Содержание к диссертации
Введение
Глава I Теоретико-методологические аспекты утопического дискурса 15
1.1 Концептуальные основы утопического дискурса 16
1.2 Идеал и его метаморфозы в утопическом дискурсе 39
1.3 Утопизм как превращенная форма утопии 66
Глава II Утопический дискурс и современность 90
2.1 Трансформация общества модерна и кризис классической утопии
2.2 Альтернативные пути развития современного общества 112
2.3 История и судьба России в мозаике социально-утопических идей 132
Заключение 152
Список литературы 156
- Концептуальные основы утопического дискурса
- Идеал и его метаморфозы в утопическом дискурсе
- Трансформация общества модерна и кризис классической утопии
Введение к работе
Sine irae et studio - без гнева и пристрастия
С легкой руки авторов произведений художественной литературы XX век стали называть веком реализовавшихся утопий. Теме утопии посвящен широкий круг работ, где описаны ее структурно-функциональные особенности, социально-аксиологические доминанты. Критика утопии, разносторонняя и системная, позволила говорить о кризисе утопии как жанра и утопического мышления в целом.
Исторические формы утопии, ее соотношение с идеологией, религиозным сознанием, художественными практиками XX века, роль интеллигенции в создании и распространении утопических проектов, утопия и политика, утопия и революция, утопия и социализация, утопия и исследование в области культурной антропологии - все становилось предметом пристального внимания и пристрастной критики. Однако при всем многообразии литературы по исследованию утопии нет целостного единого анализа, где категориальный ряд исходил бы из одного стержня.
Актуальность исследования. В наступившем веке постановка социально-философских проблем, касающихся целей и перспектив развития общества, возможностей и путей достижения гармонии социальных интересов приобретает новые акценты. Если в первой половине XX века проблема идеального социума рассматривалась преимущественно с точки зрения принципов социальной организации как таковых, то сегодня, в условиях растущей глобальной взаимосвязанности цивилизационных процессов она неизбежно должна анализироваться и с точки зрения интересов общечеловеческого целого, гармонизации взаимоотношений между различными национальными и культурными общностями. Утопические доктрины начала XX века,
подразумевавшие создание единого мирового порядка на основе единой социальной модели, преодолеваются ходом истории как неистинные и иллюзорные. Образ человечества будущего все в большей степени определяется идеей взаимодополняющего сосуществования и диалога культур. Это обусловливает, в частности, признание «законности» всего многообразия национальных представлений о должном, справедливом порядке, о путях его воплощения, т.е. того круга проблем, который, так или иначе, соотносится с социально-философской категорией утопического. Необходимость осмысления утопии в аспекте идей и тенденций культурного полицентризма составляет первый общечеловеческий аспект актуальности темы исследования. Во-вторых, проблема утопии и утопического сознания актуальна по отношению к современной российской ситуации. Можно выделить несколько аспектов этого положения. Прежде всего, остается неопределенным статус утопии в рамках русской культуры. Другой актуальный аспект проблемы - вопрос о месте и функциях утопии в процессе реконструкции российского общества, о креативном потенциале утопии и утопического сознания в современной социокультурной ситуации. В-третьих, актуальность диссертационного исследования обусловлена необходимостью углубления имеющихся знаний о феноменах утопии и утопического сознания. «Становится все более очевидным, что для решения вытекающих отсюда задач уже недостаточен чисто классификационный подход, основанный на выстраивании ряда утопии и ориентированный на изучение творчества известных канонизированных мыслителей-утопистов. Накопившийся материал требует общефилософского подхода к анализу утопического сознания, постановки вопросов о принципах и методах осмысления новых явлений в утопическом творчестве. Назрела необходимость воспроизвести целостную картину развития утопизма как самостоятельного социокультурного явления, осуществить теоретический синтез всех его проявлений и уровней. При этом важно осмыслить диалектику взаимосвязи утопического сознания с реальным историческим процессом, дать социологический анализ его социальных и идеологических функций» (83, 11). Активно вовлекаемые в различные сферы философской рефлексии (социальная
философия, философия истории, философия политики, философия культуры), эти понятия остаются во многом неопределенными и истолковываются крайне противоречиво. Более того, некоторые авторы высказывают точку зрения, согласно которой «время социальных утопий... уходит в прошлое», а их место «занимают утопии индивидуальные» (251, 24).
Степень разработанности проблемы. Утопию осмысливали философы, историки, политологи, социологи и филологи. Ее трактовали как литературный жанр, как реформационные проекты, как социальный идеал, как форму скрытого нигилизма, как средство управления массовым сознанием, как прекрасный проект будущего, достойной реализации, или сладкую несбыточную грезу, мечту, никогда не воплощающуюся в реальности.
