Содержание к диссертации
Введение
1. Специфика текстообразующих факторов и их роль в создании текстов 13
1.1. Различные аспекты изучения текста 13
1.2. Характеристика эпистолярного текста как особого вида текстовой организации 20
1.3. Текстообразующие факторы чеховского эпистолярия 28
1.3.1. Перифрастика как текстообразующий фактор 30
1.3.2. Языковая игра как текстообразующий фактор 35
1.3.3. Интертекстуальность как текстообразующий фактор 3 9 Выводы 46
2. Структурно-семантические особенности текстообразования в дискурсе чеховского эпистолярия 48
2.1. Перифрастика и ее место в текстообразовании 48
2.1.1. Проблема типологии перифразов 48
2.1.2. Функционирование ПФ в чеховском эпистолярии и их классификация 51
2.1.3. Проблема взаимоотношения перифрастики и фразеологии 64
2.2. Текстообразующие потенции языковой игры в письмах А.П. Чехова 67
2.2.1. Виды и принципы языковой игры 68
2.2.2. Языковая игра в эпистолярии А.П. Чехова 70
2.3. Интертекстуальность чеховского эпистолярия как текстообразующий фактор 88
2.3.1. Проблема типологии интертекстем 88
2.3.2. Функционирование интертекстем в эпистолярии А.П. Чехова и их классификация 92
Выводы 111
3. Прагматические аспекты чеховского эпистолярного текстообразования 114
3.1. Концептуальная основа текстообразования 114
3.2. Понятия текстообразующих стратегий и тактик 120
Выводы 125
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 127
Источники исследования 131
Список использованной литературы 131
Приложение №1 148
Приложение № 2 151
Приложение № 3 152
- Различные аспекты изучения текста
- Проблема типологии перифразов
- Концептуальная основа текстообразования
Введение к работе
Эпистолярное наследие - это богатейший материал для изучения индивидуального стиля писателя. Письма не отягощены функциями, которые присущи жанрам художественной и публицистической литературы. Отсюда речевая раскованность слога и «широта речевой стихии чеховского идеостиля, разнообразие стилевого и грамматического лада» [Липатов 20036: 163]. Все это обусловило сами особенности чеховского эпистолярия (приложение № 1), отразившего в себе манеру подачи текста и его звучания.
В современной науке текст часто предстает как диада текстострои-тельных и текстообразующих категорий и факторов. В.А. Бухбиндер утверждает, что в плане выражения текста можно «усмотреть 2 яруса: тексто-строительный материал, организованный по принципу соподчинения языковых единиц, и текстообразующие факторы и компоненты, аранжирующие этот материал в составе высказывания и сообщения» [Проблемы ТЛ 1983: 12].
Необходимость исследования проблемы текстообразующих факторов и категорий продиктована ориентацией современной теории текста на поиск новых методов лингвистического описания, интерпретации текстов. Текстообразующие факторы, регулируя прямую и обратную связь между автором и читателем, отвечают за создание смыслового пространства, называемого речевым (или актуальным) смыслом, т.е. «это не только и не столько та информация, которая закодирована теми или иными языковыми средствами, но и вся та информация, которая может быть передана с его помощью и быть извлечена из него благодаря знанию коммуникантов о мире, друг о друге, о ситуации общения и т.п. не собственно лингвистическим знаниям» [Кобозева 2000: 200].
Перифрастика, языковая игра и интертекстуальность как текстообразующие факторы органично связаны между собой. Дополняя друг друга, они
активно участвуют в создании текста, формируя план его содержания. Тек-стообразующие потенции представленных факторов объясняются, с одной стороны, лингвистической природой перифраза, интертекстемы и элемента языковой игры, с другой стороны, диалектикой фразообразования. Проявлением их текстообразующих потенций является установление сложных и многоплановых отношений в тексте, содержащем стилистический эффект дву-плановости.
