Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Слово в поэтике акмеизма 25
1.1. Особенности акмеистической поэтики и мировоззрения, декларированные акмеистами 26
1.2. Особенности словоупотребления и «смысловые сдвиги» в текстах акмеистов (поматериалам исследований 1910 - 1920-х годов) 42
1.3. Принципы семантической поэтики в изучении поэтических текстов акмеистов (по результатам исследований второй половины XX столетия) 46
Выводы 64
Глава 2. Ассоциативный анализ как подход к интерпретации поэтических текстов акмеистов 66
2.1. Методы анализа текста, введенные на материале поэтических текстов акмеистов 66
2.2. Полевый подход в анализе поэтических текстов акмеистов 77
2.3. Ассоциативный анализ как новый подход к интерпретации художественного текста 80
2.4. Некоторые особенности ассоциативного анализа поэтического текста акмеистов 85
2.5. Некоторые факторы, влияющие на состав и структуру текстовых ассоциативных полей 97
2.6. Алгоритм и особенности построения текстового ассоциативного поля в поэтических текстах акмеистов 101
2.7. Примеры ассоциативного анализа поэтических текстов акмеистов 104
Выводы 112
Глава 3. Структура и состав текстового ассоциативного поля «творчество» в поэтическом дискурсе акмеизма 114
3.1. Ассоциативные поля, представляющие концепт «творчество» по данным РАС 116
3.2. Текстовое ассоциативное поле «творчество» в поэтическом дискурсе акмеизма 120
3.3. Текстовое ассоциативное поле «творчество» как текстовое воплощение и средство моделирования концепта «творчество» в поэтическом дискурсе акмеизма 167
3.4. Некоторые отличия поэтического сознания от обыденного 177
Выводы 180
Заключение 182
Примечания 184
Список использованной литературы 1-9Q
Сокращения 2.15
- Особенности акмеистической поэтики и мировоззрения, декларированные акмеистами
- Методы анализа текста, введенные на материале поэтических текстов акмеистов
- Ассоциативные поля, представляющие концепт «творчество» по данным РАС
Введение к работе
«Серебряный век» принято рассматривать как отправную точку развития современной русской литературы: «Художественная революция рубежа XIX - XX вв... .утвердила новую поэтику и новую литературную стилистику» (Голубков, Скороспелова, 2002:11). Большая часть известных русских поэтов «Серебряного века» причисляли себя к одной из литературных школ. Творчество символистов и футуристов изучалось именно с учетом принадлежности авторов к <юсовеярствующему литературному направлению. Акмеизм как литературное направление долгое время практически не изучался. Отчасти это было обусловлено историческими условиями, но главной причиной служит сложность выявления закономерностей и общности в текстах акмеистов: «акмеизм как направление протекает между пальцами исследователя» (Гинзбург, 1992)1.
Акмеизм изучался2
В рамках исследования литературных процессов начала XX века в ряду других литературно-художественных стилей (напр., ВМ Жирмунский, ЕР. Эгкинд, ИЛ. Смирнов).
В связи с исследованием идиостиля «эталонных» представителей акмеизма: в центре внимания исследователей находились индивидуальные особенности поэта, для раскрытия которых приходилось обращаться к принципам акмеизма. Творчество исследуемого автора могло быть представлено как а), наиболее показательное для акмеизма; б), вышедшее за пределы течения или даже вошедшее в другую художественную систему.
Как генератор и основной носитель особой (семантической) поэтики, ставшей своего рода культурной парадигмой для русской поэзии.
При демонстрации достоинств методов анализа текста, вводившихся на материале акмеистических текстов.
В исследованиях, посвященных описанию контрастивной поэтики. Однако, что принципиально важно для данной работы, в последнее время появились исследования, посвященные особенностям акмеизма как самостоятельного и самоценного литературного направления. Большей частью они направлены на поиск общего у акмеистов и стремятся ответить на вопрос, кого го поэтов можно считать акмеистом.
Последняя тенденция отчасти обусловлена «социальным заказом», вызванным ревизией литературного наследия XX века. «Официальная канонизация акмеизма» (Лекманов, 2002:3) диктует необходимость ответа на вопросы: что такое акмеизм и кто такие акмеисты .
Исходные теоретические предпосылки данного исследования включают следующие проблемы: а) вопрос о единстве акмеизма как литературного направления и обусловленную этим возможность рассмотрения акмеистического дискурса; б) выбор подхода к анализу поэтических текстов акмеистов, обусловленный их ссобенностями - в частности, позицией «от читателя»; в) специфика функционирования слова в поэтическом тексте, его ассоциативные связи, полевая организация текста; г) проблема определения понятий «дискурс» и «концепт».
Следует отметить, что единство акмеизма, признаки того, что М.Н. Эпштейн назвал «коллективной индивидуальностью» (Северская, 1995: 542), исследователи пытались обнаружить в разных аспектах.
Особая акмеистическая поэтика (исследователи Московско-Таглуской школы, их последователи). А Ахматова и О. Мандельштам представляются сшдателями и носителями особой семантической поэтики, участниками и авторами «величайшей важности лингвистического экспфимента», «акмеистической реформы поэтического языка» (РСГҐ: 286, 287). Вопрос о существовании и свойствах поэтики акмеизма оказался спорным. Часть исследователей полагает, что поэтика акмеизма всесторонне описана в работах ЮЛ Левина, Д М. Сегала, ТВ. ІЛивьян, Р Д Тименчика, О. Ронена и др. Некоторые исследователи не считают возможным говорить об особой акмеистической поэтике4 (МЛ. Гаспаров, О А Лекманов).
Мировоззренческие принципы3 (КШтайн, ЛГ. Кихней). В первой половине XX в. таких работ не было, возможно, вследствие заявления * Список сокращений и список словарей (аббревиатуры) см. в конце работы.
Мандельштама о том, что акмеизм мировоззрением не занимался6 (Мандельштам, 1990:261). Достойным ответом на статью Блока «Без божества, без вдохновенья» и распространенное мнение о том, что «новой школы из акмеизма не родилось, потому что школы творятся только мировоззрениями» (Вас. Гиппиус7) было бы указание на мировоззренческий фундамент акмеизма. Такой фундамент можно было обнаружить в христианстве (Н.Я. Мандельштам) или в феноменализме (К.Штайн). В некоторых работах исследовалось декларированное акмеистами в программных статьях «новое отношение к бытию», ибо «если символисты проходили как бы сквозь явления действительности к высшим трансцендентным сущностям, то акмеисты относятся к реальному миру как к самостоятельной ценности» и сознают себя «живущими в новой эпистемологической реальности с невероятно расширенными и сдвинутыми (по сравнению с XIX веком) границами знания» (Кихней, 19976:4).
