Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Социальная реальность как объект и предмет познания 23
1. Социальная реальность как теоретическая, методологическая и практическая проблема 23
2. Теоретические модели социальной реальности 56
3. Онтологическая экспликация понятий как основа междисциплинарного синтеза 113
Глава 2. Социальная реальность в онтологическом измерении 129
1. Реальность социального 129
2. Становление социальности:...: 155
3. Структурирование социальной реальности 170
Глава 3. Социальная субъектность как онтологическая характеристика антропологической социальности 237
1. Проблема субъекта и субъектности в современном социально- гуманитарном знании 237
2. Онтологические модальности социальной субъектности 296
3. Бытие социальной субъектности 311
Глава 4. Политическое конституирование социальной субъектности 335
1. Политическая реальность как экзистенция социальной субъектности 335
2. Политическая институционализация социальной реальности 362
3. Субъектность государства 386
Заключение 402
Библиография 407
- Социальная реальность как теоретическая, методологическая и практическая проблема
- Реальность социального
- Проблема субъекта и субъектности в современном социально- гуманитарном знании
Введение к работе
Социальная реальность - это тот мир, в котором человек обретает себя, когда находит в нем свое место. Оценка своих жизненных шансов, разработка стратегии и тактики целедостижения требует от индивида учета не только своих собственных сил, но и того противодействия, которое оказывает ему окружающая социальная реальность. В масштабе социальной теории это противодействие обусловлено неустранимыми процессами субъективации и субъекти-фикации, происходящими в любом социуме, вследствие чего социальное пространство уплотняется, а социальное время приобретает новые модальности. В процессе субъектогенеза идет формирование и развитие как субъектных, так и субъективных качеств носителей социальности, которые, в свою очередь, начинают определять ход и направленность социальных процессов в целом.
В ином масштабе - в масштабе социальной практики, происходит формирования субъектности Российского государства, обретение им нового геополитического статуса. Большую опасность в данном случае представляют внутренние процессы. Трансформация российского социума сопровождается появлением новых социальных субъектов, углублением раскола социального пространства на группы не только с различным экономическим положением, но и с противоположными политическими интересами, закреплением этого раскола в теневых институционально-организационных структурах, так как произошла теневизация не только экономики, но и общества, социальной системы в целом1. Это оказывает влияние на качественные изменения социальной структуры общества, динамику социально-политических процессов и, в целом, говорит о том, что одной из существенных особенностей нынешнего состояния российского социума является возрастание субъективного фактора в социально-политическом развитии в условиях, когда «вектор этих преобразований объективно не задан»2.
1 См.: Рывкина Р.В. Теневизация российского общества: причины и последствия // Социол. исслед.
2000. № 12.
2 Ядов В.А. Россия как трансформирующееся общество (Резюме многолетней дискуссии социологов)
// Общество и экономика. 1999. № 10-11. С. 66.
4 В то же время, многочисленные практические усилия в плане позитивного воздействия на социальные процессы с учетом долгосрочной перспективы показывают, что интеллектуальные попытки как понимания, так и объяснения социальной реальности пока безуспешны. Поэтому сегодня с новой остротой встает вопрос о приращении знания о социальной реальности, которая становится все более динамичной и непредсказуемой. Обращение именно к реальности, а не только бытию или действительности, важно в связи с тем, что главное в сущности реальности - это ее потенциальность, которая неумолимо надвигается на нас не только из будущего, но и из прошлого. Поэтому социальная стабильность и поступательное развитие общества предполагают учет как актуальных, так и потенциальных интересов субъектов: необходим выход из действительности, актуальной злобы дня, в реальность.
С позиций реальности особо значимым выступает глобальный контекст субъектности, в котором субъект-объектному принципу противостоит принцип со-ответствия, со-причастности, соразмерности. Co-бытие Общества и Природы порождает новый тип социальности, который трансформирует и субъект-ность самой социальной реальности. Реальность будущего, реализация ноо-сферного проекта зависит от того, сможет ли человек найти оптимальное соотношение динамики экосферы и антропосистем техногенного социума, необходимые ресурсы (интеллектуальные, технические, и социально-политические и др.) для его реализации в XXI веке, т.е. станет ли человечество субъектом собственного бытия.
Для решения острейших проблем современности, на наш взгляд, необходимо расширить философское исследование социальных учредительных практик - практик признания Другого. Эти практики не должны сводиться исключительно к межличностным интеракциям: всякий субъект должен быть поименован, чтобы его субъектность была проявлена для общества. Поэтому встает вопрос о сущностных характеристиках феномена субъектности, обуславливаю-
щих бытие социальной реальности, его концептуальном выражении с целью адекватного описания, объяснения и понимания социальной реальности.
Степень научной разработанности проблемы. Если социальную реальность рассматривать как результат взаимодействия социальных субъектов, то, фактически, все социально-гуманитарные науки так или иначе позиционируются относительно проблемы субъектности, рассматривают тот или иной аспект бытия субъекта. При этом, во-первых, наблюдается отождествление процесса становления субъекта и реализации субъектности, во-вторых, налицо неразли-ченность субъектности и субъективности как характеристик субъекта. Так, Е.Н. Волкова, в частности, справедливо замечает, что, хотя термин субъектность не нов для отечественной науки, «все еще остается известная неопределенность значения самого понятия субъектности, ее онтологического статуса, морфологии», а «в силу сложности и многозначности проявлений субъектности человека, этот термин не имеет статуса философского и общепсихологического понятия. Существует тенденция использования термина "субъектность" как своеобразной ошибочной версии термина "субъективность"»1. Следовательно, вполне правомерно заключить, что феномен субъектности еще концептуально не оформлен, обнаруживает себя лишь в коннотациях всей проблематики социального субъекта. Поэтому необходимость «полновесного осмысления субъектности»2 связана как с социально-политическими реалиями, так и со степенью научной разработанности данной проблемы.
На предельно полное описание, объяснение и понимание социальной реальности претендует, прежде всего, социология, которая предпочитает элиминировать из реальности как прошлое, так и будущее и исследовать социальные факты как «реальную действительность»3, разрабатывая для этой цели специальные качественные и количественные методы. Однако сегодня уже устарела ха-
Волкова Е.Н. Субъектность педагога: теория и практика: Автореф. дис. ... д-ра психологических наук. М., 1998. С. 3,10.
Кемеров В.Е., Керимов Т.Х. Грани социальности: постклассический взгляд. Екатеринбург, 1999. С. 27.
См.: Ядов В.А. Стратегия социологического исследования. Описание, объяснение, понимание социальной реальности. М., 1998. С. 43.
6 рактерная для классической социологии автономизация социальной реальности и утверждение ее кардинального отличия от иных (биологической, психологической, и пр.) реальностей, ибо обнаружила крайнюю непродуктивность применительно к решению любых социально-практических задач1. Это свойственно и политологии, которая сугубо технологично интерпретирует политическую реальность. Однако под влиянием онтологической и аксиологической тенденций в социальной теории политология постепенно преодолевает свою изна-
чальную позитивистскую ориентацию, претендуя на статус политиковедения . Но очевидно, что квинтэссенцией социально-гуманитарного мышления выступает мышление философское. Оно, согласно Б. Расселу, не является пленником предрассудков здравого смысла и привычных верований, способно предложить множество возможностей и увеличить наше знание того, чем вещи могут быть3, что особенно ценно для анализа социальной реальности и феномена субъектности, через который потенциальность реальности вливается в действительность.
