Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Русские паремии в теоретическом освещении .12
Вводные замечания 12
1.1. Понятие «паремия» в русском языкознании .13
1.1.1 Паремия и ее отличие от фразеологизмов 13
1.1.2. Аспекты классификации паремий в классической фразеологии .17
1.1.3. Классификация паремий в современной паремиологии .22
1.2. Понимание смысловой структуры паремий в работах Г.Л. Пермякова 24
1.2.1. Три структурных плана паремий 24
1.2.2 Метод Г.Л. Пермякова в исследовании когнитивного плана паремий...30
1.2.3. Трансформационный аспект паремий Г.Л. Пермякова .34
1.3. Трехуровневая концепция языковой личности Ю.Н. Караулова в описа-нии образного строя паремий 41
1.3.1. Методологическое значение труда Ю.Н. Караулова .41
1.3.2. Три уровня языковой личности в концепции Ю.Н Караулова 42
1.3.3. Соотнесение уровней языковой личности с тремя структурными пла-нами паремий 50
Выводы 53
Глава 2. Когнитивное пространство паремий тематической группы «Человек» .56
Вводные замечания 56
2.1. Логическая составляющая паремий .56
2.2. Формообразующий класс IA 59
2.2.1. Общая характеристика формообразующего класса IA .59
2.2.2. Организация когнитивного пространства формообразующего класса IA 61
2.3 Формообразующий класс IB 68
2.3.1. Общая характеристика формообразующего класса IB 68
2.3.2. Организация когнитивного пространства формообразующего класса IB 71
2.4. Формообразующий класс IIA 76
2.4.1. Общая характеристика формообразующего класса IIA 76
2.4.2. Организация когнитивного пространства формообразующего класса IIA 80
2.5. Формообразующий класс IIB 86
2.5.1. Общая характеристика формообразующего класса IIB .86
2.5.2. Организация когнитивного пространства формообразующего класса IIB .89
Выводы .96
Глава 3. Концептуальное пространство паремий тематической группы «Человек» 104
Вводные замечания 104
3.3. Проявление национального своеобразия в паремиях 104
3.1.2. Этническая ментальность и паремиологический текст .107
3.1.2. Роль слова в создании культурных смыслов и образности .109
3.1.3. Образная (концептуальная) составляющая паремий тематической группы «Человек» 113
3.1.4. Принцип организации концептуального пространства или языковой и этнической (ценностной) картины мира .115
3.2. Реконструкция внешних и внутренних качеств человека на материале русских паремий 117
3.2.1. План концептуального анализа лексем паремий тематической группы «Человек» .117
3.2.2. Образец концептуального анализа паремий тематической группы «Человек» .119
3.3. Отражение национального характера в русских паремиях тематической группы «Человек» .131
Выводы .145
Заключение 150
Список литературы .153
Приложение 174
- Паремия и ее отличие от фразеологизмов
- Трехуровневая концепция языковой личности Ю.Н. Караулова в описа-нии образного строя паремий
- Формообразующий класс IA
- Этническая ментальность и паремиологический текст
Введение к работе
Диссертация посвящена исследованию структуры и семантики паремий тематической группы «Человек» в русском языке и выявлению их конструктивных (логических) и концептуальных (образных) особенностей. Под паремиями в работе понимаются пословичные изречения.
Актуальность исследования обусловлена важностью разработки способов комплексного описания структурных и семантических особенностей русских паремий с учетом их многоплановости, понимание которой будет способствовать преодолению трудностей толкования смысла паремий, а следовательно, и правильному их применению в определенных жизненных ситуациях. В связи с этим очевидна важность предлагаемого нами комплексного подхода к изучению структуры и семантики русских паремий и в прикладных целях, например в области преподавания русского языка как неродного.
Объектом анализа в данной работе являются пословичные изречения тематической группы «Человек» в русском языке; предметом – структура и семантика, отражающая их конструктивные и концептуальные особенности.
Цель исследования – дать комплексное описание логической структуры и семантики паремий тематической группы «Человек» в русском языке.
Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
1) охарактеризовать теоретическую и методическую базу исследования паремий;
2) определить логическую структуру русских паремий со структурно-семиотических позиций;
3) установить образную структуру паремий, характеризующих человека, с использованием концептуального подхода;
4) выявить универсальные и этноспецифические особенности русских паремий тематической группы «Человек».
Материалом послужила авторская картотека в количестве 1250 единиц, извлеченных методом сплошной выборки из сборников и словаря В.И. Даля.
Методологическими и теоретическими основами диссертационного исследования являются фундаментальные труды отечественных лингвистов, изучавших русские пословицы с учетом их тематики и семантико-прагматических особенностей (Абрамова 2003; Акимова 1983; Аникин 1988; Бендикс 1983; Гвоздарев 1993; Жуков 2000; Крикманн 1978, 1984, 1995; Мокиенко 1975, 1989, 1990, 1998, 2007, 2010; Мокиенко, Вальтер 2000; Никитина 2001; Писанова 1997; Селиверстова 1979, 1995, 2000; Шумарина 2006, 2007); во взаимосвязи языка и культуры (Алефиренко 1999, 2000, 2002, 2009; Арутюнова 1988, 1997, 2000; Бондаренко 1995; Верещагин 1980; Воробьев 1994, 1997, 1999 2003; Карасик 2001, 2004; Колесов 1995, 2000, 2002; Попова 1999; Степанов 1981; Тарланов 1982, 1988, 1996, 2005; Телия 1986, 1998, 1999 и ее ученики; Толстая 1994; Толстой 1995; Хроленко 1974, 1979, 1992, 2006 и мн. др.).
