Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСІСИЕ ОСНОВАНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ 23
1.1. Этнический менталитет: понятие и функции в полиэтничном обществе 23
1.2. Толерантность в полиэтничном обществе 51
ГЛАВА 2. СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ И САМОИДЕНТИФИКАЦИЯ НАРОДОВ КЧР 88
2.1. Социокультурогенез народов КЧР 91
2.2. Основные институты формирования личности в культурах 127
ГЛАВА 3. МЕНТАЛЬНОСТЬ НАРОДОВ КЧР 156
3.1. Генезис менталитета народов КЧР (по мотивам национальных версий эпоса «Нарты») 156
3.2. Трансформация менталитета народов КЧР в XIX - XX вв. 190
ГЛАВА 4. СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ОСНОВАНИЯ ТОЛЕРАНТНОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ КЧР 226
4.1. Гуманистические традиции культур народов КЧР 226
4.2. Толерантность в менталитете народов КЧР и пути их сближения в процессе формирования новой социокультурной целостности 254
Заключение 312
Библиография 319
Приложения 343
- Этнический менталитет: понятие и функции в полиэтничном обществе
- Социокультурогенез народов КЧР
- Генезис менталитета народов КЧР (по мотивам национальных версий эпоса «Нарты»)
Введение к работе
Социокультурная ситуация в России, сложившаяся на рубеже XX -XXI веков в результате модернизационных процессов в экономической и политической сферах жизни государства, представляет собой очередной этап в динамике развития, требующий ответы на новые «вызовы» времени. Уже первые годы нынешнего столетия показали несостоятельность социальных иллюзий реформаторов, девелопменталистские устремления которых привели лишь к пауперизации общества, отвыкшего за годы советской власти от ощутимых материальных лишений и болезненного ущемления своих социальных прав. Основная масса населения, оказавшись в ситуации депривации, длящейся уже не одно десятилетие, все отчетливее проявляет тенденции к социальному конформизму, стремясь уйти от радикального решения назревших и назревающих проблем. И это состояние общества огромного государства не менее опасно, чем активное предреволюционное агрегирование, приводящее зачастую к формированию экстремистски настроенных групп и даже целых социальных слоев населения. Очевидная цикличность в динамике развития культуры как в мировом масштабе «большого времени», так и в истории отдельных конкретных культур и субкультур заставляет задуматься обществоведов всех направлений о будущем страны. И здесь в первую очередь следует определиться в вопросе о потенциировании современной культуры.
Мы помним, что античность потенциировалась христианством, открыв новые перспективы развития, средневековье - переходом от сущего (схоластика) к должному (инквизиция), возрождение же духовно-нравственных начал характеризовало эпоху Ренессанса. Не менее очевиден был и познавательный потенциал Нового времени и эпохи Просвещения, за которыми последовала культура модерна, пронизанная идеей преобразования действительности на основе научно-технических знаний.
Очевидно также, что и современная культура, определяемая философами как Постмодерн, также является этапом нового потенциирования, или, как говорит представитель современной философии Г. Тульчинский, «можно высказать предположение, что человечество ожидает новая акцентуация на новых представлениях о сущем, открывающихся в перспективе. И далее — продолжение цикличности» .
На что же сегодня должна «активистки ориентироваться» культура Постмодерна? Ответ на этот вопрос может дать лишь синхронный и диахронный анализ культуры России, а значит и культур, ее составляющих. Но это - тема большого культурологического исследования. Нами же выделен лишь один из его аспектов - человек в культуре как ее создатель и ее создание одновременно. Отсюда следует, что социальные основы бытия имеют своего автора — члена общества, а значит и социальное бытие потенциируется человеческими устремлениями. Однако это не означает, что наше исследование будет проводиться в русле социологического атомизма. Скорее, он будет нами приниматься во внимание при необходимых в контексте данной работы микрофункциональных (по Д. Мартиндейлу) исследованиях и при анализе интеракционной активности общества Карачаево-Черкесии. Эти подходы нам кажутся логически обоснованными, поскольку нынешнюю эпоху достаточно тревожно оценивают и как «конец эпохи воли», совпадающий с эпохой чистой индифферентности, с исчезновением великих целей великих начинаний...»2. На наш взгляд, это не диагноз, а симптом, который нынешнее руководство страной старается заглушить социальным паллиативом в виде мизерных дотаций и предоставления строго ограниченных «свобод».
Кроме того, избежать социологического атомизма нам не удастся еще и потому, что массовая, по преимуществу, современная культура тем не менее остро индивидуалистична. Стандартизация всех областей общественного бытия породила стремление как определенных групп, так и индивидов к обособленности. Поскольку в нашей работе исследовательской единицей является менталитет «человека этноса», мы не могли обойти вниманием проблему поиска собственной идентичности как отдельных представителей этносов Карачаево-Черкесии (в дальнейшем КЧР), так и собственно самоидентификации и идентификации данных этносов. Тем самым попутно будет обозначена степень включенности культуры КЧР в культуру России.
Мы исходим из того, что культура КЧР - феномен, как по результатам сепаратистских устремлений, характерных для народов бывшего СССР в целом и Кавказа в частности, так и по малой степени изученности данного феномена. Анализ ее умеренного автомарксизма мог бы дать ключ и к механизмам антисепаратизма к пониманию и методологи разрешения межнациональных конфликтов, обострившихся в России в последнее десятилетие XX века. К числу факторов, которые должны были бы стимулировать научный интерес кавказоведов к культуре КЧР, можно отнести и демографический, с его ограниченностью миграционных процессов, компактным проживанием представителей одной национальности в тесном соседстве с другой, а также политику насильственной ассимиляции, депортацию, результаты цивилизационных нововведений и пр. Таким образом, на формирование местной культуры отчетливо повлияли и географический, и геополитический, и социальный факторы, потенциировавшие создание современной социокультурной целостности Карачаево-Черкесской Республики, в чертах которой более отчетливо, чем латентно в Российской Федерации проявились черты евразийства.
