Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Системный характер взаимосвязи государства и личности 27
1.1 Инструментальный подход к пониманию государства: вопрос о соблюдении интересов личности 27
1.2 Государство и общество: системная взаимосвязь 56
Глава 2. Субъектность личности как системообразующий принцип социальности 84
2.1 Механизмы синхронизации интересов личности и принципов общественного взаимодействия 84
2.2 Субъектность личности в структуре социального политологический, социологический, философский аспекты 115
Заключение 143
Библиография
- Инструментальный подход к пониманию государства: вопрос о соблюдении интересов личности
- Государство и общество: системная взаимосвязь
- Механизмы синхронизации интересов личности и принципов общественного взаимодействия
Введение к работе
Специфика современного состояния общества характеризуется тем, что социальная практика в сфере поиска новых механизмов управления и самоуправления ориентирована на развитие фажданского общества, обращаясь к его фундаментальным основаниям — невмешательству государства в частную жизнь граждан, их взаимной ответственности, автономности личностей и их объединений в реализации своих интересов и др. В сфере гражданского общества принцип установления разумного баланса интересов различных социальных слоев реализуется на уровне горизонтальных связей в гражданском обществе благодаря взаимодействию свободных личностей. Свобода принятия решений и ответственности за их реализацию в социальной практике обуславливается «субъектностью» личности, то есть, осознанием целей и ценностей (тем, что традиционно принадлежит к области «духа»), направляющих взаимодействие людей как в частной, так и в публичной сферах жизни. Поскольку функция государства состоит в регулировании социальной практики на уровне публичных отношений, при анализе условий развития государства и гражданского общества субъектность (аспект личности, в том числе политической, связанный с укорененностью личности в бытии) необходимо учитывать. Этим определяется необходимость принципиального пересмотра методологических позиций, означающая переход из области анализа социальных механизмов исключительно как «технологий» в область исследования их с точки зрения «духа» в веберовском понимании этого слова. Методологические установки выработанные философской и социально-политической мыслью XX века (фундаментальной онтологией М. Хайдеггера, политической социологией Н. Лумана, неофрейдизмом Э. Фромма и т. д.) позволяют говорить о том, что возможна гармонизация социальной системы не только посредством политико-правовых механизмов, но и посредством изменений на уровне личности, связанных с ее атрибутивными свойствами. Философия позволяет описывать эти изменения на феноменологическом
уровне, при этом очевидна фундаментальная невозможность их технологизации, выведения на уровень социальной технологии или института. Причиной этого является онтологическая укорененность личности, выражающаяся в субъектности.
Рассмотрение соотношения между личностью (гражданским обществом) и государством в контексте поиска новой методологической взаимосвязи между ними и составляет актуальность и новизну представляемой работы, поскольку позволяет перевести исследование закономерностей социального устройства в плоскость, связанную с установлением личности, имеющей онтологическую укорененность, в качестве «точки отсчета» в описании тех социальных процессов, которые традиционно относятся к публичным, т.е., конституируются государством.
Заявленное направление исследования реализуется через соотношение понятий «государство—гражданское общество», которое высвечивает «горизонтальный» срез социальной реальности, одновременно становясь методологической призмой для ее целостного описания. Выбор указанных категорий в качестве понятийного аппарата настоящей работы не в последнюю очередь обусловлен проблемой установления субъекта социальной ответственности, настоятельно звучащей в исследованиях современной социальной философии, государствоведения, политологии, теории политики и права.
В любой политической системе государство играет ведущую роль, выступает своего рода формулой ее самоописания. Более того, первостепенная роль государства распространяется и на все другие подсистемы общества, что в масштабе целостного социального пространства означает конституирующую роль государства по отношению к политико-социальной реальности. Одновременно указанная роль подразумевает ответственность за выбор государством направления, в котором действует любая создаваемая им
структура, а равно за «качество» ее действия. Ответственность государства перед гражданином является одним из ключевых принципов правового государства. Однако, если посмотреть на ответственность государства с точки зрения рядового гражданина, то она, как и само государство, воспринимается в качестве абстрактного образования, ментальной конструкции1. Будучи констатированной в законе, ответственность «формально» возлагается на государство в том смысле, что «реально», т.е., экзистенциально и онтологически, она реализуется через конкретных людей. Таким образом, исследование природы государства, его предельных оснований, должно включать идею личности как свой конститутивный момент, связывающий теоретико-правовой и экзистенциальный аспекты реальности. Итак, актуальность работы определяется необходимостью выявления и формирования новых методологических подходов к описанию, а, следовательно, и конструированию отношений между личностью, государством и обществом, т.е., явлениями и отношениями, которые и организуют социальный мир.
Степень разработанности проблемы. Множественность смыслов, выделяемых исследователями при описании феномена государства, обусловлена тем фактом, что государство конституирует сферу социально значимых (публичных) отношений посредством придания им определенной структуры. Так, Н. Луман в его функционально-структурном описании социальной реальности выделяет два аспекта феномена государства. Первый, самый узкий с точки зрения предмета исследования, рассматривает государство как политическую систему в политической системе, т.е., подразумевает специфичность государства как субъекта социально значимых установлений по сравнению, например, с политическими лидерами, партиями и общественными
1 Например, H. Луман обозначает государство как «юридическую фикцию коллективного лица, которому приписываются решения» или как познавательный прием, описывающий политическую систему общества. См.: Посконина О.В. Философия государства Никласа Лумана. Ижевск, 1996. С. 39, 41.
движениями. Второй аспект, более традиционный для понимания, приравнивает государство к политической системе общества1, тем самым «отличает» его от фажданского общества, предполагая, что «государство существует вне общества», выступает или «юридическим лицом» или «коллективным актером». Н. Луман указывает, что современные исследования государства базируются именно на этом различении, но « ... как можно приписывать действие государству, если оно не существует реально само по себе — у него отсутствует свобода воли вне контекстуальных связей с
обществом» . Присутствие свободы воли как возможность действовать «изнутри» себя можно констатировать только в отношении личности, и это положение является общим местом для антропологии (социальной, философской, политической), при этом оставаясь за фанью внимания социальных, политических и иных теоретических (в частности, теория политики и государства) исследований.
