Электронная библиотека диссертаций и авторефератов России
dslib.net
Библиотека диссертаций
Навигация
Каталог диссертаций России
Англоязычные диссертации
Диссертации бесплатно
Предстоящие защиты
Рецензии на автореферат
Отчисления авторам
Мой кабинет
Заказы: забрать, оплатить
Мой личный счет
Мой профиль
Мой авторский профиль
Подписки на рассылки



расширенный поиск

Репрезентация концепта ХЛЕБ в народно-разговорной речи XIX - XXI вв. Зинковская Любовь Сергеевна

Репрезентация концепта ХЛЕБ в народно-разговорной речи XIX - XXI вв.
<
Репрезентация концепта ХЛЕБ в народно-разговорной речи XIX - XXI вв. Репрезентация концепта ХЛЕБ в народно-разговорной речи XIX - XXI вв. Репрезентация концепта ХЛЕБ в народно-разговорной речи XIX - XXI вв. Репрезентация концепта ХЛЕБ в народно-разговорной речи XIX - XXI вв. Репрезентация концепта ХЛЕБ в народно-разговорной речи XIX - XXI вв. Репрезентация концепта ХЛЕБ в народно-разговорной речи XIX - XXI вв. Репрезентация концепта ХЛЕБ в народно-разговорной речи XIX - XXI вв. Репрезентация концепта ХЛЕБ в народно-разговорной речи XIX - XXI вв. Репрезентация концепта ХЛЕБ в народно-разговорной речи XIX - XXI вв.
>

Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Автореферат - бесплатно, доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Зинковская Любовь Сергеевна. Репрезентация концепта ХЛЕБ в народно-разговорной речи XIX - XXI вв. : диссертация ... кандидата филологических наук : 10.02.01.- Омск, 2006.- 259 с.: ил. РГБ ОД, 61 06-10/1482

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. КОГНИТИВНЫЕ И ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОИ СИСТЕМЫ ЯЗЫКА 25

1.1. Антропоцентрические тенденции в лингвистике 25

2. Национальная ментальность 28

1.3. Взаимосвязь концептуальной и языковой картин мира 33

1.4. Проблема определения концепта 41

1.4.1. Структура концепта и типы концептуального анализа 50

1.4.2. Семантическое поле как один из способов репрезентации 54

концепта

1.5. Выводы 60

Глава 2. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ И ОСНОВАНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ КОНЦЕПТА ХЛЕБ. 63

2.1. Общечеловеческая ценность концепта ХЛЕБ

2.2. Хлеб как атрибут древних обрядов 66

2.3. Хлеб как символ национальной самобытности русского народа 69

2.4. Репрезентация концепта ХЛЕБ в великорусском языке XIX века 74

2.4.0. «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля

как собрание концептов русской культуры 74

2.4.1. Репрезентация концепта ХЛЕБ в «Толковом словаре» В.И. Даля 76

2.4.2. Номинации печеного хлеба в «Толковом словаре» В.И. Даля, 80 формирующие семантическое поле хлеб

2 A3. Лексико-семантическая группа часть хлеба в «Толковом словаре» В.И. Даля 83

2.4.4. Семантическое поле хлебенное в «Толковом словаре» В.И. Даля 87

2.4.4.1. Семантическое поле пирог как составляющая поля хлебенное 88

2.4.4.2. Семантическое поле блин как составляющая поля хлебенное 100

2.4.5. Репрезентация концепта ХЛЕБ как доминанты русской 106

культуры в творчестве СВ. Максимова.

2.5. Репрезентация концепта ХЛЕБ в XX в. 114

2.5.0. Идеологическая составляющая концепта ХЛЕБ,

репрезентированная в советской публицистике 114

2.5.1. Отражение идеологического наполнения концепта ХЛЕБ в 117

произведении «Наш хлеб» В.Д. Кармазина

2.6. Выводы 125

Глава 3. РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ КОНЦЕПТА ХЛЕБ В ГОВОРАХ СРЕДНЕГО ПРИИРТЫШЬЯ 131

3.1. Культура хлебопечения в говорах Среднего Прииртышья. 131

3.1.1. Маркеры хорошего хлеба 131

3.1.2. Лексико-семантическое поле приготовление теста для хлеба как реализация фрагмента концепта ХЛЕБ в западносибирской диалектной концептосфере 135

3.1.3. Лексико-семантическая группа утварь, используемая для приготовления хлеба 144

3.2. Реализация концепта ХЛЕБ посредством лексико-семантической группы хлебобулочные изделия 152

3.2.1. Лексико-семантическая группа пироги в говорах Среднего Прииртышья 152

3.3. Концепт ХЛЕБ, репрезентируемый лексико-семантической группой выпечка в говорах Среднего Прииртышья 158

3.3.0. Лексико-семантическая группа выпечка 158

3.3.1. Лексико-семантическая группа шаньга 160

3.3.2. Лексико-семантическая группа хворост (печеное изделие) 164

3.3.2. Лексико-семантическая группа сковородное 167

3.4. Языковые способы актуализации концепта ХЛЕБ в западно- сибирской диалектной концептосфере 172

3.4.1. Обрядовая лексика в старожильческих говорах Западной 172 Сибири

3.4.2. Номинации пшеничного хлеба в старожильческих говорах Западной Сибири 180

3.4.3. Семантическое поле хлеб военной поры как репрезентацияконцепта ХЛЕБ в западносибирских говорах 190

3.5. Выводы 197

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 202

Библиография 207

Список использованных словарей и сокращенное обозначение их названий 239

Приложение I 240

Приложение II 246

Приложение III 252

Введение к работе

На рубеже XX-XXI веков в лингвистике отмечается стремление к интеграционному пониманию сущности языка как динамической системы, в центре которой стоит человек. В соответствии с антропоцентрической тенденцией современное языкознание проявляет особый интерес к проблемам возрождения национальной культуры, к изучению отдельных фрагментов языковой картины мира, к роли языка как одного из важнейших средств выражения специфики национального мировидения. В многочисленных исследованиях убедительно доказано, что язык представляет собой средство хранения информации, накопленной языковым коллективом на протяжении всего периода своего существования; что в языке воплощен дух народа, так как «нет ничего ... что не переходило в язык и не было бы через его посредство познаваемым» [Гумбольдт 1984: 55]. Будучи отражением истории народа, обычаев, традиций, знаний о мире, язык рассматривается как «заместитель всей культуры нации», «зеркало жизни нации» [Лихачев 1997: 281], как наиболее яркая идентифицирующая характеристика этноса и символическое руководство к пониманию особенностей национального мировосприятия [Бурное 2004: 3]. По замечанию В.В. Колесова, «мы должны понять, что и каким образом когда-то открывали для себя наши предки, восстановить, хотя бы в общих чертах, картину их мира и объяснить себе эти достижения как успех цивилизации и человеческого духа в их национальных формах - потому что любая культура ... рождается и развивается в национальных формах» [Колесов 2000: 8].

