Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Семантический объем диалектного слова. Синонимия как признак наращения семантического объема слова.... 29
1. Специфика диалектного слова, объема его семантики на примере лексики растительного мира. Диалектное слово и текст. Расширение и сужение значения диалектного слова (синонимия и омонимия) 29
2. Принципы классификации лексики растительного мира 42
3. Классификация лексики растительного мира в тамбовских говорах 69
Выводы 74
ГЛАВА II. Лексика растительного мира по семантической, функциональной значимости текстовыж единиц в языковом сознании, общении 75
1. Группа лексем с практическим значением при употреблении в быту растительных реалий 75
1. Паслен черный (Solanum nigrum L.) 76
2. Просвирняк обыкновенный (Malva neglecta L.) 82
3. Щавель кислый (Rumex acetosa L.). Щавель конский (Rumex confertus Willd.) 88
4. Хвощ (Equisetum) 100
5. Клевер (Trifolium L.) 106
2. Микрогруппа лексем с лекарственным назначением реалий растительного мира 116
1. Пижма обыкновенная (Tanacetum vulgare L.) 116
2. Ромашка аптечная (Matricaria recutita L.). Ромашка душистая (зеленая) (Chamomilla Syaveolens L.) 125
3. Чистотел (Chelidonium majus L.) 131
3. Группа лексем, передающая в системе языковой культуры мифологические свойства растений 140
1. Чертополох (Carduus nutans) 141
2. Горец перечный (Polygonum hydropiper L.) 149
3. Чернобыльник (полынь обыкновенная) (Artemisia vulgaris).. 162
4. Тимьян ползучий (Thymus serpyllum L.) ,. 177
4. Микрогруппа лексем, представляющая полифункциональное использование растений 189
1. Крапива двудомная (Urtica dioica L.). Крапива жгучая (Urtica urens L.) 189
2. Цикорий (Cichorium untybus) 209
Выводы 220
ГЛАВА III. Семантика диалектных наименований реалий растительного мира в литературном тексте 223
1. О некоторых особенностях функционирования названий реалий растительного мира в художественной речи. Художественный потенциал слов. Диалектная лексика в языке художественных произведений 223
2. Традиционная народная символика наименований трав в художественных текстах 230
1. Разрыв-трава 230
2. Крапива 243
3. Чернобыльник 249
4. Конопля 252
3. Сопоставительный анализ использования наименований грибов в диалектных и литературных текстах 268
1. Гриб-дождевик 271
2. Гриб опёнок 290
Выводы 303
Заключение 305
Библиография 311
Приложение: таблицы, карты, фрагменты художественных произведений 356
- Специфика диалектного слова, объема его семантики на примере лексики растительного мира. Диалектное слово и текст. Расширение и сужение значения диалектного слова (синонимия и омонимия)
- Группа лексем с практическим значением при употреблении в быту растительных реалий
- О некоторых особенностях функционирования названий реалий растительного мира в художественной речи. Художественный потенциал слов. Диалектная лексика в языке художественных произведений
Введение к работе
Диссертация посвящена описанию семантики и функциональной значимости диалектной лексики растительного мира в системе говора и литературного языка Тамбовской области.
Представления человека об окружающем его мире, в частности о природе, формируют глубинную основу системы его ценностей. Отношение русского народа к природе отразилось в чрезвычайно богатом и детализованном словаре, характеризующемся множественностью в наименовании одних и тех же реалий, различающихся способами семантического и словообразовательного маркирования. «О ценностном отношении к природе как источнику добра или зла и шире - жизни или смерти говорит факт существования в каждом языке избирательности в способах номинации, в способах детерминации природных явлений и выборе совершенно определенных мотивировочных признаков» [Вендина, 1998, с. 203]. Действительность как бы «давит» на язык, стремясь запечатлеть в нем свои черты. С этим давлением и связана, по-видимому, таксономическая глубина, степень детализации в наименовании реалий растительного мира.
В обычаях и обрядах народа родная природа всегда занимала самое почетное место. Ее олицетворяли, в честь природных явлений устраивали торжественные праздники, цветы, венки, ветки и листья деревьев широко использовались в обрядах. В народных обрядах радость бытия, труда и семейного счастья воедино сливались с любовью к природе: славянская Масленица, хороводы на Красной Горке, завивание берез и плетение венков в Духов день (Семик), народные торжества в честь летнего солнцестояния на Ивана Купалу и др. Приобретают популярность в народе праздники «Проводов зимы», «Русской березки», в честь памятных собы тий личной и семейной жизни сажают деревья; цветы в изобилии характерны для торжественной регистрации брака в любое время года, и т.д.
Растения привлекают внимание очень многих исследователей. Лекарственные растения - объект специального курса, читаемого на факультетах высших учебных заведений. На протяжении многих веков народ накапливал наблюдения и познания природы, находил в ней лучшие лекарственные средства, приобретал опыт в использовании растений в пищу и для других хозяйственных целей. Одни наблюдения, не выдержав испытания временем, были забыты, другие же используются и сейчас в современном народном быту, науке и медицине.
Однако несмотря на обилие справочной и популярной литературы по лекарственным растениям, не последнее место занимают и лингвистические работы.
Лексика растительного мира может быть признана частью всех знаний системы народной языковой культуры славян (и любого другого этноса), так как она является элементом обрядности, системы народных верований, фольклорных текстов. Кроме того, каждый, кто так или иначе имел дело с народными верованиями славян, знает, что в основе всех представлений об исцелении человека и животных от телесных и душевных недугов испокон веков лежат поверья, связанные с верой в чудодейственную силу растений. Знания подобного рода тщательно охранялись, являясь достоянием лишь небольшого количества людей - знахарей, ведунов, травников, зелыциков и т.п.
Нельзя сказать, что эта сфера народных представлений мало привлекала к себе внимание исследователей: интерес к поверьям о растениях был постоянным и характерным для этнографов, фольклористов и лингвистов всех периодов и всех славянских ученых [Рубцов, 1980; Золот-ницкий, 1994; Красиков, 1990; Гринкевич, Сорокина, 1988; Головкин, 1992; Курочкин,1982; Ващенко, 2000; Криничная, 1998 [с. 104-106], 1998 [с. 362-368], 1998 [с. 9-11], 1999 [с. 51-62], 2001 [с. 81-88]; Грушко, Медведев, 1995; Дубровская, 2002; СМ, 2002; СД, 1995; Шапарова, 2001]. Важное место занимают популярные пособия, содержащие сведения по «медицинскому фольклору», легенды и стихи, посвященные лекарственным растениям. Большими знатоками этих материалов были М.Д. Шу-пинская [1970] и Н.П. Цинкина [1994]. Семантику отдельных растительных образов рассмотрели Т.А. Агапкина [1995, 1997], Е.П. Батьянова [2001], О.В. Белова [1997], Л.Н. Виноградова; В.В. Усачева [1993], Э.Е. Гаврилюк [1994], И.М. Денисова [1995, 1996], Е.В. Душечкина [1999], Д.К. Зеленин [1937], В.Б. Колосова [2002], Н.А. Красе [2000], СМ. По-здеева [2002], Н.И. Толстой [1978], А. Топорков [1995], Л.А. Тульцева [1976], В.В. Усачева [2000], Т.Г. Шубина [1996] и др. Однако ботаническая лексика изучалась прежде всего как часть, элемент обрядовых текстов, чаще календарного и семейного циклов, то есть как ряд обособленных сведений, мало связанных со всей системой народных воззрений о языковой культуре. Такой подход не раскрывает действительной роли лексики природы и лексики вообще в народной культуре, объем сведений о народной языковой культуре, сохранившейся и моделирующейся в лексике одной тематической группы, с категориями обыденного сознания, с повседневной ритуально-магической практикой.
