Содержание к диссертации
Введение
Глава I Тематические группы безэквивалентной лексики в ху- дожественных произведениях И.А. Бунина 25
1. Общественно-политическая лексика
1.1. Административно-территориальное устройство 25
1.2. Обозначения революционных событий, пар тийных, государственных учреждений и органов управления29
1.3. Наименования людей по социальному положению и взглядам 33
1.4. Гражданские и полицейские чины и должности, титулы 42
1.5. Военная лексика 46
2. Бытовая лексика 50
2.1. Наименования жилых и хозяйственных построек, предметов домашнего обихода и внутреннего убранства, утвари 50
2.2. Наименования одежды 52
2.3. Атрибуты курения 60
2.4. Наименования блюд русской национальной кухни 61
2.5. Наименования национальных напитков 68
2.6. Наименования средства передвижения 71
3. Метрологические термины и наименования денежных единиц 73
3.1. Наименования мер длины и веса 73
3.2. Наименования денежных знаков и монет 75
4. Лексика, связанная с культурой, искусством и просвещением 79
4.1.Наименования музыкальных произведений, инструментов 79
4.2. Фольклоризмы 81
4.3. Наименования циональных праздников 83
4.4. Названия печатных изданий 84
4.5. Лексика, связанная со сферой просвещения и искус- 90 ства
4.6. Наименования памятников архитектуры, скульптуры и литейного искусства 96
5. Географическая лексика 103
5.1. Наименования людей по этническому признаку (этнонимы) 103
5.2. Названия территорий, областей, районов, городов и населенных пунктов (хоронимы, ойконимы) 107
5.3. Названия улиц, площадей, кладбищ, вокзалов и другие урбанонимы 128
5.4. Названия территорий, областей, городов и населенных пунктов, входящих с 1991 года в ближнее зарубежье 138
5.5. Гидронимы на территории Российской Федерации 151
5.6. Гидронимы, находящиеся на территории ближнего зарубежья 154
Глава II Функции безэквивалентной лексики с национально культурной спецификой значения как одной из сторон языковой личности И.А. Бунина в художественных произведениях писателя 164
Глава III Безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения в изданиях произведений Ивана Бунина на русском языке и в переводах на немецкий язык 191
Заключение 212
Материалы исследования 217
Список использованной литературы 217
Список использованных словарей и справочников и их условные обозначения 237
Приложение 239
- Общественно-политическая лексика
- Функции безэквивалентной лексики с национально культурной спецификой значения как одной из сторон языковой личности И.А. Бунина в художественных произведениях писателя
- Безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения в изданиях произведений Ивана Бунина на русском языке и в переводах на немецкий язык
Введение к работе
Предметом исследования в данной работе является русская безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения, в том числе топонимы, в произведениях Ивана Алексеевича Бунина.
Актуальность исследования предопределена объективной потребностью в дальнейшем исследовании языка произведений Ивана Бунина. В последние годы многие ученые-литературоведы изучали творчество этого великого писателя, например И.С. Альберт, Г.В. Антюхин, А.К. Бабореко, А.А. Волков, Л.К. Долгополов, Н.М. Кучеревский, В.Я. Линков, О.Н. Михайлов, В.В. Нефедов, А.Г. Соколов, В.Ш. Кривонос и Л.М. Сергеева и др. Ряд научных работ таких лингвистов, как А.П. Аверьянова, Е.Т. Атаманова, И.П. Карпов, И.М.Курносова, Андреа Мейер-Фраат, Н.А. Молчанова, И.А.Морозова, Т.Ю.Яровая и др., посвящены изучению языка произведений Ивана Бунина; но ни в одной из этих работ не рассматривалась безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения, обозначающая реалии русской культуры.
В наши дни проблема соотношения языка и культуры приобрела особую актуальность в связи с изменением в последнее десятилетие контактов России с другими странами. «Русский язык - это выразитель русскости, и это делает его ценным партнером в любом межкультурном диалоге. Переводя менталь-ность одной культуры в термины и образы другой, люди достигают взаимопонимания» (Костомаров, 1994, с. 9). Изучение русского языка обычно сопровождается ознакомлением учащихся с русской культурой, которая непосредственно находит свое отражение в лексическом составе языка. Безэквивалентная же лексика (БЭЛ) отражает специфику национальной культуры народа, является хранителем национально-культурной семантики, передавая эстафету национальной культуры одного поколения другому и представляя тем самым большую трудность для переводчиков и преподавателей русского языка как ино-
странного (в процессе подбора ими эквивалентов и семантизации данной лексики).
За последний период времени появилось большое количество работ, посвященных язучению БЭЛ с национально-культурной спецификой значения в творчестве русских писателей, например И.С. Тургенева (Волков, 1985), А.Н. Островского (Зотова, 1986), М.Горького (Панова, 1988), Ю.В. Трифонова (Сим Ен Бо, 1994), В.М. Шукшина (Зубкова, 1995), Л.Н. Толстого (Карола Шнейдер, 1996), В.Токаревой и Е. Попова (Л.И. Хайнце, 2000). Что же касается И.А. Бунина, то, несмотря на значительный объем русской безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения в его творчестве, анализ этого разряда лексики проводится впервые в данной работе.
Творчество Бунина, получившее признание за рубежом еще при жизни писателя (в 1933 он был награжден Нобелевской премией), представляет для нас особый интерес в связи с изучением безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения, так как неоднократно подчеркивалась органическая связь этого писателя с русской культурой (Степун, 1995; Бо-бореко, 1967; Никонова, 1999; Спивак, 1985; Вантенков, 1974; Иезуитова, 1985; Казьмина, 1985; Крутикова, 1985). По мнению ряда исследователей, произведения Ивана Бунина почти непереводимы на другой язык и сам писатель относится к труднопостигаемым художникам 20 века, несмотря на большое количество переводов его произведений, в частности, на немецкий язык, и их переиздание (Iwan Bunin. Grammatik der Liebe. Erzahlungen. Auswahl und Nachwort Horst Bienek. Miinchen 1973, 1986; Iwan Bunin. Das Dorf. Roman. Aus dem Russischen von Arthur Luther. Miinchen. 1976; Iwan Bunin. Ein letztes Wiedersehen. Erzahlungen. Aus dem Russischen von Georg Schwarz. Aufbau Verlag Berlin Weimar, 1983; Iwan Bunin. Dunkle Alleen. Erzahlungen. Ausgewahlt von Horst Bienek. Miinchen 1973, 1987, Ubersetzung von Ilona Koenig; Iwan Bunin. Liebe und andere Unglucksfalle, Frankfurt am Main, 2000, Herausgegeben von Hans Magnus Enzenberger, Iwan Bunin. Mitjas Liebe, aus dem Russischen von Kathe Rosenberg,
б Suhrkampf Verlag Frankfurt am Main, 1984; Iwan Bunin. Das Leben Arsenjews, Aufbauverlag, Berlin - Weimar, 1979). Имеющиеся в нашем распоряжении переводы произведений Бунина дают ценный материал не только для изучения функционирования безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения в оригинальных текстах бунинских произведений, но и позволяют проследить, как переводчики преодолевают трудности в передаче этой лексики на немецкий язык.
