Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Репрезентация эмоций в языке
1. Эмоции как объект изучения лингвистики. Отражение эмоций в языке 10
2. Типология эмоций применительно к лингвистическому исследованию 15
3. Проблема соотношения эмоционального и экспрессивного в языке 21
4. Интенсивность проявления эмоций и экспрессивность 25
5. Взаимодействие различных эмоциональных смыслов в пределах одного высказывания 29
6. Модальность и модус. Оценка 32
Выводы 40
Глава II. Частица в современной лингвистике
1. Проблемы изучения частиц на современном этапе 42
1.1 Проблема установления границ класса частиц 46
1.2 Проблема классификации частиц 49
1.3 Проблема функционирования частиц 51
2. Своеобразие значения частиц 53
3. Связь частиц с иллокутивной силой высказывания 56
4. Понятие «эмоционально-экспрессивные частицы» 60
5. Функции эмоционально-экспрессивных частиц 65
Выводы 72
Глава III. Эмоционально-экспрессивные частицы в современном русском языке
1. Принципы описания эмотивного языкового материала 73
2. Значение неодобрения и его реализация в высказываниях с эмоциональными частицами 76
2.1 Частицы, выражающие презрение, в русском языке. ЭСП «презрение» 83
2.2 Эмоциональные частицы, выражающие гнев, в русском языке. ЭСП «гнев» 92
2.3 Эмоциональные частицы, выражающие отвращение, в русском языке. ЭСП «отвращение» 103
3. Эмоциональные частицы, выражающие тревогу, в русском языке 110
4. Значение одобрения и его реализация в высказываниях с эмоциональными частицами 116
4.1 Эмоциональные частицы, выражающие радость, в русском языке. ЭСП «радость» 118
4.2 Эмоциональные частицы, выражающие удивление, в русском языке. ЭСП «удивление» 124
5. Репрезентация эмоций так называемыми формообразовательными частицами и частицей -ка 138
Выводы 144
Заключение 147
Список сокращений 151
Библиография 152
Словари 165
Литературные источники 166
- Эмоции как объект изучения лингвистики. Отражение эмоций в языке
- Связь частиц с иллокутивной силой высказывания
- Эмоциональные частицы, выражающие гнев, в русском языке. ЭСП «гнев»
- Репрезентация эмоций так называемыми формообразовательными частицами и частицей -ка
Эмоции как объект изучения лингвистики. Отражение эмоций в языке
Эмоции — это феномен человеческого сознания, который является объектом исследования различных наук. Эмоции изучают психология, физиология, медицина, социология, лингвистика и др. Каждая наука имеет свою методологическую базу исследования данного феномена, свой подход к рассмотрению и характеристике эмоций. Одних ученых интересует роль эмоций в существовании человека как личности, другие - фиксируют и описывают изменения, происходящие при их проявлении в центральной нервной системе. В зависимости от аспекта рассмотрения эмоции имеют различные определения. Приведем наиболее общее толкование из Большого энциклопедического словаря: «Эмоции - ... реакции человека на воздействие внутренних и внешних раздражителей, имеющие ярко выраженную субъективную окраску и охватывающие все виды чувственности и переживаний» [БЭС 1997, с. 1405]. Необходимо отличать эмоции от смежных, но не тождественных явлении: чувств, аффектов, страстей, настроений.
Чувства - «...специфическое обобщение эмоции, часто носящее отвлеченный характер; в отличие от эмоции, чувства имеют два уровня: низший - это объектные чувства и высший — это чувства, относящиеся к социальным ценностям» [Леонтьев 1971, с.38-39].
Аффект - это «внезапно возникающее помимовольное эмоциональное состояние» [Там же].
Страсть — «...сильное, стойкое, длительное чувство, которое, пустив корни в человеке, захватывает его и владеет им» [Рубинштейн 1984, с. 160].
Настроение — «общее эмоциональное состояние личности, определяемое значением события для человека в контексте его жизненных планов, интересов, ожиданий и выражающееся «в строе всех ее проявлений» [Там же]. Все эти категории составляют диапазон эмоциональных переживаний человека и входят в сферу его эмоциональности. Изучением основных особенностей эмоциональности, в том или ином аспекте, занимаются различные науки о человеке. До сегодняшнего дня ученые не могут однозначно ответить на вопросы: Какова природа и сущность эмоционального? Можно ли управлять эмоциями? Каково соотношение эмоционального и рационального в человеке? и др.