По словам Н.И. Коноваловой, автора «Словаря народных названий растений Урала», насчитывающего около тысячи слов, народная фитони-мика «заслуживает самого пристального внимания, ибо это одна из древнейших лексических микросистем, в которой закреплен опыт практического и культурно-мифологического освоения мира растений как части окружающей человека природы» [Коновалова, 2000, с. 4; Гордеева, Шибанова, 2002, с. 72].
Народные поверья, связанные с ботанической лексикой, пронизывают все сферы, уровни и жанры фольклорной культуры, они лежат в ос нове представлений о явлениях природы, о времени и пространстве, о болезнях и психических состояниях человека, о его судьбе и удачливости и т.п.; в разном объеме нашли отражение в различных жанрах произведений художественной литературы. Некоторые виды растений оказываются закрепленными за календарем, за отдельными видами сельскохозяйственной деятельности, отмечаются праздники, например, Вербное воскресение, Троица. Отдельные растения, как считалось, способны насылать и излечивать болезни, насылать на человека бессонницу, сон, дрему, вызывать состояние тоски, любви, гнева, то есть растения, которым приписываются демонические свойства; определенные виды растений помогали в быту: чистке утвари, ткачестве полотен и холстов, окраске ткани, в косметической надобности и, наконец, приготовлении различных кулинарных блюд.
В настоящее время появляются многочисленные работы (диссертационные исследования, публикации, словари и пр.), в которых с разных имеющихся сторон характеризуется лексика природы.
Лексика растительного мира в русском языке постоянно привлекала и продолжает привлекать внимание лингвистов.
Средства и способы номинации в русской естественнонаучной номенклатуре рассмотрели Н.А. Енгалычев [1989], М. Иремашвили [1986], Ю.А. Каминская [2002], В.В. Копочева [1985].
Вопросы формирования ботанической терминологии в языке русской науки на материале словарей и т.п. интересовали Л.Ю. Астахину [1988], Т.А. Боброву [1990], А.Г. Бондареву [2002], Н.А. Енгалычева [1986], М. Иремашвили [1987], А.Л. Итунину [1999, 2002], Е.В. Кузнецову [2000], Г.С. Любину; Г.Г. Шмакову [1991], З.М. Петрову [1999], Л.С. Ряховскую [1967], Н.П. Семенова [1978], Е.В. Сердюкову [1994], Л.Н. Сикорскую [1986], Е.Н. Слесюк [2001], Т.В. Слободянюк [1975], Т.В. Цой [1989], Е.И. Чинок [1985], А. Штейнгольд [1997].
Истории ботанических терминов посвящены публикации Н.С. Араповой [1994], Т.А. Бобровой [1988], В.М. Дерибас [1999], А. Жаримбетова [1976], М. Иремашвили [1985], О.Е. Шепилевой [2002], Е.Н. Этерлей [1975] и др.
Исследованию номинации растений в древнерусском языке посвящены работы М.В. Пименовой [1993], Н.В. Шейной [1991] и др.
Сравнительный анализ ботанической номенклатуры русского и других языков провели А.Ю. Белова [1993], А.Г. Гайфуллина [1991], Л.П. Леонова [1996], Н.П. Ульянова; Е.Н. Гибало [1998].
СЮ. Дубровина рассмотрела русскую ботаническую терминологию в этнолингвистическом аспекте [Дубровина, 1991].
Структурно-семантическую характеристику наименований растений дают Т.Т. Марсакова [1973], В.П. Никишаева [1975], О.П. Рябко [1988] и др. Лексика миконимов является в данном случае предметом исследования для З.У. Борисовой [1989].
Ю.С. Азарх, С.Л. Ким и А.В. Шевцову интересует словообразовательный аспект наименований реалий растительного мира [Азарх, 1975; Ким, 1982; Шевцова, 1992]. Словообразовательные особенности этой группы лексики подробно рассмотрены в монографии Т.И. Вендиной «Русская языковая картина мира сквозь призму словообразования (макрокосм)» [Вендина, 1998]. Автор отмечает, что семантическая сфера «Растительный мир» более открыта для словообразования, что связано с разнообразием реалий внешнего мира, вместе с тем разные номинативные участки этой гетерогенной многоуровневой системы обнаруживают различия в степени активности их привлечения.
Проблемы взаимодействия языка и культуры на примере семантического поля «растения» нашли отражение в работах С. Альяффар [1999], Т.Н. Бунчук [1999], СВ. Вахитова [2001], Г.В. Киселевой [2002], Р.В. Туркиной [1991], Н.П. Ульяновой [1986], Т.В. Цой [1985].
Р.Д. Сетаров описал коннотативные значения фитонимов [Сетаров, 1999].
М.В. Голомидова уделяла внимание выявлению лексики природы в русских псевдонимах [Голомидова, 1999].
Диалектная лексика растительного мира различных регионов также не раз становилась объектом изучения в разных аспектах.
Названия растений в XVII - начале XVIII вв. на материале пермских памятников изучали Е.Н. Полякова и Т.М. Разумова [Полякова, Разу мова, 1978]. Л.И. Балахонова проследила историю названий некоторых видов миконимов в русском языке ХІХ-ХХ вв. [Балахонова, 1974].
Наименования растений в текстах Библии проанализировали О.Т. Туманова [2001], И.Г. Франк-Каменецкий [1929] и др.
Особенностям принципов номинации в диалектной лексике флоры уделяли внимание В.Г. Арьянова [1981, 1983, 1984, 1989, 1994], Л.П. Ба-тырева [1998, с. 203-207], З.М. Богословская [1982], Н.Д. Голев [1981], О.В. Гордеева; Н.Л. Шибанова [2002], И.П. Гришина [1959], СИ. Грязно-ва; К.А. Копылова [1984], Л.О. Занозина; Л.И. Ларина [2000], Т.Н. Коло-кольцева; Р.И. Кудряшова [2003], СИ. Ламохина [1996], В.М. Марков [1961], Е.А. Оглезнева [1996, 2001], СН. Голев; О.П. Сологуб [1990], Р.Я. Тюрина [1972], В.А. Флоровская [1978], А.Д. Черенкова [1991, 1998], Г.Л. Шеулина [1975], Т.Б. Юмсунова [2002].
Сопоставительно-семантическим исследованием закономерностей номинации в наименованиях растений говоров русского и других языков занималась К.И. Уюкбаева [1980].