Целью данной работы является описание безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения (относительно немецкого языка) в произведениях Ивана Алексеевича Бунина и выявление функции этой лексики как одной из сторон языковой личности писателя.
Поставленная в работе цель предопределила следующие задачи:
Изучить биографию И.А. Бунина и иную литературу о личности данного писателя.
Уточнить критерии отбора безэквиалентной лексики с национально-культурной спецификой значения относительно немецкого языка.
Выявить безэквивалентную лексику с национально-культурной спецификой значения в произведениях Ивана Алексеевича Бунина, распределить ее по тематическим группам и провести анализ того, как представлена эта лексика в толковых одноязычных и двуязычных русско-немецких и немецко-русских словарях.
Провести семантизацию выявленных безэквивалентных лексических единиц и установить возможности их перевода на немецкий язык.
Рассмотреть безэквивалентную лексику с точки зрения ее функционирования в художественных произведениях И.А. Бунина и как одну из сторон языковой личности писателя.
Выработать рекомендации для переводчиков произведений Ивана Бунина на немецкий язык, а также для издателей его произведений на русском языке.
Источником материала исследования послужили прозаические произведения Ивана Алексеевича Бунина, данные толковых словарей русского, немецкого языков и двуязычных словарей, а также некоторые переводы произведений Бунина на немецкий язык, сделанные переводчиками Arthur Luther, Georg Schwarz, Попа Koenig, Kathe Rosenberg и изданные и переизданные следующими изданиями: Miinchen 1973, 1986, Miinchen. 1976, Aufbau Verlag Berlin Weimar, 1983, Miinchen 1973, 1987, Frankfurt am Main, 2000, Suhrkampf Verlag Frankfurt am Main, 1984, Aufbauverlag, Berlin - Weimar 1979.
Методы исследования были определены поставленными в работе целью и задачами. В диссертационном исследовании использовались описательный метод, включающий классификацию и обобщение собранного материала, сравнительно-сопоставительный метод, метод обратного перевода, компонентный и лингвострановедческий анализ, который, в свою очередь, предполагает анализ единиц художественного текста с точки зрения их национально-культурной семантики; был использован также метод анкетирования и математический подсчет.
Научна новизна и теоретическая значимость исследования определяется тем, что впервые выявлена и описана безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения, обозначающая реалии русской культуры относительно немецкого языка, в прозаических произведениях Ивана Бунина, определены ее тематические группы и типы. В работе получили подтверждение и дальнейшее развитие способы выявление безэквивалентной лексики, которая рассмотрена в работе как проявление русскости писателя, как одна из сторон его языковой личности. Привлечение материала двуязычных словарей, художественных переводов произведений И.А. Бунина на немецкий язык и результатов тестирования немецкоязычных студентов позволило нам выявить ошибки и неточности в употреблении и переводе беэзквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения в разных видах изданий и в устной речи, а также выработать рекомендации для их предупреждения. Проведенное тести-
рование русскоязычных респондентов помогло нам сделать выводы о сложности семантизации данной лексики и на русском языке, поэтому нами были выработаны рекомендации для издателей произведений Ивана Алексеевича на русском языке для русскоязычных читателей.
Практическая значимость проведенной работы определяется тем, что ее материалы могут быть использованы для создания пособия по изучению безэквивалентной лексики произведений Ивана Бунина, в лекционных курсах по теории и практике перевода и по языку художественной литературы, в практике преподавания русского языка как иностранного. Материал данной работы может быть использован для комментария художественных произведений Ивана Бунина не только на немецком, но и на русском языке, поскольку семантиза-ция безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения, включающей значительное число историзмов, представляет сложность и для русского читателя.
Апробация исследования. На материале диссертации были прочитаны 3 доклада на научных конференциях (Международная конференция «Перевод: Язык и культура», Воронеж 2000 г; Российская конференция, посвященная 40 -летию кафедры русского языка и 75 - летию И.П. Распопова, Воронеж 2000 г.; Распоповские чтения, проводимые кафедрой русского языка филологического факультета, Воронеж 2001 г.). По теме диссертационного исследования опубликовано пять работ.
Теоретические основы исследования.
Языковую ситуацию на рубеже веков характеризует, с одной стороны, активное обогащение словаря (поток заимствований, адаптация обыденным сознанием терминологической лексики, продвижение субстандартных единиц в литературный язык), с другой стороны - трансформация значительных лекси-ческо-семантических пластов, обеднение определенных фрагментов словаря, во многом обусловленное визуализацией информации, девербализацией культуры (Черняк, 2000, с. 322 - 324). Лакуны, под которыми мы понимаем отсутствие в
системе языка слова или семемы, несущей понятие, эквивалентное понятию языка сравнения (Харитонова-Берит, 1987; Муравьев, 1980; Стернин, 1987; Жельвис, 1994), в лексиконе современной молодежи являются существенным препятствием при освоении ею образовательных «маршрутов» и представляют большую проблему социальной значимости, поскольку незнание слов адресатом, отсутствие обязательной общности лексиконов, необходимой для успешной коммуникации, снимает эффективность речевого воздействия, ведет к неадекватному речевому поведению. Отсюда незатухающий интерес не только ученых, но и преподавателей русского языка к безэквивалентной лексике с национально-культурной спецификой значения, которая помогает органически воспринимать эпоху, отраженную в художественном произведении, так как овладение языком без познания культуры носителей данного языка невозможно. Еще Els Oksaar в своей работе обращал внимание на выводы, сделанные Норбертом Элиасом, который считает, что «человек, язык и общество, составной частью которого является культура, составляют единое целое, части которого нельзя рассматривать изолированно. Общество с его определенной культурой формируют человека и его язык, который как зеркало отражает культуру общества» (Оксаар, 1993, с. 10). Не случайно Н.И. Жинкин писал: «Язык есть механизм, открывающий перед человеком область сознания» (Жинкин, 1982, с. 142)
Е.Ф. Тарасов считает, что язык и культура связаны на основе их онтологической общности (Тарасов, 1994). «Ведь человек только тогда становится человеком, когда он с детства усваивает язык и вместе с ним культуру» (Мас-лова, 1997, с. 4), и общекультурная значимость слова так же важна, как и языковая (Бактикиреева, 1995, с. 12)
«Культура - это исторически сложившийся пучок семиотических систем (языков), который может складываться в единую иерархию (сверхъязык), но может представлять собой симбиоз самостоятельных систем» (Лотман, 1970, с. 50); «... две культуры никогда не совпадают полностью ..., каждая состоит из
национальных и интернациональных элементов» (Верещагин, Костомаров, 1990, с.ЗО). Процессы изменения, происходящие в культуре, одновременно изменяют и язык. «Скорость изменения культуры и скорость изменения выразительных и содержательных возможностей языка всегда одинаковы» (Верещагин, Костомаров, 1990, с.43).
