Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. ИССЛЕДОВАНИЕ ПРОБЛЕМ АНОМИИ В ИСТОРИИ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ 16
1.1. Этико-философские исследования ученых доиндустриального периода 23
1.2. Проблема аномального состояния общественного и индивидуального сознания в философии XVIII-XIX веков 56
ГЛАВА 2. СУЩНОСТЬ, СПЕЦИФИКА И ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ АНОМИИ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ 82
2.1. Становление современного понятия аномии. ..82
2.2 Факторы развития и формы проявления аномии в современном обществе 97
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 141
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ: 149
- Этико-философские исследования ученых доиндустриального периода
- Проблема аномального состояния общественного и индивидуального сознания в философии XVIII-XIX веков
- Становление современного понятия аномии.
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования. Общепринятое определение аномии сводится к следующему актуальному содержанию: это состояние общества, в котором те или иные области социальной жизни, типы социальных отношений и поведения людей в значительной степени выпадают из сферы нормативного регулирования со стороны общества. Утрачиваются или предельно ослабевают необходимые императивы, а значительная часть граждан не считает обязательным следовать устоявшимся нормам. В результате возникает своего рода нормативный вакуум, поглощающий правовые, нравственные и другие регламентирующие основы общественного бытия, индивидуального и массового сознания.
Главные противоречия современного осмысления феномена аномии вызваны, на наш взгляд, исторически обусловленными концептуальными расхождениями в подходах к формированию теоретической базы, на основе которой целесообразно проводить системный анализ глобальных общественных процессов, связанных с социальными преобразованиями или кризисными изменениями. Определённая эклектичность и фрагментарность научных представлений об аномии объясняется как недостаточной востребованностью самой проблемы для её глубокого философского осмысления, так и, вероятно, тем, что накопленный теоретический и эмпирический материал ещё не достиг той «критической массы», когда обобщающие дефиниции исследуемого явления способны перерасти в новое фундаментальное качество научного знания и опыта. Противоречивость теоретических подходов среди исследователей данного феномена вызвана не только их принадлежностью разным культурным эпохам, научным направлениям, идеологиям и тому подобное. Аномию как сложное и актуальное в социальном плане явление нельзя осмыслить с помощью ограниченной определёнными рамками интерпретации, поскольку оно, не ограничиваясь эмпирически фиксированными проявлениями, затрата-
4 вает такие сложнейшие процессы и основополагающие, фундаментальные пласты социальной жизни, как субстанциональные проблемы взаимоотношений меняющегося социума и личности, самоидентификационные процессы массового сознания, проблемы социализации личности в условиях разрушающегося социального пространства, формы и методы преодоления индивидом аномийного отчуждения. Видимо, отсюда в современной науке многие перспективные исследовательские направления в изучении феномена аномии, особенно на междисциплинарном интеграционном уровне, ещё не реализованы. Поэтому, на наш взгляд, ещё рано утверждать, что попытки объединить разрозненные знания об аномии увенчались принципиальным успехом.
Актуальность комплексного научного осмысления проблем аномии обуславливается ее общим макросоциальным характером, что вызвано особым, специфическим типом взаимодействия личности и общества в изменяющихся конкретно-исторических социальных условиях и заключает в себе не только социологические, правовые или культурные аспекты, но и, в большей мере, социально-философские обобщения. Проблемы аномии имеют глубокие онтологические и гносеологические корни, а их раскрытие вызвано необходимостью рационализации периодически возникающего социального хаоса, изучения характерных и, что особенно важно, глубинных процессов, протекающих в обществе. Необходимость выхода из состояния аномии всегда сопряжена со сложными, многофакторными, противоречивыми и болезненными процессами, осмысление которых требует широких, философских обобщений и выявления основополагающих закономерностей. Такой рационалистический подход в анализе феномена социальной аномии выступает в данном случае в качестве предварительной и обязательной процедуры, без и помимо которой принципиально невозможна научная разработка стратегии социального управления кризисным обществом. Ведь исследование аномалий в функционировании какой-либо общественной системы важно не только само по себе, но и как средство для более глубокого и основательного понимания её нормального состояния. Противоречивость концептуальных подходов
5 в трактовке аномии и соответствующих аргументаций наглядно демонстрирует вариативность и разночтения в оценке и теоретическом обосновании её фиксируемых проявлений, сложность их идентификации в зависимости от научных взглядов, узкотеоретических, идеологических и иных установок. Видимо именно поэтому изучение и интерпретация проблем аномии сталкивается со многими трудностями и противоречиями, связанными с локализацией самого предмета исследования в рамках какой-либо одной дисциплины. Учитывая также наличие диалектической совокупности множества различных ещё слабо осмысленных факторов, характеризующих аномию, можно сделать вывод, как о недостаточной изученности проблемы, так и её очевидной научной актуальности.
Степень научной разработанности проблемы.