Структуризация знания о мире аккумулируется в определенных единицах - концептах, совокупность которых образует упорядоченную концептосферу данного народа (Д.С. Лихачев). В работах Н.Д. Арутюновой, А. Вежбицкой, С.Г. Воркачева, В.В. Воробьева, В.В. Колесова, Е.С. Кубря-ковой, Д.С. Лихачева, В.А. Масловой, В.П. Синячкина, Ю.С. Степанова, И.А. Стернина, В.Н. Телии и др. освещаются вопросы теории концепта. В

настоящее время является актуальным изучение языковой объективации концептов, поскольку семантическое пространство языка представляет исследователю достоверные знания о той части концептосферы, которая в нем представлена (И.В. Бурное, С.Г. Воркачев, Н.В. Гришина, Е.В. Добровольская, Л.Б. Никитина, Н.В. Орлова, М.В. Пименова, А.А. Свицова, С.А. Сергеев, М. О. Сорокина, В.Я. Тихонова, С.А. Фетисова и

ДР-)-

Каждый регион обладает своей историей, этнической и

геополитической спецификой, поэтому региональные разновидности языка представляют интерес и для исследователей языковой картины мира. В научный обиход введены термины «региональная картина мира», «региональное сознание» [Голикова 1996: 13-14, Русская региональная речь 2000: 3, Юнаковская 2000: 5-23]. Регион при этом понимается как «единый природный комплекс, связанный с человеком, с его взаимоотношениями и психологией, бытом, пространством» [Голикова 1996: 13], как «традиционно-культурная общность, специфическое социальное пространство, совмещающее помимо экономических, политических и экологических аспектов также особую систему деятельности, своеобразную ментальность, осознание этой особенности, реализацию определенных лингвистических закономерностей» [Юнаковская 2003: 249].

Диалектная концептосфера, являясь частью концептосферы русского языка, эксплицируется в диалектной языковой картине мира. Интерес к диалектам вызван тем, что представления носителей традиционного слоя диалекта характеризуются стабильностью и устойчивостью, поэтому в народных говорах аккумулируется значительный пласт представлений традиционной культуры. Данные, полученные в ходе диалектологических экспедиций и зафиксированные в диалектных словарях, отражают знание носителей диалекта не только о конкретных реалиях, но и о духовной жизни народа [Демешкина 2002: 62], поскольку диалектное слово является

источником отражения быта и истории культуры народа, следовательно, и своеобразия менталитета носителей говора [Лутовинова 1979, 2005]. Таким образом, когнитивное описание культурно значимых концептов национального существования предполагает обращение к разным формам языка, в том числе к диалектной сфере, отражающей речевую народную культуру [Демешкина 2005: 168]. Исследованию фрагментов диалектной картины мира посвящены работы Л.Г. Гынгазовой, Т.А. Демешкиной, Г.В. Калиткиной, М.О. Сорокиной, М.А. Харламовой и др.

В связи с исчезновением традиционного уклада народной культуры и ее компонентов актуальной задачей науки является изучение народного миросозерцания и выявление особенности национальной культуры посредством воссоздания наивной картины мира, воплощенной в языке, поэтому в область современных научных исследований включаются варианты национальной картины, такие, как региональная и диалектная картины мира. Ввиду малой своей изученности особый интерес вызывают говоры, бытующие на территории Среднего Прииртышья. Исследуемые говоры с присущим им своеобразием языковой объективизации национальных концептов, в том числе анализируемого концепта ХЛЕБ, занимают свою нишу среди говоров Западной Сибири. Вопрос о составе пиши и способах ее приготовления является одним из важных элементов при изучении традиционной культуры, так как в питании традиции наиболее устойчивы [Жигунова 2005: 133] и лексика питания является источником языковой, исторической и этнографической информации (Л.И. Анохина, СВ. Дмитриева, М.А. Жигунова (Плахотнюк), И.С. Лутовинова и др.).

Объектом данного исследования является семантическое пространство говоров Среднего Прииртышья, репрезентирующее концепт ХЛЕБ. Средним Прииртышьем принято называть территорию, находящуюся в среднем течении р. Иртыш, на которой расположена Омская область, вытянутая с юга на север. В литературе встречается обозначение, в своей структуре содержащее название области, места бытования данных говоров - Омское

Прииртышье (МЛ. Бережнова, Л.М. Кадырова, А.Д. Колесников, Т.Г. Леонова, А.А. Новоселова). Говоры Омской области, по замечанию Н.Т. Бухаревой, исследовались «спорадически» [Бухарева 1983: 18]. Действительно, в Омске не сложилось такой мощной диалектологической школы, как в Томске, представители которой всесторонне обследовали говоры Среднего Приобья [Блинова О.И., Демешкина Т.А., Иванцова Е.В., Калиткина Г.В., Палагина В.В. и др.]. В 2003 году Б.И. Осипов писал, что создание монографических работ «надо считать назревшей задачей диалектологии Прииртышья» [Осипов 2003:6].

Изучение говоров Среднего Прииртышья представляет интерес, поскольку они, будучи говорами территории позднего заселения [Л.И. Баранникова], не представляют собой единой монолитной структуры в связи с особенностями освоения и формирования региона. История заселения Среднего Прииртышья русскими схожа с историей освоения других территорий Сибири. Этот регион испытал несколько волн переселений, итогом которых является сосуществование на территории области разных типов говоров.

Первоначально (конец XVII - первая половина XVIII в.) на территории Среднего Прииртышья формируются старожильческие сибирские говоры. Начало исследования говоров данного типа было положено в трудах известных диалектологов XX века Г.Я. Маляревского «Особенности говора крестьян старожилов Тобольской губернии» (1917 г.), A.M. Селищева «Диалектологический очерк Сибири» (1921 г.), А.Д. Григорьева «Образование и общее распределение русских старожильческих говоров Сибири» (1928 г.), П.Я. Черных «Русский язык в Сибири» (1936 г.).

Под старожильческим говором в современной диалектологии принято понимать «такой говор Сибири, который характеризуется совокупностью фонетико-грамматических и лексико-фразеологических черт, выявленных на основе изучения речи потомков стародавнего населения Сибири (XVI - 1 пол. XVIII вв.) и имеющих общесибирское распространение» [Блинова 1971: 2]. Определение, введенное в научный обиход О.И. Блиновой, на сегодняшний день является общепризнанным [Н.Т. Бухарева, Л.В. Галузо, А.И. Иванова,

С.А. Игнатенко, Г.А. Садретдинова, М.А. Харламова (Курникова) и др.].