Акмеистический словарь (B.C. Баевский). В рамках концепции слова как носителя тематизма в поэтическом тексте было проведено исследование, опирающееся на частотные словари русских поэтов XIX и XX вв. При этом акмеизм «выступает как весьма монолитное явление», анализ словаря Г. Иванова убеждает в том, что «при всех отличиях «парижской ноты» от петербургского акмеизма «парижская нота» стала его порождением и продолжением» (Баевский, 2001: 97, 98).
Тематическая близость может объявляться лишь «тематической близостью материала, из которого строились тексты» (Лекманов, 2002: 18) или быть следствием мировоззрения. В последнем случае «речь идет не о реминисценциях и цитатах и даже не об интертекстуальности, а скорее, о некотором духовном сродстве, об общности поэтического мира» (Цивьян, 1989: 124-125), о «родственности ассоциативных систем» (Невинская, 1999: 25). При этом эволюция поэтики в позднем творчестве поэта-акмеиста рассматривается как происходящая «в рамках того ограничительного набора, который задавался акмеистическим кодом» (Шиндин, 1997а)
Литературно-историческая близость, место в контексте культуры XX века (ЕР. Эгкинд, ОА Лекманов, MJI Гаспаров). Акмеизм рассматривается как явление в рамках «Цеха поэтов», достаточно значимое8, повлиявшее на творчество многих поэтов, но весьма разнородное и не имевшее <<посж)рганизационного)> периода. Наличие особой акмеистической поэтики при этом ставится под сомнение. «Промежуточная» точка зрения декларирована еще БМ Эйхенбаумом, считавшим, что Ахматова и Мандельштам, как «высшие достижения акмеизма» будучи «хранителями традиций» могут стать «наставниками новых поэтов, но процесс этот будет совфшаться не на виду» (Эйхенбаум, 1986: 382). Акмеизм в этом случае рассматривается как «органическая школа русской лирики» (Мавдеяышам, 1987:261), как потенциальная культурная парадигма, кж семантическое ядро пссгсимволизма (Есаулов, 1995:3), как «рабочий термин» (А Кушнер - Амурский, 1998), синоним «петербургской школы» (Л Лосев - там же), часть основной линии русской поэзии, восходящей к Пушкину9 (HL Горбаневская -там же).
Итак, необходимость дальнейшего изучения особенностей акмеизма пгюдиктована с одной стороны «заказом» истории литературы, с другой - интересом к тенденциям развития современной литературы, ибо «изучение лирических стилей .. .имеет для общей теории лирики то значение, что проясняет некоторые широко употребляемые, едва ли не всеобщие черты лирической речевой организации, какие в данном стиле оказываются доминирующими, а потому могугбьпъ наглядно показаны» (Ларин, 1974:101)10.
Возможно, последнее и определило интерес исследователей к анализу акмеистического текста. Тексты акмеистов стали полигоном для введения и испытания методов анализа поэтического текста, предложенных ВВ. Виноградовым, ЮН. Тыняновым, ЮЛ Левиным и ДМ. Сегалом, К.Ф. Тарановским, О. Роненом, Р.Д Тименчиком, БМ. Гаспаровым, ЮМ. Лотманом, МЮ. Лотманом, АК. Жолковским и КЖ. Щегловым, ВА Пищальниковой, КС. Болотноюй. Большая часть исследователей представляла вводимый метод анализа как универсальный, а текст акмеистов использовался как подходящий материал. Ориентация на основные поэтические принципы акмеизма декларировалась при использовании подтекстового метода (КФ. Тарановский, О. Ронен) и микросемантического анализа (Ю.И. Левин, Д.М. Сегал).
В связи с наличием разных точек зрения на общие черты поэзии акмеизма и анализ акмеистического текста целесообразно исследовать тексты акмеистов с учетом нескольких составляющих возможной «общности» акмеизма (мировоззрение, поэтика, метод, тематика, словарь). Впрочем, представляется возможным опираться лишь на подходы, предполагающие направление «от текста к смыслу». Текст при этом рассматривается не как пассивное вместилище вложенной в него информации, а как «генератор смысла»; который, «чтобы быть приведенньм в работу,.. .нуждается в собеседнике» (ЮМ Лотман, 1981:10), ибо «нет текста без воспринимающего» (Залевская, 2002:64).
Интересно, что большая часть методов и подходов (и литературоведческих, и лингвистических), успешно применявшихся для анализа поэтических текстов акмеистов, ориентирована на особое внимание к лексическому уровню и на восприятие «от читателя», в то время как традиционный анализ текста предполагает позицию не столько стилистики «от читателя», сколько стилистики «от автора» (термины ИВ. Арнольд). Так, самое распространенное определение лингвистического анализа текста, данное ЛБ. Щербой, предполагает "выявление содержания произведения через характеристику язьжовых элементов, использованных автором при его создании" (Щерба, 1957:97). Призыв ЛВ. Щербы к «умению внимательно читать» (там же) обычно трактуется как установка на извлечение из текста авторских интенций.
Не учтены интересы читателя в распространенном ныне универсальном варианте лингвистического анализа - «поуровневом анализе», тоже успешно применявшемся к поэтическим текстам акмеистов (Гореликова, Магомедова, 1989; Казарин, 1999). Этот метод дает жесткий алгоритм анализа текста, но не создает условий естественного перехода от анализа к интерпретации, не дает инструментария для синтеза11. Одной из самых очевидных проблем поуровневого анализа можно счесть недостаточное внимание к «сквозьуровневому эффекту» (Арнольд, 1999: 315) ЛИ. Тимофеев, отмечая недостатки поуровневого анализа поэтического текста, считает возможной разработку «системного» анализа, который позволит исследовать слою «во всем многообразии его появлений» (Тимофеев, 1982:52).
Предметом наблюдений исследователя оказывается в этом случае «бытие текста в смысловой среде, а не психология творчества» (Гаспаров, 1993: 299). Очевидна большая «лингеистичность» анализа текста «от читателя» (Арнольд, 1999:28), т. к. он основан на анализе того, что объективно присутствует в тексте, а не обязательно соотносится с тем, что рассматривал в качестве смысла текста автор.
Позиция «от читателя» предполагает соотношения анализа и интерпретации, точнее, допустимости множества интерпретаций, диапазон которых «определяется объемом ассоциативных связей, заложенных в тексте (как эксплицитно, так и имплицитно) и возникающих при его восприятии (Рогова, 200212). Текст в этом случае исследуется как «создаваемая самим текстом возможность конструктивного задания множества интерпретаций этого текста» (Золян, 1990: 353). Разнообразие интерпретаций рассматривается как «многообразие самого смысла, на который направлено наше сознание, открывающее в нем то одну, то другую сторону» (Винокур, 1990: 39).
Учет позиции "от читателя" достаточно важен при анализе текста, т.к. "изучение восприятия художественного текста обыденным сознанием составляет вполне самостоятельный и вполне научный объект исследовательского интереса, совпадающего с целями и задачами филологии" (Чернейко, 2001:19). В данном случае эта позиция служит условием, необходимым для анализа поэтических текстов акмеистов, ибо именно акмеисты впервые рассмотрели читателя как новый контекст, в который попадает поэтический текст (Кихней, 1997а).