В европейской традиции следы утопии мы можем проследить с античных времен: отдельные ее элементы проявляются еще в творчестве Гомера, а великий философ Платон создал впечатляющий проект гармоничного общественного устройства. В произведениях классиков этого жанра: Т. Мора, Т. Кампанеллы, Э. Кабе, А. Сен-Симона, Ш. Фурье, Р. Оуэна и др. представлены не просто яркие образцы желаемого устройства общества, но и глубокие мысли о необходимости идеала для его развития, догадки о возможностях, заложенных в этом важном элементе мышления и деятельности.
Но теоретическое основание социального утопизма стало возможным со времени разработки в немецкой классической философии проблемы общественного идеала: Кант и Гегель с разных позиций рассматривали его как цель и норму, сделав предметом философской рефлексии. К. Маркс и Ф. Энгельс связали общественный идеал с революционно-преобразующей деятельностью, подчеркивая, что идеал не есть внешняя по отношению к обществу данность, а компонент исторического движения, только в нем и возникающий. Утопическое сознание они оценивали как принципиально ненаучный и недиалектический способ выражения абсолютной истины, которая не зависит от времени, пространства и исторического развития человечества, возникший в условиях недостаточного развития производительных сил, незрелости пролетариата и отсутствия
политического характера классовой борьбы. Они высоко оценивали деятельность предшествующих утопистов, поскольку те гениально предвосхитили истины, доказываемые теперь научно, но современную утопическую мысль третировали как нелепую, пошлую и реакционную, т.к. полагали, что с появлением материалистически-критического социализма утопизм сойдет с исторической арены. Эту позицию продолжали развивать Г.В. Плеханов, В.И. Ленин. Со временем теоретические положения, обусловленные реалиями политической борьбы, устарели, но непреходящими остаются методологические основы исследования превращенных форм сознания.
Незаменим вклад в исследование утопии и утопического сознания русских мыслителей. Много для понимания сущности утопизма дали воззрения Ф.М. Достоевского, размышлявшего о неоднозначности стремления к счастью и опасности насильственного его навязывания. П.И. Новгородцев, исследуя историческую изменчивость общественных идеалов, предостерегает от опасности абсолютизации одной из стадий этого процесса как источника утопизма. Работы Н.А. Бердяева и СИ. Булгакова интересны в связи с анализом утопических аспектов марксизма, прежде всего в его русском варианте. Г.В. Флоровский и С.Л. Франк рассматривают причины существования, механизм образования утопизма как определенного направления мировоззрения. Он понимается как неизбежное логическое следствие натуралистического монизма и связанного с ним мироощущения органического всеединства, в рамках которого человек теряет перспективу свободы и творчества. Утопизм, по их мнению, - результат пропасти между Богом и человеком.
На Западе поток работ, посвященных проблеме утопического сознания настолько велик и разносторонен, что позволяет исследователям говорить о возникновении целой отрасли знаний - «утопиологии», вклад в которую сделали представители различных школ и направлений.
Не претендуя на полноту анализа, можно попытаться выделить ряд направлений в этом многообразии. Большая группа философов едина в своем понимании утопии как того, что коренится в природе человека. Г. Кейтеб, X.
Ортега-и-Гассет, М. Шелер видят корни утопизма в присущем человеку стремлении сказать «нет» действительности, в стремлении не просто к лучшему, а к совершенному миру. Немецкий мыслитель Э. Блох, которого назвали «философом утопии», понимал утопию как процесс реализации «принципа надежды», имеющего объективные основания в самой истории.
Немецкий социолог К. Мангейм, представитель «социологии знания», определяет сущность утопического сознания, исходя из характеристики той роли, которую оно играет в обществе. Для него утопия - это тип сознания, который не находится в соответствии с окружающим его бытием. Это трансцендентальное по отношению к бытию, чуждое действительности, неадекватное сознание. Оно критично и видит только те элементы действительности, которые способствуют подрыву существующего порядка. Утопии Мангейм противопоставляет идеологию, задачей которой является защита существующего порядка. И та, и другая обусловлены спецификой социального бытия своих групп-носителей. Борьба идеологии и утопии оказывает воздействие на ход исторического процесса.
Американский философ Л. Мэмфорд видит назначение утопии в том, чтобы направить общественное развитие в «русло уготованного будущего», заставляя массы примириться с ним как якобы с неизбежностью, продиктованной «технологическим императивом». Утопия для него - «реализованный кошмар».
Следует отметить такое направление во французской философии как «социология утопии», которое представлено Ж. Эллюлем, Л. Муленом, А. Резлером и др. Во французском структурализме утопия рассматривается в рамках категории «социальное воображаемое», которая играет большую роль в осмыслении мировоззренческого основания социальной целостности.
