Содержание к диссертации
Введение
Глава I. ПРОБЛЕМА ОПИСАНИЯ ЖАНРОВ РЕЧИ 13
1. Аспекты изучения речевых жанров отечественными и зарубежными учеными 1.1. Понятия «Речевой акт» и «Речевой жанр» 13
1.2. Типология, модель и имя речевых жанров 26
1.3.Национально-культурные особенности речевых жанров 40
2. Проблема греха и его изглаживания в русской культуре 49
Выводы 58
Глава II. РЕЧЕВЫЕ ЖАНРЫ В РЕЛИГИОЗНОМ КОНТЕКСТЕ 62
1. Исповедь 62
1.1. Исповедь в религиозном аспекте 62
1.2. Жанровые особенности исповеди 76
2. Религиозная просьба о прощении 87
2.1. Взгляды ученых на жанровую природу «извинений» 87
2.2. Просьба о прощении среди монашествующих 94
2.3. Жанровые особенности религиозной просьбы о прощении 97
Выводы 104
Глава III. РЕЧЕВЫЕ ЖАНРЫ В СВЕТСКОМ КОНТЕКСТЕ 108
1. Светская просьба о прощении 108
2. Принесение извинения 126
3. Языковая личность адресанта 139
4. Формулы «извинений» в функции сигналов речи 147
Выводы 157
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 160
ИСТОЧНИКИ ПРИМЕРОВ 167
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 172
- Аспекты изучения речевых жанров отечественными и зарубежными учеными
- Исповедь
- Светская просьба о прощении
Введение к работе
Направленность современного языкознания к анализу речи в прагматическом аспекте, развивающая исследования Л.П.Якубинского [Якубинский 1986], В.В.Виноградова [Виноградов 1934], Г.О.Винокура [Винокур 2000], обусловливает внимание лингвистов к речевым жанрам (далее РЖ). Основы жанроведения в языкознании заложил М.М.Бахтин, который, разрабатывая концепцию РЖ, рассматривал их как ключевую категорию философии языка и социологической поэтики. М.М.Бахтин указывал: «Проблема речевых жанров - одна из важнейших проблем филологии. Она лежит на границах лингвистики и литературоведения, а также и тех почти совершенно не разработанных разделов филологии, которые должны изучать жизнь слова и специфическое использование языка во всех сферах общественной жизни и культуры» [Бахтин 1996: 236].
Активизирующееся внимание ученых к национально-
культурологической специфике того или иного языка показало необходимость
типологизации речевых культур, имеющую большое значение и для выявления
жанров, характерных для каждой культуры. А, как отмечают В.В.Дементьев и
В.В.Фенина, «адекватная типология речевых жанров должна учитывать
наиболее важные (типологические) свойства жанровых картин мира, стоящих
за жанрами, разные системы коммуникативных
ценностей» [Дементьев 2005: 14].
Коммуникативные ценности могут быть общими для всех культур (общие моральные стандарты языкового общения, например, постулаты П.Грайса [Грайс 1985]; распределение коммуникативных ролей; употребление конвенциональных и неконвенциональных знаковых систем).
Существует несколько подходов к изучению специфических для каждой культуры коммуникативных ценностей. Так, в работах А.Вежбицкой [Вежбицкая 1996; 1997; 1999а; 19996; 2001; 2002] основные параметры
социального взаимодействия в разных культурах (англо-американской, японской, немецкой) представлены в виде культурно обусловленных сценариев, сформулированных на ЕСМ - «естественном семантическом метаязыке». А.Вежбицкая подчеркивает: «При методе описания социального взаимодействия, использующем культурные сценарии, не предполагается, что культуры однородны или что нравы и обычаи общества обязательно описываются с помощью строгих правил, которым подчинены действия любого человека. Этот метод исходит из того, что культуры разнородны и что социальное поведение вообще, и речевое поведение в частности, чрезвычайно вариативно. В то же время при таком подходе учитывается существование культурной парадигмы, в рамках которой мыслит и действует человек. Культурные нормы можно нарушать, игнорировать, отвергать, но, несмотря на это, и те нормы, которые (сознательно или бессознательно) соблюдаются, и те, которые (сознательно или бессознательно) нарушаются, различны в разных культурных системах» [Вежбицкая 19996: 653-654].
