Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Языковая картина мира как объект лингвистики
1. Языковая картина мира и языковая личность 22-41
2. Онтология объекта изменение 42-56
3. Концепт изменение в картине мира писателя 57-73
Глава II. Семантическое поле изменение (функциональный подход)
4. Функция и значение единиц языка 74-80
5. К вопросу об общем значении единиц семантического поля 81-86
6. Семантическое поле как лексическая категория и как метод анализа языка 87-96
7. Семантическое поле как функция 97-115
8. Ядро, центр и периферия семантического поля 116-129
9. Возможности функционально-семантической интерпретации поля изменение 130-133
Глава III. Концепт изменение и семантическое поле изменение
10. Изменять / изменяться — изменить / измениться'. кто, что, как (гипотаксис ядра семантического поля изменение) 134-169
11. Изменять /изменяться — изменить / измениться: сочинительные связи (паратаксис ядра семантического поля изменение) 170—179
12. Поле изменение в Русском ассоциативном словаре 180-196
13. Поле изменение в Толковом словаре русских глаголов 197-214
14. Концепт изменение в аспекте прагматики 215-225
Заключение 226—231
Приложения 23 2-311
Литература 312—337
- Онтология объекта изменение
- Концепт изменение в картине мира писателя
- К вопросу об общем значении единиц семантического поля
- Изменять /изменяться — изменить / измениться: сочинительные связи (паратаксис ядра семантического поля изменение)
Введение к работе
Основной чертой современной лингвистики является ее антропоцентризм. Человек, находясь в центре окружающей его объективной действительности, членит окружающий мир, как бы пропуская его через себя. В языке аккумулируются знания человека об окружающем его мире. Однако сам язык долгие годы рассматривался учеными как обособленный объект. Если говорить о состоянии современной лингвистики, то можно заметить смену научной парадигмы - переход от лингвистики, изучающей язык в самом себе и для себя, к лингвистике антропологической. Учёными ставится задача лингвистической «интерпретации» человека, предполагающей комплексное изучение биологических, психических, социальных, культурно-национальных факторов функционирования языка, выявление сущности и соотношения антропологического характера языка и лингвоцентрическо-го характера восприятия человеком окружающего мира. Так в научный обиход было введено понятие языковой личности, из чего, однако, вовсе не следует, что лингвистика должна отрываться от изучения конкретного языкового материала, от его системного представления. Речь идет только о том, чтобы, во-первых, расширить объект и методы исследования, и, во-вторых, о том, чтобы то или иное лингвистическое построение не становилось самоцелью, чтобы под созданную или создаваемую схему не подгонялся исследуемый языковой материал. Вследствие этого, изучение языковой личности предполагает, скорее, не конструирование, а реконструирование этого предельно «укрупненного» объекта изучения.
Если подходить к языку не как к обособленному от человека объекту, а как к основному способу формирования и хранения знаний человека об окружающем его мире, то одним из главных объектов исследования для лингвиста становятся лексические системы. Исходное теоретическое положение, выдвинутое еще учеными Пражского лингвистического кружка, о том, что значение слова определяется, прежде всего, его отношением к другим словам, т. е. его местом в лексической системе, диктует, таким образом, необходимость комплексного представления исследуемого в диссертации объекта и определяет системно-функциональный подход к семантическому полю. С таким подходом согласуется и положение о том, что изучение семантических проблем предполагает необходимость обращать внимание также на неязыковые сущности и на отношение языка-объекта к этим неязыковым сущностям как объективного, так и субъективного характера. В диссертации предлагается новый подход к изучению такого объекта, как семантическое поле, которое, на наш взгляд, следует рассматривать по трем осям - парадигматики, синтагматики и эпидигматики. Кроме того, при реконструировании поля целесообразно учитывать также ассоциативные связи слов и субъективный, прагматический, фактор, т. е. отношение говорящего к реальности, высказыванию и собеседнику. В этом случае поле конструируется не само в себе, а в
его связи с другими полями и языковой картиной мира в целом, входящей в структуру языковой личности.
Все вышесказанное определяет актуальность настоящего исследования, в котором теория семантического поля находит свое дальнейшее углубление и развитие, благодаря комплексному, функционально-семантическому подходу, учитывающему как диффузность самого изучаемого объекта, так и его смежность с языковой картиной мира. Именно такой подход, на наш взгляд, позволяет включить теорию семантического поля в современную - лингвоантропоцентрическую научную парадигму.
Категория изменения (так же как категории времени и пространства) давно стала предметом философской рефлексии. Однако это чрезвычайно важное, тезаурусобразующее понятие достаточного отражения в лингвистических исследованиях еще не получило. Причина заключается в сложности самого выбранного для изучения в нашей работе объекта, одного из центральных процессуальных семантических полей, - наименования изменения в русском языке. Разработка методологии и методики анализа столь сложного объекта также ставит реферируемую диссертацию в ряд актуальных лингвистических исследований общетеоретического характера.