Понятие аномии возникло ещё в античной философии и встречается, в частности, у Платона. Под аномией он понимал беззаконие, несправедливость безверие, беспорядок. С зарождением современной теории аномии в центре научного внимания исследователей приоритетно находились проблемы социального характера. Так, Ж.-М. Гюйо, который и ввёл сам термин в научный оборот, считая аномию положительным явлением, рассматривал её как процесс освобождения индивида от власти жестких и догматических правил, носящих общий и универсальный характер. Э. Дюркгейм, внёсший наиболее значительный вклад в определение предмета, понятийного аппарата и других теоретических основ научного анализа феномена аномии, связывал её, в отличие от Гюйо, с различными формами социальной патологии. В частности, с «анормальным» разделением труда, препятствующим «органической солидарности» и порождающим широкое распространение самоубийств, а также с состоянием общества, при котором социум переживает период острого недостатка коллективных установлений, стабильных правовых и ценност-
ных ориентиров1. Т. Парсонс также квалифицировал любые нарушения общественного равновесия как проявления особого болезненного состояния общества, когда индивид испытывает в этих условиях психологический дискомфорт, поведение его непоследовательно и не организованно вокруг какой-либо социальной цели и соответствующих ей образцов действия, что впоследствии вырывается наружу посредством агрессии. Так возникают формы социальной аномии, приводящие к масштабным деформациям общественного порядка . Р. Мертон отходит от выражения противоречий между социальными нормами и биопсихической природой человека. Он описывает ситуацию разрастания аномии как рассогласование, конфликт двух элементов ценностно-нормативной структуры общества: культурно предписанных целей и интересов людей, с одной стороны, и социально санкционированных путей и способов их реализации—с другой3. Р. Дарендорф—связывал факторы аномии с ослаблением общественных привязанностей4; Р Макайвер—с неразвитыми социальными и эмоциональными контактами; Ю. Хабермас—с противоречием между интеграцией режима (идентификация с общественным устройством, его легитимация) и культурной интеграцией5. Схожую точку зрения имел и М. Вебер, который подчёркивал важность субъективных смыслов, значений, привносимых в социальную действительность индивидом6.
Здесь мы сталкиваемся с определённой антитезой, которая, на первый взгляд, свидетельствует о различных взглядах вышеназванных учёных на общество, но, по сути, отражает всего лишь разные аспекты единой социальной реальности. С одной стороны, общество, являясь объективным фактом, фор-
1 Дюркгейм Э.. Норма и патология /Социология преступности.—М., 1966; О разделении
общественного труда.—М., 1994; Самоубийство: социологический этюд.—М., 1994.
2 Парсонс Т. Система современных обществ.—М., 1997.
3 Мертон Р. Социальная структура и аномия// СоцИс.—1992.—№3-4; О социальных систе
мах.—М., 2002.
4 Дарендорф Р. Мораль, революция и гражданское общество: Размышления о революции в
Европе.—М., 1998.
5 Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие.—СПб., 2000.
6 Вебер М. Основные социологические понятия // Вебер М. Избранные произведения: Пер.
с нем.—М.: Прогресс, 1990.
7 мирует индивидов и принуждает их к чему-либо (Э. Дюркгейм). С другой— на их действиях и связанных с ними смыслах держится основополагающий фундамент общества (М. Вебер). В этих утверждениях содержится важный для понимания аномии смысловой парадокс бытия, принципиально сформулированный на уровне традиционного философского знания: общество оказывает решающее влияние на индивида, и он, в свою очередь определяет общество.
Помимо основополагающих социально-философских идей названных выше авторов, связанных с проблематикой аномийных общественных состояний, в своём исследовании мы опираемся на учения античных философов, раскрывающие гносеологические и онтологические аспекты этического дуализма (Сократ, Платон, Аристотель). Также рассматриваются этические взгляды философов средневековья (Аврелий Августин, Фома Аквинский), социалистов-утопистов (Т.Мор, Т.Кампанелла), философа эпохи французского Просвещения XYIII века Ж.Ж. Руссо, ряда выдающихся философов XYII-XIX веков (И. Кант, Г.В.Ф.Гегель, Ф.Ницше, К.Маркс); яркого представителя русской гуманистической философии—Н.А. Бердяева.
