Содержание к диссертации
Введение
1. Культурная адаптация в художественном тексте 10
1.1 Понятие "культурная адаптация" в современной теории перевода и средневековом переводе 10
1.2 Культурная адаптация на разных уровнях анализа древнеанглийского поэтического текста 18
1.2.1 Культурная адаптация на лексико-семантическом уровне. Проблема выявления культурного компонента в древнеанглийском поэтическом слове 18
1.2.2 Культурная адаптация на уровне образа и текста. Проблема сопоставления древнеанглийского поэтического текста с его предполагаемым источником 37
Выводы к главе 1 47
2. Древнеанглийская поэма "Феникс" как объект историко-филологического исследования 51
2.1 Из истории интерпретации древнеанглийской поэмы "Феникс"... 51
2.2 Направления в сопоставительном изучении древнеанглийской поэмы "Феникс" и ее предполагаемого латинского источника 59
Выводы к главе 2 64
3. Анализ степени и границ культурной адаптации в древнеанглийской поэме "Феникс" (в сопоставлении с ее предполагаемым латинским источником)... 65
3.1 Уровень слова и образа 65
3.1.1 ФТГ "Птица Феникс" 65
3.1.2 ФТГ "Земля-лес-родина-жилище" 87
3.1.3 ФТГ "Бог-Христос" 109
3.1.4 ФТГ "Солнце" 122
3.1.5.0ФТГ "Огонь" 139
3.1.6 ФТГ "Плоды-благовония" 146
3.2 Функциональный анализ лексики, используемой для выражения долженствования, возможности и желания 157
Выводы к главе 3 164
Заключение 169
Список использованной литературы 172
- Понятие "культурная адаптация" в современной теории перевода и средневековом переводе
- Культурная адаптация на разных уровнях анализа древнеанглийского поэтического текста
- Из истории интерпретации древнеанглийской поэмы "Феникс"...
- Уровень слова и образа
Введение к работе
Современное исследование специфики древнеанглийского поэтического слова (ориентированное на помощь современному читателю в более глубоком понимании смысла древнеанглийского поэтического текста и сущности данного типа творчества) предполагает изучение его лексической семантики и семантической эволюции с учетом способа его существования в тексте (О.А. Смирницкая, Н.Ю. Гвоздецкая, О. Г. Чупрына, Р.А. Русяцкене, Н.Б. Пименова, А.В. Раков, А.В. Вишневский, Е.А. Шапошникова, Т.В. Бочкарева, Е.Н. Пастухова, Е.А. Карпова и др.).
Древнеанглийский поэтический язык возник в эпоху устного творчества для передачи традиционно-германских тем и сюжетов. Однако в условиях христианизации страны традиционная героико-эпическая лексика и фразеология могли претерпевать значительные трансформации.
В связи с этим исследователями ставится вопрос о сущности и особенностях культурной адаптации древнеанглийского поэтического языка и речи (равно как тем и сюжетов) к новому христианскому содержанию, о способе отражения в древнеанглийском поэтическом языке реалий и понятий христианской культуры.
Однако IX-X века отмечены не только переосмыслением англосаксами традиционных тем и концептов, но и заимствованием отдельных библейских и античных сюжетов [Мельникова 1987: 144; Fell 1991: 172].
Обнаружение таких источников и их привлечение к анализу древнеанглийского поэтического слова ставит вопрос о сущности самого поэтического творчества англосаксов, о способе усвоения и переработки христианских и античных сюжетов в древнеанглийской поэзии.
Адаптация заимствованных сюжетов, то есть их переработка иной культурой, тесно связана с проблемами современной теории перевода (Г.Д. Томахин, В.Н. Бабич, А.П. Бабушкин, М.Т. Жукова) и исследованиями
5 специфики средневекового перевода (Л.В. Евдокимова, М.Р. Ненарокова и
ДР-).
Актуальность избранной темы определяется тем, что данное исследование позволяет выявить, описать способы и изучить особенности усвоения англосаксами христианской культуры и пришедших (заимствованных) вместе с ней античных сюжетов (которые нашли отражение в древнеанглийском поэтическом творчестве). Настоящее исследование (в рамках которого ведется дальнейшая разработка методики семантического анализа древнеанглийской поэтической лексики) дает возможность расширить сведения о заложенной в семантике слова культурной информации, а также проследить специфику ее актуализации и функционирования в структурах текста.
Целью диссертации является выявление особенностей культурной адаптации классического наследия в поэтическом творчестве англосаксов на основе функционально-семантического исследования лексики.
