Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Творчество тургенева как отражение жизненных реалий 25
Глава II. Семейные отношения в произведениях Тургенева
1. Взгляд писателя на проблему семьи в раннем творчестве Взаимоотношения супругов 57
2. Особенности изображения детей Взаимоотношения поколений: от раннего творчества к роману «Отцы и дети» Новые тенденции в романах «Дым» и «Новь» 81
Глава III. Типология героев в аспекте темы семьи 108
О традициях и новаторстве Тургенева в освещаемой теме 143
Заключение 164
Библиография 172
- Творчество тургенева как отражение жизненных реалий
- Взгляд писателя на проблему семьи в раннем творчестве Взаимоотношения супругов
- Особенности изображения детей Взаимоотношения поколений: от раннего творчества к роману «Отцы и дети» Новые тенденции в романах «Дым» и «Новь»
- О традициях и новаторстве Тургенева в освещаемой теме
Введение к работе
Выбор темы диссертации обусловлен как ее историко-культурным значением, так и особым местом, которое занимает освещаемая проблема в творчестве писателя, а также отсутствием обобщающих по избранной теме работ, в которых бы полностью привлекалось творчество писателя.
Предметом исследования является творчество писателя и его эпистолярное наследие, рассматриваемые в аспекте темы семьи и детства. Анализ произведений Тургенева проведен с учетом новейших биографических данных.
Была поставлена задача исследования проблемы семьи и своеобразной трактовки темы детства в творчестве Тургенева, начиная с его первой поэмы «Параша» и заканчивая романом «Новь» и стихотворениями в прозе.
Выбранная тема позволяет по-новому осветить такие существенные особенности творчества Тургенева, как роль жизненных реалий в его произведениях, типология героев, структура произведений и некоторые особенности их поэтики.
Обозначены и рассмотрены основные аспекты исследования:
- роль и степень значимости автобиографического начала в произведениях Тургенева с учетом суждений писателя о его творческом процессе;
- художественная интерпретация проблемы брака на разных этапах творчества;
- анализ семейных взаимоотношений (особенно отцов и детей) в творчестве Тургенева и их художественного воплощения;
- анализ образов детей с учетом толкования понятия «ребенок» в мировосприятии писателя;
- образы одиноких героев (в аспекте семейной проблемы), их типология в зависимости от причин и характера одиночества;
- традиции и новаторство Тургенева в освещаемой теме.
Структура работы обусловлена ее задачами. Диссертация состоит из введения, содержащего историю вопроса, трех глав и заключения, обобщающего важнейшие выводы исследования. К работе прилагается библиография, состоящая из 129 названий. В первой главе выясняется, какое влияние оказали факты биографии, черты личности, взгляды и убеждения писателя на его отношение к институту семьи. Во второй главе содержится обобщающий анализ образов семейных пар и образов детей в творчестве Тургенева. В этой главе выявляется многозначность понятия «дети» и своеобразие художественного воплощения этой темы в творчестве писателя. В третьей главе систематизируются образы центральных «одиноких» персонажей в творчестве писателя. В эту главу включен раздел «О традициях и новаторстве Тургенева в освещаемой теме». В заключении обобщены важнейшие выводы исследования.
Тема семьи и детства в литературе насчитывает не одно тысячелетие. Еще в дохристианскую эру очевидна установка на одну из извечных тем человечества: взаимоотношения поколений отцов и детей. Однако тогда вопрос не рассматривался в традиционном для современного времени ключе: семья — ребенок. Особенности выбора тематики произведения, имеющего право на существование в древнее время, были таковы, что объектом литературного изображения не могли стать обычные люди и не героические, каждодневные события; таким образом, быту, деторождению, материнству, да и самой женщине, не имеющей знатного происхождения, в литературе места не было. Участниками процесса взаимоотношений поколений были, прежде всего, дитя и старец. Для них, по словам С.С. Аверинцева, вся «история — педагогический процесс, а природа - набор дидактических пособий для наглядного обучения»1.