Каждый сибирский традиционный говор обладает индивидуальностью, обусловленной своеобразием его становления [Бухарева 1983: 39], поэтому вопрос о диалектной принадлежности первых русских насельников Западной Сибири, о диалектном происхождении русского старожильческого населения решается дифференцированно для разных районов Сибири. Дифференциация западносибирских старожилов связана с русско-европейским наследством, разной диалектной базой, на которой сформировались современные западносибирские русские говоры, с воздействием субстрата [Садретдинова 1999: 82]. Результаты реконструкции диалектного состава первого русского населения отдельных районов Сибири, проведенной К.А. Ко-пыловой, В.В. Палагиной, М.А. Романовой, подтверждают ведущую роль севернорусского наречия в образовании сибирских старожильческих говоров.

Историки свидетельствуют, что русское население по нижнему и среднему течению Иртыша формировалось исключительно из северных областей Европейской России. Население Тары - первого русского поселения на исследуемой территории - сформировалось из казаков и стрельцов, бывших крестьян поморских, северно-восточных уездов европейской части России. Известно, что после нападения калмыков на Тарскую крепость для укрепления гарнизона в 1634 году было направлено 200 стрельцов из Вологды и 140 человек из Нижнего Новгорода. Эта «присылка окончательно закрепила в Таре, как и в Тобольске и в Тюмени, преобладание северного русского говора, нравов и обычаев. Это северное окающее наречие преобладало в XVIII и XIX вв.» [Колесников 1988: 106]. Позднее возникают селения по реке Оше. Отметим, что среди нижегородских были переведены Ложниковы и Седельниковы, давшие свои имена населенным пунктам Омской области (д. Ложниково Тарского района, районный центр Седельниковского района). К началу XVIII века по западному берегу Иртыша и по речке Оше возник район хлебопашества, в котором сформировалось устойчивое русское население [Колесников 1999:

16-22]. Поэтому можно говорить о преобладании севернорусской струи в формировании первого населения по нижнему и среднему течению Иртыша к Конде [Копылова 1975: 9, Садретдинова 1999: 80-81, см. также работы: Жигунова М.А. 2004:48-58, Новоселова 2002: 30].

Дальнейшее освоение сибирских земель осуществлялось за счет внутрисибирских ресурсов. На территории Омской области происходило волнообразное перемещение, перераспределение населения в южном и восточном направлении. В построенную в 1682 г. Такмыцкую слободу из Тары выселили большую группу «тарских детей казацких». Многие селения современного Тюкалинского, Колосовского, Саргатского, юга Болыпе-реченского районов были основаны выходцами из Тары и окружающих деревень. Заселение Тарского уезда шло также за счет вторичного переселения старожилов из густо населенных уездов Тобольской губернии. Это переселение было вызвано продовольственной проблемой, оборонительным укреплением и дальнейшим освоением края. Основание крепости на Оми, в дальнейшем города Омска, положило начало новому периоду заселения и земледельческого освоения Омского Прииртышья. После постройки Омской и других крепостей по Иртышу по приказу Петра Первого их «оселили» тюменскими крестьянами. 1718 г. считается началом хлебопашества в Приомье и дальнейшего земледельческого освоения берегов Оми [Колесников 1999: 39-40]. К концу первой четверти XVIII в. складываются основные группы русского старожильческого населения Западной Сибири [Садретдинова 1999: 74].

Таким образом, в «общесибирском аспекте старожильческие говоры представляют собой комплекс вторичных говоров, сформировавшихся на диалектной основе материнских говоров европейской части России с преобладанием говоров Русского Севера и прилегающих к нему среднерусских областей». «Объединенные общностью диалектной основы (севернорусские или среднерусские на севернорусской основе), старожильческие говоры оказывали влияние на формирующиеся позднее

сибирские говоры иных типов» [Бухарева 1983: 38].

По классификации западносибирских говоров Г.А. Садретдиновой, старожильческие говоры населенных пунктов Омской области в пределах Болыпереченского, Муромцевского, Тарского, Колосовского, Знаменского, Тевризского районов относятся к среднеиртышскому диалекту, говоры, бытующие в Большеуковском, Крутинском, Усть-Ишимском районах - к тобольско-иртышскому диалекту. Границы данных диалектных групп, как и нижнеобской, среднеобской, совпадают с границами первых очагов русского населения Западной Сибири, возникших вдоль рек и сложившихся уже к середине XVIII в. [Садретдинова 1999: 81,96,100].

Во второй половине XVIII - XIX вв. начинают складываться новосельческие русские говоры в основном за счет выходцев из средне- и южновеликорусских губерний (Воронежской, Курской, Орловской и др.). Одной из причин нового переселения крестьян и, следовательно, нового освоения края становится проведение в XVIII в. Московского тракта.

Со второй половины XIX века приняли массовый характер переселенческие потоки крестьян из южных и центрально-черноземных областей России, а также Украины и Белоруссии. Новые переселения были вызваны присоединением к России Причерноморья, заселением Новороссии и ростом малоземелья в центральных губерниях. К этому времени по всему Московскому тракту и прилегающих к нему районах находились поселения сибиряков-старожилов и переселенцев-новоселов.

Двигавшихся за Урал на своих лошадях переселенцев стали называть самоходы, новоселы, расейские, хохлы. В Бергамацкой волости было поселено 874 семьи из Псковской и Смоленской губернии, а также воронежские «самоходы». В Омском уезде переселенцы были расселены в основном вблизи Омска, Тюкалинска и по Сибирскому тракту.

Переселенцы нередко подселялись к сибирякам-старожилам (чалдонам). Например, воронежские самоходы, подселенные к старожилам деревни Воровской, на сходе записали: «Нельзя нам, трудолюбивым

российским крестьянам, жить в деревне с таким названием». Деревню Воровскую переименовали в Любино, переселенцы разместились на южном берегу ныне высохшей речки Воровской, старожилы остались на северном. За селениями закрепились названия Любино-Старожильческое и Любино-Малоросское [Земля, на которой мы живем: 86]. Названия многих деревень также указывают на географию миграционных потоков в Прииртышье: Тамбовка, Рязановка, Орловка, Полтавка, Павлоградка, Таврическое и др.

Кроме носителей южных говоров, в Омский уезд продолжался приток крестьян из северных деревень - Вятской, Пермской и Архангельской губерний, которые поселялись в Бергамацкой волости, в Тюкалинском уезде, в Сыропятской волости.

В результате массовых переселений конца XIX в. на территории Омской области, как и по всей Сибири, сформировался своеобразный тип смешанных говоров: говоров сибиряков-старожилов и говоров «расейских», переселенцев из южных и центральных черноземных областей России [Бухарева 1983: 39]. Длительный этнический контакт разнородного населения в пределах одного или нескольких близлежащих населенных пунктов приводил к интеграции южнорусской, украинской и белорусской лексики в составе старожильческих говоров.