Характерно, что в советский период общественные науки, развиваясь в рамках идеологических традиций марксизма, в целом не демонстрировали заметного интереса к проблемам аномии. Деструктивные поведенческие проявления рассматривались в основном как субъективные категории, связанные с аморализмом, который приводит к уничтожению человеческого в человеке, дегуманизации всего общества. В русле существующих идеологических установок превалировала точка зрения, что деформации в сфере морали и сопутствующие девиации в поведении есть нечто производное и второстепенное. В подобных явлениях, как утверждалось, нет и не может быть сущностной человеческой природы, и поэтому трактовка социальных проблем, в той или иной степени связанных с аномией, порождала представление, что и само это понятие является ненаучным, так как объединяет ряд несовместимых характеристик. Согласно такому подходу научный анализ нравственных и пове-
8 денческих аномалий личности следовало проводить в контексте обусловленных спецификой общественно-исторического развития объективных особенностей материального мира. Подобная точка зрения имела глубокое теоретическое обоснование в марксистской философии. Так, К. Маркс в I главе «Немецкой идеологии» пишет: «Даже туманные образования в мозгу людей, и те являются необходимыми продуктами, своего рода испарениями их материального жизненного процесса, который может быть установлен эмпирически и который связан с материальными предпосылками. Таким образом, мораль, религия, метафизика и прочие виды идеологии и соответствующие им формы сознания утрачивают видимость самостоятельности. У них нет истории, у них нет развития,... предпосылками являются люди, взятые не в какой-то фантастической замкнутости и изолированности, а в своём действительном, наблюдаемом эмпирически процессе развития, протекающем в определённых условиях»7. Объективно же, анализ диалектической взаимозависимости между общественным прогрессом и аномальными деформациями социального поведения и морали присутствовал во многих философских трудах основоположников марксизма. Так, в своей работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Ф.Энгельс, говоря о падении родового строя, указывает, что «...власть первобытной общности была сломлена под такими влияниями, которые прямо представляются нам упадком, грехопадением по сравнению с высоким нравственным уровнем старого родового общества. Самые низменные побуждения — вульгарная жадность, грубая страсть к наслаждениям, грязная скаредность, корыстное стремление к грабежу общего достояния — являются восприемниками нового цивилизованного классового общества; самые гнусные средства — воровство, насилие, коварство, измена - подтачивают старое бесклассовое общество и приводят его к гибели»8.
К.Маркс и Ф.Энгельс. Немецкая идеология. (Первая глава) В кн. К.Маркс. Социология. Сборник.— М, 2000.—С. 338. 8 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19.—С. 311.
Как видно, автор особо отмечает разрушительную роль негативных нравственных свойств и качеств индивидов, выраженных в человеческих пороках, которые материализуются в аморализме и определённых антисоциальных деяниях, что в конечном итоге, приводит к глобальным и необратимым общественным изменениям. (Что, в принципе, очень близко к определению основных категориальных признаков и последствий социальной аномии в современном её толковании.
Очевидно, что в известном игнорировании проблем, выраженных в различных проявлениях социального деструктивизма, отразилось характерное для марксистской философской науки видение мира. Гуманистическое по своей форме марксистское мировоззрение, основываясь на декларируемых принципах построения гармоничного общества, в котором согласно господствующим представлениям не должно оставаться места чуждым новой общественной морали явлениям, практически исключило какие-либо концептуальные сомнения в изначально нравственном совершенстве человека. Отсюда, любые отрицательные отклонения в сфере морали, характеризующие особенности сознания, воли и поведения людей, в их категориальном толковании философами советского периода искусственно выводились за рамки самого предмета научного анализа, поскольку, считалось, что они не могут являться принципиально важным элементом её внутреннего содержания и не имеют чёткой демаркации эмпирически фиксируемых границ9.
В этой связи небезинтересна точка зрения Л.Н.Гумилёва, который высказывает мысль, что фиксируемые проявления различных нравственных пороков, таких, например как властолюбие, честолюбие, зависть, тщеславие — это эмоции, коренящиеся в сфере подсознания и лежащие на грани психологии и физиологии. Далее он отмечает: «С обывательских позиций, это «дур-
9 См., например: Борисов А.Г. Детерминизм общественных нравов М., 1979; Бобнева М.И. Социальные нормы и регуляция поведения. М., 1987; Плахов В.Д. Социальные нормы: философские обоснования общей теории. М.: Мысль, 1985; Бакштановский В.И. Принципы морального выбора. - М.: Знание, 1974; Дубко ЕЛ. Идеал, справедливость, счастье. - М.: Изд-во МГУ, 1989.
10 ные чувства», но с философских — «дурными» или «хорошими» могут быть только мотивы поступков, причём сознательные и свободно выбранные, а эмоции могут быть только «приятными» или «неприятными», и то смотря какие поступки они порождают»10. По мнению автора, к полезным для общества поступкам и, соответственно, результатам могут приводить и то же тщеславие, и властолюбие, и поэтому не только явления из области аномалий общественной морали могут детерминировать предпосылки социальных кризисов и потрясений.
Отметим, что в настоящее время уже нет необходимости доказывать, что любые попытки изъять нравственно-отрицательное из теории социального поведения и морали фактически означают отказ от объективного осмысления логики общественных изменений и развития.