Таким образом, для установления методологически непротиворечивого соотношения между государством и фажданским обществом требуется обнаружение и рассмотрение контекстуальной связи между ними, которая выявляет третий, наиболее широкий, аспект в понимании государства, основывающийся на его общесоциальной роли (организации социальной жизни, то есть, установлении правил для социально значимых взаимодействий) и выявляющийся при исследовании «позиции» государства с точки зрения «позиции» отдельной личности. Искомая взаимосвязь тем самым описывает социум «по горизонтали» и предоставляет возможность рассматривать в качестве условий развития социального мира атрибутивные свойства личности.
В контексте настоящей работы личность рассматривается, во-первых, как субъект отношений и сознательной деятельности, устойчивая система
' Государство, рассматриваемое в этом аспекте, является предметом исследования политологии, теории государства и теории политики и предполагает для описания общества «вертикальную» конструкцию. 2 Цит. по: Посконина О.В. Философия государства Никласа Лумана. Ижевск, 1999. С. 14.
социально-значимых черт, характеризующих индивида как члена общности1, во-вторых, в качестве такого элемента социальности, который наделен онтологическим статусом, что обуславливает аналогичный статус и гражданского общества в противоположность государству, таким статусом не обладающему. В частности, обладание личностью свободой воли предполагает ее онтологическую и экзистенциальную способность «нести» ответственность, а значит, выступать таким социальным субъектом, который способен устанавливать формы публичных социальных проявлений, уже тем самым их регулируя. В том случае, если личность не проявляет субъектности, то есть, не осознает свою онтологическую основность и бытийственную свободу, при этом перекладывая ответственность на социальные условия и подчиняясь им по неосознаваемому, но от этого не менее личностному выбору, человек попадает в ситуацию отчуждения, и социальная ситуация характеризуется такими категориями как «личностная несвобода», «отчуждение», «социальная необходимость». Как отмечает М.В. Шугуров, «отчуждение начинается с того момента, когда личность перестает культивировать качественное своеобразие
своего бытия» , т.е., перестает отвечать за «собственное» и «оригинальное», подпадая под стереотипы социальных взаимодействий и возлагая на них ответственность за свои поступки. И если формирование социальной системы на уровне целого происходит как самоорганизация, то на уровне конкретной личности установление связей имеет характер целенаправленных, а значит, осознаваемых изменений, которые не только являются основой для формирования гражданского общества, но могут быть распространены на публичную сферу взаимодействий, традиционно относимую к политической, а значит, регулируемую государством.
Применительно к тому, как складывалось соотношение личности, гражданского общества и государства в социальном развитии, с нашей точки
' Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 3 14.
" Шугуров М.В. Социальный конфликт и самоосуществление личности. Саратов, 1994. С.76.
зрения, схематически можно выделить три описательных типа, которые воплощаются в конкретном политико-правовом характере социальности соответствующей эпохи, сменяя друг друга по мере «исчерпания ресурса» предыдущим.
Первый связан с эпохой античности (софисты, Платон, Аристотель), когда на фоне мифолого-метафорического, а, значит, целостного подхода к описанию мира, в рамках специфической полисной формы социально-государственного устройства соотношение гражданского общества (а значит, и личности) и государства не мыслится принципиально проблемным. Три сферы бытия объединены одним контекстом — идеей справедливости, — который воплощается в моральном и воздержанном (в античном смысле слова) субъекте. Используемые при описании социальной жизни аналогии с космическим порядком, душой (например, в диалогах Платона «Государство», «Законы», также диалогах Цицерона) свидетельствуют о том, что социальная (включая политическую) жизнь может пониматься как своеобразное воплощение порядка более высокого уровня, нежели тот, который доступен человеческому разумению. Поэтому функция управляющего субъекта состоит в должном восприятии, фиксации (личном осознании) и адекватном транслировании этого порядка остальным гражданам, чему способствует высокая мораль и добропорядочность данного субъекта. Таким образом, в античных воззрениях на устроение социального порядка собственно субъекта (как индивида, личности), по сути, нет. Точнее, он полагается трансцендентным и обезличенным, воплощающимся в социальной жизни как абстрактный принцип ее организации — «благо». Формы правления, социальные статусы, законы как атрибуты социально-политической жизни являются лишь отражением космического порядка, онтологического «блага». Человек, включенный в социальный процесс, т.е., любой человек, заведомо признается вступившим на путь достижения этого блага. Античная мысль, тем самым, методологически
исходит из предустановленности социального мира, обусловленной «идеей единого» у Платона или «целью целей» у Аристотеля, что скорее исключает, чем предполагает возможность и необходимость его (социального мира) развития. Иначе говоря, любое социальное изменение есть отклонение от совершенной идеи, которая доступна «мудрым», и развитие форм социальности в античной трактовке представляет собой возвращение к правлению «мудрых». Эта мысль, например, воплощена в «Государстве» Платона, которое для него является эйдосом, то есть совершенным, а не эмпирическим государством. Аналогичную установку можно обнаружить и в основах государственности Древнего Востока. В основе этой, если можно так сказать, парадигмы лежит основополагающая для древнего мифологического мышления идея о том, что законы, которым подчинено человеческое общество представляют собой те же самые законы природы, только примененные к человеку и обществу. В свою очередь, это восходит к признанию идеи единого для всего мироздания принципа творения, присущего древней философии и мировым религиям. Подобное характерное для античности утверждение тесной взаимосвязи субъекта (отдельной личности) и публичной организации жизни является эвристическим моментом в понимании соотношения гражданского общества и государства. Конструктивно также, на наш взгляд, соотнесение категорий «цели» и «государства», которое прослеживается в философской системе Аристотеля и которое нивелировалось в более поздних концептах социального устройства .
Можно сказать, что социальное устройство античности «основано» на «духе» (который М. Вебером противопоставляется «технологии») и не требует разработки соответствующих «технологий», поддерживающих упорядоченное состояние социума, созданное усилиями «мудрецов». Социальный порядок в
' Например, современная теория государства и права как научная дисциплина рассматривает вопрос о целях в праве, но не цель права, относя последнее к предмету философии права, тем самым выводя за рамки конкретно-научного государственно-правового дискурса.