Имеются и другие подходы к изучению специфических коммуникативных ценностей. Для нас большой интерес представляют работы Е.М.Верещагина и В.Г.Костомарова, выявляющих национально-культурологические особенности русского языка с опорой на понятие логоэпистемы [Верещагин 1999; 2000; 2002]. Эти ученые определяют смысл термина логоэпистема как «знание, хранимое в единице языка». Е.М.Верещагин и В.Г.Костомаров считают, что логоэпистемы, подобно Янусу, принадлежат и языку, и культуре. Они указывают: «Категориальные признаки логоэпистем следует, видимо, искать именно в их двуплановости. Вероятно, и вообще вопрос о соотношении языка и культуры — в полном соответствии с решением вопроса о соотношении чувственного (сенсибельного) и разумного (мыслительного) у И.Канта - следует понимать как триаду, промежуточный элемент которой принадлежит одновременно двум другим (условно его-то и можно обозначить как логоэпистему)» [Верещагин 1999: 8].
Е.М.Верещагин и В.Г.Костомаров называют логоэпистемической единицей рече-поведенческую тактику [Верещагин 1999: 10]. Они описывают рече-поведенческие тактики в разных ситуациях русского общества, в частности в актуальной для русского православного общества ситуации вины и ее изглаживания. В числе рассматриваемых этими учеными рече-поведенческих тактик совокупность — тактик самоосознания вины, к которым, в частности, относится группа рече-поведенческих тактик минимизации деликта и группа рече-поведенческих тактик аггравации деликта (демонстрация отчаяния, демонстрация самоуничижения, демонстрация понести тяжелое наказание или наказать себя) [Верещагин 1999: 29-32].
Современная лингвистика делает акцент и на том, что в сложной глобальной языковой картине мира можно выделить множество более частных картин, каждая из которых отличается языковым своеобразием. Причем она проявляется на всех уровнях: начиная от самого выделения картины мира и заканчивая основными её категориями. Так, Н.С. Новикова и Н.В. Черемисина на базе существования общенациональной языковой картины мира выделяют языковые картины мира в сфере религиозного культа - в различных конфессиях [Новикова 2000: 40].
О существовании в пределах одной культуры разных картин мира -разных коммуникативных ценностей - пишет и А.Д.Шмелев: «Своими особыми картинами мира характеризуются [...] различные диалекты русского языка, язык фольклора [...], городское просторечие, различные жаргоны, обсценный дискурс [...]. Иногда различия между разными языковыми картина мира внутри одного языка оказываются больше, чем межъязыковые различия [...]. Границы между разными системами этики находят отражение в языке, но не совпадают с границами между языками. [...] Мы можем [...] говорить о традиционных христианских этических представлениях, современных бытовых представлениях и т.п.» [Шмелев 2002: 14-15].
Принимая во внимание сказанное, считаем, что нельзя обходить и такой малоизученный аспект в лингвистике, как религиозная - православная и светская картины мира, обусловливающие существование жанров речи, которые имеют в качестве пресуппозиции плохой поступок. Полагаем, что описание таких жанров с учетом их жанровых картин мира в эпоху имеющейся тенденции к литературно-жаргонизирующему типу речевой культуры весьма своевременно, тем более что исторически нельзя рассматривать духовное становление России вне рамок православия, которое оказывало всегда весьма сильное влияние на общественные умонастроения, способствовало созданию определенных стереотипов мышления.
Проблема интересующих нас внутрикультурных речежанровых ценностей связана с проблемой характерных для религиозных и светских РЖ лингвокультурных системообразующих концептов, на структуру которых распространена аксиологическая поляризация «высокого» и «низкого», «небесного» и «земного», «внутреннего» и «внешнего».
А.Зализняк считает, что для русской языковой картины мира отчетливым предпочтением является «высокое», «небесное» и «внутреннее» [Зализняк 2006: 256]. Тем более, с нашей точки зрения, данные семантические компоненты должны входить в структуру лингвокультурных концептов, использующихся в религиозном контексте.
Внимание ученых к стоящим за жанрами коммуникативным ценностям показало важность изучения жанров и в том антропоцентрическом аспекте, который предусматривает учет типологии языковых личностей.