Условием существования языка является общепонятийность его знаков. «Стать носителем значения (знаком) явление может лишь при условии вхождения в его систему» (Лотман, 1970, с. 51). «Любая культура представляет собой исключительно сложное и многогранное явления» (Лотман, 2002, с. 207). Под культурой в работе мы понимаем «продукт социальной активности человеческих коллективов, который играет определенную роль в становлении отдельной человеческой личности» (Швейцер, 1973, с. 15).
По мнению Швейцера, понятие «культура» охватывает и область художественного творчества, и национальные традиции, и системы взглядов и представлений, и поведенческие нормы. Следовательно, изучение иностранного языка без изучения художественной литературы немыслимо. Вопрос о проникновении одной культуры в другую, о заимствованиях и влияниях их друг на друга наиболее заметен и, может быть, наиболее изучен на материале художественной литературы. (Прокопович, 1980; Олейникова, 1994; Кулибина, 1985)
Поэтому не случайно, что в настоящее время все больший интерес преподавателей русского языка как иностранного привлекает использование в учебных целях в иностранной аудитории лучших произведений русской художественной литературы. Л.В. Щерба указывал на «первостепенное значение художественных текстов при обучению восприятию, пониманию фактов изучаемого языка» (Щерба, 1974, с. 97).
Художественная коммуникация характеризуется эмоционально-эстетической формой воздействия. В основе художественных образов лежит использование лексики с национально-культурной семантикой, служащей для наименования тех или иных реалий, под которыми в работе мы понимаем обо-
11 значение предметов и явлений, характерных для одной культуры и отсутствующих в другой (Томахин, 1995, с.56). В переводоведческой практике также можно встретить определение понятия реалия и информацию о роли изучения данных явлений (Влахов, Флорин, 1980; Резниченко, 1996; Микулина, 1979; Гак, 1998; Петиоки, 1979).
«Художественные произведения, - как указывают Л.С. Журавлева и М.Д. Зиновьева, - являются для учащихся богатым источником страноведческой информации. Страноведческая информация в художественном произведении реализуется через типические обстоятельства, через типические характеры, воплощенные в художественных образах, что придает особую убедительность» (Журавлева, Зиновьева, 1987, с. 121).
Существуют сложности при чтении и изучении русской классической литературы XIX века. Эти сложности могут быть обусловлены фактами как языкового, так и экстралингвистического характера. Последние - недостаточные знания в области истории России, ее национальных особенностей, природных условий, общественно-политической жизни в целом, национальной культуры -дают, как результат, неверную рецепцию всего художественного произведения в целом.
Чтобы иностранный читатель сумел все «увидеть», осознать и почувствовать в художественном произведении, ему нужна определенная страноведческая подготовка. Он должен обладать запасом соответствующих фоновых знаний об общественной жизни нации в эпоху, отраженную в произведении; о времени, когда жил и писал автор, о политических, этических, философских проблемах, волновавших писателя и его современников. (Журавлева, Зиновьева, 1987).
Под фоновыми знаниями в нашей работе мы понимаем «общие для участников коммуникации знания, в которые входят общечеловеческие знания, региональные сведения и те сведения, которыми располагают все члены определенной этнической и языковой общности» (Верещагин и Костомаров, 1990, с.
52; Волков, 1985, с. 320). И, по мнению Ш. Сафарова, «фоновые знания создают часть того, что социологи называют массовой культурой» (Сафаров, 1990, с. 106). На необходимость и важность изучения фоновых знаний обращали наше внимание многие ученые (Верещагин и Костомаров, 1976, 1979, 1980, 1990; Берков, 1977; Листрова, Ломов, 1994; Петиоки, 1979).
Важным условием для формирования данных знаний, необходимых для чтения произведений русской литературы, является изучение в иностранной аудитории лексических единиц с культурным компонентом - безэквивалентной и фоновой лексики как основного ядра этой лексики, «основным элементом, в котором находит свое отражение культура» (Гридличка, 1979, с. 150).
Еще на заре лингвострановедения Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров обратили внимание на неоднородность культурного фона, включающего в себя пласты общечеловеческих, региональных и национально-специфических знаний. Но при более внимательном и обогащенном методическим опытом рассмотрении оказывается, что и первые две составляющие обнаруживают национальную специфику.
Эти же ученые отмечают, что каждая культура вбирает в себя и определенным образом преломляет общечеловеческие знания; то же происходит и со знаниями регионального уровня: русская культура по-своему, национально своеобразно отобрала и отразила отдельные факты мировой и европейской культур. Следовательно, элемент «культурный» в понятии «национально-культурный компонент» означает определенную совокупность знаний общечеловеческого, регионального и национального характера, элемент «национальный» - национально-специфическое преломление этих знаний в сознании носителя данного языка.