В соответствии с поставленной целью в ходе диссертационного исследования определяется круг конкретных задач, которые обусловливают ее достижение:
1. Дать обзор зарубежных исследований, посвященных изучению
древнеанглийской поэмы "Феникс", в том числе ее сопоставлению с
предполагаемым латинским источником; уточнить понятие "культурная
адаптация" в ракурсе специфики средневекового перевода.
2. Описать современные методики интерпретации текста (базирующиеся на
функционально-семантическом анализе лексики) и рассмотреть их
применимость к анализу древнеанглийской поэзии с учетом особенностей
поэтического творчества англосаксов.
3. Установить принципы отбора наименований-существительных,
используемых для построения основных образов древнеанглийской поэмы;
выявить характеризующие их прилагательные и глаголы для более полного
осмысления значения и значимости этих образов в поэме (в сопоставлении с латинским источником).
4. Выявить трансформации поэтического повествования в "Фениксе",
обусловленные лингвостилистическим различием латинского и
древнеанглийского текстов.
5. Провести семантический и функциональный анализ выделенной лексики,
выявить культурный компонент в семантике анализируемых слов, в том
числе:
а) определить системные значения, реализующиеся в поэтическом
тексте, и дифференциальные семантические признаки отдельных слов;
б) установить семантику отдельных словоупотреблений во взаимосвязи
со смысловым целым памятника.
Проанализировать структурно-семантические связи между образами, установить принципы образования аллегорических линий в древнеанглийской поэме на базе лексического анализа.
Провести функционально-семантическое исследование "модальности" текстов (с целью определения степени соответствия авторского замысла древнеанглийской поэмы замыслу латинской и подтверждения достоверности полученных в ходе анализа лексики результатов).
Основным материалом исследования стали прямые наименования-существительные, используемые для создания основных образов древнеанглийской поэмы "Феникс" (птицы Феникс, земли-леса-родины-жилища, Бога-Христа, солнца, огня, плодов-благовоний), характеризующие их прилагательные-эпитеты и глаголы, а также наименования возможности, долженствования и желания, встречающиеся в тексте древнеанглийской поэмы.
Основными методами исследования послужили расширенный контекстуальный анализ в рамках текстоцентрического подхода к изучению древнеанглийского поэтического творчества (О.А. Смирницкая, Н.Ю. Гвоздецкая и др.), а также элементы компонентного анализа. При изучении
7 семантики отдельных слов в анализируемом тексте привлекаются данные этимологии и словарных дефиниций.
Классификация исследуемого материала осуществляется на основе принципов лингвосмыслового анализа текста (Н.А. Купина).
Научную новизну работы составляет:
1. Применение семантического и функционального анализа лексики для
выявления особенностей культурной адаптации древнеанглийского
поэтического текста (по сравнению с его предполагаемым латинским
источником).
2. Применение к исследуемому лексическому материалу
текстоцентрического подхода в совокупности с описанием структурно-
семантических связей между анализируемыми лексическими единицами.
Теоретическая ценность диссертации заключается в дальнейшей методологической разработке комплексного подхода к функционально-семантическому анализу древнеанглийской поэтической лексики, в выявлении культурного компонента в семантической структуре анализируемой лексики, а также условий его актуализации и принципов функционирования в древнеанглийском поэтическом тексте. Работа может представлять теоретический интерес для исторической семасиологии, исторической поэтики, истории перевода, лингвистики текста, историко-культурных исследований.
Практическое значение работы состоит в возможности использования основных результатов исследования в курсе по исторической стилистике английского языка, при чтении спецкурсов по истории перевода, исторической поэтике, при составлении словаря древнеанглийского языка, а также при переводе древнеанглийской поэмы "Феникс" на русский язык, составлении глоссариев и комментариев к ее изданию.
Апробация диссертации осуществлялась на итоговых научных конференциях ИвГУ (Иваново, 2001-2005), международных школах-семинарах "Теоретическая лексикография: современные тенденции
8 развития" (Иваново, 2003) и "Лексика, лексикография, терминология в русской, американской и других культурах" (Иваново, 2005), всероссийской межвузовской конференции "Англистика XXI века" (Санкт-Петербург, 2004), международной филологической конференции, посвященной 280-летию филологического факультета СПбГУ (Санкт-Петербург, 2004). На защиту выносятся следующие положения:
Культурная адаптация классического наследия в древнеанглийской поэме "Феникс" может проявляться в денотативном и коннотативном значении слова.
Культурная адаптация основных образов поэмы осуществляется через их двойную трансформацию (в рамках исконно германской и новой христианской культуры), которая выявляется через контекстуальный анализ лексики и определяется большой степенью "формульности" древнеанглийского поэтического текста. Культурный компонент семантики текстовых вторичных наименований тесно связан с авторским замыслом, который предопределяет функционально-значимую сему в семантике слова.
