидальных проявлений личности 13
1.2. Детерминанты и особенности суицидоопасного состояния личности на различных этапах возрастного развития 28
1.3. Социально-психологические признаки проявлений кризисной суицидоопасной личности 47
1.4. Анализ подходов, методов и техник диагностико- коррекционной работы, с кризисными суицидоопасными состояниями личности 59
Глава 2. Оптимизация диагностико-коррекционнои деятельности с кризисной суицидоопасной личностью 74
2.1. Исследование возможностей методов диагностико-коррекционной деятельности различных типов суицидального поведения 74
2.2. Модель продуктивной психодиагностики и психокоррекции кризисных суицидоопасных состояний личности 98
2.3. Оптимизации диагностико-коррекционной практики с кризисными суицидоопасными состояниями личности 114
Заключение 129
Библиография 133
Приложения 146
- Теоретико-методологические аспекты социально-психологических исследований суицидальных проявлений личности
- Анализ подходов, методов и техник диагностико- коррекционной работы, с кризисными суицидоопасными состояниями личности
- Исследование возможностей методов диагностико-коррекционной деятельности различных типов суицидального поведения
- Оптимизации диагностико-коррекционной практики с кризисными суицидоопасными состояниями личности
Введение к работе
Актуальность исследования. Последствия экологических катастроф, военных действий, террористических актов и межнациональных конфликтов, миграционные процессы, изменение образа жизни, бытового уклада и характера трудовой деятельности неизбежно сказываются на состоянии психического здоровья населения, ограничивают возможности социальной адаптации людей различных слоев и возрастов. В новой общественной ситуации у многих людей нарастают состояния дезадаптации с переживанием чувства неуверенности, незащищенности, неопределенности, тревоги, потери опоры и смысла существования, которые выражаются в девиантном и асоциальном поведении, нервно-психических и психосоматических расстройствах, и крайней формой — суицидальном поведении.
Актуальность данной проблемы обострилась в связи с резкими социально-политическими изменениями в нашей стране за последние десятилетия, экономическом, политическом и психологическом кризисе 1990-1994 гг., войнами и террористическими актами.
За последние 15 лет количество самоубийств увеличилось в два раза в возрастной группе от 15 до 24 лет и является третьей ведущей причиной смерти у людей в возрасте от 15 до 34 лет [189]. Сложившаяся ситуация наносит значительный ущерб здоровью общества, социальному порядку и экономике. Почти 50% людей, намеревающихся совершить самоубийство, в течение месяца ищут профессиональную помощь, предоставляя этим возможность профилактики суицида [188].
Политическая и экономическая нестабильность способствуют формированию у многих людей различных по степени выраженности социально-стрессовых расстройств. Повышается уровень невротизации основной группы населения, увеличивается число дезадаптивных реакций, психосоматических заболеваний и кризисов идентичности, что, естественно, служит почвой для возникновения микросоциальных конфликтов и повышает суицидальную активность (М.М. Кабанов, Б.Д. Карвасарский и др., 1995). В основе суицидального поведения лежит социальная дезадаптация, снижение и неустойчивость социальной интеграции.
Суицидоопасные кризисные состояния возникают при невозможности преодоления препятствий в достижении жизненно важных целей и потребностей способом, сформированным на основе предыдущего индивидуального опыта. Чаще всего, они происходят в момент кризиса, который является одним из проявлений социально-психологической дезадаптации личности, когда индивид не в состоянии разрешить конфликт имеющимися прежде способами реагирования и защиты. Нарушение взаимоотношений между человеком и его социальным окружением, затруднение межличностных коммуникаций, утрата чувства полезности, безопасности и смысла жизни часто приводят к кризисным состояниям. Под кризисным состоянием понимается временная ситуационно или внутренне обусловленная дезинтеграция личности. Под личностным кризисом — состояние личности, когда возникает дисбаланс в жизни и деятельности человека, по причине которого возникает неразумное с точки зрения личности и неадекватное в социальном аспекте поведение, поступки и действия, а также срыв нервно-психического и соматического состояния (В.В. Козлов).
Аутоагрессивные проявления могут наблюдаться уже на начальных этапах кризисных состояний непосредственно после психотравмирующего события. Вследствие чего для предотвращения попытки к самоубийству необходимо раннее купирование кризиса, до появления или принятия суицидального решения, когда у человека максимально выражена потребность в психологической помощи. Такое купирование можно осуществить только с помощью неотложного психотерапевтического или психокоррекционного воздействия, которое является наиболее адекватным методом превенции суицидальных действий у людей, находящихся в кризисном состоянии.
Проблема профилактики суицидального поведения является актуальной и требует осуществления комплексных превентивных и постситуативных мер, которые могут и должны проводиться объединенными усилиями психологов, психиатров, социологов, педагогов и юристов.
В рамках профилактических и терапевтических мероприятий создание продуктивной системы диагностико-коррекционной деятельности в работе с кризисной суицидоопасной личностью является необходимой мерой.
Со времен фундаментального социологического эссе «Самоубийство» Э. Дюркгейма (1897) [54] различные психологи, философы, социологи стремились концептуализировать и разработать эффективные стратегии превенции и интервенции суицида и аутоагрессивных тенденций (А. Адлер, К. Мен-нингер, Р. Мэй, К. Роджерс, Г. Салливэн, В. Франкл, 3. Фрейд, К. Хорни, К.Г. Юнг и др.).