В ситуации изучения иностранного языка три составляющие этого понятия, имеющиеся у учащегося и характеризующие его как представителя определенной национально-культурной общности, встречаются с аналогичными составляющими нового культурно-языкового коллектива. Одним из первых на
13 связь лексического значения с культурой обратил внимание Н.Г. Комлев, придя к выводу, что лексическому понятию соответствует некий культурный компонент и язык зависит от культурной среды индивида (Комлев, 1966, с. 45-50), на это же обращает наше внимание Ю.С.Степанов, считающий, что «кроме основной информации-мысли, почти всегда можно найти социальную информацию; указание на социальное положение говорящего и ... информацию эмоциональную» (Степанов, 1971, с. 3), эмоции являются неизбежным компонентом человеческой деятельности (Шаховский, 1980, с. 25-36).
Поэтому является не случайным, что вокруг каждого слова, особенно центрального, ключевого, складывается ореол возможных сведений, которые всплывают в сознании человека благодаря проходящему во времени процессу ассоциации. Вся совокупность непонятийных семантических долей (СД), относящихся к слову, называется его лексическим фоном. Лексический фон в его основных, стержневых СД устойчиво известен членам национально-культурной и языковой общности людей (Верещагин, Костомаров, 1990, с. 41).
В нашей работе используется термин «национально-культурная специфика значения» лексической единицы, под которой понимается «часть ее значения, которая отражает связь знака с предметом культуры (референтом) и которая в конечном итоге обусловлена национальной культурой» (Денисова, 1978, с. 7-8). Под референтом мы понимаем «предмет мысли, отражающий предмет или явление объективной действительности, образующий то понятийное содержание, с которым соотносится данная языковая единица» (Розенталь, Те-ленкова, 1985, с. 266).
Выявить национально-культурную специфику лексического значения можно, используя сопоставительный метод исследования, важность которого отмечал в своих работах такой ученый, как Л.В. Щерба, говоря, что «сравнивая детально разные языки, мы нарушаем ту иллюзию, к которой нас приучает знание лишь одного языка, - иллюзию, будто существуют незыблемые понятия, которые одни для всех времен и народов» (Щерба, 1974, с. 316-317).
Как отмечает Г.Д. Томахин, данный метод исследования показал, что национально-культурные различия присущи всем уровням языка, но наиболее ярко проявляется на его лексическом уровне (Томахин, 1988), поэтому является не случайным, что в лексическом составе любого языка выделяются лексические единицы с национально-культурной спецификой значения, отражающие референты, свойственные именно данному народу и отсутствующие у другого народа, с языком которого проводится сопоставление. Данные единицы отражают типичную действительность своей страны, нации и культуры и не имеют соответствия в составе сопоставляемого с ними языка. Таким образом, «их лексические понятия имеют национально-культурную специфику». Поэтому можно сделать вывод, что «семантика слов с национально-культурной спецификой значения является своеобразным «зеркалом» культуры народа, отражает особенности и тенденции развития языковой системы в целом» (Зубкова, 1995, с. 10).
При изучении национально-культурной специфики значения лексической единицы исходят из концепции обусловленности номинативных и реляционных единиц языка культурой народа-носителя, исследование которой проходит в трех направлениях: в лингвострановедении, переводоведении и семасиологии.
В переводоведении изучение данного рода лексики связано с такими понятиями, как «переводимость» и «эквивалент», под последним исследователи данного направления понимают «постоянное, равнозначное соответствие, как правило, не зависящее от контекста» (Рецкер, 1974, с. 10-11), к тому же Я.И. Рецкер причисляет эквивалент к сфере языка, а не речи. В.Н. Комиссаров в своей работе «Лингвистика перевода» отмечает, что эквивалентность между знаками исходного языка и языка перевода не может быть установлена в ряде случаев без привлечения контекста (Комиссаров, 1980, с. 47), этого же мнения придерживается и Роман Левицкий (Левицкий, 2000, с. 174-175), и Л.С. Бархударов, который считает, что «эквивалентность в переводе осуществляется, прежде всего, на уровне текста в целом, а не каких-либо его частей, будь то слова,
словосочетания или даже предложения» (Л.С. Бархударов, 1974, с. 41). Данной проблематикой занимались также исследователи С. Влахов, С Флорин, А.В. Федоров, А.Д. Щвейцер, Г.В. Чернов, А. О. Иванов, И.М. Ситкарева.
В нашей работе под эквивалентом понимается «функциональное соответствие в языке перевода, передающее на аналогичном уровне плана выражения (слова, словосочетания) все релевантные в пределах данного контекста компоненты значения или одного из вариантов значения исходной единицы языка -источника» (Иванов, 1985, с. 28). Следовательно, для нас будет играть большую роль объем передаваемых релевантных значений исходного знака, уровень его репрезентации и регулярность использования лексической единицы.
Однако неоднократно переводчики сталкивались с такой проблемой, как невозможность подобрать эквивалент тому или иному слову на другом языке -речь идет о безэквивалентной лексике.
Основанием для рассмотрения лексики как безэквивалентной нами принимались следующие критерии: - отсутствие словарных соответствий в русско-немецких словарях; — несовпадение объема значения, который содержит русская лексическая единица по сравнению с предложенным немецким соответствием; - отсутствие исходного значения при обратном переводе; - вариантность переводческих эквивалентов; - использование известных в переводческой практике способов передачи этой лексики: транслитерация и транскрибирование; калькирование; описательный метод или разъяснительный перевод; приблизительный перевод, который включает в себя перевод по принципу родо-видовой замены или функциональной замены словесных единиц, а также метод освоения.
Многие исследователи занимались проблемой безэквивалентной лексики, в научных работах мы можем прочесть различные определения этого термина. Например, Л.С. Бархударов утверждает, что мы можем употреблять понятие «безэквивалентная лексика» исключительно в том случае, когда лексическая единица одного языка не имеет эквивалента в лексиконе другого языка, при
16 этом говорить о полной непереводимости такого слова было бы, с его точки зрения, неверно (Бархударов, 1978, с. 21).
М. Гридличка говорит, что безэквивалентными словами называются слова, служащие для выражения понятий, которые отсутствуют в иной культуре, чем культура оригинала, и не имеющих прямых соответствий в других языках. Он также обращает наше внимание на то, что безэквивалентные слова не являются принципиально непереводимыми, но такой перевод возможен со значительными информационными потерями и нарушениями узуса языка, на который переводят (Гридличка, 1979).
А.В. Федоров обращает наше внимание на то, что полная невозможность найти какое бы то ни было соответствие слову подлинника, явление безэквива-лентности в чистом виде встречается редко. Оно возникает, главным образом, тогда, когда слово оригинала обозначает чисто местное явление, которому нет соответствия в быту и в понятиях другого народа (Федоров, 1983, с. 134).