Таким образом, целью настоящего диссертационного исследования является создание общей теории интегративного описания семантического поля 'изменение', позволяющего определить его место в русской языковой картине мира.
Общая цель исследования определяет следующие задачи работы:
-
Выяснение онтологической сущности изменения, научного и наивного понятия изменения.
-
Обоснование принципов и раскрытие приемов описания функциональной структуры семантического поля.
-
Выявление структуры семантического поля 'изменение', определение его ядра, центра и периферийных зон.
-
Определение состава семантического поля 'изменение'.
-
Анализ синтаксических (как паратаксиса, так и гипотаксиса) связей глагола, представляющего ядро поля 'изменение', с целью установления его парадигматических отношений.
-
Изучение прагматической составляющей смысла 'изменение'.
-
Построение фрагмента идеографической классификации, отражающей место поля 'изменение' в языковой картине мира и структуре языковой личности.
-
Построение идеографической классификации, учитывающей не только столетнюю историю развития теории семантического поля и методики его анализа, но и достижения современной концептологии,
теории языковой личности и функционально-семантического поддала.
Исследование проводится на обширном и разнообразном языковом материале: прежде всего это авторская картотека, которая включает более 2500 тысяч глаголов, входящих в семантическое поле 'изменение' и выявленных в результате сплошной выборки из основных толковых словарей русского языка; более 1000 иллюстраций из художественной литературы и публицистики, материалы семантических словарей, Ассоциативного словаря русского языка и Толкового словаря русских глаголов, а также данные других языков.
В исследовании используются общенаучные методы: наблюдение,
включающее самонаблюдение (интроспекцию), сопоставление, обобщение, метод классификации, а также лингвистические методы: метод функционального анализа, расширенное применение метода лексических функций, метод дифференциально-компонентного анализа, контекстуальный анализ, позволяющий проследить специфику функции языковых единиц в тексте, метод дистрибутивного анализа, метод сопоставительного анализа семантических дефиниций, а также анкетирование.
Научная новизна работы заключается прежде всего в том, что впервые семантическое поле рассматривается не как изолированное, пусть даже связанное с другими семантическими полями образование, но как составляющая языковой картины мира. Языковая картина мира, в свою очередь, представляет собой когнитивный уровень языковой личности, занимающий промежуточное положение между вербально-грамматическим и прагматическим (мотивационным) уровнями. Такой подход ведет, с одной стороны, к изучению семантического поля и его единиц с позиции более общего конструкта - языковой личности, - а с другой к развитию самой теории языковой личности. Рассмотрение же семантического поля как части языковой картины мира позволяет описать изучаемый материал в русле наиболее острых проблем концептологии. Именно в этом мы видим перспективность результатов исследования. Сказанное обусловливает и концепцию работы. Одной из центральных идей исследования является использование понятия «функция» для изучения и представления структуры семантического поля. По сути, в работе заложены основы нового научного направления, сущность которого заключается не столько в реконструкции семантического поля, сколько в реализации основополагающей идеи о том, что само семантическое поле, являясь единицей языковой картины мира, имеет функцию воссоздания языковой картины мира. Из этого положения следует и теоретическая значимость диссертации, которая состоит в том, что в ней разработан новый подход к выяснению не только функциональной природы семантического поля, но выявление функции самого поля в языковой картине мира и - шире - в структуре языковой личности.
Практическое применение результаты исследования могут найти в оптимизации создания идеографических словарей. Получившее в работе детальное освещение семантического поля 'изменение' позволит дать его интегрированное словарное представление, исключающее тавтологическое толкование лексических единиц, формирующих классы данного поля. Многие теоретические положения, доказываемые в диссертации, целесообразно использовать в лекционных курсах по общему и сравнительному языкознанию, а также по теоретической и функциональной лексикологии. Что касается иллюстративного материала, представленного в диссертации, то он может как непосредственно применяться в школьной и вузовской практике, так и служить основой для создания дидактических материалов. Кроме того, приведенный языковой материал может быть применен и в целях преподавания русского языка в иноязычной аудитории, а также для составления сборников упражнений по лексике для иностранных учащихся. Некоторые наблюдения, сделанные в ходе анализа материала, могут использоваться для практических рекомендаций переводчикам.
Проведенное исследование позволяет вынести на защиту следующие положения:
-
Системно-функциональный принцип описания языка - в частности, применительно к описанию его лексического состава - должен учитывать не только объединение слов на основе синтагматических, парадигматических и эпидигматических отношений, но также ассоциативные связи и субъективный фактор, т. е. отношение говорящего (пишущего) к объекту, в рамках интересующего нас исследования - к изменению.