Для реферируемого исследования особый интерес представляют работы, посвященные описанию логической структуры паремий (Аверина 2005; Дандис 1978; Левин 1964, 1969, 1973, 1978, 1990, 1998; Пермяков 1970, 1975, 1978, 1988; Сидорова 1999), синтаксической структуры и компонентного состава (Григас 1987; Жуков 2002; Тарланов 1982, 1999), а также работы современных ученых, в которых получил развитие метод Г.Л. Пермякова (Бондаренко 1995, 2003; Быков 1984; Жигарин 2006, 2010; Зимин 1990; Козьмин 2003, 2009; Лабутина 1997; Неклюев 2001, 2010; Николаева 1986, 1994, 1995, 1996, 1999; Оркин 2001; Орлова 2009, 2010; Попова 2004; Пятницкий 2001; Романенко 2009; Савицкий 1993; Сакаева 2004, 2009; Сидоров 2003; Фаттахова 2004, 2012, 2013; Фахрутдинова 2000, 2001, 2002 и др.).
Поставленные задачи и специфика объекта исследования обусловили использование различных методов анализа материала: описательного, метода структурно-семантического моделирования, который разработан на основе методов Г.Л. Пермякова и Ю.Н. Караулова; приема количественного подсчета.
Результаты анализа представлены в таблицах и схемах, отражающих когнитивную и концептуальную структуру пословичных изречений в русском языке.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые смысловое ядро паремий русского языка описано при помощи структурно-семантического моделирования, основанного на методике анализа логической и образной составляющих; дан комплексный анализ структуры и семантики русских паремий, обусловленной механизмами их универсального (от «смысла к значению») и этноспецифического («от значения к значению») обобщения; охарактеризованы особенности их смысловой и образной организации.
Теоретическая значимость исследования состоит в обосновании правомерности использования идей и методов Г.Л. Пермякова и Ю.Н. Караулова при описании паремий тематической группы «Человек»; разработке методики структурно-семантического моделирования: уточнении понятий «инвариантная пара», «инвариантно-тематическая пара», «формообразующий класс», «формообразующая группа», «ключевая лексема», «лексема-синоним», «семантический тип» применительно к названной методике; расширении представлений о логической и образной составляющих русских пословичных изречений, что является вкладом в развитие фразеологии русского языка, структурной и когнитивной паремиологии, лингвокультурологии, психолингвистики.
Практическая ценность исследования определяется возможностью использования его результатов в вузовских курсах фразеологии русского языка, когнитивистики, лингвокультурологии, спецкурсах и спецсеминарах по структурной паремиологии и фольклористике, в лексикографии.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Паремии представляют собой многоплановые образования, являющиеся одновременно единицами языка, мышления, культуры, что обусловливает применение для их анализа комплексного подхода – структурно-семиотического (Г.Л. Пермяков) и семантико-концептуального (Ю.Н. Караулов). Структурно-семиотический подход позволяет выявить смысловое ядро паремий (логическую составляющую), а семантико-концептуальный – установить их образную составляющую и охарактеризовать паремии как культурно значимые единицы этнической языковой картины мира.
2. Паремии обладают когнитивным (логическим) и концептуальным (образным) планами, из которых базовым является когнитивный план как отражающий общие законы человеческого мышления.
3. Когнитивный (логический) план паремий формируется инвариантной парой – двумя компонентами, именуемыми «вещь» и «качество», которые образуют смысловое ядро и связаны «чистыми», логическими, отношениями четырех конструктивных типов.
Инвариантная пара реализуется в многообразии вариантов: инвариантно-тематических парах (элементы когнитивного пространства русских паремий, представляющие собой содержательное наполнение конструктивных типов), формообразующих группах (частные компоненты формообразующих классов, абстрагированные от предметно-образного содержания и демонстрирующие «чистые» отношения тематических элементов), формообразующих классах (обобщающие элементы когнитивного пространства, построенные по одной логической формуле и отражающие комбинации компонентов инвариантой пары).
В основу когнитивного плана положен принцип трансформации, который проявляется в возможности выражения одной и той же мысли разными логическими формами.
4. Когнитивное пространство русских паремий тематической группы «Человек» организуют: инвариантная пара, или логическая составляющая; инвариантно-тематические пары; формообразующие группы; формообразующие классы, из которых доминирующим является класс, отражающий соотношение качеств нескольких вещей.
5. Концептуальный (образный) план формируется ключевой лексемой, лексемами-синонимами, образной составляющей, семантическими типами и отражает национально-специфические черты и этнические различия, проявляющиеся в текстах русских паремий.
Формирование концептуального плана, так же как и когнитивного, происходит на основе отношений «инвариант-вариант». Инвариантами здесь выступают ключевые лексемы (основные элементы противопоставленных сущностей), вариантами – лексемы-синонимы, конкретизирующие общий смысл ключевой лексемы и в единстве с ней создающие условия для формирования образной составляющей; на пересечении образных составляющих возникают оппозиционные пары, или ключевые оппозиции, определяющие семантические типы русских паремий.
Связующим звеном между когнитивным и концептуальным планами является инвариантная пара, которая, образуя логическую структуру паремии, реализуется ключевыми лексемами.
6. Концептуальное пространство русских паремий тематической группы «Человек» представлено оппозиционными парами («старый – молодой», «глупый – умный», «бедный – богатый» и др.), образными составляющими («молодец», «старец», «недужный» и др.), семантическими типами («возрастная характеристика», «интеллектуальный потенциал», «материальное положение» и др.). Образная составляющая отражает обобщенный портрет человека в русской картине мира.
Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены в докладах и сообщениях на всероссийских и международных научно-практических конференциях: «Литература и культура в контексте христианства. Образы, символы, лики России» (Ульяновск, 2008), «Русская литература в мировом культурном и образовательном пространстве» (Санкт-Петербург, 2008), «Регионально ориентированные исследования филологического пространства» (Оренбург, 2008), «Фразеологизм в тексте и текст во фразеологизме» (Великий Новгород, 2009), «Актуальные проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков» (Уфа, 2010), «Теория и методика профессионального образования» (Димитровград, 2010), II Международная выставка-ярмарка инновационных проектов (Ульяновск, 2011).