3. Важную роль в образовании аллегорических линий поэмы играют
аллитерации, эпические вариации и лексические повторы. Аллитерации
способствуют установлению внутреннего "сродства" слов, эпические
вариации - через использование синонимов - отожествлению понятий. Через
повторы реализуется накопление и развитие контекстуальных значений слов,
что, с одной стороны, приводит к формированию определенного образа, с
другой, обеспечивает структурно-семантические связи между образами.
4. Лингвостилистическая адаптация текста (качественная и количественная)
отражает особенности языка и стиля древнеанглийской поэзии и
способствует более полному раскрытию наиболее значимых образов
древнеанглийской поэмы.
5. Культурная адаптация в древнеанглийской поэме "Феникс"
обнаруживается не только при сопоставлении с латинским источником, но и
в рамках самого текста, где традиционная германская лексика используется
9 для выражения христианской идеи в условиях сложного взаимодействия культур.
Объём и структура работы: диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы. В первой главе рассматриваются следующие теоретические положения: понятие "культурная адаптация" в современной теории перевода и средневековом переводе, культурный компонент в семантике слова, культурный компонент, актуализирующийся на уровне образа и целого текста. При рассмотрении особенностей культурной адаптации на разных текстовых уровнях учитывается специфика древнеанглийского поэтического слова и текста. Во второй главе осуществляется обзор работ, посвященных изучению древнеанглийской поэмы "Феникс", с целью выявления экстралингвистических и лингвистических особенностей данного текста и его предполагаемого источника. В третьей главе проводится анализ синонимов-существительных, используемых для построения основных образов древнеанглийской поэмы (птицы Феникс, земли-леса-жилища-родины, Бога-Христа, солнца, огня, плодов-благовоний), некоторых эпитетов и глаголов, а также лексики, обозначающей долженствование, возможность и желание.
Понятие "культурная адаптация" в современной теории перевода и средневековом переводе
Теорией перевода со времени ее возникновения ставится проблема взаимоотношения языка и культуры, и предпринимаются попытки ее разрешения в процессе перевода. При этом на лексическом уровне наиболее яркие случаи отсутствия в языке перевода (ПЯ) эквивалентов определенных лексических единиц, встречающихся в языке оригинала (исходном языке -ИЯ), традиционно выводились на первый план. Такая "наиболее сложная для перевода" лексика получила название "безэквивалентной". В ее состав включались слова, "служащие для выражения понятий, отсутствующих в иной культуре и в ином языке, слова, относящиеся к частным культурным элементам ... , а также слова, не имеющие перевода на другой язык, не имеющие эквивалентов за пределами языка, к которому они принадлежат" [Верещагин, Костомаров 1973: 53].
Классическая теория перевода упоминает и другие случаи трудностей выбора переводного эквивалента, обусловленные неполным соответствием значения слова в ИЯ и ПЯ. Однако данная проблема ставится в связи с практикой перевода конкретных текстов и решается посредством выбора "лексического варианта" при переводе [Федоров 2002: 198].
Современная лингвистика выводит проблему взаимоотношения языка и культуры на новый уровень, раздвигая рамки значения слова. Значение на современном этапе все чаще понимается как "энциклопедическое знание" о предмете [Стернин 1985] и даже знание о мире вообще [Никитин 1983]. Значение, таким образом, фиксирует не только открытое, явное, но и скрытое [Пастухова 2002].
На базе данных наблюдений формируется новая наука -лингвокультурология (определяемая как часть этнолингвистики, посвященная изучению и описанию корреспонденции языка и культуры в их взаимодействии [Телия 1996; Маслова 1997; Воробьев 1999; Фархутдинова 2000; Карасик 1996, 2001, Тер-Минасова 2000 и др.]), основными понятиями которой становятся концепт и культурема.
Термин "концепт" в рамках различных подходов может пониматься следующим образом: 1. "Мысленные образования, которые замещают в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода" [Аскольдов 1997: 269]. 2. Семантические образования, составляющие содержание национального сознания и формирующие "наивную картину мира" носителей языка [Лихачев 1993]. 3. Семантические образования, отмеченные лингвокультурной спецификой и характерные для носителей определенной этнокультуры [Степанов 1997]. 4. Семантические образования, ключевые для понимания национального менталитета, как специфические отношения его носителей к миру [Вежбицка 1997; Арутюнова 1999; Снитко 1999]. 5. Единица коллективного знания / сознания, имеющая языковое выражение и отмеченная этнокультурной спецификой [Воркачев 2002]. (Данное определение в настоящем исследовании избирается в качестве рабочего).
