Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Роль культурно-исторического и социокультурного факторов в социальном развитии Китайской Народной Республики 23
1.1. Социальная эволюция китайского общества до периода «реформ и открытости» 23
1.2. Социокультурные механизмы развития Китайской Народной Республики в условиях «реформ и открытости» 38
Глава 2. Транзитивный опыт социальных преобразований в КНР: эволюция социальной стратификации и динамика социальной дифференциации 64
2.1. Специфика транзитивной эволюции социальной стратификации современного китайского общества 64
2.2. Тенденции социальной дифференциации и социальная мобильность населения в современном Китае 86
Глава 3. Демографический фактор социальной эволюции транзитивного китайского общества 110
3.1. Демографическое состояние и тенденции социальной эволюции современного Китая 110
3.2. Прогнозирование социально-демографической динамики как фактора социальной эволюции 127
транзитивного китайского общества
Заключение 153
Библиографический список
- Социокультурные механизмы развития Китайской Народной Республики в условиях «реформ и открытости»
- Специфика транзитивной эволюции социальной стратификации современного китайского общества
- Тенденции социальной дифференциации и социальная мобильность населения в современном Китае
- Прогнозирование социально-демографической динамики как фактора социальной эволюции
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Интерес к своему дальневосточному соседу Россия проявляла на всем протяжении исторического взаимодействия двух стран, но, пожалуй, особенно пристальное внимание российских ученых и общественности стали привлекать проводимые в Китае реформы, повлекшие ускоренный рост экономических показателей.
Осуществляемое сопоставление социального развития двух стран – России и Китая – имеет определенные сложности и показывает неоднозначность оценок результатов происходящих в обеих странах преобразований. Но имеющий место экономический подъем, наблюдавшийся последние два десятилетия в Китайской Народной Республике, особенно в сравнении с не столь впечатляющими достижениями Российской Федерации, заставляет обратить пристальное внимание на факторы и социальные механизмы, обусловившие данный феномен. В этом плане для России непосредственно актуальными являются вопросы: почему здесь при осуществлении рыночных преобразований не получилось такого же экономического эффекта, в чем причины экономического подъема в Китае и чего не хватило России для соответствующего прорыва с переходом к опоре на рыночные механизмы хозяйствования? Поиски российской социокультурной идентичности и эффективной системы социальной организации требуют внимательного изучения опыта социальных преобразований в КНР, направляют к социально-философскому осмыслению истоков и механизмов социокультурных изменений. Исследование социальных процессов, происходящих в Китае со времени осуществления политики «реформ и открытости», представляет, таким образом, значительный интерес для российской науки, так как на этой основе становится возможным понимание специфики развития и социокультурных условий двух стран и определение того, что может быть учтено и заимствовано с соответствующими модификациями из опыта одной страны для другой.
Говоря об опыте Китая и результатах экономических изменений, не следует забывать и об их социальном измерении, что в не меньшей мере делает актуальным исследование происходящих трансформаций в социальной сфере, изменений в социальной стратификации и дифференциации населения. Любые хозяйственные успехи, так или иначе, осуществляются за счет социальной стороны жизнедеятельности населения и отражаются в ней, а эти изменения далеко не всегда могут восприниматься населением как положительные и реально быть таковыми. Экономические достижения вовсе не каждый раз реализуются в виде социального прогресса, а социальный прогресс может не иметь отдачи в виде экономических достижений. Это тем более явно, что любые реформы нарушают привычный уклад жизни, а значит, различными слоями населения воспринимаются не одинаково. Данная сторона общественных отношений в КНР представляет собой проблему для социально-философского анализа, а именно - проблему «цены» проводимых экономических преобразований в их социальном измерении.
Рассмотрение динамики социальных трансформаций, форм и механизмов социальной эволюции, доминант и детерминант социальных изменений, произошедших в современном Китае, имеет и общетеоретическое значение, поскольку позволяет глубже понимать социокультурную и культурно-историческую взаимосвязь и взаимозависимость всех сторон жизнедеятельности общества в их цивилизационной специфике. В этом плане современный Китай особенно интересен плотным переплетением общественных проблем и демографических процессов, власти и собственности как факторов социальной эволюции и социальных трансформаций, влиянием природных условий на возможности и направленность социального развития.
Степень научной разработанности темы. Вопросы социально-экономического развития Китайской Народной Республики, транзитивного опыта социальных преобразований, факторов, условий, механизмов и социальных последствий ее экономического подъема в ходе осуществления политики «реформ и открытости» представляют собой исследовательское поле, как для российских, так и для китайских ученых, а также для представителей международной научной общественности.
Среди российских ученых, рассматривавших сущность проведенных в Китае преобразований, их направленности и результатов следует назвать в первую очередь Я. Бергера, В. Гельбраса, А. Киву, В. Кузнецову, В. Михеева, Л. Новоселову, А. Островского, В. Портякова. В монографиях и статьях этих российских ученых дается подробный анализ этапов экономических преобразований в Китае в эпоху «реформ и открытости», рассматриваются финансовые механизмы и инвестиционная активность как факторы технологической модернизации, исследуется роль и значение деятельности Дэн Сяопина как политического лидера и автора китайских экономических реформ. Изучению идеологического фактора и общественно-политической мысли Китая, оценке проводимых преобразований научной общественностью посвящен капитальный труд Л. Бороха, а изучению экономических течений в китайской науке – не менее объемное исследование О. Бороха, раскрывающего взаимовлияние экономических учений, заимствований и реальной экономической политики руководства страны.
