Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Палеографическое описание 20
Глава 2. Графика и орфография рукописи 57
2.1. Употребление букв А и М 73
2.2. Употребление буквой 89
2.3. Употребление букв и и і 94
2.4. Употребление букв у 98
2.5. Употребление букв 101
2.6. Употребление букв ф и в 103
2.7. Обозначение праславянского сочетания *dj 104
Глава 3. Отражение фонетических особенностей речи писцов 108
3.1. Вопрос о качестве звука, обозначавшегося буквой ъ 109
3.2. Буква гласного в неполногласных сочетаниях, восходящих к *ТегТ 139
3.3. Отражение перехода [е]—>[о] 141
3.4. Отражение фонетического перехода [і] в [у] на стыке предлога и основы или приставки и корня 142
3.5. Вопрос об отражении аканья 145
3.6. Вопрос об отражении цоканья 146
3.7. Качество шипящих и <с> 147
3.8. Губные согласные 151
3.9. Позиционные изменения в группах согласных 153
Глава 4. Морфологические особенности текстов, входящих в состав сборника 160
4.1. «Сын церковный» 166
Система прошедших времен 167
Употребление причастий 170
Формы инфинитива, презенса и императива 173
Формы двойственного числа 176
Адъективные и местоименные формы с корреляцией: цел. -А ~ рус. -ъ 177
Адъективное окончание -аго/ого 178
Звательная форма 180
Некоторые особенности системы именного склонения 180
Местоименные энклитики 183
Выводы 187
4.2. «Александрия» 188
Система прошедших времен 188
Употребление причастий 207
Формы инфинитива, презенса и императива 220
Формы двойственного числа 221
Адъективные и местоименные формы с корреляцией: цел. -А ~рус. -ъ 224
Адъективное окончание -аго/ого 225
Звательная форма 226
Некоторые особенности системы именного склонения 227
Местоименные энклитики 231
Местоимение азъ 235
Выводы 235
4.3. «Роспись сошного и вытного письма» 236
Система прошедших времен 237
Употребление причастий 237
Формы инфинитива, презенса и императива 237
Формы двойственного числа 239
Адъективные и местоименные формы с корреляцией: цел. -А-рус. -ъ 239
Адъективное окончание -аго/ого 241
Некоторые особенности системы именного склонения 241
Выводы 242
4.4. «Хождение Трифона Коробейникова» 243
Система прошедших времен 244
Употребление причастий 252
Формы инфинитива, презенса и императива 259
Формы двойственного числа 260
Адъективные и местоименные формы с корреляцией:
цел. -А-рус. - 261
Адъективное окончание -аго/ого 264
Звательная форма 265
Некоторые особенности системы именного склонения 265
Местоименные энклитики 268
Местоимение азъ 270
Выводы 270
4.5. «Родословие русских князей» 271
Система прошедших времен 272
Употребление причастий 276
Формы инфинитива, презенса и императива 278
Формы двойственного числа 279
Адъективные и местоименные формы с корреляцией: цел. -А -рус. -ъ 279
Адъективное окончание -аго/ого 281
Звательная форма 281
Некоторые особенности системы именного склонения 282
Выводы 283
4.6. Астрономическое сочинение 284
Система прошедших времен 284
Употребление причастий 287
Формы инфинитива, презенса и императива 289
Формы двойственного числа 290
Адъективные и местоименные формы с корреляцией: цел. -А -рус. -ъ 290
Адъективное окончание -аго/ого 291
Звательная форма 292
Некоторые особенности системы именного склонения 292
Местоименные энклитики 293
Выводы 294
Итоги 294
Заключение 302
Приложение 1. Филиграни 307
Приложение 2. «Сын церковный». Строчные буквы 308
Приложение 3. «Сын церковный». Выносные буквы 309
Приложение 4. «Александрия». Строчные буквы 310
Приложение 5. «Александрия». Выносные буквы 311
Приложение 6. «Александрия». Иллюстрация. Л. 67об 312
Приложение 7. Хождение. Строчные буквы 313
Приложение 8. Хождение. Выносные буквы 314
Приложение 9. Роспись. Строчные буквы 315
Приложение 10. Роспись. Выносные буквы 316
Приложение 11. Роспись. Иллюстрация. Л. 120 317
Приложение 12. «Родословие русских князей». Строчные буквы 318
Приложение 13. «Родословие русских князей». Выносные буквы 319
Приложение 14. Астрономическое сочинение. Строчные буквы 320
Приложение 15. Астрономическое сочинение. Выносные буквы 321
Приложение 16. Инициалы 322
Приложение 17. Приписки 323
Список литературы 326
Введение к работе
Деятельность книжников XVI-XVII веков сыграла в истории формирования русского литературного языка очень важную роль. Именно эта эпоха связана с появлением первых грамматик и других сочинений, направленных на нормирование книжного языка. Другой важной особенностью деятельности книжников этого периода, непосредственно связанной с появлением грамматик, является тенденция к активному использованию церковнославянского языка. Теперь степень владения книжным языком определяется не только способностью воспроизводить, но и способностью порождать тексты на правильном церковнославянском языке [Живов 1985; Успенский 1988/19961: 16-17].
