Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Основные вопросы концептуальных исследований 10
1.1. Языковая картина мира этноса 10
1.1.1. Понятие языковой картины мира в современной лингвистике 10
1.1.2. Этнонимы в русской языковой картине мира 13
1.1.3. Экспрессивные этнонимы 15
1.2. Концепт как объект лингвистических исследований 20
1.2.1. Терминологический статус концепта 20
1.2.2. Концепт и слово 26
1.2.3. Концепт и лексическое значение слова 29
1.2.4. Концепт и понятие 31
1.2.5. Соотношение концептуальной картины мира и языковой картины мира 34
Выводы по 1 главе 36
Глава 2. Концепт «Россия» в русской языковой картине мира 38
2.1. Русь - Россия - русские — россияне: происхождение, значение, словарный фонд этнолексем 38
2.1.1. Происхождение этнолексем: северная и южная гипотезы 38
2.1.2. Значение этнолексем «Русь», «русь», «Россия», «русский» 42
2.1.3. Этнонимический словарный фонд. Парадигматические отношения этнолексем 46
2.2. Россия, русские: лингвистическая самоидентификация 52
2.2.1. Семантическая доминанта «Русское православие» 57
2.2.2. Семантическая доминанта «Высшие формы русской ментальности» 71
2.2.3. Социокультурный языковой портрет русского человека 81
2.2.4. «Русскость» как этнокультурный феномен 99
2.3. Россия - Восток — Запад в русском языковом сознании 105
Выводы по 2 главе 117
Глава 3. Запад в русской языковой картине мира 121
3.1. Запад: лингвистическая актуализация русского национального сознания 121
3.2. Англия и англичане в русской языковой картине мира 129
3.2.1. Этнонимическая актуализация сфер государственного устройства 129
3.2.2. Англичане: лингвокультурный типаж 132
3.3. Франция и французы в русской языковой картине мира 141
3.3.1. Франция: этнокультурный языковой аспект 145
3.3.2. Французы: лингвокультурный типаж 150
3.4. Германия и немцы в русской языковой картине мира 163
3.4.1. Немцы: лингвокультурный типаж 168
Выводы по 3 главе 180
Глава 4. Восток в русской языковой картине мира 182
4.1. Восток: лингвистическая актуализация русского национального сознания 182
4.2. Япония и японцы в русской языковой картине мира 186
4.3. Китай и китайцы в русской языковой картине мира 200
Выводы по 4 главе 214
Заключение 217
Библиографический список 224
- Экспрессивные этнонимы
- Социокультурный языковой портрет русского человека
- Французы: лингвокультурный типаж
- Китай и китайцы в русской языковой картине мира
Введение к работе
Работа посвящена концептуальному содержанию этнонима, который является средством национальной идентификации и самоидентификации в русской языковой картине мира.
К изучению проблем межкультурной коммуникации обращаются представители широкого спектра социальных и гуманитарных наук; среди них - психологи, социологи, философы. В последнее время возникло также большое количество научных направлений, в названии которых фигурирует компонент этно-: этнопсихология, этнополитология, этносоциология, этноконфлик-тология, этнопедагогика и др. Появилась новая дисциплина - имагология, в рамках которой рассматриваются представления одного народа о другом и стереотипы (Чистякова, 2001). Этнолингвистика (Герд, 2005) и этнопсихолингвистика (Красных, 2002) также вносят свой вклад в развитие данного направления, поскольку язык, с одной стороны, является средством обеспечения эффективного диалога между культурами, а с другой - формирует мировоззрение говорящего на нем человека, в том числе - представления о том, что значит принадлежать к той или иной этнической группе. В научном дискурсе этот феномен получил название «оппозиция «свой - чужой»». Лингвисты утверждают, что «исследование идентичности, оппозиции «свой - чужой» относится к наиболее актуальным задачам современной теории межкультурной коммуникации и новейших лингвистических исследований» (Гришаева, 2003).
Языковыми средствами выражения оппозиции «свой - чужой» могут быть различные единицы языка. Одну из важнейших ролей здесь играют этнонимы.
В отечественной лингвистике этнонимы традиционно трактуются как «особый разряд исторической лексики, названия различных видов этнических общностей: наций, народов, народностей, племен, племенных союзов, родов и т.п.» (Нерознак, 2002). Таким образом, этнонимы являются языковым средством репрезентации этнической идентичности. Наряду с этнической идентичностью в современных общественных науках выделяют идентичность политическую, территориальную, конфессиональную. Языковые единицы, которые используются для номинации данных типов идентичности, в разных науках получили названия политопимы, хоронимы и кон-фессионимы.
В данной работе этноним трактуется в широком смысле как лексическая единица, в которой репрезентируется признак этнической, политической, религиозной или территориальной идентичности.
Исследования, посвященные изучению языковой картины мира этноса, в настоящее время весьма актуальны, что обусловлено как интралингвистическими, так и экстралингвистическими факторами, к которым можно отнести следующие:
изменение ценностных ориентиров в экономике, политике, науке, образовании;
антропологический характер современной научной парадигмы, внимание к личности, в том числе языковой;
акцентирование различных аспектов (психологических, лингвокультурных, этнических) деятельности языковой личности;
внимание к языку как социо-культурному фактору национальной идентичности, как средству национального самоопределения.