Существенный вклад в разработку методологии и проведение сравнительного анализа социальной эволюции китайского и российского обществ внес коллективный труд в виде сборника статей «Китай и Россия: общее и особенное в социально-экономическом развитии». В нем подвергаются изучению культурно-исторические различия, различия исходных условий проведения реформ, обращается внимание и на то общее, что наблюдается в развитии двух стран – совпадение ментальных черт наций, социалистического и тоталитарного прошлого, транзитивного характера обществ, осуществляющих социальные преобразования. Весьма удачную попытку компаративного анализа опыта Южной Кореи и Китая предпринял Н. Симонян, придя к выводу о важности действия фактора рыночной цены рабочей силы при организации трудоемкого производства в современных условиях глобализации. При сравнении экономики России и стран Восточной Азии к такому же выводу приходит А. Мозгоев.
На фактор особых экономико-географических региональных условий, связь социального и природного в современном развитии Китая обращают внимание А. Салицкий и Е. Федорова. М. Титаренко акцентирует внимание на создании многоукладной экономики в Китае как одного из основных механизмов экономического подъема. Т. Белоус, Д. Гордиенко, А. Горюнов, А. Мочульский, П. Сергеев считают наиболее значимым фактором экономического подъема КНР специфику ее внешней политики в условиях глобализации и объем иностранных инвестиций. Рассмотрению финансовой устойчивости Китая в период последнего мирового кризиса посвящены работы В. Карлусова, П. Мозиаса.
В этом же геоэкономическом направлении лежат исследования западноевропейских и американских ученых. Ф. Альгиери, М. Таубе, Дж. Майлс, Дж. Оберг, Дж. Росс, Ч. Эндертон делают упор при изучении механизмов экономического подъема и социальных преобразований в Китае на влияние мирового сообщества, инвестиционного климата, политической линии «открытости» и включения Китайской Народной Республики во Всемирную торговую организацию. Особого внимания заслуживает внушительное исследование культурно-исторического развития Китая и роли специфичности менталитета нации в работе Дж. Уинтла «История Китая».
В отличие от западной научной мысли и исследований российских ученых их китайские коллеги, «изнутри» изучая социальные изменения в стране, постоянно подчеркивают в качестве основного фактора социальной эволюции организационную и направляющую роль политического руководства страны в лице КПК и ее лидеров. При этом отмечается важность для социальных отношений сохранения в рыночных условиях экономических высот в руках государства и государственного регулирования социальных процессов. Однако наряду с субъективным фактором партийно-государственного управления им отнюдь не чуждо понимание объективных условий социальной трансформации китайского общества. Так, Юй Ту строит математические модели при анализе развития китайской экономики. На фактор многоукладности обращают внимание Вейянь Шань и Сухун Ян. Экономико-географические особенности регионов Китая стали объектом анализа в работах Сюй Чжао и Ян Пувэя, отмечающих быструю индустриализацию и урбанизацию юго-восточных районов и их экономический рост в силу благоприятных климатических условий.
Фактор международных интересов, взаимодействия стран и цивилизаций анализируется Ли Теином, Мяо Хуашоу, Цинь Сюаньженем, Сюэ Фэнсюанем и Ян Чхунем, поднимающих тему глобализации и места Китая в глобальной мировой системе. В работах этих китайских ученых обращается внимание на то, что в ходе реформ инвестиционные вливания сопровождались технологическими заимствованиями, позволившими стране уверенно выйти на мировой рынок.
Особое место в трудах китайских исследователей, что не удивительно, поскольку Китай является второй по численности населения страной мира после Индии, занимает проблема демографического роста. Она рассматривается как взаимосвязанная с цивилизационной стадией развития, на которой находится Китай, и как фактор социальных изменений, поскольку создает многочисленные трудности в преодолении культурно-цивилизационной отсталости большинства населения страны, сохраняющего аграрный образ жизни, и проблему «новых бедных» – мигрирующего в города сельского населения. Наряду с этим, подвергается анализу новая для Китая проблема старения населения, которая заставляет строить прогнозы относительно сложности решения задач социального обеспечения населения. Эти вопросы поднимаются в работах Джан Хэланя, Хуо Джэньу, Ли Дианьсиня, Сунь Хуилианя, Ван Чунланя, Чжоу Хао, Гу Баочана, Е Вэньчжэня.
Таким образом, в трудах российских, китайских, западноевропейских и американских ученых рассмотрены сложные и важные вопросы, связанные с процессами социальных изменений в Китайской Народной Республике, дан анализ факторов, действие которых обусловило экономический подъем, изучены проблемы быстрого роста численности населения Китая в недавнем прошлом и его замедление, наблюдаемое в последнее время, а также те коллизии, которые неизбежно порождают и то и другое. Тем не менее, несмотря на многочисленные и объемные публикации, им не хватает целостного видения динамики объекта, каждый из действующих факторов рассматривается сам по себе, вне их системной взаимосвязи. Это делает необходимым целенаправленный подход к социально-философскому рассмотрению множества действующих социальных механизмов общественного воспроизводства как взаимосвязанных сил, обусловливающих динамику социально-экономической системы Китая, в особенности - социальной «цены» реформ в виде социальной дифференциации и стратификации населения. Многие из работ посвящены преимущественно экономическим вопросам и не уделяют должного внимания взаимосвязанным социальным трансформационным процессам. Восполнение данного пробела возможно при изучении общественных изменений в социальном измерении, что требует социально-философского осмысления транзитивного опыта социальных преобразований в КНР.