В научной литературе освещаются едва ли не все грани функционирования церковнославянского языка в этот период. Особого внимания заслуживают работы В.М. Живова, Б.А. Успенского, Е.А. Целуновой, Н.Н. Запольской, П.Я. Черных. Однако для большинства их работ материалом исследования послужили памятники, во-первых, создававшиеся опытными и сведущими в своем деле книжниками, а во-вторых, предназначавшиеся для чтения в кругах высших сословий [Живов 1985; Запольская 1986; Целунова 1985; Живов и Успенский 1986/1997; Успенский 1989/1996]. Это собственные сочинения и списки с книг, соответствие норме которых определялась не только интенцией автора/писца [Целунова 1985: 4], но и во многом тем, для кого в будущем предназначалась списанная книга или сочиненная проповедь.
Актуальность исследования определяется тем, что работа расширяет границы изучения русского литературного языка XVII в. В настоящей диссертации в центре внимания оказывается работа писцов-ремесленников, входивших, скорее всего, в одну писцовую мастерскую.
Здесь и далее, когда существует два издания работы, страницы указываются по последнему. Научная новизна исследования обусловлена тем, что: 1) до настоящего времени представления о норме книжно-письменного языка, характеризовавшие языковое сознание провинциальных писцов-ремесленников, специально не анализировались; 2) рассматриваемая книга вводится в научный оборот впервые; 3) благодаря тому что в сборник вошли два текста книжного и делового жанров, списанные одним писцом, впервые показана возможность сосуществования двух типов письменного узуса в одном языковом сознании.
Целью диссертационного исследования является описание орфографических и морфологических норм, характеризовавших языковые представления провинциальных писцов-ремесленников XVII в. в период активной выработки книжниками норм письменно-литературного языка.
Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что материал и сделанные на его основании выводы пополняют сложившиеся в науке представления о путях развития русского литературного языка накануне петровских реформ, а также об особенностях бытования рукописных книг на территории Русского Севера.
Практическая ценность работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы в учебных пособиях и курсах по русской палеографии и по истории русского литературного языка.
Материалом для данного диссертационного исследования послужила рукописная книга XVII века (сборник смешанного состава), не исследовавшаяся до сих пор полностью2, которая в настоящее время находится в частном собрании Е.Ф.Васеко. История книги точно не известна. К нам она попала в очень ветхом состоянии. Несмотря на то что переплет сохранился довольно хорошо, большинство ниток, скрепляющих тетради, истлело, поэтому часть листов была утрачена, а сохранившиеся были перепутаны. Так, в книге отсутствуют начало и конец, что не позволяет
Книга была представлена на выставке книг из частных собраний, по результатам которой был опубликован каталог с кратким описанием рукописи- [РРСК 1983]. нам точно установить ее содержание. Что же касается перепутанных листов, то их мы попытались разложить, основываясь на содержании текстов. К сожалению, мы не везде можем с уверенностью восстановить их исходный порядок, так как в середине книги также есть утраченные листы и даже целые тетради. Так, утрачены листы после л. 8, 14, 15, 22, 24, 26, 48, 51, 54, 55, 57, 58, 66, 74, 75, 77, 85, 103, 104 и др. От лл. 8а, 15а, 102, 103, 170 сохранились только фрагменты.
Стоит заметить, что у книги были владельцы, которые старались сохранить ее целостность. Для этого они подклеивали у корешка листы тетрадей, нитки которых, по-видимому, уже к тому времени перетерлись, полосками бумаги, вырезанными из других книг. Как свидетельствует Е.Ф. Карский, такая практика была весьма распространена на Руси [Карский 1928: 5].
Сплошная пагинация в тексте отсутствует, что также затрудняет работу с рукописью. Однако членение текста все же есть: это либо разбиение на главы, либо нумерация тетрадей (присутствующая в отдельных текстах). Для удобства работы с книгой мы пронумеровали листы после того, как разложили их по содержанию. Поэтому все отсылки к номерам листов являются в известной мере условными и могут не соответствовать первоначальному порядку пагинации.
Как уже отмечалось, исследуемая рукопись представляет собой сборник смешанного состава. Он включает в себя тексты как духовного, так и светского содержания.
К первым относится список сочинения «Сын церковный (Сказание нужнейших обычаев науки православныя веры)». Эта часть занимает всего восемь сохранившихся листов книги. Она не имеет ни начала, ни конца. Можно говорить о том, что в начале отсутствует довольно большой фрагмент, так как на первом листе мы видим окончание 61-ой главы и начало 62-ой главы. Наставления обрываются на 80-ой главе. В каталоге выставки 1983 г. содержится указание на 103 главы [РРСК 1983: 35], однако к настоящему времени главы рукописи 81-103 отсутствуют.