-
Семантическое поле реконструируется не «само в себе», а в его связи с другими полями и - шире - языковой картиной мира. Только в этом случае можно говорить о методе поля.
-
Поле изменения, наряду с полями создания и разрушения, является центральным полем языка, а само понятие 'изменение' - тезаурособразую-щим.
-
Онтология изменения определяется как процесс перехода во времени из одного состояния в другое. Это нарушение тождества самому себе. Изменчивость, таким образом, является свойством практически любого объекта.
-
Изменение может занимать центральное место в картине мира писателя, а глагол изменять(-ся) / изменитъ(-ся) и производные от него, соответственно, выполнять функцию идиоглоссы. Анализ функционирования этого глагола, ядра семантического поля изменения, в художественном тексте позволяет исследовать не только его парадигматические и синтагматические связи, но и прагматику изменения.
-
Функциональное описание семантического поля 'изменение' является не только возможным, но также корректным и наглядным, поскольку посредством выделения ограниченного набора функций определяются и
классифицируются все виды отношений между его составляющими, имеющими общее, инвариантное, значение 'становиться иным', т. е. отражающие нарушение тождества с самим собой.
-
Анализ ближних и дальних синтагматических связей глагола изменять (-ся) / изменить (-ся) позволяет выявлять и классифицировать объекты изменения и обстоятельственные распространители данного глагола со значением темпоральности, пространственной локализации и рас-пространители-интенсификаторы, что, в конечном счете, представляет собой фрагмент синтагматического поля изменения.
-
Изучение паратаксиса ядра поля является одним из методов выявления и описания парадигматических отношений данного поля.
-
Изучение ассоциативных связей ядра поля - глагола изменять (-ся) /изменить (-ся) - позволяет «расширить» семантическое поле 'изменение', выявить и классифицировать единицы поля, относящиеся в основном к его периферии, что, в свою очередь, позволяет рассматривать метод поля как один из приемов реконструирования языковой личности.
10. При реконструирования семантического поля 'изменение' следует учи
тывать грамматическое характеристики входящих в него единиц, в част
ности, видовременную характеристику глагольной лексемы.
11. При изучении языковой личности посредством метода поля необходимо
принимать во внимание «прагматический фактор», в данном случае, -
отношение человека к изменению. Данное отношение определяется в
первую очередь объектом изменения и чаще всего пейоративно.
Структура диссертации обусловлена изложенными выше целями и задачами, а также особенностями рассматриваемых в работе объектов, таких, как языковая личность, картина мира и семантическое поле.
Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и двух приложений.
Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, определяется его объект и предмет, формулируются цель и задачи исследования, описываются теоретические основы и методы исследования, рассматриваются общие вопросы о состоянии современного языкознания, перечисляются основные положения, выносимые на защиту, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертации, описывается апробация работы.
Первая глава «Языковая картина мира как объект лингвистики» состоит из трех параграфов: «Языковая личность и языковая картина мира», «Онтология объекта изменение» и «Концепт изменение в картине мира писателя», в которых определяется общелингвистическая и философская база исследования.
Во вторую главу, «Семантическое поле 'изменение' (функциональный подход)», входят шесть параграфов, а именно: «Функция и значение единиц языка», «К вопросу об общем значении единиц семантического поля»,
«Семантическое поле как лексическая категория и как метод анализа языка», «Семантическое поле как функция», «Ядро, центр и периферия семантического поля 'изменение'» и «Возможности функционально-семантической интерпретации поля 'изменение'», в которых на примере конкретного лексического материала решаются задачи построения теории функционального описания семантического поля.
Третья глава, «Концепт 'изменение' и семантическое поле 'изменение'» включает в себя пять параграфов: «Изменять/изменяться - изменить/измениться: кто, что, как (гипотаксис ядра семантического поля 'изменение')», «Изменять/изменяться - изменить/измениться: сочинительные связи (паратаксис ядра семантического поля 'изменение')», «Поле 'изменение' в Русском ассоциативном словаре», «Поле 'изменение' в Толковом словаре русских глаголов» и «Концепт 'изменение' в аспекте прагматики», в которых с разных сторон исследуется семантическое поле 'изменение', его ядро и периферийные зоны.
В заключении делаются выводы, рассматриваются перспективы и возможности развития изложенной в работе концепции.
Список литературы включает в себя более 300 работ.
В Приложении 1 дается сводный список глаголов, входящих в семантическое поле изменение. Приложение 2 составляют глаголы изменения, объединенные в семантические классы.
АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ И ВНЕДРЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ ИССЛЕДОВАНИЯ. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры общего и русского языкознания филологического факультета Российского университета Дружбы народов. Основные положения и результаты исследования отражены в монографии «Концепт 'изменение' в русской языковой картине мира» (15,1 п. л.).
