Содержание к диссертации
Введение
I Феноменология страха 15
1 Тоска как модус страха 24
1.1.Скука 30
2 Тревога как модус страха 31
2.1. Боязнь 34
3 Ужас как модус страха 36
3.1. Испуг 41
II Онтология страха 42
1 «Страх-тоска» как страх одиночества 42
1.1 .Страх и причинность 49
2 «Страх-тревога» как страх свободы. 50
2.1. Страх и пространство 59
3 «Страх-ужас» как страх смерти 61
Путь бунта 70
Путь отчаяния (самоубийства) 71
Путь равнодушия 72
Путь творчества 74
3.1. Страх и время 84
III Социальная теория страха 89
1 «Расколотое» сознание 94
2 Манипулируемое сознание 98
3 Катастрофическое сознание 102
3.1 Страх перед преступностью 102
3.2 Страх безработицы, бедности, голода 105
3.3 Страх терроризма 109
Заключение 112
Литература 114
Примечания 125
Введение к работе
Актуальность темы
Проблема страха вызывает давний глубочайший интерес, восходит корнями к самым первым попыткам осмысления человеком собственной конечности, затронутости этим событием и осознания бессилия и растерянности перед ним.
Подлинный страх возникает тогда, когда само существование для человека становится проблемой, когда человеческое самосознание открывает человеку его межмирность, открывает ему самого себя, как вечного странника, уединенного и объятого страхом.
Хотя практически все философские школы и направления, так или иначе, рассматривали проблему страха в рамках соответствующих мировоззренческих систем, задача самоопределения страха в качестве онтологического феномена остается актуальной. Это связано с тем, что рационалистическая традиция мышления, стремящаяся к обнаружению истины, как знания, находящегося вне сознания, рассматривала страх, лишь в качестве случайного момента, психологизма, одного из других человеческих аффектов, эмоций страстей, сферой действия которых является душевное.
Более того, преобладающим являлся анализ отдельных форм и проявлений страха. Однако, вполне очевидно, что понимание природы, смысла страха невозможно проработать и раскрыть полностью, исходя из анализа какого-либо отдельного вида или отдельного аспекта, как нельзя средствами отдельного научного знания разобраться в структуре данного сложного феномена.
Наиболее эффективным в этом плане будет являться социально-философский подход.
Страх есть один из основных феноменов человеческого существования, противоречивый и динамично изменяющийся. В современной ситуации трансформации общественного устройства и сопутствующего ей распада этико-правовых и культурных норм, олицетворявших разумность и целесообразность, возникают новые формы страха (как, например, страх терроризма), новые сферы его воздействия. Многие, применявшиеся ранее подходы к изучению страха, в настоящее время утрачивают свою эффективность и значимость, требуют глубокого переосмысления.
Степень изученности темы
Поскольку в рамках рационалистической традиции страх осмыслялся в качестве случайного момента сознания, то акцент делался на изучение способов преодоления страха, его причин, оснований и следствий, но не страха как такового.
Б.Спиноза исходной категорией для объяснения феномена страха выдвигает желание, отождествляемое с самой сущностью человека. Основными модусами желания в зависимости от возможности или невозможности его осуществления выступают удовольствие и неудовольствие. «Так, - пишет Спиноза, - если мы знаем о будущей вещи, что она хороша и что она может случиться, то вследствие этого душа принимает форму, которую мы называем надеждой...С другой стороны, если мы полагаем, что могущая наступить вещь дурна, то возникает форма души, которую мы называем страхом». «Страх есть непостоянное неудовольствие, возникшее из образа сомнительной вещи».2
По мнению Юма, страх вызывает «обусловленная недостоверность объекта, что связано, например, с проблемой определения его существования - несуществования, либо обусловленная недостоверность суждения человека об этом объекте».3
Ф.Шеллинг видит причину возникновения страха в угрозе утраты сознанием своего единства. «Страх перед полным исчезновением единства, а вместе с тем и всякого подлинного человеческого сознания - вот, что даровало людям и первые религиозные обряды, и даже первые гражданские учреждения; целью их было сохранить и обезопасить от дальнейшего разрушения все, что сумели они сохранить от былого единства».4
И.Кант понимает ситуации страха, как ситуации противостояния объектов: «То, чему мы стремимся оказать сопротивление, есть зло, и если мы находим наши силы недостаточными для этого, оно - предмет страха».5
Именно потому, что сферой действия страха понималось исключительно душевное, разработкой этой проблемы преимущественно занимались зарубежные и отечественные представители психологической науки, такие как Л. С. Выготский, В. К. Вилюиас, Э. Клапаред, К. Е. Изард, Р. С. Лазарус, В. Вундт, А. П. Лурия и др.