Проблемы утопического сознания исследуются в работах таких авторов, как Г. Маркузе, П. Рикер, Ф. Полак, Е. Шацкий и др. К сожалению, работы этих авторов малодоступны широкой научной общественности. Первыми из переведенных полновесных работ стали «Идеология и утопия» К. Мангейма и «Традиция и утопия» Е. Шацкого. Следует отметить и первую антологию «Утопия и
утопическое мышление», составители которой попытались отобразить многообразие подходов к утопизму в западном обществознании.
В современной отечественной литературе недостаточно полновесных работ, посвященных анализу социального утопизма; можно назвать только произведения Э.Я. Баталова, Ч.С. Кирвеля и С.С. Сизова. Основываясь, в силу известных идеологических обстоятельств, на обзоре утопий прошлого, эти философы произвели по возможности объективный, хотя и односторонний анализ. Утопии однозначно трактуются как пережиток, и ставится задача вытеснения их истинными типами или формами сознания - наукой, философией и т.д. Отдельные стороны утопического творчества рассматривают А.В. Барбасов, Н.И. Бочкарев, А.И. Володин, И.Н. Неманов, В.П. Шестаков. В исследовании культурологических аспектов утопизма очень большой вклад внесла В.А. Чаликова.
В литературе преобладают работы, анализирующие утопии отдельных регионов и временных периодов, а также творчество отдельных утопистов. М.К. Арипов, В.А. Гуторов, А.А. Игнатенко, О.Ф. Кудрявцев, Д.В. Панченко, Ю.Г. Чернышев. А.Э. Штекли и другие исследователи много работали и продолжают работать в этом направлении. Особо следует отметить авторов, посвятивших свои работы различным этапам русской утопической мысли: Р.А. Гальцева, А.И. Клибанов, В.А. Малинин, К.В. Чистов и д.р.
Весьма популярными всегда были исследования такого направления утопической мысли как домарксовский утопический социализм. Много в этой области было сделано такими учеными, как В.Г. Волгин, СВ. Кан и др. При всех ценных открытиях утопический социализм ими рассматривался только как стадия на пути к научному социализму, что чрезвычайно сужало эвристические возможности как самих авторов, так и предмета их научного интереса. Необходима большая работа по переосмыслению всего наработанного в этой области. Глубокий анализ различных аспектов проблемы «марксизм и утопизм» содержится в работах таких авторов как Т.И. Ойзерман, Ю.Д. Гранин, B.C. Степин, Ю.Г. Соловьев, и др. Исследование современного утопического сознания невозможно без обращения к публицистическим по своему жанру произведениям Г. Померанца, И. Шафаревича.
В работах отечественных ученых исследованы характерные черты утопического отношения к действительности, функции утопизма в обществе, произведено соотнесение утопии с другими компонентами общественного сознания (Пономарева Г.М., Кирвель Ч.С., Шестакова И.С., Ланин Б.А.). Но не хватает подробной проработанности проблемы сущностной природы утопического сознания: его черты берутся как данные, поэтому анализ механизма формирования социального утопизма как специфического типа отношения к миру не имеет прочного основания. Уделено мало внимания проблеме сочетания рациональных и иррациональных сторон в утопическом творчестве. Недостаточно исследовано, какие изменения претерпевает одна и та же утопия в рамках одного и того же общества на разных этапах его развития. Только начато исследование характера современного российского утопизма. Настоятельно нуждаются в дальнейшей разработке проблемы сочетания различных видов утопизма, утопического и неутопического способов полагания общественного идеала, их проявления в различных конкретно-исторических ситуациях.
В настоящее время процесс исследования утопии продолжается по всему миру: постоянно функционируют междисциплинарные коллоквиумы (246), исследуются взаимоотношения действующих утопических коммун между собой и государством (247), общественные границы утопии исследуют юристы-правоведы (248), специфику утопической фантазии выявляют фрейдисты с помощью полного арсенала психоаналитической терминологии (249).
Однако, несмотря на достаточно широкий спектр исследований, посвященных утопии и различным ее превращенным формам, авторы которых с разной глубиной и в различных контекстах осмысливают проблему утопизма, утопии и т.д., нет объективного, целостного осмысления всего того, что можно было обозначить как утопический дискурс.
Учитывая все вышесказанное, объектом исследования является утопический дискурс в рамках и на уровне социальной философии.
Предметом исследования является системно-структурный и целостный анализ утопического дискурса и его эволюция в общественном сознании под влиянием цивилизационных изменений.
