Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Традиционная семья в зеркале системы терминов родства русских и корейцев 15
1.1. Термины кровного родства в русском и корейском языках 16
1.1.1. Номенклатура русских и корейских терминов кровного родства 16
1.1.2. Иерархия дифференциальных признаков в терминах кровного родства русских и корейцев 22
1.2. Термины свойства русских и корейцев 46
1.2.1. Номенклатура русских и корейских терминов свойства 46
1.2.2. Дифференциальные признаки в терминах свойства русских и корейцев 52
1.2.3. Эволюция подсистемы терминов свойства в русском языке 56
Глава 2. Выбор номинации адресата: нормы русского речевого этикета в восприятии носителей корейского языка 76
2.1. Условия сдвига при выборе ты- и Яы-форм общения в русском и корейском языках 77
2.2. Личное имя в общении русских и корейцев 93
Глава 3. Термины родства в парадигме номинаций адресата в русском языке и их корейские эквиваленты 115
3.1. Функционирование терминов родства в семейной сфере 115
3.2. Функционирование терминов родства во внесемейной сфере 146
Глава 4. Социолингвистические условия сдвига при выборе форм общения (на примере текста пьесы А.П.Чехова «Вишневый сад» и его корейского перевода) 154
4.1. Ты- и Яы-формы общения 156
4.2. Номинации адресата 165
Заключение. Терминологии родства и механизмы самоидентификации: я, ты и мы в языке и культуре русских и корейцев 181
Список литературы 184
- Номенклатура русских и корейских терминов кровного родства
- Условия сдвига при выборе ты- и Яы-форм общения в русском и корейском языках
- Функционирование терминов родства в семейной сфере
Введение к работе
Современная лингвистика характеризуется сдвигом к лингвистике антропологической, от рассмотрения «я» «в самом себе и для себя» к «я» в тесной связи с сознанием, мышлением человека. Согласно предложенной Ю.С. Степановым классификации, история гуманитарного знания в Европе распадается на некоторые периоды, или парадигмы, определяемые отношением (не всегда явным) исследователей к языку. Это три основные парадигмы: «философия имени», в которой все основные проблемы познания рассматриваются через призму имени и именования; «философия предиката», где отправная точка связана с понятием «событие», и «философия эгоцентричных слов», или индексальных выражений, в которых происходит релятивация логических и логико-грамматических систем относительно говорящего [59, 164, 166].
При исследовании «эгоцентрированного языкового пространства» вычленяются микросистемы, объединенные каким-либо формальным и/или содержательным общим признаком. Человек имеет множество признаков, каждый из которых в актуальной речи может послужить основой для речевой номинации. Эти вариативные наименования характеризуют не только различные свойства человека, но и его взаимоотношения с другими людьми. Одним из самых содержательных единств является микросистема терминов родства. Наличие данной микросистемы и существование ее основных разрядов есть языковая универсалия. При этом данный универсальный фрагмент любой языковой картины мира содержит значительный информационный потенциал, включающий весь спектр национально-специфичных коннотаций (социокультурных, исторических, этических, ассоциативных, оценочных).
Как единицы речевого акта, термины родства кодируют разнообразную важнейшую информацию, способствующую идентификации говорящего и адресата (пол референта, его социальный статус, личные и социальные отношения между референтами).
Система этих актуальных для речевой ситуации координат и ориентиров социально-ролевых отношений говорящего и адресата функционирует на пространстве персонального дейксиса (категория лица).
Выбор номинации отражает особенности поведения говорящих, правила общения носителей данного языка и культуры, объединяемые категорией речевого этикета, "микросистемы национально-специфических вербальных единиц, принятых и предписываемых обществом для установления контакта собеседников, поддержания общения в желательной тональности соответственно правилам речевого поведения" [190: 2].
Функционирование терминов родства на этих важнейших для коммуникации пространствах обусловливает их высокую прагмалингвис-тическую значимость. При этом «в межкультурном общении все составляющие понятия социального статуса личности, имеющие прагмалинг-вистическое значение, могут рассматриваться как явления национально-обусловленные, связанные с двумя одновременно реализуемыми его самоидентификациями: как личности, прошедшей социализацию в определенной национально-культурной общности и идентифицированной в ней, и как личности, включенной во вторичную идентификацию - в иной национально-культурной общности» [147: 47].