Главным основанием этой классификации считается степень владения / невладения носителем языка нормами жанрового поведения. Данную концепцию разрабатывает К.Ф.Седов [Седов 1999а; 19996]. Согласно этой концепции, речеповедение языковой личности вариативно. Вариативность предопределяется стратегиями и тактиками внутрижанрового поведения. По К.Ф.Седову, «стратегия — это общий принцип построения речевого
произведения, которым руководствуется говорящий на протяжении всей жанровой интеракции», а тактики - это «сюжетные повороты во внутрижанровой интеракции, позволяющие говорящему менять ход общения на уровне темы» [Седов 19996: 6-7].
К.Ф.Седов [Седов 19996] считает, что тот или иной тип речевого поведения языковой личности тяготеет к определенным РЖ.
Отмеченные подходы к изучению культурологической специфики РЖ, в частности учет религиозно-православной и светско-бытовой картины мира, значимы для выделения РЖ, эксплицирующих грех / вину говорящего.
Объект нашего исследования - жанры русской речи: исповедь, просьба о прощении, принесение извинения, имеющие в качестве пресуппозиции плохой поступок.
Большинство лингвистических исследований посвящено именно «извинениям» [Акишина 1982; Ивановский 2000; Ларина 2007; Ратмайр 1997; 2003; Формановская 19896].
В лингвистической литературе они описываются как этикетные формулы, языковые стереотипы, речевые акты (далее РА) и, наконец, РЖ.
В [Ларина 2007: 88] утверждается, что извинение — это экспрессивный РА, восстанавливающий социальный баланс или гармонию между коммуникантами. Т.В.Ларина развивает высказанную в лингвистике мысль о том, что он непосредственно связан с соблюдением дистанции, а также со стратегиями вежливости сближения, «поскольку его основное прагматическое значение - заверить адресата в том, что его заметили, его уважают и хотят поддержать с ним бесконфликтные отношения, то есть это - знак внимания и доброжелательности». Этот ученый называет две формулы извинений: императив извини (те) и императив прости (те). С точки зрения Т.В.Лариной, в русском языке основной формулой является извини (те).
Рассуждая о том, когда и за что извиняются англичане и русские, Т.В.Ларина [Ларина 2007] также утверждает, что, по сравнению с русскими
формулами «извинений», английские формулы в большей степени десемантизированы и часто являются не выражением сожаления, а формальным знаком внимания.
Полагаем, что исследование того, когда и за что извиняются русские, важно для межкультурной коммуникации. Согласно Е.М.Верещагину и В.Г.Костомарову, под культурной коммуникацией понимается «адекватное взаимопонимание двух участников коммуникативного акта, принадлежащих к разным национальным культурам» [Верещагин 1999: 26].
Некоторые ученые дифференцируют прагматический статус «извинений». Так, Р.Ратмайр утверждает, что формула извини (те) выражает меньшую степень вины говорящего, а формула прости (те) - большую. Поэтому, произнося прости (те), говорящий больше унижается, и данная мысль, с точки зрения этого ученого, связана с вежливостью: «унижение собственного имиджа и, тем самым, повышение имиджа партнера по коммуникации - основной критерий вежливости». Данный иследователь отмечает, что большему самоунижению формулой прости (те) приписывается большая степень вежливости, чему содействует и то, что в религиозном контексте употребляется только глагол простить [Ратмайр 1997: 21].
Л.Н.Чинова [Чинова 1997], рассматривая «извинения» как РЖ, предлагает в зависимости от коммуникативной цели дифференцировать их на РЖ просьба о прощении и РЖ принесение извинения. С ее точки зрения, коммуникативная цель первого РЖ состоит в получении прощения, коммуникативная цель второго РЖ заключается в выражении сожаления по поводу плохого поступка. Судя по ее примерам, в РЖ просьба о прощении используется только формула прости (те), а в РЖ принесение извинения, используется и формула прости (те), и формула извини (те).
В лингвистической литературе получил рассмотрение и другой РЖ, эксплицирующий грех говорящего, - исповедь.
О исповеди как РЖ говорит Н.В.Орлова [Орлова 2002].
Несмотря на достаточно обширную литературу по данным РЖ, многие вопросы их функционирования еще нуждаются в своем рассмотрении.
Предмет изучения — модели РЖ исповеди, просьбы о прощении (религиозной и светской) и принесения извинения.