Специфические особенности текстообразующих факторов, подвергнутых нашему анализу, детально вырисовываются в семантике текста, формируемой на основе коммуникативной ориентации текстовых единиц различных уровней, а также многообразных связей текстовых единиц «по горизонтали» в процессе линейного развертывания текста (синтагматический уровень) и «по вертикали» - в перспективе текста на основе возможных «притяжений и отталкиваний» (парадигматический уровень). Чем к большей выразительности стремится автор, тем значительнее он должен разрушать, трансформировать нейтрально-линейное изложение. Выразительность на всех уровнях связана с отклонением от нормы, обычно безошибочно определяемой, ощущаемой носителями языка [Пищальникова 1991]. Понятие о текстовой синтагматике дано в работах Н.С. Болотновой, С.Г. Ильенко, Н.С. Новиковой. Изучению ономасиологического контекста (контекста порождения) посвящены исследования М.С. Зайченковой [1987], И.С. Торопцевой [1980]. Эти работы содержат ценную научную информацию о структуре контекста, о специфике семантических отношений между его строевыми единицами.
Механизм текстообразования напрямую связан с актуализацией (функционированием) текстообразующих категорий: перифразов (на уровне пери-фрастики), игрем (на уровне языковой игры) и интертекстем (на уровне интертекстуальности). Иерархия категорий текста не установлена. Однако антропоцентризм языка «делает ведущей категорией текста образ автора» [Ро-
манова 2003: 13]. Специфическое использование в письмах А.П. Чехова таких категорий, как перифраз, игрема, интертекстема, является речевым воплощением образа автора. Вслед за Т.В. Романовой под категорией текста мы понимаем «совокупность языковых средств для выражения определенных инвариантных семантико-функциональных значений, коррелирующихся отношениями объективной реальности (или денотативной ситуацией)» [Там же: 14]. Основополагающими для понимания сущности лингвистической категории текста являются следующие признаки:
наличие инвариантных семантико-функциональных лингвистических значений, коррелирующих с денотативной ситуацией;
наличие определенной совокупности текстовых формальных языковых средств, различающихся в плане выражения, но сближающихся функционально, для репрезентации определенных инвариантных семантико-функциональных значений [Романова 2003: 14].
Если учитывать указанные критерии, перифраз, игрема и интертекстема относятся к рангу лингвистических категорий. Названные категории играют важную роль в организации эпистолярного текста А.П. Чехова, учитывая синтагматические и парадигматические связи между единицами текста, помогают читателю преодолеть линейный план восприятия произведения. В частности, перифразы отражают в основном уровень синтагматики, игремы в силу своей специфики охватывают как синтагматический уровень, так и парадигматический, а интертекстемы выводят читателя за рамки одного текста, расширют границы дискурса.
В последнее десятилетие лингвистическая интерпретация текстовых явлений приобрела очевидную коммуникативную и когнитивную направленность. Для лингвистов стало актуальным исследование текста не только с точки зрения структуры и семантики, но и обращение к особенностям функционирования языковых знаков, а следовательно, и обращение к проблемам
дискурса. В связи с этим особый интерес представляет изучение прагматических аспектов текстообразования.
Основной эмпирической базой исследования стали тексты писем А.П. Чехова. Это обусловлено тем, что короткие тексты при условии, что они символически очень насыщены, по мнению Р. Барта, позволяют полностью охватить его означающее (последовательность лексий) [Барт 1980: 309-311]. Одним из аргументов обращения к текстам такого типа является также необходимость расширения материала исследования для лингвистики текста.
Актуальность исследования обусловлена неизученностью проблемы специфического использования Чеховым различных текстообразующих факторов и категорий; необходимостью разработки таксономии лингвистических терминов (перифраз, игрема, интертекстема).
Объектом настоящего исследования являются текстообразующие факторы чеховского эпистолярия (перифрастика, языковая игра и интертекстуальность) - их специфические особенности, отграничивающие их от тексто-строительных элементов, а также текстообразующие категории (перифраз, игрема, интертекстема), с помощью которых осуществляется процесс текстообразования.
Предметом изучения являются особенности функционирования текстообразующих факторов и категорий в дискурсе чеховского эпистолярия.