Актуальность диссертационного исследования обусловлена комплексным характером изучения микросистем терминов родства в типологически различающихся языках (русском и корейском). Тема исследования имеет прямое отношение к актуальным проблемам межличностного взаимодействия и межкультурной коммуникации, которые рассматриваются в рамках нескольких направлений лингвистики: лексической семантики [Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, В.В. Виноградов, В.Г. Гак, И.М. Кобозева, Д.Н. Шмелев, А. Вежбицкая, В. фон Гумбольдт, Б.Л. Уорф, Ч. Филлмор], когнитивной лингвистики [Дж. Лакофф], социолингвистики [Л.П. Якубин-ский, Л.П. Крысин, У. Лабов], лингвокультурологии [Е.М. Верещагин, В.В. Воробьёв, Ю.Н. Караулов, В.Г. Костомаров, Ю.М. Лотман, Ю.С. Степанов,
6 В.Н. Телия], этнолингвистики [Э. Сепир], этнопсихолингвистики [А.А. Леонтьев], семиотики [Вяч. Вс. Иванов, Б.А. Успенский], теории речевой коммуникации и речевого общения [М.А. Кронгауз, Ю.Е. Прохоров, Е.Ф. Тарасов, С.Г. Тер-Минасова, Н.В. Уфимцева, Н.И. Формановская].
Междисциплинарный характер темы исследования обусловил применение интегрирующего подхода к рассмотрению специфики значений и употребления номинаций родства в русском и корейском языках. В отечественной науке о языке данный подход обоснован в работах Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова, В.В. Воробьева и характеризуется как лингвокультуро-логический или культуроведческий [37 - 40, 45, 89].
Актуальность темы работы состоит в том, что она обеспечивает выход в указанное пространство, на широкую проблематику, связанную с интерпретацией этнокультурных смыслов.
Культура не может быть безнациональной, она всегда конкретно-человеческая, в межкультурной коммуникации всегда остается актуальной оппозиция «свое/чужое», носитель одного языка/культуры воспринимает иной язык/культуру через призму своего национально-культурного восприятия, прежде всего замечая «свои» или близкие им элементы, оставляя незамеченными или переосмысляя «чужие». Поэтому для настоящего исследования избран подход, предусматривающий изучение фактов одного языка (русского) в восприятии носителями другого (корейского).
Реалии и факты действительности, присущие только данной этнокультурной общности, отсутствие в родном/иностранном языках определенных обозначений образуют «лакуны», различного рода значимые расхождения: в точке зрения субъекта картины, ее подвижности / неподвижности, глубине, высоте, расстоянии этой точки зрения, гомогенности / гетерогенности изображения, наличии акцентуализированных фрагментов картин мира.
При интерпретации инокультурных лакунарных единиц имеют место либо «трансинтерпретация» (перенос значения на интерпретируемую единицу, преобладает при межкультурной омонимии), либо интерпретация ее
как незнаковой (при отсутствии аналога в культуре реципиента). При сопоставлении не только корпуса знаков, но и норм их употребления и восприятия выявляется, что для характеристики лакун в «чужом» языке недостаточно соотношения «присутствующее в языке А - отсутствующее в языке Б». Важно не само наличие новых знаков, а иные стереотипы при их организации. «Именно иная комбинация известных элементов, а не собственно новые элементы, и является, с одной стороны, причиной проблем межэтнического общения, а с другой - причиной закрепления в сознании носителей определенной культуры стереотипов восприятия чужой культуры: иная комбинация знакомых элементов вызывает гипертрофированное преувеличение тех их них, которые с позиции носителя иной культуры занимают наиболее отличное от их положения в родной культуре место» [147: 18 - 19]. При этом ядерным элементам языка А могут соответствовать периферийные, «размытые» элементы языка Б (прагматически маркированные (а) или/и архивируемые/эволюционирующие (б).
Для адекватного их понимания требуется знание важной дополнительной информации о культуре данного народа, фоновых знаний о значениях языковых компонентов, известных носителю языка/культуры. На сегодняшний день надежная система способов обработки «чужого» в принимающем языке, обеспечивающих его акцептируемость, не разработана, поэтому проблема лексикографического отражения культурных коннотаций остается насущной [127].