Заметим, что здесь мы поддерживаем позицию некоторых ученых, придерживающихся концепции о том, что «российское евразийство реально и бытийственно лишь в геополитическом смысле (тем более в свете этнокультурных и этнополитических трансформаций последних лет), поскольку в этнокультурном отношении не приходится говорить об однородности Российской культуры, т.к. сохраняется мозаичность, т.е. такая конструкция, когда общая культурная ткань России все же -европейская и только локально прерывается евразийскими вкраплениями. При этом самым крупным евразийским ареалом Российской культуры является Кавказ1.
Так считает философ и историк культуры Х.Г. Тхагапсоев и, соглашаясь с ним, остается лишь добавить, что «евразийские вкрапления», усиленные исламской культурой, гуще локализуются именно на территории Северного Кавказа, однако значительно смягчаются общеевропейской подосновой организации социального бытия, воспринятой местными народами Карачаево-Черкесии при посредничестве России. Евразийство Северного Кавказа, являющееся «вектором кавказского культурогенеза на перспективу» (Х.Тхагапсоев) и значимым элементом культурогенеза российского, естественно требует глубокого и продуктивного осмысления и формирования новых концептуальных подходов в проектировании будущего на переходном этапе.
Современный, глобальный культурный и антропогенетический кризис, переживаемый, пожалуй, всем человечеством, заставляет также по-новому взглянуть на значение диалога культур, их синтеза, способном смягчить последствия этого кризиса для человечества. Научно-рационалистические, «традиционные», восточные, западные, этнические, региональные и прочие культуры сегодня озабочены одним - спасти человечество. Каждой в. отдельности эта глобальная задача не по силам, отсюда нет и альтернативы кооперативному взаимодействию «всего наличного спектра действенных культур в контексте единого пространства мировой культуры и глобальных проблем, человека» .
Известно, что в динамике осмысления наиболее трудными для рефлексии являются переходы от одной определенности к другой, от одного состояния системы к другому. В контексте осмысления переходных периодов культурных систем динамика осмысления выявляет обычно некую стадию деструктивности, неопределенности. Западными учеными подобные процессы характеризуются как лиминальные. Термин «лиминальность» ими был употреблен в процессе исследования ритуалов перехода, ритуалов изменения, как некоей фазы, характерной для изменений, например, возрастных, социальных или семейных и т.д. Феномен лиминальности особенно применим в контексте данной работы, поскольку его стадиальность (т.е. отделение-собственно переход-регрегация) антропогенна, воссоздавая собственно процесс социализации личности. Лиминальны и все процессы, протекающие в трансформирующемся обществе, коим сегодня является как постсоветское российское, так и северокавказское, осваивающие вторую стадию лиминальности, т.е. стадию экономических, политических и административных реформ, переоценки ценностей, да и всего образа жизни. Фактически вся социальная жизнь современного общества КЧР являет собой тотальную лиминальность для практически всех, для каждого индивида и любой общности. Да и собственно все внутриэтнические процессы сегодня также лиминальны.
Но лиминальность, в числе прочего, включает в себя и изменения идентичности, самосознания, выводя проблему формирования, например, менталитета на уровень междисциплинарного исследования. Лиминальная ситуация, наконец, активизирует деятельность различных маргиналов, которым собственно «нечего терять». Но маргинальность, как известно, обладает существенным потенциалом целеустремленности, победительности, успеха. И если согласиться с гипотезой культуролога З.Н. Алемединовои о маргинальности культуры адыгов по отношению к культуре России1, то можно ожидать значимых результатов именно со стороны кавказских культур в области исследований, например, этнологических, этнохудожественных, этнокультурологических, в выработке неожиданных, но исторически оправданных методологий в области разрешения проблем межнациональных отношений.
Маргинальность этнических культур Кавказа (по 3. Алемединовои) означает, что, находясь на окраинах суперэтноса, они сохраняют «свое лицо», свою самобытность, отраженную в национальном искусстве. Условием сохранения и саморазвития этих культур была их самореферентность, заключавшаяся в адаптации своих традиций к новым социокультурным условиям. Кроме того, «уживчивость» разных этносов, например в КЧР, была основана на взаимодополнительности и достаточно высокой степени интегративности. Являясь к тому же одним из лимитрофов России, культура КЧР выживала и за счет этого общего для республик Кавказа состояния. Лимитрофность стала скрепляющей их основой, поддержанной схожестью социально-политического места на карте Российской Федерации. Лимитрофность, в числе прочего, также способствовала выработке толерантности, ставших доминантой межэтнических отношений внутри республики.
Однако не до конца модернизированная социальная структура, в которой для большинства кавказских республик характерна приверженность к тем или иным формам традиционной культуры, несет в себе определенный конфликтный потенциал. Так, рыночные регуляторы болезненно оттесняют традиционные, нарождающаяся новая элита не соответствует по своим качествам этнической; этногрупповая принадлежность индивида вступает в конфликт с его «приписной общественной ролью», основанной только на его деловых качествах. Кроме того, определенный социокультурный дискомфорт создается и ситуацией бикультурализма, характерной для лимитрофов, где метрополия зачастую достаточно бесцеремонно навязывает свои культурные ценности или, лукавя, сталкивает интересы народов в «лучших» традициях автомарксизма. И здесь, как и во многих других случаях, спасением могут стать только сформировавшиеся в ходе исторического творчества народа нравственные идеалы и нормы общежития. Последние десятилетия XX века показали, что в критические моменты исторического развития традиционные ценности обретают особый смысл, придавая человеку ощущение защищенности и становясь опорой для дальнейшего продвижения по жизни. Ценнейшим качеством этих этнических регуляторов социальной жизни является их способность к самообновлению, обогащению и совершенствованию.