Аналитические материалы, в той или иной мере отражающие феномен социальной аномии, в современной отечественной научной литературе встречаются сравнительно часто. Как правило, авторы, редко используя понятие аномии, с разных позиций и в различной интерпретации, по сути, дают характеристику общественных состояний, имеющих её явные признаки. (А.Г. Аганбегян, B.C. Афанасьев, В.М. Быченков, А.Б. Гофман, Я.И. Гилин-ский, Т. И. Заславская, А.Г. Здравомыслов, В.Н. Кудрявцев, Н.И. Лапин, Ю.А. Левада, В.Г. Немировский, Ю.И. Семёнов и другие). Однако, недостаточность фундаментальных трудов по рассматриваемой проблеме, тематическая бессистемность и эпизодичность публикаций, фрагментарность их содержательного наполнения фактически привели к отсутствию на теоретическом и эмпирическом уровне устоявшихся единых и общепризнанных критериев в определении главных параметров, характеризующих аномию. Существующие научные концепции, носящие, как правило, описательный характер, не всегда затрагивают многообразие субстанциональных и гносеологических аспектов этого сложного и многоликого социального явления. В этой связи возникают
Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфера Земли.—М., 1997.—С. 319.
противоречивые оценки роли и места аномии в обществе, уровня её потенциальной деструктивности, а также ее детерминаций и социальных последствий. Последнее не всегда позволяет располагать необходимыми средствами строгой демаркации изучаемого предмета, усложняет фиксацию и, тем более, системную интерпретацию реальных аномийных состояний.
Автор обращает внимание, что преобладающий социологический подход к изучению феномена аномии является недостаточным. Необходимость глубокого философского осмысления проблемы обусловлена тем, что традиционная интерпретация, выстраивая, как правило, свой категориальный ряд в рамках социальной парадигмы и с отражением преимущественно линейно-эволюционных связей, во многом выхолащивает практическую ценность её научного анализа.
Методологическая основа диссертационной работы.
При исследовании феномена аномии автор исходит из того, что операционной основой для научного анализа данного явления чаще выступают такие категории как «индивидуальное сознание», «правосознание», «мораль», «нравственное сознание», «девиантность» и ряд других. Эти понятия служат категориальными инструментами для определения типа и характера социальных отношений, степени их гармоничности или, наоборот, деструктивности. Определённая сложность в локализации предмета исследования может быть компенсирована, на наш взгляд, широтой охвата анализируемых явлений и учетом многообразия его промежуточных форм, находящихся на стыке общественных наук. Поэтому комплексное осмысление феномена социальной аномии целесообразно проводить в органичном соединении философских, социологических и социально-правовых подходов, что означает соответствующий научный анализ социально-нравственных императивов и социально-правовых норм в качестве основных регулятивов общественной жизни. В этом контексте мораль и право рассматриваются как органически взаимосвязанные и близкие формы индивидуального и общественного сознания и как взаимодополняющие части единого социального организма: они порождены
насущными общественными потребностями, выполняют общественно-значимые функции и обеспечивают необходимую стабильность во взаимодействии с другими социальными инструментами. Именно здесь традиционно глубокое философское обобщение, дополненное взглядом через призму эмпирической социальной информации, даёт возможность наглядно увидеть разрыв между сферой декларируемого нормативного регулирования и базой реально сложившихся социальных отношений, что, главным образом, лежит в основе аномийных общественных состояний.
Главенствующую эвристическую роль в диссертационном исследовании играет метод ретроспективной реконструкции историко-философского материала, метод компаративного и категориального анализа, феноменологический метод. Очень важно, на наш взгляд, использование метода ассоциативного и синтетического анализа явлений действительности, поскольку они выступают средством возможных обобщающих сопоставлений, синтеза разрозненных факторов, оригинального взгляда на объект познания.
Объектом диссертационного исследования являются актуальные гносеологические и онтологические аспекты аномальных общественных состояний в свете их философского осмысления.
Предметом диссертационного исследования выступают социальные детерминанты и общие закономерности проявлений аномии как особого общественного феномена.
Цель диссертационной работы—выделить и рассмотреть аномию как феномен, укоренённый в самих основах общественного бытия. В рамках означенной цели автором ставятся следующие задачи:
—проследить становление проблематики, являющейся ядром современной концепции аномии в истории философской и социологической мысли;
—зафиксировать круг категорий, составляющих логическую «канву» исследования проблем аномии: ценности и нормы (в развитии или деградации
13 их императивности), идеал, этический дуализм, имморализм, девиация, социальная дезинтеграция, и другие;
—рассмотреть девиантное поведение как проявление аномии;
—раскрыть ограниченность структурно-функционального подхода к анализу проблем аномии, обосновать необходимость выхода в её интерпретации за традиционные рамки социальных парадигм с их преимущественно линейно-эволюционным отражением связей и закономерностей;
—проанализировать основные проявления и факторы развития аномийных состояний общества и индивида;
—выявить виды и способы адаптации к условиям аномии.