Многие отечественные лингвисты и методисты считают лингво-культурологический подход актуальным не только для лингводидактических исследований, но и для лингвистики наступившего XXI века в целом [89, 147].
Лингвокультурологический угол зрения, позволяющий рассматривать отдельную языковую личность или языковой коллектив как феномен культуры, выраженной посредством языка, дает возможность описать термины родства как специфический культурный код, выявить маркеры общения и
речевого поведения его носителей и их ментальные корреляты, важные «фоновые знания», помогающие постижению «историко-культурной самобытности народа, языку которого принадлежит рассматриваемое слово» [38]. Эта самобытность народа связана с разными механизмами самоидентификации человека и позиционирования «я» и «ты» среди других людей, в свою очередь жестко коррелирующими с ощущением принадлежности к большей или меньшей (референтной) группе, определенными правилами речевого и неречевого поведения в этих группах.
Объект настоящего исследования - номинации родства в русском и корейском языках, предметом исследования являются национально-культурные особенности семантических и прагматических свойств русских терминов родства, определяющих специфику их восприятия корейцами.
Целью настоящей работы является лингвокультурологический анализ микросистемы родства русского языка в восприятии носителей корейского языка, выявление и систематизация универсальных и национально-специфических признаков в семантике и прагматике данных языковых единиц.
Для достижения сформулированной цели последовательно решаются следующие задачи исследования:
охарактеризовать национально-языковую специфику микросистем родства в русском и корейском языках;
типизировать социолингвистические признаки коммуникативно-прагматической актуализации номинаций родства, их дистрибуцию в речи и корреляцию с факторами субъекта и адресата речи;
выявить типы этноспецифических языковых компонентов и предложить этнокультурный вариант определения критериев при выборе квазисинонимичных номинаций адресата в типовых речевых парах;
предложить методику выявления инофоновой информации в вока-тивных единицах на основании сопоставления параллельных разноязычных текстов;
определить значимость специфики микросистемы родства в соци-
альном аспекте владения языком, в этикете межличностных отношений и речевом этикете, в формировании вторичной языковой картины мира, в межкультурном формате общения.
На разных этапах исследования привлекались различные методы лингвистического анализа: метод системного анализа семантических, грамматических и прагматических свойств единиц языка; дистрибутивный при классификации языковых единиц и изучении их признаков; сравнительно-исторический метод при выявлении общего и национально-специфического, сходств и различий в формах и значениях; метод компонентного анализа; типологический при рассмотрении структурных и функциональных свойств языков; метод контекстуального анализа при рассмотрении единиц в потоке речи, в том числе при помощи параллельных текстов; метод параметрической статистики при анализе одновременного распределения двух или более переменных и выявлении отношений между ними; метод включенного наблюдения; метод когнитивной и лингвокультурологической интерпретации прагматических значений речевых единиц с участием носителей языка. Научная новизна работы заключается в постановке проблемы и предлагаемых вариантах решения сформулированных задач.
1. Осуществлен системный функциональный анализ соотносимых
микросистем родства в русском и корейском языках, в пространстве «сво
ей» (параметр А) и «чужой» (параметр Б) культур, комплексно рассмотрен
их семантический, прагматический и лингвокультурологический статус.
2. Выявлены и стратифицированы основные типы терминов родства в
составе микросистемы номинаций человека с точки зрения их коммуни
кативной значимости и национально-языковой специфики. Анализ комму
никативно-прагматической актуализации этноспецифичных единиц языка в
конкретно-речевых условиях соотносится как с фактором субъекта, так и
адресата речи.
3. Типизированы социолингвистические признаки (квази)синонимич-
ных номинаций адресата и лингвокультурные условия переключения кода
при их выборе.
4. Предложена авторская методика выявления и описания инофоно-
вой информации в параллельных разноязычных текстах.
Положения, выносимые на защиту:
Лингвокультурологический подход к исследованию допускает возможность изучения микросистем родства в русском и корейском языках на двух уровнях: на уровне языка (русского или корейского) и на уровне языков (русского и корейского). На втором уровне выявляется: полное сходство (общекультурные единицы), частичное сходство и различия (специфично-культурные единицы) и отсутствие сопоставимого сходства (уникально-культурные единицы). При этом важно рассмотрение не только наличествующих новых знаков, но и иных стереотипов при их организации. Анализ этнокультурного содержания данных единиц осуществляется при помощи адекватных методик исследования.