Целесообразность позиции "от читателя" при анализе поэтических текстов акмеистов и недостаточная эффективность поуровневого анализа обусловлена спецификой художественного и особенно поэтического текста -тем, что "поэзия существует, прежде всего, как деятельность, ...реализуясь лишь в исполнении" (Левин, 1994:67); -тем, что для читателя художественный текст вообще "существует как система его личностных смыслов" (Воронова, 2000: 8); и характеристиками акмеистического текста, которые будут более подробно описаны в первой главе исследования -тем, что читательское восприятие служит конституирующим фактором акмеистического текста, -особой значимостью лексического уровня для текстов акмеистов, особым статусом акмеистического слова, -тем, что основной функцией текста служит создание смысловых формул и построение по ним новых смыслов в процессе восприятия текста; -необходимостью рассмотрения элементов текста, материально в тексте не присутствующих, имплицированных (обусловлены использованием прецеденшьк феноменов, интеглекстуальностью и тд.).
Особенно важен учет интересов читателя, если для предполагаемого читателя русский язык — не родной. Поэтические тексты акмеистов используются в группах продвинутого этапа обучения, в группах филологов14, что обусловлено устойчивым интересом иностранной аудитории к литературе «серебряного» века, значимостью этих произведений в русской культуре, необходимостью формирования лингвокультурной компетенции иностранных учащихся.
Читательский опыт иностранного учащегося сформирован поэтической традицией родной культуры. Владея техникой чтения на родном языке, студент переносит это умение на текст на иностранном языке (О.Ф. Васильева, 1992: 86). Чтобы адекватно воспринимать поэтические произведения на русском языке, учащиеся должны получить навыки толкования стихов, созданных в разное время и в рамках разных поэтических школ. Особенно важно подготовить учащегося к самостоятельному, внеаудиторному чтению. Для этого необходима разработка «методов и процедур толкования текста, образующих систему приемов, которым можно было бы обучить» (Арнольд, 1999: 126). Такие методы должны быть ориентированы на естественное читательское восприятие текста и, хотя бы отчасти, отвечать на вопрос, «как читать акмеистов». В связи с несомненным влиянием, которое оказал акмеизм на современную русскую поэзию, опыт чтения поэтических текстов акмеистов важен и для восприятия современной русской поэзии.
Для читательского восприятия поэтического текста характерна концентрация внимания именно на лексическом уровне: на уровне осознания читающий перерабатывает смысл, передаваемый, прежде всего лексическими составляющими текста (см. НС. Болотова, ЛГ. Бабенко и др.). Понимание слова может рассматриваться как процесс, «обслуживающий» формирование репрезентации текста (Рафикова, 1999: 103). Единицы лексического уровня в поэтическом тексте служат «основным средством и текстостроения, и смыслообразования, и смысловыражения» (Казарин, 1999: 180). В основе своей синтетический подход должен оперировать единицами лексического уровня, учитывая при этом влияние всех других уровней текста.
Прозу можно назвать «искусством предложения», поэзию - «искусством слова» (Руднев, 1996: 19-20). Известно, что «слою в поэзии многомерно», при этом «система стиха ставит на службу поэтическому содержанию все элементы, его образующие». В поэтическом тексте происходит «актуализация в лексическом значении слова периферийных сем, знание которых позволяет проникнуть в наиболее «закрытую» область прагматики слова...» (Тростников, 1997: 140). Если слово в лирике - «самая содержательная единица, обладающая высоким семантическим фондом» (Поликарпик, 1992: 6), то «анализ стихотворения - это прежде всего анализ семантический»15 (Тростников, 1997:140).
Слово, «функционирующее в поэтическом тексте, больше, чем в любом другом, подвергается воздействию своего окружения, то есть контекста» (Гальперин, 1974: 97), при этом репрезентации отдельных слов служат контекстом по отношению друг к Другу (Рафикова, 1999: 130). К естественным семантическим связям, организующим язык, в поэзии «добавляется «сверхорганизация», соединяющая не связанные между собой в языке слова в новые семантические группы» (Ю. Лотман, 1996: 71). НС. Болотова отмечает, что «в рамках целого текста эстетическая активность отдельных лексических элементов (если они не являются ключевыми) ослабляется»16, «значимыми становятся различные объединения лексических единиц...» (Бол отнова, 19926: 35).
Именно акмеисты начали актуальный для литературы XX века разговор о контексте, о необходимости рассмотрения в тексте ряда слов в их взаимодействии. Так называемое «отдельное» слово в поэтическом тексте «включено ...в многообразные связи окружающего текста, где оно «работает не само по себе, а в тесной и ощутимой зависимости от ближайшего и общего контекста» (Ларин, 1974: 126). Системные связи слов в художественном тексте реализуются через их группировки, которые имеют ассоциативную основу (Пушкарева, 1999). В современной стилистике художественной речи «все активнее и строже разрабатываются понятия семантического поля, семантических групп лексики...» (Поцепня, 1997:210).
Тем не менее «героем анализа» многих исследований, «остается слово» (Караулов, 1999: 155), а не объединения слов. При описании особенностей поэтики17 акмеизма, видимо, следует уделить особое внимание функционированию слова в поэтических текстах. Возможно, по результатам выявления основных черт слова в поэтике акмеизма, удастся назвать и других «героев» анализа акмеистических текстов - объединения слов, в том числе полевые' - и описать особенности их построения и функционирования.
Поэзия, по мнению Ю.И. Левина, "подобна не веществу, а полю" (Левин, 1998:148). Полевый подход (или систематизация лексических единиц, вполне } отвечающая полевому подходу) присутствовал во всех наиболее результативных исследованиях поэтики акмеистов. Представляется целесообразным использование ассоциативного анализа по методу Ю.Н.
Караулова (Караулов, 1999), связанного с переносом на текст понятия ассоциативного поля, ибо важность ассоциативных связей для восприятия поэтического текста отмечалась многими исследователями. Для поэзии XX века особенно характерна «напряженная ассоциативность» слова, результатом которой становится его повышенная суггестивность, т.е. «способность ...вызывать неназванные представления, ассоциациями замещать пропущенные звенья» (Гинзбург, 1997: 331). Важно учитывать, что «суть ассоциативного мышления состоит не столько в способности видеть сходство между предметами, сколько в способности извлекать из подобия смысл» (Арутюнова, 1990: 75). Перенос понятия ассоциативного поля на текст и построение текстовых ассоциативных полей (ТАП) поможет извлечь смысл из подобия, которое обнаруживается при восприятии текста. При этом важно, что переход от поиска подобия, с которым связано построение полей (анализ) к извлечению смысла (синтез, интерпретация), происходит достаточно естественно. Ассоциаты в ТАП могут быть связаны со стимулом семантическими отношениями, в том числе при активизации потенциальных сем, или внетекстовой ситуацией. ТАП объединяет свойства семантического поля и тематической группы и позволяет учесть все виды связей и повторов в тексте, в том числе те, которые не относят к числу системных в лексике, связанные с коннотативной информацией (Кобозева, 2000:108). Под ТАП здесь понимается совокупность лексических единиц, связанных в текстовом функционировании ассоциативно-семантически. ТАП репрезентирует содержание концепта, коррелирующего с именем поля.