3. Фрейд также уделяет особое внимание проблеме страха. Он отмечает, что «Появление страха обусловлено дисбалансом между нормами и принципами, господствующими во внешнем мире и интимными стремлениями индивида. Страх - одна из форм психической фиксации и проявление этого несоответствия, это своеобразный защитный механизм личностной бессознательной жизни человека, его внутреннее «Я». б
Он выделяет «три основных вида страха: реальный, невротический и страх совести, что соответствует трем видам зависимости Я (сознания) от внешнего мира, ОНО (бессознательно-го) и СВЕРХ-Я, то есть совести».
Необходимо отметить, что большинство психологов остановились перед созданием синтезирующей концепции эмоций, к числу которых, относится, по их мнению, и страх. Осуществлялась попытка представить эмоцию, как синтезирующий образ, обеспечивающий возможность целостного отражения.
Так, В. Вилюнас считал, что «представление о синтезирующей роли эмоции позволяет оснастить образ как бы общим фундаментом, на который могут проецироваться, вступая во взаимодействие, познавательные образования разных уровней и модальностей».8
Однако, при всех плюсах этого подхода, психологическими средствами не раскрывается содержание смысла страха, как онтологического и социального феномена.
Только в двадцатом веке, когда онтические стратегии мышления сменяют рациональные, феномен страха по-настоящему прорабатывается. Но, несмотря на то, что была предпринята попытка, обосновать страх, в качестве способа понимания бытия сознания, преобладающим являлся анализ феномена страха в отдельных его формах и проявлениях.
Так, М.Хайдеггер определяет «страх-ужас» в качестве смыслового «горизонта» человеческой онтологии, некого пра-феномена, способного встретить ничто. Он осмысляет ужас как средство познания человеком пределов собственной экзистенции. Выдвинув в качестве предела человеческого существования Ничто, Хайдеггер задает вопрос: «Случается ли в бытии челове-
ка такая настроенность, которая подводит его к самому Ничто?» и отвечает на него следующим образом: «Это может происходить и действительно происходит - хоть достаточно редко -только на мгновенья, в фундаментальном настроении ужаса... Что ужасом приоткрывается Ничто, человек сам подтверждает сразу же, как только ужас отступит. В ясновидении, держащемся на свежем воспоминании, нам приходится признать: там, перед чем и по поводу чего нас охватил ужас, не было, «собственно», ничего. Так оно и есть: само Ничто - как таковое - явилось нам».9 Он (страх) «не есть ни мимолетный аккомпанемент нашей мыслительной и волеполагающей деятельности, ни просто побудительный повод как таковой, ни случайно наплывающее состояние из тех, с какими приходится как-то справляться, но фундаментальное событие человеческого бытия».
Однако, Хайдеггер лишь указывает, но не раскрывает иного значения ужаса, как «удивления».
Позиции Ж.-П. Сартра и П. Тиллиха сходны в обосновании феномена «страха-тревоги» в качестве фундаментальной особенности человеческого бытия, посредством которой бытие сознает возможность своего небытия, как рефлексия сознания по поводу трансцендентного. «Тревогу порождает вовсе не абстрактное знание о небытии, но осознание того, что небытие составляет часть собственного бытия человека. Тревога — это конечность, переживаемая человеком как его собственная конечность».11
Вместе с тем, тревога, рассматривается лишь в сопоставлении с боязнью, логически не связываясь с другим модусом страха - ужасом, в котором потенциальная тревога находит свое разрешение.
Произведения русских экзистенциальных писателей наполнены образами «страха-тоски». Однако, в философии феномен экзистенциальной тоски, как внутренней глубинной стесненности сознания конечностью и временностью эмпирического мира, не получает достаточной смысловой проработки.