Субъектом самоидентификации в русском языке является личность, в корейском языке - социальная (микро)группа, минимально - пара (актантов). Единой процедуре самоидентификации личности в русском языке противопоставлена дуальная процедура самоидентификации в корейском языке: а) идентифицируется соотносительное положение актантов в паре (первая микрогруппа); б) определяются две референтные группы, говорящего (вторая (микро)группа) и слушающего (третья (микро)группа). Для описания явлений корейского языка в качестве аналога понятия личной сферы говорящего (Ю.Д. Апресян), актуального для русского языка, предлагается определение «групповые сферы говорящего и слушателя» (ГСГС).
3. Вычленяется закодированный в языке ментальный суперсегмент, этнокультурный инвариант «Я личное» (русский язык/культура), «Я коллективное» (корейский язык/культура), включающий речеповеденческие
и тактики, стереотипы поведения, перцептивные и мнемические схемы, социальные конвенции, табу, мировоззренческие установки, этические правила, моральные нормы, архетипы культуры.
Практическая ценность настоящей работы определяется возможностью использования ее основных положений, выводов и полученных результатов при разработке лекционных курсов по теории и практике перевода в процессе формирования и развития языковой компетентности переводчиков, в лекционных курсах и при проведении семинарских занятий по языкознанию, психолингвистике, сопоставительной лексикологии, лексической семантике и культуре речи, чтении спецкурсов по лингвокультуро-логии и страноведению, межъязыковым контактам и межкультурной коммуникации,
Материалы диссертации могут быть полезны при составлении лингвострановедчески ориентированных пособий для изучающих русский и корейский языки как иностранные. Данные диссертационного исследования могут быть использованы для создания прагматически содержательных и переводных словарей лингвокультурологического типа, пособий по речевому этикету.
Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что ее результаты вносят вклад в разработку теории номинации. Лингво-прагматическая интерпретация изученных единиц позволяет более детально изучить механизмы формирования различных типов прагматической информации. Результаты проведенного исследования способствуют дальнейшему изучению взаимодействия языка и культуры, а также экспликации национально-культурных мировоззренческих установок и стереотипов, связанных с микросистемой терминов родства человека. Выводы, полученные в настоящем исследовании, могут быть использованы для дальнейшего изучения процессов восприятия инокультурного текста, в работах по теории перевода, теории межличностной коммуникации и межкультурного общения.
Публикации. По теме исследования опубликовано 8 работ.
1. Пягай Н.В. О влиянии национальных лингвистических традиций на
изучение русского языка в Корее // Русский язык в общении и образовании:
Сб. тез., докл. и сообщ. междунар. конф., 22- 28 июня 1996 г. - М.: Гос. ИРЯ
им. А.С. Пушкина, 1996. - С. 94 - 96.
Пягай Н.В. Национально-своеобразное в значениях и употреблении личных местоимений (русский язык в восприятии корейцев) // Теория и практика русистики в мировом контексте: Сб. тез. междунар. конф., поев. 30-летию МАПРЯЛ, 28-30 октября 1997 г. - М.: Гос. ИРЯ им. А.С. Пушкина, 1997.-С. 168-170.
Пягай Н.В. Как и почему изучают русский язык в Корее // Русская речь. -1997.-№3.- С. 60-65.
Пягай Н.В. Национальные традиции и изучение русского языка корейцами // Теория и практика преподавания русского языка иностранным учащимся в вузе: Тез. докл. на межвуз. научно-практ. семинаре, 14 мая 1997 г. - М: МГИМО, 1997. - С. 47 - 49.
Пягай Н.В. Национально-культурная специфика самоидентификации личности (русские и корейцы) // Проблемы обучения общению на иностранном языке: Тез. межвуз. научно-метод. чтений. - М.: ДА МИД РФ, 1998.-С. 52-55.
Пягай Н.В. Русский речевой этикет в восприятии корейцев (значения и употребление личных местоимений) // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе. Лингвистика: Материалы XIII Тверской межвуз. конф. ученых-филологов и школьных учителей, 10-11 апреля 1998 г. - Тверь, 1998. - С. 132-134.