В настоящее время четко обозначился переход социально-гуманитарных наук к субъект-субъектной парадигме, где принцип субъектности в полной мере приобретает статус общенаучного принципа познания4. Концепт субъектности все активнее используется как для анализа и оценки экзистенциала современно-
1 По мнению Т.М. Дридзе, раздробленная социология находится в парадигмальном кризисе, посколь
ку утеряла целостный взгляд не только на социум как таковой, но и на человека как ключевое звено
социальной самоорганизации, и на коммуникацию как социокультурный механизм человеко-
средовых интеракций (см.: Щридзе Т.М. Две новые парадигмы для социального познания и социаль
ной практики // Социальная коммуникация и социальное управление в экоантропоцентрической и
семиосоциопсихологической парадигмах. В 2 кн. М., 2000]).
2 Утехин СВ. И.М. Берлин и его идейное наследие // Вопросы философии. 2000. № 5. С. 45.
3 См.: Рассел Б. Проблемы философии. Новосибирск, 2001. С. 104.
4 См.: Волкова Е.Н. Субъектность педагога: теория и практика: Автореф. дис. ... д-ра психологиче
ских наук. М., 1998. С. 3. Н.И. Яблокова полагает, что данный принцип получает выражение в раз
личных сферах социального познания (философии, социологии, психологии, социальной психологии
и истории) и отражает тот факт, что, во-первых, история является продуктом деятельности людей.
Во-вторых, и человеку, и обществу присуще деятельное, активное начало. В-третьих, совместность
деятельности конституирует естественно складывающиеся общности (семью, племя, народность, об
щину) и сознательно и целесообразно создаваемые социальные группы. В-четвертых, «принцип
субъектности означает опосредованное отражение реальности системой субъективных характеристик
человека и группы; их потребностями, намерениями и целями. В деятельности как индивидуального,
так и совокупного субъекта непременно присутствует целеполагание, мотивация, ценностная состав
ляющая» [Яблокова Н.И. Социальный субъект: генезис, сущность, факторы становления и развития:
Автореф. дис. ... д-ра филос. наук: 09.00.11. М., 2000. С. 8].
7 сти - прежде всего наиболее важных социальных институтов1, так и для реконструкции взглядов философов2. Субъектность уже определяется как самостоятельная проблемная область в учебной литературе3, отражающая при этом, как правило, лишь общие характеристики субъекта, поскольку «под социальной субъектностъю понимается способность общества, социальных групп, человека выступать в качестве активного начала (деятеля, творца) социальной реальности^. С другой стороны, по оценке Л.Г. Гусляковой, ни одна из социальных наук не рассматривает вопросы оптимизации функций социального субъекта, механизмы оптимизации социума в целом с целью реализации социальной субъектности индивида и группы . Представители политологии также склоняются к оценке, что, несмотря на возросшее в последнее десятилетие количество публикаций, посвященных освещению тех или иных аспектов политической субъектности и появление специальных исследований по ней, характер указанных работ весьма разноречив, нередко они основаны на взаимоисключающих методологических и теоретических подходах6.
Сложившаяся ситуация, по всей видимости, объясняется тем, что дискуссионными и чрезвычайно расплывчатыми оказались ключевые понятия общест-вознания советского периода. В этом ряду понятия общественное бытие, социальная материя, субъект и объект. По оценке ряда исследователей их катего-риальный статус остается до сих пор проблематичным . И это несмотря на то, что центральной проблемой диалектического мышления и диалектики в целом является субъект-объектное отношение, а категории «субъект» и «объект» ак-
1 См.: Хабибуллин А.Г., Рахимов Р.А. Политическая субъектность как характеристика современного
российского государства // Государство и право. 1999. № 12; Григорьев СИ., Матвеева Н.А. Неклас
сическая социология образования в начале XXI века. Барнаул, 2000; Матвеева Н.А. О соотношении
инерционности и субъектности в образовании // Социол. исслед. 2002. № 3.
2 См.: Управителев А. Ф. Конструирование субъектности в антропологии С.Н. Булгакова. Барнаул, 2001.
3 См.: Политология. Ростов-н/Д., 2002; Социология: Краткий тематический словарь. Ростов-н/Д., 2001.
4 Луков В.А. Социальное проектирование. М., 2003. С. 9.
5 См.: Гуслякова Л.Г. Социальная работа в контексте социологического знания /
6 См.: Политология. Ростов-н/Д., 2002. С. 82-83.
7 См.: Георгиев Ю.Ф. Континуальность социальной жизни, закон ее пульсации и вакуум. СПб., 1993.
С. 6; Пухликов В.К. Человек и общество: К проблеме гуманизации социально-философского мышле
ния. М-, 1990. С. 9: Скоробогатский В.В. Развитие философского знания: необходимость нового
мышления // Философские науки. 1990. № 2. С. 17.
тивно разрабатывались в научной литературе советского периода1. Тем не менее, следует согласиться с К.Н. Любутиным и Д.В. Пивоваровым в том, что эти категории «несут важную мировоззренческую и методологическую нагрузку. Разработка их в известном смысле образует предпосылку разработки иных философских проблем, будь то относительно самостоятельные гносеологические проблемы, проблемы социологии, этики, эстетики, логики» . Поэтому авторы, указанные выше, в своей работе «Диалектика субъекта и объекта» вновь обратились к выделению основных модальностей субъекта и объекта. А Н.И. Ябло-кова, ставя целью диссертационного исследования формирование интегральной социально-философской концепции социального субъекта, исходит из того, что в настоящее время термин «социальный субъект» употребляется «как правило, без раскрытия содержания понятия... Во многих работах оно является не собственным предметом исследования, а изучается в контексте других проблем»3.
Определенное влияние на сложившуюся ситуацию оказали и тенденции западной философии, связанные с отказом от использования понятия субъект. Персонализм, например, утверждал примат человеческой личности по отношению к материальной необходимости и системам коллективности, лежащим в ее основании. По оценке Поля Рикера идея личности является более перспективной для философских исследований, чем такие концепты, как сознание, субъект, индивид4. Известно, что против неоправданной абсолютизации роли субъекта, столь характерной для философии XVII-XIX вв., выступал М. Хайдеггер, поскольку в этом случае вопрос о бытии отходит на задний план. Будучи убежденным в необходимости представления новой философии в новой языковой
1 См., например: Арефьева Г.С. Социальная активность. М., 1974; Кузьмин В.Ф. Объективное и субъ
ективное. М., 1976; Лекторский В.А. Проблема субъекта и объекта в классической и современной
буржуазной философии. М., 1965; Он же. Субъект, объект, познание. М., 1980; Любутин КН. Про
блема субъекта и объекта в немецкой классической и марксистско-ленинской философии. М., 1981;
Марксистско-ленинская теория исторического процесса. М., 1981. Т. 1; Проблема субъекта и объекта
в истории философии и современной науке. Воронеж, 1975; Скворцов Л.В. Субъект истории и соци
альное самосознание. М., 1983; Субъект и объект как философская проблема. Киев, 1977.
2 Любутин КН., Пивоваров Д.В. Диалектика субъекта и объекта. Екатеринбург, 1993. С. 4-5.
