Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Онтологический аспект философско-художественного познания будущего 11
I. 1. Диалектика творческого субъекта и прогнозируемого объекта 11
1. 2. Время в структуре художественного произведения 32
Глава 2. Социально-историческое будущее 50
2.1. Борьба за признание как фактор социального развития 50
2. 2. Человек и общество в художественных моделях будущего 66
Глава 3. Прогностические свойства общественного сознания 85
3.1. Будущее России в свете национального идеала
3. 2. Образ «нового человека» в литературе и реальности 105
Заключение 125
Библиография 137
- Диалектика творческого субъекта и прогнозируемого объекта
- Борьба за признание как фактор социального развития
- Будущее России в свете национального идеала
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Современная духовно-практическая ситуация ставит перед философской наукой задачу осмысления тенденций и перспектив социального развития. Социальный и духовный кризис в нашей стране порождает необходимость поиска приемлемого для самосохранения нации исторического пути1. Под угрозой разрушения находятся национальная духовность, нравственность, мораль, семья, язык. В ближайшие двадцать лет Россия может стать или постиндустриальной страной или колониальным сырьевым придатком Запада. «Экономическое чудо» не произойдет без грамотной внутренней политики государства, без правового регулирования общественных отношений и без объединяющей все слои населения идеологии. В этих условиях необходима программа реализации самоспасеЕшя нации от угрозы исчезновения. Национальная идея по своему масштабу всегда выше, чем классовая. Реально идущим процессам всеобщей глобализации (информационным, технологическим, финансово-экономическим и др.) необходимо противопоставить нечто самобытное. Однако никакие меры, в том числе, государственные ограничения, не смогут вернуть прежнего монопольного права владения информационным пространством страны. Современная действительность плюралистична, и оптимальным выходом из кризиса с целью определения вектора развития может стать обращение к духовной истории страны.
Социально-историческая реальность представляет собой сложное единство трех LipeMeBHbix аспектов бытия - прошлого (в качестве причин, источников события), настоящего (актуальной действительности) и будущего (зарождающегося, нового), поэтому познание бытия есть в то же время познание будущего, присутствующего в объективных возможностях, тенденциях развития, а также в субъективных планах, идеалах и ценностных ориентирах. Однако до сих пор недостаточно изучен сам механизм социального предвидения, сложность которого обусловлена спецификой прогностического объекта, недоступного непосредственному анализу. Наилучшим способом разрешения проблемы возможности и достоверности прогностического знания,
1 Кризисные тенденции проявляются в следующем: 1) отсутствие экономической стабильности (к началу XXI века в России в 35 раз вырос разрыв между уровнем жизни бедных и богатых; средний срок амортизации промышленного оборудования - 30 лет при норме в 12; по данным ООН и ЮНЕСКО, по качеству питания мы находимся на 67 месте в мире); 2) сокращение народонаселения (по социологическим прогнозам, число жителей в России упадет со 146 миллионов человек до 120) и ассимиляция коренного населения России со стороны мигрантов; 3) развал армии (здоровыми сегодня являются только 18 % призывников); 4) коррупция (ее масштабы составляют 20 миллиардов долларов ежегодно); 5) отсутствие социальной перспективы: труд - самый дешевый товар в России, отсюда такие явления как «утечка мозгов», люмпенизация отечественной интеллигенции, падение общего уровня профессионализма (соотношение пенсионеров и работающих составляет 2/3); 6) отсутствие всякой идеологии (Цит. по: Фартышев В.И. Судьба России в XXI веке. - М.: Вече, 2004. - 480 с).
4 на наш взгляд, может быть ответ на вопрос, каким образом и с какой целью происходит формирование этого знания.
Каждая крупная социальная система является носителем своей духовной культуры с присущей ей картиной мира как теоретико-мировоззренческим способом отражения бытия. Общий сдвиг общественных (политических, социальных, экономических) отношений, как правило, воспроизводится в образе мира. Тенденции социального развития отражаются в общественной психологии, воплощаются в образах художественной литературы и получают теоретическое осмысление в публицистических, философских и научных трудах. Теоретические положения, в свою очередь, могут быть актуализированы в определенных духовных, социальных, предметных явлениях будущего. Познание будущего не бывает бесцельным, оно всегда служит насущным потребностям и интересам общества и связано с поиском новых форм социального бытия.