В разные эпохи, отражающие различные морально-нравственные ценности, характер этих взаимоотношений отражался неодинаково. Общим для всех исторических периодов было лишь одно обстоятельство: взаимоотношения дитя и старца во все времена вплоть до 20 века часто интерпретировались как взаимоотношения Бога (или богов) и человека. Человек всю жизнь учится в своего рода вселенской Школе и при этом в своем усердии ученика обнаруживает качества и детские, и старчески-мудрые. «Если весь мир — школа, кто в этом мире человек? Прежде всего, школяр, с детской доверчивостью и детской старательностью принимающий уроки своего Учителя, а порой и терпящий удары розги; сверх того, он и сам может соучаствовать в учительстве Бога, представая перед людьми в ореоле старческой мудрости. Каков бы ни был его реальный возраст, душою он всегда дитя, а порой - дитя и старец одновременно. Дитя и старец - фигуры, полные таинственного значения для мифологической архаики»2.
Если же иметь в виду реальный мир старца и ребенка, то существуют кардинальные отличия в изображении взаимосвязи между этими двумя этапами человеческого существования в дохристианской и христианской интерпретации.
Мир классической греческой литературы содержит целую галерею неоспоримо значимых образов зрелых людей, а детство будто исключено из ее кругозора. «Ребенок мал, ребенок слаб, ребенок боязлив и трогателен; он не «героичен» и не «трагичен». Его место в бытии - не деятельное, а страдательное. Только с распадом классического образа человека наступает время для того влечения к сентиментальному и забавному, колоритному и незначительному, которое характерно для эллинизма» .
Эта установка вольно или невольно, но почти с буквальной точностью отражает литературные предпочтения Тургенева в аспекте темы семьи и детства, характерные за малым исключением для всего его творчества. Если бросить даже беглый взгляд на то, что когда-либо было им написано, то становится очевидным, что в фокусе его литературных размышлений находится прежде всего взрослый человек, «муж», воин и гражданин в поре «акме», то есть совершающий «деяния» и почитаемый за них (если говорить более точно, воин и гражданин, часто деятельный, а муж и будущий отец, — бездействующий, и этими качествами определяющий особую канву творчества писателя). Таким образом, устремленность литературного героя к действию и неучастие его в решении собственного личного вопроса, образно говоря, дважды перечеркивают возможность частого обращения к образу ребенка в творчестве писателя.
Вероятность выбора Тургеневым темы одинокого героя как основного мотива произведения объясняется и тем, что писатель не приемлет христианской эстетики и символики в образе ребенка. Эта эстетика имела смысл, чуждый Тургеневу в связи с его убеждениями, состоящими, говоря словами Гегеля, в том, что «позитивная религия, противоестественная или сверхъестественная, содержит понятия, сведения, для разума и для рассудка недосягаемые и чрезмерные, требует таких чувств и действий, которые никогда не были бы произведены человеком естественным» . Тургенев оказался человеком, которому чужды следующие христианские ценности: оказывается, единственный путь к тому, чтобы стать взрослым, в соответствии со словами Христа о детях, которые непременно войдут в царствие небесное, — это сделаться маленьким, «умалиться». Не ребенок должен учиться у взрослых - взрослые должны учиться у детей, уподобиться детям, повернуться к тому, от чего они отвернулись, выходя из детства. Тургенев не был сторонником подобных идей, он был близок презренному в христианской религии «величию души» героя, а не трепетному страху надежды и готовности все принимать как милость. «Но не только христианин видит себя младенцем; важно, что и Христос-«педагог» всюду сам предстает как младенец, но с печатью таинственной и строгой старческой мудрости на высоком, выпуклом лбу, так рано вошедший в византийскую иконографию»5. Тождество младенца и старца — мотив, важный для ранневизантийской литературы, ставший одним из аспектов творчества Толстого, основой всего литературного наследия Достоевского. Ранневизантийская литература утверждала, что всякий старец должен быть младенцем по незлобию, но зато всякий младенец должен быть старцем по мудрости, серьезности, истовости. Младенчество и старчество меняются местами: жизнь святого, каким его изображает агиография той эпохи, начинается еще в детские годы со старческой аскезы, а завершается младенческой простотой. Вообще и сейчас для многих родителей идеал благонравного ребенка - тихий, рассудительный маленький старичок. Младенчество же превращается в цель жизни, достигаемую сознательными усилиями. Культ «младенчества» и «старчества», «старчества в младенчестве» и «младенчества в старости» определяет темы не только ранневизантийской, но и русской литературы 19 века, став одной из глубинно исследованных проблем, например, Достоевским.