В России в 1906-1908 гг. впервые, наряду со статистикой самоубийств, был поставлен вопрос о равенстве между самоубийством и душевной болезнью (Г.В. Хлопин, В.К. Хорошко). После очередной эпидемии самоубийств в России в 1910-1914 гг. до середины 1980-1990-х гг. самоубийства считались недопустимыми, сведения о них скрывались, вопрос об их намерениях не рассматривался. В социалистическом обществе только психически нездоровые люди могли совершить акт самоубийства. Впервые в 1981 г. под руководством профессора А.Г. Амбрумовой несколько врачей психиатров (СВ. Бородин, В.М. Гилод, Г.В. Старшенбаум, В.А. Тихоненко) разработали концепцию суицидального поведения в основе которой находилось определение суицидального поведения как «следствие социально-психологической дезадаптации личности в условиях переживаемого ее микросоциального конфликта» [4, с. 19]. В том же году в Москве был создан кризисный стационар, предназначенный для неотложной помощи людям, находящимся в состоянии психологического кризиса с повышенным риском возникновения суицидальных тенденций или совершившим суицидальные попытки.
Таким образом, впервые с начала века стали дифференцировать лиц с суицидальным поведением на душевно больных и психически здоровых. Однако психодиагностика личности находящейся в суицидоопасном кризисном состоянии, сводилась только к психопатологическому исследованию, что ограничивало понимание личности суицидента. В структуре суицидального поведения принимались к сведению мотивы и поводы суицидальных поступков как констатация фактов, сама же мотивационно-потребностная сфера не исследовалась. Существующие за последние несколько лет исследования большей частью посвящены психическим состояниям и общим характеристикам личности, склонной к суицидальному поведению (Ф.Б. Березин, Н.Г. Гара-
нян, А.Е. Личко, Е.Д. Соколова, А.Б. Холмогорова). Человек в суицидоопас-ном состоянии рассматривался в основном как объект социально-психологической дезадаптации без учета причин и следствия стрессогенной ситуации и уровня суицидальности. Необходимо отметить, что дифференциальная диагностика, выходящая за рамки психопатологии, является ключевым звеном в психокоррекции суицидоопасных кризисных состояний. Важно рассматривать суицидальное поведение в рамках кризиса, как одно из следствий: 1) острой реакции на стресс; 2) посттравматического стрессового расстройства (ПТСР); 3) возрастного кризиса; 4) экзистенциального или психодуховного кризиса; 4) религиозного культового действия.
Исследование суицидального поведения, факторов и уровня суицидального риска, является необходимым для выявления социально-психологических детерминант суицидальных поступков, определения необходимого уровня профессиональной помощи и служит мерой превенции суицида.
U. Bille-Brahe et al. (1996); A. Schmidke (1997) показывают, что суицидальные корреляции ни в отношении суицидов, ни в отношении суицидальных попыток не являются универсальными, т.е. уровень стресса в различных культурах/странах и подгруппах имеет разный вес и значение. Тем не менее, многие авторы подчеркивают серьезное влияние на формирование суицидального поведения таких факторов как экономическая нестабильность, безработица, разводы, одиночество (L. Dublin, 1963; М.В. Summerville et al., 1994; М. Heikkinen et al., 1994; J.O. Obafunwa, A. Busutti, 1994).
Политическая и экономическая нестабильность способствуют формированию у многих людей различных по степени выраженности вариантов социально-стрессовых расстройств (Ю.А. Александровский, 1992, 1996; И.Н. Гурвич, Ю.В. Шаламайко, 1995). Такое влияние произвел экономический, политический и психологический кризис 1990-1994 гг. Переосмысление жизненных целей, крушение устоявшихся идеалов, смена жизненного стереотипа и ряд других социальных факторов нередко приводит к утрате «смысла жизни», духовному и физическому обнищанию при отсутствии реальных надежд на улучшение ситуации.
Таким образом, острота проблемы суицидов в обществе, недостаточность исследований в клиническом, методологическом и социально-психологическом аспекте суицидологии в России за долгий период времени, вызывает необходимость изучения такого явление как суицид, и связанных с ним суицидоопасных состояний личности. Весьма актуальной, логичной и обоснованной является разработка психодиагностических и психокоррекционных методов работы с суицидоопасными кризисными состояниями, базирующаяся на современном знании принципов, методов и приемов, которые направлены на профилактику и коррекцию нарушений личностной, мотивационно-потребностной и социальной сферы индивида.
Самый важный результат такой социально-психологической работы -это восстановление адаптивных возможностей личности, быстрое купирование суицидальных тенденций и выработка новых эффективных средств для адаптации и защиты в окружающей социальной среде.
Цель исследования - оптимизация диагностико-коррекционной деятельности с суицидоопаснои кризисной личностью на основе выявления социально-психологических признаков кризисных суицидоопасных состояний и структуры суицидального поведения.
Объект исследования - социально-психологические аспекты деятельности с кризисной суицидоопаснои личностью.
Предметом исследования являются психодиагностическая и психо-коррекционная деятельность, обеспечивающая понимание специфики кризисных суицидоопасных состояний личности на современном этапе социально-экономического развития общества.
Гипотеза исследования:
Выявление социально-психологической природы кризисной суицидоопаснои личности позволяет обосновать подход и модель психодиагностики и психокоррекции различных аспектов ее проявлений. Создание социально-психологических условий и реализация основных направлений диагностико-коррекционной деятельности с кризисной суицидоопаснои личностью дает возможность эффективно предупреждать и прогнозировать кризисные суи-цидоопасные состояния.
8 Задачи исследования:
Систематизировать социально-психологические теории и концепции отечественных и зарубежных авторов в области суицидологии.
Выявить социально-психологические детерминанты и особенности суицидоопасных состояний личности на разных этапах возрастного развития.
Сделать анализ подходов, методов и техник диагностико-коррекционной работы с кризисными суицидоопасными состояниями личности.