Цели и задачи исследования. Основная цель - выявить характерные особенности утопии и утопического сознания и показать социально-позитивное значение неклассического утопического творчества. В соответствии с целью в диссертации поставлены следующие задачи:
раскрыть сущностные характеристики утопического дискурса, дать его содержательное определение;
выявить структурные элементы утопического дискурса как целого и показать их взаимосвязь;
соотнести утопический дискурс и социальный идеал, показать сущность отчуждения в контексте метаутопической игры;
раскрыть механизм проникновения утопии в массовое сознание и показать функциональную роль утопии в социальной динамике;
дать критический анализ социального утопизма, определив его место и роль в контексте общественного сознания.
Гипотеза исследования. В условиях цивилизационных трансформаций и углубления современных теоретико-методологических парадигм социальной философии, классическая парадигма утопизма предстает как основание и предпосылка современного состояния утопического дискурса.
Методология исследования. Теоретико-методологической основой исследования явились труды классиков мировой философской мысли, работы отечественных и зарубежных философов и литературоведов. Для определения методологии исследования существенное значение имел сложный -многоуровневый и многозначный — характер феномена утопического. Изучение различных его аспектов требует, поэтому, привлечения широкого спектра методологических подходов.
Целостный охват проблемы утопического требует сочетания двух ракурсов его осмысления: во-первых, анализа с внешней позиции, с точки зрения его возможных и действительных социально-практических следствий, во-вторых, анализа изнутри, то есть воссоздания аутентичной картины принципов мысли, ведущей к построению той или иной модели идеального социума.
Как предмет социокультурного анализа утопия потребовала дифференциации ее внутренних свойств. Под этим подразумевается выявление, с одной стороны, ее инвариантных характеристик, определяющих ее как понятийную целостность, узнаваемую в контексте любой культуры, с другом стороны, напротив, установление ее черт, варьирующихся от культуры к культуре.
Кроме того, использовался такой методологический прием, как разграничение гносеологического и онтологического аспектов проблемы. Если в первом случае речь идет о феномене утопии как предмете теоретического осмысления, то во втором - об утопии как элементе идеологической системы общества. Более конкретно это выражается в разведении анализа социокультурной специфики восприятия утопии и социокультурной специфики утопического идеала как такового. Большое значение имел принцип целостности. преодолевающий принцип полноты (Р. Баранцев).
Рассмотрение различных структурных парадигм утопического сознания в аспекте их содержательной специфики опиралось на методы историко-логического, компаративистского, диалектико-системного и аксиологического анализа. Нами использован также историзм, который как принцип подхода к анализу утопии вовсе не сводит все к анализу прошлого, а требует подхода к объекту исследования как изменяющемуся во времени, в том числе и по отношению к будущему. Кроме того, использованы идеи самоорганизации, общенаучные и социально-философские методы (метод социального моделирования и социального проектирования), герменевтический подход, метод языковой игры, методология хронотопа (М.М. Бахтин).
Научная новизна результатов работы. Основная характеристика работы в плане ее научной новизны состоит в том, что:
представлено целостное осмысление утопического дискурса, выявлены его элементы, обосновано положение о трансформации классической утопии и утопического сознания;
обоснована необходимость утопических элементов в общественных концепциях как эвристических элементов их развития;
3. обоснован неклассический тип утопического дискурса, который
меняя характер современного утопизма, одновременно меняет
отношение к нему со стороны общества: негативизм и страх
трансформируются в заинтересованность и толерантность.
Теоретическое и практическое значение работы.
Теоретическая значимость работы определяется тем, что она призвана восполнить пробел, существующий в изучении места и роли утопии и утопического сознания в современном утопическом дискурсе. В диссертации обосновано понимание утопии как социокультурного феномена, полученные при этом результаты могут способствовать решению фундаментальных историко-философских и социально-политических проблем, использоваться при создании концепций утопического, при дальнейшей разработке социально-философских и теоретико-познавательных вопросов. Результаты диссертационного исследования послужат основой для последующей разработки проблем, связанных с рефлексией утопии и утопического сознания, с осмыслением особенностей социокультурного и государственно-политического развития России, с прояснением обратного влияния утопических установок на социально-значимое поведение и на выработку социально-политических стратегем различных групп и слоев современного общества. Результаты данной работы имеют актуальность при изучении совместных форм фольклорной культуры и процессов ремифологизации массового сознания. Материалы диссертации могут быть эффективно использованы при разработке и чтении курсов культурологии,
эстетики, философии, религиоведения. Некоторые выводы, содержащиеся в работе, станут основаниями при разработке программ по социально-политическому стратегическому планированию, при организации культурно-антропологических и этнографических исследований, при прогнозировании социально значимых реакций на те или иные политические инициативы и реформы.
Положения, выносимые на защиту.