Литераторы 19 века, отойдя от классицизма и высоких жанров 18 века, в которых не было места обычному человеку, а детей изображали как «маленьких взрослых», вплоть до 20 века в своем творчестве активно занимались проблемой семьи, уделив немало места детям и детству. Начала создаваться литература для детей, которая была специфически иной, а не просто облегченной, «адаптированной», как в 18 веке. В 19 веке практически каждый писатель в своем творчестве изложил мысли по поводу семьи, брака, а многие и детства. Русские писатели 19 века, раскрывая тайны детской психологии, описывали духовные искания юного героя гораздо более напряженно, чем это было до них.
Начиная с 40-х годов, педагогическая тема и морально-этические проблемы, с ней связанные, занимают видное место в русской литературе и публицистике. Большое значение придавали этическим вопросам славянофилы, считавшие их существенной частью своей философской системы, основывая ее на догматах христианского учения и утверждая нравственное чувство выше юридических законов и тезис о полной нравственной независимости человека от условий его общественного бытия. Человеку свойственно инстинктивное влечение к добру, он должен постоянно самосовершенствоваться. Положения этой программы впоследствии стали духовной основой творчества многих литераторов-современников Тургенева.
В 1850-х годах начали выходить два специальных педагогических ежемесячника - «Русский педагогический вестник» и «Журнал для воспитания». Много статей на темы воспитания публикуется на страницах «Современника», «Морского сборника», «Отечественных записок», «Русского слова». Известный врач Н.И.Пирогов в те годы отмечал: «Самые существенные основы нашего воспитания находятся в совершенном разладе с направлением, которому следует общество»6.
Начало этому разладу было положено в том числе и негласным противостоянием двух точек зрения на семью и брак. Две русские философские концепции любви и семьи обозначились еще в 19 веке. Гончаров был предшественником одной брачной модели любви, а Тургенев утверждал другую — сверхчувственную форму любви, явившись предшественником Вл. Соловьева (что отмечалось исследователями творчества Тургенева, в частности Г.Б.Курляндской и В.Н.Топоровым). Гончаров настаивал на том, что человек единственно может и должен существовать в семье; Тургенев же, как известно, считал и стремился доказать, что семья способна погубить самые высокие человеческие чувства и порывы, семейная замкнутость исключительно на собственных интересах приводит человека к деградации личности. Унаследовавший идею Тургенева Вл. Соловьев назвал ее «оправданием и спасением индивидуальности», а Н.Бердяев, полностью отрицая точку зрения Гончарова, защищал тем самым «индивидуализированную любовь» . Убеждения Гончарова стали основой мнения С.Булгакова, считавшего, что мужчина и женщина должны существовать в «духовно-телесном браке», предполагающем деторождение8. Таким образом противостояние двух точек зрения на любовь и брак в 19 веке переросло в несовместимо-полярные отношения к браку, семье, венчанию, любовному долгу в 20-м веке. В связи с этим произошли перемены и в литературе: семейная тема оказалась будто бы исчерпанной. Во всяком случае, в 20-м веке писатели, за исключением твердых приверженцев семейного образа жизни (например, Д.Голсуорси, М.Митчелл, И.Шмелев, П.Флоренский), занимались проблемой отдельно взятой личности, ее индивидуальной неповторимости.
В конце 1980-х гг., в период демократизации и обновления общества вновь возросло внимание к семье, ее ценности и роли в жизни. Этим обуславливается и проявляющийся в последние годы интерес к частной жизни людей. В связи с этим хотелось бы отметить вышедший в 1997 году 99-й том (кн. 1, 2) «Литературного наследства» - «Герцен и Огарев в кругу родных и друзей», докторскую диссертацию Е.С. Зайцевой «Частная жизнь интеллигенции на переломе культур» (2005 г), а также готовящееся к публикации в Риме издание переписки Вяч. Иванова с детьми в серии «Русско-итальянский архив»9.