В связи с этим Актуальность работы определяется необходимостью освещения на языковом материале классических и современных художественных и публицистических текстов проблем концептуализации национального характера, что позволяет выявить некоторые особенности русского этнонимического тезауруса (этнонимы, этнонимические словосочетания), которые имеют высокую культурную и социальную значимость и играют особую роль в межкультурном общении на современном этапе.
Объект исследования - этнонимы и этнонимические словососочетания с базовой номинацией русский, англичанин, француз, немец, японец, китаец, а также этнотопонмы Русь, Россия, Англия, Франция, Германия, Япония, Китай.
Предмет исследования - концептуальное содержание этнонима (семантика, лингво-культурные коннотации, отражающие представления русских о себе (автоэтнонимы), от-
дельных этносах Запада и Востока и выявляющие специфические отношения русских к данным этносам).
Материалом для исследования послужили русские классические и современные художественные, публицистические тексты, высказывания известньк политических, религиозных деятелей, ученых, писателей, журналистов и других лиц, мнение которых считается авторитетным, формирующим аксиологическую базу национальной идентификации в контексте современной эпохи. Также в качестве материала для исследования используются лингвистические словари XIX-XX вв. и справочники, отражающие этнонимический состав русского национального и, в частности, литературного языка.
Цель работы - выявление лингвокультурных коннотаций указанных этнонимов, их дериватов, этнотопонимов и этнонимических словосочетаний, отражающих в «этнонимическом зеркале» русскую языковую картину мира в отношении данных стран и народов. Для достижения поставленной цели необходимо решить определенные
задачи:
выявить русский этнонимический словарный фонд, включающий номинации Россия, Русь, русский; Англия, англичанин; Франция, француз: Германия, немец; Япония, японец, Китай, китаец и их производные;
проанализировать лингвокультурный состав концепта «Россия», отражающий национальную самоидентификацию;
установить семантические основы соотношения номинаций «Россия - Восток - Запад»;
определить лингвокультурные характеристики и особенности функционирования этнонимов и этнонимических словососочетаний с базовой номинацией англичанин, француз, немец, японец, китаец сквозь призму оппозиции «свой - чужой»;
установить экстралингвистические факторы, влияющие на активные языковые процессы в области русских этнонимов.
Решение данных задач предполагает использовать следующие
методы: описательный, когнитивный, метод лингвокультурологического анализа, лингвостилистического анализа, контекстного анализа, лингвистического эксперимента.
Совокупность этих методов позволяет проанализировать семантическую актуализацию этнонимов и этнонимических словосочетаний в их контекстуальном окружении, выявить дополнительные (выразительные и изобразительные) языковые средства реализации позитивной и негативной эксплицитной и имплицитной информации о перечисленных выше этнонимах и их производных в рамках оппозиции «свой - чужой».
Научная новизна работы заключается в исследовании функционирования отдельных единиц - этнонимов и этнонимических словосочетаний в различных дискурсах и выявлении активности их использования в разные временные периоды (XVIII - XXI вв.), а также в определении лин-гвокультурной специфики этнонимических образований в рамках актуального языкового материала. Положения, выносимые на защиту:
Этнонимы и этнонимические словосочетания как языковые единицы являются эксплицитными и имплицитными средствами выражения оппозиции «свой - чужой» в русской языковой картине мира при национальной идентификации и самоидентификации.
Соотношение понятий «Россия - Восток - Запад» стало актуальным во всех языках и в особенности русской языковой картине мира, что отражает тенденцию поиска культурной идентичности России между Востоком и Западом. Данное соотношение становится стереотипным в русском языке.
Этнонимы и этнонимические словосочетания концепта «Россия» актуализируются в лин-гвокультуремах и отражают специфику русской языковой картины мира в области 1) русского православия, 2) высших форм русской ментальносте, 3) социокультурного языкового портрета русского человека, 4) «русскости» как этнокультурного феномена.
Русский этнонимический словарный фонд, представляющий этносы Запада (англичане, французы, немцы), неодинаков в количественном отношении, что является показателем различной степени активности межкультурной коммуникации. Наличие / отсутствие в национальном тезаурусе этнонимов и их синонимических замен с негативной коннотацией типа немчик, лягушатник отражает неоднозначное отношение русских к данным этносам в зависимости от участников дискурса и хронотопа.
Этнонимические номинации, употребляемые в отношении Востока часто актуализируются с негативной коннотацией, интенсифицируя этнокультурную оппозицию «свой - чужой».
6. В последние десятилетия наблюдается тенденция к нейтрализации экспрессивного и
оценочного коннотативных компонентов значения в этнонимах и этнонимических
словосочетаниях, называющих народы Западной Европы (французы, немцы), и, на
против, активизации данных компонентов по отношению к китайскому этносу, с ко
торым Россию связывают тесные культурные и торгово-экономические отношения.