Актуальность исследования определяют следующие факторы:
проблема внутрикультурных речежанровых ценностей;
проблема вины (деликта) и ее «изглаживания» в русской культуре;
3) проблема характерной для русской языковой картины мира
аксиологической поляризации «внутреннего» и «внешнего», «небесного» и
«земного», распространенной на структуру концептов;
проблема РЖ как особой модели высказывания;
проблема типа языковой личности в формировании РЖ.
Цель исследования заключается в выявлении жанровой специфики исповеди, просьбы о прощении и принесения извинения с учетом стоящих за их использованием религиозных и светских коммуникативных ценностей.
Задачи исследования;
проанализировать научную литературу, посвященную РЖ;
изучить религиозно-православную литературу о покаянии;
выявить в художественной литературе РЖ просьбы о прощении, принесения извинения;
описать жанрообразующие признаки исповеди, просьбы о прощении (религиозной и светской) и принесения извинения;
5) определить тип языковой личности в создании РЖ.
Материалом для исследования стала картотека (более 3000 примеров),
составленная методом сплошной выборки из произведений русской художественной литературы XIX - XX веков и религиозно-православной литературы, а также нового русского переложения церковнославянского перевода «Поучений» прп. аввы Дорофея по изданию 1770 г.
Теоретической базой диссертации послужили научно-теоретические положения и труды Н.Ф.Алиференко, Н.А.Андрамоновой, Н.Д.Арутюновой, Э.А.Балалыкиной, Л.В.Балашовой, М.М.Бахтина, В.А.Белошапковой, И.Н.Борисовой, А.Вежбицкой, Е.М.Верещагина и В.Г.Костомарова, Т.Г.Винокур, В.В.Виноградова, В.Е.Гольдина, В.В.Дементьева, И.В.Карасик, Н.Ю.Караулова, М.Н.Кожиной, Н.В.Орловой, Р.Ратмайр, К.Ф.Седова, О.Б.Сиротининой, И.В.Труфановой, М.Ю.Федосюк, Т.В.Шмелевой, А.Д.Шмелева.
Научная новизна данной работы состоит в том, что в ней впервые описываются РЖ исповеди, просьбы о прощении и принесения извинения с учетом стоящих за их использованием религиозных и светских коммуникативных ценностей.
Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что ее выводы могут быть полезными для развития теории речевых жанров.
Практическая ценность этой работы определяется возможностью использования результатов исследования в преподавании вузовских спецкурсов по теории речевых жанров, по лингвистике текста, в практике преподавания русского языка как иностранного. Кроме того, результаты исследования могут представлять интерес для специалистов по межкультурной коммуникации.
Методы исследования. В работе использовались описательный метод и такие его приемы, как наблюдение, сопоставление, обобщение и классификация сопоставляемого материала, анализ, синтез, контекстуальная интерпретация; метод компонентного анализа.
На защиту выносятся следующие положения:
1) За использованием РЖ, имеющих в качестве пресуппозиции плохой поступок, стоят религиозные и светские коммуникативные ценности: исповедь отражает религиозную картину мира; принесение извинения — светскую; просьба о прощении может отражать религиозную и светскую картину мира.
2) Исповедь, просьба о прощении (религиозная и светская), принесение
извинения различаются моделями построения.
Системообразующим концептом жанров, использующихся в религиозном контексте, является концепт грех; системообразующим концептом жанров, использующихся в светском контексте, является концепт вина; на структуру этих концептов распространяется характерная для русской языковой картины мира аксиологическая поляризация «внутреннего» {грех) и «внешнего» (вина).
Данная аксиологическая поляризация распространяется и на формулы признаний в грехе / вине: каюсь, прости (те) содержат сему «небесное», «внутреннее»; извини (те) содержит сему «внешнее», «земное».
5) Коммуникативные цели исповеди и религиозной просьбы о прощении
диктуются боязнью Божьего суда, поэтому их ведущей рече-поведенческой
тактикой является тактика самоуничижения. Коммуникативные цели светской
просьбы о прощении и принесения извинения диктуются боязнью человеческого
суда, поэтому их ведущей рече-поведенческой тактикой является тактика
минимизации деликта.
В основу классификации РЖ просьбы о прощении и принесения извинения положен принцип языкового воплощения (формула прости (те) маркирует просьбу о прощении, формула извини (те) — принесение извинения), а также принцип коммуникативной цели, соответствующей каждому РЖ.