Исследование прогностической функции общественного сознания представляется актуальным в теоретико-методологическом, мировоззренческом, духовно-ценностном аспектах. Отсутствие устойчивых социально-экономических и духовно-ценностных перспектив деформирует общество, разрушает условия реализации его национальных интересов и препятствует его интеграции в мировое сообщество. Личное творчество раскрывает феномен будущего в аспекте человеческого существования, решает смысложизненные проблемы, способствуя пересмотру образа человека, его сущностных свойств и оснований, возможностей и перспектив развития. В целом прогностическая функция социального познания формирует ответственность человека и общества за последствия собственной деятельности; вскрывает новые, ранее неизвестные потенции; позволяет осмысливать действительность с точки зрения непреходящих, вечных ценностей, главной из которых является бытие, жизнь, существование.
Формирование знаний о социальном будущем, требующее личностных и коллективных усилий, предполагает изучение истории и культуры общества. Культурологический контекст русской философии является важнейшим компонентом современного российского идентификационного процесса. Наш интерес сосредоточен на «переходной» эпохе в истории России, характеризующейся всплеском познавательного интереса по отношению к будущему. Опыт самопознания российской интеллигенции XIX века может быть прочитан в контексте современной ситуации, требующей осмысления перспектив развития с точки зрения специфики национального бытия и включенности его в единый общечеловеческий процесс.
Исследование прогностических качеств творческих субъектов (мыслителей, художников, общественных деятелей) представляет сложность в силу своей специфики и
5 неоднозначности проявлений. Трудности создают такие факторы как 1) «размытость» общественного сознания, его «рассредоточенность» по всем уровням и элементам социальной системы, что требует рефлексивной установки в целях распознавания наиболее значимых образов прогностической реальности; 2) отсутствие четких границ между объективными и субъективными (интуицией, целями, идеалами) моментами постижения действительности, усиление влияния последних по мере приближения знания it будущему; 3) неоднозначность интерпретации социального опыта в силу специфики познавательного объекта, выступающего в то же время познающим субъектом, в результате чего процесс самопознания совпадает с процессом саморазвития; 4) включенность прогностических моделей в актуальные образы, так как любая познавательная деятельность осуществляется в границах настоящего, в связи с чем от исследователя требуется выделение временного аспекта, отмежевание актуального от потенциального, преходящего от вечного, случайного от закономерного; 5) серьезные расхождения среди мыслителей, философов, ученых по вопросам возможности и способов познания будущего. Эти трудности актуализируют проблематику философско-художественного познания будущего, подтверждают необходимость и своевременность исследования в данной области.
В целях расширения гносеологического аппарата современная философия интегрируется с широким кругом гуманитарных дисциплин - эстетикой, этикой, социологией, историей, культурологией, литературоведением, психологией. Предложенная тема, характер и методы ее интерпретации, проблемный ракурс ее рассмотрения относятся к междисциплинарному подходу в исследовании вопросов познания, предвидения и прогнозирования и связаны с проблемами отечественной философии и культуры.
Степень разработанности проблемы
Социально-философское знание со времен античности содержит элементы прогнозирования, связанные с осмыслением источников, движущих сил, способов и целей развития человека и общества. Сочетание социального познания с предвидением наблюдается в произведениях средневековых теологов, мыслителей Возрождения и Нового времени. Со второй половины XIX века западноевропейское социальное прогнозирование в диалектико-материалистической методологии приобрело черты научности. Своеобразием русской философской мысли традиционно была ее практическая направленность, структурированность в художественную литературу и публицистику, К началу XX века русскими мыслителями были созданы многочисленные образы будущего, которые касались в основном решения вопроса об историческом пути России, ее значения
в контексте мировой цивилизации. О будущем России размышляли славянофилы (А.С. Хомяков, И.В. Киреевский, Н.Я. Данилевский и др), западники (П.Я. Чаадаев, Б.Н. Чичерин и др.), революционеры-демократы (А.И. Герцен, Н.А. Доброшобов, Н.Г. Чернышевский и др.), почвенники {Ф.М. Достоевский, Н.Н. Страхов, А.В. Григорьев), народники (М.А. Бакунин, П.II. Ткачев и др.), религиозные философы (В.В. Розанов, B.C. Соловьев. Н.А, Бердяев), марксисты (Г.В. Плеханов, В.И. Ленин).