Пягай Н.В. Русский язык в корейской аудитории: национально-направленные пособия для преподавателя // Формы обучения РКИ в современных условиях: Материалы и сообщ. междунар. научно-практ. конф., 10-12 ноября 1998 г. - М.: Диалог-МГУ, 2000. - С. 293-294.
8. Пягай Н.В. Антропоцентризм в языке, сознании и поведении корейцев и русских // Ли Г.Н. и др. Энциклопедия корейцев России. 140 лет в России. -М.: РАЕН, 2003. - С. 440 - 456.
Апробация. Ход и результаты работы обсуждались на заседании кафедры общего и русского языкознания Гос. ИРЯ им. А.С. Пушкина, а также были представлены на шести международных и всероссийских конференциях с публикацией тезисов или текста доклада: Москва, Гос. ИРЯ им. А.С. Пушкина, 1996, 1997 гг., МГИМО, 1997 г., ДА МИД РФ, 1998 г., ТГУ, 1998 г., МГУ им. М.В. Ломоносова, 1998 г.
Объем и структура диссертации. Диссертация изложена на 204 страницах и состоит из введения, четырех глав, выводов, заключения и библиографии, насчитывающей 257 наименований источников на русском, корейском и английском языках. В тексте диссертации 12 таблиц и 14 схем.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
В Введении обосновывается выбор темы исследования, отмечаются её актуальность и новизна, формулируются основная цель и задачи исследования, определяются основные положения, выносимые на защиту, раскрываются теоретическая значимость и практическая ценность проведённого исследования.
В Главе 1 «Традиционная семья в зеркале системы терминов родства русских и корейцев» рассмотрены термины кровного родства (1.1) и термины свойства (1.2) в русском и корейском языках, проанализированы их номенклатура (1.1.1 и 1.2.1 соответственно) и иерархия в них дифференциальных признаков (1.1.2 и 1.2.2), рассматриваются социолингвистические причины эволюции подсистемы терминов свойства в русском языке (1.2.3).
В Главе 2 «Выбор номинации адресата: нормы русского речевого этикета в восприятии носителей корейского языка» рассмотрены личные местоимения и личное имя как главные средства выражения значений персонального дейксиса, место данных категорий в русском речевом этикете с позиции носителей корейского языка.
Проанализированы условия сдвига при выборе ты- и 2?ы-форм общения в русском и корейском языках (2.1), социолингвистические характеристики категории личного имени (2.2).
В Главе 3 « Термины родства в парадигме номинаций адресата в русском языке и их корейские эквиваленты» проанализированы место и удельный вес терминов родства в системе номинаций получателя речи в русском языке в восприятии носителей корейского языка.
Рассматриваются особенности функционирования указанных единиц в семейной (3.1) и внесемейной сфере (3.2).
В Главе 4 «Социолингвистические условия сдвига при выборе форм общения (на примере текста пьесы А.П.Чехова «Вишневый сад» и его корейского перевода)» предлагается методика параллельного анализа социолингвистических условий при выборе ты-и Вы- форм общения (4.1) и номинаций адресата (4.2) на примере оригинального русского текста пьесы и его корейского перевода, обосновывается алгоритм анализа, описывается процедура исследования и полученные результаты.
Заключение «Терминологии родства и механизмы самоидентификации: Я, ты и мы в языке и культуре русских и корейцев» содержит обобщение полученных данных и выводы.
Номенклатура русских и корейских терминов кровного родства
Сравнение подсистем ТКР в РЯ и КЯ методом компонентного анализа показывает значительные расхождения на уровне сигнификата (значения). Для выявления принципов, мотивирующих подсистемы ТКР русских и корейцев, установим в них контрастирующие значения, выделив дифференциальные семы в каждом из терминов. Сущность и назначение данного метода сводится к тому, что в совокупности исследуемых языковых единиц выделяются те признаки, с помощью которых одни единицы различаются между собой, другие, напротив, объединяются в группы или совокупности. Иначе говоря, описание осуществляется набором признаков, входящих в план содержания. Фактически в толковых словарях представлены результаты компонентного анализа, проведенного их составителями, поскольку словарная дефиниция является моделью лексического значения. Применение компонентного анализа для выявления внутренних закономерностей построения и функционирования полей кровного родства является классикой лингвистической литературы, имеет многолетнюю традицию. Еще А.П. Пешковский писал, что «грамматика начинается только там, где не только звуки, но и значения слова признается не цельным, разложенным, расщепленным на отдельные элементы...» [142 : 76]. В отечественной науке о языке компонентный анализ терминов родства был впервые применен Т.П. Ломтевым [121]. Компонентный анализ корейских терминов мать и отец приведен в труде корейских лингвистов [225: 89-91]. Данный подход к описанию терминосистем родства широко представлен в работах этнографов [50, 203].