Современные лингвистические открытия и теории, разработанные в области взаимоотношений языка и культуры (проблемы, поставленной еще в XVIII веке В. фон Гумбольдтом) расширяют рамки учета культурной информации при переводе и фактически выводят проблему отражения в нем культурного компонента на новый уровень.
В теории перевода возникает новый коммуникативный подход, в рамках которого контактирующие при переводе языки понимаются как носители национальных культур, каждый из них образует отдельную концептосферу, а проблемы перевода видятся не только билингвистичными, но и "бикультурными". При переводе происходит наложение картин мира, которые вместе с тем оказывают определенное влияние друг на друга (Г.Д. Томахин, В.Н. Бабич, А.П. Бабушкин, М.Т. Жукова).
Переводчику отводится роль "посредника культур". В то же время личность самого переводчика в данном случае не выводится на первый план, поскольку его культурная память, которой он руководствуется, переводя в своем сознании имя определённой реалии из одной социокультурной плоскости в другую, неотделима от культурной памяти его народа [Бабушкин, Жукова].
В связи с таким пониманием процесса перевода переосмысляются термины "культурный компонент" и "культурная адаптация", которые тесно смыкаются с понятием "прагматической направленности текста" и проявляются на разных его уровнях.
Культурная адаптация может пониматься как 1) необходимость учета при переводе сообщения реакции на него со стороны получателя, воспринимающего это сообщение на исходном языке [Томахин 1997: 132], 2) обработка текста перевода, касающаяся темы и ее элементов, удовлетворяющая коммуникативные интересы реципиентов и литературный канон принимающей среды [Попович 1980: 180].
На лексико-семантическом уровне Г.Д. Томахин выделяет три типа слов-реалий, передача которых при переводе требует наиболее тщательного изучения: 1) денотативные - "слова, обозначающие предметы, явления действительности одной культуры, не имеющие соответствия в другой культуре, а, следовательно, и их обозначений"; 2) коннотативные - слова, имеющие "полные и абсолютные смысловые эквиваленты в соответствующем ПЯ, но не передающие коннотативных значений этих слов или заменяющие их другими, непредусмотренными автором переводимого текста"; 3) ситуативные - слова, отражающие нормы "рутинного" поведения, которые "составляют культурный контекст коммуникации, значимый с точки зрения восприятия и интерпретации" [Томахин 1997: 130-136].
Степень культурной адаптации при переводе зависит от так называемого "межпространственного фактора", т.е. противоречия между двумя сферами культуры в тексте перевода. Вопрос о нормах, целях и условиях, определяющих степень культурной адаптации переводного текста, ставится в работах многих исследователей (X. Вермеер, Дж. Хаус, М. Снелль-Хорнби, А. Риккарди, В.Н. Комиссаров, М.Л. Котин, А.В. Кашичкин и др.) и решается по-разному (в частности, регулятором может являться цель перевода и его целевая аудитория). В данной работе задача современного переводчика понимается как выравнивание "межпространственного фактора" [Попович 1980: 131].
Иначе дело обстоит со средневековым переводом, место, цели и задачи которого несколько отличны от современного и определяются условиями его возникновения и существования.
С принятием христианства в 597 году в Англию проникает и распространяется письмо на латыни. Общение миссионеров с местным населением осуществляется через переводчиков. Для ведения более успешной проповеди создаются специальные школы для обучения монахов [Ненарокова 2002: 76]. В частности, одной из первых таких школ стала Кентерберийская школа, основанная миссионерами, прибывшими в Англию по поручению св. Григория Великого [Ненарокова 2002: 76]. Монастырские школы, где изучается Священное Писание и другая литература духовного содержания, а также некоторые произведения классического античного наследия, становятся центрами учености.
Культурная адаптация на разных уровнях анализа древнеанглийского поэтического текста
Подход к определению лексического значения слова, как и сам набор признаков, входящих в его структуру, во многом определяется пониманием термина "семантика слова". Существует два основных определения семантики слова - в широком и узком смыслах. Узкая концепция семантики делает своим предметом "значения единиц языка и построенных из них языковых выражений". При широкой концепции семантики ее предметом является, кроме того, смысл языковых выражений в конкретных условиях их употребления [Кобозева 2000: 14]. При втором подходе выделяется специальная "пограничная" дисциплина (лежащая на стыке лингвистики с психологией и другими гуманитарными науками), отвечающая за объяснение явлений, которые требуют выхода за узкие рамки анализа закодированной в них информации - прагматика.