Со второй половины XX века социальная философия оформилась как особая сфера научного знания, исследующая закономерности развития социальной действительности. Проблемы будущего человечества и цивилизации поднимаются в социальных концепциях постмарксизма (Э. Бернштейн и др.), техницизма, или теории технического прогресса (Дж. Гэлбрэйт, У. Ростоу, Р. Арон, Д. Белл, А. Тоффлер), теории ценностей (М. Вебер, Г. Риккерт), нивилизационных теорий, в том числе теории «исторического круговорота» (А. Тойнбм) и «исторического регресса» (О. Шпенглер), в основе которых лежит «органическая» теория общественно-исторических типов (Н.Я. Данилевский, Н.К. Леонтьев, Н.Н. Страхов), экзистенциализма (М. Хайдеггер, К. Ясперс). В последние десятилетия получили распространение системные исследования: синергетика, «теории катастроф», «теории самоорганизации». Сегодня развивается футурология как отдельное направление социального знания, изучающее экономическое развитие общества и ) кологические проблемы, создающее развивающиеся модели будущего и формирующее антикризисные программы (А. Бам, А. Вейл, С. Роусиз, Г. Хелер и другие).
Вопросами социального познания и прогнозирования занимаются такие современные отечественные мыслители как Э.А. Араб-Оглы, И.В. Бестужев-Лада, В.Г. Виноградов, A.M. Гендин, А.Г. Зарубин, В.В. Ильин, Г.Д. Карпов, В.А. Кутырев, Л.А. Микешина, Н.Н. Моисеев, Ю.В. Олейников, А.С. Панарин, А.В. Панин, A.M. Ракитов, B.C. Степин. А.Д. Урсул, Е.Т. Фадеев и др. Проблемы прогностической функции социально-философского познания, в том числе в аспекте художественного творчества, поднимаются в работах Я.Ф. Аскина, О.Д. Волкогоновой, И.Б. Делекторской, Г.М. Елфимова, С.Г. Калашникова, П.В. Макаренко, А.В. Маслихина, А.В. Славина, Н.В. Сорокиной, В.Л. Чертковой,. Вместе с тем, в современной отечественной литературе нет специальных монографических работ, в том числе и диссертационных, исследующих методологию и специфику философско-художественного познания будущего.
В целях изучения вопросов познания и предвидения в контексте художественного творчества необходимо синтезировать социально-философские знания с достижениями эстетики и литературоведения. Среди исследований, посвященных проблемам поэтики, структуры художественной реальности и хронотопа произведения, познавательной
7 функции искусства, образов автора и героя, символа, художественного сознания, диалектики субъекта и объекта можно выделить работы Л.В. Ахутина, М.М, Бахтина, И.И. Бицадзе, Г.Д. Гачева, Ю.А. Гусева, В.Д. Днепрова, A.JL Казина, Л.В. Карасева, A.M. Лсвидова, Ю.М. Лотмана, Н.Л. Малининой, Ю.В. Манна, Н.П. Скурту, В.В. Федорова, М.Б. Храпченко, А.П. Чудакова и др.
Работы, посвященные философским проблемам русской литературы и
поднимающие проблемы будущего, принадлежат таким исследователям, как А.Е.
Акелькина, И.А. Белая, В.Н. Белопольский, О.В. Белый, И.И. Гарин, Г.Д. Гачев, И.Б.
Делекторская, А.С. Долинин, М.М. Дунаев, И.И. Евлапмиев, А.А. Иванова, Т.Б.
Ильинская, В.К. Кантор, Л.В. Карасев, Ю.Ф. Карякин, Р.Я. Клейман, Ю.Г. Кудрявцев, К.
Мочульский, А.П, Скафтымов, В.А. Твардовская и др. Особенно можно выделить
работы, посвященных исследованию прогностической функции художественного творчества и анализу образов будущего, - монографию Е.П. Щудри «Художественное предвосхищение будущего» (1978) и статью Ж. Нивы «Модели будущего в русской культуре» (1995).
Объектом настоящего исследования является философско-художественное творчество в социокультурном контексте России XIX - начала XX веков. Предметом исследования являются образы будущего в русской литературе.
Цель диссертации - методологическое обоснование философско-художественного познания будущего на материале русской классической литературы и публицистики. Эта цель предполагает решение основных исследовательских задач:
Определить специфику философско-художественного предвидения как «онтологического» метода познания, характеризующегося единством бытия и мышления.
Проанализировать принципы формирования образов будущего в аспекте историософской традиции русской культуры.
Выявить прогностические свойства общественного сознания, обуславливающие возможность «социального конструирования» реальности.
Теоретико-методологические основания исследования составляют философско-теоретические положения, сформулированные отечественными и зарубежными мыслителями XIX - XX веков, синтезированные с достижениями современных гуманитарных наук. Проблематика данного исследования раскрывается в таких категориях как «онтологический принцип познания», «темпоральная модель бытия», «формы художественного времени», «историческое, трансцендентное и экзистенциальное будущее», «концептуальный герой», «антропологический идеал».