Значительный вклад в изучение различных аспектов данной проблемы внесли такие зарубежные и отечественные философы и исследователи культуры, как О. Шпенглер, А. Камю, Ф. Кафка, К. Юнг, Ф. Ницше, А. де' Вэленс, К. Ясперс, Э. Фромм, Э. Мунье, Н. Бердяев, Л. Шестов, М. Фуко, О. Фпнк и др.
Помимо этого существует огромный ряд произведений художественной литературы, которые стали результатом философского постижения смысла страха. Прежде всего, это произведения Л. Толстого, А. Чехова, Ф. Достоевского, Ф. Сологуба, А. Фёдорова, М. Арцыбашева, С. Цвейга, Г. Гессе, Х.-Л. Борхеса и др.
В свою очередь, анализ страха с позиции социальной философии так же позволяет выявить основные сферы, условия и смыслы его проявления на уровне организации общественного сознания.
Одной из попыток создания концепции социального страха стала монография В.А. Андрусенко «Социальный страх». «Страх, с одной стороны, - пишет он, - выступает предельным уровнем развития совокупной духовности, предохраняя духовный мир человека от саморазрушения, а с другой - регулирует развитие каждой отдельной формы духовности, как бы предлагая ей посмотреться в «зеркало» своего возможного предельного состояния. Страх здесь выступает имманентной характери-
стикой социализирующейся и духовно становящейся (или деградирующей) личности, сопровождая и обусловливая весь её жизненный путь от рождения до самой смерти».12 В качестве оснований для выяснения внутренней динамики страха Андрусен-ко выделяет ряд основных его функций: оценочную, сигнализирующую, регулирующую, и эвристическую.
К проблеме социального страха обращается и другой отечественный философ и психолог Б.Ф. Поршнев. Он связывает возникновение страха, прежде всего с крушением надежд в общественном сознании. «Социальные настроения людей могут быть связаны с надеждой осуществления чаяний и идеалов, тогда наблюдаются классовая солидарность, национальное чувство, трудовой энтузиазм, массовое воодушевление, подъем эстетических, религиозных чувств и эмоций... Социальное настроение может формироваться в процессе неосуществления, крушения надежд. Тогда на первый план выступают недовольство, беспокойство, неуверенность, усталость, страх, гнев, возмуще-ние». J
Известны и другие современные отечественные и зарубежные исследователи проблемы страха такие, как: A.M. Положен-цев", Л.В. Скворцовъ, М. Брокманн1, В.А. Сакутин"1, О.Н. Прилутскаяс, А.А. Комлевг, А. Балдпнк, Д. Дюкло'1 и др., в
а Положенцев A.M. Страх человеческого бытия.// Социальное бытие, человеческое бытие. - С-Пб., 1993.-С-33-35.
b Скворцов Л.В. Проблема страха: Искусство жизни в век смерти. // Человек: образ и сущность. - М., 1991.
е Брокманн М. Теология страха // Вестник гуманитарного ин-та Дальневосточной гос. морской академии. - 2001.- вып.2. - С-. 94-99.
d Сакутин В.А. Метафизика страха. // Вестник гуманитарного ин-та Дальневосточной гос. морской академии. - 2001. - вып.2. -С- 82-90.
0 Прилутская О.Н. Социализация страхов у населения. // Credo. - Оренбург, 1998. - №5. - С.60-66.
трактовке которых мы встречаемся с попытками определения страха в качестве онтологического либо социального феномена. Вместе с тем, следует признать, что обобщающей концепции страха еще не создано.
Объектом исследования в представленной диссертационной работе выступает сознание, в категориях индивидуального и общественного, осуществляющее себя, как граница подлинного существования, обнаруживающее себя, как в качестве целостности, так и в качестве отдельных видов метаморфоз. Предметом диссертационного исследования является содержание феномена страха, выявленное в единстве его смыслов. Цель исследования состоит в раскрытии творческого и разрушительного смысла феномена страха, который определенным образом полагает себя в индивидуальном и общественном сознании. Исходя из этого, в работе поставлены следующие задачи:
Определить сущность страха, границы его понятия, исходя из рассмотрения его внутренних модусов: тоски, тревоги, ужаса.