В данном исследовании семантика слова понимается в широком смысле, т.е. к ее области относится вся информация, "которую имеет в виду говорящий при развертывании высказывания и которую необходимо восстановить слушающему для правильной интерпретации этого высказывания" [Кибрик 1992: 25; Кобозева 2000: 16].
Семантическая структура слова является сложным образованием и может иметь двоякое определение:
1. упорядоченное множество лексико-семантических вариантов (ЛСВ) [Смирницкий 1954; Степанова, Шрам 1980; Никитин 1988] или семем [Попова, Стернин 1984], т.е. отдельных значений одного и того же слова;
2. семная структура слова, т.е. иерархически упорядоченная структура сем в пределах отдельных ЛСВ [Попова, Стернин 1984].
В структуре лексико-семантического варианта (семемы) выделяются макро- (денотативный и коннотативный компоненты значения) и микрокомпоненты (семы - минимальные семантические единицы лексического значения, отражающие тот или иной конкретный признак предмета, явления или понятия, с которым соотнесено данное лексическое значение). Следует отметить, что не все лингвисты придерживаются одной терминологии. В частности, Никитин в качестве макрокомпонентов выделяет интенсионал (стабильное ядро значения) и импликационал (вероятностная структура неконечного множества признаков) [Никитин 1983]. Наиболее часто денотативное значение противопоставляется коннотативному как результат рационального, логического познания -волевым и эмоциональным переживаниям, которые порождает явление объективной действительности [Попова, Стернин 1984: 27].
И.М. Кобозева отмечает возможность двоякого определения сущности денотативного компонента значения слова:
1. множество объектов, удовлетворяющих тем свойствам, которые составляют сигнификат (т.е. отображенные в человеческом сознании свойства денотата) этой единицы (в этой трактовке термин "денотат" является синонимом термина "экстенсионал", введенного Р. Карнапом);
2. связанный с данным словом в сознании носителя языка целостный образ типичного, эталонного представителя соответствующего данному слову класса сущностей (т.е. прототип соответствующей категории сущностей). В этом случае денотат противостоит сигнификату как нерасчленимое, целостное, неотрефлектированное представление об объекте его рациональному, аналитическому представлению в виде определенной комбинации признаков [Кобозева 2000: 82-83].
В периферию денотативного компонента значения в качестве вероятностных сем некоторые исследователи включают ассоциативные признаки, которые могут актуализироваться в определенных актах коммуникации [Стернин 1979: 62].
И.М. Кобозева выделяет два типа денотата: виртуальный и актуальный, первый из которых свойственен слову как единице языка, второй приобретается им только при его употреблении в речи вместе со способностью непосредственно указывать на объекты и явления мира дискурса [Кобозева 2000: 85].
Взгляды разных исследователей на сущность и содержание коннотативного компонента значения расходятся. Коннотации могут: - включаться [Кобозева 2000] или не включаться [Апресян 1995; Никитин 1983] в семантику слова; - содержать оценочные или эмотивные (положительная, отрицательная или нулевая оценка денотата), эмоциональные (раскрывающие конкретное чувство, вызываемое денотатом) признаки или семы [Кодухов 1974; Попова, Стернин 1984; Арнольд 1991] (При этом данные признаки могут быть как социально-детерминированными [Филиппов 1978; Апресян 1995], так и индивидуально-личностными. Последние семы некоторыми исследователями выделяются в прагматический компонент значения [Беляевская 1987]); - включать стилистический компонент [Кодухов 1974; Арнольд 1991]. Социально-детерминированные признаки могут быть обозначены как "культурные коннотации". В частности, данный термин выделяет в рамках лингвостилистического подхода В.Н. Телия, которая понимает под культурной коннотацией в самом общем виде "интерпретацию денотативного или образно мотивированного, квазиденотативного, аспектов значения в категориях культуры" [Телия 1996: 214]. На формирование коннотаций лексемы существенное влияние оказывает тип использования соответствующего объекта действительности, традиции литературной обработки лексемы, исторический, религиозный, политический, психологический или иной культурный контекст ее существования, "этимологическая память слова" и другие ... факторы [Апресян 19956: 169]. В данном исследовании под коннотативным компонентом слова понимаются как социально-детерминированные, так и индивидуально-личностные признаки или семы.
Из истории интерпретации древнеанглийской поэмы "Феникс"...