На формирование настоящей концепции оказали влияние теоретико-философские труды и взгляды Н.Л. Бердяева, Ж. Делеза и Ф. Гваттари, Х.-Г. Гадамера, Ф.М. Достоевского, B.C. Зеньковского, И.Т, Касавина, А.Ф. Лосева, М.К. Мамардашвили, А.В. Маслихина, М. Могильнер, Ф. Фукуямы, М. Хайдеггера, С.С. Хоружего. В работе использованы элементы диалектического и герменевтического методов, дополненные экзистенциальным подходом, а также сравнительно-исторический и типологический методы. Для подкрепления теоретических выводов применяются философские, художественные, публицистические тексты и исторические факты.
Можно выделить несколько разделов использованных в работе источников. Это, во-первых, классическая русская художественная литература: произведения Н.В. Гоголя, И.А. Гончарова, Ф.М. Достоевского, А.С. Пушкина, Л.Н. Толстого, И.С. Тургенева, Н.Г. Чернышевского. Во-вторых, философские труды и публицистика: произведения М.А. Бакунина, В.Г, Белинского, Н.А. Бердяева, И.А. Герцена, А.А. Григорьева, Н.А. Добролюбова, В. А. Иванова, И А. Ильина, И.В. Киреевского, Д.С. Мережковского, Н.К. Михайловского, Д.И. Писарева, Н.В. Розанова, B.C. Соловьева, Н.Н, Страхова, ПЛІ. Ткачева, А.С. Хомякова, Т1.Я. Чаадаева. В-третьих, малоизвестная радикальная беллетристика, публицистика и поэзия второй половины XIX -начала XX веков.
В ходе работы над диссертацией были обобщены взгляды ученых, философов, публицистов, ведущих поиск в разных отраслях научной мысли, среди которых можно выделить следующие темы: «Будущее. Время. Вечность»; «Бытие. Сознание. Предвидение и прогнозирование»; «Миф. Символ. Утопия»; «Смысл истории и судьба России»; «Эстетическая реальность. Художественное познание».
Полученные в ходе проведенного исследования результаты, а также примененный автором подход к разработке поставленной проблемы представляют научную новизну для философии и смежных наук - эстетики, литературоведения, культурологии, социологии. При этом достигнуты следующие принципиальные результаты:
Обоснованы методологические подходы и выявлена специфика философско-художественного предвидения. Концептуально оформлена идея «онтологического» принципа познавательной деятельности; раскрыта диалектика творческого субъекта и прогнозируемого объекта и выделены уровни их репрезентации; определены особенности темпоральной модели бытия как эстетической реальности; обоснованы и раскрыты способы присутствия образов «исторического», «трансцендентного» и «экзистенциального» будущего в художественном произведении.
Конкретизированы принципы социально-философского познания будущего на примере русской художественной литературы и публицистики XIX века. Раскрыта роль
9 общественного и эстетического идеала в прогностической деятельности. Сформулированы концептуальные модели будущего, явно и скрыто присутствующие в сюжетных темах, мотивах и образах социально-психологических типов в произведениях русской классической литературы.
3. Определена роль традиции в формировании прогностических образов в общественном сознании. Сформулирована гипотеза о возможности обратного влияешя эстетических идей на действительность на примере социально-исторической ситуации России рубежа XIX-XX веков. Выявлена сущность антропологического идеала (образа «нового человека») в трех аспектах: как выражение идеологической позиции радикальной интеллигенции; как отражение противоречий социальной действительности; как воплощение религиозных принципов русской культуры.
Основные положения, выносимые на защиту:
«Онтологический» метод, с помощью которого осуществляется художественное предвидение, представляет собой качественный синтез творческого субъекта и прогностического объекта в создании новой, эстетической, реальности, особенностью которой является рассмотрение действительности как той или иной степени совпадения явлений с их целью. Темпоральная структура художественного текста создается за счет взаимодействия образов времени как меры движения, как процесса смыслообразования и как способа человеческого существования.
Футурологические концепции создают образ будущего с точки зрения такой формы общественного устройства, которая удовлетворила бы потребность человека в признании собственной ценности. Концептуальные модели будущего в русской литературе XIX века обусловлены стремлением разрешить противоречие между иррациональной основой человеческой природы и разумной организацией социальной действительности.
3. Прогностические образы структурируются в традиционные формы
общественного сознания, способствуя самоидентификации социальной системы и ее
адаптации к изменившимся условиям существования. Национальный и
антропологический идеал в качестве цели развития выполняют консолидирующую
функцию, но, становясь социальными проектами, могут стать одной из причин
дестабилизации системы.