Теоретическая значимость данного исследования определяется использованием ин
тегрального, дифференциального и трансформационного подходов в рамках когнитивного
анализа этнонимов и заключается в выявлении на этой основе особенностей концептуально
го содержания этнонимов, выражающих этносемантическое соотношение «Россия - Восток -
Запад». А также этнонимы могут быть исследованы как фрагмент русской языковой картины
мира, как явление национального самосознания.
Практическая ценность работы заключается в возможности применения ее отдельных материалов в области этнонимической и лингвокультурологической лексикографии и лексикологии, а также в возможности ее использования в вузовском преподавании курсов теории языка, лингвокультурологии, при разработке соответствующих методических пособий и дидактических материалов по русскому языку. Результаты исследования могут быть применены на междисциплинарном уровне в этносоциологии, этнопсихологии и других дисциплинах, изучающих различные аспекты межэтнического взаимодействия.
Теоретической базой исследования послужили идеи и концепции когнитивной лингвистики, прежде всего, лингвокультурологии, реализованные в трудах В.В.Воробьева и В. И. Карасика.
Апробация работы. Отдельные материалы работы были использованы в VIII международной научно-методической конференции УГПИ «Проблемы славянской культуры и цивилизации» в 2006 г. По материалам диссертации были сделаны доклады на международных научных конференциях ДВГУ: «Россия - Восток - Запад: Проблемы межкультурной коммуникации» в 2007 г., «Русский язык и русская культура в диалоге стран АТР» в 2008 г.
Цель и задачи исследования обусловили структуру работы: диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка.
Экспрессивные этнонимы
Язык - наиболее яркий признак этноса, он прямо связан с этническим самосознанием его носителей; язык сам по себе является одним из способов существования этноса. Социальная активность определенной группы превращает ее в отдельный этнос и приводит к столкновению с другими этническими группами, которые начинают осмысляться в определенных категориях и уже в языке получать определенные наименования.
Лексические единицы, обозначающие виды этнических обществ -названия наций, народов, народностей, племён, племенных союзов, родов и др., называются этнонимами, а раздел ономастики, изучающий происхождение, функционирование, структуру и ареал этнонимов — этнонимикой. Она развивалась в отечественной лингвистике в качестве вспомогательной дисциплины при этнографии.
Одним из направлений развития этнонимики стала классификация этнонимов. На основании размера этнической группы этнонимы принято разделять на макроэтнонимы - генетически разнородные большие этносы, например, русские, американцы и микроэтнонимы кривичи, печенеги. По субъекту номинации они делятся на автоэтнонимы (самоназвание этноса) и аллоэтнонимы (то, как его называют другие) [Васильева, 2001]. Для этих же категорий в этнографии и социологии употребляются термины «эндоэтнонимы» и «экзоэтнонимы». К этнонимам близки этниконы -названия местожителей, образующиеся от топонимов Москва — москвич, Новгород — новгородец, а также неофициальные и прозвищные обозначения групп населения (казаки, москали, хохлы, чалдоны, гураны и т.д.). Этнонимы обычно соотносятся с макротопонимами: русский — Русь, поляк — Польша. Соотнесенность бывает прямой, когда название страны образовано от этнонима {франки — Фратрия, чехи — Чехия, греки — Греция), w обратной, когда этноним произведен от названия страны {Америка — американец, Австралия — австралиец, Украина—украинец) [БСЭ, т. 30: 305].
Единицы, обозначающие религиозные общности, определяются как конфессионимы; единицы, обозначающие население государства -политонимы. Выделяются также хоронимы / этнохоронимы - названия, образованные от имен крупных регионов, например, сибиряк, кавказец, eeponeeif, и катойконимы - названия жителей населенного пункта или региона, например, москвичи, парижане — т.н. областные названия (то же, что и этниконы).
Дальнейшая классификация этнонимов проводится на основании их этимологии. Предпринимались попытки классифицировать этнонимы по хронологическому принципу, сопоставляя их морфологические характеристики со стадией общественного развития. Например, Г.Ф.Ковалев выделяет следующие четыре типа этнонимов:
1. Этнонимы бесформатные и практически немотивированные; данный тип приходится в основном на племенной этап, этап язычества (Чюдь, Жмудь, Меря, Мещера).
2. Этнонимы формантные с разнообразными (включая топографические) мотивировками. Здесь отсутствует основная группа отхоронимических этнонимов. Данный этап охватывает период конца язычества и начало распространения христианства у славян. Отсюда библейские отхоронимические этнонимы.
3. Формантные этнонимы, образованные от хоронимических основ (под формантом понимается не обязательно суффикс, а вообще любая словообразовательная операция, в результате которой и формируется этноним). С этого типа начинается этап этнонимической номинации, характерный для эпохи развитой государственности современного образца (Япония — японцы, Коста-Рика — костариканцы)
4. Бесформатные (чаще всего неизменяемые) этнонимы, являющиеся, как правило, заимствованиями из неславянских языков (кикуйю, лухья, камба, луо, календжин — афр.) [Ковалев, 2003: 108].
В современных условиях последний тип имеет тенденцию к расширению своей базы, однако типом, доминантным для номинации других этносов все же остается третий (отхоронимический) тип [Там же].