Создать продуктивную модель психодиагностики и психокоррекции кризисных суицидоопасных состояний личности, разработав комплексный подход психодиагностики и психокоррекции в работе с кризисными суицидоопасными состояниями и экспериментально исследовать модель оптимизированной диагностико-коррекционной практики.
Обосновать практические рекомендации по оптимизации диагностико-коррекционной работы с кризисными суицидоопасными состояниями личности.
Теоретико-методологическую основу исследования составили теоретические и методологические положения отечественной и зарубежной психологии, психотерапии, суицидологии и психиатрии.
В области психологии и социологии: Б.Г. Ананьев, Л.С. Выготский, Э. Дюркгейм, В.В. Козлов, А.Н. Леонтьев, В.А. Мазилов, А. Маслоу, К.К. Платонов, К. Роджерс, В. Франкл, Э. Фромм, Э. Эриксон, К. Юнг, И. Ялом.
В области психотерапии: А. Андреас, Р. Ассаджоли, М. Бурно, Р. Бэнд-лер, Дж. Гриндер, Г. Мюррей, П. Феруччи, Р.Б. Хайкин, Ю.В. Шевченко, М. Эриксон.
В области суицидологии: А.Г. Амбрумова, Д. Брент, Э. Гроллман, А. Канн, К. Меннингер, К. Пфайффер, И. Стенгел, К. Тихоненко.
В области медицины: Л.Ю. Данилова, Р. Декстра, Б.Д. Карвасарский, М.С. Лебединский, Д. Лестер, А.Е. Личко, В.Н. Мясищев, В.Е. Рожнов, A.M. Свядощ, Г.Е. Сухарева, Э. Шнейдман.
Методы исследования составили научные методы, объединенные в рамках теоретического исследования и констатирующего эксперимента. Основные методы: теоретический анализ отечественной и зарубежной литературы, опрос, анкетирование, психологическое тестирование, клиническое интервью и наблюдение. Результаты обрабатывались с помощью компьютерных программ математической статистики, с применением t-критерия Стью-дента для определения достоверности различий, корреляционного анализа для определения взаимосвязи параметров.
Положения, выносимые на защиту:
Анализ теоретико-методологических аспектов суицидологии выявляет необходимость создания и осуществления комплексных превентивных и постситуативных мер и мероприятий с кризисными суицидоопасными состояниями личности с учетом современных условий социально-экономического развития общества.
Выявление социально-психологических детерминант, особенностей и признаков суицидоопасных состояний личности определяет необходимый уровень профессиональной помощи и является мерой превенции суицидального поведения.
Анализ общих подходов, методов и техник психодиагностики и психокоррекции в работе с кризисными суицидальными состояниями дает возможность создать комплексную модель диагностико-коррекционной работы, базирующуюся на современных методах и направлениях и изучающую широкий спектр особенностей суицидальной личности.
Экспериментальное исследование возможностей методов психодиагностики и психокоррекции различных типов суицидального поведения позволяет создать модель продуктивной диагностико-коррекционной деятельности с кризисной суицидоопасной личностью.
Применение оптимизированной диагностико-коррекционной практики в работе с кризисными суицидоопасными состояниями является эффективным в купировании суицидальных тенденций и выходом из кризисного состояния.
Эмпирическую базу исследования составляют, во-первых, материалы наблюдения и тестирования клиентов, находящихся в суицидоопасном кризисном состоянии в стационаре, полученные в результате констатирующего эксперимента по разработанному соискателем инструментарию (объем выборки в констатирующем эксперименте - 100 человек); во-вторых, материалы тестирования клиентов, находящихся в кризисном состоянии и клиентов с суицидальным поведением, проведенные соискателем в рамках «поискового» и других экспериментов (объем выборки - 300 человек); в-третьих, контрольная группа, которую составили здоровые испытуемые, аналогичные по демографическим показателям (объем выборки - 110 человек).
Надежность и достоверность исследования обеспечивалась системным подходом, обоснованными исходными методологическими принципами, адекватным выбором и использованием разнообразных надежных и валидных методов, репрезентативностью выборки, математической обработкой полученных данных с использованием компьютерных программ статистического анализа, эффективностью апробации и использования результатов исследования в работе с суицидоопасными кризисными состояниями.
Основные научные результаты, полученные лично соискателем, и их научная новизна:
Проведен анализ теоретических и практических социально-психологических аспектов суицидологии.
Эмпирически выявлена совокупность личностных и психологических особенностей (типов личности), исследована эмоциональная и мотива-ционно-потребностная сфера личности с суицидальным поведением и предложены эффективные профилактические меры купирования кризисной суи-цидоопасной ситуации.
На основе изучения общих подходов, методов и техник психодиагностики и психокоррекции в работе с кризисными суицидальными состояниями, создана комплексная модель диагностико-коррекционной работы, базирующаяся на современных методах и направлениях, позволяющая выработать индивидуальный подход к изучению особенностей суицидальной личности.
Предложена продуктивная модель диагностико-коррекционной деятельности кризисных суицидоопасных состояний личности, позволяющая выявить и исследовать особенности суицидального поведения, осуществить позитивные изменения личности и предотвратить суицидальные намерения.
Впервые создана и внедрена оптимизированная диагностико-коррекционная технология в работе с кризисными суицидоопасными состояниями и в ходе эксперимента установлена эффективность ее применения.
Теоретическая значимость исследования определяется вкладом в разработку социально-психологических аспектов суицидоопасных кризисных состояний личности и современным методам их психодиагностики и психокоррекции.