Целью диссертационного исследования является разработка социально-философской концепции транзитивного опыта социальных преобразований в китайском обществе.
Задачи исследования:
- осуществить анализ социального развития Китайской Народной Республики, исторических событий и социальных структур как фактора исходных условий к началу реализации политики «реформ и открытости»;
- показать воздействие социокультурных факторов на динамику эволюционных и революционных социальных изменений в КНР на различных этапах осуществления реформ;
- выявить специфику транзитивной эволюции современного китайского общества, действие факторов власти, собственности и многоукладности социально-экономической системы на этапе «реформ и открытости»;
- установить тенденции социальной дифференциации, проявившиеся в процессе транзитивной эволюции китайского общества при переходе к рыночным принципам его организации, и особенности социальной «цены», уплаченной за экономические успехи на рубеже XX – XXI вв.;
- рассмотреть демографическую динамику и тенденции изменений социальной стратификации в качестве фактора событийной социальной динамики и социальной эволюции китайского общества;
- дать прогноз социально-демографических трансформаций в их отражении на социальные процессы и перспективы дальнейшего социального и политического развития КНР.
Объектом исследования выступает эволюция китайского общества на этапе его кардинальных изменений.
Предметом исследования – транзитивный опыт социальных преобразований в китайском обществе.
Гипотеза исследования. Социальная эволюция китайского общества на рубеже XX-XXI вв. в ходе реализации политики «реформ и открытости» характеризуется постепенным преобразованием номенклатурных и командно-административных принципов общественных отношений в рыночные. Источники и механизмы социокультурной трансгрессии Китая к рыночным социальным отношениям находятся в системной взаимосвязи, но их действие раскрывается под влиянием кумулятивного фактора, каковым выступает демографическая составляющая социальной динамики. Реформирование общества всегда осуществляется за счет какой-либо социальной группы, ресурсы которой используются для совершения социально-экономических преобразований. Для Китая периода «реформ и открытости» такой социальной группой стало поколение, появившееся на свет в период «бума деторождения» (на исходе «социалистического строительства»), многочисленность которого определила дешевизну рабочей силы и ее горизонтальную мобильность. В этом проявляется специфика транзитивности китайского общества, которое вступило в информационную стадию цивилизационного развития одновременно с решением задачи индустриализации, результатом чего стала резкая социальная дифференциация по аграрно-индустриальному и зонально-географическому признакам, наряду с социальной дивергенцией стратификационной структуры. Социальная эволюция китайского общества и в перспективе будет определяться тенденциями демографической динамики, характеризующейся снижением коэффициента естественного прироста.
Теоретико-методологической основой исследования являются принципы социальной философии, которая в рамках трансдисциплинарного подхода претендует на метатеоретическое обобщение результатов частных научных исследований. В ходе исследования современного китайского общества использовались системный, структурно-функциональный, компаративный, субъектно-деятельностный, институциональный, социетальный, аксиологический, ситуационно-факторный, стратификационный и другие методы.
Перечисленные методологические принципы, подходы и методы в той или иной мере присутствуют в каждой из частей работы, но в различном сочетании. Так, в первой главе диссертационного исследования сделан упор на компаративный, социетальный и аксиологический методы при исследовании процессов трансформации и трансгрессии транзитивного общества. Изучение национального менталитета, его рельефности и многоуровневости позволило показать действие культурно-исторического и социокультурного факторов на различных этапах развития Китайской Народной Республики и их влияние на исторический выбор курса «реформ и открытости». Субъектно-деятельностный подход позволил дать анализ роли Дэн Сяопина в определении направлений социальной политики. Вторая глава опирается на ситуационно-факторный анализ социальной динамики, системности и взаимосвязи действующих социальных механизмов. Преимущественно используется стратификационный подход с опорой на методологию исследования российской социологической школы и ее представителей, таких как З.Т. Голенкова, Т.И. Заславская, О.И. Шкаратан. В третьей главе анализ демографической ситуации и прогнозирование ее развития были осуществлены с использованием метода сценарно-базового прогнозирования.
Эвристической базой диссертационного исследования стали работы таких российских и китайских ученых, как Л.П. Делюсин, С.П. Капица, Ли Дианьсинь, П.Н. Лукичев, В.Н. Медков, С.А. Нефедов, а также идеи Д.С. Норта о связи экономики с социальными и политическими институтами и культурно-историческими условиями социальной организации.