В данной работе этноним трактуется в широком смысле как лексическая единица, в которой репрезентируется признак этнической, политической, религиозной или территориальной идентичности. Для названия территориальной этнонимической единицы {Россия, Англия, Германия и др.) употребляется термин «этнотопоним». Для обобщающего названия этнонимических единиц нами вводится термин «этнолексема» (этнонимическая лексема).
Национальное самосознание не может существовать автономно, без соотнесенности, сравнения «себя» с «другими». В определенном смысле ощущение этнической идентичности есть фиксация различения «мы» — не «они».
Оппозиция «свой — чужой» относится к разряду глубинных характеристик человеческой личности и лежит в основании инстинкта поведения человеческого существа. Бинарная оппозиция «свои — чужие», «мы — они» как в сознании человека, так и в языке имеет онтологический статус, причем «чужое», имеющее отношение к «ним», изначально маркировано всегда отрицательно. Одной из примет языка вражды служат уничижительные наименования представителей другого этноса, которые либо создают образ врага, либо используются как экспрессивные номинации отчуждающего характера, отражающие для говорящих релевантность оппозиции «свой — чужой». Это так называемые экспрессивные этнонимы, распространенные в жаргонах, арго, просторечии, разговорной речи.
Изучение экспрессивных этнонимов закономерно вызывает вопросы: каковы причины появления этих единиц в языке, когда они появились и во всех ли языках?
Во всех языках, имеющих относительно широкое распространение, возможны экспрессивные этнонимы, ибо язык сам по себе является одним из способов существования этноса.
Основная причина возникновения экспрессивных этнонимов — это антропоцентризм и этноцентризм любого этноса.
«Наивный этноцентризм первобытных людей выражался в естественном представлении о своей народности, общине, себе и своем обычном поведении как о нормальном, хорошем, мудром, как о благе. Другие же народности представлялись чуждыми, глупыми, смешными, часто враждебными и настораживающими» [Клейн, 2004: 160].
На начальных этапах этногенеза возникали экзоэтнонимы (чаще всего предшествующие образованию самоназваний и эндоэтнонимов), в которых все «чужие», независимо от их этнической принадлежности, не различались и обладали этнофолическим (отрицательным) значением (некоторые из них в живых языках сохранились до сих пор), например: др.-греч. варвар - «варвар, неэллин» (было заимствовано латинским языком с уточнением значения -«нерішляне и не-эллины»); др.-евр. goy (мн. ч. goyim) — «племя; не-еврей, язычник» (используется в Библии и для обозначения скопища животных или саранчи). «Подобно тому, как в Грецииf «эллины» противопоставлялись «варварам», так и в Древнем Китае «ся» (хуася) — «варварам четырех сторон света». Хотя само по себе понятие «варвары» эволюционировало как в Греции, так и в Китае, для него вщелом было характерно приписывание всем-людям, не относившимся к «нашей» этнической общности, определенных врожденных свойств. Варвар —это неполноценный! человек!» [Крюков, 1984: 10]. В современном, русском языке во втором» значении варвар, — невежественный грубый, жестокий человек. [ТСРЯ 1992: 67]. Данные определения содержат сему «неполноценность», поскольку обозначают ненормативные этические качества, однако они не синонимичны слову неполноценный".
Социокультурный языковой портрет русского человека
Социокультурный языковой портрет русского человека является важнейшей из доминант концепта «Россия». Как элемент концептуальной системы он связан историко-культурными и семантическими отношениями с рассмотренными выше доминантами «Русское православие», «Высшие формы русской ментальности». Эти доминанты являются частью языкового портрета русской личности в ее культурных основах, высших проявлениях.
Языковой портрет русского человека может быть нарисован в рамках базовых понятий, репрезентирующих русскую языковую картину мира. В работе А.Д. Шмелева «Русская языковая и внеязыковая действительность» представлен детальный лексико-семантический анализ лексических единиц, связанных со строением человека {ум, сердіте, душа, тело, кровь, кости); интеллектуальной жизнью человека {голова, мозг); временем; пространственной составляющей «русской души» {свобода и воля, простор, даль ширь, приволье, раздолье); пространством как источником мучений {неприкаянность, маяться, томиться). Отдельно описаны лексические составляющие «широты русской души», общие жизненные установки (примирение, гордость, смирение, попрек, стыд) и многие другие понятия [Шмелев, 2002].
В рамках когнитивной лингвистики базовые понятия рассматриваются как концепты. В лингвокультурологическом словаре Т.И. Кобяковой описано 55 слов-концептов, формирующих русскую языковую картину мира и рисующих языковой портрет русского человека. Это такие слова-концепты, как вера, горе, добро, долг, душа, жизнь, истина, красота, разум, совесть, стыд, судьба, счастье, тоска, ум, честь и другие [Кобякова, 2004].
В работах В.А. Масловой проанализированы русские концепты времени, числа, явлений природы, представлений о человеке (дурак, юродивый), нравственные, эмоциональные и другие [Маслова, 2005].