Яблокова Н.И. Социальный субъект: генезис, сущность, факторы становления и развития: Автореф.
дис. ... д-рафилос. наук: 09.00.11. М., 2000. С. 4.
4 Ricoeur P. Lectures-2. La contree des philosophes. Paris, 1992. P. 203. Цит. по: Мунье Э. Что такое персонализм? I Пер. с франц. М., 1994. С. 4.
9 форме, в своем лингвистическом творчестве он заменил понятием Dasein такие термины как субъект, человек. Постепенно в философии XX столетия оформилась «эсхатология социальности», связывающая различные направления (социальная феноменология, интеракционизм, деконструктивизм, постмодернизм) , в которой концепту «субъектность» места не было.
Однако наука не стоит на месте, и рубеж двух тысячелетий был отмечен большим количеством научных работ, которые в своей совокупности, на следующем этапе обобщения, как мы надеемся, позволят создать интегративную картину социальной реальности, в которой субъектность не будет отождествляться ни с субъектом, ни с субъективностью. Эта надежда связана с тем, что ученые осознают необходимость более углубленного анализа бытия социального субъекта. К тому же, «накопленный в науке материал, разнообразный по теоретическим подходам и методам исследования, порождает необходимость создания целостной концепции на основе интегрального подхода» . Появляются работы, предметом которых является как бытие конкретных типов социальных субъектов3, так и модальности самой субъектности4. Предметом целенаправленного, комплексного философского анализа становится полисубъект-ность социума5. Большое значение имеет то, что различные социальные феномены рассматриваются не узкопредметно, а в контексте социальной реальности как таковой, что усиливает онтологическую составляющую анализа6. Социаль-
1 См.: Кемеров В.Е. Концепция радикальной социальности // Вопросы философии. 1999. № 7. С. 3.
2 Яблокова Н.И. Социальный субъект: генезис, сущность, факторы становления и развития: Автореф.
дис. ... д-ра филос. наук: 09.00.11. М., 2000. С. 5.
3 См.: Быченков В.М. Социальные институты в системе субъект-субъектных отношений: Автореф.
дис. ... д-ра филос. наук: 09.00.11. М., 1999; Режел СВ. Способ существования общества: социально-
философский анализ: Автореф. дис. ... канд. филос. наук: 09.00.11. Ставрополь, 2002; Стрижакова
Н.Е. Социальный детерминизм и деятельность субъекта (социально-философский анализ): Автореф.
дис. ... канд. филос. наук: 09.00.11. Ставрополь, 2000.
4 См.: Краузе А.А. Социально-бессознательное и историческая субъектность в общественном разви
тии: Автореф. дис. ... канд. филос. наук: 09.00.11. Пермь, 1998; Шнякина В.М. Субъектность в про
цессе социального самоопределения молодежи: Автореф. дис. ... канд. филос. наук: 09.00.11. Омск,
1999; Хунагов Р.Д. Политическая субъектность: философско-политический анализ: Автореф. дис. ...
канд. филос. наук: 09.00.11. Ростов-н/Д., 1993.
5 См.: Толерантность и полисубъектная социальность: Материалы конференции. Екатеринбург, 18-19
апреля 2001 г. Екатеринбург, 2001.
6 См.: Гнездилов В.И. Технологический контекст социального бытия: Автореф. дис. ... канд. филос.
наук: 09.00.11. Ставрополь, 2002; Григоренко Н.Н. Методологический анализ психической реально-
10 ная реальность становится объектом исследования и в своей целостности , осмысляются онтологические основания топологических конструкций социальной реальности2. Рінтерес к фундаментальным проблемам социальности возник практически одновременно у исследователей, проживающих в разных концах России и практически никак не связанных между собой. Это говорит о том, что данный интерес отражает глубинные тенденции развития социальной философии.
Особо следует отметить интерес исследователей к анализу онтологических структур социальной реальности, в которых утверждается субъектность. В последнее время социология, политология и философия начинают все активнее пользоваться многими новыми понятиями, в том числе «социальное простран-ство», «социальное поле», «социальное время» . Они стали необходимы для осмысления социальных процессов не только локального, но и глобального масштаба: так как временные модальности всегда имеют пространственную локализацию, для протекания социально-политических процессов в целом становится значимой временная и пространственная структуры социума.
Роль России в процессах глобализации подталкивает как российских, так и зарубежных ученых к углубленному анализу столкновений суверенитетов в геополитических пространствах власти . Но если в локальном, прагматическом
сти: Автореф. дис. ... канд. филос. наук: 09.00.01. Кемерово, 2000; Дмитриев Е.А. Философский анализ информации как сущностной стороны социальной реальности: Автореф. дис. ... канд. филос. наук: 09.00.01. Кемерово, 2000; Долматов И,А. Онтологический аспект исследования экономической реальности: Автореф. дис. ... канд. филос. наук: 09.00.01. Магнитогорск, 1999; ДубровскийД.И. Проблема идеального. Субъективная реальность. М., 2002; Кувшинов И.С. Философский анализ гносеологических аспектов правовой реальности: Автореф. дис. ... канд. филос. наук: 09.00.01. Магнитогорск, 2002; Орехов СИ. Виртуальная реальность: исследование онтологических и коммуникационных основ: Автореф. дис. ... д-ра филос. наук: 09.00.01. Омск, 2002; Увина ИВ. Онтология «исторической реальности»: герменевтический аспект: Автореф. дис. ... канд. филос. наук: 09.00.11. Ижевск, 1999; Фалько В.И. Философия виртуальности. М., 2000; Хазиева Е.В. Философское мировоззрение как субъективная реальность: Автореф. дис. ... канд. филос. наук: 09.00.01. Уфа, 2002; Юдина Е.В. Корпоративизм: методология исследования и социальная реальность: Автореф. дис. ... канд. филос. наук: 09.00.11. Ростов-н/Д., 2002.
См.: Соколов А.С. Проблема социальной реальности в классической и марксистской философии. Петрозаводск, 2002; Шарикова P.P. Социальная реальность: философский анализ понятия: Автореф. дис. ... канд. филос. наук: 09.00.11. Уфа, 2001.
См.: Касимов М.О. Топология социальной организации: онтологический аспект: Автореф. дис. ... канд. филос. наук: 09.00.11. Ижевск, 2002.
См.: Социология и реальность («круглый стол») // Социол. исслед. 1996. № 9.
См., например: Азроянц Э.А. Архитектура мирового политического пространства // Полигнозис. М., 1999. № 3; Хорее Б.С Является ли «Новая Россия» жизнеспособным государством в современных
и аспекте для западных аналитиков значительный интерес представляет, в частности, развитие теории влияния социального пространства на электоральное поведение, ее применимость к анализу результатов выборов, разработка методологий исследования на основе пространственной теории выборов , то внимание российских исследователей привлекают более фундаментальные вопросы: связь пространственно-временных представлений с институционализацией соб-
ственности и власти в социальном и политическом пространствах , пространственная и временная метрика государства и выражение его образа в национальной картине мира3, собственно модели политического пространства и его семантика . Философы значительно больше внимания уделяют взаимоотношению пространственных и временных атрибутов объектов материального (физического) и ментального миров5. Изучение пространства и времени с различных точек зрения (математики и физики, философии и космологии, геолого-географических и социально-гуманитарных наук) обусловливает выработку онтологической проблематики. Пространственно-временные взаимодействия исследуются в культурно-историческом срезе, дается их философское осмысле-
границах? // Геополитические и геоэкономические проблемы России. СПб., 1995; Entrikin J.N. Political community, identity and cosmopolitan place If Intern, sociology. L. 1999. Vol. 14. № 3; Huntington S. The Clash of Civilizations and Remaking the World Order. Simon & Schuster, N. Y., 1996. 1 См.: Enelow J.M., Hinich M.J. The spatial theory of voting : An introduction. Cambridge etc.: Cambridge univ. press, 1984; Jenkins J. A., Sala B.R. The spatial theory of voting and the presidential election of 1824 II Amer. j. of polit. science. Austin. 1998. Vol. 42. №4.