Понятие идеала является не только связанным с утопическим сознанием, но и важнейшим его конструктивным элементом;
Негативная утопия та, которая получает свое осуществление на практике;
Утопия дополняет научное знание о социуме вненаучными гипотезами и идеями, которые подготавливают плацдарм для продвижения науки вперед, что позволяет ей предвосхищать истины, которые будут открыты спустя некоторое время;
В современных концепциях общественного развития имманентно содержатся элементы утопии;
Характерными чертами неклассического утопического дискурса как системы являются целостность, динамизм, конвергенция, сингуляризм и пролифирированность.
Апробация исследования. Результаты исследования на разных этапах и по различным аспектам общей проблематики диссертации отражены в статьях м выступлениях на ряде международных, всероссийских и региональных философских, научных и научно-практических конференций: «Непрерывное педагогическое образование: качество, проблемы, перспективы» (Томск, 2002), «Россия - Азия. Проблемы интерпретации текстов русской и восточных культур» (Улан-Удэ, 2002), «Современный гуманизм: мировоззренческие основания и социальная практика» (Иркутск, 2003), «XXI век: Россия и запад в поисках духовности» (Пенза, 2003), «Научный и инновационный потенциал Байкальского региона глазами молодежи» (Улан-Удэ, 2003), «Интеллигенция в процессе поиска Россией будущего» (Москва - Улан-Удэ, 2003), «Благословенное место
или страна зла» (Рубцовск, 2003), «Утопия как социокультурный феномен» (Чита, 2003), «Мир России и Россия в мире. Дни Петербургской философии» (Санкт-Петербург, 2004), на кафедре философии Бурятского государственного университета.
Концептуальные основы утопического дискурса
Подробное и разностороннее изучение утопии обусловлено ее амбивалентностью, многозначностью заключенных в ней смыслов, а также устойчивым страхом перед осуществившимися утопиями, т.к. ни одно еретичество, реформационное или революционное движение не обходилось без утопических проектов и идеалов, ради которых и осуществлялись попытки «переделки действительности». В момент, когда наблюдается ярко выраженная инверсия социально значимых идеалов и ценностей, а мир теряет свою устойчивость и однозначность, утопии берут на себя роль стабилизатора, обещающего вместо хаоса восстановленный космос «потерянного рая».
В реальной истории человечества не было «золотого века», не было спокойных и счастливых времен, но каждая эпоха мечтала о «прекрасном дивном мире» (О. Хаксли) и строила модели его обретения. Рядом с тяготами исторического бытия росло и развивалось ветвистое дерево утопии. Взошедшее из вековой мечты человека о всеобщем Благе, Счастье и Равенстве, дерево утопии пустило свои побеги в разных странах, в разных философских, литературных, социальных течениях. Сегодня можно говорить и о плодах утопии, понимая под ними не только воплощенные утопические проекты, но и напряженный интерес к изучению самого феномена « утопического».
Проблемы развития современного общества диктуют необходимость всестороннего и разноуровневого изучения утопии. Нарастание процессов ремифологизации общественного сознания, манипулирования общественным сознанием и социальным поведением людей, создание новых глобальных проектов перестройки общества, цивилизации в целом, заставляют вспомнить о разнокачественности утопии, об уже апробированных механизмах и попытке ее реализации. В связи с этим можно прогнозировать возрастание интереса к проблемам утопического моделирования и к истории утопических учений в отечественной обществоведческой литературе.
После книги Т. Мора на свет появилось много сочинений подобного рода. Все они объединены стремлением порвать с наличной действительностью и перенестись в иной, альтернативный мир. В мире утопии живут по своим законам и принципам, но они оказывают ощутимое воздействие на нашу жизнь. Завладевая воображением крупных государственных деятелей и рядовых граждан, проникая в программные документы политических партий и организаций, в массовое и теоретическое сознание, переливаясь в лозунги политических движений народа, утопические идеи становятся неотъемлемой частью культурно-политической жизни общества, а значит и объектом изучения. За пять столетий, минувших со времени выхода в свет книги Т. Мора, понятия «утопия» и «утопическое» приобрели множество значений, однако объединяет их либо указание на идеальное, либо на воображаемое, либо одновременно и на то и на другое. Часто они используются как насмешка над неправдоподобной идеей, независимо от того, заключается в ней какое-либо идеалистическое содержание или нет. «Грезы и фантазии - настойчивые, нередко эксцентричные выражения частных идеалов называют «утопическими», как будто размышление о желаемом и утопия являются синонимами» (250, 212-213). Всех исследователей объединяет лишь понятие идеала, выражающего потребности и интересы определенных общественных групп. Что же касается характеристик идеала, то здесь спектр суждений весьма широк и противоречив. Причинами этого являются следующие факторы:
1. Утопия, имея свое, особенное, онтологическое основание, - живое явление сознания и культуры, ее формы и содержание меняются от эпохи к эпохе;
2. Умножение и разброс значений понятия «утопия» в связи с тем, что темпы накопления социального опыта и потребности в его реализации и освоении обращают, как правило, экстенсивный рост наличного понятийного аппарата. В итоге новые явления и новый опыт продолжают описывать старыми понятиями, которые зачастую обрастают дополнительным смыслом и приобретают новые, часто неожиданные, значения.