В XX веке Омская область принимает новую волну переселений, вызванную завершением строительства Западносибирской железной дороги, массовыми сталинскими репрессиями, освоением целинных, залежных земель и другими причинами. Прибывают переселенцы из Белоруссии, Латвии, Литвы, создаются поселения чехов, поляков, эстонцев. Переселенцы из малоземельных Харьковской, Полтавской, Херсонской и Киевской губерний оседали в основном на юге Омского уезда, который по природно-климатическим условиям напоминал им родину. Первые большие группы немецкого населения появились в 1893-95 гг. из Поволжья, затем в 1941 г. в результате принудительного переселения поволжских немцев в Сибирь в Омскую область попало 24421 человек.

Таким образом, Омская область представляет собой многонациональное объединение, и, естественно, говоры всех перечисленных народов бытуют среди русских говоров. Для обозначения русско-белорусских, русско-украинских, русско-чешских говоров и т.п. мы применяем рабочий термин смешанные говоры. Носители этих говоров говорят по-русски, но при этом могут сохранять многие фонетические, грамматические и лексические приметы языка своих предков.

В XIX веке, по замечанию Н.Т. Бухаревой, старожильческие говоры, как преобладающие, оказывали влияние на говоры расейских, а в XX и XXI веках, наоборот, старожильческие говоры испытывают влияние новосельческих говоров и городской разговорной речи, а также украинских, белорусских, польских, немецких, татарских и казахских речений. Это взаимодействие «на территории Среднего Прииртышья является гораздо более интенсивным и сложным, чем на сопредельных территориях Урала и Западной Сибири» [Дополнения 2: 5-6]. В исследовании Н.А. Гайдамак убедительно доказано, что диалектные единицы в народно-разговорной речи Омска являются ядром региональной языковой системы. Диалектный пласт речи Омска не имеет внутреннего единства, потому что диалектные элементы восходят к сибирским старожильческим, к новосельческим говорам и к говорам других регионов страны. Однако количественное сопоставление доказывает преобладание «старожильческого пласта» в городской речи [Гайдамак 2003:169].

По этой причине составители «Словаря старожильческих говоров» и «Дополнений» к нему решили закончить его издание и перейти к составлению словаря, включающего как лексику старожильческих, так и новосельческих говоров, «поскольку функционирующие на территории Среднего Прииртышья нестарожильческие говоры не представляют определенного единства на фонетико-грамматическом и лексико-фразеологическом уровнях, то определить их как единый говор и лексикографировать в

дифференциальном или полном диалектном словаре представляется затруднительным» [Харламова 2005: 131].

Следует помнить о всё возрастающей роли литературного языка, его воздействии на диалекты. Ситуация, для которой характерна интерференция различных форм речи - традиционно-диалектной, диалектно-просторечной, обиходно-просторечной и др., - является типичной для всех говоров Сибири: «традиционная сибирская речь если не исчезает, то истончается и нивелируется» [Шарифуллин 1998: 8]. Поэтому главная задача сибирской диалектологии - «не только успеть описать, по возможности полнее, то, что еще остается в традиционной системе сибирских говоров, но и оценить их современное состояние с позиции лингвоэкологии, то есть в связи с задачами их сохранения, осмысления их значения в судьбах русского языка, возрождения того ядра народной речевой культуры, которая всегда была присуща носителям севернорусской и сибирской речи» [Там же: 9].

Исследование диалектной структуры Среднего Прииртышья можно условно разделить на два этапа. Начальный этап характеризуется интенсивным сбором лингвистических фактов и изучением русских старожильческих говоров Среднего Прииртышья. Материалы, собранные в диалектологических экспедициях, проводимых сначала Омским государственным педагогическим университетом, Томским государственным университетом, а позднее Омским государственным университетом в период с 1949 по 1984 г., послужили основой для трехтомного «Словаря русских старожильческих говоров Среднего Прииртышья» под редакцией Г.А. Садретдиновой, вышедшего в 1992-1993 гг. Лексикографическая работа по сбору и описанию старожильческих говоров продолжалась омскими диалектологами. Её результатом явились два тома дополнений к указанному словарю [Дополнения 1,1998; Дополнения 2, 2003].

До выхода словаря была исследована и проанализирована фонетическая система тарского старожильческого говора [Курникова 1986], фрагменты лексической, фонетической и словообразовательной системы

говора поишимских сел Усть-Ишимского района [Великая 1971, 1976], исследована в сопоставительно-типологическом аспекте фонетическая система западносибирских говоров [Садретдинова 1999: 100-102], на материале ошинских говоров Омской области был создан Н.К. Пахотиной рукописный фразеологический словарь [Пахотина 1973], фрагмент лексической системы говоров Среднего Прииртышья стал объектом исследования А.А. Пыхтеевой [Пыхтеева 1976].

После выхода трехтомного «Словаря старожильческих говоров Среднего Прииртышья», двух томов «Дополнений» начинается новый этап изучения говоров Среднего Прииртышья. Интерес к данным говорам возрастает не только со стороны диалектологов, но и этнографов, фольклористов, так как материалы по диалектной лексике и фразеологии русских говоров «могут быть информативным этнографическим источником, позволяющим установить названия не только отдельных предметов, но и терминологию целого ряда явлений культуры» [Бережнова 1997: 80]. В основном современные исследования старожильческих говоров Среднего Прииртышья касаются их лексической системы. Изучается фольклорная лексика [Донина 1997, Шуйская, Белкина 2003], тематическая группа, -характеризующая человека [Глотова 2003, Штехман 2004, 2005], термины родства [Щербакова 2001], возрастные номинации [Глотова, Штехман 2005], наименования погодных явлений [Пыхтеева 1992, 1998] в диалектной картине мира. Следует отметить работу С.А. Игнатенко, посвященную анализу изменений, происходящих в системе вокализма тарского старожильческого говора на протяжении 50 лет [Игнатенко 2004].

С 2001 года объектом исследования диалектологов Омского университета становятся ранее не изученные новосельческие и смешанные говоры юга, юго-востока Омской области, начинается целенаправленное их исследование. Привлечение записей живой речи носителей нестарожильческих говоров при анализе фрагментов концептуальной системы говоров Среднего Прииртышья (концептов УМ [Харламова 2004], ХОРОШО

- ПЛОХО, ЖИВОТНЫЕ, ДОМ, ЛЕС, ПРОСТРАНСТВО (Н.Ю. Вельская, О.А. Зайцева) дает яркое представление о диалектном разнообразии и особенностях диалектной картины мира Среднего Прииртышья. Собранные записи живой диалектной речи и материалы формирующейся картотеки послужат основой для понятийного этнолингвистического словаря, лексика которого будет отражать все особенности быта и традиций, своеобразие местных говоров [Харламова 2005], так как «описание диалектной концептосферы ставит перед исследователями задачу создания диалектных словарей нового типа, предполагающих обращение не к семантике слова, а к основным концептам народной речевой культуры» [Демешкина 2005: 63].