Фактически проблемы традиционной культуры Карачаево-Черкесии, являющейся феноменом общекавказской, относятся к числу тех, решение которых могло бы скорректировать национальную политику России с учетом традиционно-культурных факторов, стимулирующих и активизирующих объединительные тенденции в полиэтнических сообществах.
Отсюда очевидна актуальность предпринятого нами исследования путей формирования межнациональных отношений на основе толерантности, являющейся характерной чертой менталитета местных культур Карачаево-Черкесии. Назрела острая необходимость проработки вопросов развития этнокультур Северного Кавказа на традиционной основе, подвергающихся сейчас объективным инновационным изменениям. Назрела также необходимость интерпретации культурно-определенных (Ханаху Р.А.) факторов как социальной конфликтности, так и этнической толерантности.
Исследование социорегулятивных функций традиционных культур особенно актуально для полиэтнического региона, каким является и Северный Кавказ, в т.ч. и Карачаево-Черкесия, поскольку резко меняющиеся социальные условия могут привести к необратимым негативным трансформациям этнических культур, в том числе прерывая процесс социализации, процесс достижения ими социальной зрелости.
Актуальность данного исследования очевидна и на фоне северокавказских конфликтов, способствующих формированию стереотипа «лицо кавказской национальности» в понимании всегда экстремистски настроенной личности. Материалы нашего исследования свидетельствуют о значительно больших расхождениях в основах некоторых национальных культур означенного региона, чем это было принято воспринимать прежней этнокультурологией. При всей схожести некоторых черт северокавказских национальных культур есть и радикально несхожие морально-этические установки. Например, кровная месть принята не у всех народов Кавказа. От нее давно и навсегда отказались, например, народы Карачаево-Черкесии. Есть и другие примеры, о которых будет сказано в последующих главах. Отсюда следует, что выявление основных черт ментальносте каждого из кавказских народов помогло бы спроектировать его отношения с другими народами, а так же скорректировало бы национальную политику России на основе прогноза последствий предпринимаемых социальных преобразований в этом непростом регионе. Но это возможно лишь с учетом ментальных характеристик того или другого народа, особенностей характера, нрава, темперамента и т.д.
Этнический менталитет - полиструктурная динамическая система коллективных установок и ценностей, сформировавшихся в различных социальных условиях. В менталитете любого народа можно выявить как установки гуманистические, так и установки и ценности, ориентированные на воспроизводство ксенофобии и различных форм насилия. Актуализация различных имманентных этническому менталитету установок связана с трансформацией социальной среды, вызовами безопасности этноса. В современных условиях, когда Северный Кавказ превратился в наиболее нестабильный регион Российской Федерации, на территории которого произошли наиболее острые конфликты - Чечня, Пригородный район Северной Осетии, Дагестан, с Северный Кавказом также связана деятельность международного терроризма, основное внимание исследователей было сосредоточено на изучении негативных форм проявления менталитета народов Северного Кавказа, социокультурных предпосылок насилия, ксенофобии, экстремизма в традиционных культурах1.
Необходимость изучения этого феномена не вызывает сомнений, помогает в выработке механизмов, которые позволяют преодолеть негативные стереотипы и ценности. Однако, сосредоточение усилий исследователей на негативных чертах традиционных культур создает объективно искаженное представление о народах Северного Кавказа, имеющих богатейшую культуру эмпатии, толерантности и миротворчества2. В парадигме только конфликтологического подхода, без опоры на позитивные качества менталитета и традиционных культур народов Северного Кавказа урегулирование ситуации в регионе будет невозможно.
Особенности социально-исторического развития Северного Кавказа способствовали формированию достаточно зрелых форм национального самосознания. «Этнолингвистическое разнообразие региона и относительная локализованность народов вызвали становление определенных, достаточно замкнутых этнокультурных пространств и соответствующего осознания этнической идентификации» , а национальная государственность, обретенная народом Карачаево-Черкесии в годы советской власти, добавила к этническому политическое и гражданское. Однако совмещение модернизационных процессов со скрытой «консервативностью» придает характер амбивалентности, а значит, и неустойчивости, всем попыткам реформирования как в экономической, так и неэкономической сфер жизни республики. На протяжении последнего десятилетия XX века нестабильным оставался и ее национально-государственный статус.
Государство - это его граждане. В многонациональной республике решение межнациональных проблем невозможно без взаимоуважительного диалога культур, в лоне которых формировались индивидуально-личностные особенности их членов. Поэтому из множества Северо-Кавказских проблем мы избрали для исследования межэтнические и межличностные отношения внутри многонациональной, разноязычной и многоконфессиональной Карачаево-Черкесии. С учетом того, что терпимость в современном обществе на первый план как одна из главных ценностей, необходимых для самой жизни и, в конечном счете, обеспечивает сосуществование различных обществ, культур и индивидов, актуальность и научная новизна нашего исследования очевидны.
Степень научной разработанности проблемы. Базовой основой исследования стали фундаментальные труды как зарубежных, так и отечественных философов, социологов, психологов и культурологов B.C. Библера, П.С. Гуревича, А.Я. Гуревича, Б.С. Ерасова, М.О. Кагана, Ю.В. Павличенко, Р.А, Ханаху, В.В. Шалина, К. Ясперса, а также материалы сборника научных трудов кабардинских ученых «Мир этноса».