Необходимо сказать несколько слов об авторе этого сочинения. Составители каталога выставки 1983 г. И.В. Поздеева и А.Н. Троицкий указывают, что автор «Сына церковного» - Иван Наседка. Они не указывают ни на какой источник этой информации.
Наиболее подробные сведения о личности Ивана Наседки можно найти в Русском биографическом словаре [РБС, 11: 105-110], в книге П.Я.Черных, посвященной Уложению 1649 г. [Черных 1953: 68-71], а также в статье А. Голубцова [Голубцов 1890]. Иван Васильевич Шевелев-Наседка хорошо известен как справщик московского Печатного двора [РБС, 11:107]. Наседке поручали весьма ответственные задания: представлять Московское государство в прениях о вере [РБСД1: 108; Черных 1953: 69], редактировать московское издание грамматики Мелетия Смотрицкого 1648 г. [Черных 1953: 70], рецензировать, выражаясь современным языком, Учительное евангелие Кирилла Транквиллиона [Голубцов 1890; РБСД1: 107], а также в качестве справщика участвовать в издании Уложения Алексея Михайловича [Черных 1953: 66 и ел.]. Более того, по замечанию А. Голубцова, он "пользовался репутацией ученого мужа, стяжавшего себе известность своими апологетико-полемическими трудами".
Жизнь такого выдающегося человека не могла остаться без внимания. И действительно, в названных выше исследованиях деятельность Ивана Наседки рассматривается со всех сторон, в том числе и с точки зрения его писательского наследия. Однако мы нигде не находим упоминания о созданном им произведении «Сын церковный». Ответ на эту загадку содержится в работах [Опарина 1998] и [Скворцов 1900]. Иван Наседка на самом деле не был автором «Сына церковного». Это было анонимное пособие по катехизации [Скворцов 1900, 11: 129], появившееся в православном мире в первой половине XVII в. после Смутного времени [Опарина 1998: 66-67]. В жанровом отношении к сочинению «Сын церковный» отчасти примыкает «Хождение московского купца Трифона Коробейникова в Палестину и Египет в 1582 г.». Оно было довольно распространено на Руси. В.В. Данилов указывает, что Х.М. Лопарев насчитывал более 200 списков [Данилов 1962: 21-22].
Текст занимает 32 листа, среди которых почти нет полных тетрадей. Пронумерованных глав нет, но есть подзаголовки отдельных частей. Кроме того, здесь встречается нумерация тетрадей. Сохранилось две полные тетради, которые идут друг за другом. На первом листе каждой из тетрадей внизу в центре стоит номер 5 (Ё) и 6 (§) соответственно. Любопытно, что номер 5 продублирован на обороте последнего листа тетради (левый нижний угол). Причем второй знак (Ё) нанесен теми же чернилами, что и весь текст этой части, в то время как знаки в начале тетрадей, явно, нанесены другими чернилами.
По-видимому, здесь мы имеем дело с нумерацией, осуществленной в разное время, так как подобная нумерация отражает две разные тенденции. Известно, что писцы ставили букву-номер либо на последнем листе предыдущей тетради и на первом листе следующей (отмечая начало новой тетради), либо помечали только оборот последнего листа предыдущей тетради [Жуковская 1957:12].
Эта часть заканчивается притчей о птице неясыти, возрождающей детей своей кровью, как Иисус Христос.
Оборот 106 листа, скорее всего, оставался незаполненным до 1738 г., когда один из владельцев книги использовал его для личных записей (см. приложение 17).
К памятникам светского содержания относится «Александрия», произведение известное на Руси с ХП в. и дошедшее до наших дней во множестве вариантов [Истрин 1893: 139; Ванеева 1982: 57] и во множестве списков (особенно многочисленны списки ХУЛ в.3) [Словарь книжников... Г. 21-24]. Действительно, интерес к «Александрии» сохранялся в течение пяти веков и даже дольше. За это время роман претерпел значительные изменения [Кузнецова 1969: 200]: из исторического сочинения, претендующего на достоверность, он превратился в сказочную, фантастическую повесть. В связи с этим в истории литературы принято различать «Хронографическую Александрию» и «Сербскую Александрию» [Истрин 1893; Творогов 1981; Ванеева 1982].
Эволюция романа началась уже внутри «Хронографической Александрии». Со временем в ней увеличилось количество чудес, виденных Александром на востоке, усилились сказочные мотивы. С южнославянским влиянием в XV в. на Русь пришла Сербская редакция «Александрии». Это был новый текст, хотя и восходящий к общему греческому оригиналу [Творогов 1981: 86]. Здесь, с одной стороны, чаще встречаются обращения к античной мифологии (например, посещение Александром Трои), с другой стороны, появляются библейские мотивы [Александрия 2003: 7].