По теме исследования имеются 15 публикаций (без соавторов) общим объемом 9 п.л., из них 7 статей опубликованы в изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки России.
Структура работы определяется поставленной целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложений.
Паремия и ее отличие от фразеологизмов
Паремии относятся к числу общемировоззренческих жанров фолькло-ра, характеризующих народную культуру исторического существования эт-носа любого народа. В силу своей художественной емкости, сжатости и спо-собности придавать речи афористичность и свежесть, они являются объекта-ми многочисленных исследований разных научных направлений: традицион-ного, где исследуемые изречения анализируются как единицы фразеологии (А.К. Бирих, В.М. Мокиенко, Н.М. Шанский и др.), лингвокультурологического – как элементы языка и культуры (Ю.А. Гвоздарев, Т.М. Николаева, В.П. Жуков, Л.Б. Савенкова, И.М. Снегирев, З.К. Тарланов и т. д.); фольклорного – как жанры фольклора (Т.Г. Бочина, Л.И. Минько, А.Ф. Некрылова, Е.Г. Павлова и др.); структурного, рассматривающего паремии как единицы языка, мысли и фольк-лора (Е.Е. Жигарина, А.В. Козьмин, С.Ю. Неклюев, Г.Л. Пермяков, М.Р. Шума-рина и др.). Названные подходы определяются многоплановой (тройственной) природой изречений, которая требует комплексного подхода в их изучении, обобщающего уже имеющиеся достижения в этой области. Определим, что по-нимается под термином «паремия». Учеными установлено, что слово «паремия» греческого происхождения и изначально употреблялось в языке священнослужителей для обозначения избранных мест из священного писания и других церковных книг, которые читались на богослужении. Именно по этой причине под термином «паре-мия» большинство современных исследователей понимает афоризмы народ-ного происхождения, т. е. пословицы и поговорки.
Развитие филологического знания в XX веке повлекло за собой опреде-ленное «размывание» содержания термина «паремия», а затем и полного его устранения из академических толковых словарей и наиболее известных лите-ратуроведческих и лингвистических справочных изданиях второй половины XX века. Это связано, вероятно, с политической обстановкой и пропагандой социалистического строя жизни, который не имел ничего общего со специа-лизацией термина «паремия».
С 70-х годов XX века научный интерес к термину «паремия» возобновил-ся. Он снова стал фигурировать на страницах научных изданий. Правда, до сих пор исследователи не пришли к единому мнению в отношении того, что же считать паремией. Одни ученые [О.С. Ахманова, Л.В. Басова, В.П. Жуков, Т.М. Николаева, Л.Б. Савенкова, К.Д. Сидоркова, З.К. Тарланов, В.Н. Телия и др.] под паремией понимают «пословицы» и «поговорки». Другие, – наоборот, кро-ме пословиц и поговорок включают в его экстенсионал побасенки [В.П. Ани-кин, В.И. Даль, С.Г. Лазутин, В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина, Е.И. Селиверсто-ва, И.М. Снегирев и др.], приметы [Т.Г. Бочина, Л.И. Минько, А.Ф. Некрылова, Е.Г. Павлова, Н.Н. Фаттахова и ее ученики, В.К. Харченко, М.И. Шахнович и др.], а также загадки, присловья и афоризмы [Г.Л. Пермяков, С.Ю. Неклюев, А.В. Козьмин, Е.Е. Жигарина, М.Р. Шумариан и др.].
Такое неоднозначное понимание термина снова связано с их трехпла-новой природой. «С одной стороны, паремии (в нашем исследовании – это пословицы, реже поговорки) – явления языка, устойчивые сочетания, или, как их называет Г.Л. Пермяков, паремиологические клише, во многом сход-ные с фразеологическими оборотами, т. к. сумма их компонентов не равна сумме их значения. С другой – это логические единицы, выражающие то или иное суждение, тем самым представляя собой явление мысли. С третьей – это художественные миниатюры, в яркой, чеканной форме обобщающие (моде-лирующие) факты самой действительности» [Пермяков 1988, с. 14].
Как знаки языка, паремии подобно словам и фразеологизмам представ-ляют собой клише и используются в качестве знака. Они могут иметь сино-нимы, антонимы, но вариантность, или различные функциональные проявле-ния одной и той же единицы, им наиболее характерна. Как слова и фразеоло-гизмы, паремии могут обладать (или не обладать) мотивировкой своего об-щего значения. Наряду со словами и фразеологизмами паремии встречаются как синтетические, или «допускающие расширенное толкование, т. е. много-значные», так и аналитические, или «не допускающие расширенное толкова-ние, т. е. однозначные» [Там же, с. 98]. Как слова и фразеологизмы паремии обладают функциональным сходством и могут выступать в речи в одинако-вой или сходной роли. И наконец, как утверждает Г.Л. Пермяков, как слова и фразеологизмы, паремии «включены в систему синтагматико-парадигматических отношений языка, т. е. способны не только занимать ме-сто в линейном ряду, но и обладают той или иной парадигмой, или опреде-ленным набором родственных форм. В частности, для паремий, как утвер-ждает ученый, «помимо изменений по временам, лицам и числам, свойствен-ным большинству незамкнутых клише, характерны логико-семиотическая парадигматика (система логической трансформации) и парадигматика реа-лий» [Там же, с. 83].