См., например: Андреев И.Л. Связь пространственно-временных представлений с генезисом собственности и власти // Вопросы философии. 1999. № 4; Казаков А.А. Власть в социальном и политическом пространстве // Философия и социология власти. Саратов, 1996.
См.: Атаманчук Г.В. Государство - форма организации и регулирования социального пространства // Учен. зап. Ульянов, гос. ун-та. Сер.: право. Ульяновск. 1998. № 3; Мещеряков А.Н. Модель пространство/время: (На прим. СССР и Японии) // Народы Азии и Африки. М. 1989. № 3.
4 См.: Замятина Н.Ю. Модели политического пространства // Полис. 1999. № 4; Кармадонов О.А.
Семантика политического пространства: Опыт кросскультурного транссимволического анализа //
Журнал социологии и социальной антропологии. СПб. 1998. Т. 1. № 4.
5 См.: Вендина Т.И. Пространство и время как параметры дискретизации макрокосма // Славянские
этюды. М., 1999; Кубрякова Е.С. Язык пространства и пространство языка: К постановке проблемы //
Изв. АН. Сер. лит. и яз. М., 1997. Т. 56. № 3; Липскш Б.И. Возможные миры земли // Онтология воз
можных миров и структуры повседневности. СПб., 2001; Лотпман Ю.М. Внутри мыслящих миров:
Человек-текст-семиосфера-история. М., 1996; Хотинская Г.А. Пространственно-временные аксиоло
гические модели в аспекте континуальности // Декада науки. Саратов, 1993.
ниє, обосновываются новые (синергетические, ноосферные) подходы1; тради-
ционно рассматривается категориальный статус пространства и времени .
Следует отметить, что зарубежные авторы также не утратили интереса к пространственно-временной проблематике. В 80-е годы минувшего века предпринимался философский анализ понятий пространства и времени, исследовались философские теории пространства начала XX века (Р. Карнапа, Б. Рассела, В. Шмид-Коваржика), анализировались конвенциалистские и реляционная теории пространства и времени; западных исследователей интересовали социально-философские системы, подходы и теории, затрагивающие пространственные аспекты, мифологическое понимание пространства и времени и особенности пространственного восприятия3. Таким образом, фактически оформившаяся философия пространства и времени4 дала толчок более углубленным исследованиям, которые развернулись особенно активно в 90-х годах: «место» стало анализироваться в концептуально-историческом и логическом аспектах как возможность помещения в пространстве и времени5; стали представлять интерес проблемы временного и пространственного порядка и производство пространства в техногенной цивилизации ; исследовались ментальная репрезента-
1 См.: Аршинов В. Событие и смысл в синергетическом измерении // События и смысл. М, 1999; Бе-
лавин В.А., Князева Е.Н., Курдюмов СП. Новые типы связи пространства и времени в сложных струк
турах // Анализ систем на рубеже тысячелетий: теория и практика - 1999. М., 1999; Задде И.Н. Эво
люция и самоорганизация как формы движения материи в пространстве-времени и их концептуаль
ная роль в современном обществе // Проблемы ноосферы и устойчивого развития. СПб., 1996; Серге
ев Г.А. Философские аспекты пространственно-временных взаимодействий // Культура и политика в
современном мире. Архангельск, 1990; Цимбаев Н.И. До горизонта - земля!: (К пониманию истории
России) // Вопросы философии. 1997. №1.
2 См.: Данипенко Л.Е., Пономарева Н.В. Роль категорий пространства и времени в познании эволюци
онного процесса // Средства и факторы развития научного познания. Свердловск, 1986; Ключарев Г.А.
Эволюция понятий в едином человековедении: (Возможна ли рационал. онтология человека?). М., 1992.
3 См.: Heelan Р.А. Space-perception and the philosophy of science. Berkeley etc.: Univ. of California press,
1983; Heinrich R. Philosophische Raumtheorien im fruhen 20. Jahrhundert II Objektivationen des Geistigen.
B. 1985; Newman A. A metaphysical introduction to a relational theory of space II Philos. quart. St. An
drews. 1989. Vol. 39. № 155; Swinburne R Conventionalism about space and time II Brit. j. for the philoso
phy of science. L. 1980. Vol. 31. № 3.
См.: Van Fraassen B.C. An introduction to the philosophy of time and space. N.Y.: Columbia univ. press, 1985.
5 См.: Casey E.S. Smooth spaces and rough-edged places: the hidden history of place II Rev. of metaphysics. Wash.
1997. Vol. 51. № 2; Forbes G. Places as possibilities of location //Nous. Bloomington. 1987. Vol. 21. № 3.
6 Guggenberger B. Unterwegs im Nirgendwo. Von der Raum- zur Zeitordnung II Universitas. Stuttgart.
1993. Jg. 48. H. 4; Kirsch S. The incredible shrinking world? Technology and the production of space II En
vironment a. planning. D, Soc. a. space. L. 1995. Vol. 13. № 5.
13 ция, когнитивная семантика и метафоры в концептуальных пространствах, субъективность в пространстве и времени и их архетипы1.
Несмотря на то, что онтологические аспекты субъектности все больше привлекают внимание исследователей различных направлений, в целом можно согласиться с оценкой Б.С. Шалютина, который констатирует, что категория «субъектность» (в его интерпретации со-субъектность) «отсутствует и в философии, и в психологии, и в культурологии. Между тем, есть серьезные основания предположить, что то отношение, ради "схватывания" которого она вводится, во-первых, выступает одной из непосредственных природных предпосылок культуры, во-вторых, начиная с определенной ступени своего развития, прилежит к конституирующим основаниям самой культуры» .
Вышесказанное позволяет выдвинуть гипотезу, согласно которой субъектность является онтологической характеристикой антропологической социальной реальности, не свойственной иным витальным формам социальности. Субъектность как способность (готовность) давать адекватный ответ на внешние воздействия и внутренние процессы, угрожающие бытию субъекта, проявляется в упрочении онтологических структур социальной реальности. В экзистенциальном плане реализация субъектности конституирует политическую реальность, а в эссенциальном - правовую реальность, утверждающую систему социального порядка, который формирует внешние структуры социального бытия. Подтверждение гипотезы предполагает аналитическую и синтетическую обработку большого массива дисциплинарного знания, которое накоплено на сегодняшний день в социологи, политологии, психологии, педагогике, где понятие «субъектность» при описании, объяснении и понимании социальной реальности используется намного активнее, нежели в самой философии.