Вскрыть онтологический смысл страха, обосновать его в качестве способа понимания бытия сознания.
3. Проанализировать различные формы функционального
страха: страх перед одиночеством, свободой, смертью, и оп
ределить, каким образом, каждый из них открывает полноту
смысла бытия сознания.
1 Комлев А.А. О природе страха смерти: история вопроса и гипотезы. // Вестник Тамбовского университета. - Тамбов, 2000. - вып. 4. - С. - 36-41.
s Балдин А. Религия страха или религия любви: к истории одной полемики. // Творчество Ф.М. Достоевского. - Новокузнецк, 1998. - С. 46-62.
4. Определить специфику смысла социально-философского содержания понятия страха по отношению к феноменологическому, через анализ трёх видов метаморфоз общественного сознания: «расколотого», манипулируемого, катастрофического сознания.
Методология
Решение поставленных задач осуществляется на основе методов, использование которых позволяет обеспечить всякой новой идеи, новому теоретическому положению твёрдую основу, а также ответить на многие вопросы, традиционно остававшиеся вне поля разрешающих способностей сознания.
При генерировании идеи первой главы используется, главным образом, феноменологический метод, который выступает определённым способом организации сознания исследователя при дескрипции смыслов страха.
Применяется диалектический метод при анализе феномена страха, через противопоставление его трёх внутренних модусов: тоски, тревоги, ужаса, соответственно трём психологическим явлениям: скуке, боязни, испугу, которые имеют одинаковые основания, но разную природу и смыслы.
Во второй главе, при рассмотрении функциональных смыслов страха, используются методы: системности, целостности, сравнительного анализа.
В третьей главе, посвященной проблеме смыслов социального страха, преимущественно используется метод системного анализа.
1 Дюкло Д. Страх и знание: общество лицом к науке, технике и их опасностям. -М.:ИНИОН, 1992. - серия: Человек, наука, общество - С.-3-38.
Основные результаты и научная новизна
Новизна данного диссертационного исследования заключается в определенном подходе к построению новой концепции смыслов страха, в которой страх раскрывается не только как он-тическая тотальность индивидуального сознания, но и как процесс восхождения сознания к самому себе через модусы-этапы: тоски, тревоги, ужаса. Так, каждый момент восхождения смыслов сознания выступает по отношению к себе в качестве имманентного содержания и в таком смысле является необходимым и достаточным основанием роста сознания.
По отношению к общественному сознанию страх не выступает в качестве основания искомой целостности сознания. Поэтому он образует не трагическое (творческое), а драматическое состояние общественного сознания, следовательно, выполняет не созидательную, а разрушительную функцию.
Выявлен смысл страха, который состоит в его способности обнаружения целостности сознания, онтическими стратегиями определены границы понятия, исходя из раскрытия природы трех его основных модусов: тоски, тревоги, ужаса.
Обосновано, что страх является онтологическим феноменом, бытийным способом человеческого существования и способом понимания смысла бытия сознания, в том значении, что он оказывается наиболее способным к образованию некоторого феноменального основания для экспликации целостности сознания, к обнаружению непосредственности сознанием самого себя.
Проанализированы три смысловые формы функционального страха: страх одиночества, страх свободы, страх смерти, каждый из которых раскрывает всю полноту бытия. Так, страх-
тоска раскрывает бытие сознания как полноту одиночества. Страх-тревога раскрывает бытие сознания как полноту свободы. Страх-ужас «раскрывает» небытие сознания как смерть. Обосновано, что эти три формы страха являются ступенями восхождения сознания к полноте бытия.
4. Обнаружено, что страх, как феномен общественного сознания, есть драматический страх, открывающий свою разрушительную силу. Он не осуществляет исходной целостности сознания, но напротив, дробит его, рассыпает в бесконечном числе метаморфоз, одними из которых являются «расколотое», манипулируемое и катастрофическое сознание.