С. Влахов и С. Флорин определяют безэквивалентную лексику как «лексические (и фразеологические) единицы, которые не имеют переводческих эквивалентов в переводном языке» (Влахов, Флорин, 1980, с. 42). Так как слова функционируют в речи, то следует помнить, что переводческая эквивалентность может иметь место между знаками исходного языка и языка перевода на уровне контекста в целом, то есть на уровне речи. И поскольку при переводе сохранение функционального соответствия часто оказывается важнее передачи понятийного значения, то в переводоведении исходят из функциональной тождественности лексических единиц (Швейцер, 1984, с. 154).
Ю.Т. Листрова - Правда отмечает, что невозможность соотнести данное лексическое понятие с лексическим понятием другого языка является признаком безэквивалентности (Листрова, 1996).
Л.И. Зубкова в своей работе справедливо отмечает, что судить о том, можно ли определенное слово назвать безэквивалентным, допустимо лишь по его отношению к какому-либо языку (Зубкова, 1994).
Из работ Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова можно следующим образом дать определение понятия безэквивалентной лексики: это слова, которые нельзя семантизировать (и они не имеют устойчивых соответствий в других языках) с помощью перевода, которые не имеют смысловых соответствий в системе содержания, свойственных другому языку, то есть «слова, план содержания которых невозможно сопоставить с какими-либо иноязычными лексическими понятиями, называются безэквивалентными» (Верещагин, Костомаров, 1990, с. 42). Поэтому понятие «безэквивалентная лексика» включает в себя не только отсутствие эквивалента, но и причину такого отсутствия - «отражение словом специфической материальной и духовной культуры. Следовательно, лексические понятия таких слов характеризуются национально-культурной спецификой» (Зубкова, 1995, с. 14- 15).
Достаточно широкая трактовка понятия «безэквивалентной лексики» является причиной того, что к ее составу причисляют лексические единицы с национально-культурными и национально-языковыми особенностями, которые не обусловлены особенностями культуры.
В. Гладров отмечает, что «названия реалий в узком смысле слова необходимо отличать от названий, для которых в сопоставляемом языке нет эквивалентного соответствия, хотя соответствующий денотат существует» (Гладров, 1999, с. 179). Так, например, в немецком языке отсутсвует эквивалент к слову «сутки» - Tag und Nacht (день и ночь), или же, наоборот, в русском языке отсутствует эквивалент к немецкому слову Stammkunde - постоянный клиент. Такие лексические единицы называются «немотивированными лакунами» (Стернин, 1987, с. 118), «лингвистическими лакунами» (В.Л. Муравьев, 1980, с. 4-5) или «случайными лакунами» (Бархударов, 1975, с. 96).
А безэквивалентные слова с национально-культурной спецификой значения отражают действительность и культуру, их лексическим понятиям присущ своеобразный компонент, и их существование, в конечном итоге, объясняется расхождением двух культур.
И, как отмечает Е.Г. Ростова, безэквивалентная лексика в любом тексте является средством создания колорита страны, народа и времени, воссозданного в произведении (Ростова, 1997, с. 28-35).
Говоря о безэквивалентной лексике, мы не имеем в виду ее абсолютную непереводимость. Вопрос сводится к тому, как перевести данную лексику на другой язык. Данная проблема интересовала многих исследователей, например, Л.С. Бархударова, С. Влахова и С. Флорина, Г.Д. Томахина, А.В. Федорова, А.Д. Швейцера, Г.В. Чернова, А.О. Иванова, Т. Юдит, Г.Туроверова, Л.И. Зуб-кову, Л.И. Хайнце, Г.Г. Панову, Ю. Найда.
Понятие «перевод безэквивалентной лексики» можно считать условным, так как в строгом смысле она непереводима. Хотя, как утверждает А.В. Федоров, «нет такого слова, которое не могло бы быть переведено на другой язык хотя бы описательно, т.е. распространенным сочетанием слов данного языка» (Федоров, 1968, с. 149). «То, что невозможно в отношении отдельного элемента, возможно в отношении сложного целого» (Федоров, 1968, с. 182), в данном случае этот ученый имел в виду контекстуальный перевод.
Исследователи предлагают нам различные способы передачи безэквивалентной лексики на другой язык. Например, С. Флорин, называющий реалией безэквивалентное слово с национально-культурной спецификой значения, выделил три способа ее передачи на иностранный язык:
Переводчик сохраняет (транслитерирует) лексическую единицу.
Переводчик передает реалию описательно или нейтральным оборотом, который, пусть отдаленно, но передает национальный колорит.
Переводчик ошибочно передает реалию реалией другого народа или другой эпохи; или принимает за реалию обыкновенное слово; или вовсе уничтожает реалию, передав ее совершенно нейтральным словом (Флорин, 1972, с. 57-68).
Л.С. Бархударов обращает наше внимание на пять способов перевода безэквивалентной лексики:
транскрипция или транслитерация;
калькирование;
описательный перевод;
приближеннный перевод;
трансформационный перевод (Бархударов, 1975, с.98 - 103).
Тот Юдит, основываясь на научной литературе, отмечает четыре основных способа перевода безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения на другой язык:
Транслитерация или транскрипция. Она уместна в основном в тех случаях, когда денотат БЭЛ хорошо известен иностранным читателям.
Калькирование, или буквальный перевод. Иногда таким образом в текст перевода вводится «неологизм» - новообразование переводчика. В некоторых случаях сохраняется содержание и колорит БЭЛ.
Описательный метод, или разъяснительный перевод. Преимущества -исключается недопонимание, но может быть испорчен художественный эффект.
Приблизительный перевод - удается передать предметное содержание безэквивалентной единицы, но почти всегда теряется коннотация.
Возможны несколько случаев приблизительного перевода:
по принципу родо-видовой замены. Видовые понятия заменяются родовыми, то есть безэквивалентное слово (БЭС) передается словом, денотат которого шире денотата БЭС;
по принципу функциональной замены словесных единиц. Этот прием позволяет адаптировать то, что мешает пониманию оригинала, и то, что в адаптированном виде не искажает образную систему (Юдит, 1994, с. 83).