Лексико-семантические особенности в наименованиях фитонимов русских говоров отдельных регионов рассмотрены Н.И. Ашиток [1984], Е.В. Брысиной; Р.И. Кудряшовой [2003], О.И. Жмурко [1998], Ф.В. Ка-рауловой; Т.И. Ядровой [2000] и др.
Л.А. Баранова описала этимологию названий некоторых овощей [Баранова, 1996], Л.И. Балахонова - отдельных терминов тематической группы «Лес» [Балахонова, 1976], СЮ. Дубровина - наименований растений, образованных от названий животных и птиц [Дубровина, 1990, №4,6], М.В. Шеина - некоторых трав [Шеина, 1987], а Е.Н. Этерлей -мифологической флоры [Этерлей, 1973]. Происхождение названий дикорастущих съедобных растений (трав, грибов, ягод) в русских говорах подробно рассмотрено В.А. Меркуловой в монографии «Очерки по русской народной номенклатуре растений» [Меркулова, 1967] и диссертации [Меркулова, 1965].
Словообразовательную структуру лексических единиц, формирующих семантическую группу «растительный мир», изучали Ю.С. Азарх [1975], Л.П. Батырева [1998, с. 230-231], Я.В. Закревская [1975], В.А. Иванов [1985], В.Е. Литвиненко [1992], Н.И. Налетова [2000], Р.Я. Тюрина [1968].
В работах А.О. Васильевой, Н.А. Кожиной, К.И. Демидовой, А.Ф. Ивановой, Т.Н. Колокольцевой, Р.И. Кудряшовой, И.А. Попова, О.В. Смирновой и Н.Н. Цветковой лексика природы освещена в лингвогеогра-фическом аспекте [Васильева, Кожина, 1988; Демидова, 1993; Иванова, 1977; Колокольцева, Кудряшова, 2003; Попов, 1980; Смирнова, 2003; Цветкова, 1998], Г.М. Курбангалеевой, Е.В. Демидовой - ареально-типологическом [Курбангалеева, 2003; Демидова, 1997], а Н.И. Коноваловой - системно-функциональном [Коновалова, 1993]. И как продолжение работы последнего автора является выпуск «Словаря народных названий растений Урала» в 2000 г. [Коновалова, 2000]. А в 2001 г. О.И. Жмурко издает пробный выпуск тематического словаря Ивановской области, который ставит целью показать круг слов, называющих природные объекты, - традиционные и устойчивые именования предметов расти тельного и животного мира, ландшафта, явлений метеорологии и астрономии [Жмурко, 2001].
Диалектная лексика природы отдельных регионов привлекла внимание также Д.И. Архаровой [1982], Л.Г. Гынгазовой [1984], В.И. Ереминой [1962], СИ. Иванищева [1984], В.А. Иванова [1983], Л.А. Климковой; СИ. Ламохиной; Н.Е. Пестриковой [1992], Н.И. Налетовой [2002], И.И. Русиновой; М.В. Богачевой [2003], М.М. Сывороткина [1996], Р.Я. Тюри-ной [1972], А.Д. Черенковой [1991], Т.В. Юмсуновой [1988].
Лексика, обозначающая дикорастущие травы, стала предметом исследования для В.Д Бондалетова [1991], В.А. Флоровской [1969], Н.Н. Цветковой [1994], О.П. Беляева, Т.В. Балашова писали о местных названиях травянистых лекарственных растений [Беляева, 1967; Балашова, 1999], Л.Н. Тарасова, К.К. Удовкина - о диалектных наименованиях цветов [Тарасова, 2002; Удовкина, 2002]. На материале говора семейских Забайкалья Т.Б. Юмсунова изучала лексику огородных растений [Юмсуно-ва, 1988], а Л.М. Алешина - наименования конопли в говорах Орловской области [Алешина, 2003].
Существует целый ряд работ, посвященных как наименованиям леса в целом (К.И. Демидова, Г.М. Курбангалеева, К.П. Римашевская, Н.С Сергеева) - [Демидова, 1998; Курбангалеева, 2001; Римашевская, 1964; Сергеева, 1995], так и отдельным терминам и группам терминов этой тематической группы (В.Н. Гришанова, Л.И. Меркулова, Т.Е. Никулина, Е.П. Осипова, А.Д. Черенкова) - [Гришанова, 2000; Меркулова, 2001; Никулина, 2003; Осипова, 2003; Черенкова, 2003]. В дальнейшем Г.М. Курбангалеева исследует мифологический пласт лексики, обозначающей лес, как фрагмент русской языковой картины мира [Курбангалеева, 2002]. Сопоставление обозначений леса в двух говорах одного региона представлено в работах М.Н. Барабиной, Т.Ф. Зибровой, В.Л. Ибрагимовой и др. [Зиброва, Барабина, 2001; Ибрагимова, Курбангалеева, 1998].
О.И. Жмурко [2001], А.Ф. Иванова [1979], Р.С. Канунова [1999], Е.Б. Кузьмина; Т.А. Пецкая [2001], Е.Б. Кузьмина [2002], И.В. Лебедева [1995], В.М. Маркова [1988], В.Г. Маслов [1994], Н.Ю. Меркулов; Е.А. Нефедова [1985, с. 58-67], Е.А. Нефедова [1977], О.В. Смирнова [1998].
Заимствования в русских говорах на материале наименований растительного мира исследовали И.В. Бродский [2003], Г.М. Курбангалеева [1998], И.В. Сабадош [1982], Т.В. Слободянюк [1980], О.В. Смирнова [1999], М.М. Сывороткин [2001].
Лексика природы по данным топонимики и антропонимики стала объектом наблюдений для сибирских исследователей. Флору Сибири в русских географических названиях по материалам регионального словаря топонимов изучала И.А. Воробьева [1982]. Современные русские прозвища, образованные от названий реалий растительного мира, привлекли внимание З.П. Никулиной [1981].
Большое внимание лингвисты уделяют изучению специфики семантической структуры и внутритекстовых связей фольклорного слова на примере лексико-семантической группы существительных «Растительный мир» в фольклорных и художественных текстах. Данную проблему М.А. Бобунова, И.С. Климас и М.А. Хроленко рассмотрели на материале русской народной лирической песни [Бобунова, 1990; Климас, 1989; Хроленко, 1984]. А.В. Дубровских исследует отражение семантики леса в разных жанрах фольклора [Дубровских, 2003].
К семантике названий некоторых реалий растительного мира в художественных текстах обращаются А.Н. Елисеева [2000], Л.И. Карнова [1995], Н.Ю. Копытов [2002], Н.А. Красе [2002], Т.С. Петрова [1999], И.А. Пушкарева [2000], О.В. Тевс [1999], Н.А. Шабанова [2002].
Флористическая лексика в творчестве отдельных писателей стала предметом исследования для ряда ученых: для О.И. Колевой материалом явилась поэзия начала XX века, О. Попова - стихи А. Ахматовой, И.И. Степанченко - С. Есенина, Т.Н. Чернышевой - Н.И. Рыленкова [Колева, 2002; Попов, 1996; Степанченко, 1991; Чернышева, 2001].
В последнее время в связи с современным состоянием русского языка, проблемой экологии языка и речи все больше внимания стали уделять диалектной лексике как источнику сохранения и развития лексического состава русского языка.