Творчество тургенева как отражение жизненных реалий
Приблизиться к пониманию творчества Тургенева, углублению знаний о нем можно путем поиска соответствий между тем, что происходило с Тургеневым в жизни, и тем, что легло в основу психологии его героев, сюжетной канвы его произведений. «Вся моя биография — в моих произведениях»46, — говорил он. Так какие же факты и вехи жизни великого писателя трансформировались в его творчестве?
Общественно-политический строй, нравы общества того времени, в которое суждено было появиться на свет будущему писателю, имели следующие характерные особенности. В 1818 году, когда родился Тургенев, в России царило абсолютное самовластие. Будущему писателю пришлось стать свидетелем упадка русского патриархального дворянства и увидеть на собственном опыте опасные капризы помещиков, дававших полную волю их проявлениям. Окружавшее же Тургенева аристократическое дворянство впитало «французскую мораль» 18 века, которую только усугубил русский патриархальный уклад. В произведениях Тургенева встречаются мужики, которых барин женит против их воли, а за отказ им забривают лбы и на двадцать пять лет отправляют на военную службу. Крестьянин — тот же раб. В этой социально-политической ситуации Лутовиновы (предки писателя по матери Варваре Петровне) чувствуют себя полноправными хозяевами, не испытывающими никаких неудобств.
Тургенев родился в богатой дворянской семье, и, как известно, большинство литературоведческих работ о Тургеневе затрагивает или достаточно подробно освещают жизнь его семьи. Жуткая история материнского семейства впоследствии даст Тургеневу немало сюжетов для его прозы. «То был мрачный род, дикий и неистовый, в духе Борджиа. В их прошлом таилось немало злодейств и кровосмешений», — пишет Моруа.47 Крут был характер деда. «Кто посмел бы перечить Ивану Лутовинову? Несколько человек... лишились по его милости и земли, и крова. Спорить и судиться с ним было бесполезно»48, — отмечает исследователь. Образ своего деда Тургенев создает в «Однодворце Овсянникове». О бабушке Тургенева ходили слухи, будто в старости, уже парализованная, не способная встать с постели, она забила ударами костыля, а потом придушила подушкой прислуживавшего ей крепостного мальчика. Отголоски ее поведения слышны в повести «Пунин и Бабурин». К своей единственной дочери она не испытывала никакой нежности, отчим в пьяном виде срывал на ней зло, бил и всячески унижал, а по достижении ею 16 лет начал «преследовать ее иначе». Так началась жизнь матери писателя — этой незаурядной женщины, умной и проницательной, достигшей почти совершенства в эпистолярном жанре, привившей своему сыну Ивану любовь к литературе, не жалевшей любых средств на его образование. Однако все пережитое повлияло на ее характер. В юности она познала много печали, которую усугубили раннее сиротство и жестокое обращение: в результате семя деспотизма дало свои всходы. К тому же ей пришлось уже в юности стать хозяйкой огромного имения и справляться с ним одной. В этих условиях сформировалось и ее своеобразное отношение к православию. Биограф писателя Б.Зайцев считает: «В ее понимании религия являлась «какой-то «мужицкой» верой, на нее, а уж особенно на ее служителей смотрела она свысока, вроде как на русскую литературу»49. Эта особенность повлияла и на всю ее жизнь, сделав Лутовинову чересчур суровой. Не найдя взаимной любви в браке, Варвара Петровна требовала от детей постоянного внимания и любви к себе; любви, которая с годами у сына Ивана все больше и больше истощалась. И на это были веские причины. Согласно русскому обычаю, женщина не принимала участия в общественных делах, которые были уделом мужчины, носителя строгих устоев и всей полноты власти. В связи с этим Х.Э.Суньига отмечает: «Разрушение этого идеала в глазах ребенка, несомненно, производило на него отрицательное воздействие, которое сказалось на становлении его характера и подсознательно вносило в его душу неизбежный разлад»50. Тургенев рос замкнутым человеком: его душу рано смутило несоответствие между традиционным идеалом матери, доброй феи домашнего очага, и тем типом самодержавной, властной домоправительницы, какой она являлась в действительности.