Практическая значимость исследования. Разработанная комплексная система психодиагностики и психокоррекции суицидальной личности может быть взята за основу в работе с суицидоопасными кризисными состояниями. Эффективность полученных результатов на практике, предполагает использование предложенной системы в профилактических и диагностических целях в работе психологов и социальных работников, и выступает мерой превенции суицидов.
Апробация и внедрение результатов исследования. Основные результаты диссертации неоднократно обсуждались на методологических семинарах, научно-практических конференциях в Институте психотерапии и клинической психологии. Основные положения работы обсуждались на заседаниях кафедры социальной и политической психологии Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова (2001, 2002); кафедры суици-дологии МГ НИИ Психиатрии (2001, 2002), кафедры валеологии МГТУ им. Баумана (2002). Основные идеи диссертации были представлены в качестве докладов или выступлений на Съездах Европейской Ассоциации Психотерапевтов, Международных и Российских конференциях.
Материалы диссертации использованы при составлении спецкурсов и методических пособий в Институте Психотерапии и клинической психологии, на факультете клинической психологии РГГУ (г. Москва).
Результаты исследования внедрены в практику работы кризисного стационара, в кабинетах социально-психологической помощи г. Москвы, в работе психотерапевтов в поликлинике № 169 г. Москвы. По ним опубликовано 4 статьи.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы и приложений. Текст диссертации изложен на 184 страницах, иллюстрирован диаграммами, таблицами, рисунками и графиками. Библиография содержит 204 наименования, из которых 20 — на английском языке.
Теоретико-методологические аспекты социально-психологических исследований суицидальных проявлений личности
Наиболее интенсивно суицидальное поведение стали изучать с конца XIX — начала XX века (А.В. Лихачев, 1882; ИЛ. Островский, 1909, 1911; В.М. Бехтерев, 1912; Е. Durkheim, 1912). В связи с идеологизацией проблемы суицидального поведения сектор социальных аномалий был закрыт, что привело к прекращению исследований статистико-аналитического и междисциплинарного плана, а изучение проблемы суицидального поведения перешло в ведение психиатров (А.Г. Амбрумова, СВ. Бородин, 1981), став на довольно длительное время закрытой темой. Уже в те годы упомянутые авторы не скрывали своей тревоги по поводу роста суицидов в СССР. Была начата длительная и кропотливая работа по изучению суицидального поведения, что привело, в конце концов, к созданию отечественной школы суицидологии.
В отечественной суицидологии распространен взгляд на суицидальное поведение как совпадающее с ситуацией кризиса. В качестве психологических механизмов рассматриваются интерпретация индивидом ситуации, а также ресурсы преодоления, которые результируют в мотивы суицидального поведения. (А.Г. Амбрумова).
Всемирная организация здравоохранения стала регулярно публиковать сведения о самоубийствах в различных странах мира, начиная с 1949 г. Первые публикации о числе самоубийств в России в хронике ВОЗ появились в начале 1980-х гг., но тогда Россия уступала по числу суицидов только Венгрии.
Некоторыми отечественными авторами (А.Г. Амбрумова, Г.В. Стар-шенбаум, 1995; А.И. Езерская с соавт., 1995; А.А. Лопатин, Г.Г.Платонов, 1995) была отмечена тенденция неуклонного роста суицидов в России и, особенно, среди трудоспособного населения.
В Российской Федерации число самоубийств уступает только смертельным исходам от сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний и намного превышает число смертей от транспортных травм.
В 1994 г. уровень суицидов в России достиг рекордной величины (42,4 на 100 тыс. населения), переводя нашу страну на одно из первых мест в мире. Надо при этом учитывать, что согласно постановлению ВОЗ величина более 20 на 100 тыс. населения должна рассматриваться как катастрофическая. Согласно данным Федерального научно-методического центра суицидологии, с
1995 г. наметилась тенденция к снижению уровня суицидов, и в 1998 г. количество суицидов достигло уровня 34,5, а затем, в 1999 г., число самоубийств вновь возросло, достигнув величины 39,3, несколько превысив уровень 1996 г.
Французский социолог Дюркгейм доказал, что рейтинг самоубийств напрямую связан с социальной интеграцией человека — то есть степенью, согласно которой индивид чувствует себя частью большой группы. В основе суицидального поведения лежит социальная дезадаптация, «снижение и неустойчивость социальной интеграции» [54, с. 56], самые распространенные акты аутоагрессии носят «эгоистический» и «аномический» характер (Э. Дюркгейм).
Среди психологических теорий наибольший вклад в изучение суицидального поведения внес психоанализ. 3. Фрейд (1856-1939) высказал предположение, что депрессия, а соответственно и суицидальность, есть обращение на себя гнева, агрессии первоначально направленных на объект привязанности [159]. В 1910 г. Вышла статья «Печаль и меланхолия», где суицид анализируется на основании представлений о существовании в человеке двух основных влечений: Эроса и Танатоса. Человеческая жизнь - это поле битвы между инстинктами жизни (Эрос) и смерти (Танатос). Суицид это проявление разрушительной (агрессивной) силы Танатоса, однако его господство не бывает абсолютным, и потому возможность предотвращения самоубийства есть всегда.
К. Юнг (1857-1961) считал, что самоубийство - это бессознательное стремление человека к духовному перерождению. Это стремление обусловлено актуализацией архетипа коллективного бессознательного, принимающего различные формы: метампсихоза (переселения душ); перевоплощения; воскрешения-восстановления; возрождения (путем трансформации или восстановления) [179].