Основываясь на содержании сохранившихся фрагментов «Александрии», входящей в исследуемый сборник, и на сопоставлении со списком XVII в., опубликованным в [Александрия 2003], мы пришли в выводу, что в рукописную книгу входит именно «Сербская Александрия». Сохранившийся фрагмент охватывает почти всю военную жизнь Александра Македонского. Он начинается с битвы с куманами и обрывается на предсмертной речи Александра, обращенной к врачу. В общей сложности, это самая большая часть книги, занимающая 66 листов. Внутри «Александрия» делится на главы, каждая из которых имеет номер и подзаголовок. Заканчивается текст фрагментом девятнадцатой главы «О смерти Александра, отравленного Врионушем».
Это объясняется тем, что именно тогда начинает развиваться светская литература Изначально перед книжниками, которые к тому же в основном были служителями церкви, стояли задачи христианизации и распространения божественного слова [Еремин 1966: 12-13]. Эта часть интересна и тем, что в ней мы также встречаем пронумерованные тетради. Номера обозначались буквами кириллического алфавита теми же чернилами, что и основной текст, на оборотной стороне последнего листа тетради в левом нижнем углу. Можно с уверенностью говорить о том, что утрачено довольно много листов этой части, потому что на 66 листов рукописи приходится 6 сохранившихся (не целиком) нумерованных тетрадей (Ё, §, % О, Хї, ДЇ). Таким образом, мы в праве предположить, что изначально текст занимал не менее 14 полных тетрадей, то есть около 112 листов против 66 сохранившихся.
Исследуемая рукописная книга содержит и деловой текст - роспись сошного и вытного письма. Сошным и вытным письмом называли процесс измерения земли [Веселовский I]. Эта часть сохранилась целиком и занимает 40 листов. В конце росписи, как и в конце хождения, изначально была пустая страница (л.146об.). В XVHIB. (?) на этой странице были сделаны какие-то записи, которые сейчас не представляется возможным разобрать, так как лист сильно потемнел и видны только контуры отдельных букв.
Книга обрывается на астрономических наблюдениях. Сохранилось десять листов. Последние два листа оборваны, а последующие, возможно, утеряны.
Объединение столь различных по содержанию текстов в одной книге не может не вызывать удивления и с первого взгляда наталкивает на предположение, что изначально все произведения существовали отдельно, «в тетрадях», и лишь потом некий заботливый владелец покрыл их общим переплетом. Известно, что в древности предпочтение отдавали толстым книгам [Щепкин 1918/1999: 48-49]. Представляется, однако, что изучение истории каждого произведения и включение его в культурно-исторический контекст позволит доказать, что это не сборник-конволют, а что он изначально создавался как цельная книга.
С XVII веком связаны многие события российской истории, оказавшие большое влияние на дальнейшее развитие Российского государства. Начало XVII в. известно как Смутное время [Ключевский Ш: 17]. После смерти в 1598 г. последнего царя из рода Рюриковичей Федора Ивановича в России начался период междуцарствия, обернувшийся смутой. В течение почти 15 лет правители сменяли друг друга на царском престоле, причем за него боролись не только представители русских боярских родов, но и иностранцы. Уже вместе с Лжедмитрием I, который выдавал себя за выжившего царевича Дмитрия, в Россию толпами хлынули «ляхи и иезуиты», а на патриарший престол был возведен архиепископ Игнатий, который был удобен новому царю и который не стоял на страже православной веры [Толстой 1898/1999: 409]. Лжедмитрий I недолго занимал царский престол. Во время бунта в 1606 г. он был убит, и на некоторое время место царя занял князь Василий Иванович Шуйский [Ключевский Ш: 33]. Но и он пробыл у власти недолго, вскоре был смещен и насильно пострижен. Затем были попытки посадить на царство сына польского короля Сигизмунда Владислава. И вновь в России появился человек, выдававший себя за царевича Дмитрия - Лжедмитрий П; и снова вслед за ним пришли поляки, литовцы и другие носители западной веры.
Все это привело к тому, что, по замечанию историка русской церкви М.В. Толстого, русские люди уже не имели ни отечества, ни души, ни веры [Толстой 1898/1999: 415]. В доказательство этого он приводит слова Авраамия Палицына, известного церковного деятеля той эпохи: "Россию терзали свои более, нежели иноплеменные: путеводителями, наставниками и хранителями ляхов были наши изменники, первые и последние в кровавых сечах: ляхи, с оружием в руках, только смотрели и смеялись безумному междоусобию"4. Однако не все были изменниками и предателями, и с 1611 г. народное ополчение под предводительством Д.М. Пожарского и К. Минина начинает освободительную борьбу и в 1612 г. окончательно разбивает поляков, заставляя уцелевших бежать из Москвы рСлючевский Ш: 57].
Конец Смутного времени ознаменовался избранием на царский престол Михаила Романова. 16-тилетний юноша, конечно, не мог править самостоятельно, поэтому его отец, митрополит Филарет, опытный и твердый политик, играл далеко не последнюю роль в управлении государством (и даже имел титул второго государя рСлючевский Ш: 75]). После возвращения из польского плена в 1620 г. Филарет, в первую очередь, вынужден был заняться устранением последствий Смутного времени. И здесь его деятельность имела несколько направлений.