Научная новизна исследования:
- показано, что в Китае решить задачи индустриализации страны командно-административными методами «казарменного социализма» не удалось;
- выявлена рельефность и многоуровневость национального менталитета, различные стороны которого в зависимости от внешних социокультурных условий раскрываются как действие культурно-исторического фактора, что позволяет опираться на него при осуществлении социальных преобразований;
- показана специфика транзитивной эволюции современного китайского общества, действие факторов власти, собственности и многоукладности и доказано, что особенности социальных преобразований обусловлены индустриализацией страны рыночными методами в условиях глобализации мировых экономических процессов;
- определены тенденции социальной дифференциации, проявившиеся при переходе к рыночным принципам организации общества, и сделаны выводы о совмещении горизонтальной и вертикальной мобильности и о социальной «цене» экономических успехов современного Китая в виде крайней самоэксплуатации ее населения;
- рассмотрена демографическая динамика в качестве кумулятивного фактора социальной эволюции китайского общества и доказано, что поколение, появившееся на свет в период «бума деторождения» стало социальным слоем, за счет которого произведены социальные преобразования;
- сделан прогноз и построена перспективная модель социально-демографических трансформаций китайского общества, отражением которых на процессы социального и политического развития КНР в третьем десятилетии XXI в. станет необходимость идеологической и политической реформации в направлении демократизации китайского общества и создания парламентаризма политической системы.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Выбор пути «социалистических» преобразований был сделан руководством КНР, в первую очередь, под влиянием угрозы колониального или полуколониального состояния зависимости от экономически развитых стран, если ускоренными темпами не будет создана собственная индустрия. Показательным, в первую очередь, являлся пример СССР, которому в кратчайшие сроки между двумя мировыми войнами удалось совершить переход от аграрной к индустриальной стадии развития. Но совершено это было с использованием тоталитарных механизмов контроля всех социальных процессов. Копирование опыта северного соседа обусловило становление авторитарного политического режима. Однако спецификой социальной эволюции Китая стал «казарменный социализм», нацеленный на нивелирование социальных различий, что вызвало свертывание личной заинтересованности в результатах труда и снижение его производительности. С другой стороны, «культурная революция», призванная создать человека новых социальных качеств, по сути, подорвала интеллектуальные силы Китая. В результате социалистическая индустриализация административно-командными методами Китаю не удалась, страна оставалась по преимуществу (более 80 % сельского населения) аграрной. Неудачи провоцировали напряженную политическую борьбу внутри руководства КНР, завершившуюся победой «умеренных прагматиков», принявших курс на социальные реформы.
2. Становление авторитарного режима на этапе «строительства социализма» оказалось конгруэнтным национальному менталитету аграрного населения Китая, в той же мере в русле действия культурно-исторического фактора лежала и социальная политика уравнительного распределения, представлявшая собой перенесение на все общество принципов социальных отношений внутри сельской общины, характеризовавшейся равнообеспечивающим распределением. Однако национальный менталитет представляет собой рельефное и многоуровневое образование, что позволяет при осуществлении социальной политики опираться на различные его стороны и пласты. Вступление Китая в эпоху экономических реформ, инициированных Дэн Сяопином, произошло в момент изменения геополитической ситуации, совпало с активизацией процесса глобализации и началом перехода экономически развитых стран в информационную стадию развития цивилизации. Изменение действия социокультурного фактора определило социально-экономическую политику как опирающуюся на те стороны национального менталитета, которые были сформированы существованием товарно-денежных отношений на всем протяжении цивилизационного развития Китая. В первую очередь была активирована установка на обеспечение благосостояния посредством личного упорного труда, что повлияло на динамику социальных изменений в КНР.
3. Реализация социально-экономической политики, ориентированной на эту сторону национального менталитета, позволила уже на первом этапе реформ (1978-1989 гг.) создать многоукладную социально-экономическую систему, которая стала одним из факторов экономического подъема на последующих этапах реформ, породив слой предприимчивых организаторов собственного дела. Таким образом, экономические реформы сопровождались изменением социальной структуры китайского общества: классовая система «социализма» сменилась современной десятистратовой, которая, однако, имеет свою специфику. Особенностью социальной стратификации транзитивного китайского общества выступает противоречивое соединение принципов номенклатурной и рыночной социальной дифференциации. Следствием этой специфики является необходимость знания местных условий при осуществлении коммерческой деятельности и инвестиций. Между тем, вступление ведущих стран мира в информационную стадию и процесс глобализации вызвали явление переноса трудоемкого производства в страны дешевой рабочей силы. Инвестиционные вливания оказались возможными только с привлечением местных административных и предпринимательских ресурсов, что обусловило выгодность позиций китайских эмигрантов, сделавших бизнес-карьеру за рубежом (в Гонконге, на Тайване, в США, Японии), но сохранивших родственные и дружеские связи внутри страны, в особенности с представителями власти. Таким образом, инвестиционная политика способствовала быстрому расслоению китайского общества, а сами инвестиции выступили фактором экономического подъема и ежегодного прироста валового внутреннего продукта КНР.
4. Инвестиционная активность оказалась направленной действием географического фактора в его социальном значении. В частности, климатические условия Юго-Востока Китая с диапазоном годовых температур от +18С до +28С способствуют уменьшению стоимости рабочей силы, что делает данный регион инвестиционно привлекательным, а географическая близость Гонконга и капиталистического Тайваня и сохранение родственных связей обеспечивают массированные потоки капиталовложений. В сумме данные факторы порождают явление горизонтальной социальной мобильности, особенностью которой в Китае выступает ее плотная совмещенность с вертикальной социальной мобильностью. Движение населения получило зонально-географическое (из центральных и западных районов – в юго-восточные), культурно-цивилизационное (из села – в город), социальное (из бедных и экономически слабых регионов – в экономически более развитые) измерение. Приток мигрантов из депрессивных регионов в экономически более привлекательные еще более снижает рыночную цену рабочей силы и выступает фактором усиления инвестиций в трудоемкие, но технологически современные отрасли производства. Вывоз в Китай современных технологий выступает еще одним фактором экономического подъема, происходящего параллельно с социальной дифференциацией и добровольной сверхвысокой самоэксплуатацией низших социальных страт.