Лингвистика как наука о языке, прежде всего, занимается исследованием репрезентации, реализации эмоций в речи. Речь является одним из главных способов выражения эмоциональных состояний человека, в то же время речь — это орудие воздействия на эмоциональную сферу окружающих. Лингвистическая наука сегодня стоит в самом начале пути познания эмоционального в языке. Совершенно справедливым считаем мнение Д.А. Романова, что «эмоции в языке как целостное, системное явление не изучены наукой» [Романов 2004, с. 12].
Однако в последнее десятилетие, в связи с бурным развитием таких направлений языкознания, как когнитивная лингвистика, прагматика, лингвистика текста, психолингвистика, изучение эмоционального в языке встало на качественно новый уровень. В первую очередь это объясняется тем, что при исследовании эмоций в речи ученые все чаще используют не только собственно лингвистические знания, но и знания других наук: психологии, медицины, физиологии, социологии и др. Очевидно, что феномен эмоций в языке необходимо изучать с опорой на эти научные области. Как справедливо подмечает Д.А. Романов, «эмоции в языке — пусть и важная, но всего лишь часть психического феномена эмоции». [Романов 2004, с. 12]. Именно так А.А. Леонтьев определяет главный предмет психолингвистики вообще: «...предметом анализа является не языковой факт и не психическое явление, а их единство — динамическое и сложное — процесс, деятельность» [Леонтьев 1969, с. 108]. Бесспорно, подобный подход был бы идеален для исследования эмоций в языке, но, на наш взгляд, применять его пока рано, т.к. не сформирована соответствующая методологическая база и существует огромное количество нерешенных вопросов, связанных с эмоциями, в лингвистике и психологии как отдельно взятых науках. Иными словами, мы считаем, что сегодня эмоции еще слишком мало изучены как явление речи и как психическое явление.
В связи с этим, на современном этапе развития лингвистики необходимо, в первую очередь, исследовать эмотивный «языковой факт» (вербализованные репрезентации эмоции), хотя полностью оставить в стороне психическую сущность эмоционального (эмоции как психическое явление) просто невозможно.
Эмоциональное пронизывает всю структуру языка и наряду с рациональным является одной из главных его составляющих. «Для выражения различного вида эмоционального содержания язык выработал специальный код — систему эмотивных знаков, которые делают возможным «коммуникацию на уровне человеческих чувств» [Волек 1995, с. 16]. Эмоциональность — общеязыковая категория, проявляющаяся на всех уровнях: фонетическом, лексическом, фразеологическом, морфемном, морфологическом, синтаксическом.
Уже на фонетическом уровне язык располагает, с одной стороны, набором маркеров эмоциональной информации и способствует адекватной передаче авторских эмоции [Журавлев 1989, 1991, Носенко 1975, Прокофьева 1995]. С другой стороны, по мнению ученых, звуки способны вызывать определенные эмоции у наблюдателя, т.к. фонетическому значению присущ образный (коннотативный, эмоциональный) характер. [Выготский 1968, Мурзин, Штерн 1991]. Так в примере: - Ой! ... Бабы, сейчас будет убивство!... Закрывай глаза, сейчас будет убивство! (Воинович В. Жизнь и необычайные приключения...), — по мнению С.В.Ионовой, «целеустановка на достижение запланированного эмоционального эффекта диктует субъекту сознательное отступление от точности и правильности произношения, которое лежит к основе речевого комизма, а также формирует определенную эмоциональную тональность текста» [Ионова 1998, с.59].
На морфемном уровне эмоциональность связана, прежде всего, с выделением так называемых экспрессивно-оценочных морфем — словообразовательных элементов, позволяющих передавать эмоциональное отношение говорящего к предмету речи или лицу. В первую очередь к таким элементам относятся суффиксы субъективной оценки —к, -ик (-ек), -онък (-енък), -ушк, -ечк, -шц, -ин и др. Подобные аффиксы способны выражать ласковое, шутливое, пренебрежительное, презрительное, уничижительное и другие виды эмоционального отношения говорящего к лицу или предмету речи. Так, например, в словах душечка, сестренка, Егорушка и др., выделенные словообразовательные элементы предназначены чаще всего для передачи эмоций одобрения [См. об этом подробнее Вежбицкая 1996].