1 См.: Gardenfors P. Mental representation, conceptual spaces and metaphors II Synthese. Dordrecht. 1996. Vol. 106. № 1; KochA.F. Subjektivitat in Raum und Zeit. Frankfurt a. M.: Klostermann, 1990; LejeuneJ. Le message, l'espace et le temps II Rev. des sciences morales et politiques. P. 1993. A. 148. № 1.
См.: Шалютин Б.С. Со-субъектность как основание морального, понятийного и религиозного сознания /
Таким образом, социально-политические реалии и чётко обозначившийся
онтологический поворот в социально-гуманитарном знании позволяют опреде-
лить цель и задачи исследования. Целью диссертационного исследования явля-
ется онтологическая экспликация социальной реальности и концептуальное осмысление феномена субъектности как онтологической характеристики антропологической социальной реальности. Такая цель предполагает постановку и решение следующих задач:
показать взаимообусловленность теоретических, методологических и практических аспектов социальной реальности;
определить методологические основания моделирования в социальных науках и рассмотреть основные теоретические модели социальной реальности;
обосновать необходимость онтологической экспликации категориальной сетки социально-гуманитарного знания;
рассмотреть совокупность идей и подходов, интерпретирующих социальность, её становление и специфику антропологической социальности;
w - описать онтологические структуры социальной реальности, в которых
утверждается субъектность;
проанализировать использование понятий «субъект» и «субъектность» в философии и социологии, политологии, психологии и педагогике;
раскрыть подходы к типологии субъектов и обосновать онтологические модальности социальной субъектности;
рассмотреть бытие социальной субъектности, проблемы её формирова-ния и реализации;
выявить различия субъектности и субъективности как характеристик субъекта;
раскрыть процессуальность социальной реальности, в которой конституируется субъектность как реальность политическая;
обосновать специфику субъектности государства как надындивидуально-го субъекта и его статус.
Методологическое обоснование исследования. Решение поставленных задач в ситуации теоретико-методологического кризиса социально-гуманитарного знания, когда «не удается создать теории, которая смогла бы адекватно отразить ту степень переплетения и взаимозависимости социальных явлений, которая реально существует в постоянно меняющемся мире»1, невозможно в рамках существующих теоретических подходов - они оказываются «частными», «предметными» по отношению к социальной реальности в целом. С ними можно соглашаться, когда сторонники этих подходов постулируют, что предмет их исследования - это социальная реальность, но вызывает неприятие тезис, что социальная реальность исчерпывается предметом их исследования. Поэтому исследование феномена субъектности, представляющего собой, согласно гипотезе исследования, онтологическое качество социальной реальности в рамках, заданных конкретными теориями, не может быть плодотворным. В диссертационном исследовании с помощью понятия «субъектность» были соотнесены, тем самым по-новому переосмыслены идеи в области онтологии социальности, связанные с именами как западных социальных теоретиков (Э. Гуссерля, Э. Мунье, М. Хайдеггера, Ж.П. Сартра, Р. Барта, П. Бергера, Ж. Бод-рийара, М. Бубера, Р. Будона, П. Бурдье, М. Вебера, Ж Делеза, Ф. Коркюфа, М. Крозье, К. Левина, Д. Лукача, Т. Лукмана, Г. Маркузе, А. Маслоу, X. Ортега-и-Гассета, Дж.Р. Серла, П. Тиллиха, А. Тоффлера, А. Турена, Э. Фромма, М. Фуко, Ф. Фукуямы, Ю. Хабермаса, К. Шмита, О. Шпенглера, М.Н. Эпштейна, К. Ясперса и др.) и методологов (3. Баумана, У. Джеймса, В. Куайна, Ч. Миллса, К. Поппера, Б. Рассела, Дж. Ритцера, А. Уайтхеда и др.), так и отечественных социальных философов, социологов, политологов и психологов, выходящих в своих исследованиях на проблему субъектности. В их числе как те, чьи идеи уже прочно заняли свое место в интеллектуальном пространстве (М.М. Бахтин и Н.А. Бердяев, П.А. Сорокин, С.Л. Франк и Л.Н. Гумилев), так и те, кто его структурирует в настоящее время: К.А. Абульханова-Славская, B.C. Барулин,
' Иноземцев В.Л. Современный постмодернизм: конец социального или выживание социологии? // Вопросы философии. 1998. № 9. С. 27.
16 А.В. Брушлинский, B.M. Быченков, Е.Н. Волкова, Ф.И. Гиренок, СИ. Григорьев, А.А. Давыдов, С.Д. Дерябо, Т.М. Дридзе, А.А. Зиновьев, В.В. Ильин, М.В. Ильин, Б.Г. Капустин, Ю.Л. Качанов, В.А. Кутырев, В.А. Лекторский, С.Д. Лобанов, В.И. Молчанов, В.А. Петровский, К.С. Пигров, Ю.М. Резник, Р.В. Рыв-кина, B.C. Степин, Ю.М. Федоров, А.Ф. Филиппов, и др. Особо следует отметить уральскую философскую школу, вокруг которой складывается интеллектуальное сообщество, глубоко и последовательно прорабатывающее многие аспекты социальной онтологии. В частности, идеи полисубъектной социальности и концепцию радикальной социальности (В.Е. Кемеров), проблемы становления, социальной гетерологии и теории социальной относительности (Т.Х. Ке-римов), топологию культурного воспроизводства (А.С. Азаренко), основания индивидуального и социального бытия , анализ различных сфер самореализации человека в обществе (Р.Л. Лившиц, И.Я. Лойфман, К.Н. Любутин, Н.И. Мартишина, Ю.И. Мирошников, Л.А. Мясникова, В.А. Панпурин, Д.В. Пивоваров, Е.Г. Трубина и др.), идеи социальных оснований и философии политики (В.Б. Куликов, О.В. Шабурова), языковой репрезентации социальной реальности (Д.В. Анкин, СЕ. Вершини) и социальной смерти субъекта (И.Е. Левченко). Тем не менее, при отсутствии адекватных объекту теорий, упор в исследовании был сделан на методологической составляющей, в частности - на использовании общенаучных методов, прежде всего субстанциального, восхождения от абстрактного к конкретному, типологического подхода и синтеза, идеализации и моделирования. Моделирование достаточно давно и широко применяется в социальных исследованиях как явно, так и неявно, поскольку это один из общенаучных методов познания. В настоящее время моделируется уже весь универсум социальных систем, социальные процессы различного типа и уровня протекания с использованием современных методов обработки больших масси-вов информации . Параллельно рефлексируются методы моделирования, что
1 См.: Основания индивидуального бытия. Екатеринбург, 2002; Основания социального бытия. Ека
теринбург, 2002.
2 См., например: Глобальное моделирование: социальные процессы. М., 1984; Гусейнова А.С. и др.
Опыт имитационного моделирования исторического процесса. М., 1984; Давыдов А.А. Руководство
17 позволило создать уже собственную теорию моделирования . При этом многомерность социальной реальности изначально предполагает разработку ее обобщающих моделей на междисциплинарном поле, что делает их во многом громоздкими и сложными для понимания2. Это, к сожалению, частично обесценивает сам метод моделирования, вызывает резкое неприятие тех, кто не склонен осваивать новое интеллектуальное пространство. Поэтому моделирование онтологических параметров социальности представляется делом перспективным. Уйти, в свою очередь, от присущей моделированию чрезмерной жесткости помогло латеральное мышление , которое в купе с современными возможностями Интеренета способствовало включению в пространство научного анализа и синтеза новых идей наряду со ставшими уже классическими подходами к рассмотрению социальных явлений. В этом выразилась новизна методологии исследования, поскольку анализ феномена субъектности был не междисциплинарным (маргинальным), а метадисциплинарным и предполагал наложение смысловых областей различных дисциплин, что и характерно для онтологической экспликации.