таком случае становится неустойчивым явлением, поскольку напрямую «привязан» к конкретным личностям и определенным поколениям, выступая результатом их воли, а также к конкретным специфическим историческим условиям, например, полисному социально-государственному устройству.
Следующий тип соотношения личности, гражданского общества и государства идейно сформирован проектом Нового времени, когда государство представляется жесткой технологией, машиной управления, а идея ее связи с конкретной личностью соответственно сменяется полной обезличенностью аппарата, использующего управление на основе прямого действия, без опосредования его через закон, а связь с конкретной личностью (и гражданским обществом) не является предметом рефлексии ни со стороны управляющего, ни со стороны управляемого, что, собственно, и составляет теоретическую почву тоталитаризма. Тоталитаризм предполагает для социального устройства только «вертикальную» конструкцию, которая обуславливает создание такой управленческой ситуации, когда обезличенное принятие социального решения становится практикой, и тем самым фактически формируется особая реальность внутри социальной — внутренне структурированная, со специфическими технологиями, нормативными схемами и качеством связей, но, тем не менее, обладающая необходимой степенью легитимности. Кроме традиционных источников (декларация законности и справедливости, целесообразность и т.п.), легитимность обеспечивается наличием особого ресурса (налоги, аппарат управления, армия и т. д.), и той самой «независимостью» от гражданского общества, теперь уже становящейся отчуждением. Позиция субъекта принятия социально значимых решений, и, следовательно, ответственности за их направленность и выполнение никем не занята или дрейфует от одних лиц или групп лиц к другим, что, по сути, равно отсутствию. Происходит резкое противопоставление управляющего «субъекта» гражданскому обществу как управляемому «объекту», что создает постоянную опасность актуализации
латентных социальных конфликтов. Такой принцип устроения социальной жизни справедливо может быть назван нежизнеспособным, прежде всего, из-за необходимости постоянного перераспределения внутреннего ресурса (в любом его материальном и нематериальном выражении) в пользу разрешения конфликтных ситуаций, что исключает возможность развития всех участников, включенных в социальное взаимодействие (Дж. Локк, Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо), поскольку « ...исключенной оказалась возможность существования в мире смыслов («духа» — Ю.Г.) как некой самостоятельной реальности» . Но фундаментальная его несостоятельность в том, что функционирование социальной реальности связано тотальной зависимостью от нормативных и управленческих актов, «отправителем» которых выступает государство. Это влечет за собой ряд гносеологических и социально-психологических парадоксов, связанных с «онтологизацией» государства, причину которых точно сформулировал У. Эко: «Метаморфозы философского порядка случаются тогда, когда ... кто-то превращает инструмент объяснения (очевидно, временного пользования и полученный благодаря абстрагированию) в философское понятие и принуждает инструментарий становиться причиной того самого явления, для исследования которого этот инструментарий и разработан»".
В развитии государственности преодоление тенденции абсолютизации государства выражается в становлении государства так называемого либералистского толка, которое характеризуется следующим «силовым» перераспределением участия в социальной жизни: наряду с «государственной волей» начинает являть себя и «воля закона», а также постепенно становится все более явной личность в качестве субъекта социального регулирования (И. Кант, Г. Гегель, И. Фихте). С середины XIX века, после того, как некая «тройственность» (государство — закон — гражданское общество (личность))
1 Налимов В.В. В поисках иных смыслов. М., 1993. С. 29. " Эко У. Отсутствующая структура. СПб., 1998. С. 12-13.
на социальной арене «укрепилась» как наиболее адекватно отвечающая запросам всех действующих в социуме участников, последующие изменения в поле описания устройства социальности происходят без изменения этих трех базовых элементов ее структуры. Несмотря на значительное количество отечественных исследований, уже ставших классическими для теории государства и права (работы Б.Н. Чичерина, Л.И. Петражицкого, М.М. Ковалевского, П.И. Новгородцева, Н.А. Бердяева, В.М. Гессена, Б.А. Кистяковского, М.А. Бакунина, И.А. Ильина, А. Кетле и др.), в настоящее время требуется дальнейшее расширение предметного и методологического поля рефлексии в соответствии с современным уровнем развития социальной практики.
При анализе исследований природы государства в современном его понимании справедливо говорить о государстве как о механизме, «стягивающем» на себя и распоряжающемся «силой» (ресурсом) всего общества, и потому самим по себе становящимся «силой». «Силу» в данном случае можно понимать и буквально, и метафорически. Государство выполняет функцию мобилизации и перераспределения общественного ресурса, соответственно, оно сильно уже возможностью быстрого и свободного доступа к нему. Кроме того, отличительным признаком государства являются его органы принуждения — армия и правоохранительные органы, «благодаря» которым каждый участник социальных отношений неизменно ощущает присутствие доминирующей силы публичной власти. Каким образом государство аккумулирует силу — через коллективный договор, всеобщее доверие или поклонение, — не имеет значения, так как возникающий механизм всегда становится безличным, точнее, надличностным образованием, и в этом смысле государство родственно по своей природе закону, имеющему также надличностный характер. Кроме того, закон и государство отражают публичные отношения, точнее, государство в его традиционном понимании —
это та часть социальных взаимодействий, которая публична, а значит, закреплена законом; закон же может быть издан только «от имени» государства. Так, формируется в некотором роде логический круг, отражающий определенную замкнутость государства на самое себя. Поскольку государство не обладает «онтологическим источником», а имеет функциональный характер, оно становится в своей функциональности отчужденной (в смысле самодостаточности) структурой.
В концепции правового государства, разрабатываемой в рамках теоретической юриспруденции (С.С. Алексеев, К.С. Гаджиев, B.C. Нерсесянц, Л.С. Явич и др.), последовательное связывание государственной власти осуществляется посредством формирования для государственных структур режима правового ограничения. Оно реализуется через закон, который, с точки зрения законодательной процедуры, принимается и реализуется от имени самого же государства, т.е., государство должно вводить ограничения в отношении себя самого. Однако, очевидно, что государство само себя никогда не ограничит, и подлинным ограничением его власти может стать только власть личности, воля гражданского общества. И потому действительные изменения в политико-правовой и социальной реальности надлежит связывать именно с личностью, точнее, с процессами, протекающими в личностных структурах (в частности, обеспечивающих реализацию субъектности и связанных с категориями «смысл», «поступок», «ответственность», «свобода выбора»), на уровне более глубоком, чем исследуемый в политической антропологии, социологии, психологии, рассмотрение которого невозможно в рамках юриспруденции и составляет предмет философского анализа.