Целью исследования является изучение текстообразующих факторов и категорий чеховского эпистолярия, определение своеобразия их функционирования в текстах писем как речевого воплощения образа автора.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
1) теоретическое осмысление имеющихся в науке подходов к изучению
текста и его составляющих;
2) выявление и рассмотрение текстообразующих факторов чеховского
эпистолярия (перифрастики, языковой игры и интертекстуальности);
3) анализ природы текстообразующих категорий (перифразов, игрем,
интертекстем) с точки зрения структуры и семантики и специфики
их функционирования в эпистолярных текстах А.П. Чехова;
4) рассмотрение и анализ прагматических аспектов текстообразования.
Решение поставленного круга задач предполагает привлечение широкого спектра методов исследования. Среди них в первую очередь реализуются: описательный метод, включающий приемы наблюдения, сопоставления, обобщения и классификации анализируемого материала; метод сплошной выборки. О цели, определяющей методологию текстового анализа, Р. Барт писал следующее: «Целью текстового анализа является не описание структуры произведения, т.е. не регистрация этой структуры, а скорее осуществление подвижной структурации текста (поскольку эта структурация меняется от читателя к читателю на протяжении истории), проникновение в содержательный объем произведения, в сам процесс формирования смысла <...> Мы стараемся обнаружить пути формирования смысла и не ставим перед собой задачи найти единственный смысл, ни даже один из возможных смыслов текста <...> Наша цель осознать, представить себе, прочувствовать смысловую множественность текста, открытый характер процесса формирования смысла» [Барт 1980: 308]. Поэтому для рассмотрения глубоких семантических связей с выходом на уровень концептосферы был реализован метод концептуального анализа; для выявления особенностей функционирования текстообразующих категорий использован метод контекстуального анализа, нацеленный на исследование языковых единиц с учетом лингвистического и экстралингвистического уровней.
Источниками для исследования послужили автографы писем А.П.Чехова, а также опубликованные тексты писем (1881 - 1904 гг.). Проанализировано более 3000 эпистолярных текстов. Общая картотека собранных и систематизированных примеров, полученных методом сплошной выборки, составляет 738 единиц. Для объективного анализа эпистолярного дис-
курса Чехова мы опирались на тексты разных годов, начиная с писем московского периода (1881 г.) и заканчивая письмами последних лет жизни писателя.
Научная новизна исследования предопределена теоретическим и практическим использованием междисциплинарного подхода, объединяющего усилия лингвистики, семиотики, философии, литературоведения и других смежных с ними наук. В данной работе язык чеховского эпистолярного наследия впервые стал объектом лингвистического анализа с позиции текстообразования. В рамках этого подхода новым является и комплексный анализ текста, проведенный с точки зрения изучения специфики использования автором перифразов, игрем и интертекстем. Новым является также и прагматический аспект текстообразования, в рамках которого проанализирована концептуальная основа создания текста, рассмотрен антропоцентризм эпи-столярия, выявлены некоторые тактики и стратегии текстообразования.
Теоретическая значимость исследования заключается в представлении перифрастики, языковой игры и интертекстуальности как текстообра-зующих факторов, и, соответственно, перифраза, игремы и интертекстемы как текстообразующих категорий; в попытке описания специфики функционирования в чеховском эпистолярии заявленных категорий и создания их типологий. Полученный в работе фактический материал является эмпирической базой для исследований и решений в будущем проблем лингвистики текста.
Практическая значимость работы определяется прежде всего тем, что собранный и систематизированный материал диссертации может быть использован в практике вузовского преподавания курсов лингвистической семантики, стилистики, общего языкознания. Кроме того, наблюдения за особенностями функционирования текстообразующих факторов и категорий, а также отдельные выводы работы могут быть учтены при проведении семи-
наров по теории текста и эпистолярного текста, в частности; в исследованиях по когнитивной лингвистике и т.д.