Междисциплинарный подход к работе потребовал анализа и использования исследований по:
• философии культуры: B.C. Библера, П.С. Гуревича, М.С. Кагана, Г.Тульчинского;
• социологии: Р. Арона, Ж. Бурдье, М. Вебера, М. Догана, Э. Дюркгейма, Г. Ионина, М. Ковалевского, М.О. Комарова, А.В. Лубского, А. Моля, В.Г. Немировского, П.Сорокина и др.;
• социологии КЧР: К.М. Гожева, А.Х. Ерижевой, Е.А. Щербины;
• психологии и этнопсихологии: Б.Г. Ананьева, С.А. Арутюнова, СМ. Арутюняна, А.А. Велика, В.М. Бехтерева, В. Вундта, И.С. Кона, Г. Шпета, К.Юнга и др.;
• психологии народов КЧР: В.А. Авксентьева, В.Х. Болотокова, А.Ф. Дашдамирова, И.Х. Калмыкова, Р.Х. Керейтова, Ю.В. Павличенко, И.И. Шаманова;
• социальной психологии: Г.И. Андреевой, Б.Д. Парыгина, Т. Шибутани и др.;
• культурологии и этнокультурологии: В.П. Алексеева, А. Арутюнова, Л.М. Баткина, Б.Х. Бгажнокова, B.C. Библера, Д. Бидни, Г.Д. Гачева, П.С. Гуревича, Л.Н. Гумилева, Б.С. Ерасова, Н.С. Иваненко, М.С. Кагана, Ю.М. Лотмана, Э.С. Маркаряна, А. Моля, Л.А. Уайта, С. Хантингтона, А. Швейцера, М. Элиаде;
• культурологии КЧР: З.Н. Алемединовой, Б.Х. Бгажнокова, Р.Ж. Бетрозова, В.К. Гарданова, И.Х. Калмыкова, Е.И. Крупнова, Л.И.Лаврова, Ю.М.Тхагазитова, К.Х. Унежева, Р.А. Ханаху и др.
Исторические и историко-этнографические сведения о народах Карачаево-Черкесии почерпнуты из трудов Е.И. Алексеевой, фундаментальной «Истории народов Северного Кавказа», коллективных монографий местных ученых «Абазины», «Карачаевцы», «Ногайцы», а также трудов И.Х. Калмыкова, Р.Х. Керейтова, В.Б. Тугова, К. Текеева и др.
Понятие «менталитет» рассматривалось с опорой на труды Д. Бидни, Г.Д. Гачева, АЛ. Гуревича, П.С. Гуревича, А.А. Деркача, Н.Д.
Джандильдина, А.Н. Ерыгина, Х.М. Казанова, И.С. Кона, Ф.Х. Кессиди, Р.А. Лубского, B.C. Мерлина, А.С. Панарина, И.К. Пантина, С.Д. Рубинштейна, П.И. Смирнова, Р.А. Ханаху, Г.В. Шевлокова и др.
При обобщении проблематики исследования необходимо подчеркнуть, что основной идеей, которой мы руководствовались в процессе работы, является гуманизация межнациональных отношений как в Карачаево-Черкесии, так и на более широком поле государственной и мировой культуры. Гуманистический подход обусловил наше повышенное внимание к проблемам формирования личности, к собственно индивиду и социальной группе как системе взаимодействия индивидуальностей. В национальных отношениях отражаются вся сложность и противоречия всей совокупности общественных отношений.
В многонациональных сообществах проблема гуманизации межнациональных отношении занимает ведущее место, во-первых, в силу своей очевидной «проблемносте»; во-вторых, из-за отсутствия научно обоснованной общегосударственной национальной политики; в-третьих, в связи с ухудшением экономической ситуации как в стране, так и в республике; в-четвертых, из-за политической нестабильности: и, наконец, в-пятых, в том, что дестабилизирующие ситуации в межнациональных отношениях возникают и на психологической основе, из-за неуважения к национальному языку, обычаям, из-за психологического давления этнических лидеров и т.п. Однако, как показала история, народы Карачаево-Черкесии в большинстве своем применение силовых методов в решении национальных проблем считают недопустимым, им не свойственна идеология национализма в традиционном значении этого понятия, что подтверждается опросом жителей республики в конце XX века: «69,3% опрошенных определяют свое отношение друг к другу вне зависимости от национальности и характеризуют конфликты в студенческих и профессиональных группах как межличностные, а не межнациональные»1.
Гуманизация межнациональных отношений необходима и для возрождения национальных культур, выражаясь не в поисках «первородства» тех или иных традиций, авторстве по отношению к возникновению тех или иных архетипов, паттернов, артефактов общекавказской культуры, а в стремлении лучше узнать состояние того или иного этнического феномена, принимать его во внимание, считаться с ним. Тем более, что и для Карачаево-Черкесии, и для всего Северного Кавказа, да и в целом для России неизбежна местная корреляция всех форм общественной жизни местными же этнокультурами. Но и эта корреляция не носит характера обязательности, жесткой зависимости от умонастроений того или другого общества. И именно в КЧР народы проявляют толерантность не только в межнациональных, но и социальных и политических отношениях. Ведь история не раз показывала, что абсолютизация тех или иных теорий общественного устройства, зачастую принимаемых априори, тормозит, а то и отбрасывает назад развитие того или другого общества. (Вспомним последствия безоглядного доверия к марксизму-ленинизму, или, того хуже - к фашизму...). А рубеж XX - XXI веков ознаменовался крахом очередной социально-политической утопии -социал-коммунизма, вызвав все возрастающие проблемы либерализма, решать которые необходимо с высоких позиции гуманизма, где главной ценностью признается человек: индивид - индивидуальность - личность -творец и творение социально-культурного бытия.