Как и все единицы фольклора, паремии отличаются от слов и фразео-логизмов, которые являются только частью текста и представляют собой чисто языковые, а не фольклорные единицы. «Даже самые маленькие и про-стые (например, поговорки), не говоря уже о более сложных» или, как их на-зывает Г.Л. Пермяков, сверхсложных (например, головоломки, побасенки, докучные рассказы и т. д.), паремии «представляют собой тексты, т. е. сло-весные образования, имеющие самодовлеющее значение и могущие употреб-ляться самостоятельно», а также обладать темой, т. е. о чем-то говорить. В отличие от слов и фразеологизмов все без исключения паремии ситуативны, т. е. не только употребляются в той или иной ситуации, но и сами эту ситуа-цию моделируют или означают. Причем, предметом мысли является не сама паремия, а какая-то вне- (экстра-) лингвистическая ситуация, с которой дан-ная языковая единица представляет. Это связано с тем, как утверждает Г.Л. Пермяков, что человек думает о самих отношениях, а не о способах их выра-жения, – так же как в обычном разговоре, – думает о вещах, а не о словах, их обозначающих. Необходимо отметить, что паремии, структурно равные предложению, в отличие от фразеологизмов, выходят за пределы просто сло-восочетания и представляют собой единицы более высокого класса. Они об-ладают смысловой и интонационной завершенностью и синтаксической чле-нимостью. В связи с этим паремии выражают суждение, а не понятие. В от-личие от слов и фразеологизмов паремии обладают тремя четко выраженны-ми и автономными структурными планами. Планом лингвистической (и ком-позиционной) структуры, планом логической (семиотической) структуры и планом реалий (или предметно-образного содержания) [Там же, с. 83–84]. Наконец, как все фольклорные тексты, паремии обладают моделирующей функцией, которая позволяет создавать мыслительную модель той или иной жизненной или логической ситуации.
Трехуровневая концепция языковой личности Ю.Н. Караулова в описа-нии образного строя паремий
Труд Ю.Н. Караулова «Язык и языковая личность» (2010) является одним из самых важных в современной лингвистике и, по мнению автора, можно рас-сматривать как один из возможных способов к «очеловечиванию», осмыслению языка. В центре внимания – человек (языковая личность) как системообразую-щий элемент, способствующий описанию национального языка, а на его основе достижению нового синтеза знаний о русском языке. Описание языка происхо-дит через три структурных уровня языковой личности: 1) вербально-семантический (семантико-строевой); 2) лингво-когнитивный (тезаурусный); 3) прагматический (мотивационный). Первый уровень – самый низкий – отражает степень владения обыден-ный языком, особенно, лексикой и грамматикой. Второй уровень – основополагающий. В нем отражается «языковая картина мира», иерархия понятий и ценностей, имеющая важность как в на-циональном, так и социально-групповом и личном планах. Она способствует формированию коллективного и (или) индивидуального когнитивного про-странств. Иными словами, этот уровень предполагает отражение языковой модели мира личности, ее тезауруса и культуры.
Третий уровень – высший – включает в себя сферы общения, коммуни-кативные ситуации, роли, связи с коммуникативными потребностями и ком-муникативным поведением личности и заключается в выявлении и характе-ристики мотивов и целей, движущих развитием языковой личности. К моти-вационному уровню относится круг прецедентных текстов и прецедентных феноменов. На этом уровне происходит совершенствование владения сино-нимическими возможностями языка, их адекватный выбор в соответствии с ситуацией общения.
В своем труде «Русский язык и языковая личность» Ю.Н. Караулов от-мечает, что языковая компетенция носителя языка рана трем уровням: вер-бально-семантическому, лингво-когнитивному, прагматическому. Черты языковой личности выражены на втором и третьем уровнях, но без овладения первым, считает ученый, нельзя говорить о языковой личности вообще.
Вербально-семантический (или семантико-строевой) уровень, по Ю.Н. Караулову, является базовым уровнем. Он служит для констатации реальной действительности и заключается в использовании слов и словосочетаний, ко-торые и являются его единицами. Слово, по Ю.Н. Караулову, имеет сложное строение. «Оно обладает определенной семантической структурой, осложне-но эмоционально-экспрессивными компонентами знаний, содержит начатки знаний и формирует определенное понятие о мире, потенциально заряжено образностью, членится на значительные части, включая правила формально-грамматической изменяемости, отражает фонетические закономерности со-ставляющих его звуков, в нужный момент обнаруживает скрытые свои син-тетические связи» [Караулов 2010, с. 158].
Единицы вербально-семантического уровня Ю.Н. Караулов называет лек-сиконом, или лексико-семантическим фондом языковой личности. «Лексикон составляет поверхностный слой языковой личности» и «сам по себе играет вспо-могательную роль в воссоздании особенностей той или иной языковой личности и в сильной степени пересекается с тезаурусом» [Там же, с. 96]. Лексикон, по Ю.Н. Караулову, может быть вербализован и не вербализован. Невербальная часть лексикона – это пассивный словарь говорящего, который может вербализо-ваться, когда пройдет через сферу индивидуального сознания. Принцип вербали-зации неварбализованных единиц лексикона Ю.Н. Карауловым называется явле-нием неожиданного «воспоминания» никогда не употребляемого ранее слова. Вербально-семантический уровень воплощается через анализ семантики, смы-словых связей слов и их вербальных ассоциаций. Отметим, что вербальные ассо-циации – способность участников общения понимать друг друга. «Ассоциатив-ное сцепление слов и образов индивидуальны в своей конкретности, но универ-сальны как принципы организации самой сети, в основе которой … лежат не только смысловые сближения, но и образность, связанная с отражением опреде-ленных ситуаций, и даже грамматические связи и закономерности» [Там же, с. 94–95]. Отсюда, она «задает принципы организации и лексикона, и семантикона, а по своему объему превосходит и тот, и другой» [Там же, с. 94].