Если мы проанализируем способы перевода БЭЛ, то придем к выводу, что приемы ее передачи сводятся в основном к двум: транскрипции и переводу. А.А. Реформатский считает, «эти два понятия могут быть друг другу про-
тивопоставлены, так как они по-разному осуществляют формулу И.Г. Гердера: «Надо сохранять своеобразие чужого языка и норму родного», а именно 1) перевод стремится «чужое» максимально сделать «своим»; 2) транскрипция стремится сохранить «чужое» через средства «своего» (Реформатский, 1972, с. 312).
Поэтому, по нашему мнению, способы передачи БЭЛ, использованные Тот Юдит, являются наиболее удачными. Но хотелось бы добавить к данным способам еще один, предложенный в работе Л.И. Хайнце, - это «способ освоения - адаптации иноязычной лексической единицы, т.е. придание ей на основе иноязычного материала обличия родного слова: калмычка - Kalmykin (с помощью немецкого суффикса -in)» (Хайнце, 2000, с. 16). Данные способы передачи БЭЛ в немецко-русских словарях учитывались нами при выделении и описании безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения в произведениях Ивана Алексеевича Бунина.
На безэквивалентность лексических единиц, обозначающих реалии русской культуры, может указывать: 1) отсутствие для них словарных соответствий в двуязычных словарях; 2) отсутствие исходного значения при обратном переводе словарных соответствий; 3) исследователями применяется и опрос носителей двух культур, дополняющих сведения (о культурных реалиях), содержащиеся в толковых и двуязычных словарях и специальной справочной литературе и др.
Большинство трудностей при передаче БЭЛ связано с тем, что в переводном языке отсутствует эквивалент из-за отсутствия в культуре носителей этого языка референта, а также из-за необходимости наряду с предметным значением (семантикой) БЭЛ передать и национально-культурную специфику значения.
Следовательно, это обусловливает реальную необходимость включать в процесс обучения иностранному языку элементы страноведения, тем самым соединить «в учебном процессе язык и сведения из области национальной культуры» (Верещагин, Костомаров, 1990, с. 30). Такое преподавание Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров называют лингвострановедческим (Верещагин,
Костомаров, 1990, с. 30). Предмет лингвострановедения - это факты языка, отражающие особенности национальной культуры (культура изучается через язык), и для отбора, описания и презентации материала используются лингвистические методы.
Объектом исследования лингвострановедения являются не только проблемы выявления национально-культурных различий в семантике лексических единиц сопоставляемых языков, но также и вопросы комментирования безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения в учебных целях.
Лексика с национально-культурной спецификой значения рассматривается лингвострановедением на трех уровнях: лексического понятия, лексического фона и коннотации. Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров определяют лексическое понятие как «набор признаков, с помощью которых люди определяют, можно ли назвать данный предмет данным словом» (Верещагин, Костомаров, 1990, с. 42). Что такое лексический фон и какова его роль в процессе межкультурной коммуникации, было нами отмечено ранее, хотелось бы только дополнить, что именно фоновые знания Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров называют страноведческими.
Коннотативный аспект, входящий в содержание слова, обозначающий эмоциональные оттенки значения, ассоциации, связывает слово непосредственно с образом жизни определенной лингвокультурной общности («общность с одинаковыми языковыми и культурными привычками» (Сорокин, 1991, с. 64), с ее определенным бытом и сложившейся социальной структурой. «Как раз именно эти отдельные семантические доли часто играют решающую роль в отнесении слова к данной культуре, т.к. именно в этой «частности» заложена национальная особенность обозначаемого данным словом явления» (Томахин, 1982, с. 180).
Следовательно, человек, не имеющий достаточно полного описания кон-нотативного значения, знает семантику слова лишь приблизительно и исполь-
зует это слово ограниченно. Если ли же процесс усвоения комплекса компонентов значения иностранного слова проходит на базе родной реалии, то этот комплекс не будет соответствовать комплексу, который имеет носитель данного иностранного языка. Это происходит по причине того, что к слову-знаку иностранного языка обычно «притягивают» понятие из родного языка.
Поэтому благодаря лингвометодическому и семасиологическому подходам можно всесторонне изучить значения безэквивалентных слов, что позволит глубже освоить проблему, с которой постоянно сталкиваются переводчики и преподаватели иностранных языков, - передачи национально-культурной специфики значения лексической единицы.
Методом полного раскрытия национально-культурной специфики значения является, по мнению многих ученых, лингвострановедческое комментирование, принципы которого были разработаны Е.М. Верещагиным и В.Г. Костомаровым. Под лингвострановедческой семантизацией эти ученые понимают «формирование лексического понятия безэквивалентной лексической единицы в сознании иностранных учащихся» (Верещагин, Костомаров, 1977, с. 162), «филологическое моделирование обиходных обыденных знаний, стоящих за словом» (Верещагин, Костомаров, 1980, с. 253).
Практика преподавания иностранного языка и переводоведческая практика показали, что раскрыть национально-культурную специфику значения русского слова по толковым словарям невозможно, так как они рассчитаны на носителей языка, которым известен лексический фон слов, обозначающих реалии русской культуры. Лексический фон не семантизируется в такого рода словарях.
Для описания лексического значения безэквивалентных слов исследователи используют не только толковые словари, но и энциклопедии, справочники, составляют лингвострановедческие словари (Денисова, 1978; Чернявская, 1984). Данные методы описания отобранной БЭЛ были использованы нами в нашем диссертационном исследовании.
Не только вопрос о способах передачи БЭЛ еще полностью не изучен, но и вопрос о ее классификации. Существуют различные классификации безэквивалентной лексики. Например, классификация Е.Г. Ростовой: 1. историзмы; 2. наименование предметов и явлений традиционного быта; 3. слова из фольклора; 4. слова нерусского происхождения; 5. советизмы (Ростова, 1997, с. 28-35).
Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров предлагают смешанный вид классификации БЭЛ и фоновой лексики, где генетические основания сочетаются с тематическими. Хотелось бы заметить, что тематические группы складываются на внеязыковои основе и «выявляют существенные языковые отношения как в своем строе, так и в особенностях речевого функционирования» (Гольдин, 1970, с. 164). В основе такого рода классификации лежит классификация самих предметов и явлений материальной и духовной культуры. Такого мнения придерживаются многие исследователи (Флорин, 1980, с. 50-56; Мокиенко, 1984, с. 125; Томахин, 1984, с. 149; Зубкова, 1995, с. 22 и др.). Л.И. Зубкова отмечает, что учет признаков референта является обязательным для классификации БЭЛ, так как таким образом она наиболее полно и системно группируется по тематическому принципу. В нашей работе мы выделяем тематические группы безэквивалентной лексики, но учитываем и классификацию, предложенную Е.М. Верещагиным и В.Г. Костомаровым: 1) советизмы, т.е. слова, выражающие те понятия, которые появились и закрепились в русском языке после Октябрьской революции: большевик, красноармеец и др.; 2) слова нового (советского) быта: ВДНХ, милиционер и др.; 3) наименования предметов и явлений традиционного русского быта: косоворотка, блины и др.; 4) историзмы, то есть слова, обозначающие предметы и явления другой исторической эпохи и не принадлежащие активному словарному составу современного русского языка: аршин, целковый и др.; 5) лексика фразеологических единиц: турусы на колесах, бить баклуши и др.; 6) слова из фольклора: Баба-яга, Василиса-премудрая и др.; 7) слова нерусского происхождения, например украинизмы: чекмень, чумак и др. (Верещагин, Костомаров, 1980, с. 25).
Не только безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения в произведениях Ивана Бунина и в переводах его произведений на немецкий язык представляет для нашего исследования интерес, но и топонимы, которые также обладают национально-культурной спецификой значения. Они не просто географические термины. В частности, ойконимы, попав на русские географические карты, употребляются носителями русского языка, которые, в свою очередь, и не обращают внимания на то, что по происхождению ойконимы могут быть как русскими, так и нерусскими. Ойконимы, будучи категорией социально-значимой, несут на себе печать социально-исторических условий (Бондалетов, 1983, с. 11).
Следовательно, изучение топонимов в тексте художественного произведения может помочь исследователю выявить своеобразие языковой личности писателя, под которой мы понимаем «средоточие и результат социальных закономерностей, представляющий собой продукт исторического развития этноса, мотивационные предрасположения которого возникают из приспособления биологических побуждений, социальных и физических условий к психологической сфере человека» (Караулов 1987, с.22). Проблема раскрытия национально-культурной специфики топонимов в языке писателя так же важна, как и се-мантизация безэквивалентной лексики с национально-культурной спецификой значения.
Общественно-политическая лексика
ЗЕМСТВО (ср.) «Он стал хозяйствовать; думая служить в только что открывшемся земстве, но и в земстве ему не повезло»... (На хуторе. 189). 3. - система учреждений местного самоуправления в России с дворянско-буржуазным составом, введенная в 1864 году. Упразднена в 1918 году декретом Советского правительства (ТСРЯ, I, 1096; СЭС, 461; БЭС, 421; Ож., 232; Д., I, 679; ССРЯ, 4, 1211). В русско-немецком словаре переводится двумя способами: способом транскрибирования (der Semstwo) и немецкой лексической единицей с последующим комментарием: die Landstande (russisches Selbstverwaltungsorgan 1864 - 1918)- земельное сословное представительство (русский орган самоуправле 26 ния 1864-1918) - использован описательный способ перевода. В толковом словаре немецкого языка Semstwo определяется как im kaiserlichen RuBland seit 1864 Organ der lokalen Selbstverwaltung (MNL, 12, 445; dtv, 16, 299) - в царской России с 1864 года орган самоуправления. Способы передачи русской лексической единицы на немецкий язык (транскрибирования и описательный) отражают национально-культурную специфику ее значения. ЗЕМСКИЙ (прил.) «Приехавший на другой вечер земский врач ... , сказал, что у больного воспаление легких» (Белая лошадь. 287). 3. - прилагательное образовано от существительного «земство».
РУСЬ (ж.р.) «Узнаю тебя, Русь, - громко говорил художник, шагая по площади и глядя на туго подпоясанных, толсто одетых торговцев и торговок....» (Безумный художник. 8). Р. - (Русская Земля) название государственного образования IX в. на среднем Днепре, распространившееся на всю территорию Киевской Руси. В 12 - 13 вв. Русь - название древнерусских земель и княжеств. Возникают названия: Белая Русь, Малая Русь. Термин Русь закрепляется за землями северо-восточных территорий. Древнерусское государство становится основой понятия «русские» (БЭС,1042; СЭС, 1151; ССРЯ, 12, 1586). В русско-немецком словаре переводится das AltruBland (D-RW, 557; NGL, 725-726). В немецко-русском словаре лексическая единица das AltruBland не отмечается.
РОССИЯ (ж.р.) «Там Россия глухая, древняя, леса да болота» (Железная шерсть. 428). Р. — в 9 веке образовалось Древнерусское государство. Около 988 года принято христианство в качестве государственной религии России. 250 лет монголо-татарского ига. В 14 - 16 веках вокруг Москвы сложилось Русское централизованное государство, включавшее в себя все земли в Северовосточной и Северо-западной Руси. В 16 - 17 веках оформилось крепостное право. В 17 веке в состав России вошла Украина. В 16 - 19 веках присоединились территории Севера, Поволжья, Урала, Сибири, Дальнего Востока; вхождение в состав России нерусских народов образовало многонациональное государство. В 1919 году образована РСФСР, 30.12.1922 вошла в состав СССР, в 12.06.1990 декларация о суверенитете РФ. С 1991 Российская Федерация - самостоятельное государство (БЭС, 1031; СЭС, 1140; NGK, 726; MNL, 12, 14; dtv, 15, 308). В русско-немецком словаре передается сложным словом: RuBland (п) (R-DW, 553) из корневой морфемы «рус» и немецкой «Land» (страна). Здесь используется полукалька, и следовало бы дать дополнительное страноведческое комментирование. РОССИЙСКИМ (прил.) (российский) «Отпотели окна и олеография, прибитая под зеркалом, - великан в желтом кафтане и красных сафьяновых сапогах, с российским стягом в руках, из-за которого глядел башнями и главами московский кремль» (Деревня. 38). Р. - образовано от имени существительного «Россия» (см. описание лексемы «Россия»).
Функции безэквивалентной лексики с национально культурной спецификой значения как одной из сторон языковой личности И.А. Бунина в художественных произведениях писателя
Внимание к речевому портрету современной языковой личности, к лексикону носителя языка в значительной степени обусловлено стремлением познать картину мира нашего современника, его способность воспринимать окружающую действительность, перерабатывая все многообразие поступающей информации. Не подлежит сомнению исключительная роль языковых знаний в упорядоченности картины мира и рациональности индивидуального бытия.