Научно-практическая значимость
Основные положения работы, имеющие мировоззренческое и методологическое значение, могут быть использованы при подготовке базовых курсов по социальной философии, а так же при составлении учебных и методических пособий, подготовке курсов лекций по феноменологии, онтологии, этике культурологи, антропологии, политологии, конфликтологии, для студентов и аспирантов.
Думается, что предложенный новый подход к пониманию смысла страха раскроет новые возможности социально-философского анализа проблем постсоветского общества и сделает выводы более полными и конкретными, что будет способствовать позитивным социальным изменениям в обществе.
Апробация
Диссертационное исследование выполнялось на кафедре истории и теории религии; обсуждалось на кафедре философии и кафедре истории и теории религии Омского Государственного Университета.
Основные положения диссертационного исследования были предметом дискуссии на Всероссийской научной конференции «Историк на пути к открытому обществу» (Омск 2002), а такхе нескольких региональных конференциях и семинарах.
Теоретические положения исследования отражены в трех публикациях.
Структура диссертации
Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка используемой литературы.
Содержание работы изложено на 131 странице. Список литературы состоит из 171 наименований, из них 9 на иностранных языках.
Тоска как модус страха
Определяя границы феномена страха, мы неизбежно сталкиваемся с другим феноменом, который является в определенном смысле основанием страха. Это феномен тоски. Если в страхе осуществляется попытка обнаружения бытия-как-такового, то тоска указывает на саму необходимость этой попытки. Тоска предшествует страху, она преодолевает себя в страхе. Тоска освобождает сознание от потока предметностей, которые сводят его до размеров наших повседневных забот. Все предметы, будучи отличны друг от друга в их конкретности, теряют свои значения и различия. Они как бы расплываются. Тоска заполняет собой все содержание сознания, все становится «одним». В этом смысле, она приближает сознание к единице. Тоска - это всегда тоска по целому, «зов Бытия». Зов Бытия -это зов, единственно только и захватывающий все человеческое существо.
Тоска и этимологически очень близка страху. Хотя внутреннюю форму слова определить более или менее точно до сих пор не представляется возможным, практически все лингвисты сходятся в том, что основным значением слова является «стеснение», «давление», «теснота», отсюда происходит глагол «тъскнути», «тъску» - быть удрученным, быть опустошенным. Синоним тоски - туга, также означает «узость», «стеснение» (тоже в страхе).
Латинское «angor» дословно переводится как «сжимание» и «тоска». В немецком варианте существительное Angst -«страх» имеет соответственное прилагательное «eng» - «узкий», «тесный». Более того, французское «angoisse» переводится и как страх, и как тоска, почти не разделяя этих понятий.
Таким образом, страх и тоска, оказываются безусловно связанными и способны прояснить друг друга в разных смысловых оттенках. Поскольку, все же наш интерес лежит в области рассмотрения страха, то обращение к феномену тоски будет необходимо в той степени, в которой данный феномен способен приблизить нас к пониманию сущности страха, как способа существования сознания.
Тоска возникает посреди повседневной поглощенности вещами, по мере осознания собственной эквивалентности им. «Экзистенция застает себя чувствующей пустоту и дрейфующей в ней».29 И тогда спокойствие повседневности сознания, погруженности в вещи нарушается. Это происходит, когда «все внутри переворачивается и плывет», когда вещи теряют свое значение и уже не спасают от одиночества и оставленности. Теряется всякая направленность мысли. «Ощущение надвигающейся пустоты, угроза со стороны ничто одновременно выманивают наружу мою самость из анонимности и повседневной повторяемо-сти моего действования»." Тоска, как внутренняя глубинная стесненность сознания, вскрывает конфликт между миром действительным и трансцендентным. Она всегда направлена на возвращение сознания к его существу. Страх-тоска «вырывает» сознание из привычного ему мира повседневных забот и указывает на иной мир свободных решений, безграничных пока неосуществленных возможностей нового опыта. В своем одиночестве сознание тоскует по Целому.
Тоска по трансцендентному, вместе с тем, означает «не-слиянность с трансцендентным, бездну между мной и трансцендентным».31 Тоска - это теснение конечностью, временностью этого мира. Она теснит сознание к вечности, к Целому, к осуществлению своего «Я».