5. Указанные факторы не имели бы действия, если бы не фактор предшествующего демографического роста численности населения страны. «Бум деторождения», пришедшийся на 1960-е – 1970-е гг., был обусловлен «социалистическим» этапом развития Китая, когда улучшение медицинского обслуживания привело к резкому снижению детской смертности, а «уверенность в завтрашнем дне» и позитивной перспективе исторического будущего вызвала повышение рождаемости. Многочисленное поколение этого времени определило мощную конкуренцию трудовых ресурсов и снижение рыночной цены рабочей силы, а политика всеобщего образования дала необходимый элементарный уровень знаний для участия в современном производстве, что выгодно отличает китайских акторов производственных процессов от других представителей Юго-Восточной Азии и опять-таки благотворно влияет на инвестиционный климат. Демографический фактор мог сыграть отрицательную роль в дестабилизации социально-политической обстановки Китая в конце 1980-х – начале 1990-х гг. и привести к гуманитарной катастрофе. Социокультурный фактор внешнего воздействия в сочетании с субъективным фактором личностной роли выбора направления социальной политики позволил не только избежать трансгрессии общества по этому сценарию, но и использовать демографическую ситуацию для раскрытия варианта взрывного экономического развития страны, что и обусловило кардинальное изменение в тенденциях социальной эволюции китайского общества. Как наследие прежней аграрной ориентации страны выступает пирамидальная по форме социальная структура, эволюция которой сдерживается преобладанием сельского населения, но его быстрая перекачка в экономические развитые регионы приводит к проявлению тенденции приобретения ею овальной формы по типу «оливковой косточки».
6. Сочетание культурно-исторического фактора, обусловливающего самоэксплуатацию населения при ориентации на традиционную трудовую мотивацию, и финансовой помощи старшим родственникам определяет в целом рост материальной обеспеченности населения и эволюцию стратификационной системы КНР. Прогностическая модель демографической динамики показывает, что при сохранении имеющихся тенденций к середине второго десятилетия XXI в. численность городского и сельского населения сравняется, а к 2030-м гг. в Китае останется 30 % сельского населения. Китай войдет в индустриально-информационную стадию развития цивилизации и прочно займет место среди ведущих экономически развитых стран мира. Однако этот процесс будет сопровождаться резким снижением темпов роста численности населения и его стабилизацией на уровне 1,6 млрд. человек при явной тенденции к старению населения. Произойдет усиление проблем, связанных с государственными гарантиями в области социальной политики. Наряду с этим будет наблюдаться снижение темпов экономического роста и в целом уменьшение производства и удорожание производимой продукции. Однако главной в третьем десятилетии XXI в. станет проблема идеологической и политической реформации в направлении демократизации китайского общества и создания парламентаризма политической системы.
Научная и практическая значимость работы заключается в разработке конструкта системной связи социальных факторов в условиях транзитивного общества на примере Китайской Народной Республики на рубеже ХХ-XXI вв. Теоретическая значимость работы определяется тем, что в ней интегрированы возможности социокультурного, культурно-исторического, субъектно-деятельностного, институционального, социетального и стратификационного методологических подходов, а также теорий и концепций, оправдавших себя в практике социально-философского анализа. Выводы и результаты диссертационного исследования могут быть использованы при дальнейшей разработке темы и изучении действующих в транзитивном обществе социальных механизмов с позиций как социально-философского, так и социологического, экономического и политологического анализа.
Практическая значимость работы состоит в возможности использования выводов диссертационного исследования для коррекции социальной политики в КНР и других транзитивных обществах с целью достижения сбалансированного социального развития. Материалы исследования используются в учебном процессе в ЮРГПУ (НПИ) имени М.И. Платова при подготовке курсовых работ, дипломных проектов, магистерских диссертаций, а также при чтении учебных курсов «Философия», «История», «Социология», «Геополитика», «Геополитические проблемы современности».
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были заслушаны и обсуждены на расширенном заседании кафедры философии и права и кафедры теории государства и права и отечественной истории федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Южно-Российский государственный политехнический университет (НПИ) имени М.И. Платова» и рекомендованы к защите. Основные выводы и положения диссертации были представлены к обсуждению на международной конференции «Лосевские чтения» в 2009 году (г. Новочеркасск, май 2009 г.).
Основное содержание диссертационного исследования отражено в девяти публикациях, в том числе в пяти изданиях, рекомендованных ВАК при Минобрнауки РФ. Общий объем публикаций составляет 5,6 п.л.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих каждая по два параграфа, заключения и списка литературы.
Социокультурные механизмы развития Китайской Народной Республики в условиях «реформ и открытости»
Таким образом, в трудах российских, китайских, западноевропейских и американских ученых рассмотрены сложные и важные вопросы, связанные с процессами социальных изменений в Китайской Народной Республике, дан анализ факторов, действие которых обусловило экономический подъем, рассмотрены проблемы быстрого роста численности населения Китая в недавнем прошлом и его замедление, наблюдаемое в последнее время, а также те коллизии, которые неизбежно порождает и то и другое. Тем не менее, несмотря на многочисленные и объемные публикации, им не хватает целостного исследования динамики объекта, каждый из действующих факторов рассматривается сам по себе, вне их системной взаимосвязи. Это делает необходимым более тщательный подход к социально-философскому рассмотрению множества действующих социальных механизмов общественного воспроизводства как взаимосвязанных сил, обусловливающих динамику социально-экономической системы Китая, в особенности - социальной «цены» реформ в виде социальной дифференциации и стратификации населения. Многие из работ посвящены почти исключительно экономическим вопросам и не уделяют должного внимания взаимосвязанным социальным трансформационным процессам. Восполнение данного пробела возможно при изучении общественных изменений в социальном измерении, что требует соответствующего социально-философского анализа транзитивного опыта социальных преобразований в КНР.