Степень серьезности вины в светской просьбе о прощении и принесении извинения детерминируется общепризнанной нормой и типом языковой личности.
Наряду с РЖ просьбы о прощении и принесения извинения, существуют десемантизированные формулы прости (те) и извини (те), функционирующие в качестве речевых сигналов.
Каждый из рассматриваемых РЖ обладает собственным именем жанра: исповедь - это сложное событие; остальные РЖ - поступки.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования отражены в 5 научных публикациях. Результаты были изложены на ежегодных итоговых конференциях профессорско-преподавательского состава КГУ (2004-2008), представлены в докладах и сообщениях на международной научной конференции: «В.А.Богородицкий: научное наследие и современное языкознание»; а также на II Всероссийской научно-практической конференции: «Сопоставительная филология и полилингвизм».
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Справочную часть работы составляет список использованной литературы и источников.
Аспекты изучения речевых жанров отечественными и зарубежными учеными
В современной лингвистике при описании близких по своей природе явлений исследователи используют разные термины - РА, РЖ, рече-поведенческие тактики. Покажем различие в понимании данных терминов.
РА - это речевое действие или высказывание как процесс, то есть целенаправленное речевое действие говорящего, использование им предложения для таких действий, как констатация, вопрос, просьба, соболезнование и т.п. РА изучает прагматика - та область семиотики и языкознания, в которой изучается функционирование языковых знаков в речи. Термин прагматика введен в лингвистику в конце 30-х годов XX века Ч.Моррисом, который относил его к одному из разделов семиотики. Этот раздел он подразделял на семантику, синтактику и прагматику. В понимании Ч.Морриса семантика изучает отношение знаков к объектам, синтактика изучает межзнаковые отношения, а прагматика исследует отношение к знакам говорящих [ЛЭС: 389].
Формирование прагматики как области лингвистических исследований началось в 60-х годах XX века под влиянием логико-философских теорий речевых актов Дж.Остина [Остин 1986] и Дж.Серля [Серль 1986в] и др. Философ Оксфордской школы Дж.Остин рассматривал РА как единицу языкового общения. Он обратил внимание на то, что произнесение высказывания может представлять собой не только сообщение информации, но совершение многих действий. В курсе лекций «Слово как действие» Дж.Остин представил РА как трехуровневое образование: РА в отношении к используемым в его ходе языковым средствам выступает как локутивный акт; в его отношении к манифестицируемой цели и ряду условий выступает как иллокутивный акт; в отношении к своим результатам выступает как перлокутивный акт [Кобозева 1986: 13].
Выделению Дж.Остином РА способствовало обнаружение им перформативных предложений, которые, будучи повествовательными по своей структуре, представляют собой высказывания, равносильные самому осуществлению действия. Так, согласно концепции Дж.Остина, высказывание Обещаю тебе вернуть книгу есть уже обещание, высказывание Прошу Вас вернуть книгу есть уже просьба, высказывание Советую Вам вернуть книгу есть уже совет.
Однако в своем исследовании Дж.Остин не дает точного понятия иллокутивного акта. Его попытки обнаружить различительные признаки иллокутивных актов П.Ф.Стросон сводит к четырем основным положениям, из которых наиболее важным можно считать первое (иллокутивный акт отличается от локутивного по признаку целенаправленности) и четвертое (иллокутивный акт отличается от перлокутивного по признаку конвенциональности) [Стросон 1986: 131].
Дж.Серль близок по своим взглядам на природу РА идеям Дж.Остина. Он пишет: «Вопреки распространенному мнению единицей языкового общения является не символ, не слово, не предложение, и даже не конкретный экземпляр символа..., а производство этого конкретного экземпляра в ходе совершения этого речевого акта» [Серль 1986в: 152]. Вместе с тем в работе «Классификация иллокутивных актов» Дж.Серль критикует классификацию иллокутивных актов Остина (вердиктивы, экзерситивы, комиссивы, бехабитивы и экспозитивы). Дж.Серль выдвинул «альтернативную таксономию», которая также включает пять классов иллокутивных актов: 1) репрезентативы; 2) директивы; 3) комиссивы; 4) экспрессивы; 5) декларации [Серль 1986а: 181]. Эта классификация отличается от классификации Дж.Остина, хотя и частично совпадает с ней.