Рассмотрев становление германской (по классификации Ф. Энгельса) государственности как, с нашей точки зрения, наиболее приближенной к современной, при исследовании основ современного государственного устройства, можно предположить, что сфера территориальных интересов
любого правителя больше, чем он может удержать своей личной властью. Этим обусловлена необходимость выработки механизма «внеличностного» или «безличного» контроля, каковым и является государство. По своей сути, ведя свое происхождение от простейших структур личной власти и будучи отчужденным от них, этот институт сохраняет способность служить инструментом распределения ресурсов внутри общества, при этом государство «дрейфует» в исторической жизни общества, и те личности, которыми движут либо социально значимые цели, либо личные амбиции, интуитивно или разумно и осознанно стремятся проникнуть в этот институт, чтобы отождествиться с социально-профессиональными ролями института — теми или иными государственными постами. Это позволяет им менять характер распределения с помощью принятия законов либо в пользу гражданского общества, либо в собственную пользу.
Таким образом, распределение социального «ресурса» в современном государственном устройстве не привязано к харизме определенной личности, как это сложилось в древности, не является полностью «обезличенным» и потому самопроизвольным процессом, как в парадигме Нового времени, но производится социальной группой, которая может быть названа элитой и которая является действующей силой, синергетически «взаимодействующей» (то есть, сотрудничающей) с «силой» государства (в смысле организующих «способностей» этого института), имеет уникальную возможность как создать организованную развивающуюся социальную реальность («правовое государство»), так и задержать этот процесс на неопределенное время, что становится наиболее вероятным при ориентации ее политических (общесоциальных) действий не на пользу обществу, но на выгоду административной системы.
'Имеется в виду классическое, общее по отношению к дальнейшим его разработкам значение этого термина, которое сложилось в интерпретации В. Парето, Г. Моска, отчасти X. Ортега-и-Гассета.
Предпочтение последней (выгоды), усугубляющееся отчуждением государства от личности, актуализировало кризис государственности, но его основу сформировала утрата глобальной сферы — а именно онтологической — поиска закономерностей взаимосвязей государства, гражданского общества и личности. Игнорирование того факта, что личность онтологически инициирует и поддерживает взаимосвязь государства и гражданского общества, привело к тому, что в научном междисциплинарном дискурсе, в частности, политологическом и теоретико-правовом, категории личности, общества и государства фигурируют как гомогенные, то есть по умолчанию они употребляются как однопорядковые, принадлежащие к одному и тому методологическому уровню описания, что, на наш взгляд, обоснованно исключительно сложившейся традицией. Однако, методологически более корректным, в данном случае, будет являться рассмотрение их в едином смысловом поле, которое обеспечивает системный подход. Предполагается, что использование в исследовании системного подхода позволит выявить тот уровень взаимосвязи рассматриваемых нами категорий, на котором происходит их методологическое «сращивание», но сохраняются условия для дальнейшей интерпретации целостного смысла.
Основу предпринятого нами системного анализа взаимосвязи государства
и гражданского общества составляют идеи И. Пригожина и И. Стенгерс,
А.И. Пригожина, И.В. Блауберга, Э.Г. Юдина, Г.И. Рузавина,
Г.П. Щедровицкого, Г. Бейтсона, А. Менегетти, социологов Т. Парсонса,
Э. Дюркгейма, П. Бергера и Т. Лукмана, К. Манхейма, а также работы
В.В. Васильковой, А.Л. Стризое, А.С. Панарина, И.Ю. Козлихина,
И.Д. Невважая, Л.Г. Пугачевой, В.Г. Федотовой и др.
В свете теории систем взаимосвязь между государством и гражданским обществом выглядит следующим образом: государство (структура, форма организации) представляется локализованным процессом, который
перестраивается и перемещается в гражданском обществе (среде), адекватно встраиваясь в него и тем самым определяя его конкретные формы и пути развития. Более того, социология XX века, сформировавшая функционально-структурный подход к описанию общества, предполагает
представить наличествующие социальные структуры не как единственно возможные для достижения необходимых обществу целей, а с точки зрения тех функций, которые они выполняют. При этом функциональном подходе появляется возможность рассматривать вариативность социальных структур. Это означает, что каждая структура может быть заменена иной структурой, эквивалентной относительно данной функции . Рассмотрение структурного характера государства в свете фундаментальной онтологии М. Хайдеггера показывает, что государство не имеет самостоятельной онтологической укорененности. Такая укорененность есть только у личности и, тем самым, у общества как категории, выражающей простое первичное объединение, ассоциацию личностей. Государство — с точки зрения экзистенциальной — это абстрагирование отдельных модусов экзистенции личностей конкретного общества (например, модуса владения, то есть, частной собственности) и вторичное закрепление их посредством ритуала легитимизации властными, опять таки, государственными структурами. Другими словами, не имея собственного онтологического статуса, являясь онтическим образованием, государство устанавливает для гражданского общества законы его социального бытия; отчужденное от бытия, от экзистенции, оно формирует для социального бытия параметры его воплощения.
Разрешение указанного парадокса предполагает выход исследователя за пределы сущего, то есть, обращения к предельным основаниям природы государства и гражданского общества, анализ которых осуществлен нами с
Филиппов А.Ф. Социально-философские концепции Никласа Лумана// Социс. 1983, № 2. С. 178.
привлечением идей фундаментальной онтологии М. Хайдеггера, структурного психоанализа Ж. Лакана и функционально-структурного метода Н. Лумана.