А. Адлер (1870-1937) в суицидальной попытке видел акт мести и осуждения в отношении тех, кто ответственен за невыносимое чувство неполноценности, которое испытывает человек. Человеку экзистенциально важно ощущать общность с другими людьми, самоутверждаться и преодолевать комплекс неполноценности. Однако, наталкиваясь на препятствия, он может оказаться в кризисной ситуации и начать «бегство» к суициду [2].
К. Меннингер (1893-1990) провозгласил любое поведение, вредное или опасное для жизни проявлением инстинкта смерти, развивая представления З.Фрейда о суициде, он выделил три составные части суицидального поведения: 1) желание убить; 2) желание быть убитым; 3) желание умереть. Он выделил три компонента суицидального поведения — агрессия, вина, и желание умереть [149].
Г.С. Салливэн (1892-1949) рассматривал суицид с точки зрения собственной теории межличностного общения. Исходя из трех образов «Я»: «хорошее Я»; «плохое Я» и «не-Я», Салливэн утверждает, что третий образ возникает и приводит душевному расстройству или суициду, когда человек утрачивает эго-идентичность [149].
Г. Аммон (А.И. Сослан, 1986) видит в основе суицидального поведения нарушения ранних взаимоотношений «мать-дитя», приводит примеры «соматогенной матери», которая интересуется состоянием ребенка только тогда, когда последний заболевает и страдает. Э. Шнейдман и Н. Фарбероу, исходя из метода психологической аутопсии, выделяют «эготические» и «диадиче-ские» самоубийства, как наиболее частые, причиной которых является ин-трапсихический диалог, конфликт между частями «Я» и нереализованность потребностей и желаний, относящихся к наиболее значимому человеку [149].
Карл Роджерс (1902-1987) полагал, что основа жизни состоит в актуализации, сохранении и усилении «Я», формирующегося в социальной сфере. Если структура «Я» становится ригидной и личный опыт отчуждается от личности, то человек теряет контакт с реальностью, он перестает доверять себе и приходит к полному одиночеству. Такое состояние вызывает ненависть и презрение к жизни, смерть идеализируется, что и приводит к суицидальным тенденциям.
Виктор Франкл (1905-1998) рассматривал самоубийство в ряду таких понятий, как смысл жизни, свобода человека, психология смерти и умирания. Он считал, что самоубийца не боится смерти, а боится жизни. Самоубийство лишает человека возможности, пережив страдания приобрести новый опыт и развиваться дальше. Человек, сталкиваясь в жизни с экзистенциальной ограниченностью на трех уровнях: терпит поражения, страдает и должен умереть; поэтому задача человека состоит в том, чтобы, осознав ее, перенести неудачи и страдания [132].
Анализ подходов, методов и техник диагностико- коррекционной работы, с кризисными суицидоопасными состояниями личности
В рамках кризиса развития рассматривается и экзистенциальный кризис — это такие поворотные моменты биографии человека, связанные с изменением общей направленности всей его деятельности. Они представляют собой периоды эмоционального и интеллектуального напряжения и дезорганизации, вызванной переходом от одной стадии жизненного цикла к другой (это проблемы жизни, смерти, вины, прощения). Кризисы также могут появиться с рождением в семье ребенка, выходом на пенсию, переходом от учебы к работе и др. Лица, переживающие подобные кризисы развития, в большей степени подвержены ситуационным кризисам, чем те, кто находятся в состоянии психологического равновесия. В свою очередь, ситуационные кризисы, накладывающиеся на поворотные моменты биографии, углубляют и удлиняют последние, повышают их суицидоопасность. Лица, переживающие подобный кризис в подавляющем большинстве случаев испытывают повышенную потребность в межличностных контактах, которые необходимы им для аффективного отреагирования, получения эмоциональной поддержки и интеллектуальной помощи в овладении ситуацией. Им свойственны повышенная внушаемость, большая по сравнению со стабильными состояниями, открытость для восприятия чужого мнения. Они легче отказываются от привычек и не эффективных способов психологической защиты, от неадаптивных модусов поведения, легче разрабатывают и апробируют новые для них способы коммуникаций и деятельности. Данные особенности кризисных лиц получили название кризисная мотивация, они наиболее выражены на ранних стадиях психологических кризисов. Как при первом, так и при втором типе кризиса имеет место личностная интеллектуальная переработка конфликта или утраты с постепенным нарастанием суицидальных переживаний, сложным взаимодействием аутоагрессивных тенденций, и антисуицидальных факторов, что существенно отличает острые суицидальные кризисы от аффективных реакций, при которых интеллектуальный анализ ситуации практически редуцирован.
В отдельную группу можно выделить так называемые «кризисы характера». Большинство таких людей, в основном здоровые, с истероидными личностными радикалами или с акцентуацией характера по истероидному типу [86, 90]. Несколько реже встречаются клиенты с акцентуацией по возбудимому и тормозимому типу. Общими для них являются повышенная сен-зитивность, выраженная эмоциональная лабильность, склонность к нарушению интеллектуального контроля в трудных обстоятельствах. В основном, женщины, отличающиеся, прежде всего, повышенной потребностью в признании «значимым другим», эмоциональной зависимостью от объекта привязанности, неустойчивой самооценкой, низкой толерантностью к фрустрации, и недостаточной зрелостью. Большая часть из них выросла в неблагополучных либо неполных семьях, в отсутствии близости к родителям и часто в условиях отрицательного отношения с их стороны. Клиентам с акцентуацией возбудимого круга, кроме вышеперечисленных качеств, присущи также повышенный уровень притязаний, импульсивность, склонность к само взвин- чиванию. Однако кризисная ситуация не во всех случаях является ведущей или единственной причиной, приводящей к суицидальному поведению: наркомания, алкоголизм, принадлежность к религиозной секте и др., — является непрямым самоубийственным актом (Е. Grollman, К. Menninger и др.).