Апробация результатов работы. Основные результаты диссертации обсуждались на заседании кафедры иностранных языков факультета международных отношений МарГУ (март 2005 г.). Отдельные положения диссертации были представлены в виде докладов и сообщений на всероссийской междисциплинарной научной конференции «Вавиловские чтения» (Йошкар-Ола, ноябрь 2003 г., ноябрь 2004 г.); на научной конференции «Вторые Международные Бодуэновские чтения» (Казань, 11-13 декабря 2003 г.); на международной научной конференции «Социальные варианты языка-Ш» (Н.Новгород, апрель 2003 г.); на международной научной конференции, посвященной 200-летию Казанского университета «Русская и сопоставительная филология» (Казань, 4-6 октября 2004 г.); всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы межкультурных и межъязыковых контактов» (Йошкар-Ола, март 2004 г.). По теме диссертации опубликовано 14 работ (в Москве - Йошкар-Оле, Йошкар-Оле, Нижнем Новгороде, Казани, Абакане, Чебоксарах).
Наиболее существенные результаты исследования позволяют сформулировать основные положения, выносимые на защиту:
Перифрастика, языковая игра и интертекстуальность, активно участвуя в создании текста и формируя план содержания, выступают как тексто-образующие факторы, а механизм текстообразования связан с актуализацией текстообразующих категорий (перифразов, игрем, интертекстем).
Эпистолярий А.П. Чехова по сути своей антропоцентричен. Поэтому выбор и употребление текстообразующих категорий являются отражением языковой личности автора.
3. Функционирование текстообразующих категорий предполагает
прагматический аспект исследования, в рамках которого необходимо особое
внимание уделять концептуальной основе текстообразования.
4. Личность автора закономерно испытывает на себе социальное и культурное влияние, аккумулирует в себе множество ценностно обусловленных коннотаций эпохи. Эпистолярное наследие А.П. Чехова можно рассматривать как эпистолярный дискурс. Эпистолярный дискурс в данной работе следует понимается как непрерывный процесс, зафиксированный в целом корпусе текстов и связанный с экстралингвистическими, социокультурными, психологическими и другими установками субъекта речи и адресата.
Структура и объем исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, перечня источников исследования, списка использованной литературы и трех приложений. Общий объем работы с приложениями- 156 страниц.
Различные аспекты изучения текста
Ю.Н. Караулов справедливо заметил: «человек живет в мире текстов» [Караулов 2003: 216]. Тексты эти разнообразны по своему содержанию, жанрам и многим другим своим характеристикам. Чтобы иметь более полное представление об этих текстах, на современных этапах развития науки уже недостаточно использовать традиционные методы лингвистики текста.
Текст - явление настолько многогранное и разноплановое, что не существует единого его понимания и определения: данный феномен исследуется в различных аспектах: семиотически как вербальная знаковая система (Р. Якобсон, Ю.М. Лотман и др.); дискурсивно (Э. Бенвенист, Т.А. ван Дейк, Р. Барт и др.); лингвистически в системе функциональных значений единиц языка (В.В. Виноградов, Г.О. Винокур); речедейственно в рамках прагматической ситуации (Дж. Остин, М. Бахтин, Н. Д. Арутюнова и др.); деконструк-тивистски как анализ текста в понятиях «культурного интертекста» (Ж. Делез, Р. Барт и др.); нарратологически в рамках теории повествования как активного диалогического взаимодействия писателя и читателя (В. Пропп, В. Шкловский, М. Бахтин, Н. Фридман и др.); психолингвистиче-ски как динамическая система речеобразования и его восприятия (Л.С. Выготский, А. Лурия, А. Леонтьев и др.); психофилологически как многомерный феномен, реализующий психологию автора в определенной литературной форме языковыми средствами (Е.И. Диброва, И.А. Семенова и др.).
В Лингвистическом энциклопедическом словаре дается следующее определение текста: «текст- объединенная смысловой связью последовательность знаковых единиц, основными свойствами которой являются связность и цельность» [ЛЭС 2002: 507]. Предложенное определение, как нам кажется, не отражает в полной мере исследуемый феномен, т.к. остается неясным, например, о каких знаковых единицах идет речь. Также спорным является вопрос: только ли связность и цельность являются основными свойствами текста? Но все эти вопросы только лишь подчеркивают неоднозначность, мно-гоаспектность проблемы понимания текста.