Любая управленческая структура, в том числе государство, для выполнения своего назначения должна сохранять тождественность самой себе посредством конкретных институтов и жестких отношений между ними. С другой стороны, отсутствие гибкости управляющего неизбежно создает ситуацию риска его функционального несоответствия управляемому, что в масштабе социальной системы становится угрозой непредсказуемости и неуправляемости, то есть, социальных конфликтов, имеющих социально-опасные формы проявления. Кроме того, поскольку в любом обществе присутствует момент самоорганизации, имеющей личностную и одновременно налиндивидуальную природу, его надо учитывать при формировании новых методологических установок. Предполагается, что жесткость методологических установок должна быть жесткостью рационального осознания точного места структуры в социальном мире для реализации свободы, ответственности, ценностей и других «антропологических» гибких принципов конструирования социальной реальности, о чем свидетельствуют разработки современных теоретиков политики и права А.И. Демидова, Б.Г. Капустина, А.В. Малько, В.Н. Синюкова, В.Л. Иноземцева, А.А. Федосеева и др., а также выделение самостоятельной отрасли политического знания — политической антропологии. Возможность реализации указанных принципов создается на уровне структур субъективности и проявляется посредством действия сугубо личностных механизмов («иррациональная среда» К. Манхейма, «поступок» М.М. Бахтина, «политическое действие» X. Арендт), что позволяет нам рассматривать феномены государства и личности сопряженными в единой целостности, с точки зрения которой и должны интерпретироваться процессы, происходящие в социальной реальности.
Развитие гражданского общества характеризуется постепенной реализацией «антропологических» принципов в современном социальном устройстве, о чем свидетельствует формирование так называемой полисубъектной социальности, когда в масштабе социального пространства возникают самоорганизующиеся сферы, требующие признания себя в качестве самостоятельных субъектов социальной жизни. Спонтанно развивающаяся социальность ограничивается структурой государства, и у этого процесса следует выделять две стороны. Первая — упорядочивающая, вторая обнаруживается там и тогда, где и когда упорядочение перерастает пределы своей эффективности и становится на пути у развития, нивелируя различия социальных субъектов.
Выявление предельных основ государственности имеет целью продемонстрировать такое соотношение государства (упорядочивающей структуры) и гражданского общества (спонтанно развивающейся социальности), при котором государство сохраняет функцию регулирования публичных социальных отношений, но только в том случае, если исчерпана возможность самоорганизации на локальном уровне. При этом, направление, в котором происходит государственное регулирование, определяется целостной взаимосвязью государства и гражданского общества. Это означает, что даже в условиях жесткого регулирования все государственно-правовые и политические конструкции имеют смысл только в соотнесении с личностью (Э. Баталов, А. Дугин, Г.Г. Дилигенский, М.В. Ильин, Н.С. Розов, К.С. Гаджиев, Г.Х. Шахназаров и др.), поскольку личность в социальной системе «создает» ресурс, а функция государства состоит в его перераспределении . Условием устойчивости и равновесного развития системы в целом является такое перераспределение, которое осуществляется в интересах гражданского общества, так как личность в социальной системе, по сравнению с
1 См., например: Словарь социологических терминов / Громов И., Мацкевич А., Семенов В. Западная социология. СПб., 1997. С. 359.
государством, занимает фундаментальную позицию. Ведь в некотором смысле именно «энергия» личностей создает социальную систему, и в том числе государство как ее структурную основу, и потому представляется целесообразным и вполне обоснованным говорить не столько о соотношении государства и гражданского общества, сколько о соотношении государства и личности, вытекающем из соотношения гражданского общества и личности (Э. Фромм, Н. Элиас, Ч.-Х. Кули, Ж. Маритен и др.). Эта идея уже находит свое отражение в социально-политических и правовых установках современности, в частности, выражающихся в провозглашении прав человека первостепенной государственной и политической ценностью.
При исследовании социального устройства эвристическое значение имеет уже упоминавшееся положение М. Вебера о том, что любое социальное явление надлежит рассматривать в двух аспектах его проявления: философия (дух, смысл), которая определяется намерениями, желаниями и целями людей, имеющих отношение (включенных) к данному социальному явлению, и технология—внешнее проявление и способ реализации смысла. Применительно к феномену государства мысль М. Вебера выявляет тот факт, что государство представляет собой технологию, средство, способ воплощения духа. Будучи технологией, оно не может иметь онтологической укорененности, которая, в свою очередь, есть прерогатива личности. Государство как организация потенциально может быть любым, а конкретная его форма есть результат самоорганизации «гражданского общества», при этом ее направление (рамки) определяется философией (духом) среды, которой по отношению к государству выступает целостная социальность. Тем самым обозначается ее изначальный субъект — человек как существо, обладающее осознанием и в своей повседневной (социальной) жизни проверяющее «качество» произведенной рефлексии на своем личном опыте проживания в рамках, установленных этой самой рефлексией. Таким образом, соотношение государства и гражданского
общества оказывается онтологически связанным с личностью, поскольку через нее получают и закрепляют свой статус в бытии.
Поставленные проблемы в совокупности с избранной методологией исследования обусловили структуру диссертационного исследования. Работа состоит из введения, двух глав, объединяющих четыре параграфа, заключения и библиографии.
Цель данного диссертационного исследования состоит в выявлении условий системного развития государства и гражданского общества, связанных с онтологическим статусом личности. Реализации данной цели способствует решение следующих эвристических задач:
Проанализировать феномен государства в едином смысловом поле наряду с индивидом (личностью), выступающим элементом гражданского общества.
Показать, что инструментальное понимание государства создает оптимальные методологические условия для описания путей развития социальности.
Обосновать системную взаимосвязь составляющих социальную реальность элементов, а именно, индивида (личности) и государства.
Выявить механизмы синхронизации личности (гражданского общества) и государства.
Выявить условия (имеющие основание в бытии личности), необходимые для действия указанных механизмов, что одновременно означает выявление закономерностей развития социального мира.
Объектом исследования выступают условия развития государства и гражданского общества в связи с субъектностью личности, а предметом исследования — субъектность личности, выступающая для социального мира онтологическим основанием упорядочивающих социум институциональных связей.