Интерес современной лингвистики к синтезу разных методов анализа текста обусловил намерение описать «синтетический» подход к анализу акмеистических текстов. Возможный подход должен: а) учитывать достижения существующих методов; б) ориентироваться на особенности акмеистических текстов; в) моделировать работу воспринимающего сознания; г) определять диапазон допустимых (адекватных) интерпретаций с учетом эксплицитно и имплицитно заложенных в тексте ассоциативных связей.
Такие возможности предоставляет дискурсный подход к анализу текста19, который предполагает рассмотрение текста с учетом ментальных процессов, лингвистических и экстралингвистических факторов (например, возможных подтекстов). Дискурсный анализ сформирован в рамках когнитивной лингвистики и «позволяет не только провести различия между разными аспектами лингвистического исследования, но, что еще более важно, объединить, интегрировать эти различные аспекты с целью рассмотрения текста во всей его целостности» (Меджерицкая, 1997: 132).
Под дискурсом вслед за НД Арутюновой обычно понимаются различные виды актуализации текста, "рассматриваемые с точки зрения ментальных процессов в связи с экстралингвистическими факторами" (ЛЭС:137). Эта традиционная точка зрения на отличие текста от дискурса предполагает больший объем понятия "дискурс", который рассматривается как текст плюс контекст ситуации (ван Дейк, Кинг, 1988).
Итак, "текст может трактоваться как дискурс..., когда он реально воспринимается и попадает в текущее сознание воспринимающего его человека" (Кубрякова, Александрова, 1997: 19). Дискурс, рассматриваемый как "явление процессуальное, ...как процесс порождения текста или же его восприятия" (там же) может "объединять и проявлять динамику текста, которая заключена в авторской интенции и читательском восприятии" (Шопов, 1991:11). Дискурсный подход, таким образом, практически уравнивает в правах автора текста и его читателя. В результате «права на лингвистическое рассмотрение приобретают ...те области значений языковых единиц, которые ...часто не носят стабильного, фиксируемого в словарях и грамматиках характера" (Рогова, 1997: 6), что диктует необходимость перехода от анализа к интерпретации текста20.
Актуальность использования термина "дискурс", несмотря на его терминологическую перегруженность, обусловлена и необходимостью рассмотрения текстов разных авторов, принадлежащих к одному литературному направлению. Предполагается выявить особенности их текстов, характерные не для идиостиля, а для школы в целом, т. е. рассмотреть особенности "акмеистического дискурса". Общие свойства поэзии акмеизма будут относиться к особенностям дискурса, т. к. последний существует в текстах, "за которыми встает особая грамматика, особый лексикон, особые правила словоупотребления и синтаксиса, особая семантика, - в конечном счете - особый мир" (Степанов, 1995:44). Впрочем, "формального набора языковых средств, характерных для того или иного дискурса, может и не быть", но к обязательным элементам дискурса причисляется "отношение к выбору тех или иных языковых средств" (Левина, 2001:9).
Текст может быть рассмотрен как "реализация дискурса" (Красных, 19986: 66). Корпус текстов, относящихся к определенному дискурсу, будет представлять "совокупность тематически, культурно или как-то еще взаимосвязанных текстов, допускающая развитие и дополнение другими текстами" (СЛС).
Итак, целесообразность введения термина "дискурс" в данной работе обусловлена: -важностью процесса восприятия для анализа поэтического текста вообще и акмеистического текста особенно; -возможностью частичного снятия спорного вопроса о линейности связи акмеизма и поэтики акмеизма21; -необходимостью анализа корпуса текстов, имеющих некоторое сходство, но принадлежащих разным авторам (поиска того, что придает дискурсу связность).
Дискурс при этом понимается как текст в процессе восприятия22; совокупность взаимосвязанных, характеризующихся некоторой общностью (лингвистической и/или экстралингвистической) текстов, которая допускает развитие и дополнение другими текстами23; - «язык в языке» - характеристики описываемой совокупности текстов.
Основой любого дискурса и способом различать дискурсы между собой служат набор, частотность, сочетание и взаимосвязи концептов (Булатова, 1999:40). Выявление и описание базовых концептов помогает охарактеризовать анализируемый дискурс.
Концепт "лежит в основе ...любого текста" (Красных, 19986:55). Текст при этом, очевидно, понимается как дискурс, ибо концепт рассматривается как "точка взрыва, вызывающая текст к жизни" (там же). В этом случае концептом обозначают вербализуемую концепцию произведения, его формально логическую идею (Культурология XX век, 1997: 196). MP. Проскуряков называет концепт наиболее универсальным элементом системы смысла текста; последний рассматривается как "движение от непонимания к пониманию действительности, воплощенной в тексте" (Проскуряков, 2000: 11).
Впрочем, концепт может принадлежать не конкретному произведению, а коллективному сознанию (например, Бабушкин, 1996: 66). ЛВ. Миллер считает концепт образованием сверхтекстовым, не выявляющимся на уровне текста, но способным выступать в роли строительного материала при формулировании новых художественных смыслов (Миллер, 2000: 42). При этом "содержащаяся в концепте информация подвергается развертыванию в процессе рецепции, "запуская" механизм порождения ассоциаций и коннотаций, .. .шссобствует расшифровке смысла произведения..." (Миллер, 2000:40).
При дискурсном подходе текст часто рассматривают как совокупность функционирующих в нем концептов. С А Аскольдов, выделявший художественные и познавательные концепты, приписывал художественным концептам задачу найти по части целое; целое при этом никогда вполне не развертывается, но имеется ключ к его раскрытию (Аскольдов, 1997:275). MP. Проскуряков отмечает, что система смысла художественного произведения формируется из структур познавательных и художественных концептов (Проскуряков, 2000:31).
Достаточно универсальной представляется точка зрения ДМ Поцепни, которая предполагает, что художественный концепт может быть эстетической реализацией, юплощением в тексте национального концепта-инварианта, и, напротив, концептом, сформировавшимся в сфере художественной литературы и оттуда вошедшим в концептосферу языка24.
Под концептом можно понимать «мыслительное содержание, которое предшествует всем значениям слов-репрезентантов, объясняет и объемлет эти значения» (Чубарян, 1994: 12). В этом определении важной представляется способность концепта объяснить и охватить все значения слов-репрезентантов.