Материалы диссертации, а также выводы по отдельным проблемам докладывались на всесоюзной научной конференции «А А. Потебня - исследователь славянских взаимосвязей» (Харьков, 1991), на научной конференции «Функциональная лингвистика. Проблемы и перспективы» (Симферополь, 1995), на международной научной конференции «Функциональная семантика языка, семиотика знаковых систем и методы их изучения» (Москва, 1997), на международной научной конференции «Когнитивная лингвистика конца XX века» (Минск, 1997), на международной научной конференции «Язык и современность» (Варшава, 2001), на X Конгрессе Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы (Санкт-Петербург, 2003) и других международных, общероссийских, региональных и межвузовских конференциях.
Онтология объекта изменение
Изменение, так же как и пространство и время, интересует людей с тех пор, как человек начал осознавать себя человеком, отделил себя от окружающего мира и противопоставил ему. Не удивительно, что об изменении говорится в Священном Писании. Основное содержание этого понятия в Библии сводится к тому, что весь мир изменчив, как изменчив и человек в этом мире. Не меняется только Бог. Причем само изменение - временное, «колеблемое» — противопоставляется неизменному, вечному, «непоколебимому: «Слова «еще раз» означают изменение колеблемого, как сотворенного, чтобы прибыло непоколебимое» (Послание к евреям, 12, 27). И прежде всего изменениям подвержен человек, смертный: «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся» (Первое послание к коринфянам, 15, 51). Поэтому и в качестве объекта изменения чаще всего выступает либо человек, либо то, что связано с человеком: лицо, вид лица, волосы. Такие же объекты, как земля, вид земли, может изменить только Бог.
Функционально-семантическая интерпретация объекта тесно связана с характером его природы, онтологии (ens), т. е. бытия и сущности [Гегель 1970: 18]. Онтология же объекта изменение, его гносеологическая сущность чрезвычайно существенна для когнитивной мотивации употребления тех или иных языковых единиц соответствующего ПОЛЯ.
Успешность семантического анализа определяется в значительной степени тем, насколько он адекватен самому объекту, отражает в нем не только общее, но и особенное. Такая специфика обусловливается денотативной (конкретная лексика) или сигнификативной (абстрактная лексика) ориентированностью лексических единиц, их категориальными свойствами (выражением предметности, признака, действия-состояния и т. п.), структурно-семантической ис-ходностью или производностью и многим другим. Сказанное является тем более актуальным при обращении к такому объекту, как изменение.
Философский аспект семантики раскрывает сущность (онтологию) объектов путем их исследования в плане гносеологии. В современной теории языка этому вопросу уделяется пристальное внимание в различных направлениях когнитивной лингвистики. Внимание исследователей сосредоточивается вокруг проблем познания объектов («вещей») внеязыковой действительности, структуры представления различных типов знания как «фактов» языка, способов концептуальной организации знаний в процессах построения и понимания языковых сообщений. См., работы Ч. Филлмора, Т. А. ван Дейка и В. Кинга, Ф. Джонсона-Лэрда, М. Минского, М. Бирвиша, Дж. Лакоффа, исследования по когнитивной психологии, например, работы Солсо [Солсо 1996] и др.
Объектом анализа в исследовании является концепт изменение, выражаемый системой соответствующих языковых средств русского языка (семантическим полем). Несмотря на широко распространенное бытовое представление, отражающееся в обыденном языке (Все течет, все изменяется) и потому, безусловно, существенное для понимания различных процессов, происходящих в мире, мы не найдем в современных философских словарях и энциклопедиях понятия (или даже категории) изменение. Последнее лишь вскользь упоминается в связи с другими понятиями. Ср. хотя бы определение понятия развитие: «необратимое, направленное закономерное изменение материальных и идеальных объектов. Только одновременное наличие всех трех указанных свойств выделяет процессы развития среди других изменений» [Философский энциклопедический словарь 1983: 561]. Как видно, видовое понятие развитие определяется через родовое изменение, а последнее остается без дефиниции, что логически некорректно. Впрочем, это недостаток не только Философского энциклопедического словаря. Философская литература вступает в противоречие с лингвистической лексикографией, где исходная лексема поля определяется, пусть по-разному, с различной степенью точности, о чем будет сказано ниже.
«Здравый смысл» придает исследуемому понятию всеобщий, глобальный характер. Оно пронизывает самые различные процессы материальной и идеаль ной сфер жизни. Изменение воспринимается как прочный и постоянный закон существования мира. Как писал Л. Берне: «Nichts ist dauernd, als der Wechsel» {Ничто так не прочно, как изменение). Впоследствии Г. Гейне сделал эти слова эпиграфом к одному из своих главных произведений — «Путешествию по Гарцу».
Понятие изменения как закона жизни в ее движении требует научного философского обоснования.