В работе З.Д. Поповой и И.А. Стернина «Когнитивная лингвистика» дано полное описание концепта «русский язык» [Попова, Стернин, 2007].
В рамках доминанты «Социокультурный языковой портрет русского человека» в данном параграфе предполагается рассмотреть некоторые аспекты деятельности русского человека, связанные с его работой и отдыхом. Понятие «работы» в нашем случае конкретизировано семантическими блоками русская работа и русское расточительство как один способов распределения материальных благ. Понятие отдыха ограничено семантическими блоками, отражающими наиболее характерные национальные способы «релаксации» — русское пьянство и русская песня. Вышеназванные семантические блоки предполагают рассмотрение данного явления не только в узком значении - как работу и отдых, но и в широком -как национальный образ жизни и способ мышления.
Русская работа. В качестве лингвокультуремы, определяющей отношение к труду, могут выступить такие ЭС, как, например, русская лень, русская работа и подобные, поскольку они в полной мере соответствуют концептуальному содержанию данного явления.
Лингвокультурема русская работа встречается в современном публицистическом дискурсе, отражая не национальную самоидентификацию, а мнения и оценки иностранцев. Данное ЭС, как правило, выделяется кавычками и может содержать негативный и позитивный оценочный компоненты. «Классическая «русская работа». Русские могут сделать отличный кадиллак, но вот ручка отвалится. И купят американский - по всем параметрам вполовину хуже. Ручку можно было и привинтить» [Израиль - Россия, 18. 11. 07].
«В 1991 году я был в командировке в Таллине и услышал там, что всякую работу, которую делают недобросовестно, с дефектами, они называют «русской работой». Слышать об этом было немного обидно, но, по существу, они этим названием схватывали и на самом деле важную черту, присущую русским: Сделали? Работает? Немного не так? А пойдёт!» [http://ankilonl.narod.ru/org/chronicsoflife/russkayarabota.htm].
«Я всю жизнь проработал в России, знаю о «русской работе» не понаслышке, сталкивался с «русской работой» каждый день и отвечать за неё могу...Так вот, «русская работа» — это, в первую очередь, то, что составило основу паритета, — оборонная мощь державы... На внешних рынках вооружений «русская работа» пользуется неизменным спросом, успешно конкурируя с «работой» американской и западноевропейской» [http.V/www.whoiswho.i4ymssian/Password/joumals/42000/nepobedimy.htm].
«Заметим, что русская лень столь же стандартно, как и «русская душа». Заметим, что русская лень скорее не вялая, не сонная, а мечтательная» [http ://ekkl esiast.ru/arhi v/20 03/07_2003/08. htm].
«...со словом «русский» всегда ассоциировали отрицательные черты — «русская лень», «русское пьянство» и т.д.» [http ://kraslava.livej ournal.com/45674.html].
Семантика лингвокультуремы русская работа может быть актуализирована лексемами труд, работа и другими, отражающими способ выполнения работы, национальные психологические особенности трудового процесса. Особое отношение русских к труду и распределению материальных благ отмечается рядом исследователей: писателей, публицистов, журналистов. Мнения их неоднозначны по причине спорности, полемичности данного вопроса. Герой «Зимних заметок...» Ф.М. Достоевского утверждает следующее: «Трудов мы не любим, по одному шагу шагать не привычны, а лучше прямо одним шагом перелететь до цели или попасть в Регулы. Ну вот это-то и есть белоручничанъе» [Достоевский, 1989:407]. Местоимение мы является здесь синонимической заменой этнонима русские. Словоформа существительного во множественном числе {трудов) указывает на многократность процесса. Метафорический распространитель по одному шагу, указывает на размеренность, неторопливость действия. Авторский неологизм белоручничанъе является обобщающей номинацией, направленной на оценку русского человека в его отношении к труду.
Историки и писатели разных эпох частично подтверждают эту мысль, однако имплицитно (В.О. Ключевский) и эксплицитно (В.Г. Распутин) отрицают нелюбовь к труду, неумение трудиться и акцентируют внимание на характере труда, свойственном и несвойственном для русского человека. У историка В.О. Ключевского находим следующие строки: «... великоросс приучился к чрезмерному кратковременному напряжению своих сил, привык работать скоро, лихорадочно и споро... Ни один народ в Европе не способен к такому напряжению труда на короткое время; но нигде в Европе, кажется, не найдем такой непривычки к ровному, умеренному, постоянному труду, как в той же Великороссии» [Ключевский, 1956: 313 — 314]. Этноним великоросс толкуется как синонимичный этнониму великорус с пометой «книжное» [БТСРЯ, 2004: 89]. В цитате Ключевского данный этноним характеризуется оппозицией с контрастной семантикой: привык работать скоро, лихорадочно и споро — непривычка к ровному, умеренному, постоянному труду.