С одной стороны, после Смуты в России остались многие из тех, кто приходил с Лжедмитриями и кто был носителем иной веры. Кроме того, выше мы уже отмечали ослабление благочестия и среди самих православных. На Соборе 1620 г., т.е. сразу после возвращения Филарета, утверждались новые чины и новые обряды принятия православия вероотступниками [Опарина 1998: 66]. " Церковь всегда заботилась об установлении наилучших единообразных внешних действий, которые бы, с одной стороны, ясно отличали христианина от людей других вер, а с другой - напоминали ему о главных истинах христианства и обязанностях христианина5..." [Скворцов 1900,10:115].
Одним из результатов деятельности Филарета и его сподвижников по укреплению духа православия среди населения стало появление различных руководств верующим (как частного, так и общего содержания) [Скворцов идет о христианине вообще, но это не меняет сути дела. 1900, 11: 129]. К такого рода руководствам и относится сочинение «Сын церковный», с которым мы имеем дело в рассматриваемом сборнике. Изначально оно возникло как сборник поучений о поведении "новопосвятившегося" в быту и церкви. Это была книга именно для мирян, так как в ней не было описаний публичных церковных обрядов. Но описание всех прочих обрядов было настолько подробным, что вскоре книга распространилась среди всех, "хотевших благочестно жити" [Скворцов 1900, 11: 129; Опарина 1998: 67]. Впоследствии именно это содержание сделало ее популярной в старообрядческой среде, где она читается и переиздается до сих пор. Можно предположить, что и наш сборник был создан с старообрядческой среде (в одной из глав «Сына церковного» (л.2) описывается старомосковское двуперстие, отмененное патриархом Никоном).
Другое направление деятельности Филарета было связано непосредственно с государственными делами. За время смуты государственная казна опустела, а старые писцовые книги, по которым устанавливался размер налога, уже были недействительны. В связи с этим по указанию митрополита было проведено "обновление земли письмом" -описание всей территории России с целью выяснения платежеспособности населения рКаменцева, Устюгов 1965: 69]. Кроме того, после Смутного времени многие земли были пожалованы служилым людям, таким образом, служилое землевладение вытесняло вотчинное, что вело к развитию денежного обложения и к упразднению натуральных платежей и личных повинностей [Веселовский I: 23]. Казне были нужны деньги, а не хлеб. Именно для писцов, осуществлявших поземельную перепись, в 1628/29 г. была издана «Книга сошного письма» - руководство, содержащее обзор русских обложных единиц и указания по их применению в зависимости от качества земли и категории землевладения.
Следует обратить внимание на название нашего списка — это «Книга сошного и вытного письма». Выть, в отличие от сохи, не являлась общерусской окладной единицей. В XVII в. выть вообще встречается редко, но при этом все исследователи соотносят ее использование с русским севером, с бывшими новгородскими землями и прямо с Каргопольским уездом. И хотя обычно выть применялась на черных землях, в районе Каргополя в вытях считались все земли (монастырские, церковные, черные и иногда даже посадские) [Веселовский I: 2; П: 443; Каменцева, Устюгов 1965: 84]. Именно такое функционирование выти отражено в рассматриваемом списке.
Не следует считать, что актуальность «Книги сошного письма» была ограничена временем 20-х гг. В дальнейшем описания могли проводиться по челобитью населения (после войны, мора, пожара), так что востребованность этого документа, интерес к нему представляются вполне оправданными. Общество любителей древностей издало подобные книги за 1648 и 1709 гг. [Временник 1853].
К рассмотренным выше двум произведениям примыкает еще одно -«Родословие русских князей». В нем перечисляются все правившие Рюриковичи и их сыновья, а представители династии, имевшие титул Великого князя, отмечены на полях литерным номером. Практически все повествование сводится к перечислению имен. Из исторических событий упоминаются только взятие Иваном Ш Новгорода и Твери. Так повествование доводится до убийства царевича Дмитрия в Угличе (от Рюрика до Дмитрия текст занимает 2 листа без разрывов), после чего больше трех листов посвящено Смутному времени (до года, когда Филарет сел на патриаршество). Далее история доводится, видимо, до последних важных событий: рождение царевича Алексея Михайловича (1629 г.) и смерть матери царя Михаила Федоровича, инокини Марфы (1631 г.). Текст очень незначителен по объему, но даже здесь проявляется интерес современников к недавним политическим событиям. Кроме того, текст повествует о предках княжеских и боярских родов, устанавливает связи между ними. После Смутного времени важность этого произведения определялась тем, что оно задавало новую систему координат, определявшую место человека в новом обществе6.
Однако история любого государства - это не только политика, но и культура. В состав рукописи входят два художественных произведения, появление которых в сборнике ХУЛ в. оказывается вполне закономерным.