Е.В.Падучева акцентирует идею этих ученых, связанную с пониманием высказывания как действия. Она указывает на то, что, общаясь, люди не просто строят предложения, а используют эти предложения для совершения таких действий, как информирование, просьба, совет, вопрос, приказание, предупреждение, общение, благодарность. Этот ученый называет информирование, просьбу, совет, вопрос, благодарность и проч. РА. Е.В.Падучева выделяет РА утверждения (сообщение, констатация, настоятельное утверждение), РА вопроса, РА побуждения (просьба, приказ и пр.) и РА обязательства (обещания) [Падучева 1985: 19-25].
Исповедь
Таинство покаяния установлено Иисусом Христом для того, чтобы христианин, согрешивший после крещения, мог получить прощение грехов, что свидетельствует о милосердии Иисуса Христа. Оно заключается в избавлении людей от греха, который перешел к нам от Адама. Бог создал Адама и Еву по своему образу. Вначале они были непорочны и блаженны. Но Адам и Ева совершили грех неповиновения: вкусили запретный плод; поэтому были прокляты и изгнаны из рая. Это проклятие распространилось на все поколения людей.
Несмотря на это, Господь так возлюбил людей, что оказывает милость провинившимся: посылает на землю своего единородного сына, Иисуса Христа, для того, чтобы он принес себя в жертву за наши грехи.
Вот что пишет об этом Игумен N: «Для того чтобы уничтожить стену грехов, препятствующую благодати Божией вернуться в человека, необходимо заплатить за грех: таков закон божественной справедливости. Какова же плата, назначенная Творцом мира за грех человека? Об этом мы узнаем из откровения Божия Своему пророку Моисею: грех искупается только смертью согрешившего. Этот закон был известен уже Адаму, получившему от бога совсем не сложную для исполнения заповедь. Ее нарушение, как сказал Творец, грозило ему смертью (Быт.2.16). Нравится нам или не нравится этот закон, но он таков! Следовательно, искупительной жертвой за грехи человечества (если придерживаться логики закона) должна стать кровь всех и каждого за свои собственные грехи. Так, собственно, и произошло с первой, допотопной цивилизацией, которая была полностью, за исключением семьи праведного Ноя, уничтожена за грехи Потопом. Но, как это ни печально, люди ничему не учатся на опыте других, поэтому и после Потопа в среде потомков праведного Ноя начался тот же процесс отступления от бога, который должен был непременно завершиться уничтожением согрешающих.
Но на этот раз Создатель пошел иным путем, который был продиктован исключительно любовью к своим созданиям. По человеколюбию Божию, людям была дана возможность, не платя своей кровью, не умирая за свои грехи, избавиться от них и вернуть себе вновь Божественную благодать. Платой за грехи человечества, удовлетворяющей ЗАКОНУ СПРАВЕДЛИВОСТИ, стала смерть и кровь Единосущного и единородного Сына Божьего, Который умер вместо нас, чтобы всем даровать жизнь и возможность спасения» [Игумен N 2001:60-61].
Иисус Христос вочеловечился от Духа Святого и Марии Девы, приняв тело и душу человека. Но он не перестал быть Богом. Поэтому Иисус Христос имеет два единства: Божеское и человеческое.
Как человек, во время распятия он глубоко страдал, принося себя в жертву.
Евхаристия, установленная Иисусом Христом во время Тайной Вечери — это и есть «воспоминание» (1 Кор. 11, 25) его жертвоприношения.
Поэтому все православные христиане, когда приступают к Святой Чаше, участвуют в жертве Иисуса Христа за всех грешных людей.
Господь, посылая на землю Иисуса Христа, вместе с тем напоминает нам, что мы не лишимся милости Бога, если будем любить Его, исполнять заповеди Его и раскаиваться в своих грехах.
Десять заповедей Бога и грехи против заповедей
Первое упоминание о заповедях находим в Библии [Библия 2003].
Как свидетельствует Библия (Ветхий Завет), Моисей вывел евреев из Египта в 1225г. до н.э. и через три месяца странствия по пустынным землям привел их к Горе Синай. Здесь Бог сказал Моисею о своем желании заключить договор со всем народом: «вот Я приду к тебе в густом облаке, дабы слышал народ, как Я буду говорить с тобою и поверил тебе навсегда» (Исход 19, 9).