Понимание текста с точки зрения семиотики смыкается с поисками универсальных логических закономерностей, так или иначе связанных с категориями мышления. Текст предстает как «стандартизированный и отфильтрованный культурой или временем тип сообщений» [Почепцов 2002: 182]. В отличие от сообщения текст принципиально сориентирован на хранение, следовательно, на многократное размножение. В частности, тексты писем - это сообщения, зафиксированные на бумаге. Они могут сохраняться в единственном экземпляре и, если имеют определенную культурную значимость, могут тиражироваться, как случилось с письмами А.П. Чехова. При этом опубликованные письма часто теряют статус частного письма и переходят из неофициального к официальному коммуникативному пространству. Знаковость таких текстов резко возрастает. «Официальное пространство будет всеми возможными способами ограничивать нежелательную информацию, ускоряя обращение информации желательной» [Там же: 183]. Так, например, в опубликованных письмах А.П. Чехова очень часто встречаются купюры, которые с одной стороны, сохраняют облик писателя, принятый в нашем обществе, с другой стороны, осложняют работу исследователей, изучающих текстовое пространство эпистолярия [см. Чудаков 1991].
Однако при изучении литературы структурно-семиотический подход раскрывает лишь один, хотя и очень важный аспект произведения (логический аспект его внутренней текстовой организации), но он не объясняет его социально-идеологическую и художественную природу, составляющую его сущность.
Проблема типологии перифразов
В современной лингвистической науке предпринимались попытки ти-пологизации перифразов, но до сих пор последовательная классификация перифрастических выражений отсутствует.
Традиционно в сфере перифразов принято различать «логические» и «образные» [Розанова 1971: 95] или «образные» и «необразные» [Розенталь, Голуб 2001: 105]. В частности, Д.Э. Розенталь и И.Б. Голуб дают следующие комментарии: «В стилистическом отношении важно разграничить образные перифразы, то есть такие, в основе которых лежит употребление слов в переносном значении, и необразные, представляющие собой переименование предметов, качеств, действий. Сравните: буревестник революции и автор «Песни о Буревестнике» ... Образные перифразы выполняют в речи эстетическую функцию, их отличает яркая эмоционально-экспрессивная окраска. ... Языковые, часто необразные, перифразы выполняют в речи не эстетическую, а смысловую функцию» [Розенталь, Голуб 2001: 105-106]. Наряду с термином «образные ПФ» употребляется как синонимичное обозначение «метафорические ПФ», различий между ними не делается. Однако Т.И. Бытева утверждает, что «образность не сводится к метафоре, как и метафора - к образности» [Бытева 2002: 34].
Кроме того, в научной литературе выделяют в различных вариациях «традиционные» и «индивидуально-авторские» ПФ. Причем «традиционные» и «индивидуально-авторские» иногда различают только в сфере «образных» ПФ; область «лексических», «необразных» ПФ оказывается за пределами такой дифференциации.
В лингвистических словарях различают следующие типы перифразов.
«Русский язык. Энциклопедия» выделяет две группы ПФ:
1) общепринятые, к ним относятся устойчивые сочетания (королева полей), идиомы (кровь с молоком) и крылатые выражения (а ларчик просто открывался);
2) понятные только из контекста (индивидуально-авторские, которые могут стать общепринятыми, как, например, великий почин) [РЯ. Энциклопедия 1979: 203].
К разновидностям перифразов также относятся эвфемизмы и табу, правда, составители словаря не оговаривают, к какой группе относятся такие ПФ.
В Лингвистическом энциклопедическом словаре [ЛЭС 2002] различаются две группы перифразов: воспроизводимые (фразеологизмы, крылатые слова) и ситуативные, индивидуально-авторские. В качестве основания такого различения указывается функциональный план. Различаются также еще два типа ПФ: художественные, образные (царь зверей) и логические, к которым, в частности, отнесены эвфемизмы, правда, основания для выделения этих групп ПФ не указаны.
В монографии «Очерки по русской перифрастике» Т.И. Бытева утверждает, что типология ПФ должна исходить в своих основаниях из особенностей их формальной структуры и семантики, при этом «понимание ПФ как двухчастной структуры (слово-номинат и собственно перифрастическое сочетание) с коррелятивной семантикой дает возможность классифицировать ПФ прежде всего с точки зрения характера семантической корреляции (лек-сико-семантического взаимодействия) слова-номината и собственно перифрастического сочетания» [Бытева 2002: 36]. Автор выделяет четыре типа ПФС:
1) денотативно тождественные слову-номинату;
2) денотативно соотносительные со словом-номинатом;
3) денотативно близкие слову-номинату;
4) денотативно дивергентные со словом-номинатом.