Несмотря на это, в истории не раз предпринимались попытки дать определение утопии, фиксирующее хотя бы основные параметры ее многочисленных, исторически сложившихся форм. Чаще всего сущность утопии пытаются вывести из соотношения воплощенного в ней идеала с различными сторонами общественной жизни, прежде всего с общественной практикой. Например, утопию определяют как «несбыточную идею, неосуществимую мечту» (29, 437), «вечное царство неосуществимой мечты» (251), как «указание на переворот, который она хотя и не способна осуществить, но может требовать» (252, 104), как «жизненное пространство» (Соколенко В.М.) и т.д. Несмотря на то, что Т. Мор писал, что «в утопической республике имеется очень много такого, чего я более желаю в наших государствах, нежели ожидаю» (128, 56), нельзя не заметить, что многие грани воплощенных в них идеалов рано или поздно получали практическую реализацию. В связи с этим понятны опасения Н. Бердяева по поводу осуществления утопий, наблюдавшего как идеи Оуэна, Моррисона и других мечтателей становятся реальностью в XX веке. По мнению Ламартина, «Утопии - часто не что иное, как преждевременные истины...» (Цит. по 116, 58), а исследователь проблемы соотношения утопии с идеологией К. Мангейм считал, что «...утопии сегодняшнего дня могут стать действительностью дня завтрашнего. Таким образом, подлинная утопия именно та, которая получает практическое осуществление. Именно осуществимость ее позволяет быть той силой, которая оказывает на историко-социальное бытие преобразующее воздействие» (116, 58).
Утопии могут осуществляться, но практическое воплощение утопического идеала оказывается отделенным от момента его появления временным и пространственным интервалом. Однако, становясь элементом бытия, утопические идеи обычно не дают того экзистенциального эффекта, на который были первоначально рассчитаны, - они редко привносят в мир ожидаемую гармонию и счастье. Но ни одна из этих отговорок не отвергает тезиса о принципиальной неосуществимости утопий. Таким образом, неосуществимое і ь — это не критерий утопии. Не случайно многие исследователи пытались определить утопию, опираясь на иной критерий — отношение воплощенного идеала к науке. Например, А. Фойгт: «Утопия - это идеальные образы других миров, в возможность существования которых можно только верить, т.к. научно они не доказаны» (202, 43). Этой точки зрения придерживаются многие исследователи, но при внимательном рассмотрении обнаруживается, что сущность утопии не в ее ненаучности (не путать с антинаучностью), хотя ненаучность и присуща утопии. Наука не остается неизменной в процессе эволюции общества, следовательно, само понятие научности треоусі конкретизации. К тому же, наука — форма общественного сознания, тогда как утопия - воплощение определенного типа сознания, т.е. типа видения человеком окружающего мира, который может проявиться и в науке, и в искусстве, и в философии, и в других формах общественного сознания.
Идеал и его метаморфозы в утопическом дискурсе
Какие бы черты утопического, сознания мы не рассматривали, во всех случаях проступает их обусловленность таким признаком утопии, как ее обращенность к идеалу.
Актуальны по этому поводу слова П.И. Новгородцева, который считал, что «...Утопии, находящие себе широкое распространение, привлекающие к себе сотни поклонников, живущие в сознании человеческом на протяжении многих веков, не могут не иметь некоторой внутренней правды, и эта правда заключается в их связи с безусловными началами общественного идеала - с началами равенства, добра, справедливости» (135, 54).
B.C. Соловьев неоднократно предупреждал о том, что увлеченность общественным идеалом, основанным на утопии, «ставит в центр внимания вопрос «что делать?», как преобразовать общество для счастья людей, но упускает при этом другой, не менее важный и даже более насущный вопрос, готовы ли сами делатели?» (180).
В переходные исторические эпохи на первый план выходят проблемы цели и смысла человеческого существования, проблемы социального идеала и социальной критики. Развернувшаяся в нашей стране критика социализма как реальности и как идеологии часто приходила к полному отрицанию какого бы то ни было социального идеала, отождествляя его с утопией. Провозглашение свободы как принципа пост-тоталитарного общества нередко понимается как отказ от всяких попыток рационального устройства общественной жизни. Диффузность общественного сознания, отсутствие объединяющих его идей делают общество крайне нестабильным и неспособным к мобилизации усилий для преодоления кризиса. Выход из патологического состояния общественного сознания - условие возрождения страны. В этой ситуации очень важен глубокий философский анализ соотношения понятий идеала и утопии. Остановимся на первом.