Первый из этих текстов - «Сербская Александрия». Может возникнуть вопрос, как связано это произведение с ХУЛ в., если оно известно с XV в.?, Ответ дают сами рукописи. От XV в. до нас дошел один единственный список (именно из него мы узнаем о появлении на Руси новой редакции «Александрии»), от XVI в. не дошло ни одного списка, в XVH же веке исследователями уже было отмечено 92 списка [Ванеева 1982: 57], теперь мы можем добавить к ним еще один. Если проследить историю литературного памятника дальше, то XVIII в. даст нам около 60 списков, в то время как ХГХ в. только три. Более того, именно в XVII в. текст Сербской Александрии претерпевал многочисленные изменения, расширялся за счет других источников - т.е. это было актуальное, востребованное произведение [Александрия 2003: 9]. Позже писцы уже только копировали существующие версии, значительных переработок не было. Таким образом, если учесть, насколько популярно было это сочинение в XVUB., вряд ли стоит удивляться, что владелец исследуемой книги пожелал иметь его в своей библиотеке.
Мы уже знаем, что владелец книги был, во всяком случае, хотел быть, благочестивым христианином, ведь он читал сочинение «Сын церковный». Поэтому нисколько не удивительно, что в сборник входит еще одно сочинение крайне популярное в XVTIB. - «Хождение Трифона Коробейникова в Палестину и Египет». Это сочинение носит компилятивный характер. Описания хождений по святым местам неоднократно встречаются в древнерусской литературе [см. примеры в: Книга хожений 1984]. В основе же этого хождения лежат реальные события: в 1558 г. Иван IV организовал
Заметим, что в XVII в. общерусское летописание практически прекращается ГГворогов 1975:3]. посольство с милостыней для ремонта Синайского монастыря. Кроме того, в задачу послов входило "обычаи в странах тех писати". Миссию возглавляли два человека, но один из них вскоре скончался, и во главе посольства оказался Василий Позняков. Он-то и совершил описываемое хождение.
Кроме него, в конце XVI в. другой паломник, Трифон Коробейников, также совершил две поездки по святым местам: в Царьград в 1582 г. и в Палестину в 1593-94 гг.
На рубеже веков какой-то неизвестный книжник объединил все, известное ему о паломниках и местах паломничества того времени, в единое произведение, избрав главным героем Трифона Коробейникова. Вероятно, относительная новизна событий и безусловный литературный талант компилятора обусловили популярность этого сочинения на протяжении всего XVII в. Об удачности этой литературной компиляции свидетельствует и то, что история этого паломничества вытеснила «Книгу паломника» игумена Даниила, бытовавшую на Руси с ХП в. [Адрианова-Перетц 1945: 515].
Единственный текст, который напрямую не связан с XVII в., - это астрономическое сочинение. Однако представляется, что выявленных связей с историко-культурной ситуацией XVH в. вполне достаточно, чтобы говорить о неслучайности такого состава сборника.
Это предположение нисколько не противоречит и данным по истории книжного дела на Руси. В исследовании, посвященном полууставному письму XVII в., Л.М. Костюхина отмечает рост спроса на книги в XVH в. по сравнению с XVI в. [Костюхина 1974: 6]. Примечательно, что книжное дело развивалось не только в крупных центрах (Москве, Новгороде, Галиче), но и в маленьких городах и деревнях [Соболевский 1908/2005, П: 6]. При этом спросом пользовались не только книги духовного содержания, но и светская литература (история, география, астрономия; романы, повести, анекдоты). О популярности сборников (особенно в XVI-XVH вв.) говорит и Е.Ф. Карский, добавляя, что такие сборники могли включать в себя до 10 и даже 25 отдельных рукописей [Карский 1928: 118]. У Карского можно также найти объяснение того, почему разные по жанру произведения могли оказаться в одном сборнике. Только в XVIIIB. появляются сборники исключительно светского содержания. "До этого времени листочки и тетради с произведениями народной и светской словесности не могли храниться в частных библиотеках открыто и должны были скрываться" [там же]. Владельцы брошюр и тетрадей, содержащих светские произведения, вплетали их в книги совсем иного, более "благочестивого" содержания.
Говоря о развитии книжного дела на Руси в XVI-XVH вв., надо сказать и о том, что в это время дело переписки книг все больше переходит из церковной среды в среду светских писцов-ремесленников . Именно они по большей части переписывали светские сочинения и вообще выполняли книги на заказ или для последующей продажи на рынке [Соболевский 1908/2005, П: 42; Костюхина 1965: 59; Костюхина 1974:16-18]. Такие писцы выбирались из грамотных людей той же деревни, и их бытовая речь мало отличалась от местного говора крестьян, что обуславливало проникновение диалектизмов в создаваемый ими текст [Елизаровский 1958:15].
О том, что данная книга могла быть создана именно писцами-ремесленниками, говорит следующая ее особенность. Характеризуя содержание рукописи, мы не раз отмечали, что в конце содержательной части имеется незаполненный лист. Его наличие представляется вполне закономерным, если учесть то, что обычно в мастерских трудилось одновременно несколько писцов (до 6-7), которые заполняли тетради независимо друг от друга. Впоследствии эти тетради переплетались в одну книгу [Рыбаков 1948: 687; Костюхина 1965: 68-69; Костюхина 1974: 18]8.