По степени связанности значения ПФ с контекстом Т.И. Бытева выделяет два типа ПФ: контекстуальные и общеязыковые.
По характеру раскрытия значения она предлагает различать дескриптивные и тропеические типы ПФ. Поясняя это, исследователь отмечает: «описательный характер раскрытия значения свойствен оборотам с денотативным тождеством слова-номината и ПФС, а также с денотативной общностью {аппарат холода - холодильник, большая земля - материк); тропеиче-ский характер раскрытия значения свойствен оборотам с денотативной соотносительностью слова-номината и ПФС {Распутин перестройки - А. Каш-пировский), а также при денотативно дивергентной корреляции {денежный мешок - богач)» [Там же: 38-39].
Концептуальная основа текстообразования
Переписка представляет собой эмпирическое поле извлечения из него не только языковой информации, но прагматического, культурно-исторического и другого материала. Прагматика охватывает ту область исследований в семиотике и языкознании, которая изучает функционирование языковых знаков в речи. Однако лингвистическая прагматика не имеет четких контуров: в нее включается комплекс вопросов, связанных с говорящим субъектом, адресатом, их взаимодействием в коммуникации, ситуацией общения. Если рассматривать прагматику в связи с адресатом речи, то одним из основных вопросов становится вопрос интерпретации речи, в том числе правила вывода косвенных и скрытых смыслов из прямого значения высказывания. В этих правилах учитывается контекст, прагматическая ситуация и пресуппозиции, т.е. оценки говорящим общего фонда знаний, конкретной информированности, интересов, мнений и взглядов адресата. Должны учитываться также цели, с которыми говорящий может сознательно отступать от принятых максим общения. Таким образом, постижение эксплицитного и имплицитного смыслов текста требует от адресата большой информативной подготовки: «расшифровка смыслового кода доступна лишь участнику дискурса» [Журавлев 2004: 58]. Обращаясь к понятию «смысл», мы можем рассматривать его как «категорию лингвопрагматическую» [Там же].
В формировании смысла текста чрезвычайно велика роль экстралингвистического фактора, поэтому содержание текстообразующих категорий может быть эксплицировано только с учетом так называемого фонового знания, или метаконтекста.
В современной лингвистике владение фоновым знанием «подразумевает прежде всего экстралингвистическую компетенцию» [Журавлев 2004: 79], т.е. знание внеязыковых условий формирования системы языка и порождения конкретных высказываний и текстов. Следует обратить внимание на то, что носители языка при постижении вербальной информации сталкиваются с опосредованными смыслами, нуждающимися в переработке и декодировании, т.е. смысл текста от субъекта познания как бы «скрыт», поэтому его надо дешифровать, понять, усвоить, истолковать, интерпретировать. Все эти понятия могут быть синтезированы в общеметодологическую категорию «понимание», которая в гуманитарных науках приобретает особое методологическое звучание: на первое место в этих науках выдвигаются интерпретационные методы получения знания [Кузнецов 1991: 152].
В настоящее время ученые все чаще стали обращаться к исследованию категории смысла. Так, в частности, А.Л. Новиков отмечает: «смысл слова как внеязыковое применение знака основывается на модификации, контекстуальном расширении исходной внутренней формы, ее актуальной конкретизации. Контекстуальная внутренняя форма определяется не только спецификой данного языкового текста, но и системой внеязыковых знаний, актуальной когнитивной ориентацией речемыслительной деятельности человека, теорией познания - эпистемологией» [Новиков 2002: 84]. Внутренняя форма дает объяснение, почему данное содержание облечено в том или ином языке в соответствующее звучание. Г. Шпет отмечает, что «внутренняя словесно-логическая форма есть закон... образования понятия, т.е. некоторого движения или развития смысла» [Шпет 1927: 117].