В силу изотропности (подвижности, изменяемости) упорядочение единиц вербального уровня, по Ю.Н. Караулову, происходит по сетевому принципу: все связывается со всем. В этом случае связь между элементами однозначна и ли-нейна: a есть b и а не есть c [Там же, с. 172]. При всем при этом, считает ученый, вербально-семантический уровень «в минимальной степени чреват образностью, а значит, в минимальной степени включает и отражает знания о мире» [Там же, с. 177]. Лексиколизация (хранение грамматических знаний о лексиконе языковой личности на вербально-семантическом уровне) представлена набором стереоти-пов, шаблонных фраз – их Ю.Н. Караулов называет «общеупотребляемыми «паттернами» обыденного языка – с окаменелой, застывшей в них грамматикой» [Там же, с. 160]. Отметим, что лексиколизации подвержены и все последующие уровни языковой личности, что подтверждает их взаимопроникновенность.
Лингво-когнитивный (тезаурусный), – второй уровень языковой личности, – это уровень, где происходит выявление, установление смыслов и ценностей; актуализация и идентификация знаний и представлений, присущих социуму и создающих коллективное и индивидуальное пространство. Этот уровень, по Ю.Н. Караулову, требует обращение к так называемым знаниям о мире [Там же, с. 165], или тезаурусу. Под тезаурусом ученым понимается «система знаний со-временного человека» [Там же, с. 171], составляющих сферу его внеязыкового опыты. Источниками знаний о мире являются: чувственный опыт; деятельность (индивидуальный источник) и язык; тексты (межпоколенный, коллективный опыт). По этой причине, как утверждает Ю.Н. Караулов, «было бы не правомер-ным считать, что единицы тезауруса однозначно соотносятся с понятиями. Ско-рее всего, они разнородны, как анизотропным является само когнитивное про-странство». В связи с этим среди единиц тезауруса могут быть: научные понятия; просто слова, приобретшие статус обобщения, символа, за которы-ми скрывается целая область знаний; ключевые темы; типичные образы, картины и «осколки» фраз («обрывки мыслей»), стереотипные суждения, вербальные и другие формулы. В силу анизотропности, или разнородности единиц тезауруса, между ними «преобладают непрямые отношения, которые можно представить в виде вывод-ных знаний или импликации: если a, то b, а также в вероятной зависимости: если а, то может быть либо b, либо c» [Там же, с. 173]. При этом на уровне осознания тезаурус системно богаче семантической сети, но элементно беднее. По этой причине лингво-когнитивный уровень «имеет явно выраженную тенденцию к стандартизации структуры, обладает способностью отвлечения признака и его образной, картинной фиксацией или многоступенчатой выводимости, размывая знаковость» [Там же, с. 172].
Определено, что согласно концепции Ю.Н. Караулова лингво-когнитивный уровень может быть представлен двумя составляющими: национально-культурной доминантой; переменной, вариативной частью. Национально-культурная доминанта (по Ю.Н. Караулову, глубинное на-циональное начало) есть единая, инвариантная часть общего концептуального пространства, позволяющая говорить о существовании общерусского языкового типа. Переменная, вариативная часть предназначена для проявления индивиду-альности, т. е. специфична и неповторима для данной личности. Именно она дает возможность судить о степени развитости языковой личности и является прояв-лением индивидуальных особенностей, где на основе анализа вариативной части лингво-когнитивного уровня можно утверждать о принадлежности языковой личности к той или иной языковой общности, к тому или иному типу. Прагматический (мотивационным), или уровень деятельностно-коммуникативных потребностей, – третий уровень концепции Ю.Н. Караулова. Он направлен «на осмысление и оценку реальной действительности» и «охваты-вает коммуникативно-действенные потребности языковой личности, опреде-ляющие иерархию смыслов и ценностей» [Там же, с. 36]. По своему устройству уровень деятельностно-коммуникативных потребностей многозначен и много-сложен и, «без сомнения, играет главенствующую роль в иерархии уровней» [Там же, с. 211]. Единицы мотивационного уровня, обозначенные Ю.Н. Карауло-вым как коммуникативно-действенные потребности, объединяются в регистра-ционную структуру – коммуникативную сеть. По Ю.Н. Караулову, зрительно – это «сетка из линий, связывающих данную языковую личность актами коммуни-каций с некоторым набором партнеров по общению» [Там же, с. 211]. По этой причине ее узлами являются «не только единицы прагматикона (коммуникатив-но-деятельностные потребности), но и грамматикона, коммуникативно-ориентированного по своей природе» [Там же, с. 90–91]. «Коммуникативно-действенные потребности человека, или потребности к общению, формируются не сами по себе, а в процессе «производственной дея-тельности людей, определяющих их социальное положение» [Там же, с. 214]. В лингвистике они представлены тремя типами: контактоустанавливающим, что соответствует коммуникативной сторо-не процесса общения, отвечающей за установление и развитие контак-тов между людьми; информационным, или соответствующим интерактивной стороне обще-ния, т. е. обмену информацией и выработке единой стратегии взаимо-действий в совместной деятельности; взаимодействующим, или соответствующим перцептивной стороне об-щения, направленной на восприятие и понимание другой личности [Там же, с. 214–215]. Лингвистическим коррелятом коммуникативно-действенных потребно-стей, по Ю.Н. Караулову, могут служить, в частности, образы прецедентных тек-стов [Там же, с. 215]. Под прецедентными текстами ученым понимаются «хре-стоматийные тексты, т. е. так или иначе известные всем говорящим, обладающие способностью перешагивать за рамки словесного искусства, т. е. воплощаться в других видах искусства, становясь, тем самым, фактом культуры в широком смысле этого слова» [Там же, с. 217]. Они «представляют собой интеллектуаль-но-эмоциональные блоки-стереотипы, образцы, мерки для сопоставления и ис-пользуются как «инструмент», облегчающий и ускоряющий осуществляемое языковой личностью переключение из «фактологического» контекста мысли в «ментальный», а возможно, и обратно». Состав прецедентных текстов «форми-руется из произведений русской, советской и мировой классики, имея в виду, что сюда входят и фольклорные шедевры» [Там же, с. 217].