Объектом нашего исследования является текст древнеанглийской поэмы "Феникс", состоящей из 677 строк и представляющей собой памятник древнеанглийской аллитерационной поэзии христианского периода, входящий в состав "Эксетерской Книги" (одной из четырех известных на сегодняшний день древнеанглийских рукописей, содержащих поэтические тексты). Сюжет поэмы - легенда египетского происхождения о возрождающейся птице Феникс, легенда, которая получила развитие не только у античных языческих авторов (Геродот, Плиний, Тацит, Овидий и др.) [Blake 1990: 8-Ю], но и нашла широкое распространение в христианской средневековой литературе благодаря аллегорическому истолкованию образа птицы как Христа и праведника, получающего вечную жизнь в раю после смерти на земле (Коммодиан, Клаудиан, Тертуллиан, Амвросий Медиоланский, св. Василий Великий, Храбан Мавр, Драконтий, св. Климент, греческий "Бестиарий", Бэда Достопочтенный и другие) [Cross 1967: 137; Blake 1990: 8-13].
В древнеанглийской поэме повествуется о птице Феникс, обитающей в чудесных землях, но покидающей их для того, чтобы, сгорев, получить новую жизнь и молодое тело. Омолодившись, Феникс удивляет своей красотой людей и животных, а затем возвращается в первоначальное место своего обитания. Далее следует аллегорическое истолкование вышеизложенной легенды.
Исследованию древнеанглийской поэмы Феникс посвящено довольно значительное число работ, различных по объему и глубине анализа - от "обзоров" (Ч. Кеннеди, Дж. Андерсон) до серьезных и полных исследований (Дж. Кросс, СБ. Гринфилд, Н. Блейк, К. Вендерсдорф). Большая часть исследований так или иначе связана с интерпретацией древнеанглийской поэмы (Дж. Кросс, СБ. Гринфилд, Н. Блейк, Д. Калдер, А. Сэвидж и др.), осуществляемой посредством изучения следующих вопросов: 1) поиск автора (Э. Фултон, X. Гэблер, Дж. Ахрэнс, С Дас, К. Шлаар) или источников (Дж. Коунибер, Ч. Кеннеди, Дж. Анденсон, СБ. Гринфилд, Дж. Кросс и др.); 2) определение жанра поэмы (СБ. Гринфилд); 3) попытка найти ключ к интерпретации текста посредством выявления параллельных мест (Н. Блейк, Д. Калдер), выделение аллегорических пластов и линий и зависимое от них толкование встречающихся в поэме символов (Дж. Канторович); 4) попытка трактовки поэмы в германском ключе и поиск элементов германских героических тем (СБ. Гринфилд, Дж. Торманн). Зачастую поставленная цель (интерпретация произведения) включает обращение к целому ряду вопросов.
Одним из первых направлений в изучении поэмы стало выявление ее авторства и источника. Первоначально "Феникс" приписывался исследователями перу поэта Кюневульфа на основании схожести во фразеологии (X. Гэблер), хотя поэма не была "подписана", как другие его творения (Кюневульф вплел свое имя рунами в заключительной части поэм "Деяния Апостолов", "Елена", "Юлиана" и "Христос"; о самом Кюневульфе известно не более, чем способны "вычитать" исследователи из лирических концовок его поэм). Однако стилистический анализ памятника заставил исследователей поставить авторство Кюневульфа под сомнение, и впоследствии они объясняли эту схожесть влиянием работ знаменитого учёного монаха на автора поэмы.
Наиболее полный обзор трудов, посвященных авторству памятника, даёт К. Шлаар. Исследователь замечает, что, говоря о проблеме авторства "Феникса", разные исследователи анализируют поэму с разных сторон: ставят во главу угла как содержание, композицию, жанр, так и особенности языка, которым пользуется поэт. Так, Э. Фултон отмечает, что атмосфера поэзии Кюневульфа и "Феникса" разная. Поэзия Кюневульфа, согласно мнению исследователя, более мрачная. С. Дас говорит о том, что внимание поэта сконцентрировано не на идеях, а на действиях [Shlaar 1949: 112]. По мнению К. Шлаар, "Феникс" является аллегорической поэмой, главная идея которой - проблема борьбы и взаимодействия добра и зла, что несвойственно поэзии Кюневульфа. Метрика "Феникса" также свидетельствует не в пользу авторства Кюневульфа [Shlaar 1949: 112], как и некоторые стилистические приёмы и особенности языка поэмы (например, расхождение в падежных формах, встречающихся в "подписанных" работах и "Фениксе" (Э. Фултон)). Ряд исследователей сходились во мнении, что если "Феникс" и является творением Кюневульфа, то он должен быть одной из последних его работ. Аргументом послужили особенности использования артикля, прилагательных и существительных в поэме, а также схожесть в синтаксисе. В то же время К. Шлаар отмечает, что Дж. Ахрэнс, который занимался синтаксическим анализом поэм Кюневульфа и "Феникса", считал схожесть в синтаксисе недостаточной для выявления авторства поэмы и объяснял её влиянием работ Кюневульфа на автора "Феникса" [Shlaar 1949: 112].