Все же основной поток эмоциональной составляющей речи приходится на лексический, морфологический и синтаксический уровни языка в их тесной взаимосвязи. Репрезентация эмоций на данных уровнях многообразна. Так, только на уровне лексики мы можем наблюдать денотативный, коннотативный и прагматический способы реализации эмоционального смысла в языке. Во-первых, существует так называемая «лексика эмоций» - слова, которые не выражают эмоций непосредственно, а называют их (любовь, ненависть, горе, печаль, гнев, страх и др.) Во-вторых, в любом языке есть «совокупность слов с эмотивной семантикой в статусе значения и созначения» [Ионова 1998, с.67]. В.И.Шаховский, в соответствии с ролью эмосемы в структуре лексического значения, различает статусы эмотивной семантики слова: а) эмотивное значение, свойственное для слов аффективов, выражающих эмоциональное состояние говорящего (бранная лексика, междометия и междометные слова — тьфу, ах, увы, кошмар и др.); б) эмотивная коннотация, сопровождающая логико-предметную номинацию и передающая эмоциональное отношение говорящего к объекту наименования в целом или к его признакам (старый, жалкий, молодчик, поэтишка, девчушечка). Коннотация здесь может быть сосредоточена в семантике аффиксов или актуализировать переносное значение слова (о человеке: осел - «упрямый», медведь - «неуклюжий» и т.п.) [Шаховский 1994, с.20-24]. Наконец, прагматический эмоциональный компонент той или иной лексемы напрямую не выражается в высказывании (т.е. он не закодирован языковыми средствами), а складывается из отношения этой лексемы к участникам речевой ситуации (говорящего и собеседника).
Связь частиц с иллокутивной силой высказывания
В последние годы в лингвистической литературе частицы, в первую очередь модальные, все чаще получают описание через категории лингвопрагматики, в частности теории речевых актов.
Речевой акт - в общепринятом понимании - это «целенаправленное речевое действие, совершаемое в соответствии с принципами и правилами речевого поведения, принятыми в данном обществе; единица нормативного социоречевого поведения, рассматриваемая в рамках речевой ситуации» [ЛЭС, с.412]. Речевой акт всегда соотнесен с лицом говорящего, являющегося первым и главным компонентом структуры речевого акта наряду с адресатом, исходным материалом высказывания (пресуппозицией), целью сообщения, внутренней организацией речевого акта, контекстом и ситуацией общения [Гак 1982, с. 12]. Высказывание как речевой акт имеет иллокутивную функцию (ИФ). Существует несколько трактовок ИФ в современной лингвистике.
Так, И.М. Кобозева под иллокутивной функцией понимает «сложное образование, главными составляющими которого выступают цель говорящего, его психологическое состояние, различия в социальном статусе коммуникантов, их интересы, отношение речевого акта к контексту» [Кобозева 1991,с.163].
Ю.Д. Апресян называет ИФ высказывания «установку говорящего по поводу того, как адресату следует интерпретировать высказывание» — «считать его вопросом или просьбой, советом или требованием» [Апресян 1995, с. 13 8]. Таким образом, иллокутивная функция — это установка говорящего на адекватное восприятие его коммуникативного намерения собеседником.
Высказывание с определенной иллокутивной функцией (силой) является иллокутивным (речевым) актом, противопоставляемым собственно произнесению высказывания и соотнесению его с действительностью (локутивный акт) и воздействию, которое данное высказывание оказывает на адресата (перлокутивный акт) [Булыгина 1981, с.336].
Исследование частиц в рамках теории речевых актов (ТРА) способствует, по мнению многих ученых, более полному их описанию. Ведь ТРА делает акцент на изучении прагматической сущности высказывания. «Частицы, — справедливо считает Г.Е. Щербань, - не случайно безоговорочно относятся к языковым единицам с прагматической окраской, ... они способны апеллировать к коммуникативному статусу прагматического компонента значения...» [Щербань 2002, с.56]. Е.В.Падучева отмечает: «Прагматические компоненты не сообщаются, т. е. не имеют утвердительного статуса; они либо выражаются (будучи эмоциями говорящего), либо носят характер презумпции, фонового знания и под. ... недаром первичным способом выражения для прагматического значения служат «ошметки» языка — просодия, интонация, частицы, диминутивные морфемы и проч.» [Падучева 1996, с.223-224]. В связи с этим при описании частиц на современном этапе нам не уйти от использования метаязыка прагматики.
Многие частицы способны функционировать в высказывании в качестве показателей иллокутивного намерения говорящего и иллокутивной силы высказывания. Частицы способны помогать говорящему реализовывать свои коммуникативные намерения относительно адресата. В первую очередь это касается модальных частиц.
По утверждению Г.Е.Щербань, модальная частица обязательно несет в себе дополнительные модусно-оценочные смыслы, влияющие на семантику лексемы или всего высказывания. Однако в целом значение модальной частицы «работает на семантико-прагматическую установку «приютившего» её высказывания» [Щербань 2002, с.5]. Именно как «семантико-прагматическая установка», на наш взгляд, может быть определена иллокутивная сила высказывания. Она же определяет коммуникативное намерение говорящего.