Формообразующий класс IA
Формообразующий класс IA с моделью-формулой [ВОК] или [ВВОК] «если (В) вещь обладает каким-то (К) качеством (свойством), то она обладает и другим качеством (свойством)» [Там же, с. 23, 120–121] по характеру от-ношений между элементами, формирующими инвариантные пары (логиче-ские составляющие), соответствует первому конструктивному типу. Под первым конструктивным типом отношений понимается «взаимодействие противоположных сущностей, представляющих разные стороны одной и той же вещи внутри инвариантной пары» [Там же, с. 109]. Смысловое пространство данного формообразующего класса представлено инвариантно-тематическими парами «Содержание – Форма», «Целое – Часть», «Начало – Конец», «Начало – Продолжение», «Вещь – Признак (ве-щи)», «Верх – Низ» (полный список инвариантно-тематических пар данного формообразующего класса, включая простые, – «Муж - Жена», – и сложные, – «Мужчина – Женщина = совет-факт / данность», – пары: см.: «Приложе-ние №2», с. 182).
Анализ показал, что формообразующему классу IA соответствует 160 (доля 0,14) таких паремий, как: От хозяйского глаза и кот жиреет (при хо-рошем хозяине всем живется хорошо); Не душою худ, просто плут (не всегда профессия накладывает отпечаток на человека, поэтому даже плут может быть хорошим человеком); Болезному сердцу и горько без перцу (искренне пережи-вающему человеку не нужен дополнительный стимул) и т. д. (продолжение списка см.: «Приложение №2», с. 179). Согласно модели-формуле формообразующего класса IA и типам отно-шений между членами инвариантных пар (логических составляющих), рав-ных первому конструктивному типу (см.: «Приложение №1», с. 177), в состав исследуемого нами класса вошли первые семь формообразующих групп: 1. «Обычность – Необычность»: а) «Правильность – Неправильность»; б) «Полноценность – Неполноценность». 2. «Неизменяемость – Изменяемость»: а) отдельных признаков вещи»; б) вещи, как таковой». 3. «Предельность – Беспредельность»: а) вещи во времени и пространстве; б) вещи в степени ка-чества. 4. «Цельность – Противоречивость»: а) однородность – неоднород-ность; б) непогрешимость – погрешимость. 5. «Неисполнимость – Исполни-мость»: а) невозможность – возможность; б) практичность – непрактичность. 6. «Обратимость – Необратимость»: а) во времени и пространстве; б) повто-ряемость – неповторяемость. 7.«Своеобразие – Однообразие»: а) неодинако-вость – одинаковость; б) непохожесть – похожесть. В связи с этим определе-ние степени качества вещи и ее характеристика может осуществляться по се-ми направлениям, объединяющим в своем составе паремии, равные по значе-нию одной из семи формообразующих групп. Установлено, что формообра-зующие группы равны по смыслу формообразующему классу и отличаются от него лишь иным поворотом темы. Эти отличия отражены в названиях и в выведенных нами в процессе исследования индивидуальных моделях-формулах этих формообразующих групп. Таким образом, когнитивное пространство формообразующего класса образуется на основе семи индивидуальных когнитивных пространств, равных каждой формообразующей группе, в него вошедших. Внутренняя организация формообразующей группы зависит от характера ее пересечений с одной (реже несколькими) инвариантно-тематическими парами. Допустимые варианты этих пересечений получают свое отражение в первой части структурной модели-формулы каждой из формообразующих групп. Такой способ выявления смысла характерен для всех формообразующих классов и позволяет: 1) абстрагироваться от предметно-образного содержания и демонстри-ровать «чистые отношения» объектов (или «тематических элементов»); 2) объединить два плана (логико-семиотический и план реалий) в один общий – план содержания, дающий верное представление о смысловой структуре паремий и всего формообразующего класса в целом.
Как утверждалось нами ранее, внутренняя организация когнитивного пространства формообразующего класса IA представлена семью (1–7) формо-образующими группами, соответствующими ему по смыслу. Выявлено, что каждая группа внутри формообразующего класса образует частное когни-тивное пространство, принцип организации которого полностью дублирует модель общего когнитивного пространства класса (сМ.: с. 60). Смысловое пространство каждой из формообразующих групп отражено в их названиях и моделях-формулах. Эти формулы состоят из двух частей.
Первая часть – графическое обозначение – складывается из трех ком-понентов-показателей: 1) принадлежность к формообразующему классу; 2) номер формообразующей группы в списке «Перечня», предложенного Г.Л. Пермяковым (см.: «Приложение №1». Таблица №1, с. 175); 3) порядковый номер инвариантной тематической пары, согласно «Перечню» входящей в состав формообразующей группы (см.: «Приложение №1», Таблица №2. – С. 177). В ходе анализа обнаружено, что показатели графической части форму-лы не являются постоянными и будут увеличиваться в зависимости от степе-ни сложности организации когнитивного пространства формообразующих групп и классов.