Для целей исследования индивидуально-авторских концептов и концептов, значимых в дискурсе акмеизма, формирование концепта, видимо, должно быть представлено как двунаправленный процесс, как встречное движение от концепта-инварианта, предшествующего словам-репрезентантам, и от слов-репрезентантов к формирующемуся концепту. При этом «концепт служит отправным моментом при порождении текста и конечной целью при его восприятии» (Красных, 1999: 30). Сопоставление концепта-инварианта («на входе» в текст) и концепта, формирующегося в процессе восприятия текста, даст представление об особенности процесса наполнения концептов в исследуемом дискурсе.
И при формировании в тексте художественного концепта, и при реализации, функционировании в нем концепта-инварианта, в ходе анализа художественного текста возникает вопрос о том, как концепт представлен в тексте, о методике концептуального анализа25.
С тех пор, как Е.С. Кубрякова отметила, что концептуальный анализ - не метод, а цель, и пути ее достижения могут быть разными (Кубржова, 1994:3) было предложено несколько разных идей концептуального анализа26 (JLO. Черненко, ВА Долинский, MP. Проскуряков, ЛГ. Бабенко и др.).
Основной проблемой концептуального анализа остается вопрос репрезентации концепта. Очевидно противоречие между континуумом концепта и дискретностью описания. Видимо, художественный концепт целесообразно рассматривать как текстовый смысл, «формирующийся вследствие концептуального обобщения дескриптивных характеристик» (Мухина, 2000: 5). Следовательно, концептуальный анализ «заключается в том, v чтобы через анализ репрезентантов исследуемого концепта установить связь явления, стоящего за ним и определить содержание концепта как единицы ментального лексикона» (Печенкина, 2001: 9). В случае анализа репрезентантов художественного концепта «за ним» можно толковать двояко: как «до него» (концепта) или «после», «вследствие». Для этого необходимо выявление всех текстовых дескриптивных характеристик описываемого концепта, а значит, разработка принципов их отбора.
Во второй главе предполагается применить метод концептуального анализа, наиболее подходящий для описания концептов акмеистического дискурса. Целью такого концептуального анализа может быть сочтено «построение модели концепта, выявление его компонентов и установление связей между ними, построение модели нескольких концептов в их взаимосвязях или концептуальной картины мира автора художественного текста в целом как результат интерпретации и понимания данного художественного текста» (Голикова, 1996). В таком определении важен учет позиции «от читателя», читательский взгляд (результат интерпретации и понимания) на авторскую картину мира и индивидуально-авторские концепты.
Текст «способен изменить модель мира в сознании получателя» (ЗА Тураева, Цит. по Кулибина, 2001: 5). Очевидно, что при восприятии поэтического текста «создается (моделируется) новый мир, отличающийся по своим семантическим характеристикам от обыденного, профанного мира, возникает новое семантическое пространство; нечто подобное происходит в мифологическом тексте, где нарушаются привычные, нейтральные семантические связи» (Успенский, 2000: 292). Новый мир создается как новый миф, ибо «нет поэзии без мифологии»27.
Естественное для поэтики акмеизма создание новых смыслов сродни моделированию мифа (Левин, 1998: 73). Н. Гумилев полагал, что акмеизм «в сущности и есть мифотворчество», ибо «что же, если не мифы , будет создавать поэт, ...принимающий слово во всем его объеме, ...требующий, чтобы каждое создание было микрокосмом» (Гумилев, 1990: 160). Исследователи отмечали мифологический характер поэзии акмеистов (РСЦ В А Редькин, НГ. Полтавцева, ЛГ. Кихней, ТЮ. Никитина).
Известно, что самоопределение акмеизма предполагало возращение «к простым именам культуры» (Гименчик, 1995:201). Среди таких имен - не только библеизмы, мифологические герои и сюжеты, но и герои, сюжеты и авторы мировой литературы. Ахматова «использует способность мифа концентрировать смысл», при этом «всякий смыслообраз, маркированный мифологическим именем, ассоциируется с определенным набором признаков и качеств и может быть развернут в сюжет» (Кихней, 19976:125). При этом читатель ассоциативно «достраивает» весь мифологический комплекс, связанный с новой ситуацией (там же). Для поэзии вообще характерно подобное использование мифа, но акмеисты пользуются им особенно впечатляюще. В их текстах мифы используются не только для создания авторской версии готового мифа и диалога с ним: сюжеты и герои из разных источников могут встретиться в одном тексте и создать основу «авторского» мифа, который может восприниматься как новый смысл.
Н.Г. Полтавцева описывает некоторые черты вновь создаваемого мира Ахматовой; в него входят эталонные образцы европейской культуры, поэтическая атрибутика, поэтический ландшафт, знаки эпохи и миф о себе, поэте (Полтавцева, 1992: 54-55). Т.Ю. Никитина выделяет три типа мифологем30 у Мандельштама: имена и названия исторических лиц, событий и явлений; мифологические образы и идеи; собственные авторские мифологемы, сформировавшиеся на основе мифов мировой культуры (Никитина, 2000: 9-10). Видимо, авторские мифологемы могут восприниматься как таковые лишь в случае дискурсного подхода к тексту, при накоплении «опыта семантизации», т.к. «миф будет ускользать от нас пока мы не научимся узнавать его в содержании текстов» (Пятигорский, 1999: 69). Описание авторского мифа требует изучения совокупности текстов, рассмотрения ее как единого текста, ибо «наряду с варьируемыми элементами, которые свойственны отдельному стихотворению, особое значение имеет некоторая постоянная мифология , лежащая в основе стихотворного цикла, а нередко и всего творчества поэта» (Якобсон, 1987: 145-146).
Представление о поэтическом мире акмеистов должно быть составлено на основе описания авторских мифологем (восприятие текста «на выходе», результат анализа текста) в сопоставлении с читательскими ожиданиями («на входе», на основе РАС). Важность этого сопоставления объясняется тем, что миф дает модели и «объясняет человеку его самого и окружающий мир, чтобы поддерживать этот порядок» (Мелетинский, 1995: 170). Приращение смысла «на выходе» ведет к некоторым изменениям читательской картины мира, что и служит реализацией «задачи» поэта - «расширить мир, прибавляя к тому реальному, что существует само по себе, новый ирреальный материк» (Смелова, 1995:29).
Если целостность творчества можно связать с сотворением собственной мифологии (Балашова, 2000: 9), описание акмеистического мифа о творчестве станет свидетельством возможности рассмотрения совокупности текстов акмеистов как единого текста, как дискурса. Описание некоторых мифологических моделей, связанных с миром творчества, который читатель строит при восприятии акмеистических текстов, помогает определить некоторые доминанты поэтического дискурса акмеизма, составить представление о его концептах.