По своей природе и функциям идеал, как в общей, так и в конкретной формах своего проявления, - продукт общечеловеческой культуры. Но его сущностные характеристики нуждаются, прежде всего, в философском осмыслении и представляют собой одну из традиционных и вечных философских тем. Это позволяет рассматривать идеал в различных контекстах, в том числе и в рамках утопии, и делает оправданным постоянное обращение к ней, несмотря на то, что главное и лучшее на сей счет уже сказано и освящено авторитетом мыслителей прошлого.
Большинство исследователей придерживаются того мнения, что проблема идеала в отчетливой форме была поставлена и подвергнута глубокому и всестороннему осмыслению лишь в немецкой классической философии. Кантовская экспликация идеала как «максимума совершенства», недостижимого на практике, но служащего своего рода путеводной звездой общественного процесса, сохранила свою значимость для нашего времени.
Однако корни проблемы уходят в античность, и первые попытки осмысления идеала были предприняты «первым теоретиком» европейской древности Сократом и получили соответствующее оформление и закрепление в трудах его единомышленника Платона. Не случайно «свой» идеал Кант сопоставляет с платоновской «идеей», служащей не только этимологической базой, но и сущностной характеристикой. Однако Кант указывает на некоторые отличия своего понимания данного феномена.
Во-первых, он отказывается от мнения Платона, что идеи-идеалы - продукт «божественного рассудка». Поэтому его трактовка идеала как продукта и мерила разума и чувств радикально отличалась от платоновского понимания природы идей.
Во-вторых, идеал, в отличие от платоновской идеи, не имеет креативно-конструктивной силы и не предопределяет судьбу всех предметов и явлений действительности. Однако, по мнению Канта, идеалы обладают значительным практическим потенциалом и играют существенную —роль в человеческой деятельности. Например, моральные идеалы — нормативы.
В-третьих, в отличие от родо-видового статуса платоновской идеи идеал есть «представление о единичной сущности», есть продукт штучного производства, что делает его уникальным.
Таким образом, после Канта и его очеловечивания природы идеала, платоновское истолкование идеи-идеала превратилось для научного и массового сознания в синоним иллюзорности, пустой мечтательности и утопизма. Несмотря на то, что сам Платон не раз заблуждался в хрупкости своих общесоциальных и политических идеалов, его мысль о реальности и необходимости вечных и неизменных идеалов как оснований мироздания и человеческого бытия вовсе не была наивной и бесполезной. Ее оценили и использовали в дальнейшем и христианство, и другие религиозные и идейно-мировоззренческие течения.
Общая характеристика идеала в советской и российской философской литературе, в общем, едина. Все исследователи, продолжая установившуюся философскую традицию, видят в идеале духовное выражение определенной нормы, образа, отличающегося от повседневной действительности и обладающего побудительной силой к действию, тот образ совершенства, манящий ориентир, на который равняются люди в своей деятельности.
Вместе с тем разные авторы выделяют те или иные оттенки - грани идеала. Одни отмечают, что в качестве всеобщей формы целеполагающей деятельности идеал выступает во всех областях общественной жизни, и подчеркивают, что творчество по идеалу, формирование вещества природы на основе идеала представляет собой специфически человеческую форму деятельности, а категория идеала обладает глубоким социальным значением (Ильенков Э.В.).
Трансформация общества модерна и кризис классической утопии
Непосредственная встреча утопии с жизнью происходит в двух основных вариантах: как локальный социальный эксперимент и утопизм в крупномасштабных движениях. Утопические идеалы «золотого века» и раннехристианский идеал находили свое воплощение в народных движениях средневековья и более поздних движениях. Якобинство эпохи Великой французской революции можно рассматривать как попытку воплощения в жизнь руссоистской утопии прямого народовластия, а Октябрьскую революцию и большевизм как опыт воплощения социалистическо-утопического проектирования. Все вышеперечисленное иллюстрирует взаимосвязь таких категорий утопического дискурса как утопия и утопизм. Во всех случаях соприкосновения жизни с утопией проявил себя «закон утопического оборотничества», обусловленный самой спецификой социального творчества.