Вторая часть – простейшая модель-формула формообразующей группы – выводится из значений инвариантно-тематических пар, обозначенных в первой части формулы. Например, модель-формула: [IA11][«Вещь – Признак Вещи по качеству»], образованная из значения инвариантной тематической группы «Содержание – Форма», соответствует первой формообразующей группе «Обычность – Необычность». Из этого следует, что когнитивное пространство группы может быть представлено паремиями, в которых характеристика при-знака вещи по качеству происходит через «суть вещей и их видимость». На-пример, Не душою худ, просто плут; Он не плут, не картежник, а ночной по-дорожник и т. д., которые можно интерпретировать так: род занятий не являет-ся предметом для характеристики человека как личности. По такому же принципу организуют частное смысловое пространство и остальные шесть формообразующих группы. Установлено, что их модели-формулы не только содержат полную информацию о паремиях, но и упро-щают их поиск в составе как формообразующего класса, так и всей тематиче-ской группы в целом (условные обозначения см.: «Приложение №1», с. 175). Согласно установленному нами принципу распределим отобранные паремии формообразующим группа. При распределении паремий нами будет учитываться и логически противоположные ряды трансформов (А, Б и В). Формообразующая группа 1 формообразующего класса IA «Обычность – Необычность» с моделью-формулой [IA1][«Вещь – Признак Вещи по ка-честву»] формирует когнитивное пространство на пересечении с инвариант-но-тематической парой «Содержание – Форма» конструктивного типа I1. Та-кое пересечение позволит включить в состав этой группы паремии со значе-нием: а) сама вещь и ее обличии (одежде, наряде, упаковке); б) содержание и форма вещей; в) их внутренние и внешние стороны; г) сущность и явление вещей, их видимость. Например, А. Кривой – не беда, а горе криводушный (в значении характеристики одного субъекта с разных сторон – прим. Л.Д.); Б. У завистника глаза рачьи; В. Бородою честен стар, а разумом хвален млад и т. д. (продолжение списка см.: «Приложение №2», с. 183). Отметим, что в первой части формулы римской цифрой мы обозначим конструктивный тип, а арабской – порядковый номер инвариантно-тематической пары внутри дан-ного конструктивного типа (см.: «Приложение №1». Таблица №2, с.177). Формообразующая группа №2 «Неизменяемость – Изменяемость» с мо-делью-формулой [(IAI1)(IAI5)][«Вещь – Признак Вещи через качество дейст-вия собственно субъекта»], где круглыми скобками в первой части формулы показаны варианты отношений, определяющие вхождение паремий в состав группы, формирует частное смысловое пространство на пересечении уже двух инвариантно-тематических пар того же конструктивного типа отношений: 1) «Целое – Часть» с формулой (индексом) конструктивного типа I2, ко-торая объединяет в своем составе паремии со значением: а) «о вещи в це-лом»; б) «отдельных элементов вещи» [Пермяков 1988, с. 108]. Например, От хозяйского глаза и кот жиреет (если хозяин хорош, то и хозяйство его хорошее); 2) «Вещь – Признак (вещи)» с формулой (индексом) конструктивного типа I5, которая объединяет в своем составе паремии со значением «о вещи и ее ка-ком-либо отдельном или характерном признаке» [Там же, с. 108]. Например, Бабья дорога от печи до порога (ведение домашнего хозяйства есть основное дело женщины с первого дня замужества до последних дней жизни). На этом основании в образовавшемся когнитивном пространстве фор-мообразующей группы качественная характеристика вещи будет проходить по двум направлениям: 1) через ее признак; 2) через качество действия соб-ственно субъекта. Например, А. С милым рай в шалаше; Б. Портит Ивашку белая рубашка; В. Девка красна до замужества и т. д. (продолжение списка паремий см.: «Приложение №2», с. 184). Формообразующая группа №3 «Предельность – Беспредельность» с моделью-формулой [IAI3][«Вещь – Признак Вещи по действию вещи как процессу»], так же как и формообразующая группа 1, организует смысловое пространство на пересечении с одной инвариантно-тематической парой кон-структивного типа I3 «Начало – Конец» [Там же, с. 108–115], что позволит включить в состав группы паремии со значением: а) «о начале и конце ве-щей» [Там же, с. 108]; б) «о начале и конце какого-либо действия» [Там же], в которых качественная характеристика вещи будет происходить по ее дей-ствию как процессу. Например, А. Оттерпимся, и мы люди будем; Б. Дура-ком родился, дураком и помрет; В. Одними детьми красуются, а с другими – в почете живут и т. д. (продолжение списка см.: «Приложение №2», с. 184-185).
Этническая ментальность и паремиологический текст
Рассматривая слово не как прообраз вещи, предназначенный для ее узна-вания в реальном мире среди вещей, ей подобных, а как «механизм накопления и сохранения культурой информации», – говорит А.Т. Хроленко в книге «Осно-вы лингвокультурологии» (2006), – необходимо опираться два уровня проявле-ния культурного фона в лексике. Первый уровень – отражение в лексическом и фразеологическом составе языка и отечественном слове специфики материаль-ной культуры, как считает ученый, изучен и описан основательно. Второй – проявление культурного фона в лексике – воздействие на язык и лексику, в ча-стности, собственного мировоззренческого фактора, является на стадии разра-ботки и, как утверждает А.Т. Хроленко, далек от завершения. В конце XX и первого десятилетия XXI веков обсуждался вопрос о наличии особой «культур-ной памяти» слова и методе «культурно-исторической диагностики, позволяю-щем увидеть результаты сопряжения языкового и культурного в слове (см. ст. Е.С. Яковлева «О понятии «культурная память» в применении к семантике сло-ва» 1998) [Хроленко 2006, с. 79–80].