Процессы мифологизации , «создания наиболее семантически богатых, энергетичных и имеющих силу примера образов действительности» (Топоров, 1995: 5), и концептуализации, возникновения художественного концепта, могут быть соотнесены (ЛВ. Миллер, В Л. Бурова, С А Питана). «Мифотворчество вносит поправки в традиционную картину мира» (Кожевникова, 1986: 46). Можно предположить, что, описывая миф «о поэте и поэзии», заново создаваемый в тексте на основе читательских ожиданий, сопоставляя авторские мифологемы, относящиеся к этому мифу у разных авторов-акмеистов, можно получить представление о составе концепта «творчество» в поэтическом дискурсе акмеизма. Этот концепт, безусловно, значим {/ для любого литературного направления, декларирующего себя как таковое, и может бьпь сочтен базовым концептом поэтического дискурса, ибо «любая поэтическая речь .. .оказывается речью о поэтическом слове- о себе самой - даже если кажется, что речь идет о совершенно посторонних предметах» (Барзах, 1996:227).
Сопоставление наполнения концепта «творчество» в текстах Ахматовой и Мандельнпама, которых принято считать «образцовыми», «эталонными» акмеистами, должно бьпь достаточно показательным для решения вопроса о существовании общности акмеизма Синтез и применение метода концептуального анализа, подходящего для акмеистических текстов, позволит наметить область, в которой можно было бы искать общность акмеизма и описать некоторые особенности акмеистического дискурса. Выявление и описание состава, наполнения концепта «творчество» будет произведено в третьей главе исследования.
Итак, актуальность исследования обусловлена: включенностью его в парадигму современных лингвистических исследований, в частности, важностью рассмотрения мнений о таких дискуссионных понятиях как «дискурс», «концепт», «поле» и т.п.; важностью дальнейшей разработки концепции формирования смысла поэтического текста; важностью разработки лингвистических подходов к анализу текста, преодолевающих границу между анализом и ишерпретацией текста, допускающих множественность интфпретаций на основе метода анализа, которому можно обучить читателя, в том числе читателя-инофона (о целесообразности использования ПТ в курсе РКИ - см. НБ. Кулибина, 1999); - значимостью разработки принципов и процедур интерпретации поэтического текста с опорой на его ассоциативный анализ, предполагающий выявление ТАП.
Цель исследования: представление и описание ТАП «творчество» как репрезентанта базового концепта «творчество» в поэтическом дискурсе акмеизма.
Осуществление этой цели предполагает решение нескольких задач.
На основе анализа поэтических деклараций, статей, рецензий и поэтических текстов акмеистов охарактеризовать мировоззренческие доминанты, связанные с акмеистическим отношением к поэтическому творчеству, и основные черты «акмеистической теории слова».
На основе анализа филологической литературы охарактеризовать отмеченные особенности поэтических текстов и поэтики акмеистов и адекватные им методы исследования.
Синтезировать подход к анализу и интерпретации акмеистических текстов, основанный на особенностях поэтики акмеизма и акмеистического мировоззрения.
Обосновать целесообразность использования ТАП в анализе ПТ акмеистов и описать роль структуры ТАП Описать процедуру выявления ТАП
Построить совокупность ТАП, соответствующих макрополю «творчество» для текстов А Ахматовой и О. Мандельштама. Изучить возможность соотнесения этих ТАП в корпусе текстов обоих поэтов.
Описать содержание концепта «творчество» в дискурсе акмеизма на основе интерпретации макрополя «творчество».
Выявить некоторые отличия «обыденного» и «поэтического» (нового мифа, сформировавшегося при восприятии текста реципиентом) концептов «творчество».
Материалом исследования стали сто поэтических текстов А. Ахматовой и О. Мандельштама, рассмотренные в качестве представителей акмеистического дискурса.
Методы исследования. Описание базового концепта поэтического дискурса осуществляется в рамках полевого подхода, с разработкой синтетического подхода, основанного на методиках анализа, применявшихся к акмеистическим текстам (ВВ. Виноградов, ЮИ. Левин, ДМ Сегал, К.Ф. Тарановский, ELC. Болотова, М.С. Павлов и др.). Для описания концепта применялся ассоциативный анализ (ЮЛ Караулов), элементы компонентного анализа, метод экстралингвистической интфпретации языковых фактов.
Научная новизна исследования определяется использованием дискурсного подхода к анализу поэтических текстов акмеистов. Впервые было описано наполнение базового концепта поэтического дискурса «гворчество» в поэтическом дискурсе акмеизма Определены основные принципы применения ассоциативного анализа к ПТ и процедура перехода от ПТ к совокупности ТАЛ Описание одного из базовых концептов лингвистическими методами позволяет очертить область, в которой может быть найдена общность акмеизма как литературного направления.
Теоретическая значимость исследования определяется тем, что оно уточняет некоторые вопросы функционирования слова в поэтическом тексте; особенности позиции «от читателя» в анализе ПТ. Затронуты проблемы разработки концептуального анализа текста, при этом в качестве возможного способа концептуального анализа предлагается ассоциативный анализ текста.
Положения, выносимые на защиту
Выявление, сопоставление и интфпретация совокупности ТАЛ в корпусе текстов поэтов, принадлежащих одному литературному направлению, позволяет выявить типологические черты поэтического мира.
ТАП может быть рассмотрено как текстовое воплощение концепта, инструмент его моделирования и описания. Макрополе представлено иерархией ТАП, что соответствует репрезентации базового концепта концептами-анализаторами.
Рассматривая совокупность ПТ разных поэтов-акмеистов как единый текст, достаточно сравнить не весь состав полей, построенных для разных текстов, а их структуру. При сходстве структуры (семантических гештальтов) одноименных полей в текстах двух поэтов-акмеистов можно получить представление о мировоззренческих доминантах акмеизма.
Специфика дискурса литературного направления раскрывается через анализ и интерпретацию наиболее значимых, репрезентативных ТАП, соответствующих базовым концептам.
Концепт «творчество» может быть рассмотрен как базовый для поэтического дискурса, как макроконцепт. Это определяется множественностью его репрезентаций, сложной иерархией ТАП, представляющих одноименное макрополе.
Возможность соотнесения структуры ТАП, представляющих макрополе «творчество» в текстах разньк поэтов, позволяет сделать выюд о целесообразности рассмотрения их текстов как единого текста (дискурса), охарактеризовать поэтическое «мы» литературного направления.
Сравнение словарных и текстовых ассоциативных полей позволяет рассмотреть процесс формирования и функционирования художественного концепта в дискурсе.
Практическая значимость исследования связана с возможностью использования его результатов в вузовской практике при подготовке спецкурсов по анализу художественного текста, стилистике и культуре речи. Элементы анализа, описанного применительно к текстам акмеистов, могут быть использованы для работы в аудитории при анализе других ПТ. Это особенно важно для подготовки аудитории к чтению не входящих в программу текстов. Описанный подход может быть использован на занятиях по русскому языку как иностранному со студентами продвинутого этапа обучения, студентами-филологами и в процессе подготовки преподавателя к аудиторной работе: построенные носителем русского языка ТАП помогут определить необходимый для адекватного восприятия ПТ иноязычным читателем лингвистический и экстралингвистический комментарий.
Объект исследования: текстовые ассоциативные поля как репрезентанты концептов акмеистического дискурса.
Предмет исследования: текстовое ассоциативное макрополе «творчество» в поэтическом дискурсе акмеизма.