Научно-практическая значимость настоящей работы заключается в том, что реализуемый в ней подход позволяет по-новому поставить и решить ряд проблем, касающихся методологии художественного познания и социального прогнозирования, продолжить и углубить исследование русской культуры, истории, философии. Основные
10 положения работы вносят вклад в решение духовно-практических задач социокультурного строительства и призваны сыграть положительную роль в разработке реальных, перспектив общественного развития.
Полученные результаты могут быть применены в научно-исследовательской деятельности философского, науковедческого и культурологического характера, а также служить методологическими ориентирами для преподавателей при разработке проблем бытия и времени, познания и самопознания, прогнозирования, человека и общества, русской философии в курсах философии, истории философии, социальной философии, философии культуры и искусства, культурологии и социологии, эстетики и литературоведения.
Диалектика творческого субъекта и прогнозируемого объекта
Современная наука расширяет поле изучения знания и познания, осуществляя попытку осмысления тех дискурсов, которые ранее считались внепаучными - таких как обыденное, мифологическое, религиозное, художественное мышление. В связи с этим происходит переосмысление традиционных понятий субъекта и объекта.
Смена научных парадигм в двадцатом столетии и утверждение неклассической эпистемологии привели к следующим принципиальным результатам:
1. Доверие не только к рационально-конструктивному способу осмысления бытия, но и к интуитивно-чувственному видению. Сегодня возрождается античное представление о теории как «созерцании» - единстве чувственного и рационального познания, которое было утрачено в Новое время. Так, одно из направлений современной психологам -«экологическая теория» зрительного восприятия Дж. Гибсона - доказывает, что восприятие - это не процесс, происходящий «внутри» субъекта, а способ действия субъекта в мире. В процессе созерцания имеет место не наложение на мир объектов результатов конструкторской деятельности сознания, а прямое извлечение информации из реального окружения, в котором живет воспринимающий субъект2. Такое понимание чувственного восприятия означает то, что граница между «субъективным образом» и «объективным миром» становится размытой и условной. Актуальным на сегодняшний день является обращение к изучению феномена художественного творчества, в котором ярче всего выявляются структурные взаимосвязи «гносеологической» и «онтологической» природы человеческого сознания, сохранившиеся в качестве «мифологического мышления».
Предыдущий период развития познания был связан с изучением мира не через ощущения, а сквозь призму искусственных исследовательских языков. Оба типа мировоззрения постоянно сосуществуют в обществе, но занимают неодинаковую ценностную позицию в науках о человеке, обществе, культуре. Для первого действительным считается мир устойчивых структур и процессов; для второго - мир наблюдаемого, такой, каким он воспринимается. Сегодня рациональная парадигма познания во мноіом исчерпала свой эвристический потенциал, чго привело к появлению такого культурного течения как постмодернизм (Ж. Деррида, Ж.Ф. Лиотар, М. Фуко, X. Уайт, Ж. Лакан, Ж. Дслез, Г. Маркузе, Ю. Хабермас и др.)- Сказанное не означает, что «классические» основания социальных наук утратили свою познавательную ценность. Однако все чаще звучит мысль о признании множественности принципов и ритмов самоорганизации социокультурной жизни, что является основой постмодернистской трактовки реальности.
2. Новое понимание «внутренних» состояний сознания, ментальных репрезентаций и самого Я. Философская мысль XX века предприняла попытку нового понимания человека, его укорененности в бытии и межчеловеческих связях. Феноменология, экзистенциализм, герменевтика сформулировали «онтологию сознания», в соответствии с которой сознание не просто отражает объективную реальность, но создает собственный мир, обладающий внутренней динамикой и пространственно-временной структурой. Так, эстетическая концепция М. Бахтина основана на понятии «диалогической» природы сознания, являющегося результатом взаимодействия Я с Другим. Диалог осмысляется здесь как единственная возможность существования индивидуальности. Понятие диалога становится предельно широким и включает в себя межличностное и внутриличностное общение, диалог человека и природы, диалог культур, текстов, автора и читателя, образа автора и героя, взаимодействие персонажей внутри текста. Диалогическая природа познания предполагает рассмотрение феноменов понимания и «предпонимания», «переживания», «вчувствования», «интерпретации» и т.д. В соответствии с такой трактовкой, в процессе познания мы не просто получаем новое знание, а подвергаемся переформированию, трансформации, «расширению горизонта Я». Понимание — это не столько эпистемологический, сколько формативный процесс, затрагивающий личностную сущность человека и формирующий его мировоззрение.