Тоска так же неизбежна, как и страх. Она рождается из самого нашего положения и раскрывает нам его межмирность и неизбежную смерть. Другими словами, страх-тоска - это осознанная конечность.
Внутренняя глубинная тоска сопряжена с внешними образами тьмы, зимней стужи, грязного мокрого снега, с образом потухающей свечи и тесного пространства, со всем тем, что символизирует конечность и пустоту действительного мира. Тоска всегда связана с переживанием одиночества, растерянности и глубоким отчаянием человека.
Подобную картину тоски рисует А.Чехов в одноименном рассказе: «Вечерние сумерки. Крупный мокрый снег лениво кружится около только что зажженных фонарей...
Извозчик Иона Потапов весь бел, как привидение. Он согнулся, насколько только возможно согнуться живому телу, сидит на козлах и не шевелится...» Наконец, после долгого ожидания шумная полупьяная компания нанимает Иону. «Он слышит обращенную к нему ругань, видит людей и чувство одиночества начинает мало-помалу отлегать от груди... Дождавшись короткой паузы, он оглядывается еще раз и бормочет: - А у меня на этой неделе...тово...сын помер!
«Страх-тоска» как страх одиночества
Рефлектирующее сознание, пережившее хотя бы однажды опыт бытия, так или иначе, приходит к мысли о том, что полнота бытия есть лишь разновидность небытия, что бытие, как вечное ускользание, не наделено сущностью. А то, что всегда остается, как некоторая необходимая среда сознания, которую нельзя уничтожить и которой нельзя избежать - это одиночество сознания.
Как только сознание открывает свое бытие, в той же мере, насколько оно его понимает, оно становится безнадежно одиноким; насколько оно бытийствует; настолько оно «одиночеству-ет». Живое, бытийствующее сознание - это всегда одинокое сознание.
Одиночество коренится в природе человека. Он метафизически одинок. У Хайдеггера одиночество, жуткая бездомность, есть смысл действительного существования человека, его подлинное бытие. «Сама структура человеческого сознания сформирована глубоким и изначальным одиночеством».54
По мысли Гуссерля одиночество составляет основное методическое требование, необходимое для совершения трансцендентальной редукции, которая является единственным путем постижения Ego в акте выведения за скобки всего чувственно-эмпирического мира, людей и самого эмпирического Я. Это позволяет обнаружить внутри сознания интерсубъективность Я, способность сознания производить бесконечное множество своих модусов, так называемых трансцендентальных Других. Это могут быть и прошлые состояния Я, и воспоминания о них, переживаемые сейчас, или же будущее Я, сосуществующее как модификация Ego.
Никто другой не может разделить мои чувства и мысли, как Я сам, никто не может пережить мою единственность за меня. Каждый мой опыт переживания только мой, глубоко индивидуальный процесс. В этом смысле разъединенность есть существенное состояние наших переживаний.
Одиночество может быть острым или тягучим, постоянным или кратковременным, неизбежным или даже желанным, но всегда целостным, абсолютным, всеохватывающим. Я не могу быть одиноким наполовину.
Человек, захваченный одиночеством, теряет смысл и ценность жизни. Ему ничего не стоит разорвать связи с жизнью, если он утратил связь с теми другими, кто составлял сам смысл этой жизни.
Подобной трагедией становится одиночество героя рассказа «Призрак» А.Федорова: «Особенно тяготило и угнетало меня это одиночество в первый год после смерти жены, которой я лишился так внезапно и ужасно. Ее портрет всегда был передо мною и, глядя на него, я до того забывался иногда, что разговаривал с ним, как с живым существом. Но зато, когда я приходил в себя от этого минутного забвения, горечь и тоска одиночества охватывали еще сильнее. Я уходил в склеп, но и там ждало меня то же настроение, и в отчаянии я готов был разбить себе голову о каменную плиту. Жизнь теряла для меня всякую цену, искусство - всякое значение и привлекательность, точно от всего этого отлетела живая душа. Я почти с отрадою думал о смерти, как о единственной возможности слияния и общения с нею. Я стал мистиком и почти безумным, перестал узнавать знакомых и неумышленно и умышленно рвал постепенно связывавшие меня с ними нити, чтобы, в конце концов, порвать самую последнюю нить, привязывавшую меня к жизни».35
Один из исследователей феномена одиночества экзистенциалист Мустакас в работе «Одиночество и любовь» подчеркивает различие между «суетой одиночества» и «истинным одиночеством». Первое эпизодически испытывает большинство людей, принимая его, как нечто естественное; второе - метафизическое одиночество, есть ничто иное, как результат осознания небытия, изоляции безнадежности и бессилия, связанные с пониманием того, что все жизненные связи, в форме межличностных отношений ослаблены и разорваны. Одинокое сознание воспринимает себя как тоскующее, бесприютное и невыразимо покинутое. Метафизическое одиночество заставляет сознание трепетать перед Ничто.