СТРУКТУРА РАБОТЫ определяется последовательностью решения поставленных задач. Исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы.
В первой главе «Слою в поэтике акмеизма» определяются те языковые особенности поэтики акмеизма, которые позволили исследователям говорить об «акмеистической реформе поэтического языка». В этой главе выявлены и описаны особенности поэтики акмеизма, принципиально важные для синтезирования адекватного подхода к анализу акмеистических текстов.
Во второй главе «Ассоциативный анализ как подход к ишерпретации поэтических текстов акмеистов» описывается целесообразность и процедура применения ассоциативного анализа в понимании Ю.Н. Караулова к поэтическому тексту акмеистов.
В третьей главе «Структура и состав ТАП «творчество» в поэтическом дискурсе акмеизма» описано текстовое макрополе «творчество» и произведено сопоставление его структуры и состава с данными словарных ассоциативных полей «творчество», «творить», «поэт», «стихи» (РАС-3).
В Заключении обобщаются результаты исследования, и намечается перспектива дальнейших исследований.
Особенности акмеистической поэтики и мировоззрения, декларированные акмеистами
Акмеизм не был щедр на поэтические декларации, которые к тому же «не ставили жестких рамок, а лишь намечали некоторую парадигму или тенденцию художественного мышления» (Кихней, 1997а: 38).
В 1913 году Гумилев провозглашает новое течение, идущее на смену символизму (Гумилев, 1990: 55). Символизм, впрочем, объявлялся «отцом» нового направления. Сравнивая основные принципы символизма и акмеизма, Гумилев-акмеист собирается быть менее серьезным, более конкретным (искать слова с более устойчивым содержанием) и более целомудренным (не гадать о непознаваемом). Мир для акмеиста ценен сам по себе, а не как отражение иных миров, «роза стала хороша ...своими лепестками, запахами и цветом, а не своими мысленными подобиями с мистической любовью» (Городецкий, 1997: 205).
Постулируя отношение акмеизма к символу, Гумилев достаточно осторожен: «...высоко ценя символистов за то, что они указали нам на значение в искусстве символа, мы не согласны приносить ему в жертву прочих способов поэтического воздействия...» (Гумилев, 1990: 56). Намерение использовать символ как «способ воздействия» возмутило Блока (Блок, 1997: 245), хотя ничего крамольного для акмеиста в этом не было: акмеисты серьезно размышляли о способах воздействия на читателя. «Упоминательная клавиатура» позже будет описана Мандельштамом в «Разговоре о Данте».
Итак, в статьях Гумилева и Городецкого о слове сказано не много: не намереваясь пользоваться «зыбкостью» (Гумилев) и «текучестью» (Городецкий) слова, акмеисты намерены искать слова с более устойчивым содержанием, несколько ограничить употребление символов, не лишать слова веса, а явления - их физических свойств, по праву нового Адама называть вещи и явления - и тем вызывать их из небытия. Городецкий планирует относиться к слову как «к незыблемой твердыне» и пробиваться «к лирике безупречных слов» (Городецкий, 1997: 204,206). Слова объявляются «бесстрастным материалом», из которого, преодолев его сопротивление, предстоит построить собор.
Программная статья Мандельштама «Утро акмеизма» была опубликована лишь в 1919 году одним из акмеистов, В. Нарбутом. Манифестом акмеизма она может быть сочтена лишь отчасти . Именно поэтическому слову, а не мировоззрению посвящена большая ее часть. Мироощущение объявляется орудием и средством, а произведение - единственной реальностью (Мандельштам, 1987: 168). Реальностью в поэзии названо «слово как таковое», которое отличается от слова в речи. Этот термин не совпадает с термином футуристов, которые «легкомысленно выбросили за борт» сознательный смысл слова, не совладав с ним как с материалом для творчества (Мандельштам, 1987: 168-169). Слово в речи используется практически как знак, из всех его элементов на первый план выходит содержание, смысл, все остальные компоненты слова лишь затрудняют передачу мысли. В поэтическом слове акмеиста - слове как таковом - все элементы равноправны, в том числе Логос -сознательный смысл слова . И футуристы, и символисты пренебрегают сознательным смыслом слова, акмеисты уравнивают его в правах с другими элементами слова (там же). Только такое слово становится камнем - реальным, весомым материалом, сопротивление которого преодолевает строитель-поэт. Становясь материалом строительства, слово-камень обнаруживает потенциально скрытую способность динамики.
На смену музыке символистов приходит «музыка доказательства». Логика в поэзии по Мандельштаму «есть царство неожиданности», «мыслить логически значит непрерывно удивляться» (Мандельштам, 1987: 172). Логическую связь он сравнивает с симфонией, «такой трудной и вдохновенной, что дирижеру приходится напрягать все свои способности, чтобы сдержать исполнителей в повиновении» (там же). Сравнение поэта с дирижером, слов с нотами , а читателя с исполнителем стало довольно распространенным, но, когда Мандельштам пишет о «музыке доказательства», под нотами можно подразумевать и смысловые элементы слова (семы) и считать исполнителями сами слова, которые у неспособного дирижера могут взять неверную ноту.
Итак, в программных статьях основателей акмеизма определяются основные принципы нового литературного направления.
Мировоззренческие
Роль поэта заключается не в том, чтобы создать мир (он уже сотворен демиургом), а в том, чтобы, называя («вызывая») явления, угадывая и подбирая им имена, использовать их возможности для «борьбы с пустотой» - «собирать» мир.
Поэтическое творчество рассматривается как строительство, в ходе которого необходимо преодолеть сопротивление материала - слова, и высвободить его потенциальные возможности.
Поэт выполняет функции и ремесленника-строителя, и зодчего. В области «реформы» поэтического слова
Слово, а не значение, оказывается главной реальностью поэтического текста.
Сознательный смысл слова, Логос, уравнен в правах с остальными составляющими слова.
Поэтическое слово как таковое - это «совокупность возможных смысловых обертонов, которые несводимы к какому-либо конкретному содержанию»39.
Произведение ориентировано на читателя: именно на читателя направлены «способы воздействия», ему адресована «музыка доказательства».
Методы анализа текста, введенные на материале поэтических текстов акмеистов
Поэзия акмеистов стала своеобразным полигоном для введения и испытания новых методов анализа текста. Первые опыты оригинального лингвистического анализа были применены к текстам акмеистов еще в двадцатые годы XX века. Анализ акмеистических текстов, произведенный В.В. Виноградовым и Ю.Н. Тыняновым, стал основой самых актуальных в современной лингвистике текста подходов - концептуального и семантического. Введены они были на материале текстов двух «эталонных» акмеистов - Ахматовой и Мандельштама.