Изменение как явление жизни в ее физическом (конкретном) и духовном (абстрактном) значении занимало умы древнегреческих философов, особенно Платона и Аристотеля. Вот, например, фрагмент диалога между Парменидом и Аристотелем о диалектике покоя и движения, изменения: «Парменид. Ведь не существует времени, в течение которого что-либо могло бы сразу и не двигаться, и не покоиться. Аристотель. Конечно, нет. Парменид. Но оно ведь и не изменяется, не подвергаясь изменению.Аристотель. Это было бы невероятно. Парменид. Так когда оно не изменяется? Ведь и не покоясь, и не двигаясь, и не находясь во времени, оно не изменяется. Аристотель. Конечно, нет. Парменид. В таком случае не странно ли то, в чем оно будет находиться в тот момент, когда оно изменяется? Аристотель. Что именно?
Концепт изменение в картине мира писателя
Для анализа функционирования концепта изменение в художественной картине мира мы предлагаем использовать термин идиоглосса, который понимается нами как « ... лексические средства выражения того, что является актуальным в создаваемой в тексте картине мира. ... Идиоглоссы - это лексические маркеры индивидуальной манеры этого процесса созидания; идиоглосса - единица прагматического уровня в структуре языковой личности» [Словарь языка Достоевского 2001: XXXV]. Идиоглосса представляет собой ключевое слово в самом широком смысле. Это единица текста, которая одновременно является «обязательной единицей индивидуального авторского лексикона, заряженная потенцией раскрыть читателю не только то, какой мир воссоздает автор, но и то, как он это делает» [Там же]. Частотность употребления лексической единицы в текстах того или иного автора далеко не всегда является признаком, по которому то или иное слово может квалифицироваться как идиоглосса. Так, например, если говорить о глаголах изменять / изменить - изменяться/измениться, а также о существительном изменение, то их частотность у Достоевского относительно невысока, но эти слова, тем не менее, относятся к идиоглоссам Достоевского [Словарь языка Достоевского 2003: 547]. Широко известен афоризм Достоевского (а употребление того или иного слова в составе афористичного высказывания является одним из основных признаков идиоглоссы) о том, что для того чтобы изменить мир, человеку достаточно измениться самому. К тому же Достоевского чрезвычайно интересовали именно измененные формы человеческого сознания (припадок, бред, сон, греза и т. п.), которые автор связывал с овладением временем, являющимся внутренней задачей героя. В этом же кроется и причина интереса к альтернативной реальности воображения и символичному опыту переживания вечности.
Глагол изменять / изменить - изменяться / измениться и производные от него приобретают статус идиоглоссы в творчестве А. П. Чехова, герои которого осмысляют концепт изменение в библейских традициях: «[Нина] Я одинока. Раз в сто лет я открываю уста, чтобы говорить, и мой голос звучит в этой пустоте уныло, и никто не слышит... И вы, бледные огни, не слышите меня... Под утро вас рождает гнилое болото, и вы блуждаете до зари, но без мысли, без воли, без трепетания жизни. Боясь, чтобы в вас не возникла жизнь, отец вечной материи, дьявол, каждое мгновение в вас, как в камнях и в воде, производит обмен атомов, и вы меняетесь непрерывно. Во вселенной остается постоянным и неизменным один лишь дух» (Чехов, Чайка). Ср. в Ветхом и Новом Завете: «Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от отца Светов, у Которого нет изменения и ни тени перемены» (Послание Иакова, 1, 17). «Бог - не человек...чтоб Ему изменяться» (Числа, 23,19). «Ибо Я—Господь, Я не изменяюсь» (Книга пророка Малахии, 3,6).
Вообще, изменчивость и постоянство мира и человека в этом мире, возможность изменения вообще - тема, которую А. П. Чехов затронул в нескольких произведениях. Наиболее показательна в этом отношении пьеса «Три сестры», где, помимо диалектики постоянного / неизменного, обсуждается также вопрос об изменении внешнем и внутреннем: «[Тузенбах] Что ж? После нас будут летать на воздушных шарах, изменятся пиджаки, откроют, быть может, шестое чувство и разовьют его, но жизнь останется все та же, жизнь трудная, полная тайн и счастливая. И через тысячу лет человек будет так же вздыхать: «ах, тяжко жить!» — и вместе с тем точно как же, как теперь, он будет бояться и не хотеть смерти. [Вершинин] (подумав) Как вам сказать? Мне кажется, все на земле должно измениться мало-помалу и уже меняется на наших глазах. Через двести — триста, наконец, тысячу лет, — дело не в сроке, — настанет новая, счастливая жизнь. Участвовать в этой жизни мы не будем, конечно, но мы для нее живем теперь, работаем, ну, страдаем, мы творим ее —и в этом одном цель нашего бытия и, если хотите, наше счастье» (Чехов, Три сестры). И далее: «Так я говорю: какая это будет жизнь! Вы можете себе только представить... Вот таких, как вы, в городе теперь только три, в следующих поколениях — больше, все больше и больше, и придет время, когда все изменится по-вашему, жить будут по-вашему, а потом и вы устареете, народятся люди, которые будут лучше вас...» (Чехов, Три сестры). И наконец, символика сада в ее связи с отношениями постоянного, вечного и изменчивого, временного: «[Любовь Андреевна] О мое детство, чистота моя! В этой детской я спала, глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мною каждое утро, и тогда он [сад] был точно таким, ничто не изменилось» (Чехов, Вишневый сад).