Кроме того, диалектологическая наука как лингвистическая дисциплина наряду с различными направлениями в изучении национального русского языка все чаще поднимает актуальную для современного языкознания проблему взаимодействия лексики литературной и диалектов.
О диалектных словах в языке художественной литературы пишут Л.И. Балахонова [1986], В.Н. Прохорова [1957]. Т.С. Жбанкова, Л. Зан-ковская и А. Калинин рассматривают диалектизмы в творчестве С. Есенина, М.Ю. Жукова — В. Астафьева, Е.Е. Кияшко — Б. Екимова, И.М. Кур-носова - И. Бунина, В. Вересаева, Е. Замятина, а Г.Л. Серова - М. Пришвина [Жбанкова, 1981; Занковская, 1969; Калинин, 1966; Жукова, 1990; Кияшко, 2002; Курносова, 1995; Серова, 1989].
Сибирские дубравы в поэзии К.Ф. Рылеева рассмотрела В.Л. Козлова [1991], фитоним «чемерица» в рассказах А.П. Чехова в сопоставлении с областными словарями - И.Г. Добродомов [1987]. В статье «Читая А.П. Чехова и словари...(Фендрик, чемерица, мантифолия)» Добродомов дает лингвистическое толкование слова «чемерица», непонятного читателю нашего времени и не всегда встречаемого в словарях из-за редкости его употребления в речевой практике [Добродомов, 1987].
Проблема взаимодействия диалектной и литературной форм языка, интерес лингвистов к которой за последние годы заметно увеличился, обсуждается и на конференциях разного уровня. Одним из убедительных свидетельств этого является Межвузовская научная конференция в Сара тове, состоявшаяся в декабре 1998 г., где одна из участниц Т.И. Мурзаева анализировала «Диалектизмы в прозе А.И. Солженицына», дала подробную классификацию типов диалектизмов в творчестве писателя, показала приемы введения их в художественный текст.
В марте 1999 г. в Нижнем Новгороде на Международной конференции «А.С. Пушкин И русский литературный язык в XIX-XX вв.» на секции «Функционирование языковых единиц в литературных и нелитературных формах национального языка» учеными были также представлены на обсуждение доклады, наиболее полно отражающие столь актуальную проблему.
В октябре того же года (1999) в Литературном институте им. A.M. Горького на научных чтениях «Язык как материал словесности» Т.Н. Плешкова в докладе «Диалектные черты в речи северян и возможности их использования в художественном тексте» говорила о роли диалектной лексики и фразеологизмов в творчестве писателей-северян или пишущих о русском Севере.
Большой интерес участников Общероссийской научной конференции «Русское слово в языке и речи» (сентябрь 2000 г.) вызвали выступления, посвященные функционированию слова в русских говорах. Показательны в этом отношении работы Л.К. Голованевской «Диалектное слово в тексте», Н.И. Курганской «Мотивированность диалектного слова» и др.
Функционирование диалектной лексики направляет исследовательские интересы участников к проблемам текста - его организации, интерпретации и функционированию во времени и культуре. И вновь актуализируется проблема соотношения формы и содержания в творчестве русских писателей, рассматриваемая учеными также на III Межвузовской конференции «Лингвистические и эстетические аспекты анализа текста» в г. Соликамске (2000 г.); научно-практической конференции «Текст как объект комплексного анализа» в г. Смоленске (2002 г.); Межвузовской научно-практической конференции «Текст: семантика, форма, функция» в г. Тамбове (2004 г.).
В последнее время все активнее разрабатывается вопрос об актуальности номинативного признака для функционирования названий соответствующей денотативной отнесенности в речи. В этом плане интересным может быть обращение к высказываниям, ориентированным на передачу определенной информации с учетом принципов номинации тех или иных объектов, являющихся предметом сообщения. Поэтому Н.И. Коновалова на примере ботанической лексики среднеуральских говоров анализирует контексты, актуализирующие номинативный признак фитонима, и делает вывод о значимости подобных контекстов для описания соответствующей группы слов как системы [Коновалова, 1993, 1994]. И.В. Лебедева указывает на «Роль контекста в выявлении семантики диалектного ми-конима» [Лебедева, 1999].
Диалектная лексика растительного мира также изучалась тамбовскими исследователями. Заметно продвинуло изучение тамбовской ботанической лексики появление работ СВ. Пискуновой, СЮ. Дубровиной, А.С. Щербак и др. Большое внимание уделяется отдельным терминам и группам терминов этой тематической группы в работах А.С Щербак («О наименованиях травы, которая жжется, в тамбовских говорах», «Названия белки и мелкого леса в тамбовских говорах») - [Щербак, 2000, 2001]. На примерах оппозиций А.С Щербак рассматривает отдельные слова, принадлежащие лексико-семантическим группам «Растительный мир», «Животный мир», «Метеорологические явления» и «Ландшафт» одного района Тамбовской области («Антонимические оппозиции в лексике природы тамбовских говоров») - [Щербак, 1998]. И.В. Поповичева выявляет многообразие вариантов поверий, связанных с лексикой природы, ее географическую локализацию и т.д. («Культурная семантика некоторых диалектных названий»; «О некоторых названиях грибов в говорах Тамбов ской области») - [Поповичева, 2001, 2000]. С большой осторожностью, с отсылками к специальной литературе приводятся этимологические комментарии, объясняющие происхождение названий растений. СВ. Писку-новой удалось не только дать словарное описание конкретных лексем тематической группы «Природа» («Лексика тамбовских говоров (материалы к словарю)»; «Диалектная лексика на территории Тамбовской области (материалы к словарю)») - [Пискунова, 1985, 1989], но и Дополнить в экспериментальном словаре их мифологической частью и фольклорным материалом («Словарь тамбовских говоров (духовная и материальная культура); «Словарь тамбовских говоров (растительный, животный мир, ландшафт, метеорология)») - [Пискунова, 2002, 2003].
С учетом современных методов исследования на многочисленных примерах наиболее употребляемой лексики тематической группы «Природа» описаны ее происхождение, грамматические и фонетические особенности, место в лексической системе говоров. Кроме того, в докладе на научно-практической межвузовской лингвистической конференции «Слово в диалектном тексте», состоявшейся в 1999 г. в гор. Тамбове, СВ. Пискунова, рассматривая общие вопросы, связанные с изучением диалектного слова в системе русского языка, на примере лексико-семантической группы «Растительный мир» указала на связь текстовой поэтизации с мифологической символикой диалектизмов (особое явление в тексте поэзии, в обряде, веровании) в системе литературного языка, что также влияет на семантику текста и его стилистическую окрашенность, порождает авторские единицы текста.
На примере лексики природы диалектолог рассматривает проблему совмещения функций социологизации и поэтизации (отражение лексики природы в быту, топонимах) [Пискунова, 1994, 1999].