Французы: лингвокультурный типаж
Если лингвокультурный тип англичанина в русской языковой картине мира был определен в большинстве своем нейтральными ЭС, связанными с определенным образом жизни, поведением, мироощущением англичан {чопорный А., А. сноб, А джентльмен, А. эксцентрик, А. чудак, А. любитель, А. профессионал), то лингвокультурный тип француза в русском дискурсе полярен. С одной стороны, актуализируется этнонимами с пренебрежительной коннотацией французик, французишка, с другой стороны, нейтральным этнонимом француз, контекстуальный ареал которого окрашен позитивно. В контекстном окружении этнонимов француз, французик, французишка активно функционируют коннотаггивно окрашенные, позитивно и негативно характеризующие их лексемь»х, что является показателем повышенного разностороннего внимания носителей русского языка к представителям французского этноса. Иллюстративный материал к данным этнонимам взят из русских классических произведений XIX века, когда межкультурная коммуникация между Россией и Францией была предельно активна.
Одним из постоянных эпитетов, сопровождающих этноним фрсгніїуз является лексема «ветреный». Слово «ветреный», употребленное в переносном значении, содержит семы, формирующие конкретное представление о человеке. См. Ветреный. 2. Легкомысленный непостоянный. Ветреный поступок, ветреное поведение [СРЯ. 1985,Т.1.: 158]. Входя в состав этнонимического словосочетания «ветреный француз» лексема ветреный приобретает дополнительные характеристики определяющие данный признак как обобщенный национальный. Помимо эксплицитного семантического состава данное слово способно контекстуально и ситуативно приобретать имплицитные семы «новизна» «неразумность», «безрассудность», «способность увлекаться», «временность отношений» и другие.
Ветреность французов как национальная черта отмечается многими русскими исследователями, в том числе и писателями. В «Письмах русского путешественника» Н.М. Карамзин отмечает следующее: «Скажу: огонь, воздух — и характер французов описан. Я не знаю народа умнее, пламеннее и ветренее...Ветреность, непостоянство, которые составляют порок его характера, соединяются в нем с любезными свойствами его души происходящими некоторым образом от сего самого порока. Француз непостоянен — и не злопамятен; удивление, похвала может скоро ему наскучить; ненависть также. По ветрености оставляет он доброе, избирает вредное: зато сам первый смеется над своею ошибкою — и даже плачет, если надобно. Веселая безрассудность есть милая подруга эюизни его...Чувствителен до крайности, страстно влюбляется в истину, славу, в великие предприятия; но любовники не постоянны!» [Карамзин, 1980: 438]. Характер французов определен номинациями, обозначающими природные стихии: огонь, воздух. Метафорические лексемы достаточно образны, могут вызывать культурные ассоциации как по отдельности, так и во взаимодействии (воздух раздувает пламя), усиливая внутритекстовую экспрессию. Карамзин соединяет в контексте компаративы, относящиеся к разным понятийным сферам: умнее, пламеннее, ветренее (характеристика интеллекта и национального характера). Причем соединение данных лексем кажется нелогичным: наличие ума предполагает умеренность, стабильность, ветреность — безрассудность, поверхностность. Номинации ветреность, непостоянство оцениваются автором как порок, который он связывает причинно-следственными отношениями с любезными свойствами его души. Контрастность семантики определяет характерный дуализм француза как лингвокультурного типажа. Двояким является и отношение автора к французам (позитив, негатив), однако с тенденцией к положительному оцениванию.
У А.С. Грибоедова и Н.В. Гоголя находим высказывания, принадлежащие персонажу или повествователю, где несерьезность и поверхностность (как имплицитные семы номинации ветреность) выражены негативной иронией, сарказмом. Чацкий: А Гилъоме, француз, подбитый ветерком? Он не женат еще? [Грибоедов, 1971, т. 1: 75]. Метафорическое определение в корневой морфеме содержит сему ветер" (от понятия «ветреность»). В другой реплике Чацкого использована номинация французик, которая имеет сниженную стилистическую окраску, выраженную суффиксом субъективной оценки: Чацкий: В той комнате незначащая встреча:/ Французик из Бордо, надсаживая грудь, / Собрал вокруг себя род веча / И сказывал, как снаряжался в путь [Там же: 139]. Лексемы незначащая и надсаживая содержат презрительные и иронические коннотативные оттенки. Они усиливают негативную модальность микротекста.
В романе Ф.М. Достоевского «Игрок» домашний учитель и азартный игрок Алексей Иванович рассуждает о французах как о нации и описывает поведение одного из героев - француза Де-Грие, используя лексемы, имеющие негативную окрашенность (прямую или контекстуальную). Приведем примеры из текста романа. «За столом французик тонировал необыкновенно; он со всеми небрежен и важен» [Достоевский, IV: 587]. «— Значит, вас кто-нибудь и где-нибудь проучил, — сказал французик небрежно и презрительно» (Там же: 588). «Тон француза со всеми нами необыкновенно высокомерный и небрежный» [Там же: 600]. «...француз на мой отзыв презрительно усмехнулся... франиуз едко и даже злобно заметил мне, что надо было быть благоразумнее» [Там же: 605]. «— Это отчасти справедливо, - заметил самодовольно француз» [Там же: 606]. «Де-Грие презрительно усмехнулся и пожал плечами» [Там же: 6197. «...он начал слушать, развалясь...с явным, нескрываемым ироническим оттенком в лице. Вообще он держал себя чрезвычайно свысока» [Там же: 625]. «... я расслышал громкие голоса — дерзкий и язвительный разговор Де-Грие» [Там же: 661]. Данные примеры иллюстрируют поведение, тон разговора, мимику, жесты француза Де-Грие, которые актуализируются сквозь призму субъективного восприятия главного героя Алексея Ивановича. Корневой повтор прилагательных и наречия (небрежен, небрежный, небрежно) и дистантный лексический повтор наречия презрительно в различных контекстах подчеркивают такую черту характера, как высокомерие, неуважительное отношение к собеседнику. Эта же черта Де-Грие акцентируется наречиями самодовольно, свысока. Данные лексемы могут расцениваться как контекстуально оценочные. Наречия едко и злобно, прилагательные дерзкий и язвительный, определяющие тон разговора, негативно оценочны и эмоциональны, передают отрицательное отношение главного героя к субъекту речи.