Объектом исследования выступает толерантность в межэтнических отношениях в условия современной трансформации российского общества.
Предметом исследования являются ментальные основания толерантности в полиэтничном обществе.
Цели и задачи диссертационного исследования.
Целью нашего исследования стала атрибуция толерантности как онтологического и филогенетического свойства менталитета коренных народов Карачаево-Черкесии, являющейся одним из главнейших социокультурных регуляторов в межэтнических отношениях.
Для достижения указанной цели в диссертации решаются следующие задачи:
1. Концептуализировать понятие этнического менталитета и показать его функции в полиэтническом обществе.
2. Выявить соотношение менталитета этносов КЧР и их социального устройства.
3. Определить формы и границы толерантности в полиэтническом обществе.
4. Провести компаративистский анализ социокультурогенеза народов Карачаево-Черкесской республики.
5. Дать характеристику основных институтов формирования личности в культурах народов КЧР.
6. Раскрыть роль нартиады в формировании этноконсолидирующей функции менталитета народов КЧР.
7. Выявить основные этапы трансформации менталитета народов КЧР.
8. Показать ментальные особенности основных социальных групп общества КЧР.
9. Определить гуманистические основания традиционных культур народов КЧР.
Ю.Обосновать значение толерантности в менталитете народов КЧР для их сближения в процессе формирования новой социокультурной целостности.
В ходе исследования были получены результаты, содержащие следующие элементы научной новизны:
• Показана интегративная роль менталитета в этногенезе, социализации и культурации личности;
• Обоснована обусловленность менталитета этносов их социальной структурой и природно-ландшафтными условиями месторазвития;
• Доказано, что формирование толерантности имманентно формированию этнического менталитета;
• Выявлена специфика формирования толерантности в традиционном обществе и модернизирующемся;
• Определены объективные условия, необходимые для конструирования толерантных межэтнических отношений;
• Показано влияние особенностей социокультурогенеза автохтонов и аллохтонов КЧР на формирование толерантности в этническом менталитете;
• Определена роль институтов социализации личности в воспроизводстве и трансформации толерантности в этническом менталитете;
• Выявлены архетипы менталитета автохтонных нардов КЧР на основе компаративистского анализа национальных версий эпоса «Нарты»;
• Показано влияние российских модернизаций XIX - XX вв. и депортации карачаевцев в 1944 - 1956-е гг. на трансформацию ментальных оснований народов КЧР;
• Выявлено гуманистическое ядро традиционных культур и их влияние на толерантность в менталитете народов КЧР;
• Определены стратегии формирования полиэтничной региональной целостности на социокультурной подоснове толерантности.
Положения, выносимые на защиту
1. Этнический менталитет - полиструктурная динамическая система коллективных установок и ценностей, закрепленных в знаках, символах, ритуалах, транслируемых через каналы воспроизводства традиционной культуры и позволяющих этнофорам относительно единообразно воспринимать окружающий мир и стереотипно реагировать на вызовы социальной среды и природные катаклизмы.
2. Менталитет является интегративным свойством личности, основой ее социализации, культурации, сохранения и воспроизводства этнической идентичности, коррелируемой социальной практикой этноса.
3. Толерантность, как и стремление к агрессивному господству, или пассивное подчинение имманентны формированию этнического менталитета, являются психофизическими свойствами. Их актуализация определятся характером адаптации к вызовам меняющихся природных, социально-экономических, условий среды обитания как индивидуума, так и социальной группы или этноса в целом, радикальными изменениями ценностной системы этноса.
4. Толерантные межэтнические отношения органично складываются при комплиментарности психологических характеристик контактирующих этносов; сходных природно-материальных условий этногенеза, а также основных институтов социализации и культурации, соадекватности нормативно-ценностных систем; существовании предпосылок для социального оптимизма.
5. Основными каналами воспроизводства ментальных оснований толерантности в традиционном обществе выступают семья, старейшины, религиозные организации, школа, СМИ. В современном обществе, наряду с ментальной (естественной) толерантностью, конструируется рациональная, закрепленная в нормативно-правовых актах, толерантность, в основе которой лежат права человека и другие либеральные ценности.
6. Толерантность в межэтнических отношениях в Карачаево-Черкесской республике базируется на общих ментальных архетипах и основных культурных институтах, единых для карачаевцев, черкесов и абазин, частично воспринятых обладающими комплиментарными с ними традиционными культурами ногайцами и кубанскими казаками.
7. В основе толерантности этнофоров Карачаево-Черкесской республики лежат общие для них черты — совестливость как качество модальной личности и свободолюбие как качество менталитета. Совестливость - нравственный стержень менталитета в силу направленности поисков конфликтности «на себя».
8. Анализ национальных версий эпоса «Нарты» свидетельствует, что на ранних этапах этногенеза карачаево-балкарцев, адыгов и абазин были сформированы архетипы идеационально-чувственного типа традиционной культуры, которые привели к закреплению ментальных оснований толерантности и комплиментарных отношений между автохтонными культурами.
9. Ментальные основания толерантности народов современной КЧР были деформированы в годы Кавказской войны XIX в., были регенерированы и адаптированы к новым условиям социокультурной системы Российской империи и Советского Союза. Незаконная депортация карачаевцев в 1944 - 1956 гг. актуализировала у них этноцентризм, но не разрушила традиционные механизмы воспроизводства толерантности.