В работах СЮ. Дубровиной, посвященных ботаническому коду языка народной культуры, проблеме обрядовой семантики, некоторые растения обоснованно рассматриваются как особая разновидность мифологических персонажей («Кукушкины слезки»: (Из истории названий растений); «Заячья капуста, ушки и лапки...»: (о происхождении названий растений: Лингвистические заметки)) - [Дубровина, 1990, №4, №6]. К числу растений с очевидными демоническими свойствами в мифологии относятся конопля, чернобыльник и некоторые другие. Широко известны, например, у тамбовчан представления о крапиве как о полезном растении и вместе с тем обладающим сверхъестественной силой. Жизнь и функционирование ботанических терминов в системе общенародных представлений позволяет исследователю выявить принципы номинации растений, моделирование их наименований - [Дубровина, 1999].
Проблемы словообразования освещаются в публикации О.А. Руде-левой «Некоторые аспекты русского словообразования» (На материале тамбовских говоров) на примерах диалектной лексики природы [Руделе-ва, 1985].
Лексика природы как атрибутика обряда рассматривается в диссертационных сочинениях И.В. Поповичевой, Т.В. Махрачевой, В.В. Губаревой, Л.Ю. Евтихиевой, П.Н. Алпатовой [Поповичева, 1999; Махрачева, 1997; Губарева, 2001; Евтихиева, 1991; Алпатова, 2002].
Таким образом, народные представления о растениях не сводятся к ряду реалий, наделенных конкретным названием, а включают более широкий объем материала, позволяющий выявить необходимые знания. Поэтому вся система знаний народной языковой культуры через одну тематическую группу не может быть полноценно описана через названия конкретных ботанических реалий, если при этом не учитывается весь круг основных мотивов, функций и признаков, характеризующих эту систему в целом. Хорошо известно, что особенности функционирования растительной лексики в традиционной диалектной культуре таковы, что обрядовые названия растений во многих случаях подвергаются заменам, фигурам умолчания, связанным с табу на их употребление, и что вообще далеко не всегда имеет место четкая номинация растения с демонологическими свойствами, определяемого часто общеупотребительными ботаническими формами (чертополох, полынь и т.д.).
Актуальность исследования обусловлена необходимостью дальнейшей разработки теории современной языковой культуры, изучения динамических процессов отношений диалектного и литературного слова и проблем лингвокраеведения, лексикографии. Разработка теории и методики анализа диалектных и художественных текстов составляет также одну из важнейших и актуальнейших проблем современной лингвистики.
Работа с анализируемым материалом и специфика темы диссертации показывает, что единственно надежным способом выяснения легенды растения в диалектных и художественных текстах оказывается набор всех сведений о нем. Поэтому наряду с традиционной картотекой названий растений необходимо создать указатели функций (действий, характеристик, признаков), относящихся к ботанической реалии в целом. Такое двуплановое описание ботанической лексической системы (характеристика растения, определяемого конкретным именем, и учет всех функций, приписываемых растению в данной локальной традиции) создаст базу для сохранившейся системы знаний о народной языковой культуре в русском языке на данном этапе.
Обращение к диалектной лексике растительного мира, и в частности дикорастущих трав, во многом обусловлено тем, что эта группа лексики традиционно включается в качестве объекта для наблюдения в программы собирания материалов для региональных словарей и лексических атласов, например: Вопросник Общеславянского лингвистического атласа; Программа собирания сведений для Лексического атласа русских народных говоров. Часть первая. Природа, и т.д.
Научная новизна исследования. Тамбовские говоры изучались в разных аспектах, но целенаправленно как к тематической группе пласту диалектной лексики «Растительный мир» исследователи не обращались.
В настоящее время можно с уверенностью утверждать, что территория Тамбовской области перестала быть «белым пятном» на лингвистической карте. Этому способствовали труды многих и многих ученых - лингвистов, начиная с самой ранней работы Х.П. Козлова и последующих исследований СВ. Пискуновой, В.Г. Руделева, А.С. Щербак, Т.В. Махраче-вой, И.В. Поповичевой, В.В. Губаревой, Е.А. Нивиной, Л.А. Вановской, СЮ. Дубровиной, Л.С Моисеевой, П.Н. Алпатовой, Г.А. Баудер, Л.Ю. Евтихиевой, A.M. Кальницкой, М.И. Макаревич, М.И. Ивановой, Л.Н. Клоковой, Н.В. Новиковой, Н.В. Челюбеевой, Т.В. Маркеловой, Л.В. Го-лузо и некоторых других. В последнее время работа активизировалась: издан «Словарь тамбовских говоров (духовная и материальная культура)» [Пискунова, 2002], в 2003 г. вышел из печати «Словарь тамбовских говоров (растительный, животный мир, ландшафт, метеорология)» [Пискунова, 2003], готовятся к изданию следующие выпуски, собирается материал для Лексического атласа русских народных говоров.
Кроме того, фрагментарное изучение лексики растительного мира в работах названных исследователей не включает определение ее семантики и формы выражения, рассмотрение ее места и функции в составе диалектных и художественных текстов. Данные критерии и определяют новизну нашего исследования.
Теоретическая значимость работы связана с дальнейшей разработкой семантической теории слова и текста, проблемы структуры диалектных и художественных текстов и информационной значимости в них ключевых диалектных слов, а также определением формирования языковых способов передачи знаний о растительной картине мира с участием ключевой диалектной лексики малоизученной тематической группы.
Методологическая основа исследования обусловлена наличием знаний о растительном мире, накопленных в различных областях естественных наук, опытом исследования ведущих лингвистов, этнолингвистов, культурологов, фольклористов при анализе семантики, функции конкретного практического материала по проблематике изучения сведений о растительном мире.
Объектом исследования является лексика тамбовских говоров в системе русского национального языка.
Предмет изучения - лексическая подсистема «Растительный мир», зафиксированная по данным диалектологических экспедиций в Тамбовской области, ее текстовая функция.
Цель нашего исследования - сбор сведений о растительной лексике тамбовских говоров и ее символике (что является одной из составляющих общей работы всех членов кафедры русского языка при составлении диалектного словаря энциклопедического типа); проверка степени сохранности знаний народной языковой культуры в современном русском языке на данном этапе, его двух формах (диалектной и литературной, нормированной, кодифицированной) через лексику одной тематической группы; определение степени устойчивости, развития значения, а также обоснование внутрисистемных отношений и процессов (синонимия, омонимия, возрождение и угасание значения), выявление перспективы развития лексического состава русского языка, что в свою очередь выявит состояние русского языка на современном этапе.
В соответствии с поставленными целями решаются следующие задачи:
1)сбор и обработка диалектного материала в экспедиционных условиях, анализ публикаций и диссертационных исследований по материалам тамбовских говоров;
2) анализ, статистическая обработка лексики растительного мира по частотности ее употребления в связи с подготовкой лексического атласа, картографированием, составлением вопросника;
3) проверка и определение объема диалектной лексики в тематической группе «Растительный мир», уровня ее статичности, архаичности, свойственного диалекту, и динамических изменений, связанных с ее утратой или появлением новых лексем, значений, употреблений в системе языка:
определить наиболее полное количество лексических единиц - наименований той или иной растительной реалии, их характеристик и действий, в которые вовлечены данные реалии, распространение их в тамбовских говорах;
проследить пути формирования ботанических терминов и показать социальную обусловленность их планов выражения и содержания;
4) проверка объема данной тематической группы в говорах, литературном языке и степени отражения данной группы в художественных текстах с учетом региональной закрепленности;
5) сопоставить языковые стереотипы с поверьями и обычаями, раскрывающими общекультурное значение растения и его магические функции в тамбовской народной традиции.