Особого внимания заслуживает употребление глагола изменяться) / изменить(-ся) у М. А. Булгакова. Антитеза «постоянное - изменчивое» в человеке и окружающем его мире является едва ли не основной в его творчестве, и, соответственно, глагол изменять(-ся) /изменить(-ся) безусловно является у Булгакова идиоглоссой, входит в число ключевых понятий.
Наиболее известна в этом отношении цитата из романа «Мастер и Маргарита», где автор словами Воланда, дьявола (что само по себе, конечно же, не случайно), ставит вопрос о том, может ли изменяться человек: «Скажи мне, любезный Фагот, - осведомился Воланд у клетчатого гаера, носившего, по-видимому, и другое наименование, кроме «Коровьев», — как по-твоему, ведь московское народонаселение значительно изменилось? — Ты прав. Горожане сильно изменились, внешне, я говорю, как и сам город, впрочем. О костюмах нечего уж и говорить, но появились эти... как их... трамваи, автомобили... — Совершенно верно, благодарю, — медленно говорил маг тяжелым басом, — сколько гораздо более важный вопрос: изменились ли эти горожане внутренне?» (Булгаков, Мастер и Маргарита). Здесь же ставится вопрос о внешних и внутренних изменениях. Антитеза «постоянное - изменчивое» находит свое выражение также в частотном употреблении прилагательного неизменный {бледность стала неизменной), а также в использовании других языковых средств, выражающих значение отсутствия изменений, например, синтаксемы без изменений: «Открыв глаза, он убедился в том, что на холме все без изме нений, за исключением того, что пылавшие на груди кентуриона пятна потухли» (Булгаков, Мастер и Маргарита), конструкции что изменилось бы: «Все эти слова были, конечно, нелепы, потому что, в самом деле: что изменилось бы, если бы она в ту ночь осталась у мастера? Разве она спасла бы его? Смешно! — воскликнули бы мы, но мы этого не сделаем перед доведенной до отчаяния женщиной» (Булгаков, Мастер и Маргарита) и др.
К вопросу об общем значении единиц семантического поля
Лексика языка представляет собой наиболее обширную, многомерную, сложную и подвижную систему.
Ее единицы связаны различными видами отношений: ассоциативностью (полисемия), эквивалентностью (синонимия), противоположностью (антонимия), обратностью (конверсия) и др. Однако наиболее универсальными, охватывающими основной массив лексики являются отношения гиперо-гипонимии (родо-видовые отношения). На них основывается классификация лексики в ее понятийной (идеографической) организации. В такой классификации определение единиц (понятий) осуществляется через ближайший род и видообразующее отличие.
Здесь нет необходимости перечислять все существующие признаки содержания понятий. «Существует способ определения понятий без подробного перечисления всех его существенных признаков. Состоит этот способ в том, что указывается, во-первых, ближайший род, к которому это определяемое положение принадлежит, и, во-вторых, указывается особый признак (или признаки), посредством которого данное понятие как вид, отличается от всех других видов указанного рода» [Асмус 1947: 57].
Это распространенный в различных науках тип определения элементов предполагает последовательное и многократное подведение видов под род, т. е. осуществляется в сфере однородных по своему значению единиц.
Именно такое отношение единиц, как будет показано ниже, оказывается характерным для семантического поля: оно представляет собой множество М однородных и упорядоченных элементов а, Ь, с, d...:
Под множеством понимается « .. . набор, совокупность каких-либо объектов, обладающих общим для всех их характеристическим свойством» [Кондаков 1971: 306]. Понятие «множество» часто отождествляется с понятием «класс».
Однородные единицы языка (особенно ЛВС), а в логике и математике — элементы множества, находясь в определенных отношениях друг с другом, противопоставляются и отождествляются по их сходству, т. е. по содержанию. При этом характер отношений элементов множества (единиц поля) и их внутренние свойства оказываются определенным образом соотнесенными.
Эти две характеристики наглядно выступают как взаимосвязанные в процессе разбиения множества на подмножества по некоторому основанию (principium divisionis).