Целью диссертационного исследования является социально-философское осмысление транзитивного опыта эволюции китайского общества и экономических успехов Китайской Народной республики в их социальном измерении.
Данная цель конкретизируется в следующих задачах: - осуществить анализ социального развития Китайской Народной Республики, исторических событий и социальных структур как фактора исходных условий ко времени реализации политики «реформ и открытости»; - показать с позиций социокультурных механизмов динамику эволюционных и революционных социальных изменений в КНР на различных этапах осуществления реформ; - выявить специфику транзитивной эволюции современного китайского общества, действие факторов власти, собственности и многоукладности социально-экономической системы на этапе «реформ и открытости»; - установить тенденции социальной дифференциации, проявившиеся в процессе транзитивной эволюции китайского общества при переходе к рыночным принципам его организации и особенности социальной «цены», уплаченной за экономические успехи рубежа XX-XXI вв.; - рассмотреть демографическую динамику и тенденции изменений социальной стратификации в качестве фактора событийной социальной динамики и социальной эволюции китайского общества; - дать прогноз социально-демографических трансформаций в их отражении на социальные процессы и перспективы дальнейшего социального и политического развития КНР. Объектом исследования выступает китайское общество на этапе его кардинальных преобразований.
Предметом исследования является социальная эволюция китайского общества на рубеже XX-XXI вв., сопряженная с экономическим ростом КНР. Гипотеза исследования. Социальная эволюция китайского общества на рубеже XX-XXI вв. в ходе реализации политики «реформ и открытости» характеризуется постепенным преобразованием номенклатурных и командно-административных принципов общественных отношений в рыночные. Источники и механизмы социокультурной трансгрессии Китая к рыночным социальным отношениям находятся в системной взаимосвязи, но их действие раскрывается под влиянием кумулятивного фактора, каковым выступает демографическая составляющая социальной динамики. Реформирование общества всегда осуществляется за счет какой-либо социальной группы, ресурсы которой используются для совершения социально-экономических преобразований. Для Китая периода «реформ и открытости» такой социальной группой стало поколение, появившееся на свет в период «бума деторождения (на исходе «социалистического строительства»), многочисленность которого определила дешевизну рабочей силы и ее горизонтальную мобильность. В этом проявляется специфика транзитивности китайского общества, которое вступило в информационную стадию цивилизационного развития одновременно с решением задачи индустриализации, результатом чего стала резкая социальная дифференциация по аграрно-индустриальному и зонально-географическому признакам, наряду с социальной дивергенцией стратификационной структуры. Социальная эволюция китайского общества и в перспективе будет определяться тенденциями демографической динамики, характеризующейся снижением коэффициента естественного прироста.
Специфика транзитивной эволюции социальной стратификации современного китайского общества
Ускоренные темпы индустриального развития явились результатом не только активной помощи со стороны СССР, Польши, Венгрии, Чехословакии, ГДР, Румынии и Болгарии, но, в первую очередь, следствием усилий самого китайского народа и веры в возможность построения социально справедливого общества. То, что предполагалось осуществить в течение пятнадцати лет, было сделано за годы первой пятилетки (1953-1957 гг.). Безработица была ликвидирована. Заработная плата рабочих и служащих повысилась на 42,8%. Были введены государственное трудовое страхование, бесплатное медицинское обслуживание, всеобщее начальное образование.
Повышение производительности сельского хозяйства на 20%, вступление на путь интенсивной индустриализации страны, без сомнения, мощные экономические успехи, сопровождаемые улучшением социального положения большинства населения, происходили на фоне неизбежного действия культурно-исторического фактора. Ментальность и традиции народонаселения страны связывали в общественном мнении неоспоримые достижения с личными качествами, может быть даже с примесью мистицизма, политического лидера. Это вело к укреплению личного авторитета Мао Цзэдуна, а вместе с тем и его личной власти. Данный феномен нельзя считать калькой со сталинского политического режима в СССР. Некоторая общность черт, наблюдавшаяся во всех без исключения странах, вставших на путь строительства, так называемого, социализма, нуждается в другом, политологическом, исследовании. Что же касается культурно-исторических традиций «Срединной империи», то укрепление личного авторитета вождя порождает в его окружении зависть, претензии на собственное лидерство одних, непомерное восхваление личных качеств руководителя другими, с которым они связывают свое собственное благополучие и уверенность в перспективах своего будущего. Это приводит к складыванию двух группировок и ожесточенной борьбе между ними, которая естественно принимает вид идеологического противостояния. Но и в числе политической верхушки, и, тем более, за ее пределами большинство участвующих в конфликте искренне были убеждены в справедливости отстаиваемой позиции.1
Обострение борьбы внутри КПК приняло характер споров о путях развития. Та позиция, которую занимал Мао Цзэдун, воодушевленный докладами партийных работников об успехах кооперации в деревне и индустриализации в городе, характеризовалась нацеленностью на ускорение коммунистического строительства. Более трезвые взгляды высказывали Лю Шаоци, Дэн Сяопин и Чжоу Эньлай, считавшие необходимым постепенную трансформацию общества в течение длительного периода с опорой на «новую демократию». 2 Однако, несмотря на умеренные решения VIII съезда КПК (1956 г.), где победила линия Лю Шаоци, сторонники Мао развернули кампании за «исправление стиля» и «социалистическое воспитание», реализация которых привела к торжеству командно-административных методов управления обществом под лозунгом «Больше, быстрее, лучше, экономнее». Результатом стало введение хлебной монополии и карточной системы распределения, резкое сокращение заработной платы в промышленности, исключение из КПК нескольких сотен тысяч человек, в том числе членов и кандидатов в члены ЦК КПК. Вторая сессия VIII съезда КПК (1958 г.) провозгласила курс на «досрочное построение социализма», получивший название «большого скачка». Энтузиазм трудящихся подогревался лозунгом «Три года напряженного труда - десять тысяч лет счастья».