Приняв во внимание все аргументы К. Шлаар, мы вправе согласиться с исследователем в том, что "Феникс" не является творением Кюневульфа, однако поэму можно отнести к его школе, как это делает К. Рэнн на основании анализа сложных слов в подписанных поэмах и "Фениксе" [Wrenn 1967: 132].
Новые подходы к изучению древнеанглийской поэзии (в частности, формульная теория Пэрри-Лорда и, впоследствии, теория неосознанного авторства М.И. Стеблин-Каменского - см. главу I раздел 2) снимают острую необходимость выявления автора древнеанглийской поэмы. Важнее оказывается соотношение текста поэмы с ее предполагаемыми источниками. В 1814 году Дж. Коунибер впервые обратил внимание на сходство первых 380 строк древнеанглийской поэмы и латинской поэмы "Carmen de Ave Phoenice", состоящей из 170 строк и приписываемой перу христианского историка Фирмана Луция Цецилия Лактанция (около 250 - около 325 гг.), знаменитого христианского апологета, богослова, основателя христианской историографии на латинском Западе [Садов 1892; Тюленев 2000; Дуров 2003; Дж.Л. Дункан; Дж. Ролфе, В. Хайнеманн 1927]. Исследование Коунибера положило начало традиции делить древнеанглийскую поэму на две части и рассматривать первую как переложение (или перевод) поэмы Лактанция, а вторую - как ее аллегорическую интерпретацию.
Латинская поэма, созданная на рубеже III-IV веков (т.е. в период, когда зарождается христианская латинская литература и осуществляются первые попытки использования античного классического наследия для проповеди христианства) имеет ряд особенностей:
1) Мифологический сюжет как общая линия повествования, обилие метафор и олицетворений, отсылающих к античным мифам, возможно, используются для выражения христианской идеи. Справедливость такой точки зрения подтверждается взглядами предполагаемого автора текста. Лактанций - с одной стороны, прекрасно владея риторикой, с другой стороны, будучи одним из первых христианских деятелей, признававших достижения язычников (прежде всего в области этики) и пытавшихся навести мосты между новой религией и античной философией - стремился "разить язычников их собственным оружием" [Дуров 2003: 44]. Учение Христа, по его мнению, заслуживает лучших проповедников, чем необразованные люди, книги которых написаны грубым, примитивным языком, что могло вызвать неприязнь культурных и образованных людей.
Уровень слова и образа
Образ птицы Феникс является одним из центральных образов древнеанглийской поэмы и главным в ее предполагаемом латинском источнике, поэтому данная функционально текстовая группа отмечена самым большим количеством задействованной лексики. Нетрадиционный для германской культуры и древнеанглийской поэзии образ требует поиска и привлечения уже имеющихся в поэтическом языке средств для своего создания, в чем заключается новаторство автора. В то же время такой образ, созданный в условиях взаимодействия трех культур, наилучшим образом отражает ту адаптацию, которую претерпевает в древнеанглийском тексте.
Как в латинском, так и в древнеанглийском памятниках птица имеет имя собственное - Феникс (Phoenix - Fenix), маркирующее наиболее значимые участки текстов. В поэме "Carmen de Ave Phoenix" она получает наименование Phoenix при первом упоминании, а также в кульминационной строке, где говорится о завершении развития птицы после ее возрождения: et Phoenix ruptis pullulat exuviis ("(так) и Феникс развивается из разорванных одежд" 108). В древнеанглийском тексте контекст употребления наименования несколько меняется: птица называется именем собственным в отрывках, где впервые упоминается (86), сгорает (218), появляется перед людьми (340), а также в речи Иова (558), в сравнении с праведниками (597) и Христом (646). Благодаря данному различию в употреблении имени собственного не только происходит смещение акцентов в повествовании, но и осуществляется указание на символическое значение птицы в древнеанглийском тексте: три возможных толкования ее образа (см. Глава II).
Значимость наименования Fenix в древнеанглийской поэме определяется не только его расположением в композиционной структуре, но и участием в аллитерации. Так, в пяти первых случаях употребления существительного Fenix аллитерация и эпитеты служат указанию на определенные (всегда положительные) характеристики Феникса: fep rum strong ("крыльями сильный" 86)3, fyrngearum frod (букв, "прошлым годом мудрый" 219), feorh edmwe ("тело молодое" 558). Последний контекст употребления имени собственного указывает на источник его благ - Fenix аллитерирует со словосочетанием Fseder fultum ("Отца помощь" 646). Имя собственное и сопровождающие его эпитеты, таким образом, намечают ориентиры в возможной интерпретации двух поэм, в их различии.