В отечественной науке принципы анализа семантики классов единиц на основе процедуры разбиения множества был впервые разработан Т. П. Ломтевым в работе «Конструктивное построение смыслов имен с помощью комбинаторной методики (термины родства в русском языке)» [Ломтев 1964: 108-120]. Обстоятельный анализ методики семантической комбинаторики Т. П. Ломтева дан А. Н. Шиловским [Шиловский 1979].
Каждый этап деления множества (поля) на подмножества (классы) связан с введением определенного дифференциального признака мужской пол женский пол , родитель рожденный и т. д.:
Для анализа класса (поля) терминов родства оказывается достаточным, кроме исходной архисемы родственник , пяти признаков (сем): мужской пол женский пол , родитель рожденный , прямой косвенный , кровный некровный , первого поколения непервого (второго, третьего) поколениям
При последовательном, доведенном до конца анализе каждый элемент поля, не пересекающийся с другими (закон разделения, дизъюнкции), предстанет в своем содержании как набор (конъюнкция) дифференциальных признаков, например: [родственник] Л мужского пола Л родитель Л прямой Л кровный Л первого поколения = отец.
Концепция смыслов имен множества Т. П. Ломтева должна учитываться при анализе идеографического описания лексики в качестве основы [См. Лом-тев 1976]. Однако она, скорее, имеет отношение к описанию однородных классов единиц, чем к функционально организованному полю, в котором подобные классы взаимодействуют как его составляющие на основе функциональной связи.
Понятие «функции» позволяет связать классы, различающиеся «поверхностным» значением, но внутренне связанные глубинным значением, обобщенными лексическими функциями. Эти понятия и будут претендовать, как будет подробнее показано ниже, на статус общего значения поля и общего значения классов поля. Последнее как семантически более сложное есть не что иное, как конкретизация общего значения поля (ср., например, значение изменение и деформация предмета или физическое изменение человека (в естественном векторе времени).
Изменять /изменяться — изменить / измениться: сочинительные связи (паратаксис ядра семантического поля изменение)
Паратаксис - сочинение, отношение сочинения / координации [Англорусский словарь по лингвистике и семиотике 2001: 263]. «Это синтаксическая связь грамматически равноценных единиц языка, из которых ни одна не может быть сведена на положение компонента другой, располагающая своей системой средств выражения - сочинительными союзами». [Лингвистический энциклопедический словарь 1990: 484]. Следует сказать о том, что изучение паратаксиса имеет огромное значение, еще не до конца осознанное лингвистами. Как абсолютно справедливо, на наш взгляд, замечает Лин Хеджинян, паратаксис «важен и из-за способа передачи информации, собранной исследователями, а также из-за способов, которыми вещи аккумулируются в природе. Соединение путем противопоставления представляет наблюдаемые феномены без их слияния, тем самым сохраняя их дискретную автономность и, вместе с тем, представляя матрицу возможных сближений» [Хеджинян 1991: 208]. Иными словами, применительно к анализу сочетаемости, следует обращать тщательное внимание на противопоставление значений слов в их сорасположенности, «слиянии», «выстраивании рядом». Говоря о паратаксисе глагола изменять/изменяться — изменить/измениться, следует в первую очередь обратить внимание, если пользоваться терминологией Академической грамматики, на закрытые ряды сочинения [см. Русская грамматика 1980: 169]. Так, при выделении соединительных отношений как вида сочинения интерес представляют как закрытые ряды, которые не допускают перестановки членов, т. е. случаи, когда «второй член ряда содержательно обусловлен первым: Он не знает людей и их слабых струн (Лерм.)» [Русская грамматика 1980: 170] (здесь перестановка невозможна: Он не знает их слабых струн и людей), так и закрытые ряды с возможностью такой перестановки: Они любили друг друга так долго и нежно (Лерм.) [Русская грамматика 1980: 170]. Кроме того, интересны также и противительные, сопос тавительные, градационные и другие типы сочинения, поскольку все эти виды сочинительных связей слова позволяют определять его парадигматические отношения, раскрывать значение и, в конечном счете, выявлять элементы семантического поля.
Рассмотрим следующие примеры паратактических связей глагола изменять/изменяться - изменить/измениться в текстах Ф. М. Достоевского, для идиостиля которого характерно частотное использование такого вида отношений между лексическими единицами, позволяющее «нанизывать» одно значение на другое и показывать таким образом различные смысловые нюансы и оттенки. (1) Таким образом, для нас жизнь продолжалась в сущности по прежнему: то же содержание, та же работа и почти те же порядки, только начальство изменилось и усложнилось (Достоевский, Записки из Мертвого дома).