Теоретическую и методологическую базу исследования образуют системный подход к природе человека и общества, включая некоторые принципы синергетики, а именно, самоорганизацию и синхронизацию. Основу для рассмотрения соотношения личности, общества и государства составил функционально-структурный метод Н. Лумана1. Взгляд на индивидуального человека как предельную реальность, его онтологический статус по отношению к государству и обществу методологически обосновывается путем обращения к экзистенциализму М. Бахтина и фундаментальной онтологии М. Хайдеггера. Психоанализ Ж. Лакана, а также анализ сконструированности социальной реальности Т. Лукмана и П. Бергера служат опорой для исследования природы государства и выявления закономерностей развития социального, включающего государственное, устройства.
Научная новизна исследования состоит в следующих положениях:
Феномен государства (его природа и условия развития) рассмотрен во взаимосвязи и сквозь призму онтологических и социально обусловленных аспектов индивида (личности).
Функциональная природа государства проанализирована с точки зрения возможности личности как субъекта социальных отношений свободно изъявлять свою волю. Государство представлено как феномен, «производный» от укорененной позиции человека (личности) в бытии, и
1 Имеется в виду основополагающее утверждение социально-политической концепции Н. Лумана о том, что не существует никакой непреложной эмпирически-нормативной организации людей в обществе, а есть лишь некоторая схема наблюдения, в которой позиция наблюдателя выступает «метанормой» по отношению ко всем возможным социальным выражениям нормативности. Подробнее об этом см.: Луман H. Тавтология и парадокс в самоописаниях современного общества / Социологос. Общество и сферы смысла. М., 1991; Проблемы теоретической социологии. СПб., Петрополис, 1994; Филиппов А.Ф. Социально-философские концепции Никласа Лумана // Социологические исследования. 1983, № 2; Посконина О.В. Философия государства Никласа Лумана. Ижевск, 1999; Громов И., Мацкевич А., Семенов В. Самореферентные системы. H. Луман / Западная социология. СПб., 1997.
определяемой этим «вторинносте» его положения в социальном мире.
В ходе анализа системной взаимообусловленности личности и государства выявлены и обоснованы личностные механизмы (гносеологические и аксиологические) по установлению социального порядка, другими словами, синхронизации частных и общественных интересов. В качестве таковых детально рассмотрены «понимание», «поступок», «политическое действие», «ценностноориентированное действие».
Синхронизация рассмотрена не только как одновременность, но как такое соответствие взаимодействующих элементов, которое создает возможность для возникновения единого целого в результате синергетического эффекта.
Введены объективные (депсихологизированные) категории «адаптивности» и «адекватности», которые рассмотрены в качестве инструмента описания системных взаимоотношений личности и общества и составляют содержание системообразующего принципа онтического, выступающего как синхронизация объективных структур общества и проявлений субъектности личности.
Особое внимание уделено объяснению «равноположенности» категорий «личности», «государства» и «общества» в современном политологическом и государственно-правовом дискурсе, а именно, выявлены сущностные, «объективные» основания, формирующие для данных терминов единое смысловое поле в структуре онтического.
оложения, выносимые на защиту:
Свобода волеизъявления личности выступает основанным на ее естественном праве способом конструирования социальной реальности. Свобода имманентна любому социальному образованию, поскольку через нее как атрибутивное свойство личности происходит укоренение «социального» в бытии.
Адекватность как принцип и признак истинности, а, значит, бытийственности обязывает субъекта к использованию в качестве критерия «правильности» социальных организаций. Адекватность является следствием адаптивности целей и интересов социального субъекта состоянию конкретной социальной системы и общества в целом.
Баланс между интересами личности и принципами общественного взаимодействия (приватным и публичным) устанавливается в результате синхронизации благодаря действию исключительно личностных механизмов, локализованных в субъективных структурах. Позитивный закон (право) является лишь формальным выражением этого баланса.
Субъектность является свойством, благодаря которому личность осознает свободу как фундаментальное состояние в сущем и бытии. Субъектность представляет собой онтико-онтологическое единство, средостение, личностный аспект Dasein, без активности которого невозможно вопрошание о бытии. В онтическом субъектность проявляется как осознанный выбор членами гражданского общества политической власти.
Теоретическая и научно — практическая значимость исследования определяются обозначенной актуальностью и новизной работы. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы в учебном процессе в рамках курсов по философии, социальной философии, социологии и теории государства, а также в спецкурсах по философии и теории политики, политической антропологии. Основные выводы диссертации могут быть использованы при составлении учебных и учебно-методических пособий, а также рекомендованы вниманию специалистов в области теоретических проблем государствоведения.
Апробация результатов исследования. Диссертация была обсуждена на заседании кафедры философии Саратовской государственной академии права. Теоретические положения и важнейшие результаты исследования выносились на обсуждение в рамках круглых столов и коллоквиумов летней школы «Конфликты в условиях становящегося гражданского общества» (Екатеринбург, июль 1999 г.) и методологического семинара по итогам работы летней школы (Екатеринбург, 26-27 февраля, 2000 г.); международного симпозиума «Становление институтов местного самоуправления в посткоммунистическом обществе» (Саратов, 15-16 ноября 2000 г.), конференций «Толерантность и полисубъектная социальность» (Екатеринбург, 18-19 апреля, 2001 г.), «Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы.» (Санкт-Петербург, 25-29 декабря, 2001 г.), «Проблемы формирования системы социальной адаптации и содействия трудоустройству учащихся и выпускников
учреждений профессионального образования» (Саратов, 18-22 июня 2001 г.), «Закон. Человек. Справедливость. Философско-правовые проблемы» (Саратов, 20-21 мая 2003 г.), а также использовались при разработке спецкурса по философии права.
Инструментальный подход к пониманию государства: вопрос о соблюдении интересов личности
Поставленная цель диссертационного исследования определяет необходимость рассмотрения сложившихся в современном философском и политологическом мышлении двух подходов к описанию государства, исходя из понимания природы и назначения этого феномена социальной жизни, поскольку при их сравнении выявляются направления развития института государства, связанные с возможностью личности как субъекта социальных отношений свободно изъявлять свою волю.
Первый подход, связанный с государственническими концепциями Н. Макиавелли, Т. Гоббса, К. Маркса и др., традиционно обозначается как сущностный или субстанциональный. Второй, основание которого составляют труды Аристотеля, И. Канта, Ж.-Ж. Руссо, Дж. Роулза, Ж. Маритена и др., называется функциональным или инструментальным, и именно его положения составляют теоретическую и методологическую предпосылку представляемого исследования.