В исследованиях омских диалектологов затрагивается проблема интерференции разных по происхождению говоров [Т.Е. Дутова, Н.Н. Щербакова, Е.П. Келлер], адаптации диалектизмов в структуре народно-разговорной речи города [Гайдамак 2003]. Со всесторонним изучением омской региональной речи связаны работы А.А. Юнаковской [Юнаковская 1999,2005]. Однако до сих пор монографическое описание говоров Омской области не осуществлено.

Настоящее исследование посвящено описанию способов репрезентации концепта ХЛЕБ в народно-разговорной речи ХІХ-ХХ1 веков.

Актуальность диссертационной работы определяется проблематикой, находящейся на одном из главных направлений развития языкознания, которое обратилось к исследованию многообразнейших связей языка, мышления и духовной культуры. Изучение концептов позволяет раскрыть общие закономерности и специфику человеческого освоения мира посредством языка. Данное исследование, осуществленное в русле антропоцентрической парадигмы, ориентировано на изучение языковой картины мира жителей региона.

Впервые вводится в научный оборот новый диалектный материал, который может служить основой для новой лексикографической разработки.

Актуальность проблемы определила выбор объекта и предмета исследования. Языковые репрезентации концепта ХЛЕБ анализировались на

материале литературного языка в работах В.П. Синячкина, объектом исследования становилась диалектная лексика, формирующая концепт ХЛЕБ [Л.И. Анохина, И.С. Лутовинова и др.]. Изучение концепта ХЛЕБ, одного из национально и культурно значимых составляющих концептосферы русского языка, позволяет выявить символы духовности русского народа. «Хлебная» лексика как объект данного исследования представляет значительный интерес, поскольку она связана одновременно с материальной и духовной культурой народа.

Объектом настоящего исследования является концепт ХЛЕБ как фрагмент концептуальной картины мира русского языка, репрезентированный в диалектной речи. Данный концепт относится к числу древнейших и важнейших в сознании и культуре человека (В.П. Синячкин, Ю.С. Степанов). Указанный концепт имеет многовековую историю и обладает значимостью в русской культуре и ментальности. Анализу подвергаются записи диалектной речи, в которых представлена объективация концепта ХЛЕБ в языковой картине носителей говоров Среднего Прииртышья.

Предметом исследования выступают языковые способы актуализации концепта ХЛЕБ в народно-разговорном языке XIX в. и в говорах вторичного образования - говорах Среднего Прииртышья XX - XXI вв. В предлагаемой работе анализируется семантическое пространство, формирующее концепт ХЛЕБ, репрезентантом (именем) которого служит лексема хлеб 'пищевой продукт, выпекаемый из муки'.

Научная новизна исследования определяется тем, что наименования хлебной лексики русских говоров Среднего Прииртышья впервые представлены как семантическое пространство, оформляющее концепт ХЛЕБ. Репрезентанты указанного концепта характеризуют определенный фрагмент реальной действительности, имеют общий компонент в своем лексическом значении 'пищевой продукт, выпекаемый из муки'. Языковые способы репрезентации концепта ХЛЕБ в говорах Омской области не попадали в поле научного исследования, поэтому анализируемый

материал уже сам по себе имеет научную ценность. Рассмотрение же его в лингвокогнитивном аспекте представляется весьма продуктивным. В данной работе впервые комплексно исследуется совокупность способов актуализации концепта ХЛЕБ в русских говорах XIX в. (на материале словаря В.И. Даля) и XX-XXI вв (на материале говоров Среднего Прииртышья). Обращение к диалектным текстам связано с тем, что говоры как форма национального языка функционируют в рамках традиционной культуры, при этом лингвокультуро-логический аспект их изучения мало разработан, но представляется весьма перспективным. В рамках этого направления на кафедре исторического языкознания Омского государственного университета начата работа над диалектным понятийным словарем (на материале говоров Омской области).

Цель данного исследования - выявить концептуальные особенности и описать языковые способы актуализации концепта ХЛЕБ, а также смоделировать фрагмент языковой картины мира диалектоносителей Среднего Прииртышья.

Для достижения поставленной цели в работе решаются следующие задачи:

  1. изложить теоретические и методологические основы исследования, представить его категориального аппарат;

  2. определить языковые репрезентанты концепта ХЛЕБ в русском языке XIX века;

  1. выявить способы актуализации концепта ХЛЕБ в публицистической литературе XX века, использующей народно-разговорную речь (письма, воспоминания);

  2. выявить массив лексики, репрезентирующий концепт ХЛЕБ в русских говорах Среднего Прииртышья, выделенный концепт описать с точки зрения отражения в нём представлений об окружающей действительности, обусловленных бытом и традициями жителей региона;

  3. выделить и охарактеризовать модели номинации, участвующие в формировании концепта ХЛЕБ в говорах Среднего Прииртышья, которые фиксируют уровень знания диалектоносителей об объектах данного класса, а

также степень значимости рассматриваемых продуктов питания для жизнедеятельности человека.

Для реализации поставленных задач в диссертационной работе используются следующие методы лингвистического исследования:

  1. описательный метод с его основными компонентами - сбором материала (приемы наблюдения и опроса информантов, а также метод сплошной выборки из словарей), обработкой, сопоставлением, интерпретацией и обобщением - является ведущим в рамках данного исследования;

  2. метод концептуального анализа, используемый для выявления способов актуализации концепта и стоящих за ним фрагментов языковой картины мира с помощью языковых и культурно-языковых данных;

  3. дистрибутивный, направленный на изучение сочетаемости лексемы хлеб - репрезентанта концепта ХЛЕБ;

  4. этимологический анализ применялся для уточнения принадлежности лексем к семантическому пространству, формируемому концептом ХЛЕБ;

  5. контекстный анализ привлекался при обнаружении дифференциальных семантических признаков слов, формирующих концепт ХЛЕБ;

  6. структурные методы, включающие в себя метод компонентного анализа, оппозиционный метод, метод организации семантического поля.

Материалом исследования послужили диалектные лексические единицы и устойчивые сочетания, отобранные путем сплошной выборки из «Толкового словаря живого великорусского языка» В.И. Даля, «Словаря русских старожильческих говоров Среднего Прииртышья» (в трех томах) и двух выпусков дополнений; картотека кафедры исторического языкознания Омского государственного университета, содержащая данные, собранные во время диалектологических практик преподавателями и студентами Омского госуниверситета, а также записи живой диалектной речи, полученные в экспедициях (1990-2005 гг.), проходивших в селах Большеуковского, Калачинского, Москаленского, Муромцевского, Нижнеомского, Нововаршавского, Русско-Полянского, Седельниковского, Таврического, Черлакского

районов Омской области (в том числе автором предлагаемого диссертационного исследования (1999, 2003-2005 гг.)). При сборе лексического материала был использован специальный вопросник, составленный с тем расчетом, чтобы получить как можно более полную информацию об отражении культуры хлебопечения и выпечки хлебных продуктов в исследуемых говорах. Информантами в основном являются женщины старше 40 лет. Доминирование данной социально-возрастной группы неслучайно. Во-первых, хлебопечение по сложившейся традиции является прерогативой женщины как хозяйки и хранительницы домашнего очага. Во-вторых, именно в речи данной возрастной категории в разной степени сохранились диалектные черты. Информанты в возрасте старше 60 лет являются носителями архаического, или традиционного, слоя говора и в наименьшей степени испытали влияние нормализованной речи или постепенно утратили его; сельские жители от 40 до 60 лет, имеющие начальное или среднее образование, сохранили диалектные черты при значительном влиянии литературной речи [Курникова 1986: 18]. Общий объём карточек, фиксирующих языковые репрезентации концепта ХЛЕБ в диалектной речи, составляет около 800 единиц.