На соотнесенность значений частиц с коммуникативными намерениями говорящего одними из первых обратили внимание авторы РГ-80. Частицы с иллокутивной функцией называются здесь «собственно оценочными». При этом авторы отмечают, что высказывания с подобными единицами заключают в себя «личное, субъективное отношение говорящего к содержанию сообщения: согласие или несогласие, приятие или неприятие (... всегда... в сочетании с тем или иным эмоциональным отношением); удовлетворение, предпочтение, одобрение или неодобрение, порицание, осуждение...; разные виды волеизъявления (...побуждение, предостережение, угроза); удивление, недоумение или непонимание» и т.п. [РГ-80, с.216-217].
Некоторые частицы, конкретизируя иллокутивную предназначенность высказывания, одновременно выражают определенное эмоциональное отношение говорящего к тому или иному аспекту речевой ситуации (к высказыванию, к собеседнику, к окружению). Так, например, строгое предостережение часто сопровождается недовольством. Да смотри ты, не входи в кладовую, не то я тебя, знаешь! (Гоголь) Модальная частица да, употребляясь как вопросительная реплика после неожиданного высказывания, часто выражает радость, удивление или недоумение говорящего. Слышали новость? Маша вышла замуж. —Да? За кого же?
Семантика частицы находится в тесной связи с иллокутивной функцией высказывания, однако нельзя смешивать данные понятия. Есть мнение [Щур 1999, Булыгина, Шмелев 1997], что значения частицы и коммуникативная функция высказывания находятся в отношениях взаимообусловленности: значение частицы может выражать иллокутивную предназначенность высказывания; иллокутивная функция высказывания, в свою очередь, может конкретизировать значение частицы. На наш взгляд, данная точка зрения верна лишь отчасти.
Из утверждения М.Г. Щур: «значение частицы может выражать иллокутивную предназначенность высказывания...», - следует, что семантика частицы имеет иллокутивный характер. Таким образом, мы приходим к неприемлемому отождествлению понятий «значение» и «функция», ведь в подобном случае субъективный компонент семантики частицы приравнивается к иллокутивной функции целого высказывания. Допускать этого, на наш взгляд, нельзя. Да, действительно, некоторые частицы характерны для определенных типов речевых актов, однако частицы лишь сужают иллокутивный потенциал предложения, а не «выражают его иллокутивную предназначенность». Так, например, частица же в высказываниях типа: Напиши Минаю сейчас лее! Да ещё кому-нибудь ... пусть позаботятся! (А.И. Солэюеницын) сама по себе не выражает иллокутивную предназначенность высказывания как категоричное побуждение, а конкретизирует его, идентифицирует как приказ.
По мнению Т.В. Булыгиной и А.Д. Шмелева, «вопросительное по форме высказывание, в зависимости от употребления в нем частиц «разве» или «неужели», может иметь разное иллокутивное предназначение - быть обычным вопросом или являться ответной диалогической репликой со значением удивления, сомнения, недоверия, решительного отрицания» [См.: Булыгина, Шмелев 1997, С.270]. Ср., например: 1); Разве вы не читали А.П.Чехова? — вопрос и 2) Неужели вы не читали А.ШЧехова? — удивление. G нашей точки зрения; иллокутивное предназначение в обоих высказываниях — это1 вопрос. Хотя очевидно; что частицы, в значительной степени: меняют семантико-прагматическое- наполнение высказывания: В первом примере говорящий7 желает получить от собеседника ответ на вопрос. Иллокутивная сила этого: высказывания очевидна, потому что она не: вступает во взаимодействие с модусно-оценочными смыслами, в первую очередь эмоциональными: Говорящему важно знать, читая его собеседник произведения Чехова или нет, при этом «ожидаемым» для автора вопроса является ответ «читал». Во втором примере, на наш взгляд, вопросительный- иллокутивный! потенциал тоже присутствует. Говорящий также задает вопрос и желает получить ответ. Однако ответ необходим-: говорящему, в первую очередь, чтобы- подтвердить или опровергнуть собственное предположение или чужое утверждение: собеседник Чехова не читал.Именно; это предположение (или чьё-либо утверждение) становится причиной удивления говорящего, которое с достаточной интенсивностью; репрезентируется в высказывании; «перекрывая» его иллокутивный статус. Мы считаем,. что в обеих репликах реализуется вопрос, но в первом примере коммуникативное намерение говорящего представлено «в чистомвиде», во второмоно поглощено эмоцией;
Таким образом, анализируя высказывания с частицами, необходимо учитывать тесную взаимосвязь их значения с иллокутивной; функцией. высказывания. Однако при этом необходимо разграничивать иллокутивные функции высказывания и; семантикогпрагматические.(т.е. имеющие отношение к организации процесса коммуникативного воздействия) функции частиц.