Методологические новации и новизна постановки вопроса, а именно: рассмотрение субъектности как онтологического качества антропологической социальной реальности, - обусловили научную новизну результатов исследования. Они состоят в следующем:
по модульному конструированию социальных систем. М., 1992; Давыдов А.А. Модульный анализ и конструирование социума. М., 1994; Давыдов А.А., Чураков А.Н. Модульный анализ и моделирование социума. М., 2000.См.: Компьютерное моделирование социально-политических процессов. М., 1994; Левашов В.К. Устойчивое развитие общества: парадигма, модели, стратегия. М., 2001; Моделирование и управление динамичн. объектами и процессами: Сб. // МИФИ. М., 1992.
1 См.: Вартофский М. Модели: Репрезентация и научное понимание. М., 1988; Лукашевич В.К. Модели и метод моделирования в человеческой деятельности. М., 1983; Павловский Ю.Н. Имитационные системы и модели. М., 1990.
См., например: Поляков В.А. Моделирование системы общественного самоуправления (как сферы психосистемных отношений). Мн., 2000; Семашко Л.М. Тетрасоциология: ответы на вызовы. Переход плюрализма от теории к технологии, от расизма к сопротивлению, от постмодернизма к постплюрализму. СПб., 2002. 3 Де Боно Э. Латеральное мышление. СПб., 1997.
в ходе рассмотрения теоретических моделей социальной реальности показано, что они неправомерно экстраполируют характеристики, выявленные при анализе одной из граней социальности, на всю социальную реальность;
выявлена ограниченность парадигмального подхода к исследованию социальной реальности и обоснована необходимость онтологической экспликации категориальной сетки социально-гуманитарного знания;
разработана трехуровневая модель социальности и зафиксирована специфика антропологической социальности;
предложены модели хронологической, топологической и потребностной структур социальной реальности;
обосновано выделение онтологических модальностей социальной субъ-ектности, что позволило в ходе исследования обосновать различие феноменов субъектности как онтологической и функциональной и субъективности как функциональной и гносеологической характеристик субъекта;
социальная реальность в процессуальном плане представлена как политическая реальность, которая является экзистенцией субъектности; в статичном - как правовая реальность, в которой выражается эссенция социальной субъектности;
бытие государства как институционально организованного политического сообщества представлено как квинтэссенция субъектности надындивидуальной социальной реальности.
Основные положения и выводы диссертации, выносимые на защиту.
1. Онтологический поворот в современном социально-гуманитарном знании, благодаря которому произошел отказ от вещного и производных от него трактовок реальности, и было выработано чрезвычайно широкое понятие реальности, позволяет статус реального закрепить за всем, что способно оказать воздействие на Я-бытие, что актуально или потенциально имеет место в социальном пространстве и времени.
2. Наличные модели социальной реальности неправомерно экстраполируют
характеристики, выявленные при анализе одной из граней социальности, на
всю социальную реальность. Из-за гносеологического и методологического
крена в философии XVII-XX веков остались ^проработанными многие онто
логические аспекты социальности, поэтому в настоящее время можно вести
речь лишь о становлении онтологической модели социальной реальности.
3. Перманентный кризис объектно-предметных структур социально-
гуманитарного знания вызван тем, что отсутствует общепринятая трактовка,
понимание объекта социально-гуманитарного знания - социальной реальности
как таковой. Интеграция социально-гуманитарного знания невозможна без он
тологической экспликации категориальной сетки, репрезентирующей соци
альную реальность в целом, без выявления онтологических структур социума и
сущности протоэлементов и элементов, эти структуры образующие, которые и
будут являться объектами исследования частных дисциплин.
Социальность имеет многомерную структуру. В ней следует, во-первых, различать социальность витальных форм и собственно антропологическую социальность. Последней присущ институциональный срез, представляющий собой ее видовую особенность. Во-вторых, целесообразно аналитическое выделение онтологического, субстанциального, институционального, организационного, нормативного и ценностного уровней бытия антропологической социальной реальности, отражающих специфику социального времени и социального пространства как форм бытия социальной реальности.
Субъектность утверждает себя в онтологических структурах социальной реальности на всех уровнях бытия социума. Так, социальная реальность имеет особую хроноструктуру, которую задает ей специфика социального времени, позволяющая поддерживать ее динамическую целостность посредством позитивных циклических модальностей этого времени (см. стр. 186). В качестве топологических структур социальной реальности выступают когерентные, не
взаимоисключающие, а дополняющие - физические, коммуникативные и ментальные - структуры пространственности как фактора взаимодействий.
Сплав неотчуждаемых от индивида физических, ментальных и коммуникативных аспектов социального пространства формирует его собственное пространство, в котором индивид размещает личностные смыслы - объективирует свое Я. Таким образом, собственность представляет собой квинтэссенцию социального пространства индивида, как, в прочем, и иных субъектов: собственность — это субъектное социальное пространство.
Принципиальное значение для реализации субъектности имеет функциональность социальной реальности, за которой стоит ее потребностная природа, порождающая целостность социальной реальности и онтологические процессы кооперации, дифференциации и интеграции. Потребностная структура социальной реальности представлена на схеме «Ресурсное обеспечение политического конституирования субъектности в социальной реальности» (см. стр. 226).
В бытии любого социума обнаруживают себя как индивидуальные, так и надындивидуальные социальные субъекты (см. стр. 308), выражающие онтологические модальности социальной субъектности. Выделение онтологических модальностей социальной субъектности позволяет выявить и обосновать различие феноменов субъектности как онтологической и функциональной и субъективности как функциональной и гносеологической характеристик субъекта (см. стр. 334).
9. Феномен субъектности, в котором находится средоточие потенциально
сти социального, обнаруживает себя и в динамичном (через становление субъ
екта), и в статичном аспекте социальной реальности, через сохранение и утвер
ждение бытия субъекта. Благодаря субъектности социальная реальность сохра
няет как свою дискретность, так и континуальность, поскольку это качество
проявляется у всех типов субъектов, выступая основанием для идентификации.
Поэтому социальная реальность в целом является надындивидуальным субъек-
том «структурного» типа и выступает инструментальной основой деятельности индивидных субъектов.
Субъектность в онтологическом срезе можно определить как способность (готовность) давать адекватный ответ на внешние воздействия и внутренние процессы, угрожающие бытию субъекта. Субъектность социальной реальности предстает как само-бытие, поскольку проявляется в упрочении своих онтологических структур, в утверждении собственного бытия посредством отодвигания границ небытия.
Социальная реальность в процессуальном плане предстает как политическая реальность, поскольку экзистенция субъектности проявляется в способности реализовывать свои возможности в соответствии с намерениями и целями. Эта реализация представляет собой политическое конституирование субъектности. Отсюда сущность политического процесса - это реализация социальной субъектности, а с учетом полисубъектности социума - это становление социальности, которое всегда имеет пространственно-временную размерность.