10.Современные межэтнические конфликты в Карачаево-Черкесской республике являются результатом кризиса этничности в условиях общероссийской трансформации. В этих условиях актуализация этнической самоидентификации, рост национальной предубежденности, этноцентристские тенденции в радикальной форме получают распространение в молодежной среде. Перевести этот процесс в цивилизованный формат формирования множественности ментальностей и толерантности можно через целенаправленные воздействия образовательных технологий и СМИ на молодежную субкультуру.
Теоретико-методологическая база исследования.
Междисциплинарный подход потребовал применения элементов методологий разных дисциплин: использовались филологические термины для объяснения этнических феноменов, поскольку тема исследования не тривиальна и для поиска, а в эвристическом плане допустима определенная доля метафоризации. Следуя логике анализа, мы применили и культурологический подход, оперирующий на данном этапе развития этой науки методиками разных дисциплин. Маркетинговое исследование дало понятия и терминологию, применительные. к дискурсу лиминальности. Все эти методики исследования, методология совмещения, синтеза, сравнительно-сопоставительный, структурный анализы нашли место в процессе решения поставленных задач. В конечном итоге можно вывести и аналогию исследования по междисциплинарности с новой научной дисциплиной - синергетикой. Однако, синергетика претендует на статус универсального обобщения в описании процессов реального мира. Мы же попытались применить синергетические принципы анализа лишь в исследовании социокультурных проблем полиэтнического общества. Для социологии подобных обществ важнейшей является идея социальной силы - общности разнонациональных людей, объединенных интересами, программой деятельности по реализации этих общих интересов, обладающих ресурсами (материальными,. финансовыми, организационными, информационными и пр.) для осуществления этой программы. И общность эта возможна лишь на условии межнациональной терпимости, толерантности в отношении друг к другу.
Мы согласны с философом Г.Л. Тульчинским в том, что «акцент на социальных силах (а в контексте исследования - обладающих определенным менталитетом) определенном смысле может рассматриваться как применение программно-целевого подхода к осмыслению социальных процессов»1. Возникший как технология менеджмента, программно целевой подход сегодня применим к явлениям общественной жизни, например, на уровне самоорганизации социальной силы и в систематическом общении, и в выдвижении лидера, в вербовке учеников и сторонников и пр.
Таким образом, в процессе работы, использовалась методология осмысления общественной жизни, объединившая возможности синергетики, социальной психологии, социологи культуры и программно-целевого подхода.
Эмпирическую базу исследования составили авторские исследования менталитета и толерантности у народов КЧР, вторичный анализ материалов исследований, проводимых КНИГИ, АРИГИ, АГУ, КБГУ и других научных учреждений, анализ материалов СМИ, документов и материалов общественных организаций и политических партий.
Теоретическая значимость работы определяется содержащимися в ее концепции решениями ряда дискуссионных проблем социальной философии: концептуализировано понятие этнического менталитета, охарактеризованы механизмы его формирования и факторы, определяющие динамику этнического менталитета. Выявление ментальных оснований толерантности открывает новые возможности для разработки теории межэтнических конфликтов и теории миротворчества. Специфика проанализированных проблем позволяет предложить парадигму совмещения и возможной адаптации институтов традиционной культуры с процессами модернизации и глобализации.
Научно-практическое значение исследования состоит в том, что оно может быть использовано:
• для совершенствования концепции национальной политики в Южном федеральной округе и Карачаево-Черкесской республике;
для регулирования межнациональных конфликтов и гармонизации межэтнических отношений в Карачаево Черкесской республике, формирования в ней новой социокультурной целостности;
• для уточнения категориального аппарата социальной философии;
• для совершенствования регионального компонента в системе вузовского образования;
• в чтении общих курсов и спецкурсов по философии, культурологи, социологии, этнологии.
Апробация работы проходила в разных формах. Основные положения нашего исследования озвучены на научно-практических конференциях, посвященных проблемам социокультурного развития республик Северного Кавказа, проходивших в 1996 - 2004 гг. в Черкесске, Майкопе, Ростове-на-Дону и др.
Работа обсуждена на кафедре социологии, политологии и права ИППК приРГУ.
Структура диссертации состоит из введения, четырех глав (8 параграфов), заключения, списка использованной литературы и приложений.
Этнический менталитет: понятие и функции в полиэтничном обществе
Проблема менталитета имеет прямое отношение к проблемам этнических конфликтов. Свойства, качества менталитета того или другого народа напрямую диктуют сценарий развития, вернее, прохождения. В разноэтническом обществе какой-либо административной единицы (государство, республика, регион и т.п.), без ясного представления о менталитете этнических групп, входящих в ее состав, трудно не только разрешать конфликт, но и просто прогнозировать его течение.
Заложена ли толерантность в менталитете? От этого зависит острота конфликта и его разрешение. Возникающие между этносами серьезные разногласия расцениваются как межэтнические конфликты в том случае, если этнокультурные парадигмы радикально несхожи и закрывают путь к консенсусу. Если же конфликт возникает на социальной почве, то это уже этносоциальный конфликт. И здесь, без толерантного подхода к его решению, он может перерасти в трагическое столкновение. Но если его можно разрешить политическими средствами, то межэтнический конфликт чаще ведет к непримиримости сторон, основанной на вековых этнокультурных традициях. И поскольку в науке пока нет общепризнанной теории межэтнических конфликтов, разработка подходов к ее изучению, исследование причин и форм этого социального феномена сегодня остается актуальнейшей научной проблемой. Взяв за единицу исследования многоэтническое сообщество Карачаево-Черкесской республики, в данной главе мы попытаемся очертить основные, на наш взгляд, элементы проблемы, нуждающиеся в их научном осмыслении. Это - «менталитет», «национальный характер», «межэтнический конфликт», и, как один из подходов к разрешению конфликта, - «толерантность». Очевидно, что, пройдя этот исследовательский путь, мы сможем выйти на определение подходов и к разрешению этносоциальных проблем, что собственно и является целью нашей работы.