Теоретическое обоснование «большого скачка» основывалось на теоретическом представлении о преобладающей роли металлургии в динамике индустриального роста, которого придерживалось на тот момент большинство экономистов, в особенности тех, которые стояли на позициях марксистской экономической мысли. А поскольку промышленных мощностей для ускоренной индустриализации в Китае было недостаточно, упор стал делаться на «малую металлургию» дворовых доменных печей, которые предписывалось создавать повсеместно для выплавки металла из некачественной руды местного происхождения, собранного металлолома и даже домашней посуды -чугунных горшков и сковородок. Квалифицированные рабочие металлургических предприятий снимались с производства и командировались в глубину страны для передачи опыта и развития «малой металлургии». Миллионы людей были отвлечены от профессиональной деятельности для выполнения указаний сверху, чтобы обслуживать кустарные «доменные печи». Показатели по выплавке чугуна и низкосортной стали в Китае за несколько лет превзошли показатели этой отрасли металлургии в Великобритании1, но это же имело результатом сплошные вырубки лесов для получения древесного угля, что нанесло экологический вред на многие годы.
Тенденции социальной дифференциации и социальная мобильность населения в современном Китае
В этом отношении Китайская Народная Республика являет собой уникальный, но, надо полагать, не единственный пример, который будет в последующем повторен многократно. Страна не прошла путь классического развития, показанный европейскими странами и США – через индустриальную стадию к информационной стадии. В настоящее время социальная структура китайского общества сохраняет пирамидальный вид, характерный для аграрного общества, но наблюдается четко выраженная тенденция уменьшения крестьянского слоя населения.
По большому счету эта тенденция, хотя и очень слабая, имела место и до победы Народной Освободительной Армии Китая. Более явно она прослеживается в период от 1949 до 1978 гг. Но в качестве основной тенденции изменения социальной структуры она выступает после третьей сессии КПК 1978 года, когда был взят курс на проведение социально-экономических преобразований.
На первом-втором этапах реформ, когда сельскохозяйственные коллективы получили свободу инициативы, наряду с основным «водоразделом» социальной дифференциации между ними, зависимым от многих факторов, начиная от природных условий и заканчивая предпринимательской хваткой их руководителей, стали проявляться и другие черты. Во многих крестьянских поселениях возникли предприятия по переработке на местах сельскохозяйственной продукции, что привело к возникновению слоя «сельских рабочих коллективных предприятий», доходы которых несколько превышали уровень доходов, извлекаемых из коллективных крестьянских хозяйств. По большей части на этих предприятиях были заняты члены тех же крестьянских семей, поэтому дифференциация между уровнем доходов различных семей, проживающих в одной местности, оказалась незначительной. Однако сам факт наличия заработной платы на таких предприятиях привлекал на них «сельских рабочих» из других поселений, что вело к развитию в целом социальной дифференциации на селе.
С другой стороны, по уровню получаемых доходов руководители сельских коллективов выделились из общей массы, тем более что либо они сами, либо члены их семей или их родственники стали руководителями и сельских коллективных предприятий перерабатывающей сельхозпродукцию промышленности. В этом отношении сдерживающим фактором выступает, конечно, выборность руководителей и, безусловно, то, что они постоянно находятся под контролем общественного мнения, которое препятствует быстрому социальному расслоению. Однако параллельно с этим возникают и частные, чаще всего, коммерческие структуры, созданные на накопленные за счет данного начального социального расслоения средства.
К этому имеет смысл добавить, что помимо коллективных сельских предприятий появился слой крестьян, владеющих единоличными хозяйствами.
Особенно быстрыми темпами социальная дифференциация на селе стала осуществляться с началом третьего этапа реформ, переход к которому осуществился в период 1989-1992 гг. В это время значительно усилился отток сельских работников из деревни, происходящий по разным мотивам.1
Одним из основных выступает фактор появления на селе тех технических средств, которые соответствуют уровню информационного (Ван Шивы. Исследование по сбалансированному развитию городского населения. - Пекин: Изд-во «Социальные науки», 2008. -С.78-79.) общества. Сложность технических устройств и необходимость обеспечения их функционирования требуют уровня образования выше простого «юзера». Потребность в подобных кадрах побуждает молодежь к стремлению в город для получения высшего образования. В то же время, необходимо отметить: насыщение информационной техникой села также недостаточно, как и наличие здесь других цивилизационных благ. Последнее обстоятельство усиливает тенденцию к уходу молодежи из села и препятствует ее возращению обратно после окончания вузов. Впрочем, и те молодые люди, которые, уйдя из деревни, не включились в процесс получения образования, а также и окончившие высшие образовательные учреждения, но не работающие непосредственно по профилю полученного образования, передвигаются в сферу торговли и услуг. Причем многие из них обзаводятся собственным делом. Восемь миллионов предпринимателей сегодня – это молодые люди в возрасте до 30 лет, выходцы из села.