Отец писателя, Сергей Николаевич, был далек от семьи. В своих рассуждениях о Сергее Николаевиче Б.Зайцев подчеркивает: «Он шел по пути иногда жесткому, мало жалостливому, почти всегда грешному, не сворачивая. Его девиз: взять, взять всю жизнь, ни одного мгновения не упустить — а дальше бездна»51. От религии, радостного, светлого быта, он был и вовсе далек. Как далее в своей книге описывает Б. Зайцев, «жил он сам по себе, одиноко и без Бога, но при всей смелости своей был, как нередко именно мужественные и неверующие люди, суеверен»52. Тепла и уюта в доме не было, во всем чувствовалась прохлада. Эта прохлада коснется и характера писателя: в отношении ко многим людям он будет поверхностен. Таким образом, детство Тургенева могло стать золотым, но не стало. В творчестве его не слышится детский смех, нет радостных воспоминаний о домашних праздниках. (В одном из писем к Полине Виардо видны следы этого безрадостного детства: написано на Рождество, но в нем ни слова о большом празднике53).
Взгляд писателя на проблему семьи в раннем творчестве Взаимоотношения супругов
Для художественного воплощения Тургеневу не интересны люди, образующие семью, которая, в его понимании, чаще всего - прямая дорога к опошлению, усреднению. Он изображает людей, осознающих невозможность своего счастья и «равнодушно переходящих от сомнения к сомнению», говоря словами Печорина. Тургеневу более был интересен человек нахохлившийся, который «сидит на голой сухой ветке» , чем счастливо женатый. Поскольку в творчестве такие герои встречаются неоднократно, можно говорить о том, что это происходит от глубокого убеждения автора в несостоятельности института семьи — ив этом отношении Тургенев переживал внутреннюю трагедию. Причины такого предпочтения коренятся в его раннем творчестве.
Произведения Тургенева 1840-х годов, которые традиционно считаются зачином ко всему его творчеству, - ключ к пониманию специфики проблемы семьи в его литературном наследии. В них вполне вьфажена точка зрения писателя на проблему семьи и брака. Так, философская поэма «Разговор» (1845) открывает волновавшую Тургенева тему взаимоотношения отцов и детей, которая воплотится на пике своей актуальности в романах «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети». В этой поэме как и в повести «Андрей Колосов» (1844) появляется и образ молодого человека - скитальца — центральный, первостепенный во всей плеяде мужских характеров произведений писателя, который далее будет воплощен в поэме «Андрей» (1847) и драме «Где тонко, там и рвется» (1848). В поэмах и драме, в отличие от повести «Андрей Колосов», события передаются прямым изложением, свойственным, прежде всего, Пушкину, а впоследствии в определенных моментах Лермонтову и Гоголю. «Андрей был слишком юн и простодушен» , характеризует главного героя писатель. В 60-е годы, когда метод тайного психологизма уже прочно утвердился в прозе Тургенева, он так не написал бы. В прозаических жанрах - в частности, в повести «Андрей Колосов», однако, уже видны зачатки этого подхода к решению художественных задач, и впоследствии Тургенев стал считать его безусловным принципом творчества136, который в то же время не нашел воплощения в поэмах и драмах (за исключением наиболее поздней из них «Месяц в деревне»). Трудности с воплощением своего нового творческого принципа в стихотворных формах, возможно, также стали уже к 50-м годам причиной отказа писателя от поэтических жанров (Писателем было создано всего четыре поэмы, относящихся к раннему периоду творчества). Эти трудности выражаются в следующем. В последней поэме «Андрей» Тургенев постоянно отмечает, что ему как автору не хватает слов высказать те или иные чувства героев: «досадно — недостаточны слова», «О чем он думал... также выразить словами нельзя... Нам хорошо, когда в тупик // Приходит описательный язык»; «Нужно ль объясненье // Того, что несомненней и ясней // (Смотри Шекспира) солнечных лучей?» . Впоследствии писатель будет раскрывать образы своих героев посредством психологического портрета, передавать черты характера через такие детали, которые подчеркивают неисчерпаемость, богатство человеческой натуры.