Социологический анализ менталитета, национального характера вплотную приближает нас к выявлению тенденций к мультикультрализму и толерантности в культурном континууме КЧР. Но фундаментальной основой для подобных тенденций могут служить лишь психологические особенности того или другого народа. Творцом общения, его реализатором, потребителем является человек во всей полноте своих психофизических, ментальных характеристик. В современном обществознании КЧР проблемы менталитета, национального характера -тема, деликатно отодвигаемая на периферию гуманитарных и естественных наук. Однако, очевидно, что вскрытие указанных выше характеристик применительно к народам республики, вскрыло бы также отсутствие причин для межэтнической напряженности. (Подробнее об этом - во 2-й и 3-й главах). В чем же суть довольно «натянутых» отношений между абазинами, черкесами, карачаевцами и ногайцами, наблюдаемая фактически со дня объединения национальных автономий в единую республику?
В этом вопросе частично кроется и ответ: объединение было предпринято не на основе общности культур, языков, а на основе политической необходимости. Но почему конфликтуют именно местные народы, объединенные, казалось бы, общей религией - исламом? Обоснованнее был бы конфликт между местными народами и их общего «антипода» - русскими. Очевиден ответ: межнациональные конфликты на территории КЧР провоцируются искусственно, и то, что здесь дело пока не дошло до кровавой резни, стало возможным в силу каких-то неучтенных политикой причин, одной из которых, по нашему мнению, является сходство базовых характеристик культур местных народов, веками развивавшихся рядом, и в результате этого контакта выработавшие общие адаптационные жизнеустроительные механизмы.
Очевидно, что не последнюю роль в выработке этих механизмов играл менталитет, а в межэтнических отношениях его базовая характеристика: агрессивное господство или пассивное подчинение. На примере КЧР очевидно, что существует и третья — толерантность, независимо от основных ментальных устремлений. Очевидно же, что рост самосознания обычно ведет к этнокультурному, а от него и к политическому сепаратизму. Этот путь проходят все народы, вступившие на путь возрождения национальных культур и, если согласиться с утверждением К.М. Гожева, что на создание доминантной позиции в поликультурном обществе влияют «первичные этнические мифы» , то проблема зарождения межнациональной напряженности между народами КЧР еще более запутывается, т.к. эти мифы зафиксированы в общем для них эпосе «Нарты», указывая на общность истоков местных этнических культур. Здесь, однако, налицо очевидное противоречие, поскольку эпос-то один для всех, а вот мифологические культурогенные архетипы различны, за исключением общемировой отправной точки «строительства» мира, т.е. Бога как творца всего сущего. А далее - из того, что он «сотворил», каждый из народов КЧР выстраивал свою картину мира (См. «Мифы народов мира» и «Художественная культура черкесов» З.Н. Алемединовой).
Социокультурогенез народов КЧР
Абазины, карачаевцы и черкесы - автохтоны Кавказа. Это прежде всего означает наличие у этих народов самобытной, развивающейся именно на Кавказе культуры. Научной литературы, подтверждающей этот факт, достаточно. Но именно в этой литературе заложены первые ростки национального раздражения, поскольку многие археологические памятники атрибутировались недостаточно объективно, авторство их приписывалось то одному, то другому народу. А, как известно, атрибутация памятников древней культуры без учета традиций претендующих на них этносов, а также, что немаловажно, без учета духа народа, специфики его мировидения, духовно нравственных приоритетов, приводит зачастую к историческим ошибкам, чреватым обострением шовинистических настроений в многонациональной среде.
История вышеперечисленных народов частично освещена в фундаментальном труде «История народов Северного Кавказа», выпущенной под эгидой Академии наук СССР в 1988 г. В ней нашло подтверждение заключение об автохтонности карачаевцев и черкесов на территории Северного Кавказа, которое ранее было спорным.
Поэтому рассмотрение этногенеза этих народов возможно только в связи с историей других автохтонов, связанных общностью происхождения. (Абазины же являются частью абхазо-абазинского этноса, занимающего территории в Закавказье, ногайцы переместились на Кавказ из близлежащих степей довольно поздно - в XVII - XVIII вв.) Теория автохтонности адыгов и карачаевцев нашла подтверждение в исследованиях как антрополога В.П. Алексеева, так и археологов Е.П. Алексеевой, Н.Ф. Анфимова, А.А. Иессена, Е.И. Крупнова, В.И. Марковина, А.П. Смирнова и др. На основании обнародованных к настоящему времени данных можно утверждать, что далекие предки абхазо-адыгов (такое объединение в один этнос абхазов и адыгов сегодня находит своих критиков) проживали на Западном и Северо-Западном Кавказе уже с III тыс. до н.э. Это доказывается неизменностью антропологического и этнического состава, анализом источников, топонимикой и т.д. Кроме того, в трудах вышеперечисленных исследователей отмечается и преемственность археологических культур на Северо-Западном Кавказе, непрерывность процесса развития местных культур, на протяжении нескольких тысяч лет не знавших существенных перемен.
Древняя история народов КЧР освещена в исторической литературе неравнозначно. История адыгов (черкесов) представлена, например, несравнимо более полно, чем абазин или карачаевцев. Существующая историография этого периода не подвергается переосмыслению. Особый и все возрастающий интерес направлен на период с XVIII по XX века. Заново исследуется и 130-летняя Кавказская война, в период которой произошла заметная консолидация местных народов. Парадоксальным образом эта воина, как и прочее, привела и к явному сближению автохтонов Кавказа с русскими.