Литературный пласт языка в диссертационной работе ограничивается художественными текстами писателей, чье творчество связано с Тамбовским краем. Однако здесь мы придерживались следующих ограничений:
1) использовался только тамбовский период в творчестве отдельных писателей: СЕ. Бирюкова, Е. Замятина, Ю.М. Нагибина, А.С. Новикова-Прибоя, А.П. Платонова, С.Н. Сергеева-Ценского;
2) выбрались только те произведения, в которых наиболее функционально значимы единицы лексики растительного мира;
3) учитывались сопутствие, сопровождение лексики растительного мира в названиях реалий других тематических групп диалектной лексики;
4) анализировалась степень сохранения объема знаний народной культуры данной тематической группы в художественном тексте; определялась текстовая значимость лексики указанной группы в произведениях художественной литературы.
Гипотеза диссертационного исследования связана с идеей сохранности, разрушения и восстановления системы национального русского языка за счет диалектного пласта лексики.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Семантический объем диалектного слова тематической группы «Растительный мир» представляет собой однозначную и многозначную структуру: 1) прямое обозначение (наименования реалий, свойств); 2) дополнительные свойства и потенциальные возможности поэтизации в тексте; 3) мифологическая семантика; 4) символическая семантика.
2. Совокупность семантики отличается достаточной стабильностью, тенденцией к сохранению всех разновидностей значений, но реально не в полном объеме, отмечается тенденция к угасанию, расширению за счет актуализации отдельных видов информации, заключенных в слове.
3. Значительная часть диалектных наименований реалий растительного мира в тамбовских говорах обладает развитой системой синонимов и омонимов. Специфика расширения диалектной лексической системы проявляется также в развитии многозначности слова.
4. Многие микрогруппы обладают полифункциональными свойствами в диалектной подсистеме языка.
5. Наиболее сложное и актуальное мифологическое значение, содержащееся в диалектном слове, в современном русском литературном тексте реализует ограниченные свои семантические возможности. Сохраняется тенденция использования диалектизма как элемента территориальной принадлежности, исторического фона, наблюдается восстановление полного информационного объема семантики и функции за счет текстовой сочетаемости, дополнительного комментария, что приводит к поэтизации речи.
6. Наличие сложной семантики в наименованиях реалий растительного мира, сохранение в диалектном слове исторической памяти и достаточная развитость системы языковых средств выражения позволяют говорить о возможности создания тематических словарей энциклопедического типа.
Источники исследования. Исследование основано на текстах художественных произведений писателей, связанных с Тамбовским краем, на данных этого говора, а также на полевом сборе диалектного материала обследуемого региона, осуществленном автором в 2000-2004 гг.
В работе представлена лексика говоров Тамбовской области на основе записей, сделанных автором во время диалектологических экспедиций в села Тамбовской области в период с 2000 по 2004 гг., а также использовалась картотека лаборатории «Современные русские говоры в системе языковой культуры» (заведующий лабораторией профессор СВ. Пискунова) Тамбовского государственного университета. Материал собирался с учетом «Вопросника Общеславянского лингвистического атласа» [1965], программы «Диалектологическая практика» [Войтенко, 1998, с. 37-44], «Программы собирания сведений для Лексического атласа русских народных говоров. Часть первая. Природа» [Программа, 1994], программа для собирания материала в период прохождения диалектологической практики [Пискунова, Щербак, 2001].
Картотека объединяет материалы обследования 15 районов Тамбовской области.
Для проведения сопоставительного анализа использовались толковые словари современного русского литературного языка, а также различные диалектные словари (В.И. Даля, «Словарь русских народных говоров» под ред. Ф.П. Филина и др.). Привлекались сведения из этимологических словарей М. Фасмера, П.Я. Черных. Сопоставление наименований растений, распространенных в тамбовских говорах, с названиями, зафиксированными в словарях литературного языка и диалектных словарях, позволило выявить ряд названий, которые пока не обнаружены в других говорах. Условно их можно назвать собственно тамбовскими.
Публикуемый материал репрезентирует, таким образом, процедуру соотнесения материалов тамбовских говоров, во-первых, с материалами региональных словарей, служащих необходимым фоном, на котором яснее выступает специфика тамбовской лексики, и, во-вторых, в случаях необходимости с материалами историко-этимологических словарей, что позволяет представить современное состояние этимологических разысканий в области тамбовской ботанической лексики. Это определяет справочно-аналитический характер данной работы.
Идентификация наименований растений с соответствующими реалиями, сравнение анализируемых названий трав с номенклатурными осуществлялось с помощью научных справочников - определителей таких, как «Определитель растений» [Нейштадт, 1954], «Определитель сорняков Центрального Черноземья» [Александрова и др., 1975]. Помимо научных определителей привлекались и другие ботанические издания.
Количество и выбор ботанических реалий, названия которых входят в тематическую группу «Растительный мир», обусловлены причинами экстралингвистического характера. Н.И. Толстой уже указывал на то, что «рассматривая процессы и изменения в языке и диалектах, объясняя язы ковые различия, обнаруживаемые во времени и пространстве, исследователь вынужден считаться с тремя видами факторов: внутрилингвистиче-ским, внешнелингвистическим и внелингвистическим» [Толстой, 1995, с. 18]. Именно экстралингвистические факторы определили то, что называния выбранных трав в тамбовских говорах обозначаются детально, с большей степенью конкретизации в сравнении с литературным языком.
Связь с экстралингвистическими причинами проявляется и в том, что данный ряд растений имеет неодинаковую степень важности в жизни и хозяйственной деятельности тамбовских жителей. На этот факт лингвисты обращали внимание. М.В. Никитин указывал: «Семантическое пространство языка на разных его участках «населено» с разной плотностью и имеет различную глубину отражения мира, что в конечном счете обусловлено мерой освоения, разработки и важности соответствующих предметных областей в совокупной структуре человеческой деятельности» [Никитин, 1997, с. 74].
В качестве материала использованы данные архивных фондов, опубликованные произведения писателей, учтены специальные исследования о лексике растительного мира Тамбовской области коллективов кафедр русского языка и языкознания ТГУ им. Г.Р. Державина. Разные жанры фольклорного и художественного творчества Тамбовщины XIX -начала XXI вв. по-разному отражают диалектную лексику растительного мира в этом регионе, ее функциональную значимость. Наиболее открыты для проникновения диалектных явлений произведения XIX - начала XX вв., и в частности произведения С.Н. Сергеева-Ценского, особенно «Счастье», поэмы «Лесная топь», «Печаль полей», рассказы А.Н. Новикова-Прибоя, романы Н. Вирты и т.д. Более замкнуты для такого влияния произведения начала XXI в., особенно поэзия, но и там иногда встречаются диалектные слова.