3. Осознание того, что в мире нет ничего неизменного. Все, что познается человеком, в том числе само познание, объект и субъект, есть процессы, причем наиболее интересны и существенны сложные, нелинейные процессы. Так, B.C. Степин произвел классификацию «объектов» для классической науки (простые, локальные системы), неклассической (сложные саморегулирующиеся системы) и постаеклассической (сложные саморазвивающиеся системы). Им соответствуют определенные характеристики познающего субъекта: для классики - абстрактный, идеальный субъект, для модерна - субъект как результат деятельности, для постмодерна - субъект как продукт социокультурного контекста3. Таким образом, существенным моментом современного научного дискурса выступает признание функциональной и методологической взаимосвязи субъекта познания с. социальными ценностями эпохи, что особенно важно для гуманитарных наук. Исчезает само понятие «чистой объективности», касающейся познания такой сложной системы как человеческое общество.
Борьба за признание как фактор социального развития
Футурологические концепции, предлагающие модели будущего, представляют собой не столько предсказание эмпирических событий, сколько понимание истории как единого, логически последовательного, эволюционного процесса, рассматриваемого с учетом опыта всех времен и народов. Это идеальные конструкции, основанием которых является взгляд на человека и общество с точки зрения цели и смысла их развития.
Такое понимание истории больше всего ассоциируется с Гегелем и Марксом. Оба мыслителя верили, что эволюция человеческих обществ не бесконечна, она остановится, когда человечество достигнет такой формы общественного устройства, которая удовлетворит его самые глубокие и фундаментальные чаяния (для Гегеля это либеральное государство, для Маркса - коммунистическое общество). Гегелевский «конец истории» означает, что не будет существенных изменений в развитии принципов и институтов общественного устройства, поскольку все главные вопросы человеческой жизни уже будут решены (но при этом не остановится естественный цикл рождения, жизни, и смерти). Другими словами, с достижением абсолютного самосознания закончится процесс «отчуждения» человека от его собственной сущности.
Однако многие мыслители XX века стали критически относиться к самой мысли о том, что история есть процесс логически последовательный и познаваемый. Опыт прошлого столетия поставил под вопрос заявления об эффективности развития общества на основе науки и техники и заставил переосмыслить критерии социального прогресса. Одной из существенных причин для пессимизма является распространенное ожидание, что Универсальная История должна функционировать как некая секулярная теодицея, оправдывающая все существующее в терминах грядущего. Однако ни одна философская концепция не может дать разумного истолкования многим трагическим событиям, - такая «история» была бы весьма далекой от реальности абстракцией: она не может занять место Бога и принести персональное искупление каждой жертве.
Современная философия, повторяя опыт христианской мысли, пришла к осознанию того, что «мир лежит во зле», и не будет такого общественного состояния, где каждый был бы абсолютно счастлив. Нравственное совершенствование есть продукт личного усилия, для которого недостаточно изменений социальных условий жизни. Означает ли это, что следует отказаться от понятия прогресса вообще? Будь это так, следовало бы отказаться от понятия исторической памяти, аккумулирующей духовный опыт человечества. Но, благодаря памяти, накоплению знания общество не просто повторяет свое прошлое, но осуществляет развитие, то есть движение к качественно новым формам бытия. (Как бы отрицательно мы не относились к современной цивилизации, вряд ли кто-нибудь огказался бы от того комфорта, который является ее плодом и тех прав, которые дает демократическое государство). Даже глобальная катастрофа в качестве сценария будущего, уничтожившая все достижения цивилизации, не сможет стереть из памяти человечества идеи и технологии, по которым можно было бы восстановить утраченное. Только полное исчезновение человеческого рода или интеллектуальных способностей человека может остановить это движение.
Философы, которые постулировали идею регресса цивилизации (Шопенгауэр, Ницше, Шпенглер), тем не менее не отрицали наличия исторической памяти. В их концепциях можно обнаружить идеи прогресса, критерием которого является творчество, реализация жизненной силы, рост индивидуализма. Говорить об историческом прогрессе и регрессе вообще возможно, если известно, куда идет человечество или кула оно должно идти. В качестве цепи истории могут выступать такие формы общественного бытия как «гражданское общество» и «правовое государство» (Т. Гоббс, Д. Локк), «либеральная демократия» (И. Кант, Г. Гегель, Ф. Фукуяма), «бесклассовое общество» (К. Маркс), «информационное общество» (Э. Тоффлер, У. Ростоу), «открытое общество» (К. Поппер), «эфирная цивилизация» (А. Тойнби), «богочеловечество» (В. Соловьев), «сверхчеловечество» (Ницше), «ноосферная цивилизация» (В. Вернадский), «идеалистическая культурная суперсистема» (П.А. Сорокин). Унаследованная от христианской культуры идея Универсальной Истории пытается осветить развитие человеческого общества как единого мирового процесса. Противостоящие этой идее «цивилизационные теории» (Н. Данилевский, О. Шпенглер, С. Хантингтон) акцентируют внимание на качественных социокультурных различиях человеческих сообществ. Но тенденции глобализации современного мира заставляют мыслителей вновь обращаться к поискам единых цивилизационных оснований.