Однако это «заметное сближение» в условиях как явной, так и тайной Кавказской войны, в истории народов Карачаево-Черкесии было неоднозначным и многосложным. По страницам фундаментальных и менее фундаментальных трудов по-прежнему «плавают» такие определения этой ситуации на Кавказе, как «колонизация», «геноцид»... В последние годы эта война в описаниях современных историков выглядит как конфликт только между Россией и Кавказом (чаще всего встречается ее определение как Русско-Кавказской). По-видимому, этот период истории России еще долго будет занимать умы политологов и историков, во всяком случае, до тех пор, пока их крайне противоположные позиции не начнут сближаться настолько, чтобы понять, что подобные войны - результат несовпадения или, наоборот, совпадения интересов частных лиц, стоящих в данный момент у власти. Очевидно одно, что в этой Кавказской войне абсолютно не учитывались интересы местного населения, как это бывает в колонизаторских захватах. И это главное, если мы пытаемся рассмотреть войну в ее культурологическом аспекте. Были ли уничтожены местные этнические культуры в процессе этой затяжной войны? Унесла ли волна беженцев основные культурные ценности, традиции народа за границу? Влияет ли количество репатриантов на развал культуры? Ответы на эти и подобные вопросы и составляют, на наш взгляд, содержание научных поисков в современной этнокультурологии.
Генезис менталитета народов КЧР (по мотивам национальных версий эпоса «Нарты»)
Эпос - плод коллективного творчества. В нем отражены основные черты культуры, ее природно-материальные, духовные и художественные структуры, культуры, в недрах которой он создавался. Эпос свидетельствует об интенсивности творческих процессов, протекающих в этносе на этапе его формирования, выработки своего «лица». Фактически все, что ни происходит в человеческом обществе, есть результат личностных усилий, вне зависимости от того, сознают ли это сами личности, вовлеченные в процесс «жизнеделания». Как ни банально это звучит, но «каждый человек обречен на творчество уже фактом своего рождения. Без личности, без индивидуальных сил немыслимы ни действие закона, ни научная истина, ни обнаружение и творение красоты. И правопорядок, и закон, и идея не существуют сами по себе, они плод творчества человека. Творчество культурно, а культура держится творчеством, им питается: как в поддержании старых норм и ценностей, так и в создании новых»1.
Культуротворчество народов КЧР, вернее, абазин, карачаевцев и черкесов, выразилось в создании национальных вариантов нартского эпоса, в котором отразилась их национальная ментальность, лучшие качества народов, «идеализированные свойства народного характера» (Б.Х. Бгажноков).
Эпос «Нарты» и у карачаевцев, и у черкесов, и у абазин, как и у других народов Кавказа, занимает выдающееся место в фольклоре. Главные герои всех версий, сюжеты, составляющие ядро эпоса, едины. История исследования «Нартов» не завершена и, наверное, никогда не будет завершена. По-прежнему не выяснен вопрос о создателях ядра нартского эпоса, его основных сюжетов. В прежние десятилетия научная мысль склонялась в пользу азторства сначала осетин, затем адыгов. Начиная с исследований ведущего нартоведа A.M. Гадагатля, относящихся ко второй половине 60-х годов XX века, авторство адыгов как-то серьезно не оспаривалось вплоть до начала 90-х годов, когда, с выходом в свет карачаевской версии и больших исследовательских материалов к ней вновь не всколыхнулся интерес к проблеме - кто автор (коллективный, естественно) данного эпоса? Кто такие «нарты»? Чьи они предки? Дискуссия по этим вопросам столь долговечна, что не имеет смысла до ее окончания присоединяться к чьему-либо мнению. В русле же нашего исследования нас больше интересует социо-культурогенность этого эпоса, своеобразная судьба которого объединила вокруг себя такие народы, как абазины, адыги, абхазы, балкарцы, ингуши, карачаевцы, убыхи, чеченцы и некоторые тюркоязычные народы Дагестана, а также и отдельные грузинские этнические группы - сваны, рачинцы и хевсуры. «Нарты» - это общекавказский артефакт, обретший это значение с появлением письменности и закрепленный многими исследованиями. Будучи артефактом, он заключает в себе определенное культурно-художественное значение. Культурогенность нартского эпоса сказывается, прежде всего, в том, что нарты выступают в роли культурных героев. Сосруко (адыг.), Сасрыква (осет.) отнимает у чудовищ огонь; Сосруко возвращает (что равносильно добыванию) семена проса, захваченные хтоническими существами, одаривает нартов напитком сано; Сатана (адыг. Сатаней) изобретает пиво; другие герои изготавливают музыкальные инструменты, учат нартов разводить фруктовые сады, из подземного мира приносят плуг и мельницу. Кроме того, нартские герои и героини используют не только свою физическую силу, но и прибегают к магии, умеют менять погоду, останавливать даже Солнце. Сатаней в чудесном зеркале может-видеть все, что происходит на земле; Сосруко активно использует силу природы в борьбе с иныжами (великанами). Помощниками героев являются чудесные кони. Отдельные нарты могут спускаться в подземный мир и подниматься из него обратно. В эпосе также отразилась эпоха кузнечного ремесла, развития медицинских знаний. Все это составляет основное ядро нартского эпоса, т.е. имеет место во всех национальных версиях, в т.ч. и карачаевской, вышедшей в печати в 1994 г., авторы которой считают именно карачаево-балкарскую среду первичной в создании «настоящего» нартского эпоса.