Как известно, Тургенев стал называться литератором после поэмы «Параша» (1843), высоко оцененной В.Г.Белинским. Одна из основных тем этой поэмы — сытая семейная жизнь, обнажающая деградацию персонажа, пришедшую к своему абсолютному завершению в поэме «Помещик» (1845). В раскрытии образов своих героев на протяжении всего творчества писатель, казалось бы, не отказывается от традиционно принятого в литературе подхода: рассказ о родителях часто предваряет историю самого героя. Тип, характер, судьба человека зависят прежде всего от того, в какой семье он родился, кто были его родители. Вот что пишет Тургенев о родителях Параши: " Последняя строка цитаты заставляет обратить на себя особое внимание. Гордость у писателя считается добродетелью. Интересно, что когда отношения влюбленных Виктора и Параши начинают складываться, писателя интересует достаточно необычный в подобной ситуации вопрос: «А что бы сказал на это бес?» (традиционные для творчества Тургенева отголоски «Фауста» — М.К.). Ответ также неординарен: «А в этот раз он стал бы забавляться вполне и над обоими». Обе приведенные цитаты указывают на то, что в этом произведении Тургенев излагает своего рода «религию», построенную на антитезе к традиционной христианской религии. В 1843-44-й годы в творчестве Тургенева ощущается некоторый цинизм; этот период, по-видимому, окрашен внутренней обидой на окружающих людей, родителей, нелегкое детство. В «Параше» писатель подчеркнет, что сатаны люди боятся только в детстве, «пока... не разовьются их умы».
Особенности изображения детей Взаимоотношения поколений: от раннего творчества к роману «Отцы и дети» Новые тенденции в романах «Дым» и «Новь»
Для рассмотрения образов детей в тургеневском творчестве выделена специальная глава, и это не случайно. Образы маленьких детей могут быть рассмотрены и отдельно от образов их родителей, несмотря на то, что традиционно у многих писателей ребенок неотделим от семьи, в которой он был рожден. У Тургенева все иначе, дети присутствуют в произведении обособленно, причем не только от своей семьи, но часто и от других людей; необходимо заметить вместе с тем, что портретное знакомство со многими взрослыми персонажами в произведениях писателя дополняется историей их детства, рассказом о родителях. Тем не менее, у писателя, как уже очевидно, не найдешь описания дружной семьи, например, в духе Ростовых; горести и беды ребенка нарочито не связываются ни с социальной средой, в которой он находится, ни с духовной ограниченностью людей, которые его окружают, как в произведениях Герцена, Достоевского, Чехова. В изображении детей и окружающего их мира Тургенев не обнаруживает никакой тенденциозности, но в нем нет и тепла, которым исполнены страницы, посвященные детской теме в толстовской, и особенно в аксаковской прозе. Наряду с уже указанными причинами, эта особенность объясняется и тем, что в жизни и творчестве Тургенев больше всего ценил индивидуальность личности, а не общность семьи как формы существования и выживания человека в обществе.
В творчестве Тургенев вполне апробировал греческую модель воззрений в отношении детей и детства. Жизненные представления писателя о детях в достаточной мере присутствуют уже в раннем творчестве. Вот что подмечает писатель:
«В ребенке таится много счастливой, детской веры» «Ребенок спит глубоким, безмятежным сном» (6, 240)
Чтобы сколько-нибудь четко обозначить тургеневскую концепцию детства, необходимо заметить, что неприглядные детские качества словесно обозначены лишь в раннем творчестве, в последующих же произведениях они опущены; именно опущены, а не удалены или пересмотрены, потому что сама концепция со временем нисколько не меняется, — остается неизменной на протяжении всего творчества писателя. Разве что позиция его немного смягчилась и, по-видимому, не казалась единственно возможной.