Субстанциональный подход к природе государства в своих крайних проявлениях (Т. Гоббс, Д. Остин, А. Эсмен и др.) описывает государство как самодостаточную структуру, имеющую все необходимое для собственного развития и не нуждающуюся в равноправном диалоге с другими управляющими силами общества, что проявляется, например, в отсутствии внутри концепций таких тематизаций как «гражданское общество», «диалог с властью», «степень ответственности личности, принимающей решения» и т.д. Тем самым государство подвергается «онтологизации» в том смысле, что авторы (ярким примером является «Левиафан» Т. Гоббса) сводят к его развитию и укреплению все будущее социальности.
Субстанциональный подход в качестве наследия классической философской парадигмы позволяет политической и философской мысли сосредоточить свое внимание на государстве, но существенно сужает, как нами будет рассмотрено далее, понимание ресурсов его действительного развития, так как государство становится не только механизмом узурпированной власти, но и единственным контролером своей собственной воли. Естественно, что такой взгляд на государство, воплощенный, например, в марксистско-ленинской философии, приводит к формированию тоталитарного государства.
В частности, в рамках субстанционального подхода не фиксируется феномен коммуникации, поскольку она, безусловно, имеет процессуальную природу, а значит, предполагает постоянные изменения в государственной структуре и характере его действий. Включение же коммуникативного аспекта при описании структуры государства является необходимым, так как коммуникация на публичном уровне (уровне государства) приобретает политический характер.
Политика является областью, в которой особенно хорошо виден коммуникативный характер становления социальной реальности. Причем, субъектами коммуникации помимо государства здесь выступают множественные социальные институты: политические партии, движения и объединения, общественные организации и т.д. В коммуникации важную роль играют отправитель и получатель сообщения, более того, само сообщение фактом своего осуществления порождает того и другого как актуально существующих. Если цензура общественного внимания признает сообщение как законное или незаконное, она в люоом случае тем самым делает его реальным, а, значит, впускает в сферу реальности автора и адресата сообщения. Другими словами, «гражданское общество» как элемент общественной жизни возможно только при наличии сообщений с его стороны, адресованных «государству», и этот аспект гражданского общества получает свое воплощение и развитие при инструментальном описании природы государства. В противном случае происходит нарушение принципа, существенного для любой политической системы — равновесия, устойчивой взаимозависимости различных элементов политической жизни и вытекающей из нее синхронности реагирования всех элементов на внутренние и внешние изменения, и политическая система (включая государство как ее структурный элемент), используя выражение В.И. Ленина, «схлопывается».
Таким образом, все регулирующие (политические в полном значении слова) проявления социальной жизни, включая государственные, возможны только при наличии свободы слова, и для этого государство по отношению к гражданскому обществу должно быть «...совершенно прозрачно, вторично, интегрально, подконтрольно по сути, а не по юридической форме. Государство — всего лишь «связывающий» материал..., который, как любой материал, задает определенные рамки, но в весьма незначительной степени способен руководить и направлять замыслы художника» .
Значит ли это, что в тоталитарном обществе нет никаких элементов, кроме государства и что, соответственно, к нему может быть применен только субстанциональный подход? Исходя из методологических установок гуманитарного знания XX в. (фундаментальная онтология М. Хайдеггера, политическая социология Н. Лумана, неофрейдизм Э. Фромма, философская антропология Р.А. Уилсона, кибернетическая антропология Г. Бейтсона и др.) это утверждение представляется методологически ограниченным, так как в любой социальной жизни кроме управленческих и правовых механизмов есть действительно базовый элемент непосредственно укорененный в бытии и обладающий свободой воли, а именно, личность.
Государство и общество: системная взаимосвязь
Применение системного подхода к исследованию социальности обусловлено тем, что он, на наш взгляд, позволяет выявить глубинную взаимосвязь рассматриваемых нами феноменов государства и гражданского общества. При этом, системное описание социальности органично включает инструментальное понимание государства, в котором гражданское общество одновременно выступает и категорией одного с государством понятийного ряда, и пространством, составляющим для государства ресурс развития.
Идея системной взаимосвязи государства и «негосударственного пространства» возникла в социологическом дискурсе на фоне разработок социального позитивизма Э. Дюркгейма, была развита в системно-функциональной концепции Т. Парсонса, впервые применившего системный метод в анализе общества, а также в феноменологической социологии П. Лукмана, Т. Бергера и др.; а в настоящее время широко используется в политических и теоретико-правовых науках, так как функционально-системный подход (термин, по сути, утверждающий взаимодополняемость инструментального и системного методологических посылов, употребляется нами вслед за Стризое А.Л.) синтезирует традиционно противополагающиеся в гуманитарном знании концепты персонализма и трансцендентализма, этатизма и анархизма, структурно-деятельностного и морально-этического подходов. Панарин А.С. по этому поводу отмечает, что « ...они (категории системного анализа — Ю.Г.) открывают свободу, несовместимую с «познанной необходимостью лапласовского типа». Их этика «несовместима с привычной нам этикой «неуклонного следования», «монолитности», «верности однажды сделанному выбору» и т. п. » . О широком использовании системного метода познания в государствоведении и теории политики и права, свидетельствует ряд категорий, которые выработались в рамках указанных дисциплин и имеют давнюю традицию использования. Среди таковых наиболее распространенными являются понятия «политической системы», «правовой системы», «принципа системной взаимосвязи государства и права» и др. Так, Козлихин И.Ю. указывает на системную взаимосвязь государства, личности и общества, подчеркивая важность их исследования именно в этом ключе. «Корень почти всех политико-философских проблем лежит в системе отношений «личность—общество—государство». В зависимости от того, какому из элементов этой триады отдается предпочтение, выстраивается некая иерархия ценностей, создается и развивается некая интеллектуальная традиция» .