Наряду с впервые вводимыми в научный оборот лексикой и текстами из рукописей лично собранного материала в результате полевых экспедиций в села Тамбовской области, мы используем публиковавшиеся источники. Ими послужили тексты мифологических рассказов, быличек, бывалыцин, поверий, связанных с теми или иными растениями, описания обрядов и обычаев, составной частью которых является лексика растительного мира. В некоторых случаях мы обращаемся к сведениям, отмеченным в сказках и т.д. Для сравнения с фольклорными материалами привлекаются древнерусские книжные источники и произведения художественной литературы XIX-XXI вв. тамбовских писателей и тех, которые когда-либо писали о Тамбовском крае.
Разнообразные фольклорно-этнографические сведения были извлечены нами также из материалов, зафиксированных собирателями других регионов страны.
Подробное изучение фольклорно-этнографических данных дает новые факты, способные дополнить и прояснить отрывочные сведения тамбовской народной языковой культуры.
Практическая значимость диссертации определяется тем, что результаты исследования могут быть полезны для дальнейшего изучения тамбовских говоров в сопоставлении с другими говорами и литературным языком, при изучении диалектной лексики в вузовском курсе «Русская диалектология», спецкурсах и спецсеминарах, при разработке вузовских курсов лекций по «Современному русскому языку», «Лингвистическому анализу художественного текста», в работе по лингвистическому краеведению в вузе и школе, а также при составлении словарных статей следующих выпусков тамбовского областного словаря и карт для Лексического атласа Тамбовской области.
Апробация. Основные положения диссертации нашли отражение в 9 опубликованных работах. Итоги исследования были представлены в ви де докладов на межвузовских конференциях Тамбовского государственного университета в 2002-04 гг. («Современные говоры в системе языковой культуры») и г. Москвы в 2004 г. («Сельская Россия: прошлое и настоящее»).
Методы исследования. При исследовании использовалась методика комплексного подхода при описании семантики, формы и функции диалектного слова в системе языковой культуры. Сбор материала проводился с применением метода полевого анкетирования с учетом этнолингвистического аспекта и приемов ареального метода. При работе с информаторами мы использовали социолингвистический метод. В ходе работы использовался метод статистического анализа и лингвистического эксперимента с целью проверки объективности и частотности полученной информации. Основными лингвистическими методами исследования, позволившими выявить степень информационности лексем, явились функциональный метод, оппозитивный, а также собственно Лингвистический анализ диалектного и художественного текстов. Эффективным оказалось использование приемов конструктивного метода: составление обобщающих таблиц, этнолингвистических карт.
Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и приложения.
В главе первой ведутся рассуждения о семантическом объеме слова в говорах и художественных текстах, освещается ключевая роль терминологической лексики в структуре диалектных и художественных текстов, дается классификация лексики растительного мира в говорах Тамбовской области.
Во второй главе рассматриваются различные типы лексики растительного мира в диалектных текстах в зависимости от функциональной значимости.
В третьей главе осуществляется оценка ключевых диалектных лексем в художественных текстах.
В заключении подводятся итоги исследования, делаются выводы.
В приложение вошли таблицы вариантов наименований некоторых растений в говорах Тамбовской области с указанием территории их распространения, этнолингвистические карты и фрагменты художественных произведений, использованных в работе над диссертацией.
Специфика диалектного слова, объема его семантики на примере лексики растительного мира. Диалектное слово и текст. Расширение и сужение значения диалектного слова (синонимия и омонимия)
Говор, как и язык вообще, представляет собой единую в своем многообразии целостную структуру, элементы которой находятся в системных отношениях. Лексическая система говора частично пересекается с лексической системой литературного языка, однако характеризуется значительной спецификой и в составе лексико-семантических групп, и в области синонимии и антонимии, и в характере полисемии. Семантическое описание диалектного слова должно строиться с учетом этой специфики. Важную черту лексической системы диалекта отмечал еще Р.И. Аванесов: «Существенной особенностью словаря традиционных диалектов является нередкое отсутствие или во всяком случае слабое развитие обобщающей лексики, обозначающей родовые понятия, при богатстве лексики, обозначающей видовые понятия» [Аванесов, 1949, с. 177]. Однако все эти существенные особенности диалектной лексической системы, отражающие специфику языкового сознания диалектоносителя, не являются препятствием, мешающим осознавать ему реально существующую синонимию между диалектными словами и их общенародными эквивалентами.
Однако литературный синоним, совпадая с объясняемым диалектным словом в предметном содержании, отличается в ряде случаев значимостью в лексической системе, особенностями сочетаемости и употребления в контексте. Его применение связано с определенными трудностями и таит в себе возможность различного рода ошибок: огрубления значения, неточностей, неполной передачи семантики диалектного слова. Определяя целесообразность применения того или иного типа словарных толкований лексического значения слова, Е.А. Магазеева отмечает, что «синонимические определения можно использовать только в случаях полного совпадения значения диалектного и общенародного слова» [Магазеева, 2001, с. 130]. Таким образом она указывает на то, о чем писала ранее О.И. Жмурко, что «... слово литературного языка полностью не совпадает со словом данного говора». Исследователь предполагает, что «полное совпадение семантической структуры таких слов представляется редко, а их различие будет обычным» [Жмурко, 1998, с. 165].
Особенности семантики диалектного слова, как отмечают Л.А. Грузберг и Н.П. Денисова, обусловливается нередко именно своеобразием бытовых понятий, сформировавшихся на основе социального опыта, окружающей обстановки, условий жизни и трудовой деятельности носителей диалекта. Изучение системы лексико-семантических вариантов (ЛСВ) многозначного слова позволяет обнаружить, какое сходство уловило человеческое сознание в разных предметах (явлениях) реальной действительности; какие представления и ассоциации послужили основанием для переноса наименования; как в процессе развертывания семантики многозначного слова проявилось образное осмысление тех или иных жизненных явлений. Таким образом, прослеживая динамику мысли, отразившуюся в развертывании значений многозначного слова, мы в конечном счете исследуем то, как членятся некоторые фрагменты действительности «при помощи бытовых понятий, закрепленных за данным словом, в повседневном сознании людей определенной языковой общности» [Мар-тинович, 1979, с. 18].
Группа лексем с практическим значением при употреблении в быту растительных реалий
В микрогруппу дикорастущих съедобных растений входит п а с л е н черный (Solanum nigrum L.), имеющий в тамбовских говорах большое количество наименований, в семантику каждого из которых входит его использование в пищу, например: [БзнЮка слАткая, паспЕить, 6Е-гали за ней] (д. Черняевка Мордовский район, Климачова А.Ф., 1924 г.р., запись 2002 г.).
Раньше пироги с пасленом составляли для тамбовских детей немалое лакомство.
Общеупотребительной является лексема бзнИка, устойчивый характер бытования которой в Тамбовской области неоднократно отмечался в справочной и научной литературе [Пискунова, 1994, с. 11-12; Щербак, 1999, с. 42], фиксировалось функционирование данной лексемы и ее фонетического варианта бздника в тамбовских говорах [СРНГ, 1966, 2 в., с. 288; Даль, I, с. 86]. В настоящее время слово бздника наиболее часто встречается в селах Инжавинского района.