Научная новизна исследования, по мнению автора, заключается в следующем:
предпринята системная реконструкция философских и социологических воззрений, отражающих проблему аномии, в их историческом становлении от античности до наших дней;
проведён комплексный анализ аномии как многопланового явления, укоренённого в диалектике материального и идеального пластов социальной реальности;
показана ограниченность структурно-функционального подхода как базового при анализе явлений аномийного характера;
осуществлены классификация и анализ аномийных форм индивидуальных и общественных состояний в современном российском обществе;
исследованы особенности адаптации к условиям аномии применительно к настоящему этапу развития российского общества.
Положения, выносимые на защиту.
1. Проблемы кризисных общественных состояний, связанных с деформациями индивидуального и массового сознания, разрушением ценностно-нормативной регламентирующей системы общества, утратой большинством индивидов социально-нравственных императивов, всегда стояли в центре
14 внимания философской и теоретической социальной мысли: от античности до современности.
Одной из причин аномии выступает несоответствие нормативного и институционального аспектов социально-правового порядка. Превалирование в поведении и мышлении людей институционального начала делает многие законы, социальные нормы и другие интеграционные требования бессмысленными и бесполезными.
В результате последовательной цепи негативных социальных метаморфоз возникает выраженное в аномии кризисное сознание, которое, разрастаясь, поглощает утрачивающие на практике нормативно-регулятивную функцию правовые и ценностные императивы, вследствие чего растёт число людей, выпадающих из поля их действия. Возникающие при этом девиации в своих основных проявлениях вторичны по отношению к аномии и являются её следствием.
Подвергшиеся деформации социальные структуры в условиях резкого снижения императивности действенных ранее общественных регулятивов, сами становятся источником дестабилизации, которая в свою очередь противодействует развитию, в чём проявляется и реализуется кумулятивная и циклическая природа аномии.
Феномен аномии следует рассматривать не только с позиций его сугубо дисфункциональных, но и отдельных функциональных проявлений, единство которых обусловлено наличием сложных и противоречивых форм и видов социального влияния на общество.
Научно-практическая значимость исследования. Теоретическое значение диссертации состоит в том, что она будет способствовать более полному и комплексному восприятию онтологических и гносеологических характеристик истоков аномии, углублению понимания практических путей преодоления негативных последствий аномийных состояний. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы при преподавании курсов социальной философии, социологии, политологии, культурологии; при пла-
15 нировании и проведении социальной работы с различными группами населения на региональном и местном уровне. На основе более полного понимания глубоких, скрытых и малоизученных факторов детерминации аномии в прикладной социологии возможно усилить корректность и валидность интерпретаций в рамках конкретных социальных исследований.
Апробация исследования.
Отдельные положения работы выносились для обсуждения на научных конференциях в Дальневосточном государственном аграрном университете (1996, 2001, 2003 годы), Благовещенском государственном педагогическом университете (2004год), на областной научно-практической конференции (1999 год).
Материалы исследования применялись как методологическая основа научной интерпретации эмпирических данных, получаемых в результате систематически проводимых прикладных социологических исследований. (Заказчики: Администрация Амурской области, мэрия города Благовещенска, Областная избирательная комиссия и ряд других). Среди них: «Влияние социальных условий на изменение ценностных ориентации жителей города Благовещенска», «Факторы мотивации электорального поведения и политических предпочтений избирателей», «Социальные детерминанты восприятия населением результативности деятельности региональных и муниципальных структур власти и управления», «Факторы коммуникативного воздействия центральных и городских СМИ на ценностные аспекты общественного мнения» и ряд других.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, подразделяемых на параграфы, заключения и списка литературы. Общий объём работы 160 страниц.
Этико-философские исследования ученых доиндустриального периода
Практически все философские учения древности среди институционализированных форм регуляции поведения отдавали предпочтение именно нравственным императивам. Они обосновывали восприятие и трактовку различных социальных аномалий главным образом как нарушений в области морали. Отсюда вытекает представление о добродетели и пороках как моральных феноменах, имеющих самоценное значение и поэтому в меньшей степени обусловленных иными социальными факторами. Причём, характерно, что дефиниции существенных эмпирических признаков данного явления часто опираются на общераспространенную мифологическую традицию персонифицировать человеческие пороки, представляя их в виде особой субстанции, существа: духа, демона, божества. Примечательно также, что аморализм в ранних философских учениях трактуется шире, чем это наблюдается в рамках современного его толкования, и в эмоциональном аспекте (явление, вызывающее отвращение, страдание или страх), и в утилитарном (явление, приобретающее облик вреда, ущерба), и в эстетическом (явление, облекаемое в форму уродливого, безобразного), и в нормативном (явление, разрушающее природу мироздания, гармонию бытия).