Оформление книги, которое будет подробно рассмотрено в главе 1, крайне простое, т.е. книга вполне могла быть куплена относительно бедным человеком, что нередко случалось в XVIIB. [Костюхина 1974: с. 21-22]. Забегая вперед, скажем, что среди многочисленных приписок, А.И. Соболевский, характеризуя состояние книжного дела в XV-XVII вв., даже называет его промыслом [Соболевский 1908/2005,1:13-15].
Свидетельство того, что уже в XTV в. писцы могли работать параллельно, списывая один и тот же текст, находим у ЛЛ Жуковской рКуковская 1957:20,36]. встречающихся на полях книги, имеются и владельческие записи, согласно которым книга принадлежала именно крестьянам (см. приложение 17).
То, что эта книга могла быть заказана крестьянином или предназначалась для продажи в крестьянской среде, не уникальное явление. В своем курсе лекций по палеографии А.И. Соболевский указывает на то, что в XVII в. грамотность (умение читать и писать) была довольно широко распространена среди людей всех сословий. "Даже между крестьянами, казаками, стрельцами и солдатами были грамотные". Подписи людей этих сословий на документах того времени не представляют большой редкости [Соболевский 1908/2005, П: 8-9].
Палеографическое описание
Палеографическое описание древних рукописных книг является первоочередной задачей при обращении к ним как к лингвистическому источнику. Не зная времени и места создания рукописи, мы не сможем дать верную интерпретацию наблюдаемым в тексте явлениям орфографии, фонетики и морфологии. Поэтому представляется целесообразным начинать исследование и описание рукописи именно с палеографического анализа как с начальной ступени анализа рукописного текста.
Основная задача палеографического исследования - определить место и время создания недатированных рукописей на основе сопоставления их с рукописями датированными. Палеография строится на анализе примет, которые можно извлечь из исследуемой рукописи. Это переплет, формат, бумага, филиграни, характер начертания букв. Помимо этого, датирующими признаками могут служить заставки, инициалы и миниатюры, но, поскольку исследуемая рукопись не иллюминированная и не "сряженная", в данном случае они не могут быть привлечены к исследованию.
Сразу оговоримся, что палеографический анализ (при отсутствии черных дат) не может дать точных указаний на время создания рукописи (до десятилетия или четверти столетия). Лучшее, на что может рассчитывать исследователь, это датировка с точностью до полувека.
Обозначив основные интересующие нас вопросы, далее мы подробно рассмотрим каждый из них.
Приступая к палеографическому описанию рукописи, первое, с чем сталкивается исследователь, это переплет. Наличие переплета нисколько не противоречит высказанному ранее предположению о намеренно дешевом исполнении книги. Конечно, переплетенная книга стоила дороже сшитых тетрадей, однако, единичные книги оставались "в тетрадях" [Клепиков 1959: 133]. Переплет, наряду с застежками и жуковинами, обеспечивал сохранность книги. Примечательно, что увеличение спроса на книги, характеризовавшее XVII в., сопровождалось развитием и переплетных мастерских, как частных, так и государственных. Таким образом, все направления книжного дела начинают выходить за стены монастырей [Клепиков 1960:72].
В этой рукописи мы имеем дело с традиционной техникой исполнения обиходного переплета. Он представляет собой две доски, обтянутые кожей, корешок и три кожаных ремня, которые скрепляют доски между собой и к которым крепятся нити тетрадей. Формат досок с лицевой стороны составляет 16,4 см на 21,3 см. Со стороны форзаца доска меньше: 15 см на 20,6 см. Кроме того, неодинакова и толщина доски: чем ближе к корешку, тем тоньше доска. Это делалось для более плотного придавливания блока книги, предохранения листов от деформации [Клепиков 1959: 111]. Крышки и корешок обтянуты кожей, на которой выполнено тиснение. На характере тиснения мы остановимся подробнее дальше.
Переплет дает нам несколько палеографических примет, важных для датировки. Известно, что со второй половины XVIIB. под западным влиянием техника переплета в Московском государстве меняется в различных отношениях [Щепкин 1918/1999: 49]. Во-первых, доски переплета выдвигаются над обрезом бумаги, защищая его от трения9. Как уже было сказано, нитки, скрепляющие тетради, сильно истлели, поэтому края многих незафиксированных листов сильно истрепались, и определить точный размер листов не всегда возможно, поэтому мы не можем воспринимать соотношение формата переплета и формата бумаги как надежную датирующую примету.
Второе новшество, пришедшее в Московскую Русь во второй половине XVII в., - это поперечные возвышенные валики на корешке книги, которые прикрывали и защищали от трения ряды нитяных узлов, появлявшихся на корешке при сшивании тетрадей. Ранее эти линии узлов вследствие иного способа сшивания не были столь выпуклы.