Эмоциональные частицы, выражающие гнев, в русском языке. ЭСП «гнев»
Гнев — это одна из фрустрационных базовых эмоций, причина которой, как правило, связана с нарушением планов, крушением надежд индивида, возникновением непреодолимых (или труднопреодолимых) преград при достижении какой-либо цели. Кроме того, гнев часто может быть вызван прерыванием удовольствия или интереса, оскорблением, насилием и другими причинами. Наряду с презрением и отвращением, гнев является одной из главных составляющих враждебности. В связи с этим, в действительности гнев часто контаминируется с презрением и отвращением.
Очевидно, эмоциональный модус гнева способен варьироваться на количественной шкале интенсивности, в зависимости от причины эмоции, психологических особенностей индивида, конкретной ситуации. Как уже отмечалось выше, нарастание квантитативной интенсивности модуса гнева идет по следующему пути: недовольство-возмущение — гнев (негодование) — ярость (бешенство). Подтверждением этого служат дефиниции наименований соответствующих эмоций в толковом словаре: гнев — «чувство сильного возмущения, негодования»; ярость — «сильный гнев» [ТСРЯ, с.919].
Что касается темпоральной характеристики гнева, а именно продолжительности эмоции, то она, по нашим наблюдениям, обратно пропорциональна квантитативной интенсивности. Предполагаем, что ярость — менее длительная эмоция, чем недовольство-возмущение. На наш взгляд, это объясняется неврологическими особенностями в характере протекания эмоции гнева. Исследования психологов (Бартлетта, Изарда, Томкинса и др.) показали, что гнев заставляет человека испытывать очень сильное напряжение, чувство импульсивности, раздражение. Соответственно, чем сильнее гнев, тем сильнее напряжение. Накопление импульсивности не может быть очень продолжительным. Оно достигает определенного предела и требует эмоционального «взрыва», выплеска эмоции (например, в виде агрессивного действия), после чего интенсивность эмоции слабеет.
Речь, пожалуй, представляет собой один из самых распространенных способов «выплеска» негативных эмоций, в частности гнева. А эмоциональные частицы, как нам представляется, помогают сделать коммуникативный эмоциональный взрыв более «результативным», более точным и полным с точки зрения передачи эмоциональных состояний и отношений.
Коммуникативная репрезентация гнева может проявляться в следующих иллокутивах: осуждение, вызов, выговор, категоричный отказ, несогласие, угроза, обвинение, грубость, оскорбление, упрек, решительное отрицание, категоричное побуждение (приказ, требование, строгий наказ) и др.
Анализ эмотивного языкового материала показал, что в речевой репрезентации гнева как правило принимают участие такие частицы: -да, -еще (чего), -вот (еще), -как(жё), только, -такое, -ишь (вишь), -вот, -что (за), -ну (и), -ведь, -уме, -смотри, (-гляди), -чтобы, -чтоб, -же. Эмотивное семантическое поле «гнев» представляется нам следующим образом: См. Схему 2.
Ядро ЭСП «гнев», с нашей точки зрения, должны наполнять эмотивные неодобрительные высказывания с частицей -да:
(1) Да с какой, собственно, стати эта пичуга так обращается с ним, закаленным фронтовиком? И кто она-то сама? Какая-нибудь сандружинница, в лучшем случае радистка или зенитчица. А фасонит, как командир (Б.Лавренев). (2) — Камбала одноглазая, морской кот слепой! — ругался он втихую. — Знаков различия не мог сразу разобрать... Да кто ж его знал... Бондарчук!.. Бондарчук!.. Такая фамилия — не разберешь, какого пола. И думать не мог... Эх, вляпался, Жорка, - держись! (Б.Лавренев). (3) — Чтобы я, да положила тётю Надю в кухне и на полу! —разъяренно вступилась за тетку Ольга. —Да ни за что! Да никогда! ... ... Я тетю Надю положу на свою постель, и если я заражусь, то это будет моё дело!..(Н.Никандров).(4) —Да как ты смеешь, подлец, грубить генеральше? Да я тебя в порошок изотру...я...я... (Д.Н. Мамин-Сибиряк).