Исторический образец субстанциализации аморализма как средоточия человеческих пороков задан, по-видимому, зороастризмом. Для этого древ- неиранского религиозного учения характерен этический дуализм, проявившийся затем в ряде других философских мировоззрений, в том числе и более позднего периода. Согласно зороастризму дуализм богов и демонов («асуров» и «дэвов») заключается в антагонизме сил добра и зла, конкретизируясь как противоборство света и тьмы, воды и засухи, оазиса и пустыни, порядка и беспорядка, здоровья и болезни, жизни и смерти, благочестия и скверны, правды и лжи, труда и разбоя. Ареной борьбы этих двух равномощных сил является всё мироздание, человеческое общество как его составляющая часть и сам человек, который свободен в своём выборе и может способствовать победе любого из начал. Добродетель и порок как антагонистические и самостоятельные субстанции, существуя и в мироздании, и в самом человеке, ставят его перед сложным выбором между ними. Поэтому бороться со злом способен только тот, кто обладает высокой нравственностью, поскольку человеческие пороки служат тёмным, разрушительным силам и их злому богу Ариману. Последний в союзе со своим воинством он либо разрушает то, что дорого и необходимо людям, либо создает то, что для них вредно и пагубно: от дурной погоды до отклонений в нравах, проявляемых в разбое, хищничестве, лжи и тому подобное. Субстанции зла и порока, просачиваясь в изначально совершенный мир, начинают концентрироваться в любой точке пространства, занятого людьми, и это происходит там, где конструктивные, положительные силы (в том числе и в лице человека) ослаблены15. Победа добродетели над пороком возможна только в результате полного уничтожения последнего. В мире с такой тотальной конфронтацией у человека не может быть нравственно нейтральной жизненной позиции и, соответственно, поступков, а его душа должна уподобиться крепости, каждая частица которой сопротивляется враждебным человеческой природе силам. Субстанциализируя враждебность, это мировоззрение формировало фанатичное отношение к жизни. Перед лицом вездесущего врага человек не может позволить себе даже малейшей расслабленности и распущенности в нравах, а совершение им порочных поступков свидетельствует не столько о могуществе враждебного бога, сколько о духовной слабости самого человека.
Следует отметить, что зороастризм, обладая рядом специфических черт, отличается от ряда других вариантов дуалистического мировоззрения тем, что это учение очень высоко оценивало созидательную деятельность человека. Борьба с абсолютным злом - это не только уничтожение существ, его изначально порождающих и символизирующих, не только соблюдение правил ритуальной чистоты, но и забота о земле, выращивание полезных растений и скота, деторождение, приготовление пищи и тому подобное. Такие действия считались ослабляющими могущество сил зла. «Кто сеет хлеб, тот сеет праведность... Когда хлеб готовят [для обмолота], то девов прошибает пот. Когда подготавливают мельницу [для помола зерна], то девы теряют терпение. Когда муку подготавливают [для квашни], то девы стонут. Когда тесто подготавливают [для выпечки], то девы ревут от ужаса»16. Оптимистический взгляд на земное существование и ориентация на творчество значительно снижали фанатический потенциал идеи о мировой войне добродетели и порока.
В эмпирическом плане, говоря о зороастризме как религиозном философском учении, следует рассматривать его, на наш взгляд, как попытку осмыслить принципы нормативной регуляции общественных отношений, где нравственные императивы выступают одновременно и в качестве правовых, заменяя последние в силу их неразвитости. В русле такого понимания можно интерпретировать подобные представления об императивности морали как выражение необходимости целесообразного порядка и взаимодействия в обществе, а также как средство действенного надындивидуального социального контроля. В данном случае дуалистический принцип явно тяготеет к приданию абсолютной значимости каждому из противоположных полюсов, когда абсолютные императивы имеют совершенно особое абсолютные императивы имеют совершенно особое качество—они не нуждаются в доказательстве средствами рассудочной логики и не боятся логических опровержений. Подобная способность к абсолютизации давало обществу эффективное цивилизующее средство, которое заключалось в способности человека определять для себя безусловные ценности и незыблемые запреты, сохраняя за ними статус приоритетов. Для человека как такового, склонного по своей сущностной природе к разного рода искушениям и соблазнам, неустойчивого в своих пристрастиях, абсолютные требования стали универсальным средством в борьбе с собственным несовершенством, с самым худшим в себе самом.
Проблема аномального состояния общественного и индивидуального сознания в философии XVIII-XIX веков
Практика нормативно-нравственного общественного регулирования подтверждает своим многовековым существованием ту очевидную истину, что человек не может жить в мире, где всё относительно, и опираться на нормы, не имеющие высшего смысла. Абсолюты необходимы цивилизации на определённом этапе развития, и заимствуются они из сфер религии и нравственности, которые традиционно культивируют область духовно-практических отношений человека с абсолютными нормами и ценностями. Как известно, в традиционном, античном и средневековом обществе, религиозные императивы воздействовали на нормативные отношения непосредственно. В Новое время ситуация начинает меняться в сторону в сторону высвобождения общественного и индивидуального правосознания из-под власти религии и церкви. Секуляризация нормативной сферы сопровождалась существенными изменениями в общественной жизни, происходила эмансипация культуры, образования, воспитания, быта от канонического регулирования, а мирообъяснительные инициативы начинают постепенно переходить от религии к науке. У философов, наконец, появляется действенный мотив более глубокого осмысления разнообразных факторов социальной детерминации индивидуальных поступков и типов поведения. Начинают зарождаться представления о социальной аномии как отклоняющемся состоянии целых социальных организмов, подчас весьма масштабных, сопоставимых с цивилизацией. Рассмотрим более подробно, как обозначенная выше тенденция раскрывается в трудах ряда философов Нового времени.