Изучение произведений Ивана Бунина позволяет нам проникнуть не только в эпоху, в которой жил и творил этот писатель, но и составить определенное мнение о нем самом, о его личности. Работы таких лингвистов, как В.В. Виноградов, Г.О. Винокур и др., посвящены исследованию языковой личности писателей А. Пушкина, Л. Толстого, В. Маяковского и др. Они затрагивают в понятии «языковая личность» вопросы интеллектуального развития личности в связи с ее языком. «Языковая личность - это углубление, развитие, насыщение дополнительным содержанием понятия личности вообще» (Седов, 2000, с. 298). В большинстве работ, посвященных «человеку говорящему» (Богин 1975, Крысий 1994, Караулові987, 1989), языковая личность трактуется как «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются степенью структурно-языковой сложности, глубиной и точностью отражения действительности, определенной целевой направленностью» (Караулов 1989, с.З).
По мнению исследователей, качественной характеристикой языковой личности является коммуникативная компетенция, или система языковых и речевых знаний, умений и навыков личности, позволяющих оценивать степень владения языком. Л.П. Крысин выделяет четыре уровня коммуникативной ком петенции: 1) собственно лингвистический, т.е. умение выражать различными способами и средствами заданный смысл, затем извлекать смысл из сказанного и, наконец, отличать правильные в языковом отношении высказывания от неправильных; 2) национально-культурный, т.е. владение национально обусловленной спецификой использования языковых средств; 3) энциклопедический, определяющийся знаниями реалий внеязыковой действительности, 4) ситуативный, включающий умение применять соответствующие знания и способности сообразно с коммуникативной ситуацией (Крысин 1994, с.70).
Следовательно, формирование языковой личности подчиняется трем факторам влияния: социальному, национально-культурному и психологическому. Во-первых, личность есть средоточие и результат социальных закономерностей; во-вторых, она представляет собой продукт исторического развития этноса; в-третьих, ее мотивационные предрасположения возникают из приспособления биологических побуждений, социальных и физических условий к психологической сфере человека (Караулов 1987, с.22).
Эти же факторы обусловливают и реальное речевое поведение отдельно взятого носителя языка. Речевое поведение языковых личностей в рамках того или иного уровня коммуникативной компетенции может различаться. Различие в языковых формах выражения определяется особенностями индивидуального стиля участников коммуникации.
Так как любая ситуация, в которой оказывается говорящий, - это прежде всего социальная ситуация со своими законами и регламентированными обществом нормами и стандартами поведения, языковая личность обязана соотносить свои речевые поступки с коммуникативными условиями, иначе ее речевое поведение будет расценено как ненормативное или неуместное.
Безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения в изданиях произведений Ивана Бунина на русском языке и в переводах на немецкий язык
Как уже было отмечено в первой главе, большое количество выделенных нами из произведений Ивана Алексеевича Бунина безэквивалентных лексических единиц с национально-культурной спецификой значения, обозначающих реалии русской культуры, принадлежит к историзмам эпохи Ивана Бунина и историзмам нашего времени. Это позволяет нам говорить, что произведения писателя предоставляют для людей, изучающих русский язык, или даже для читателей, являющихся носителями русского языка, интересный языковой материал, который позволяет им проникнуть в эпоху, отраженную в этих произведениях Иваном Алексеевичем. И вследствие того, что данная лексика не принадлежит к активному составу современного русского языка, она доставляет определенные трудности при ее семантизации, требуя, тем самым, более детального ее изучения и дополнительного комментирования в двуязычных русско-немецких и толковых словарях.
На основе анализа безэквивалентной лексики произведений Ивана Бунина в сопоставлении с ее переводом на немецкий язык в русско-немецких словарях мы получили следующие результаты. Большая часть этой лексики, а именно 216 наименований, например: молокан, Совет народных депутатов, карни-ловщина, светлица, чувяки, свитка, чекмень, жупан, суровец, трынка и др., не отражена в двуязычных словарях, а в переводе другой части лексики, для которой в двуязычных словарях предлагаются определенные способы передачи на немецкий язык, отмечена неполнота и неточности. Например, лексическая единица Дума в русско-немецком словаре переводится способом транскрибирования: die Duma (R-DW, 158), но следовало бы добавить комментарий, который бы давал представление о том, к какому времени относится обозначенная этим словом культурная реалия. Лексемы декабрист и западник также передаются в двуязычном словаре способом транскрибирования: der Dekabrist (R-DW, 139) der Westrler (R-DW, 186), что, по нашему мнению, является недостаточным для того, чтобы полностью раскрыть смысловую нагрузку, которую несут эти слова в контексте («А декабристы, а знаменитый Московский университет тридцатых и сороковых годов, ... , все эти западники и славянофилы, ..., народовольцы, Государственная Дума?» (Окаянные дни. 66), так как данный способ перевода рассчитан на подготовленного читателя. Такие лексические единицы, как, например: армяк, зипун, сермяга, переводятся в русско-немецких словарях одной и той же немецкой лексической единицей - der Bauernrock (R-DW, 705, 201, 572), хотя при более подробном рассмотрении данные названия представляют отличную одну от другой одежду (см. описание лексических единиц армяк, зипун, сермяга). В качестве соответствия к русскому слову варенье в словаре предложена лексическая единица die Konfetiir (D-RW, 64), но, как мы уже отмечали ранее, die Konfetiir не может выступать в качестве полного эквивалента русской лексической единицы, так как конфитюр отличается от варенья способом приготовления, а также добавлением желеобразующих веществ. Русская лексическая единица грош, обозначающая в 19 веке полкопейки (ТСРЯ, I, 628), переводится в русско-немецком словаре способом освоения: der Groschen (R-DW, 131), что может привести к недопониманию и искажению исходного содержания текста, так как до недавнего времени, а именно до введения единой европейской валюты, der Groschen - это 1. Мелкая разменная монета Австрии; 2. Монета Германии ценностью в 10 пфеннигов (D., 312; NGL, 336; dtv, 7, 194; MNL, 5, 645). Как же должен в этом случае читатель понять следующее предложение: «В городе за воришкой, схватившим с лотка лепешку грошовую, весь обжорный ряд гонится...
Похожие диссертации на Безэквивалентная лексика с национально-культурной спецификой значения в творчестве И. А. Бунина