В истории человечества существовало три типа утопического дискурса, соответствующих трем основным стадиям развития общества. Первый тип, утопия «золотого века», проявляется при переходе от патриархального, родового строя к рабовладению, эксплуатации, отчуждению и является следствием и выражением «шока наступающей цивилизации». Второй тип утопического дискурса отрицает отношения личной и вещной зависимости и в нашем понимании является классическим. Третий, современный нам, тип утопического дискурса отражает реалии сегодняшнего общества и связан с ценностями постиндустриального состояния.
В предыдущих параграфах нами были рассмотрены концептуальные основы классического утопического дискурса, их взаимосвязи и взаимозависимости. Классическая научная и философская картина мира, классический рационализм -основания классического утопического дискурса. В качестве основных его характеристик можно выделить: закрытость, статичность, скрупулезную регламентацию и проработку всех деталей изображаемого идеала, ориентацию на всеобщее и игнорирование индивидуального.
Немаловажную роль в становлении и развитии классического утопического дискурса сыграли классические миропредставления в целом. Начиная с работ Ф. Бэкона и Р. Декарта, сформировалась классическая философия истины, в основе которой лежит постулат абсолютно точного знания.
Однако, существуя на протяжении веков, утопический дискурс не остается неизменным, а исследование утопических произведений выявляет общую логику развития. Географически это переход от отдельного города к союзу городов, острову, государству и, наконец, к распространению утопического проекта на всю человеческую цивилизацию. От стоической модели умеренного и потому легко достижимого счастья к большому учету свободы человека, личного неравенства со стремлением к социальному равенству. Перемещение акцента с моментов распределения на моменты производственно-технические, трудовые. Эти изменения «воображаемого мира» обусловлены изменением как самого реального мира, так и способов его отражения и познания.
Характерно, что в условиях пост-современного общества внимание утопии сместилось с общего на частное, с общества на человека. И оказалось, что дело не только в формальном социальном равенстве и материальной обеспеченности. То, что раньше считалось идеалом, стало для некоторых обществ результатом, - идеал же, счастье, совершенство отодвинулись снова к горизонту, стали опять недосягаемы для людей.
Изменилась и структура утопических образов: если раньше утопия представляла собой детальное описание, то теперь идеал менее проработан, оставляет ощущение незавершенности, недоговоренности, в терминологии литературоведения «ощущение открытого финала». Он открыт для роста и эволюции. Можно говорить о проникновении элементов историзма в утопию.
Классические утопии были утопиями - максимумами. Они ставили планку предельно высоко. Притязания нынешних утопистов значительно скромнее. В современном мире появился термин «практопия», введенный Э. Тоффлером. Степень дистанцированности образа желаемого будущего от реальной жизни стала меньше, т.е., для современности характерна утопия - минимум. Исконно утопическая формула «прекрасного нового мира» сменилась компромиссной формулой «мира лучшего, чем наш» или даже полуапокалиптической формулой «мира, который выживет».
Нависшая над человечеством угроза катастрофического вырождения в условиях нынешнего экологического неблагополучия в мире привела к появлению «экоутопии», в рамках которой разворачивается глобальное научно-культурное проектирование. Появились новые виды утопий, на первый взгляд совсем не похожие на утопии: утопии-предупреждения, дистопии. Но негативные утопии, отражающие, воплощенные в жизнь, утопии позитивные, и создающие образы обществ, которых не желает никто, которых боится всякий, преследуют ту же цель, что и позитивная утопия - утверждение необходимости счастья. Просто стало яснее, что дорога в утопию опасна, как говорится, «благими намерениями вымощена дорога в ад». Эта фраза отражает суть знаменитого романа Дж. Оруэлла «1984», где писатель показывает мир, превратившийся в концлагерь, переставший говорить и мечтать о лучшем будущем. В фантастической Океании все слова утопического ряда - свобода, равенство, братство - вытравлены из мышления и языка, а мечты и сны о «золотой стране» караются смертью как «мыслепреступление».
Процветает фантастическая литература. Безусловно, изменились и цензурные условия, и масштаб потока, и контекст. Тональность задают авторы всех видов англо-американской фантастики. На этом фоне процветает фэнтези с элементами белой или черной магии. «В издательстве «ACT» серия «Век дракона» плавно переходит в серию «Звездный лабиринт». Бесчисленные романные циклы, в которых, по примеру Азимова, Герберта и Толкиена, живописуются истории то ли древних магических цивилизаций, то ли галактик и сверхгалактических союзов, пишут С. Лукьяненко, А. Громов, В. Васильев, Ник Перумов. В связи с последним автором нам встретилось новое жанровое определение: «космическое мочилово». Введен термин «магическая утопия» (М. Магид), который относится не только к образам миров, описанных в такой литературе, но и к «ролевой игре», в которую она втягивает читателя. Элементы как утопии, так и антиутопии переполняют всю эту продукцию...» (46, 258-259).