Оригинальное осмысление истоков и последствий имморализма было представлено французскими просветителями и материалистами XVIII в
По убеждению К.А.Гельвеция, «люди вообще более глупы, чем злы», и «исцеляя их от заблуждений, мы тем самым исцеляем их от большей части пороков». Именно невежество порождает не только бессмысленные «добродетели», вроде умерщвления плоти и щедрости в жертвоприношениях, но и явные пороки трусости, сластолюбия и жестокости, говорится в знаменитой книге Гельвеция «Об уме». В центре его антропологической концепции стоит проблема воспитания: «Люди рождаются либо без предрасположений, либо с предрасположениями к самым противоположным порокам и добродетелям. Значит, являются лишь продуктом воспитания».
Определив человека как природное существо, он утверждал, что исходным основанием всякого нравственного и поведенческого порока является личный интерес, инстинктивное стремление избежать страдания и достичь удовольствия. Из этого Гельвеций сделал вывод: порок возникает вследствие того, что мы не понимаем, какие вещи нам действительно необходимы для блаженства, например, смешиваем средство достижения блага с самим благом. Так обстоит дело со скупостью, которая принимает накопление за подлинную радость жизни, и честолюбием, которое таким же образом оценивает внешнюю славу. С этих позиций Гельвеций объяснял все чувства человека и его поведение, отношение между людьми и устройство общества. Любовь к ближнему это результат любви к самому себе, в основе дружбы лежит корыстный интерес, надежда получить помощь и совет друга. Если бы человек не руководствовался корыстью, он проводил бы жизнь в лени и спокойствии. Отказ от реального земного счастья во имя некой эфемерной цели — богатства, почестей или загробного блаженства —это сущность всякого порока. Разработанная французскими материалистами концепция зла, по сути, своим содержанием была направлена против ортодоксального клерикализма. Выявив фетишистское содержание религиозного аскетизма, Гельвеций и его единомышленники осуществили в своём роде нравственную реабилитацию чувственной природы человека. Но соединение морали с чувством удовольствия привело к определённым теоретическим затруднениям. В частности, в логике их рассуждений возникало неустранимое противоречие между исходной рационалистической установкой, возвеличивающей практический разум, разумного законодателя и правильное понимание интереса, с одной стороны, и выводами о том, что страстность натуры важнее и лучше правильного разумения, — с другой. От больших талантов, по логике Гельвеция, нельзя требовать благоразумного поведения и то, «что мы называем хорошим поведением, почти всегда вытекает из отсутствия страстей и, следовательно, является уделом посредственности» . Чрезмерный акцент на удовольствие придаёт подобной этике определённое имморалистическое звучание.
Ж. Ж. Руссо, один из самых ярких представителей философии французского просвещения, видел в аморальности извращение человеческой природы культурой и стоящими за нею общественными силами. Культура, по его мнению, распространяет среди людей лицемерие, заставляя их прикрываться искусственной личиной, маской, казаться другими, нежели они есть на самом деле. Подчиняясь культурным нормам, люди теряют свое действительное лицо, а вместе с ними и свои лучшие нравственные качества, привыкают прятать под внешней оболочкой истинные аморальные наклонности.
Из всех видов духовной культуры особенно резкую критику Руссо вызывал театр. Главным пороком театра он считал, что тот вносит в серьезную жизнь игровой момент, приучает людей лицемерить и жить не своими и неестественными чувствами. Культура, как в образе искусства, так и в образе мифологии вынуждала людей быть актерами, играть роли, казаться совсем не тем, чем они являются. Однако Руссо не заметил (или проигнорировал), что через подобную игру происходил процесс очеловечивания человека, постепенное обретение им своей сущности40. Культура несет с собой рефлектированное отношение к правилам нравственности, а рефлексия, по убеждению Руссо, подрывает незыблемость этих правил. Для моральности наиболее благоприятным является первобытное состояние «счастливого невежества, на которое нас обрекла вечная Мудрость»41. Надменное стремление человека выйти из этого невежества обернулось роскошью, извращенностью, рабством и вытекающими отсюда многочисленными нравственными пороками и поведенческими аномалиями.