Моисей взошел на гору и услышал в раскатах грома голос Бога, который произнес Слова Закона. Спустившись с горы, Моисей принес две каменные доски — Скрижали Откровения, на них перстом Божиим были записаны это слова, которые церковь называет десятью Заповедями.
Светская просьба о прощении
Полагаем, что светской просьбе о прощении также наиболее близко толкование «извинений», предложенное М.Я.Гловинской [1993]: "X просит прощения у Y-ка за Р = (1) X сделал Р, плохое для Y-ка; (2 ) X сожалеет о Р; (3) X хочет, чтобы Y простил его; (4) X говорит словесную формулу, принятую для этого; (5) X говорит это потому, что хочет, чтобы Y знал, что X сожалеет о Р и поэтому простил его».
Данное толкование более детально раскрывает жанровая модель.
Принимая во внимание отмеченные Т.В.Шмелевой [Шмелева 1997: 88-98] типологически значимые конститутивные признаки РЖ: коммуникативную цель (интенцию), образ автора и образ адресата, образ прошлого и будущего, тип диктумного (событийного) содержания, языковое воплощение, попытаемся определить жанровые признаки светской просьбы о прощении.
Коммуникативная цель просьбы о прощении диктуется боязнью человеческого суда.
Напомним, что существуют четыре типа РЖ по цели высказывания: информативные, императивные, этикетные и оценочные [Шмелева 1997: 91-92].
Просьба о прощении содержит компоненты разных коммуникативных интенций.
Ведущая интенция -императивная; она состоит в обращении к адресату с просьбой простить содеянное.
Как заметила Л.Н.Чинова, просьба о прощении - это диалог, который не прекращается до тех пор, пока не будет получен желаемый ответ. Если адресат не реагирует на просьбу о прощении, адресант повторяет ее вновь и вновь.
Л.Н.Чинова приводит пример:
— Князь, я сделал подло, простите меня, голубчик, — сказал он вдруг с сильным чувством... — Ну, простите, ну, простите Dice! — нетерпеливо настаивал Ганя, — ну, хотите, я вашу руку сейчас поцелую!
Князь был поражен чрезвычайно и молча, обеими руками обнял Ганю. Оба искренно поцеловались (Достоевский, Идиот) [Чинова 1997: 278-279].
Обращает внимание на себя повтор просьбы, усиливающий перлокутивный эффект:
Аркадиевна. Оборвыш! (Треплеее садится и тихо плачет). Ничтожество! (Пройдясь в волнении). Не плачь. Не нужно плакать... (Плачет). Не надо... (Целует его в лоб, в щеки, в голову). Милое мое дитя, прости... Прости свою грешную мать. Прости меня, несчастную.
Треплеев (обнимает ее). Если бы ты знала! Я все потерял. Она меня не любит, я уже не могу писать... пропали все надежды... (Чехов, Чайка).
С нашей точки зрения, диалог - это идеальная модель данного РЖ, но не обязательная.
Оценочная интенция проявляется в том, что просьба о прощении изменяет самочувствие участников общения: адресант облегчает свою совесть, а адресат начинает чувствовать по отношению к адресанту «нечто хорошее»
Этикетная интенция направлена на осуществление поступка (покаяния), предусмотренного этикетом (нравственными нормами) светского общества.
Возможна и информативная интенция, заключающаяся в сообщении кающегося адресату о своем проступке (если адресат не знал, что данный проступок имел место).
Образ автора. Полагаем, что в светской просьбе о прощении для образа автора характерно то, что он имеет непосредственное отношение к ситуации конфликта и что он проявляет заинтересованность в получении прощения.
Допускаем также отмеченную Т.В.Лариной свойственную русской культуре особенность поведения автора-коммуниканта в конфликте, а именно: при наличии более высокой статусной дистанции, свойственной автору, он может реже просить прощения.
Образ адресата — это образ исполнителя, которым является человек.
Фактор коммуникативного прошлого - это совершенный проступок.
Фактор коммуникативного будущего. Светская просьба о прощении предполагает обязательную ответную речевую (или невербальную) реакцию адресата - жанра прощения, который будет перлокутивным эффектом просьбы о прощении.