Процесс политической институционализации представляет собой формирование и взаимодействие институциональных и организационных субъектов. Если организационный порядок, как порядок целедостижения, подчинен институциональному порядку, который призван удовлетворять потребности социальных субъектов, вытекающие из их совместного бытия, общность людей в социальном контексте имеет статус общества, а в политическом - государства.
13. В статичном плане социальная реальность предстает как правовая реаль
ность, в которой выражается сущность социальной субъектности. В онтологи
ческом срезе право является легитимированной совокупностью институций,
которые обеспечивают целостность социума, возможность интеракции и удов
летворения онтологических потребностей наличных субъектов в их сущност
ном выражении. Господство права в обществе, которое претендует на статус
правового государства, говорит о наличии в нем социального порядка, основан
ного на признании неотчуждаемых прав личности, которые выражают онтоло-
22 гические параметры ее субъектности и конституируют правосубъектность личности в единстве ее правоспособности и дееспособности.
Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что предложенная онтологическая модель социальной реальности и онтологическая экспликация понятия субъектностъ могут быть положены в основу разработки ортопарадигмы, которая будет способствовать междисциплинарному синтезу социально-гуманитарного знания. Практическая новизна исследования состоит в том, что появляется возможность разработки методик эмпирических исследований процессов субъективации, субъектификации и субъектоге-неза, политической институционализации социальной реальности, что повысит эффективность управления этими процессами. Человек, в свою очередь, сможет противостоять манипулятивным технологиям и станет субъектом собственного бытия. Полученные в ходе диссертационного исследования теоретические результаты, сформулированные положения и выводы могут быть использованы в разработке отдельных направлений и проблем социальной философии, философии политики и права, социологии и политологии, при подготовке и чтении лекций по соответствующим дисциплинам и разработке углубленных спецкурсов.
. 23
Социальная реальность как теоретическая, методологическая и практическая проблема
Человечество, открывая и храня свое прошлое, изменяя настоящее и проектируя будущее, порождает ту реальность, которая своей потенциальностью начинает нести угрозу самой себе1. Дилемма Э. Фромма «иметь или быть» в начале XXI века по значимости уступает место дилемме «существовать или действовать». Это связано с тем, что сложившаяся система деятельности все более обособляется и становится саморазвивающимся источником деградации человеческого существования, разрушения культуры и природы2. В практическом плане это, чаще всего, выражается в росте эсхатологических настроений и социальной депривации, в увеличении числа техногенных катастроф, причина которых все чаще усматривается в человеческом факторе, возрастании тяжести их последствий, которые, в свою очередь, приводят и к социальным катастрофам. Создается впечатление, что все это является ответом, в котором социальная реальность как коллективная, надындивидуальная сущность утверждает свою онтологическую субьектность, проявляющуюся в способности и готовности дать ответ на внешнее воздействие и внутренние процессы, представляющие угрозу ее целостности .
Ответ этот, хотим мы того или нет, должен понять и интерпретировать конкретный Человек, который и «есть то бытие, посредством которого ничто приходит в мир» . Потому реальность, творимая этим человеком, и превращается в Мета-Левиафана, в то «Бытие, посредством которого Ничто приходит к ее-щам» . Этот Мета-Левиафан пожирает, «ничтожит» не только личность и бытийные основания общностей, но в глобальном контексте и самого государства, а с ними, зачастую, и те формы социальности, которые составляют основу подлинно человеческого бытия. Как заметил Пьер Бурдье, то, что социальный мир произвел, он может и разрушить.
Активно дебатирующиеся вопросы постистории, постгуманизма, постсовременности заставляют думать о появлении какого-то «постмира», что может рассматриваться как кризис человеческой бытийности, а лежащее в его основе мировоззрение бесконечного становления как «постчеловеческое»4. В действительности, отрицая себя в каждодневной практике и теоретических попытках самосознания посредством всевозможных «пост-», сама реальность становится «постсоциальной». Постсоциальной в том смысле, что, в соответствии с этим типом отрицания5, она не преодолевает предшествующие формы социальности, а ограничивает их бытийные притязания. Это ведет к тому, что социальное пространство как пространство бытия смыслов в вещных и ментальных формах постоянно уплотняется, а социальное время множит свои модальности, наращивая потенциальность социальной реальности, которая представляет одно-временное бытие прошлого, настоящего и будущего. При этом каждый субъект, каждая точка социального пространства могут иметь свою временную модальность - неповторимый синтез прошлого-настоящего-будущего, а, следовательно, и свою потенциальность. Как отмечает П. Тиллих: «Те потенциальности, которые станут актуальными в будущем, детерминируют не только будущее, но и прошлое. ...С точки зрения вечности открыты как прошлое, так и будущее. Созидательность, ведущая в будущее, преобразует и прошлое...» .
Можно сказать, что, благодаря деятельности человека, бытие социального меняет свою пространственно-временную структуру и имеет тенденцию к аккумуляции. Это связано с тем, что «время прошлых поколений (прошлое социальное время) воплотилось в сохранившихся и исчезнувших ресурсах. Объем социального тождествен количеству социального времени как сумме лет всех живших и ныне живущих людей» . Но сама эта тенденция обусловливает другую, в практическом плане более значимую тенденцию. Дело в том, что общество, построенное на информационных ресурсах, в том числе - и знании прошлого, «внутренней логикой своего развития становится все в большей мере обществом возможностей. ...Реальность есть постоянный в своем значении знаменатель, а возможность - непрерывно возрастающий числитель цивилизации. ...По мере развития цивилизации на одну единицу реальности приходится все больше возможностей. В этом и состоит трансцендентная сторона прогрес-са, которая обычно заслоняется его практической стороной» .
Эти тенденции имеют следствием то, что современность, если рассматривать ее под углом зрения социальной практики, провоцирует динамику социальной реальности, которая через процессуальность социальной действительности разворачивает потенциальность как Прошлого, так и Будущего в одномоментных срезах социального бытия. Именно в силу своей потенциальности социальная реальность не может быть когерентна своим пространственно-временным модальностям и не укладывается в объектно-предметные структуры современного обществознания. Поэтому она в своей динамичной объективности ускользает от попыток объяснить, описать и понять ее из какой-то одной, предметной точки социального пространства, безжалостно превращая большинство теорий в гипотезы ad hoc. Все это заставляет ученых признать «самость» (то есть субъектностъ) этой реальности, совершенно справедливо полагает, что «независимо от пожеланий наших теоретизирующих политиков, наша социальная реальность пойдет, скорее всего, таким путем, которого мы себе даже представить не можем» .
Реальность социального
По очень точному наблюдению Ю.М. Лотмана, лавинообразное возрастание употребления какого-то термина, сопровождающееся утратой необходимой однозначности, сигнализирует об актуальности проблемы и указывает на сферу, в которой рождаются новые научные идеи1. И если он таким наиболее употребительным термином в науках гуманитарного цикла считал понятие «текст», то, на наш взгляд, современность отличается очень широким использованием, прежде всего, понятия «социальное».