В качестве источников исследования были привлечены словари, историческая, краеведческая и этнографическая литература. Для установления специфики концепта ХЛЕБ в народно-разговорном языке XIX в. использовался «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И. Даля, поскольку в нем содержится, в частности, сибирская лексика, собранная в XIX в. Кроме того, описав в словаре основные понятия (концепты) русской культуры, существующие в XIX в., В.И. Даль выступает по существу как когнитолог, и его дефиниции являются предметом нашего анализа. Другой причиной обращения к этому источнику является установление общего ареала распространения того или иного слова. Для выявления изменения содержания концепта ХЛЕБ привлекалась этнографическая работа СВ. Максимова (XIX в.) и основанное на документах публицистическое произведение В.Д. Кармазина (XX в.). Принадлежность слова к сибирским говорам была выявлена

посредством сопоставления с «Полным словарем одного говора» (Томск, 1992-1995), «Словарем русских говоров Алтая» (Барнаул, 1993-1998), «Мотивации-онным диалектным словарем» (Томск, 1982-1983), «Словарем русских народных говоров» (Л., 1965-2002). Кроме того, названные словари использовались для определения семантики слова в диалектной системе. Объем лексем, зафиксированных в анализируемых диалектных словарях Западной Сибири, составляет более 2200 единиц.

Теоретическая значимость диссертационной работы состоит в том, что определяется своеобразие концепта ХЛЕБ и его связь с главными ценностями русского народа в диалектной картине мира, в том числе жителей Среднего Прииртышья. Результаты работы могут быть использованы в концептуальных, лингвокультурологических и социолингвистических исследованиях, при разработке теоретических проблем регионального языкознания и диалектологии, а также при рассмотрении проблемы соотношения языка и мышления, языка и культуры; научной, языковой и концептуальной картин мира. Исследование может представить интерес с точки зрения изучения этнокультурного своеобразия региональной картины мира диалектоносителеи - жителей Среднего Прииртышья. Исследование имеет прямой выход в практику диалектной лексикографии: его результаты могут быть востребованы при разработке теоретических основ словаря лингвоэтнографического типа - «Понятийного словаря говоров Среднего Прииртышья», отражающего разные стороны жизни (трудовую деятельность, быт, обычаи и обряды, нравственные устои) диалектоносителеи исследуемого региона, и при составлении словарных статей. Выявление своеобразия конкретного говора посредством изучения свойственной ему языковой картины мира необходимо для сопоставительных исследований ряда других говоров территорий позднего заселения.

Практическая значимость работы заключается в том, что материалы диссертации могут быть использованы в рамках курсов по истории русского

языка, исторической лексикологии, лингвокультурологии, русской диалектологии, сибирской диалектологии, краеведению, а также спецкурсов по проблемам концептуальных исследований, при составлении энциклопедических и диалектных словарей.

Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены в виде докладов на II Всероссийской конференции «Языковая концепция регионального существования человека и этноса» (Барнаул, 2004); I Международной научной конференции «Феномен В.П. Астафьева в общественно-культурной и литературной жизни конца XX в.» (Красноярск, 2004); I Международной научно-практической конференции «Святоотеческие традиции в русской литературе» (Омск, 2005); Международной научной конференции «Язык и общество в синхронии и диахронии» (Саратов, 2005); областной научно-практической региональной конференции «Славянские чтения» (Омск, 2005); VI Международной научно-практической конференции «Сибирская деревня: история, современное состояние и перспективы развития» (Омск, 2006). Диссертация обсуждалась на заседании кафедры исторического языкознания ОмГУ (2006). Содержание работы отражено в 7 публикациях. Основные положения, выносимые на защиту:

1) Концепт ХЛЕБ, имея многовековую историю, вбирает в себя как языческие, так и христианские представления. Репрезентантом концепта является лексема хлеб со значением 'еда', а предмет, обозначенный словом хлеб, выступает как символ жизни. Философский реализм, характеризующийся существованием для каждого значения своего слова, проявляется в наличии разных грамматических категорий у каждой лексемы с новым значением. Наполнение концепта, с одной стороны, сужается до обозначения теста, с другой стороны, расширяется за счет лексем, обозначающих суррогатный хлеб. Диалектная лексика, репрезентирующая концепт ХЛЕБ, отражает народное миросозерцание и этнокультурное своеобразие картины мира диалектоносителей - жителей Среднего Прииртышья.

  1. В Словаре В.И. Даля фрагмент концепта ХЛЕБ образуется посредством лексико-грамматических групп печеный хлеб, часть хлеба и объемного гиперонимического семантического поля хлебенное, в формировании которого участвуют гипонимические семантические поля пирог, блин. Отражением познавательной и классифицирующей деятельности человека являются номинации пирогов по признакам 'начинка', 'форма', 'наличие сдобы', 'вкусовые качества изделия', 'сорт муки', 'размер', блинов - 'сорт муки', 'способ приготовления', 'использование масла'.

  2. В лексической системе говоров Западной Сибири, в том числе говоров Среднего Прииртышья, отражено семантическое наполнение фрагмента концепта, эксплицированного в трудах В.И.Даля, СВ. Максимова. Исследуемые говоры сохраняют обрядовое значение хлебной лексики, а также номинации изделий, которые образуют семантические поля пирог, блин. Однако ядро семантического поля хлебенное формируют лексемы блин, пирог с понятийным значением, обрядовая символика указанных продуктов оказывается на периферии в связи с исчезновением огромного пласта народной культуры и заменой ее на городскую.

  3. Реализация концепта ХЛЕБ осуществляется посредством лексико-семантической группы выпечка, которая в основном формируется диалектными лексемами, характеризующими культурную специфику региона. Гиперонимическая лексико-семантическая группа формируется с помощью лексико-семантических групп шаньга, хворост, сковородное, которые дифференцируются по признаку 'способ приготовления'.