«Метод семантических сфер», предложенный В.В. Виноградовым, предполагает выделение значимых для поэта слов и рассмотрение остального лексического материала на предмет возможности соотнесения с этими выделенными словами. Интересно, что корпус текстов одного автора рассматривается как единый текст. Найденные «главные» слова становятся центрами семантических сфер, наполнение которых позволяет судить об особенностях идиостиля. Наполнение сфер происходит на основании возникновения ассоциативных цепочек по смыслу или по созвучию в сознании автора. Для Ахматовой основными служат три семантические сферы: песня, молитва и любовь, «каждая из которых ядром своим имеет слово, обремененное роями ассоциаций в сознании Ахматовой и необычайно острое по своим эмоциональным эффектам» (Виноградов, 1922:92).
Б.М. Эйхенбаум счел применение такого лингвистического метода «совершенно ошибочным, потому что обыкновенное языковое сознание и язык поэта должны быть признаны явлениями различными по самой своей природе» (Эйхенбаум, 1986: 437). Ошибочность метода Б.М. Эйхенбаум иллюстрирует «мелким, но характерным ляпсусом»: «Журавль у ветхого колодца» оказался среди тех журавлей, которые кричат «курлы-курлы». «Другое «гнездо», -замечает Б.М. Эйхенбаум, - придумать для него было бы, пожалуй, нелегко, но к птицам он все же не имеет никакого отношения» (там же).
То, что Б.М. Эйхенбаум считает «характерным ляпсусом», таковым отнюдь не кажется. Колодезный журавль не может быть отнесен к птицам, но при столкновении смысловых рядов может напомнить о некоторых своих «птичьих» смыслах. Интересно, что в «Разговоре о Данте» Мандельштам сближает понятия разных семантических сфер именно на «птичьем» примере: «Перо - кусочек птичьей плоти. Дант, никогда не забывающий происхождения вещей, конечно об этом помнит. Техника письма ...перерастает в ...полет птичьих стай» (Мандельштам, 1987: 147).
Сама Ахматова, по-видимому, вполне одобряла подобный исследовательский подход. Критикуя статью М. Шагинян об Anno Domini, она, по воспоминаниям Л. Чуковской, утверждала: «Чтобы добраться до сути, надо изучать гнезда постоянно повторяющихся образов в стихах поэта - в них и таится личность автора и дух его поэзии» (Чуковская, 1997/1: 172-173)65.
В современном понимании можно было бы назвать процесс наполнения основных семантических сфер поэтического творчества концептуализацией. Семантическая сфера при этом рассматривается как художественный концепт.
Вопросы, которые вызывает метод В.В. Виноградова, актуальны и для современных методов концептуального анализа: 1). обязательно ли слово, к которому «стягиваются все остальные» должно быть «любимым» для поэта; 2). . что делать со словами, которые не «стягиваются» ни к одному из названных слов-центров. Очевидно, эти вопросы взаимосвязаны. Применительно к творчеству Ахматовой на них отвечает сам В.В. Виноградов: центрами семантических сфер «назначаются» слова, к которым поэт «трогательно привязан» (самые частотные). Действенными «в языковом сознании поэтессы» он называет «лишь очень ограниченное количество семантических сфер», остальной лексический материал «служит способом синтаксического оформления» (Виноградов, 1922:137).
Ассоциативные поля, представляющие концепт «творчество» по данным РАС
Чтобы определить стандартные читательские ассоциации, связанные с полем «Поэтическое творчество», было проанализировано содержимое четырех АП (РАС): «Творчество», «Творить», «Поэт», «Стихи». Структура каждого из них может быть представлена в виде семантического гештальта. Пример построения семантического гештальта приведен Ю.Н. Карауловым (Караулов, 1999), но механизм его построения не описан.
Для определения составляющих семантического гештальта были сопоставлены частотные и единичные реакции, проверены возможность их группировки вокруг какой-либо характеристики стимула. Видимо, реакции могут группироваться вокруг некоторых характеристик стимула на основе семантических перекличек или принадлежности к одной тематической группе.
Структура АП позволяет представить его как совокупность подполей. Можно предположить, что и построенные подполя могут иметь внутреннюю структуру и содержать несколько подполей. Очевидно, что одна реакция может входить не только в одно, но и в несколько подполей, т.к. может быть соотнесена с одной или несколькими характеристиками стимула. Построение семантического гештальта АП дает возможность интерпретации АП, которая, в свою очередь, позволяет получить представление о концепте, представленном словом-стимулом .
Проверка сводимости друг к другу структуры построенных семантических гештальтов четырех АП дала возможность выявить общие характеристики стимула. Можно предположить, что они и характеризуют макроконцепт «творчество».
Анализ материала словарных статей дал возможность выделить следующие составляющие семантического гештальта ассоциативного поля «ПОЭТ»: ЛИЧНОСТЬ Пушкин, Есенин, Лермонтов, Брюсов, Вознесенский,
Рождественский, русский, диссидент, гражданин; (одаренность, слава) известный, гениальный, талант, талантливый, умница;
(бездарность) плохой, графоман, глупый, паршивый, тунеядец;
ПРОЦЕСС и ПРИРОДА ТВОРЧЕСТВА пиши, пишет, перо, вдохновение, вдохновенный, Пегас, возвышенный, высота;
РЕЗУЛЬТАТ ТВОРЧЕСТВА стихи, песня, стих;
ЖАНР лирик, песенник
ТРАДИЦИОННЫЕ ПОЭТИЗМЫ звезда; заходящего дня; высота; кинжал, Душа;
ПОЭТ - ЧИТАТЕЛЬ читал СТИХИ - ПРОЗА писатель;
СУДЬБА русский, погиб, диссидент, гражданин, убит, свободы, революции; Составляющие семантического гештальта ассоциативного поля «СТИХИ»: ЛИЧНОСТЬ поэт, Пушкин, Пушкина, Ахматова, Есенин, Мандельштам; ПРОЦЕСС ТВОРЧЕСТВА писать, уединение; ПРОДУКТ, РЕЗУЛЬТАТ ТВОРЧЕСТВА книга, в журнале; ПОЭТ - ЧИТАТЕЛЬ писать, читать, любимые, выучил, декламировать, уединение, обо мне.
ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ (одобрение) любимые, хорошие, веселые, интересные, клево, грустные, печальные, душевные; (неодобрение, непонимание) бред, муть, скучные, туманные;
ТРАДИЦИОННЫЕ ТЕМЫ о вечном, о любви, о природе, о Париже, обо мне; ТРАДИЦИОННЫЕ ПОЭТИЗМЫ свеча ЖАНР лирические, жанр, поэма, белые;
ЖАНРОВЫЕ ОЖИДАНИЯ рифма, рифмы, рифмой, высокий, рифмованные предложения, строки и столбцы; СТИХИ - ПРОЗА проза;
Составляющие семантического гештальта ассоциативного поля «ТВОРЧЕСТВО»:
ЛИЧНОСТЬ человек, гений, писателя, художника, художник, поэта, Пушкин, Блока, Маршака;
ПРОЦЕСС ТВОРЧЕСТВА муки, восторг, радость, погружение, полет, работа, свобода;