Исследуемая книга как раз может служить примером того, как применялась такая техника переплета. С внешней стороны корешок разделен на три части. Внутри видно четыре ряда нитяных узлов. Два центральных являются основными, так как именно они крепятся к доскам. Верхний и нижний ряды крепились только к корешку, поэтому они больше всего пострадали от времени. Сохранились только "косички" из узлов, в то время как все нитки, идущие к ним перетерлись и утратились. Так, все листы, которые до сих пор прикреплены к переплету, держатся только за счет двух центральных нитей. Центральные линии узлов действительно прикрыты валиками, что свидетельствует о том, что, скорее всего, переплет был сделан не раньше середины ХУЛ в. По-видимому, крайние линии узлов тоже закрывались валиками, но из-за того, что края корешка сильно истерлись, трудно решить являются ли эти утолщения валиками или они получились тогда, когда переплет обтягивали кожей. На торцах кожу подгибали внутрь и приклеивали, в результате чего и могло получиться подобное утолщение.
Употребление букв А и М
Буквы л и т на протяжении всей истории древнерусской письменности по сути своей были орфографическими дублетами. Если в старославянской азбуке за буквой л скрывалось определенное фонетическое содержание, то для древнерусского языка с самого начала его существования в письменной форме эта буква была избыточна, потому что по своему фонетическому значению она совпала с буквой ш [Успенский 2002: 127-128]. Долгое время употребление буквы л носило традиционный характер, т.е. писцы стремились сохранять ее в тех случаях, где она писалась в оригиналах. Очевидно, что при отсутствии фонетической обусловленности были неизбежны ошибки в употреблении этой буквы, что и отразилось в смешении рассматриваемых букв в раннедревнерусских памятниках.
Как уже говорилось в вводных замечаниях к этой главе, любой язык стремится к устранению дублетов. Это и происходило с буквами л и м.
Писцы старались разграничить области употребления букв с одинаковым фонетическим содержанием, устанавливая для себя правило, в соответствии с которым, например, буква л писалась после букв согласных, обозначая мягкость предшествующего согласного звука, а буква ш писалась в начале слова или слога, передавая два звука. Такое распределение наблюдается, например, в памятниках, исследованных В.В. Виноградовым, О.А. Князевской, П.Я. Черных [Виноградов 1968: 148; Князевская 1957: 117, 120; Черных 1953:145].
Исследование П.Я. Черных показывает, что для московского Печатного двора такая дистрибуция букв оставалось нормой, которая последовательно выдерживалась. Характеризовало ли это правило норму писцов, с работой которых мы имеем дело, или для них это был несущественный признак книжной орфографии?24
Анализ закономерностей употребления букв лтз мы начнем с почерка сочинения «Сын церковный». Далее материал разбит на группы: позиция после букв согласных, позиция после букв гласных, буквы ь и вьгаосных согласных и позиция в начале слова.
Употребление буквы А после букв согласных: влзати, приходл, бладлщгґ, ра влже" , тл З, юсвлзаним (л Л об.), нижнлм, рсґделле (л.2об.), внлтно, поклонлешис (л.4), вл ecu, грлде, црл (л.5), грлдшщ (л.5об.), прлмое, Щшпое (л.6), потребллеме11, памлта4, адл (л.боб.), мл 2. за гсдрл, вел (л.8), всл 2 - Nom. PL, ісправлл""1, времл, мрлс, седл, не
Укарл (л.8об.), -сл 9. Всего 39 написаний.
Вопрос о качестве звука, обозначавшегося буквой ъ
Вопрос о качестве звука, обозначавшегося буквой ъ является одним из самых сложных для исследователя, работающего с текстом, переписанным с антиграфа. Изучая текст, необходимо определить, была ли в говоре писца особая фонема ё , обозначавшаяся буквой , или переписчик в своей орфографии просто следовал за оригиналом.
Для более точной интерпретации имеющегося в нашем распоряжении материала рукописи отдельно рассматривались следующие позиции:
1. позиция под ударением
a. перед твердыми согласными,
b. перед мягкими согласными.
c. В абсолютном конце слова;
2. безударная позиция
a. предударный слог,
b. заударный слог;
3. заимствования;
4. неживые формы.
Кроме того, следует помнить о случаях второго ударения, которое делает возможным сохранение написаний типа л-шопроводца (в грамотах с последовательной заменой ъ— е в безударной позиции) [Васильев 1905: 208].
При этом нельзя забывать и о том, что слова в тексте функционируют не изолированно, а в составе тактовых групп, что может менять акцентологические признаки лексемы. Так, Л.Л. Васильев же приводит пример написания дети Боярски, которое оказывается единственным исключением из общего правила (сохранения в ударной позиции перед мягким согласным в соответствии с этимологией). Л.Л. Васильев объясняет этот случай тем, что это словосочетание обозначает одно понятие, следовательно, объединено одним фонетическим ударением, которое здесь падает на определение [там же: 215].
Первый фрагмент, материал которого мы анализируем, - сочинение «Сын церковный».
Позиция под ударением Перед твердыми согласными