Персонажи И. Измайловой в произведении «Собор» так же активно используют субъективно оценочные этнонимические номинации французик, французишка: «А-а-а! — воскликнул свирепый гражданин, ставя руэ/сье прикладом на землю и упирая руки в бока. — Фра-а-ан-цу-зик! Завоевателъ!» [Измайлова, 1992: 119] В данном случае лексема завоеватель, произнесенная с восклицательной интонацией, детерминирует негативную коннотацию этнонима французик, акцентируя внимание на военных отношениях между Россией и Францией.
Другой персонаж произведения использует более грубую этнонимическую номинацию: «Сухорукое явно обрадовался такой сделке. -... Продаю тебя, скота, этому белобрысому французишке.» [Там же: 121]. Несмотря на то что данное языковое оформление негативно характеризует самого субъекта речи, оно также выражает отношение одного представителя этноса к другому, что объективно обусловлено историческим фактором, поэтому может предполагать не единичное, а русское общенациональное отношение к французам как завоевателям.
В неоконченной повести «Рим» Н.В. Гоголь описывает мысли и чувства героя, возникшие вскоре после того, как он восторженно принял Францию и восхищался французами. Герой увидел обратную сторону французской натуры: «В движении вечного его кипения и деятельности виделась теперь ему странная недеятельность, страшное царство слов вместо дел. Он видел, как всякий француз, казалось, только работал в одной разгоряченной голове» [Гоголь, II, 1968:195]. «Дружба завязывалась быстро, но уже в один день француз выказывал себя всего до последней черты: на другой день нечего было и узнавать в нем, далее известной глубины уснсе нельзя было погрузить вопроса в его душу...» [Там же: 196]. «Иувидел он, наконец, что, при всех своих блестящих чертах, при благородных порывах, при рьщарских вспышках, вся нация была что-то бледное, несовершенное, легкий водевиль, ею же порожденный. Не почила на ней величественно-степенная идея.
Китай и китайцы в русской языковой картине мира
Сводный словарь современной русской лексики содержит следующие, лексемы с корнем -Kiimaj- (кроме сложных прилагательных типа русско-китайский): китаевед, китаеведение, китаец, китаечный, китаист, китаистика, китайка (ткань), китайка (сорт яблони), китайский, китайцы, китайчатый, китайчонок, китаянка [СССРЛ, 1991, т. 1: 467]. Лексемы китаевед — китаист, китаеведение — китаистика являются синонимами.
В Словообразовательном словаре русского языка А.Н. Тихонова, кроме перечисленных, даны следующие лексемы: Китай, бельфлер-китайка, кандиль-китайка (БСЭ, СЭС), по-китайски, древнекитайский, всекитайский [ССРЯ, 1990, т. 1:432].
В Толковом словаре русского языка СИ. Ожегова, Н.Ю. Шведовой приводятся следующие фразеологизмы и свободные словосочетания, тяготеющие к устойчивым, с этнонимическим прилагательным китайский: китайская стена (1. древняя многокилометровая стена, отделявшая Китай от Монголии. 2. перен. Полная изоляция от древнего мира), китайская грамота (разг. О чем-н. совершенно непонятном), китайские і{еремотш (ирон. Об излишних проявлениях вежливости, почтительности), китайские провинции, китайское письмо (иероглифы), китайские фонарики (разноцветные бумажные фонарики), китайский шелк, китайская вышивка, китайский чай, китайский фарфор (костяной), китайский болванчик (сидячая фарфоровая фигурка с качающимся туловищем) [ТСРЯ, 2005: 275]. СМ. Белякова отмечает, что фразеологизм китайская грамота существует не только в русском, но и в польском, французском языках [Белякова, РР, №1, 1999: 119].
Выражение китайская грамота трансформируется и в других номинациях, когда хотят сказать о чем-нибудь непонятном. Например, из переписки абитуриентов, сдающих ЕГЭ, в чате: - А мне филологиня написала: «У тебя неплохой коммуникативный замысел. Как по-китайски сказала, ничего не понял, это вообще похвала была или нет? (из пособия по ЕГЭ Егораевой).