  4. В диалектной картине мира жителей Среднего Прииртышья, как в Словаре В.И. Даля, в произведении СВ. Максимова, концепт ХЛЕБ пересекается с другими значимыми для русского менталитета концептами ТРУД, ЖИЗНЬ, что эксплицируется в синтагматике и в контекстуальном употреблении имени концепта. Хлеб оценивается и в XIX, и в XX веке, с одной стороны, как продукт, несущий жизнь, а с другой стороны, как результат непрестанного ежедневного труда. Взаимопересечение концептов

ХЛЕБ, ЖИЗНЬ, ТРУД служит основой для создания идеологемы ХЛЕБ -особой аксиологической категории XX века.

  1. Наполняемость концепта ХЛЕБ зависит от экстралингвистических факторов. В диалектной картине мира сельских жителей Среднего Прииртышья концепт ХЛЕБ реализуется посредством оппозиций раньше // сегодня, русская печь // газовая плита, свой (домашний) // чужой (магазинный) и семантического поля хлеб военной поры, что отражает представления, связанные как с материальной, так и с духовной жизнью сельских жителей региона. Кроме того, в содержании концепта проявляются гендерные различия, указывающие на социально-культурные роли мужчины как хлебопашца, а женщины как стряпухи. Разнообразие номинаций по происхождению связано с историей заселения исследуемого региона, поэтому в формировании семантического поля принимает участие лексика как севернорусского, так и южнорусского происхождения, а также других славянских языков (украинского, чешского).

  1. Результаты исследования следует учесть в диалектной лексикографической практике при разработке структуры словарной статьи, поскольку это необходимо при установлении состава стилистических помет и уточнении толкования лексических единиц в словаре нового типа -«Понятийного словаря говоров Среднего Прииртышья».

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав (теоретической и двух исследовательских), заключения, списка использованной литературы (350 наименований), списка словарей и сокращений их названий (14 наименований), трех приложений. В приложения помещен список информантов - жителей Среднего Прииртышья, тематический вопросник и фрагмент словарной статьи «Понятийного словаря говоров Среднего Прииртышья».

Антропоцентрические тенденции в лингвистике

Вторая половина прошлого века в языкознании характеризуется становлением антропоцентрической парадигмы. Стремясь к интеграционному пониманию сущности языка как динамической системы, в центре которой находится человек, лингвистика удаляется от рассмотрения языка как системы, от изучения языка «в самом себе и для себя», а внимание исследователей последних лет всё больше направлено на анализ когнитивных и культурологических аспектов языка как феномена культуры.

Язык в обществе выполняет, как известно, ряд функций, основной среди которых, безусловно, является функция средства общения. Однако современная лингвистика акцентирует свое внимание на познавательной (гносеологической) функции языка, в которой Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров выделяют две подфункции:

- дискурсивная (дискурсивно-логическая) функция языка соответствует процессуальному плану познавательной деятельности человека, то есть мышлению, динамическому формированию и сцеплению мыслей;

- кумулятивная (накопительная) функция языка соответствует статичному плану познания, то есть сознанию, которое и делает мышление возможным. Это отражение и сохранение в языковых единицах информации о постигнутой человеком действительности [Верещагин, Костомаров 1980: 6]. Следовательно, в языке хранится информация, накопленная языковым коллективом, живущим в определенной экологической среде и осваивающим ее при сменяющихся, но характерных именно для него условиях [Гришина 2002: 3].

Провозвестником антропоцентрического подхода считают В. фон Гумбольдта, в трудах которого язык интерпретируется как «внешнее проявление духа народов», и вследствие этого дух народа, по В. Гумбольдту, есть его язык. Разные языки представляют собой, следовательно, разные мировоззрения, в каждом языке заложено самобытное миросозерцание [Гумбольдт 1984: 68]. Человек постигает мир, действительность, предметы посредством того, как их «преподносит ему язык», потому что «язык есть орган, образующий мысль» [там же: 75-80].

С конца XX века в центре внимания многочисленных междисциплинарных научных направлений (лингвокультурологии, этнолингвистики и др.) оказывается, в отличие от лингвистического структурализма XX века, язык, через который как отражение духа нации исследователи идут к человеку, либо, наоборот, посредством языка от человека к миру, в целом, к народности.

К проблемам взаимодействия языка, истории, культуры и человека обращается лингвофилософия. Г.-Х. Гадамер, принимая во внимание положение В. Гумбольдта о «видении языка как видении мира», утверждает, что на языке основано и в нем выражается то, что для человека вообще есть мир. Язык, не обладая собственным бытием по отношению к миру, выражает этот мир [Аспекты исследования картины мира 2003: 163]. Следовательно, с помощью слова человек из действительности создает свою, индивидуальную реальность.

Другим утверждением Г.-Х. Гадамера является изначальное существование человека в том культурно-смысловом пространстве, которое, с одной стороны, предшествует человеческому опыту, с другой - его ограничивает. Особую роль играет традиция, поэтому, по Г.-Х. Гадамеру, мы всегда находимся внутри традиции, мы не свободны от исторического прошлого и не вправе дистанцироваться от него. Философ указывает на роль человека в истолковании исторического прошлого: понимание с необходимостью предполагает собственную понятийную истолкованность исторического прошлого интерпретатором и его применение (аппликацию) к той культурной ситуации, в которой находится автор [Гадамер 1988: 464]. Значит, Г.-Х. Гадамер указывает на существование наивной картины мира («собственная понятийная истолкованность»), а также придает важное значение истории, традиции, культурной ситуации - всему тому, что составляет национальную ментальность. Именно под ее обобщающим влиянием формируется наивная картина мира отдельного индивида, представителя данной нации.

Общечеловеческая ценность концепта ХЛЕБ

Наполняемость концепта ХЛЕБ и его значимость для того или иного этноса зависит от экстралингвистических факторов. Ключевым словом, репрезентирующим анализируемый концепт, является лексема хлеб пищевой продукт, выпекаемый из муки . Содержание более 200 различных полезных для человека веществ, в число которых входит 5-8% растительных белков, 40-50%) углеводов, а также клетчатка и полуклетчатка, характеризует энергетическую ценность продукта, поэтому лексема хлеб приобретает значение пропитание, еда .

В.В. Похлебкин считает, что «начинать разговор о нашем [то есть русском] столе надо, конечно, с хлеба, ибо без хлеба всякий стол, а особенно русский, вообще немыслим. Ни один русский человек не сядет за стол без хлеба» [Похлебкин, 1986: 64]. Категоричные конструкции «ни один человек», «вообще немыслим», используемые автором, а также указание на принадлежность к русской культуре (особенно русский стол, ни один русский человек) репрезентируют особую значимость данного концепта в русской концептуальной картине мира.

Хлеб, конечно, не является уникальным концептом русской культуры. В работах В.П. Синячкина, В.И. Степаненко и др. [Синячкин 2002, Степаненко 1986, Ковалев, Могильный 1990, 1996, БСЭ] представлена история хлебопечения с древних времен до наших дней.