Культурное значение слова, или слова, наделенного культурной памятью, по мнению Ю.Н. Караулов, достаточно высоко. Ученый говорит о словах тако-го рода следующее. Они [слова] «обладают высокой смысловой прегнантно-стью, т. е. способны выступают в качестве символа для большого семантиче-ского комплекса, играя роль смысловых вех, мнемических опор при понимании и продуцировании текста» [Там же, с. 205]. Примером этому могут служить лексемы «лапоть» и «сапог». В рамках русского этноса их по праву можно счи-тать национальными и символичными. Установлено, что приведенные нами лексемы не просто обозначают обувь русских людей, представляя собой прооб-разы вещей, предназначенных для узнавания среди вещей ей подобных, а явля-ются своего рода механизмом накопления и сохранения культурой информа-ции. Такая особенность позволяет им выйти за рамки обычного образа и симво-лизировать социальное положение людей, носящих эту обувь. Анализ иссле-дуемого материала показал, что лексема «лапоть» символизирует образ просто-го, бедного крестьянина, а «сапог» – человека зажиточного. Такое понимание находит свое подтверждения в паремиях из нашей картотеки: Сапог с сапогом, а лапать с лаптем; Лапать знай лаптя, а сапог – сапога; Сапог сапогу – брат (ровня); Правда в лаптях, а кривда, хоть в кривых, да сапогах; Чем лаптю кла-няться, так уж лучше поклонюсь сапогу и т.д.
В процессе исследования выявлено, что не менее символичны в рус-ских паремиях и личные имена. Как утверждают ученые, в паремии имена- символы пришли уже готовыми, причем, прецедентными, т. е. известными всем без объяснения. В этом случае человек, используя паремию по ситуа-ции, знал, что означает в ней имя. Анализ показал, что из общего числа ис-следованных нами паремий сборников и словаря В.И. Даля 234 содержат личные имена. Иван (Ивашка, Ванька, Ванюха) – 24, Фома (Фомища, Фо-мушка) – 22, Варвара – 11, Ерема – 9, Кузьма (Кузенька) – 7, Маланья (Ма-лашка) – 7, Макар (Макарка) – 7, Сидор – 6, Яков – 6. Остальные имена встречаются реже, но даже малое их количество позволяет раскрыть конно-тативную привязанность этих имен. Например, имя Варвара в народе любо-вью не пользовалось: Прогнали Варвару от чужого амбара; Проворна Вар-вара на чужие карманы; Варвара ночи урвала; Не кланяюсь бабушке Варва-ре, свое есть в кармане; Варвара мне тетка, а правда – сестра и т. д. Воз-можно, корни негативного отношения кроются в этимологии: оно образовано от греческого barbaros, что означает «иноземец». Но не только эта особен-ность вызывает такую реакцию. В русском языке есть слово варвар (варвар-ство, варварский), означающее «грубый человек, жестокий, невежествен-ный», значение которого могло отразиться и на имени в устойчивых сочета-ниях или паремиях. С именем Варвара связан также застенок для пыток в Москве, который располагался у церкви великомученицы Варвары, у Варва-рийского креста, перекрестка (Не спрашивают Варвару на расправу). Опре-делено, что в контексте паремий по такому же принципу раскрывают свою коннотативную привязанность и другие имена. Авдей – добродушный (Наш Авдей никому не злодей), Мартын – мотоватый, расточительный (Алтын Мартыну – ни сапог починить, скоба подковать; Потерял Мартын отцов алтын); Наталья – злая (У злой Натальи все люди канальи); Федот – убогий, нищий (Голодному Федоту и щи в охоту); Фома – ленивый (На безделье и Фома дворник) и т.д.
Установлено, что среди перечисленных нами имен есть и такие, кото-рые в зависимости от контекста паремии имеют разную степень коннотации. Например, Макар. Он не только бедный (У Макара лишь возгрей пара. На бедного Макара все шишки валятся.), послушный, уважительный, возможно, услужливый (Макару поклон, а он на семь сторон), но и везучий (Доселе Ма-кар гряды копал, а ныне Макар в воеводы попал) и т.д.
Особняком от остальных имен-символов во всех русских паремиях стоит, как утверждает исследователь Ю.А. Гвоздарев, имя Иван – и не на-прасно. Определено, что это самое употребляемое и самое национально при-вязанное имя русского этноса, можно даже сказать концептуализирующее русское начало. Анализ имеющегося в нашем распоряжении материала пока-зал, что в паремиях это имя может быть наполнено иронией Когда у Ивашки белая рубашка, тогда у него и праздник; Щеголь Ивашка: что ни год, то ру-башка, надеждой Нагуляется Иван – достанется и нам и т. д. Но в большей степени – уважением Нет имени против Иванов, нет икон супротив Никол; Я говорю про Ивана, а ты про болвана; Со словом Иван, а без слова болван; На Иванах земля держится. В земле – матушке да в Иване сила и т. д. «Узелками» культурной памяти могут быть и синонимы, обусловлен-ные «памятью» вложенных в них людьми когда-то давным-давно смыслов. В этом случае ключевые слова и синонимичные им ряды являются своего рода инвентарем, формирующим глубинный смысл не только изречения, но и всей исследуемой нами группы «Человек». Кроме этого, сочетаемостные возмож-ности слова тоже своеобразное свойство «культурной памяти». Примером может послужить исследование ключевого слова «атаман». В паремиях Не гонись за простым вором, а лови атаман; Терпи, казак, атаманом будешь; Из рядовичей в атаманы; Не всем казакам атаманом быть; И у атамана не две головы на плечах и т. д. оно является ключевым не столько потому, что наблюдается в каждой из них, а потому, что выступает в качестве домини-рующего слова для ряда лексем с однотипным значением, или лексем-синонимов. Например, воевода, туз, командир, начальник, казак, староста. По значению все они представляют собой лицо, стоящее во главе какого-либо сообщества, но только лексема «атаман» являет собой доминирующий и этноспецифический образ. Он формируется на пересечении значений сино-нимичных лексем и представляет собой национально-культурный элемент этнической (ценностной) картины мира. Отметим, что подробное описание принципа реорганизации ключевой лексемы мы представим в следующих параграфах данной главы.