В подобных примерах частица -да эксплицирует недовольство говорящего по поводу происходящего, содержания предыдущей реплики (или реплик) собеседника, его поведения. Функция частицы в первую очередь заключается в идентификации модальности гнева, констатации явного недовольства. Иными словами, употребление частицы -да в начале реплики -является показателем раздраженности говорящего, которая и выливается в гневных речевых актах: в первом случае это возмущение, во втором - досада, в третьем — категорический отказ, в четвертом — угроза. При искусственном извлечении частиц из высказываний (1,2,3,4) эмотивное значение гнева не исчезает (а несколько ослабевает), что естественно, так как основная эмоциональная нагрузка ложится на лексику. Однако наличие функции качественной идентификации у частицы -да доказывают высказывания, извлечение из которых эмоционально-экспрессивного служебного слова невозможно без полного разрушения первоначального смысла реплики или её коммуникативного статуса. Так, например, рассмотрим речевую ситуацию, когда, сбившись с дороги, один из участников диалога «достает» другого одним и тем же вопросом.
— Как же мы теперь его найдем? — не унимался Харитон. ... Куда нам теперь?
— Не ной! — отрезал Пронин. ...
— Куда идти-то?
—Да прямо! (А. Чапыгин)
Очевидно, что доминирующая коммуникативная цель говорящего в последней реплике - не ответ на вопрос и указание направления движения, а выражение собственного гнева по поводу навязчивости собеседника. Извлечение частицы практически лишает высказывание эмоционального значения гнева, а возможность его выражения остается только у интонации. Ср.: ... — Куда идти-то? — Прямо! Аналогичная картина наблюдается в высказывании: - Только это ведь сегодня же надо! Ведь как можно скорей надо — умоляюще проговорил он. — Да я оке сказал — обдумаю! — крикнул Демид... (А.Иванов) Только здесь высказыванию добавляет экспрессии частица -otce.
Таким образом, частица -да способна не просто уточнять степень проявления недовольства, а эксплицировать гнев в сопровождении соответствующей интонации. Именно это позволило нам рассмотреть высказывания с частицей -да в качестве ядерных при выражении модусного значения гнева.
На ближней периферии ЭСП «гнева», на наш взгляд, должны находиться высказывания со следующими частицами и частично-местоименными комплексами: -как же, -ещё чего, -вот ещё, -только, -такое.. Сочетания -как же, -ещё чего, -вот ещё представляют собой синонимичные фразеологизированные структуры, которые употребляются как самостоятельные или начальные эмоциональные реплики, выражающие категоричный отказ говорящего от чего-либо:
(1) —Да ты сними её (вошь), -мужественным голосом посоветовал Вася сестренке и побледнел от страха.
— Да! - окрысилась Нюня злобно. — Как же! Сними-ка сам! (Н.Никандров).
(2) Но когда один из нас попросил её (Таню) починить ему его единственную рубаху, она, презрительно фыркнув, сказала:
-Вот ещё! Стану я, как же!... (М.Горький).
(3) Бубнов. Все хотят порядка, да разума нехватка. Однако же надо подмести...Настя!.. Ты бы занялась...
Настя. Ну да, как Dice! Горничная я вам тут... (М.Горький)
(4) — Пойди на ключ, принеси воды. ...
-Ещё чего! Я один не пойду...идём вместе... (А.Гайдар).
Категоричность отказа, на наш взгляд, определяется эмоциональным состоянием говорящего, которое накладывает свой отпечаток на содержательную сторону высказывания. Мы видим, что в примерах 1-4 говорящий не просто информирует собеседника о несогласии выполнить какое-то действие, а выражает свое недовольство, возмущение по поводу самого факта побуждения. При этом вклад частиц -как же, -вот ещё, ещё чего в формирование эмоционального содержания высказывания очень значим и на метаязыке может быть сформулирован следующим образом: частицы выражают категоричный отказ говорящего выполнить действие, к которому его побуждают, а также недовольство, возмущение, гнев, вызванные тем, что собеседник считает нормальным выполнение говорящим определенного действия. На самом же деле, как считает автор эмоциональной реплики, противоестественным является сам факт побуждения со стороны собеседника и просто невозможным — выполнение этого действия говорящим.