Становление современного понятия аномии
Широким распространением термин «аномия» обязан французскому философу и социологу Эмилю Дюркгейму. Дюркгейм связывал это понятие с различными формами социальной патологии и использовал в своих основополагающих работах «О разделении общественного труда» (1893) и «Самоубийство» (1897). Он рассматривал аномию как один из важнейших факторов, вызывающих опасные социальные деформации. В основе его теории аномии лежат следующие социологические концепции: признание общества самостоятельной объективной реальностью по отношению к составляющим его индивидам; рассмотрение доминирующего влияния социальной среды на индивидуальное сознание и поведение; обоснование социальной природы религии, морали, права и самого процесса познания. Собственно концепция аномии органично вытекает у автора из идеи социальной солидарности. Дюркгейм предполагал, что аномия развивается тогда, когда быстрые социальные и экономические изменения нарушают устоявшийся порядок в общественном устройстве. Из-за этих нарушений многие ценностные императивы и ожидания человека становятся непонятны, недоступны, неосуществимы., Следуя принципу историзма, он утверждал, что аномия есть результат неполного перехода от «традиционного (архаического) общества» с его «механической» социальной солидарностью к «органической» солидарности современного автору промышленного общества. Механическая солидарность, по Дюркгейму, основывается на неразвитости и высокой степени сходства составляющих общество людей. Индивид в таких «примитивных» обществах не принадлежит сам себе, а коллективное сознание почти целиком поглощает индивидуальные особенности. Общественное согласие базируется на единых убеждениях, консенсусе моральных норм и принципов, обнаруживаемых в пределах коллективной жизни и собственности. Социальная регуляция выражается здесь в принуждении, в строгих репрессивных нормах, карающих за малейшее отклонение от общих правил коллективной морали и коллективного поведения. Органическая же солидарность, которая порождается разделением общественного труда, основана уже не на сходстве, а на различии индивидов. Благодаря этому человек осознанно начинает воспринимать свою зависимость от общества, которая раньше поддерживалась репрессивными мерами. Дюркгейм особо подчёркивает, что общественное разделение труда, составляющее основу промышленного общества, становится важным источником социальной солидарности и основанием «морального порядка»67.
Аномия возникает вследствие противоречия между потребностями и интересами, с одной стороны, и возможностями их удовлетворения — с другой, когда общество развивается быстрее становления нового морального сознания. Её объяснение Дюркгейм искал в несформированности, неустойчивости вырабатывающихся правил, регулирующих отношения между социальными функциями, которые ещё недостаточно приспособлены друг к Другу. Образовавшийся в результате ценностно-нормативный вакуум создаёт условия, когда индивиды не имеют возможности адекватно осознавать нравственные, правовые и другие императивы. При этом поощряемые обществом ценности индивидуального успеха сталкиваются с неравенством индивидов в обладании средствами и ресурсами, необходимыми для его достижения. В результате возникают социальные конфликты, что способствует созданию благоприятной почвы для зарождения аномии. Её Дюркгейм считал естественным состоянием «промышленного», то есть капиталистического общества. Поскольку это общество поощряет одинаковые для всех цели и ценности индивидуального успеха, то большинство людей, лишенных богатства, власти, высокого престижа, неизбежно оказываются в конфликте с нравственными и социальными нормами, и как следствие, чувствуют себя ущемлёнными, расценивая свою жизнь как неудавшуюся. Ограниченность возможностей для удовлетворения естественных желаний и потребностей и в то же время отсутствие эффективных норм, обуздывающих эти желания, делают множество людей несчастными и толкают их к аморализму, проявлениям безнормного поведения. Такое состояние характеризуется как разрушительное для социума и саморазрушительное для индивида, вплоть до возникновения у него аффективного состояния, приводящего к самоубийству. Опрокидывание традиционных норм и утрата ограничений ведут к появлению у людей чувства, что они существуют в пустом социальном и моральном пространстве. Не найдя ориентиров, некоторые люди устают от собственного существования; их усилия становятся бесполезными, жизнь теряет ценность и следствием этого может быть аномийное саморазрушение. Поэтому аномия мыслима в двух измерениях. Во-первых, состояние аномии может характеризовать всё общество, в котором нормативные стандарты поведения, нравственные императивы, а также существующие в нем убеждения либо серьезно ослаблены, либо отсутствуют. Во-вторых, состояние аномии может характеризовать и отдельных индивидов, если они дезориентированы, находятся в состоянии тревоги и переживают чувство изолированности от общества.
Таким образом, согласно теории Дюркгейма, аномия проявляется в виде следующих общественных деформаций: а) частичное или полное отсутствие нормативного регулирования в кризисных, переходных социальных ситуациях, когда прежняя система норм и ценностей разрушена, а новая еще не утвердилась; б) низкая степень воздействия социальных и моральных норм на индивидов, их неэффективность в качестве средства социальной регуляции поведения; в) расплывчатость, неустойчивость и противоречивость ценностно-нормативных предписаний и ориентации, в частности — противоречие между нормами, определяющими цели деятельности, и нормами, регулирующими средства достижения этих целей.