Общество в широком смысле (социальность, социальное) представляет собой совокупность всех способов взаимодействия и форм объединения людей, в которых выражается их всесторонняя зависимость друг от друга . Под обществом в узком смысле традиционно понимается структурно или генетически определенный тип общения, предстающий как исторически определенная целостность или относительно устойчивый элемент (аспект, момент и т.п.) этой устойчивой целостности . Гражданское общество представляет собой устойчивую сферу самоорганизующихся отношений между людьми, т. е., может быть рассмотрено как составляющее звено целостности более высокого порядка — общества в широком его понимании или социальности, социального. При этом, при использовании в качестве критерия деления социального мира принципа организации отношений между людьми, другим составляющим звеном социальности выступает государство. Представляя различным образом организованные сферы социальности, государство и гражданское общество ее «исчерпывают», и потому становится возможным рассмотрение их системной взаимообусловленности.
Понятие системы широко используется в современном научном дискурсе, хотя вопрос о том, что подразумевается под системой, не имеет однозначного решения. Мы рассматриваем систему как совокупность взаимодействующих объектов, образующих определенную целостность, в которой в результате взаимодействия возникают новые интегративные свойства целого, отсутствующие у ее объектов или частей (следуя традиции И.В. Блауберга, Э.Г. Юдина, А.А. Шарова, Ю.А. Шрейдера и др.).
Э. Дюркгейм, исследуя закономерности социального бытия, прежде всего, отмечал его основательность и «реальность», а также его включенность, встроенность в более общий универсальный природный порядок, который Лосским Н.О. обозначен как «сверхсистемное начало», «начало металогическое (курсив — Лосского Н.О.)» . В социологии Т. Парсонса государство, личность и общество объединяются понятием «социальная система»: «социальные системы — это системы, образуемые состояниями и процессами социального взаимодействия между действующими субъектами» .
Любая система, и физическая и социальная, характеризуется рядом свойств и закономерностей, которые необходимо рассмотреть при анализе системы социума. При этом также следует иметь в виду методологическую рамку, определенную Щедровицким Г.П. для анализа систем любого уровня, которая заключается в том, что причина соединения элементов (случайность или необходимость) и прочность связей уже есть характеристики системы, определяющие ее вид и сложность, что в свою очередь характеризует не систему реального объекта, а систему знаний о нем.
Механизмы синхронизации интересов личности и принципов общественного взаимодействия
При описании двух различных подходов к сущности государства (субстанционального и инструментального), определяющих концептуально различные положения человека в социальном мире, тематизируется проблема установления соотношения частной и публичной сфер социальной жизни, так как государство выступает «посредником» при отправлении значительной части социально значимых действий, тем самым являясь «территорией», на которой и происходит процесс установления соответствия между личным и общественным. При этом, за государством, а значит, за политическими действиями и процессами (применительно к пониманию демократического режима) закрепляется функция властного нормативного регулирования публичных отношений, частная же сфера основывается на процессах самоорганизации в гражданском обществе. Таким образом, публичная и частная сферы социального бытия, основываясь на различных принципах организации, составляют, на первый взгляд, полярные плоскости социального пространства. Но поскольку социальная система функционирует как целостность, тем самым уже подразумевается, что в ткани социальной реальности присутствуют способы, механизмы, обеспечивающие установление глубокого, но при этом гибкого соответствия между частным и публичным.
При рассмотрении указанного вопроса в первую очередь мы исходим из описанного выше системного взаимодействия между элементами социальной реальности, и в рамках системного подхода соотношение частной и публичной сфер, на наш взгляд, наиболее адекватно описывается понятием синхронизации. Категория «синхронизации» ( др.-греч. «син» — сближение, соединение; «хронос» — время; то есть, процессы сближения, соединения, с точки зрения наблюдателя, происходящие одновременно) получает свое содержательное наполнение, описывая системные отношения и связи, и тем самым позволяет обозначить и исследовать феномены личности, общества, государства в едином методологическом и смысловом поле.
Во-вторых, мы предполагаем, что процессы синхронизации связаны с личностными. В параграфе 2 главы 1 нами уже отмечалось, что личность, с одной стороны, «создает» различные подсистемы социума, с другой, соединяет их в себе, обуславливая целостность, органичность их функционирования. Сферы реализации частных и публичных интересов — такие подсистемы, которые разделяют социальное пространство как бы «по горизонтали», т.е., соотношение между частным и публичным — своего рода частный случай системного соответствия социальных процессов и явлений, в котором личность занимает приоритетную позицию. Если предположить, что синхронизация может устанавливаться в структурах, «внешних» по отношению к личности, например, в структуре государства, то мы с необходимостью приходим к рассмотрению вопроса, с Нового времени ставшего классическим для государствоведения, — вопроса о включении общезначимого (публичного) в частную структуру субъекта (приватное). При этом, механизм (именно механизм) согласования интересов личности и принципов общественного взаимодействия становится предметом детального исследования антропологии, социологии и политологии только в XX веке, в связи с развитием методологий общей теории систем и конфликтологии.
Поскольку в процесс вступают различные по своей природе силы (энергии) — личность (укорененная в бытии, и в этом смысле естественная сила) и социальность, нормативные требования которой выражаются через позитивное право, атрибутивно содержащее в себе принуждение, то возникает конфликтная ситуация, предметно обусловленная различием сторон и по форме и по содержанию. Мы не будем подробно рассматривать природу этого конфликта. Для нас важен тот момент, что полем его развертывания с необходимостью становится личность, будучи единственно возможным субъектом рефлексии ценностных оснований своей деятельности (мыследеятельности). Например, Э. Фромм утверждает, что «обычно существует разрыв между тем, что человек считает своими ценностями, и действительными ценностями, которыми он руководствуется и которые им не осознаются»'. И с точки зрения антропологии личностный конфликт состоит, собственно, в том, что «расхождение между осознанными и неэффективными ценностями (сфера частных интересов — Ю.Г.), с одной стороны, и неосознанными и эффективными (эффективными для властного субъекта — Ю.Г.) — с другой, опустошает личность» . Гармонизация социальной жизни в виде согласованных отношений ее субъектов устанавливается не движением границы государства (это изменение внешнего, поверхностного свойства) со стороны самого государства (например, через регламентацию прав человека, которая остается формальной), а установлением ее (границы) оптимального (синхронизированного) положения с «другой» стороны — со стороны гражданского общества, т. е., личности.