Репрезентация эмоций так называемыми формообразовательными частицами и частицей -ка
Формообразовательные частицы - это класс частиц, в рамках которого у лингвистов возникает меньше всего дискуссионных вопросов. Границы данного разряда частиц достаточно определенны, их функции, на первый взгляд, предельно просты. Так, частицы -пусть, (-пускай), -давай (те), -да — образуют аналитические формы императива (пусть читает, давайте петь, да здравствует Россия), а значит участвуют в выражении объективно-модальных ирреальных значений, представляющих собой различные виды побуждения: просьбу, совет, мольбу, требование, приказ и т.д. Особое место занимает частица -ка, {-ну-ка) которая обычно примыкает к основной синтетической форме повелительного наклонения (2 лица ед. и мн. числа) и конкретизирует характер побуждения, смягчает или ожесточает его, уточняет иллокутивную силу императивных высказываний. Частица -бы участвует в образовании форм условного (сослагательного, условно-желательного) наклонения и выражает объективно-модальные конъюнктивные значения предположительности, возможности (Поскорее бы лето наступило).
Объективно-модальные значения, опосредованно репрезентируемые формообразовательными частицами через морфологическую категорию наклонения, отражают отношение действия (состояния) к действительности, которое устанавливается самим говорящим. Бесспорно, образование форм наклонения и выражение соответствующих объективно-модальных значений — это основная функция частиц -пусть (-пускай), -давай (те), -да, -бы. Однако, на наш взгляд, отношение сообщаемого к действительности, устанавливаемое говорящим, не может быть «оторвано» от эмоционального состояния субъекта речи, его эмоционального отношения к предмету речи, адресату, речевой ситуации. В связи с этим, считаем, что наряду со своей основной функцией некоторые формообразовательные частицы способны репрезентировать в высказывании различные эмоциональные модусные смыслы. Анализ эмотивного языкового материала показал, что в первую очередь это касается императивных высказываний с частицами -да (Да будет так!), оптативно-императивных высказываний с частицей -бы (Ты бы водички принес...), а также оптативных высказываний с частицей -бы (Только бы поезд вовремя пришел). Для частицы -ка (-ну-ка) эмоциональная функция идентификации эмоций (опосредованно, через коммуникативный статус высказывания) является основной: ...Рылся, рылся в кошельке, вытащил красную десятирублевку. — На-ка вот на похороны. (А.Яковлев).
Формообразовательная частица -да, употребляясь в побудительных конструкциях, на наш взгляд, одновременно участвует в формировании императивных, оптативных и эмоционально-экспрессивных смысловых оттенков. — Прощайте, батюшка, да благословит вас бог (Гоголь). Да здравствует Советская Армия! Да погибнет враг! Да будет мир! (ТСРЯ). Очевидно, что доминирует в подобных высказываниях значение желательности, которое «перекрывает» побуждение. Именно частица -да идентифицирует иллокутивный статус высказывания как мелиоративное пожелание. В Толковом словаре русского языка С.И.Ожегова и Н.Ю.Шведовой значение частицы -да в подобных высказываниях толкуется следующим образом: «То же, что пусть (в первом значении)» («Пусть — 1. образует повелительное наклонение глагола и вносит в предложение значение побудительности, волеизъявления») [ТСРЯ, с. 150]. На наш взгляд, между частицами -да и -пусть, участвующими в образовании аналитических форм императива существуют значительные отличия, которые связаны с эмоциональными модусными смыслами. Торжественность, приподнятость, которая создается частицей -да, — это следствие взволнованного эмоционального состояния говорящего. Волнение в рассмотренных побудительных конструкциях, как правило, определяется комплексом позитивных эмоций, которые испытывает говорящий в момент речи: удовольствие, ликование, торжество, дружелюбие, благодарность и т.п. Подобные эмоции так или иначе связаны с эмоциональным модусным значением радость. Даже недружелюбные высказывания, такие как: Да погибнет враг, — репрезентируют злорадство, которое представляет собой контаминацию радости и презрения. На наш взгляд, именно различная квантитативная интенсивность эмоционального содержания высказываний отличает императивные употребления с частицами -пусть, -пускай от высказываний с частицей -да. Считаем, что эмоциональный фон в высказывании Да славится имя его в веках! более интенсивен, чем в высказывании Пусть славится имя его в веках! Частица -да, образуя аналитическую форму императива, добавляет пафоса в и без того эмоциональное высказывание. Иными словами, на наш взгляд, частица -да выполняет не только формообразовательную функцию, но и функцию интенсификации эмоции (экспрессивную).