У всех людей, находящихся в суицидоопасном кризисном состоянии обнаруживаются объективные и субъективные признаки социально-психологической дезадаптации личности. «При суициде снижается устойчивость антисуицидального барьера, происходит социально-психологическая дезадаптация» (А.Г. Амбрумова, В.А. Тихоненко, 1980; Ю.Л. Нуллер, 1988).
В остро начавшемся кризисном состоянии представляется возможным выделить четыре последовательные стадии. Первая стадия психотравмы (психического шока) длится от нескольких часов до двух-трех суток; вторая стадия — дезорганизации - длится от 2 суток до 2 недель; третья стадия «принятия» (адаптация к утрате) длится несколько недель и четвертая стадия - восстановление - длится от нескольких недель до нескольких месяцев. Переход от одной стадии развития кризиса к другой происходит постепенно. Каждая стадия характеризуется преимущественно ей присущими эмоциями, мыслями и поведенческими особенностями. Продолжительность кризисных состояний варьируется от трех-четырех до двух-трех месяцев, после чего его проявление редуцируется и устанавливается новый уровень социально-психологической адаптации, зачастую более низкий, чем в предшествующих кризисах.
Объективно дезадаптация проявляется изменением поведения человека среди ближайшего социального окружения. Ограничением возможности успешно справляться со своими социальными функциями или патологической трансформации поведения. Субъективно дезадаптация проявляется широким диапазоном, от негативно окрашенных психологических переживаний (тревога, горе, обида, душевная боль и др.) до выраженных психопатологических синдромов (астения, депрессия, дисфория).
Важными структурными компонентами дезадаптации являются: 1) вызывающие события; 2) фрустрированная потребность; 3) дефицит необходимой для решения информации (представление о безвыходности ситуации).
В динамике социально-психологической дезадаптации выделяются две фазы: предиспозиционная и суицидальная. Для перехода предиспозиционной фазы в суицидальную решающее значение имеет конфликт. Конфликт, как таковой, образуется из двух разно направленных тенденций, одна из которых основная, актуальная в данный момент потребность человека, другая - препятствие к ее удовлетворению. Исходя из этого, различают: внутренний конфликт (интраперсональный) - обе стороны находятся внутри личности, то есть долг и совесть, желание и возможность, внешний конфликт (экстраперсональный), когда одна из составляющих конфликта находится вне личности - социальный запрет и приказ; смешанный конфликт.
В плане диагностики, а, следовательно, и в выборе адекватной психокоррекции, надо сказать, что конфликт может подвергаться генерализации, трансформации и переносу.
Генерализация конфликта - это расширение круга лиц, связанных с локальным источником первоначального конфликта в пределах тех же сфер. Трансформация заключается в том, что на основе первичного конфликта в одной сфере, возникает вторичный, производный от него конфликт, в иной сфере. Перенос конфликта - это изменение направления конфликтной реакции с истинного агента на замещающий его объект из другой среды отношений.
Исследование возможностей методов диагностико-коррекционной деятельности различных типов суицидального поведения
В основе психологической помощи суицидальному клиенту лежит точная, глубокая и быстрая диагностика состояния, и личности пациента, уровня суицидальности и как следствие точный выбор зон, методов и приемов вмешательства [188, 190, 193].
Мы перед собой ставили следующую цель: доказать, что оптимизированный и использованный в практике комплекс психодиагностики клиентов, находящихся в суицидоопасном кризисном состоянии является целепола-гающим и достаточным в выборе продуктивной психокоррекции личности, и дает возможность дифференциального подхода к суицидентам.
Предложенный нами комплекс психодиагностики позволяет: 1) получить динамику изменения, т.е. результат психокоррекции; 2) определить тип личности, следовательно, методы психокоррекции; 3) определить область фрустрирования в мотивационно-потребностной сфере, мотив и психологические особенности суицидального поведения, следовательно, область вмешательства; А) определить факторы и уровень суицидального риска, уровень тревожности, следовательно, степень воздействия.
Нами был предложен и использован следующий алгоритм: 1. Поэтапная комплексная психодиагностика или первичная профилактическая беседа при отсутствии необходимых диагностических средств. 2. На основе результатов психодиагностики планирование психокор-рекционной работы или при необходимости психопатологического исследования. 3. Проведение целенаправленного индивидуального курса психокоррекции. 4. Вторичное выборочное тестирование по показаниям. Эмпирическую базу составили 300 человек, клиенты кризисного отделения 20 ГКБ г. Москвы, находящихся в суицидоопасном кризисном состоянии, с которыми было проведено психодиагностическое исследование. Общая выборка в экспериментальной группе, исследованной оптимизированной диагностико-коррекционной технологией составляет 100 человек из общей эмпирической базы исследуемых. Участники контрольных групп (общим количеством 110 человек), находившиеся в эксперименте в различное время, в зависимости от типа эксперимента.
Общая выборка экспериментальной группы определялась клиническим подходом в исследовании суицидального поведения, и основным контингентом суицидентов, находящихся в кризисном стационаре. Это лица с расстройством личности, включая психопатии и акцентуации, и невротическими расстройствами: дистимия, циклотимия, депрессия, расстройство адаптации, тревожные расстройства и др.
Соотношение мужчин и женщин во всей выборке было равным. Распределение по образованию, семейному положению, суицидальному поведению в анамнезе, возрасту (по возрасту, исследуемые были распределен по трем основным возрастным группам: 15-21, 22-33 и 34-45 лет, что соответствует, по Е. Erikson, трем возрастным кризисам) представлено в табл. 1.