Можно смело прогнозировать, что в ближайшие десять лет более ста миллионов работников сельского хозяйства станут предпринимателями, менеджерами, работниками предприятий урбанистического типа, расположенными как непосредственно в городе, так и на селе, хотя, конечно, темпы изменения социальной структуры во многом будут зависеть от продолжения процесса урбанизации.
Данный вывод основывается на том факте, что за последние двадцать лет практически не произошло изменения численности промышленных рабочих притом, что объем промышленного производства постоянно возрастает. При сокращении численности работников сельского хозяйства это может означать только одно – Китай решительно идет по общему цивилизационному пути, пути роста занятых в сфере торговли и услуг. С другой стороны, можно утверждать, что после вступления
Прогнозирование социально-демографической динамики как фактора социальной эволюции
С переходом к аграрно-пасторальной стадии рождаемость остается столь же высокой, но смертность уменьшается по причине улучшения и большей стабильности условий жизнеобеспечения. Численность населения начинает быстро расти, а само население распространяться на все возможные для аграрного и пасторального хозяйства территории, сталкиваясь с другими народами, ведя перманентные захватнические и/или оборонительные войны, которые, как и эпидемии, выступают фактором, сдерживающим демографический рост. Бум рождаемости, демографическая революция приходятся на ту стадию общества, когда оно становится аграрно-индустриальным и подвергается урбанизации с распространением и соблюдением норм гигиены и санитарии. Успехи медицины индустриальной стадии развития обеспечивают сохранение жизни подавляющей части новорожденных, что при репродуктивных традициях аграрного общества и создает условия для демографической революции. Запаздывающее изменение репродуктивных традиций приводит к достижению максимума численности населения, которое затем начинает быстро сокращаться в течение примерно двух-трех поколений. Переход к постиндустриальной стадии социального развития характеризуется и низким коэффициентом смертности, и низким коэффициентом рождаемости. Это - конец истории, точнее - конец социальной истории. Стабилизация демографического процесса и депопуляция означает в то же время стабилизацию социальных структур при безудержном информационно-научном прогрессе (Рис.3.1).
Сохранение латентной экспоненциальной тенденции численного роста населения консервирует возможность демографического ренессанса, но при условии изменения условий, т.е. возвращение к экспоненциальному росту возможно, но только в результате изменения репродуктивных установок.
Положение о демографическом давлении как величине производной от человеческих усилий позволяет на том этапе демографической динамики, на котором проявляется тенденция уменьшения численности населения, прогнозировать время достижения максимума функции f(S) при условии, что эта тенденция сохраняется. Условие это достаточно жесткое, поскольку связано с изменением репродуктивных традиций и становлением новой традиционности воспроизводства населения, трансформировать которую уже значительно труднее. Если снижение рождаемости является естественной реакцией на снижение смертности, когда малое число детей в семье вполне удовлетворяет потребность в реализации родительских чувств и в передаче социального капитала, то обратное движение к увеличению рождаемости – проблема в условиях индустриального, переходного, а тем более постиндустриального общества – практически неразрешимая. Поэтому можно считать, что с проявлением и установлением тенденции она уже остается весьма устойчивой и измеримой.
Например. По Российской Федерации на начало 1960 г. коэффициент прироста населения и вычисленное демографическое давление соответственно были равны: 1960 год взят в качестве точки отсчета по той причине, что именно в этот год численность городского и сельского населения в России сравнялась. Приток сельского населения в город активно продолжался на всем протяжении 60-х годов. Параллельно воспроизводству сельских репродуктивных традиций в городе и общему снижению смертности при значительном росте качества медицинского обслуживания произошло превышение нормы, обеспечивающей расширенное воспроизводство социальной структуры в стационарном режиме, отношения коэффициента рождаемости и смертности (в норме - kn/km = 1,56) даже превысило значение «2». Но с конца 60-х тенденция к снижению рождаемости становится устойчивой, и пропорция устремляется к «1». Чтобы изменить направление движения к максимуму демографического давления требовался мощный технологический прорыв и трансформация социальной организации, хотя и это вряд ли могло решительно изменить тенденцию ввиду ее общецивилизационного характера. За приведенные 20 лет значение k - q в среднем составило: т.е. в Российской Федерации, цементировавшей все объединение республик в Советский Союз, максимум демографического давления достигался в 1989-1990 гг., учитывая, что данные за 1980 год приведены на конец года, и отсчет начинается с 1981 г.1
Коэффициент прироста населения, в особенности за счет рождаемости, тонко реагирует не только на экономические, но и на политические изменения, представляя собой, как теперь принято говорить, «кредит доверия». Приход к власти Ю.В.Андропова (в 1982 г.), а затем начавшаяся при М.С.Горбачеве «перестройка» (1985 г.) всколыхнули страну перспективами перемен и вызвали повышение коэффициента прироста населения. Впрочем, в значительной мере сказалось и то, что многочисленное поколение 60-х вступило в брачный возраст, и накатившая демографическая волна отодвинула достижение максимума численности населения к 1991 году. С этого времени коэффициент прироста становится отрицательным. В отношении современного Китая мы также воспользуемся статистическим данными для вычислений. Для этого приведем следующую таблицу.