Частица -ка при императиве обычно смягчает побуждение и сигнализирует о «доброжелательном» отношении говорящего к адресату. (1) — Нюр! Зачерпни-ка кваску там! (В.Шукшин). Штаб-ротмистр Поцелуев ... такой славный! ... «Принеси-ка, брат, говорит, бурдашки!» (Н.В.Гоголъ). (2) — Послушай, добрый человек, - с невольным смущением проговорил Чебутыкин после нескольких минут быстрой езды, — послушай-ка, куда ты так гонишь, и скажи на милость, откуда ты взялся? (А.П.Гайдар). — Волк, Волчоночек, Волчонок! — закричали ребята, бросаясь к привязанной за ошейник собаке. — Соскучился... проголодался. Гляди-ка, весь, как есть до корки, хлеб съел, и воды в корытце нисколечко (А.П.Гайдар). Ойкнула Настасья, поиграла от великого изумления и интереса глазами и сказала: —Постой-ка... Я узнаю, задела ли она другим-то крылышком Матвейку... А, узнать? (А.Иванов). Мелиоративные эмоциональные оттенки по средством частицы -ка репрезентируются в мягких побудительных иллокутивах: просьба, совет, пожелание и т.п. Интересно, что в высказываниях (2) императивность как бы оттеняется иным иллокутивным смыслом: формы -послушай-ка, -гляди-ка, -постой-ка в первую очередь призваны привлечь внимание адресата, которое необходимо субъекту речи, чтобы поделиться информацией, а также эмоциями.
Иногда частица -ка придает побуждению фамильярный характер, делает его категоричным, грубым: — Иди-ка, Нинка, снеси телеграмму поскорей... Вот, — сказал отец (В.Шишков). — Ишь ты. А глядеть-то, мужик ты неплохой. ... А ну-ка, братец, иди отсюда к шутам (А.Яковлев). Ишь ты какая приметливая, — в голосе Фрола засквозил прежний холодок. ... Слушай, уйди-ка ты, а? ( А.Иванов). Очевидно, что подобные высказывания вызваны раздраженностью говорящего, его пейоративной оценкой прагматической ситуации, негативным эмоциональным состоянием.
Таким образом, частица -ка, употребляясь в императивных конструкциях, идентифицирует оттенки побуждения и сигнализирует о высокой квантитативной интенсивности эмоций говорящего, которые репрезентируются либо в мягких, либо в грубых высказываниях-повелениях. Характер же побуждения - это следствие соответствующего эмоционального состояния говорящего и его эмоционального отношения к коммуникативной ситуации, к предмету речи, к адресату.
Формообразовательная частица -бы, являющаяся элементом формы условного (сослагательного, условно-желательного) наклонения глагола, на наш взгляд, также может участвовать в репрезентации эмоций в высказывании. Как показывает языковой материал, это происходит во внеконъюнктивных употреблениях, когда форма условного наклонения используется для побуждения. Так же, как и частица -ка, частица -бы способна идентифицировать характер повеления и определять квантитативную интенсивность эмоции в речи: «Молодой человек, вы не могли бы мне помочь?» — послышался тихий приятный голос («Комсомольская правда»). Наскоро перекусив, Кузьма засобирался в сельсовет. — Ты бы хоть дома-то побыл немного. —Побуду ещё. Я же приехал (В.Шукшин). —Настоящую баню для всех и вся подготовлю... ... Синцов, ты бы мне помог, вдвоем быстрее управимся (КСимонов). — Выпил бы ещё, закусил... Чего голову-то повесил? — продолжал Захар (П.Проскурин). В данных примерах частица -бы участвует в выражении мягкого побуждения, которое, с нашей точки зрения, возможно лишь при мелиоративной эмоциональной оценке говорящим речевой ситуации. Идентифицируя императивные высказывания как просьбу, предлоэ/сение, частица привносит и оптативные оттенки значения. Говорящий доброжелательно относится к собеседнику и ненавязчиво побуждает его к действию, выполнение которого желательно либо для обоих участников коммуникации, либо только для автора императивной реплики, но при этом незатруднительно для её адресата.
В некоторых высказываниях частица -бы также может участвовать в формировании грубого побуждения, сопровождающегося пейоративной эмоциональной оценкой говорящего, при этом оптативные и императивные смыслы синтезируются в рамках одного употребления: — Ты кто такой, чтобы на меня так глядеть? — удивлялась Дарья. — Чё ты там за мной видишь — смерть мою? Я про неё без тебя знаю. Ишь уставился, как гвоздь. Шел бы отсюда, пока цел...(В.Распутин). — Всё непросто! Всё в мире непросто! ... Вы начальник лаборатории или вы тряпка? Я с вас требую так же, как требуют с меня. Вы бы прищучили там своих подчиненных! (В.Маканин). Подобные «советы-повеления» — это следствие недовольства, гнева говорящего, который осуждает адресата и требует от него беспрекословного выполнения какого-либо действия.