Перестановка глаголов недопустима, второй член ряда обусловлен первым. Глагол измениться, таким образом, связывается парадигматическими отношениями с усложниться/усложняться, стать/становиться сложнее, усложнять/усложнить, сделать/делать сложным, осложнять/осложнить, осложняться/осложниться, упрощаться/упроститься, стать/становиться проще, упростить/упрощать, сделать/делать простым, т. е. словами, объединенными по признаку «простота/сложность». (2) Она сильно изменилась в лице, похудела и пожелтела, хотя вот уже почти две недели как могла выходить со двора (Достоевский, Братья Ка рамазовы). (3)Только лицо как будто всё изменится, побледнеет; глаза горят; взгляд рассеянный, беспокойный, губы трясутся, так что бедняга нарочно прикусывает их, бывало, чуть не до крови зубами (Достоевский, Записки из Мертвого дома). (4)Алеша изумился тому, как оно [лицо] изменилось в три дня, даже похудело (Достоевский, Братья Карамазовы). (5) ... генерал был еще более моего поражен, когда я, после пропажи, первым делом его разбудил, даже так, что в лице изменился, покраснел, побледнел и наконец вдруг в такое ожесточенное и благородное негодование вошел, что я даже и не ожидал такой степени-с (Достоевский, Идиот). (6) ... Порфирий Петрович действительно как будто вдруг весь состарился: даже голос его изменился, и как-то весь он скрючился) ... (Достоевский, Преступление и наказание). (7) Лицо его изменилось и приняло какое-то злобное выражение (Достоевский, Униженные и оскорбленные). (8) Все мы чувствовали, что в один миг все изменилось и начинается что-то новое, неведомое (Достоевский, Униженные и оскорблённые).
В примерах (2), (3), (4) (5), (6) и (7) речь идет об изменении конкретного лица, т. е. объект изменения - это либо какой-то конкретный человек, либо его часть (лицо), либо свойство (голос) или все в совокупности, включая настроение (весь он). Глагол изменять/изменяться — изменить/измениться связывается парадигматическими отношениями с похудеть, пожелтеть, покраснеть, побледнеть, состариться, скрючиться. Эта парадигма легко дополняется другими глаголами, прежде всего теми, которые образуют совершенный вид при помощи приставки по- , (по)багроветь, (по)белеть, (по)блекнутъ, (по)буретъ, (по)веселетъ, (по) взрослеть, (по)глупеть, (по)зеленеть, (по) истратиться, (по)корежиться, (по) кривиться, (по)лиловетъ, (по)мереть, (по)мерзнуть, (по)мертветь, (по)морщиться, (по)молодеть, (по)мрачнетъ, (по)мутиться, (по)мутнетъ, (по)мятъся, (по)никнуть, понуриваться, понуриться, (по)полнеть, (по)правиться (= (по) толстеть), (по)седеть, (по)серетъ, (по)синеть, (по)скучнетъ, (по)старетъ, (по)стричься, (по)темнетъ, (по)толстеть, (по)тупиться, (по)тускнеть, (по)тучнетъ, (по)умнеть, (по)холодеть, (по)хорошеть, (по)царапатъся, (по)чернеть. Можно предполо жить, что все эти глаголы входят в семантическое поле изменение. Их, однако, нужно разделить на те, которые используются в том случае, когда объектом изменения является человек: повзрослеть, поглупеть, поумнеть, состариться и другие, те, когда объект является неодушевленным объектом: померзнуть, порваться и те, когда изменяться может и человек, и неодушевленный объект: пожелтеть, понуриться, покраснеть, побелеть и др. Здесь в силу вступает тот факт, что одни и те же лексемы могут входить в разные семантические поля и в разные семантические классы. Чаще всего (об этом было сказано выше) объектом изменения является человек. Если говорить о глаголах с приставкой по-, то, в принципе, отражая языковыми средствами изменение человека, можно представить себе и употребление пообноситься, пообтрепаться, поплотнеть, посветлеть, посыпаться, почерстветь и некоторых других глаголов. Естественно, что по отношению к значениям всех этих глаголов словом-идентификатором выступает изменять(-ся) /изменить(-ся), а семами-конкретизаторами - цвет, форма, толщина, умственные способности, настроение, состояние, возраст, высота, положение и т. д. Иногда эти семы-конкретизаторы пересекаются: поседеть = изменить цвет волос + состариться (Т. е. измениться по возрасту). То же самое относится к покраснеть, позеленеть и некоторым другим лексемам: какие-либо внутренние изменения в человеке (состояние, возраст) сопровождаются внешними, в основном цвета лица. Пример (7) интересен тем, что глагол изменять(-ся) / изменить(-ся) связан сочинительными отношениями с коллокацией принять злобное выражение, что позволяет расширить семантическое поле изменение соответствующими сочетаниями: принять добродушный, важный и т. п. вид (выражение), острые и т. п. черты, т. е. коллокации, объединенные семой «изменить вид, качество».