Признавая относительную «закрытость» культур, исключающую их полную ассимиляцию, социологи и культурологи признают возможность их взаимовлияния и использования исторического опыта друг друга. Так, политические режимы вроде фашизма и социализма не смогли составить конкуренцию демократии, которая лидирует сегодня в большинстве развитых стран. Это не значит, что демократические ценности не могут подвергаться дальнейшей критике: исламский фундаментализм сегодня выступает как реальная историческая сила, определяющая один из «цивилизационных разломов» (Хантингтон). Однако исторический опыт выступает для современных мыслителей свидетельством движения к неким универсальным формам человеческого общежития. С 70-х годов XX века одной из основных проблем современной философской мысли признана задача опережающего прогностического анализа ситуации, особенностью которой является осознание человечества и природы как единой системы (Л. Медоуз, М. Месарович, Э. Пестель). Кроме того, к настоящему времени прежние лидерские идеологии, определяющие противостояние национальных государств, истощены, что приводит к высвобождению огромных социопсихических энергий, которые прежде оформлялись и структурировались этими идеологиями.
Человеческое сознание ограничено конкретными социальными и культурными условиями окружающей человека среды, его «временем», «горизонтом». Поэтому история должна рассматриваться не только как преемственность различных цивилизаций и уровней материальных достижений, но и как преемственность различных форм сознания. Сознание - способ мышления людей о фундаментальных вопросах добра и зла, оярсделяющий основные виды деятельности, системы религиозных верований, способы восприятия мира - со временем может коренным образом изменяться. Существует некий «исторический перепективизм» мышления, определяющий тот «образ человека», который доминирует в конкретной социокультурной ситуации. Несомненно, существует так называемая «человеческая природа», то есть более или менее постоянный набор свойств -страстей, желаний, потребностей, способностей - характеризующих человека как неизменное существо. Однако кроме биологической стороны человек обладает недетерминированной, то есть собственно человеческой сущностью, лежащей в основе исторического творчества. Природа человеческих потребностей меняется от одного исторического периода к другому (то, что является объектом вожделения современного европейца, не было известно человеку эпохи средневековья). Эти потребности создаются современным человеку окружением, а оно, в свою очередь, есть продукт исторического прошлого.
Будущее России в свете национального идеала
Познание будущего осуществляется в категориях того образа мира, который сформировался в данной культуре к настоящему времени. Однако необходимость в предвидении и прогнозировании особенно остро возникает в такие исторические периоды, когда имеющийся образ мира перестает адекватно отражать изменившуюся реальность. В этом случае общественное сознание осуществляет синтез новых значений и традиционных представлений, способствуя, с одной стороны, адаптации социальной системы к изменившимся условиям существования и с другой - ее самоидентификации. Социальное предвидение представляет собой единство двух сторон - оно является универсальным, так как значимо для шобой исторической эпохи, и уникальным, так как определяется конкретной исторической ситуацией.
Содержание образов социально-исторического будущего во многом определяется ментальностыо как совокупностью устойчивых образов и представлений социального целого о себе самом. Ментальность в виде готовностей, установок и предрасположений чувствовать, мыслить и действовать определенным образом, является основой, на которой формируются различные идеологические концепции и теории. Философия является концептированным выражением социально-исторического бытия народа, а художественное мышление может выступать в роли философского и выполнять гносеологические функции. Образно-символический аппарат философе ко-художественного мышления может быть более гибким и приспособленным к условиям динамичной действительности, нежели понятийно-научный, так как представляет собой смыслообразутощие структуры, близкие к непосредственному переживанию жизни.