Людям хлеб известен с незапамятных времен, однако он не всегда был таким, каким мы привыкли видеть. Считается, что впервые вкус хлебных злаков люди узнали еще в каменном веке, 15 тысяч лет назад. Первоначально хлеб представлял собой жидкую мучнисто-зернистую кашу, хлебную похлебку (вероятно, отсюда связь с глаголом хлебать). До сих пор такой вид хлеба известен в африканских странах и на Востоке. Примерно 8 тысяч лет назад люди (вавилоняне, египтяне, ассирийцы, евреи) перешли от собирания дикорастущих хлебных злаков к их культивированию, причем пшеницу начали возделывать раньше ржи.

Позднее древние египтяне, евреи, персы освоили изготовление пресных лепешек, которые пеклись из непросеянной муки грубого помола с добавлением речного песка. Подобного рода лепешки просуществовали долго и до сих пор сохраняются в некоторых национальных кухнях. Это, вероятно, связано с тем, что лепешки можно было хранить длительное время, в отличие от похлебки, которая быстро закисала и засыхала.

Способ сбраживания (разрыхления) теста стал известен древним египтянам 5-6 тысяч лет назад, затем грекам и римлянам, а от них это знание пришло к остальным народам Европы.

В Древней Греции уже существовало много разновидностей хлеба - от самого простого из муки грубого помола с большим количеством отрубей до изысканных сдобных хлебов. Примерно во второй половине II века до нашей эры возникли первые хлебопекарни [Игнатов 1935: 687, Ковалев, Могильный 1996: 70-75].

Историю хлеба можно представить в виде последовательности форм существования хлеба: сырые семена дикорастущих злаков, размоченные в воде — мука и крупа из зерна, растолченного двумя камнями-зернотерками — похлебка, полученная из муки и воды — мучнистая кашица, сваренная на огне — пресные лепешки — тесто с добавлением дрожжей. Ю.С. Степанов выстраивает эволюционный семиотический ряд «хлеб», рассматривая этимологию и анализируя внутреннюю форму слов, обозначающих понятие хлеб: «жидкий хлеб, род каши или похлебки из муки какого-либо съедобного злака» — «пресный (недрожжевой) печеный хлеб» — «дрожжевой печеный хлеб», каждый из указанных видов хлеба имеет определенные номинации в древнерусском языке - борошьно мука, замешанная на воде , дериваты от корня прЬсн- без закваски , хлЬбъ печеный, непресный хлеб [Степанов 1997: 204].

Культура хлебопечения в говорах Среднего Прииртышья.

Говоря о выпечке хлеба, следует разграничивать пекарей, работающих на хлебопекарнях, и хозяек, выпекающих свой домашний хлеб. Говоры, отражают народную традиционную культуру, пекари же принадлежат профессиональной культуре. В лексике говоров Среднего Прииртышья довольно подробно представлена народная культура хлебопечения.

Издревле заквашивание теста и выпечка хлеба являлись специфически женскими занятиями. Женщина, которая пекла хлеб, пользовалась в семье особым почетом и уважением. О разделении обязанностей между супругами говорит русская пословица: муж молоти пшеницу, а жена пеки паленицы [Даль 1997II: 306].

Конечно, традиция выпечки хлеба своими руками с развитием новых технологий, улучшением жизнеобеспечения народа уходит в прошлое, впрочем, как и многие другие народные промыслы (прядение, ткачество). Об исчезновении настоящего домашнего хлеба с сожалением пишет В.А. Солоухин: да где возьмешь теперь деревенского, кислого, матерью моей Степанидой Ивановной заквашенного, в русской печи испеченного, тёплого ещё, остывающего под холщовым полотенцем, настоящего чёрного хлеба [Солоухин 1978: 226]. Место хлеба домашней выпечки занимает в современном доме хлеб магазинный, «казённый»: Раньшэ асобенна пирауи пекли здорава / сейчас ужэ разленились I у-мауазине фсё есь и-паэтаму стали меньшэ печь (Колтыга, Нововаршавский)1.

Рассказ о своем хлебе, в основном, ведется носителями говоров в прошедшем времени с использованием темпорального маркера - наречия раньше, то есть концепт ХЛЕБ пересекается с концептом ВРЕМЯ. В функции субъекта процесса выпечки хлеба выступает лексема мама. Многими информантами отмечается: искусством хлебопечения, которым владели их матери, они не обладают, что репрезентируется в оппозиции мама стряпала (пекла) // я не стряпала (не пекла). Мать, хранительница крестьянской традиции, могла испечь хлеб, а я (или мы), представители урбанистической традиции, употребляем в пишу магазинный хлеб, следовательно, в обладании знаниями нет необходимости: Я помню / ранъшы I я сама ни-стряпала / но-видела как мама стряпала (Астракопенко, Черлакский); Хлеп пэклы / вот у-нас н-мамы пеклы / и-жэнщины там пэклы / у-нас па-дамам хлип пэклы (Кофтун, Русско-Полянский); Ранче сами хлеб пекли [ССП, РАНЧЕ]; Ну пекли сами тада ранъшы (Филант, Калачинский); Стряпала хлеп мама I а-мы ни-стряпалы / патом а-я ужэ / взрослая стала ужэ хлеп прадавали (Надежда Николаевна, Нововаршавский).

Сельскими жителями постоянно подчеркивается: хлеб, приготовленный вручную, свидетельствующий о домовитости хозяйки, отличается от продукта промышленного производства. В качестве постоянного эпитета к словосочетанию домашний хлеб выступает лексема хороший: хлеб хорош, потому что он домашний, а всё, что связано с домом, с очагом, репрезентируется в народной культуре посредством положительно маркированной лексики. Называя домашний хлеб лучшим, исключительным, диалектоносители тем самым понятие хлеб представляют наделенным абсолютным качеством, не нуждающимся в сравнении. При этом магазинный хлеб всегда оценивается отрицательно (то есть реализуется семантика отчуждения через указание на несоответствие норме, идеалу [Петроченко 2005: 198]). Он кажется нашим информантам по всем качествам хуже, что репрезентируется посредством лексем, содержащих сему некачественный : пресный с недостаточным количеством соли , сырой не дошедший до готовности : Магазенный этот хуже хлеб (Б.Уки. Листв.)1 [ССП, МАГАЗЕННЫИ]; Да хлэб у-пэчи пэчэм / да и у-магазини бэрэм большы / свий лучшэ канэшно / фкуснее (Кулакова, Калачинский); Мауазиный хлип я ни-люблю вин присный I а-вот на-своих если апарку дилаеш вопще хорошо (Арбузова, Черлакский); Вы на-пикарню на-нашу схадите / да-узнаите как ани пикут м-сырой хлеп прадают / а дамашний-та хлеп хароший (Кочетова, Большеуковский).

Похожие диссертации на Репрезентация концепта ХЛЕБ в народно-разговорной речи XIX - XXI вв.