Как в латинском, так и в древнеанглийском памятниках Феникс получает прямое наименование - "птица". Однако в то время как в первом из них встречаются три существительных с данным значением (avis 31, 70, 124; ales 113 - указывает на большой размер птицы [Дворецкий 1986: 45]; volucris 152 - говорит о наличии крыльев и способности летать [Дворецкий 1986: 45]), во втором (видимо в силу возможностей древнеанглийского языка) имеется только одно - fugol. Так как все вышеупомянутые лексемы используются для обозначения и любых других птиц (т.е. птиц вообще), будучи наименованиями Феникса, они сопровождаются указательным местоимением или эпитетом. Автор латинской поэмы делает прямое указание на редкость и уникальность птицы - unica ("уникальная" 31), гага ("редкая" 152). Хотя в древнеанглийском тексте тоже выделяется это качество (sellTc), Fenix характеризуется также через эпитеты, прямо не связанные с уникальностью и не имеющие общих сем с прямыми наименованиями Феникса в латинском памятнике: haswa ("бледносерый" 121), torhta ("яркий" 574), wilda ("дикий" 466, 529), fej rum strong I wlonc ("крыльями сильный I величественный" 86, 100), faeger ("прекрасный" 291). Маркированию отличительных особенностей Феникса в древнеанглийском тексте способствует также аллитерационная коллокация fugol - fraetwe (букв, "украшения"; перен. "плоды или хорошие дела" 257, 309, 330, 585), что указывает на одно из наиболее значимых отличий Феникса - сбор им плодов (которые являются в поэме аллегорическим символом благих дел). Различие средств выделения Феникса из числа других птиц, с одной стороны, вероятно, объясняется стремлением древнеанглийского поэта более полно раскрыть значение уникальности птицы, с другой - возникает вопрос о принципах выбора эпитетов для ее характеристики (ведь на первый взгляд некоторые из них противоположны по своему значению).
В текстах обеих поэм Феникс обозначается не только как птица. В латинской поэме она представлена как жрица, служительница, спутница и хранительница тайн языческого бога Феба (ассоциирующегося с солнцем): satelles ("спутница" 33), sola arcanis conscia ("единственная, посвященная в тайны" 58); paret et obsequitur Phoebo ("помогает и повинуется Фебу" 33). Обязанности Феникса по отношению к священной роще, где она обитает, определяются ее обязанностями по отношению к Фебу и высоким статусом: nemorum sacerdos ("жрица рощ" 57); antistes luci ("глава, смотрительница, главная жрица леса" 57).
В древнеанглийском тексте солнце осмысляется как Бог-Христос, лишаясь какой-либо связи с античной мифологией. Такое переосмысление ведет к трансформации средств обозначения характера служения и статуса Феникса как обитателя блаженной земли (т.е. рая в его аллегорическом воплощении). Птица в древнеанглийском тексте не является жрицей рощи, она не владеет тайнами того, кому служит, она - лишь обитатель (bearwes blgenga ("леса, рощи обитатель (inhabitant, dweller)") и защитник рощи (wudubearwes weard "леса защитник (guard, warder, watchman, sentinel, guardian, protector, lord)"). Нужно отметить, что наличие в древнеанглийском языке однокоренного существительного bigeng со значением "observation, worship, service" говорит о том, что bearwes blgenga может переводиться не только как "обитатель рощи", но и как ее "служитель". Характеристика птицы как обитателя блаженной земли становится более полной за счет аллитерационных коллокаций (bearwes blgenga - brucan "наслаждаться"; wudubearwes weard - wintra (букв, "зим")), маркирующих отношение Феникса к пребыванию в роще, а также указывает на временное ее пребывание там. Характеризуя птицу-служителя, древнеанглийский поэт не только отбрасывает характеристики Феникса, связанные с античной мифологией, но и усиливает его христианскую символику как праведника, который следует за солнцем (как воплощением Христа) - служит Ему (sunnan pegn "солнца слуга" (288)), умирает под его палящими лучами (208-215) и воскресает вместе с Его восходом (287-290) (а иногда и как самого Христа -646-654). Вместе с тем сама эта христианская символика рождается в границах терминов и мотивов германского эпоса, которые, с одной стороны, сохраняют в поэме всю совокупность традиционных героико-эпических ассоциаций, с другой - переосмысляются в христианском духе (иногда передают даже богословские понятия). Так, древнеанглийский поэт (в отличие от латинского) использует формульные словосочетания, включающие германские термины социального ранга (weard и р egn).