Ребенок представляется Тургеневу счастливым, безмятежным, чистым душой, забывчивым, но в то же время вялым и слабым в своей безмятежности, самолюбивым и суетным, «немыслящим» и трусливым; причем во многих детях, как правило, отсутствует очевидная перспектива взросления, будущности, возможных вариантов судьбы, характера, настолько скупо и схематично порою обозначены эти образы. Примечательно, что такая «характеристика» детских качеств дается опять-таки в связи с созданием образом взрослых людей, но не детей самих по себе. Те персонажи, которые не повзрослели (а в понимании Тургенева, как уже говорилось, если это не произошло достаточно рано, то не произойдет уже никогда), щедро наделяются детскими качествами, причем и положительные, и отрицательные из них получают некий негативный оттенок. Не может, по Тургеневу, человек называться взрослым, если он «не вспрянул ото сна», все еще счастливо и спокойно верит, любит лишь себя, вдохновляется жизнью, оттого, что не понимает, что это «не шутка, не забава»; не способен пойти далее собственных семейных интересов, пугается и суетится. Под эту характеристику «не проснувшейся» парадоксально подходит идеальная Арина Власьевна Базарова: «...она была очень набожна и чувствительна, верила во всевозможные приметы, гадания, заговоры, сны; верила в юродивых...в дурные встречи, в порчу... в скорый конец света; боялась мышей, ужей, лягушек, воробьев, пиявок, грома... не ела... арбузов, потому что взрезанный арбуз напоминает голову Иоанна Предтечи; а об устрицах говорила не иначе как с содроганием; любила покушать — и строго постилась; спала десять часов в сутки - и не ложилась вовсе, если у Василия Ивановича заболевала голова; не прочла ни одной книги, кроме Алексиса... в хозяйстве, сушенье и варенье знала толк, хотя своими руками ни до чего не прикасалась и вообще неохотно двигалась с места»188. Еще одно подтверждение тому, что в художественном мире писателя счастливый семейный человек ограничен уж тем, что он - беззаботный, не думающий «ребенок».
Дети не часто являются предметом художественного отображения у писателя и по другой причине: ведь семьи у тургеневских героев редко складываются. Нет семьи — нет и детей. (Внебрачные дети тем более всегда изображаются отстраненно - так же отстранение, как держалась и Пелагея Тургенева в семье писателя, а затем и в семье Виардо, куда она была отдана Иваном Сергеевичем на воспитание). Поскольку «детство человечества закончилось», каждый человек, в том числе и русский, должен заглянуть, вглядеться в себя, и, стало быть, ему некогда обращать внимание на кого-то еще: Тургеневу будто бы не до детей. Созданные им образы детей в «Записках охотника» ярки и непреходящи, но, тем не менее это, прежде всего, дополнительное средство «реабилитации» униженного, порабощенного народа, из-за невозможности защитить который покинул когда-то родину молодой писатель. Богатый помещик, наследник двух тысяч крепостных, он не мог смириться с той громадной пропастью между жизнью двух сословий, в то время как чувствовал себя более близким, душевно расположенным к угнетенным. (Примечательно, что в рассказе «Бежин луг» Ап. Григорьев обнаруживает отражение поэтической личности самого Тургенева — в лице «байронического мальчика», несмотря на то, что действие рассказа происходит в русской деревне ). В народе Тургенев обнаруживает доброту и мужество, красоту, величие духа и глубину душевного мира, а если он таков, то таковы и его дети. Создав галерею крестьянских образов в традициях натуральной школы, писатель отразил и семейный быт простого народа - хранителя веры на Руси. В этом смысле писательская любовь распространяется и на крестьянских детей. Как подмечено С.Е.Шаталовым, «дети Хоря в рассказе «Хорь и Калиныч» определяются очень немногими портретными деталями. Тургенева интересуют не они сами с их характерами, а их здоровый цветущий вид как выражение сытости, зажиточности и, следовательно, хозяйственных успехов Хоря»190.
О традициях и новаторстве Тургенева в освещаемой теме
Одна из ведущих тенденций в развитии русской литературы 19 века — все более углубляющееся художественное исследование внутреннего мира человека. Большую роль в этом исследовании играл такой важнейший элемент творческой лаборатории как самонаблюдение. В творчестве результаты этого самонаблюдения отражались по-разному: одни писатели создавали вымышленные ситуации и вымышленных героев, другие — брали из жизни прототипы, близкие по духу, а иногда факты собственной жизни и основывались на собственных переживаниях (как это делал Тургенев).