Необходимость решения вопроса об историческом будущем в XIX веке была связана с социально-политическими и культурными изменениями, требовавшими осмысления с точки зрения коллективной самоидентификации. Вопрос о социальных преобразованиях не мог быть решен помимо вопроса о духовно-ценностных ориентациях российского общества, в частности - об отношении российского просвещения к европейскому. Этот вопрос приобрел столь большое значение, что от решения его зависело, по словам И. Киреевского, «не только господствующее направление нашей литературы, но, может быть, и направление всей нашей умственной деятельности, и смысл нашей частной жизни, и характер общежительных отношений». Опыт духовного самоопределения русского народа, результат познания смысла и назначения истории запечатлелся в русской национальной идее, определяющей основные построения моделей будущего в русской историософской мысли России XIX века.
Познание социально-исторического будущего всегда ценностно: основной целью такого познания является выработка модели «лучшего общественного устройства)). Поэтому можно сказать, что познание будущего есть в то же время «социальное конструирование» реальности. Так, П. Бергер и Н. Лукман , исследуя механизм социального конструирования, выявили четыре способа и одновременно уровня этого конструирования: 1) «хабиатуализация», или «опривычнивание», превращение харизматических идей в повседневность, когда идеи немногих превращаются в обычный, рутинный порядок вещей; 2) «типизация», разделение объектов на классы (мужчина, покупатель, европеец и т.д.), которые в своей сумме создают повторяющиеся образцы взаимодействия людей и создают социальную структуру; 3) «институционализация», воплощение идей в соответствующее общество (через деятельность ученых., общественных организаций, литературу, искусство, образование), социально признавшее эти идеи и сделавшее их коллективными представлениями; а затем - «реификация» как окончательная объективация или овеществление субъективных значений, что означает забывание людьми своего авторства в конструировании общества; 4) «легитимация», необходимая для передачи сложившихся институтов новым поколениям, - смысловая объективация «второго порядка», которая создает новые значения, служащие для интеграции уже существующих значений.
Таким образом, в социальном конструировании реальности действуют два вида процессов - 1) почти автоматическое воспроизводство социальных смыслов через традицию и память и 2) творение заново из харизматических идей после «скачка», прерывающего непрерывность и самовоспроизводство повседневности. Социальная реальность не есть нечто однородное, она как бы соткана из множества реальностей, по которым «перемещается» сознание. «Скачку» в данном случае предшествует частичное разрушение целостности, конфликт между «реальностями» разного уровня (например, идеологической и психологической). В данном случае можно говорить о «деконструкции» социальной реальности - потере значений, которая в субъективной реальности характеризуется как «аномия» (Э. Дюркгейм), отсутствие норм или их рассогласование. В этот, «переходный», период социальные значения рассредотачиваются по разным слоям общества, формируя противостоящие друг другу реальности и отсутствие общих ценностей. В целях вывода социальной системы из кризисного состояния происходит формирование «скрепляющих идей» (философских, идеологических, политических, эстетических), предлагающих модели «лучшего будущего», то есть таких, которые способствуют восстановлению структурной целостности социума. При этом сами идеи должны соответствовать глубинным - психологическим, эмоциональным («архетипным») - слоям общественного сознания, иначе они не смогут охватить все сферы социальной реальности.
Исторический опыт свидетельствует, что «закат» цивилизаций прошлого сопровождался утратой «высоких», харизматических идей, определявших смысл существования данного конкретного сообщества. Это не значит, что появление какой-либо «идеи» само по себе эффективно и достаточно для совершенствования общественного бытия, однако многие «объективные» свойства социальной реальности являются ни чем иным как продуктом деятельности индивидов, что дает основание предположить существования особых ментальных структур, способствующих или препятствующих интегративному росту социума.
С нашей точки зрения, национальная идея есть формальная категория: это определенный способ выражения национального самосознания, постижения смысла и цели собственного развития. «Форма» для социального и духовного организма есть то, на чем основывается его идентичность и целостность. Наполнение формальной идеи конкретным содержанием идет на различных уровнях - философском, социальном и психологическом. «Русская идея» - вопрос не идеологии или политики, а духовно-культурная проблема, выражающая своеобразие и уникальность русского духовного опыта; это особое мироощущение и миросозерцание, из которого могут быть впоследствии выведены некоторые политические и идеологические следствия. Предшественниками «русской идеи» были монах Филофей, Н.М. Карамзин, А.С. Хомяков, И.В. Киреевский, К.С. Аксаков; носителями - Ф.М. Достоевский, Ал. Григорьев, Н.Н. Страхов, B.C. Соловьев, Н. А Федоров; последователями - Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, Л.П. Карсавин, Н.С Трубецкой, И.А. Ильин, С.Н. Булгаков, Н.О. Лосский, Б.Н. Вышеславцев, П.А. Флоренский.