Многие антропологи полагают, что ТР «создают не только удобные для их целей обобщающие системы терминов, но что эти системы отражают когнитивные структуры, реально существующие в сознании говорящего» [160 : 80]. Они исходили из общего предположения, что «компонентный анализ может отражать когнитивные отношения в том смысле, что, чем больше общих компонентов имеют какие-нибудь два термина, тем более сходными будут и реакции на них. Это предположение основано на допущении, что компоненты любого термина составляют его значение для индивида; следовательно, чем больше общих компонентов, тем больше сходства в значениях» [Там же: 81]. Главный вывод из данной работы состоит в том, что люди «реализуют термины родства так, словно каждый из терминов содержит набор четко разграниченных значений» [Там же: 82]. Применение этого метода для сопоставления ТКР РЯ и КЯ показывает различия на уровне релевантности дифференциальных переменных (сем): признаки 1-4 в РЯ и признаки 1 - 8 в КЯ (для терминов РЯ признаки 5-8 нерелевантны). Сравнительный анализ фрагментов семантических систем РЯ и КЯ требует типологического подхода, то есть анализа на едином основании. Этому условию удовлетворяет рассмотрение указанных восьми признаков в качестве сетки-модели, включающей максимальное количество (общих) признаков. Приводим общий для РЯ и КЯ список этих признаков. В скобках указаны принятые в этнографических и социологических исследованиях формулы данных признаков [50, 203].
Условия сдвига при выборе ты- и Яы-форм общения в русском и корейском языках
Категория лица является прагматической, так как в ней отражаются отношения между участниками речевого акта: 1-е лицо - говорящий, 2-е лицо - слушающий, 3-е лицо - все остальные.
Употребление личных местоимений в целом в РЯ шире, КЯ имеет гораздо больший и сложный репертуар номинаций адресата в сравнении с РЯ, что связано с взаимосвязанными разноуровневыми причинами. Главная из этих причин - в системных отличиях категории лица в РЯ и КЯ. В РЯ лиц три (в «референциальном» понимании этого термина): 1-е, 2-е, 3-е. В РЯ это грамматическая словоизменительная категория глагола, обозначающая отношение субъекта действия (процесса, качества) к говорящему лицу, и местоимений, где эта категория представлена набором лексем.
В работах российских исследователей корейского языка нет единой точки зрения относительно существования и средств выражения категории лица в КЯ. Кратко воспроизводим трактовку данной категории в основополагающих по корейской грамматике работах отечественных ученых А.А. Холодовича [198] и Ю.Н. Мазура [124,125].
А.А. Холодовичем выделены «грамматические формы, которые выражают категории, близкие к категории лица». Автор использует данную характеристику на том (важном для настоящего исследования) основании, что «категории лица в том смысле, который вкладывается в это понятие в русском языке, корейский язык не знает» [198: 117].
А.А. Холодович вычленяет «две основных формы, которые связаны с категорией лица так, как она отражается в корейском языке».
1. Суффикс -си-, употребляемый «только в тех случаях, когда «непервое» лицо в каком-либо отношении выше, нежели сам говорящий, или когда с ним или о нем говорят подчеркнуто вежливо. Этот способ ... резко отличает корейское «непервое» лицо от второго и третьего лица русского языка. Здесь дело идет не столько о «ты» и «он», сколько о вежливом «ты» («Вы») и «он». ... В ряде случаев вежливый оттенок выражается «путем замены нейтрального в отношении вежливости глагола его вежливым синонимом» [Там же].
2. Служебные глаголы для выражения «целенаправленного действия, т.е. такого действия, которое совершается в чьих-либо интересах» [Там же].
В качестве неосновных категорий автором названы:
1. Суффикс -кет-, означающий будущее время в речи о первом лице и, как правило, предположение в речи о втором и третьем лице [Там же: 119].
2. «Целиком связанное с первым лицом» категорическое наклонение [Там же].