В постановке и решении проблемы семьи, в теме детей и детства существенное влияние на классиков русской литературы 19 века оказал Пушкин. Это отразилось в созвучных темах, мотивах, реминисценциях из его произведений; по сравнению с литературой предшествующих периодов с Пушкина началась иная по качеству востребованность семейной темы. Человеческая история вообще и ее героические события в частности воспринимались поэтом как имеющие непосредственное отношение к людям, живущим в родных местах, рождающимся, вырастающим и часто умирающим в одном доме. Поэтому в сознании и творчестве Пушкина появляется глубоко осмысленное им понятие Дома, родного гнезда. Ю.М. Лотман в связи с этим пишет: «Поиски независимого и достойного существования у поэта неизменно вели к Дому. Человек, имеющий свой Дом, «крепок родной земле», истории и народу. Дом — это то, за что погиб Пушкин, защищая от наглого вторжения в свою святыню; только жизнь и смерть по ценности оказались соизмеримы со святыней его семейного очага» .
Однако в детстве Пушкин легко покинул стены родного дома, впоследствии ни разу не упоминая в своих стихах о родителях. При этом
Пушкин не был лишен родственных чувств: брата и сестру он нежно любил всю жизнь, к родителям проявлял больше внимания, чем они к нему. В его творчестве нет ничего, что явилось бы отражением его детства, оно будто вычеркнуто из жизни, неизменно только воспоминание о Лицее. Когда литературная традиция заставляла его вводить в поэзию тему детства (например, в лицейском «Послании к Юдину») Пушкин, обращаясь к чертам реального пейзажа села Захарова, с которым были связаны его детские воспоминания, создает, однако, условные и ни с чем личным не связанные образы. Когда же внутреннее развитие подвело Пушкина к идее Дома, поэзии своего угла, то им оказался совсем не тот дом, в котором он проводил дни детства.
Способ реализации в творчестве идеи семьи у поэта выражается в культе святыни домашнего гнезда как основы «самостоянья человека». Радости семейного быта очевидны в «Евгении Онегине» и в «Барышне-крестьянке», в «Капитанской дочке» и в «Домике в Коломне»; тоска по родному домашнему очагу слышна в «Цыганах» и в «Бахчисарайско онтане» .
В творчестве Пушкина отразилось и веяние времени, состоящее в том, что брак не был популярен в определенных слоях общества. В «Капитанской дочке» Зурин говорит Гриневу: «Зачем тебя черт несет жениться? Я, честный офицер, не захочу тебя обманывать: поверь же ты мне, что женитьба блажь»309. Если сравнивать направление творческой мысли Пушкина и Тургенева, то важно отметить, что если пафос творчества Пушкина — устремленность к жизни, а следовательно, и стремление создать семью; то пафос творчества Тургенева - устремленность к познанию себя и своей жизни. Гораздо ближе Тургенев оказался к своему в определенном смысле брату по несчастью Лермонтову. Детство Лермонтова оказалось так же изуродовано, хотя и иной семейной трагедией; он вырастал, не зная подлинной семьи, в обстановке вражды между родственниками. И все же он пронес через всю жизнь поэзию детства. Это очевидно, например, в стихотворении «Как часто, пестрою толпою окружен...» (1840): И если как-нибудь на миг удастся мне Забыться, - памятью к недавней старине, Лечу я вольной, вольной птицей; И вижу я себя ребенком; и кругом Родные все места: высокий барский дом И сад с разрушенной теплицей.. .310 В этом произведении детство оказывается единственным светлым воспоминанием взрослого человека среди образов бездушных людей-масок, произносящих затверженные речи; здесь описание отчего дома лишено даже привычных для Лермонтова трагедийных красок, намекающих на тайны и трагедию семьи поэта. Трагический образ отца, загадочно погибшего во цвете лет, наложил отпечаток на все творчество поэта и вошел в его романтический мир. Главный герой Лермонтова — одинокий бунтарь, основные черты которого воплощаются в образах Демона и Мцыри. Трудно сразу определить, сколько трансформаций переживут эти образы в произведениях Тургенева, получив уже не романтическое, а реалистическое воплощение. В одном из последних исследований творчества Лермонтова и Тургенева автор подчеркивает: «Так или иначе, Тургеневу был близок пессимизм Лермонтова; и как следствие, некая демоническая направленность творчества и мировосприятия художника-одиночки»3 п. Одиночество писателя в жизни порождало одиночество его героев и своеобразную позицию в отношении детей, образов которых в творчестве обоих классиков невелико.