Под бзникой известен паслен в рязанских, волжских, саратовских, самарских, ростовских, донских, пермских томских, тобольских и сред-неуральских говорах [СРЫТ, 1966, 2 в., с. 288]. В последнем представлены также такие варианты этого названия, как бздИха, бзИка [СРГСУ, с. 28].
В этот же ряд включается лексема бзнЮка, распространенная в д. Черняевка Мордовского района Тамбовской области, ранее не отмеченная словарями, но функционирующая в других местах южной России. Ср. донские, воронежские, курские говоры [Меркулова, 1967; СРНГ, 1966, 2 в., с. 288].
Данные слова связаны со словом бздеть, поскольку ягоды паслена съедобны, приторно сладки и действуют как слабительное, вызывая рвоту и понос, поэтому его употребление должно быть ограничено.
В.И. Даль в тамбовских говорах зафиксировал и префиксальное образование жибзника, вероятно, указывающее на свойства растения влиять на организм человека (жи — начальное сочетание слова живот) [Даль, I, с. 86; СРНГ, 1966, 2 в., с. 288; Фасмер, I, с. 163].
Данный синонимический ряд пополняется лексемой познИка, отмечаемой ранее в Мичуринском [СРНГ, 1990, 25 в., с. 147], а сейчас в Инжавинском районах Тамбовской области, и ее акцентологическим вариантом пОзника в с. Татаново Тамбовского района, а также позднИка в д. Натальевка Жердевского, с. Новопокровка Мордовского и пАзднИка в с. Ивановка Сампурского районах.
В связи с отсутствием в отдаленных местах соответствующих лекарственных средств, возможно, и использовался паслен также в подобных целях, обретая тем самым указанные названия.
Общность рода двух растений паслена черного (Solanum nigrum L.) и картофеля (Solanum tuberosum L.) на основе ассоциативных связей сельских жителей вызвало в сознании наряду с родовым названием паслен в Жердевском, Знаменском и Тамбовском районах (см. также калужские говоры [Иванов, 1985, с. 5]) в с. Семеновка Ржаксинского района активно используемую лексему картОшечник. В новосибирских и московских говорах это ботва картофеля, а в томских так называют поле, с которого убран картофель [СРНГ, 1977, 13 в., с. 105].
Узко локализованы лексемы бузи нА (д. Ивановка Мордовский район, д. Богданово Ржаксинский район) (Ср.: бузинА — растение Sambucus racemosa L., семейства жимолостных [Даль, I, с. 137]), бузинИка (с. Козьмодемьяновка Тамбовский район), бруснИка (г. Жердевка Жердев-ский район) и чернИка (с. Чикаревка Жердевский район).
class3 Семантика диалектных наименований реалий растительного мира в литературном тексте class2
О некоторых особенностях функционирования названий реалий растительного мира в художественной речи. Художественный потенциал слов. Диалектная лексика в языке художественных произведений
Обращает на себя внимание в этом ряду многофункциональных растений цикорий, широкая известность которого явилась причиной развития фонетических: цукОрий (д. Назаровка Инжавинский район, Черно-бровкин А.С., 1928г.р., запись 2002 г.; с. Трескино Инжавинский район, Муравьева Т.Н., 1927 г.р., запись 2003 г.; с. Татаново Тамбовский район, Чуксина В.К., 1942 г.р., запись 2002 г.), тыркОний (с. Нижнеспасское Рассказовский район, Донцов В.И., 1922 г.р., запись 2002 г.) и грамматических цикОрия (р.ц. Мордово Мордовский район, Ковешникова М.А., 1929 г.р., запись 2002 г.) вариантов в селах Тамбовской области.
Цикорий распространен почти на всей территории нашей страны, за исключением северных районов. Повсеместное произрастание вдоль дорог вошло в семантику слова подколёсник, бытующего в д. Черняевка Мордовского района (Климачова А.Ф., 1924 г.р., запись 2002 г.). Лексема не зафиксирована в словарях народных говоров и является специфически тамбовской.
Однако основным народным названием цикория в тамбовских говорах служит слово василёк. Наблюдения над лексикой позволяют согласиться с В.А. Ивановым, что часто при указании на сходство с каким-либо растением первоначально используются названия тех, которые хорошо знакомы носителю говора [Иванов, 1985, с. 6].
Дело в том, что в селах Тамбовской области василек синий (Centau-геа cyanus L.) распространен практически повсеместно как сорняк зерновых и пропашных культур, особенно ржи и пшеницы, за счет выраженной способности приурочивать свой цикл развития к циклу развития засоряемых им хлебов. Встречается также на залежах и плохо обработанных парах, по обочинам полей, на сорных местах, вдоль дорог: [Стибялёк расъ-тёть, у нявО так вот атрОстки и сИнинькии, галУбинькии цвятОчки, а листОчки у нявО щуплЯвинъкии, так прадалгавАтыи. Ф пОли, ва рже, вазлЕ дамОф он растётъ, но в аснавнОм, где рошъ, пшанИца, где растЕ-нии. ВасилькИ, их и назывАють василькИ] (д. Федоровка Ржаксинский район, Одина Г.Д., 1927 г.р., запись 2000г.).
Растение постоянно обращает на себя внимание, как сорняк оно досаждает сельскому жителю, и поэтому соседство нового, малознакомого растения не вызывает затруднений в номинации. Сходство окраски цветков обоих растений и позволяет закрепить за последним лексему василек. Так именуют цикорий в д. Назаровка Инжавинского района (Казьмина А.К., 1934 г.р., запись 2000 г.), с. Татаново Тамбовского района (Никитина З.И., 1930 г.р., запись 2002 г.), с. Дмитриевка Сампурского района (Зотова К.А., 1929 г.р., запись 2002 г.) и др.
Внешнее сходство двух растений отмечено также жителями Липецкой области [Черенкова, 1998, с. 99]. У В.И. Даля слово - фитоним василек фиксируется для обозначения растения SaLvia dumetorum [Даль, I, с. 167]. У восточных славян это название относится также к роду мят Ocimum basiLicum, нашедшем отражение в народно-христианских преданиях [Дубровина, 1999, с. 9].
Однако в с. Семеновка Ржаксинского района также при отсутствии самостоятельного, специального наименования цикория в говоре наряду с внешним сходством двух ботанических реалий диалектоносителю важно подчеркнуть отсутствие их абсолютной идентичности, осознаваемой им, разграничить растения, все же отличающиеся друг от друга, с помощью определения в двусловном наименовании василькОвые цветЫ. Составной характер названия уже говорит о производности: во-первых, подобно тому как происходит разграничение культурных растений от сходных с ними дикорастущих (щавель - конский щавель) здесь также актуализируется признак отличия: у цикория цветки васильковые, но все же это не василек, а другое растение. Цикорий-сорняк, растет вдоль дорог, на пустырях, но из рассуждений В.А. Меркуловой о границе между культурными и дикорастущими растениями мы узнаем, что в Ярославской области есть целые плантации культурного цикория [Меркулова, 1967, с. 18]. Во-вторых, подчеркивается, что цветки цикория того же цвета, что и васильки; в-третьих, отсутствие существенной роли некоторых цветов в жизни человека во многом из-за незнания их свойств в языковом плане выражается в обобщенном характере наименований.