Основанием к использованию нами предложенных методов явилась необходимость получения всеобъемлющей информации об особенностях личности, находящейся в суицидоопасном кризисном состоянии для выбора необходимых продуктивных направлений диагностико-коррекционной деятельности с суицидальным клиентом.
Комплекс используемой психодиагностики экспериментальной группы состоял из трех этапов, позволяющих: 1) на первом этапе диагностировать особенности личностной и эмо циональной сферы суицидентов и таким образом, определить наличие и сте пень патохарактерологических особенностей и наличие психопатологических черт (если таковые имеются), что позволяет спланировать дальнейшую диаг ностико-коррекционную работу, индивидуально для каждого клиента; 2) на втором этапе исследовать мотивационно-потребностную сферу и суицидальное поведение для получения обширной информации о ценностном уровне клиента и особенностях его суицидальности для определения более точных мишеней психокоррекции у лиц, не нуждающихся в дальнейшем психопатологическом и патопсихологическом исследовании;
3) на третьем этапе получить динамику изменений в результате психо-коррекционной деятельности, которая является показателем успешности психокоррекционной работы и служит подтверждением позитивных изменений личности и адаптивности, как для клиента, так и для психолога; полученные результаты могут быть использованы в экспериментальной работе, получении статистических данных.
Наше внимание в первую очередь обращено на достаточно высокий уровень повышения профиля по шкале F, у 90 из 100 испытуемых. В данном контексте мы не говорим о недостоверности исследования (норма F меньше 70 баллов), а акцентируем внимание на особенностях клиентов, имеющих такое высокое отклонение от нормы. Прежде всего, это выраженная тревожность и потребность в помощи, своеобразие логики и восприятия в данной суицидоопасной ситуации и выражение чувства протеста против конвенци-альных норм у этих клиентов. В большинстве случаев (85 из 100) одновременно с повышением результата по шкале F повышается весь профиль, но форма профиля при этом не искажается и сохраняется возможность его интерпретации.
Нами определено, что у 20-ти человек из 100 встречается повышение изолированное или умеренное по 3-й шкале, что вполне объяснимо, так как в наибольшей степени отражает выраженность тревоги; суицидальные тенденции здесь следует рассматривать как выражение реакции призыва, желание привлечь внимание со стороны окружающих. С точки зрения диагностики суицидальные тенденции на второй шкале представляют особый интерес в случаях «улыбающейся депрессии», некоторой стадии зловещего покоя или предшествующие суицидальной попытке (Ф.Б. Березин). Повышение профиля на 8-й и 2-й шкалах говорит о чувстве недостаточной связи с окружением, неудовлетворенной потребностью в контактах и выражается в нарастании тревоги и подавленности. Повышение профиля на 8-й и 4-й шкалах говорит о затруднении социализации, связанном с недостаточной способностью воспринимать обычаи, правила и нормы, которыми руководствуется в своем поведении большинство окружающих людей. При этом надо отметить, что пик профиля на шкале F также связан с конвенциональностью этих людей. Нарушение социальной адаптации мы наблюдаем при повышении профиля на 8-й, 6-й и 4-й шкалах (20 человек).
20 человек из 100 имеют повышение пика профиля по шестой шкале либо изолированное, либо в сочетании с 4-й шкалой. Обычно это лица, которые обладают ригидностью установок и эффективностью реакций (застревающий аффект). «Профиль с пиком по 6-й шкале (70Т-баллов и выше) характерен для акцентуированных личностей (эпилептоидная акцентуация, «застревающие», по К. Леонгарду [86]» [144, с. 59]. Их поведение является ответной реакцией на действия окружающих, воспринимается аффективно как ущемляющее личность и сопровождающееся склонностью относить собственные трудности за счет недостатков чужих, посторонних людей. Эти лица часто эгоцентричны, честолюбивы, и основной трудностью в процессе психокоррекции является принятие ответственности за те или иные поступки на себя.
Отдельно нами выделена группа клиентов с повышением пика профиля на седьмой шкале (25 человек), которая показывает фиксацию тревоги и ограничительное поведение. При высоких показателях 7-й шкалы тревожность бывает связана с длительной предшествующей невротизацией. «Наиболее частый вариант личности, при котором в профиле отмечается значительное повышение 7-й шкалы, — психастенический, в терминологии других авторов - тревожно-мнительный» [144, с. 6].
Оптимизации диагностико-коррекционной практики с кризисными суицидоопасными состояниями личности
Наличие широкого круга психодиагностических и психокоррекцион-ных методов выдвигают в число чрезвычайно значимых проблему оптимизации и эффективного использования определенных методик, необходимых для работы с суицидоопасными кризисными состояниями личности в интересах предупреждения и профилактики суицидального поведения, которое напрямую связано с изменениями социально-экономических условий, приводящих к кризисным ситуациям и увеличению суицидальных тенденций в обществе и, как следствие, снижению уровня социальной адаптированности.
Проблема оптимизации, как выбора наилучшего (оптимального) варианта из возможных является необходимой в структуре качественной профессиональной деятельности любого направления и социальной деятельности в совокупности. Понятно, что категории «целесообразность», «целенаправленность», «цель» прямо и непосредственно относятся к специфической сфере человеческой, социально обусловленной деятельности, одним из существенных элементов которой и является подчиненность действия идеально представляемому в виде цели конечному результату.