Ассоциативный словарь фиксирует следующие слова-реакции на слово-стимул китайский: язык 23; чай 11; фарфор 9; ресторан 8; пуховик, японский 4; змей, иероглиф, немецкий 2; China Town, бай, барахло, бокс, ваза, вождь, город, зонтик, иероглифы, император, квартал, китайская стена, ковер, корейский, костюм, лимонник, монах, музыкант, народ, нож, , пагода, папа его, платок, плащ, порох, порт, посол, прищур, рис, салон, сервиз, стена, суп,товар,узор, чайник, чемодан, шелк 1; 104 + 47+1+38 [РАС, 1996, кн. 5: 73]. Лексемы, ассоциируемые у носителя русского языка со словом китайский, связаны с историческими и современными реалиями: в основном с языком, предметами быта (одежда, посуда, еда), географическими и архитектурными единицами. Четыре лексемы входят в состав фразеологизмов {чай, фарфор, стена, шелк).
В Новом словаре русского языка под редакцией Т.Ф. Ефремовой фиксируются четыре значения слова китайка. Китайка. 1. Шелковая ткань, ввозившаяся в Россию из Китая (в старину). 2. Плотная хлопчатобумажная ткань, из которой шили верхнюю одежду, обычно синего цвета. 3. Морозоустойчивый вид яблони с мелкими плодами. 4. Плод такой яблони [НСРЯ, 2004, т. 1:668].
В Толковом словаре живого великорусского языка В.И. Даля данная лексема определена как простая бумажная ткань, изначально мутно- желтая, и вывезенная из Китая. То есть лексема китайка имеет как минимум три обозначения вида ткани. Также В.И. Даль фиксирует лексему китаечник, свободное словосочетание китайский сарафан [ТСЖВЯ, 2005, т. 2: 112].
От этнонима китаец образованы разговорные этнонимы китайчик, китайчонок, китаеза. В журналистских текстах встречается такая синонимическая замена этнонима китаец, как маоист, которое образовано от имени собственного руководителя компартии Китая. Лексемы мандарин, кули могут называть китайца и по социальному признаку, и по национальному. У Л. Улицкой в рассказе «Общий вагон» находим: «А Славик важный, как китайский мандарин, всем не доволен...» [Улицкая, 2005: 340]. В разговорной речи встречаются этнофолизмы ходя, куня, антропологические адъективы узкоглазый, желтолицый, узкопленочный, грубопросторечная номинация рисовая морда, варваризмы чинарь, чинаец, чаина-таун, Чина, Чайн, чайновый.
У Б. Акунина в романе «Алмазная колесница встречаем этноним китаеза и этнофолизм ходя: «...Китаеза! Говори, ходя, где пальба?» [Акунин, 2007: 67].
Говоря о товарах китайского производства, употребляют искаженный американизм, включающий квазиомоним «Мэйд ин Киталия». Традиционный перифраз названия страны Поднебесная зафиксирован еще в середине XIX в. Выражение последнее китайское предупреждение тяготеет к фразеологическому.
В XIX в. в художественной и разговорной речи активно употреблялось свободное словосочетание, тяготеющее к устойчивому, китайские тени. Н.М. Шанский в статье «По страницам лермонтовской поэзии» пишет: «...среди видов искусств существует такой, как театр теней, род игрушечного картонного театра, при котором между «показывающим» экраном и источником света используются плоские куклы из бумаги или кожи, создающие на той или иной декорации различные силуэты. Родился он в Азии, к нам попал из Китая, откуда и пошло его название китайские тени [РЯШ, 1986, №4: 54 - 55]. Н.М. Шанский также отмечает, что данное словосочетание часто употребляется многими русскими писателями в единственном числе, приобретая переносное значение «быстро двигающийся силуэт куклы, призрак» [Там же: 55]. У Н.М. Карамзина в «Письмах русского путешественника» данное словосочетание входит в состав сравнительной конструкции: «Я люблю...смотреть на тысячи незнакомых лиц, которые, подобно китайским теням, мелькают передо мною» [Карамзин, 1980: 454]. Данное словосочетание в переносном значении содержит сему «быстрое движение».
Свободное этнонимическое словосочетание китайские фонарики рассматривается носителями русского языка с традиционно-культурных позиций. В статье с одноименным названием «Китайские фонарики» русский журналист отмечает, что «китайские фонари возникли более 1800 лет назад, в эпоху династии Западная Хань». Автор статьи говорит о том, что первоначально их зажигали буддийские монахи, медитировавшие на мощи Будды 15 числа первого месяца, затем ритуальный буддийский праздник закрепился в народе и распространился по всему Китаю [Отдыхай, 2005, №8 (60)]. Данное этнонимическое словосочетание можно отнести к разряду экзотизмов, составляющих концептуальное содержание слова Китай.
Отношение носителей русского языка к китайскому этносу многомерно. Неоднозначно оцениваются экономическая, политическая, культурная, демографическая и другие сферы жизни и деятельности китайцев.
Географическая близость России (особенно русского Дальнего Востока) к Китаю всегда вызывала некоторые опасения, поскольку китайцы — самая многочисленная нация в мире, а площадь территории в несколько раз меньше российской. А, как известно, большинство войн в мировой истории происходило с целью захвата территорий.