«Расколотое» сознание
Новые формы социальной организации порождают и новые разновидности социального страха. Так, например, сильнейшим источником социального страха, причем в его крайних формах, являются сегодня процессы национального самоопределения, экономической самостоятельности регионов страны, наконец, процессы политического обособления традиционных и нетрадиционных общественных организаций, а также, распад этико-правовых норм культуры, олицетворяющих разумность и целесообразность общественного устройства. Всё это привело к тому, что общественное сознание перестало быть целостным, «раскололось» на части, каждая из которых оказалась изолированной.
Более того, разрыв с традициями прошлого, разрушение привычных связей вызвало переживание иррациональности, непонятости происходящего, усилило растерянность и окончательно дезориентировало человека в окружающем мире.
Одной из форм сознания, образовавшихся в результате распада целостности общественного сознания, явилось «расколотое» сознание. Оно характеризуется существованием в нем не просто противоречивых, но взаимоисключающих установок и ориентации. В обществе наблюдается нежелание находить общие позиции и согласовывать их, отказ или воздержание от компромиссов и даже готовность поощрять крайние формы враждебности.
«В условиях социальной разобщенности, слабости традиционных, групповых и межличностных структур человек со своими заботами и опасениями постоянно оказывается одиноким перед властью, социальными институтами, могущественным давлением масс медиа и общественного мнения. Если он вынужден вести себя «как все» - и демонстрировать это публично, в том числе в ответах на вопросы исследователей, - он снимает с себя ответственность за разделяемые позиции, но не избавляется от одиночества по отношению к этим «всем».
Процессы противостояния, несогласованности, противоречия обнаруживаются в условиях «расколотого» сознания даже в сопутствующих друг другу понятиях: правового и нравственного, профессионального и общечеловеческого и других.
Более того, в России процесс посткоммунистической социальной трансформации совпал с другим, не менее болезненным и тяжелым для общества процессом - распада имперского государства и постепенного создания на его месте качественно иного государства - национального. «Наслоение этих процессов стало главной причиной, придавшей переменам в России медленный, болезненный и незавершенный характер».146
Как правило, человек советского времени осознавал себя как человека государственного, готового служить ему. Вместе с тем свои надежды и заботы он тоже отождествлял с государством. С распадом Советского Союза происходит так называемый процесс разгосударствления человека: все обязательственные связи между государством и обществом оказываются значительно ослабленными либо и вовсе разорванными. Общественное сознание переживает страх одиночества и оставленности. «Демонстративный коллективизм уступает место декларативному индивидуализму».147 Возникает новая проблема идентификации человека в различных исторических и социокультурных рамках.
Согласно опросу, проведенному в рамках программы «Советский человек » в 1994 году, только 20% полагает, что человек должен поступать так, как решило большинство, даже вопреки собственному мнению; для 56% более близка другая точка зрения - человек волен думать и действовать, как он сам считает правильным. Исследователи отличают здесь два разделяющих признака: возраст и политические взгляды. В ходе анализа становится очевидно, что «коллективизм» есть явление преимущественно политическое и возрастное. Таким образом, раскол общественного сознания по отношению к коллективности в значительной мере превращается в раскол поколений. Расхождение ценностных ориентации старших и младших возрастных групп хорошо прослеживается во всех сериях социально-экономических и социально-политических исследований.
Похожие диссертации на Основные смыслы категории "страх" в аспекте феноменологического и социально-философского анализа