Однако наличие цели и степень приближения к ее достижению являются не единственным критерием оптимальности. Е.С. Жариков в работе «Методологический анализ возможностей оптимизации научного творчества», раскрывая смысл понятия оптимизации, приводит целый ряд обязательных с его точки зрения предпосылок или условий, определяющих процесс оптимизации. Среди них такие как «свобода выбора», «наличие критерия оптимальности — цели», «наличие сравнимых параметров вариантов». Далее оптимизация определяется автором как «выбор по определенному критерию при условии свободы выбора на основе учета количественных показателей наилучшего для данных условий варианта» [55, с. 14].
То есть, понятие оптимальности, применимое для сложных социальных динамических систем, кроме целеполагания, предусматривает как множественность реально протекающих процессов (состояний системы), так и множественность средств достижения цели, и позволяет не только выделить, но и выбрать из этого актуального множества в том или ином отношении предпочтительные. Эта предпочтительность (в выборе оптимальных параметров и средств приведения к ним) определяется целями функционирования системы, а набор значений выбранных параметров характеризует его эффективность. Следовательно, эффективность выступает как количественное выражение (мера) качества функционирования системы, степени достижения стоящих перед ней целей, степени приближения состояния системы к оптимальному.
Приведенные рассуждения раскрывают понятие оптимальности с содержательной стороны. Однако всякое понятие науки оказывается эффективно работающим только тогда, когда существует определенный теоретический аппарат, которому принадлежит данное понятие и который позволяет с ним оперировать, получая нетривиальные научные и практические результаты. Поэтому важно проследить в какой мере предложенная выше трактовка согласуется с более узким, формализованным пониманием оптимизации, разработанным в рамках различных математических дисциплин и теории исследования социальных процессов.
С одной стороны, существует математически строгое определение оптимизации, которое сводится к нахождению такого набора переменных (параметров системы) в области их возможного изменения (перечня ограничений), при котором функция от этих переменных (целевая функция или функционал) принимают предельное максимальное или минимальное значение. Такое предельное значение функции математически выражается как экстремальное, а соответствующий набор значений параметров управления — оптимальным. Достижение этого состояния характеризуется как оптимум. Достоинством математической модели оптимизации является то, что она допускает использование точных количественных математических методов, а недостатком то, что она не раскрывает (и не должна раскрывать) всех многочисленных граней, аспектов и сторон данного понятия.
С другой стороны, оптимизация часто рассматривается как достижение наилучших показателей, т.е. понятие «оптимальный» рекомендуется интерпретировать как «наиболее разумный» или «наиболее рациональный». Так, например, ЯЗ. Цыпкин пишет: «Любые сколь-нибудь обоснованные выводы, действия или, наконец, создание устройства можно рассматривать с некоторой точки зрения как оптимальные, ибо мы предпочли их множеству других выводов, действий или устройств, т.е. посчитали наилучшими» [169, с. 12]. Аналогичную точку зрения высказывают B.C. Болтянский, Л.С. Понтрягин, А.А. Фельдбаум. При этом важно отметить, что в работах всех приведенных авторов нестрогое, расплывчатое понятие оптимального как эквивалента рациональному, приемлемому, разумному не противопоставляется, а сочетается с формализованным, математически строгим понятием. Они являются двумя полюсами, крайними точками, между которыми расположено все множество оттенков понятия оптимальности от математически строгого до расплывчатого, интуитивного, выраженного в терминах «лучше-хуже», «меньше-больше» и т.д. К такого рода оттенкам относятся понятия «детерминированная оптимизация», «оптимизация в среднем», «локальная оптимизация», характеризующие определенные модели оптимизации, отличающиеся друг от друга полнотой исходной информации о состоянии системы, нуждающейся в оптимизации.
Обычно выделяют следующие три уровня информации: Первый уровень характеризуется наличием всей необходимой исходной информации, выраженной однозначными величинами, т.е. полной определенностью. Такой уровень обычно называют детерминированным. В этом случае оптимальность решения понимается буквально, т.е. строго математически, однозначно, как актуализация максимального или минимального значения целевой функции, а задача оптимизации сводится к математической задаче отыскания экстремума соответствующего функционала.
Второй уровень, обычно называемый стохастическим или вероятностным, характеризуется неполной неопределенностью (или неполной определенностью), т.е. наличием исходной информации, представляющей собой случайные заранее неизвестные величины, законы распределения которых однако известны или могут быть тем или иным способом получены.
Третий уровень — неопределенность, когда исходная информация выражается случайными величинами, законы распределения которых неизвестны или когда таковых вообще не существует. Для этого случая, который является наиболее сложным не только в расчетном, аналитическом, но и в концептуальном плане и, кстати говоря, наиболее распространенным, задача оптимизации может быть сформулирована следующим образом: при заданных условиях (ограничениях), с учетом неизвестных факторов (неопределенность) найти такие элементы решения (параметры управления), которые по возможности обращали бы в максимум показатель эффективности. Такой оптимум называют локальным [55, с. 12-13].
«По-существу, — отмечает А.Ф. Волков, — только на детерминированном уровне можно добиться точного оптимума в строгом математическом смысле. Вероятностный уровень ведет к определенным потерям точности и квалифицируется как «оптимизация в среднем». Еще большие потери дает уровень неопределенности, причем чем больше эта неопределенность, тем больше потери вплоть до того, что при некотором уровне неопределенности, руководствуясь материалистически понимаемой интуицией, опытом, знаниями, знакомством с аналогичными ситуациями можно получить такую степень точности в определении оптимума, какой не удается получить, пользуясь только формальными методами» [55, с. 42].
Это дает право считать «рациональные», «разумные» решения, основанные на ориентировочных, прикидочных расчетах или даже принимаемые без какого-либо предварительного математического основания в определенном, широком смысле оптимальными, а «оптимальные в среднем», «локально оптимальные» решения, принятые на основе математических расчетов «рациональными», «разумными».