В особую грамматическую категорию, отличную от категории лица, А.А. Холодовичем выделена категория личного отношения (или ориентации). Автор отмечает, что «окончания, выражающие категорию конечной сказуемости в диалогической речи, многозначны. Они выражают одновременно категорию личного отношения, или ориентации. ... Ориентированная речь всегда обязана в той или иной мере считаться с взаимоотношениями между говорящими. ... При этом учету подлежат самые разнообразные факторы, как-то: пол, возраст, семейное и общественное положение говорящих, особенно собеседника» [Там же: 120]. Показательно, что «в письменной литературной речи вне условий диалога категория личного отношения отсутствует» [Там же: 121].
В работе Ю.Н. Мазура эти значения выделены в составе корейских форм: позиционных (категория ориентации) и непозиционных (гонорифичес-кая и аспектуальные формы глагола) [125].
1. Гонорифические (вежливые) формы предикатива, употребляемые «только тогда, когда говорящий хочет или вынужден поднять статус субъекта (второго или третьего лица) и выразить к нему своё почтение, уважение» [125: 154].
2. Глагольные формы «целенаправленного действия», включающие служебный глагол, маркированный по признаку вежливости/нейтральности по этому признаку » [125: 155].
3. Глагольные аспектуальные формы, включающие служебный глагол, маркированный по признаку вежливости/нейтральности по этому признаку [125: 171-173].
4. Система лексических средств, выражающих вежливость, то есть «замена обычных глаголов и связок на их вежливые эквиваленты» [125: 155].
5. Категория ориентации, которая выражается финитными формами глагола, прилагательного, связки». «С учетом перечисленных А.А. Холодо-вичем факторов складывается градация довольно многочисленных (в определенной своей части уже устаревших) финитных форм предикатива по трем основаниям: 1) обращение к вышестоящему, 2) обращение к равному, 3) обращение к нижестоящему» [125:123]. Не имеющая «четкого разграничения», данная категория позволяет различать формы вежливой ориентации (почтительно-вежливые при обращении к вышестоящему, незнакомому (реже - к равному) и учтивые при обращении к вышестоящему, знакомому или равному), формы непринужденной ориентации (при обращении к равному, близко знакомому), формы обиходной ориентации, включая и обиходно-просторечные или фамильярные (при обращении к равному, часто нижестоящему) [Там же: 123-124]. Наиболее употребительные обиходные формы «в зависимости от речевой ситуации и сопутствующей им интонации могут придавать речи либо дружеский, задушевный, интимный (а подчас и шутливый, иронический и т.п.), либо подчеркнуто фамильярный, пренебрежительный, грубоватый, а то и откровенно грубый, уничижительный, презрительный, оскорбительный оттенок» [Там же: 124-125].
Функционирование терминов родства в семейной сфере
Большую роль во внутрисемейной коммуникации русских и корейцев играет семейное (домашнее) имя. Оно не только обозначает члена семьи, но и выражает личностное отношение говорящего к близкому человеку.
Как было отмечено выше (2.2), репертуар номинаций-обращений в семейной сфере носителей русского языка весьма разнообразен, это семейные имена или прозвища, номинации родства. Данный класс языковых единиц является семейно-конвенциональным, рейтинг одних и тех же форм по частотности и прагматической значимости в парадигме вокативов в конкретной семье индивидуален в зависимости от соотношения стандартного и «авторского» компонентов в каждой единице и семейной вокативной матрице в целом. В «кругу своих» и семейном локусе ярко проявляется стихия языковой игры, то есть умения переключаться в процессе коммуникации с одних разновидностей языка на другие в зависимости от условий общения.
Ниже приводятся парадигмы апеллятивов по материалам, полученным нами методом включенного наблюдения, осуществленного в 1999-2003 годы. Информанты - носители современного русского языка, критерии включения в список обследуемых: русский язык является родным (1); взрослые информанты имеют высшее/среднее образование, полученное в учебных заведениях с преподаванием всех предметов на русском языке (2); являются городскими жителями, москвичами (3). Возраст участников включенного наблюдения - от 1 года до 95 лет. Количество информантов -около 100 человек (25 семей).
Семейные вокативные формы, зафиксированные нами в рамках данного эксперимента, представлены ниже в виде репертуарного списка вокативов-терминов кровного родства и их эквивалентов.