Динамика социокультурных процессов все настойчивее диктует необходимость нового взгляда на социальность, который отразит изменения в ее деятельно-практических формах, бытийных основаниях и структурах. Для советского обществоведения было характерно традиционное понимание социального в «узком» (как характеризующего межличностное взаимодействие и процессы, протекающие в социальной сфере) и «широком» (как синоним общественного) смыслах, хотя и тогда было очевидно, что «...когда говорят о понятии в "узком" и "широком" смысле, нельзя оперировать строго определенным познава-тельным содержанием» . Очевидно, что такое употребление центральных категорий социального познания привело не только к тому, что отсутствует общефилософский статус категорий субъект и объект, о чем мы писали выше. Дискуссионным и чрезвычайно расплывчатым оказалось и понятие общественное бытие, что, по мнению ряда исследователей, свидетельствует о весьма сомни тельном теоретическом статусе этого понятия3. Ю.Ф. Георгиев причину этого усматривает в проведенной в отечественной научной литературе 60-х годов минувшего века «рокировке» собственного и несобственного, узкого и широкого смыслов понятия бытия. За этим стояла реакция на издавна существовавшее подозрительное отношение к «онтологическим умозрениям» в философии и к центральной для нее категории бытия, поскольку эта категория была склонна к нейтралитету между материализмом и идеализмом. Поэтому волевым образом был изменен ее категориальный статус. Для исторического материализма это обернулось тем, что на передний план вышло понятие «общественное бытие», с которым отождествлялись представления о центральной роли материально-производственных отношений в жизни людей, в то время как понятие социальной материи попало под подозрение, и его категориальный статус остается до сих пор проблематичным1.
Противостояние двух подходов в использовании понятий встречается столь часто в философской литературе, что, как считает Ю.Ф. Георгиев, удивительно, почему они не стали до сих пор объектом специального логического анализа. Он исходит из того, что теоретический статус категорий такого ранга, как «общественное бытие», «социальная материя», «бытие», «материя» предполагает их предельно широкое употребление, и не исчерпывается границами, которые устанавливаются для них в том или ином философском учении, а тем более -диктуются идеологическими сверхзадачами. Поэтому он предваряет анализ понятия социальной материи рассмотрением онтологической закономерности сужения-расширения (пульсации) понятий. В этом обнаруживают себя особенности как философского мышления, так и категориального аппарата философии, выступающего в своей целостности в качестве смыслового континуума. Принципиальный для нас вывод Ю.Ф. Георгиева состоит в том, что «процесс естественного формирования понятия (социальной, или общественной материи) по причинам внефилософского характера так и не завершился, он выродился в бесконечную борьбу узкого смысла понятия общественного бытия с его более широким смыслом. ... сейчас требуется в первую очередь продемонстрировать, каким образом "нельзя определить социальную материю как таковую"... При этом адекватным будет анализ более высокого уровня обобщения - уровня социально-философской онтологии, учитывающей конкретику собственно социологического знания, но в центр внимания ставящей субстанциональность, или "таковость", социальной материи (выделено нами -Ю.П.)» .
Проблема субъекта и субъектности в современном социально- гуманитарном знании
Все существующие в социально-гуманитарном знании модели социальной реальности имплицитно содержат в себе факт взаимодействия определенных сущностей, порождающий эту реальность; последняя является результатом такого взаимодействия. Это дает основание выделить в социальной реальности атрибуты деятельности и множественности, а экстериоризация этого взаимодействия обусловливает фактичность социальной реальности, которая обнаруживает себя как в артефактах, так и в надындивидуальных, интерсубъективных феноменах. Если для социальных фундаменталистов, как отмечает Н. Гуд-мен, догматами веры является то, что факты обнаруживаются, а не создаются, что они составляют один единственный реальный мир, а знание состоит из фактических полаганий, то, в самом деле, этот мир чаще всего принимают за реальный по той причине, что действительность в мире, подобно реализму в художественном творчестве, является в значительной степени вопросом привычки. В относительной действительности происходит безумное умножение миров, поскольку «все зависит от...». Поэтому реальный мир, как считает названный автор, можно рассматривать как мир одной из альтернативных правильных версий (или групп версий, связанных некоторым принципом сводимости или переводимости) и расценивать все другие версии как версии этого же самого мира, отличающиеся от стандартной некоторыми исчисляемыми способами1. Отмеченная атрибутика социальной реальности и факт «безумного умножения миров», в свою очередь, обусловлены бытием социального субъекта, его субъектностью, реализуя которую он становится инициатором взаимодействия, тем самым - и творцом социальной реальности. Можно сказать, что в социальной реальности «все зависит от субъекта». Но что характерно, существующие модели социальной реальности исходят из фактичности того или иного субъекта и его свойств, моделируя, по существу, уже процессы, структуры и результаты этого взаимодействия. На этих уровнях субъекты и включаются в модели социальной реальности. Однако как самостоятельный атрибут этой реальности со своими онтологическими характеристиками они выводятся за скобки, и фактически в этом качестве не соотносятся с этими моделями. По оценке Л.Г. Гус-ляковой, «ни одна из социальных наук (и это подтверждает анализ литературы, как отечественной, так и зарубежной) не рассматривает вопросы оптимизации функций социального субъекта, механизмы оптимизации социума в целом с целью реализации социальной субъектности индивида и группы»1. А Н.И. Ябло-кова приходит к выводу, что в настоящее время термин «социальный субъект» употребляется «как правило, без раскрытия содержания понятия, выраженного этим термином. Во многих работах оно является не собственным предметом исследования, а изучается в контексте других проблем» . Поэтому целесообразно рассмотреть всю совокупность идей, которые в современном социальном знании связаны с проблемой субъекта и субъектности. Это чрезвычайно важно для выработки онтологической модели социальной реальности, которая будет учитывать не только фактичность социального субъекта, но и его онтологические характеристики, т.к. они, в конечном счете, и проявляются в социальной реальности. Атрибут множественности социальной реальности обусловливает ее поли-субъектность, которую ученые пытаются осмыслить с исторических, эмпирических и теоретических позиций. При этом полисубъектная структура социума, формирующаяся взаимодействием разнотипных субъектов, не позволяет в выработке онтологической модели социальной реальности оттолкнуться исключительно от антропологического подхода, как бы содержателен он ни был. Если посмотреть на проблему полисубъектности в исторической ретроспективе, то Ю.С. Пивоваров и А.И. Фурсов, анализируя в контексте методологических сдвигов современной науки проблемы власти, собственности и революции в России, подчеркивают, что христианский мир носит полисубъектный характер по определению. В христианском мире субъектны индивиды, корпорации (цехи, университеты), города, монархи. По их мнению, Орда создала на Руси такую ситуацию, когда единственным субъектом оказалась христианская Власть (и по ее поручению - церковь), стремящаяся к моносубъектности и отрицающая субъектность других социальных агентов. Так возник парадокс моносубъектности в христианском обществе, объясняющий метафизический характер власти в России. «Но парадокс это лишь на первый взгляд. Субъектность этого моносубьекта иная, чем в полисубъектном мире. Русская Власть есть "преодоление", а не только редукция "нормальной" христианской полисубъектности. Результат этого преодоления - метафизический характер (природа) Русской Власти»1. Основанием признания со стороны русского человека надындивидуальной субъектности, по всей видимости, выступает то, что русское мировоззрение долгое время не допускало индивидуализированного субъектно-объектного противопоставления, полагая человека вкорененным в мироздание, тождественным ему по сути.
