Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Повесть Л.Н. Толстого «Детство»
1. История создания 23-38
2. Художественное своеобразие 38-75
Глава II. Повести о детстве середины XIX века
1. Повесть А.Я. Панаевой «Семейство Тальниковых» 76-93
2. Повесть П.А. Кулиша «История Ульяны Терентьевны» 93 — 114
3. Повесть СТ. Аксакова «Детские годы Багрова-внука» 114 - 146
Глава III. К вопросу жанрового своеобразия русской повести о детстве середины XIX века 147- 173
Заключение 174-180
Примечания 181-192
Библиография 193-209
- История создания
- Художественное своеобразие
- Повесть А.Я. Панаевой «Семейство Тальниковых»
- К вопросу жанрового своеобразия русской повести о детстве середины XIX века
Введение к работе
Художественное наследие Л.Н. Толстого является одной из ярчайших страниц русской культуры. Произведения писателя вызывали восхищение современников, которые внимательно следили за всем, что выходило из-под его пера. Произведения Толстого остаются и в настоящее время актуальными и интересными для нового поколения читателей. Парадоксальная картина сложилась в период вступления Толстого на литературное поприще: первое же художественное произведение принесло ему не только необычайно широкую известность среди читающей публики, но и признание маститых писателей.
Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению раннего творчества Толстого, точнее, его первого печатного произведения — повести «Детство».
Актуальность исследования. На современном этапе изучения творческого наследия Толстого назрела необходимость подвести некоторые итоги в изучении автобиографической трилогии. Требует более детального рассмотрения вопрос о художественной специфике повести, ее жанровых особенностях, наконец, о том, каким образом удалось писателю в первой повести трилогии создать столь емкий по степени художественного обобщения образ детства. Это исследование стало возможным на основе подготовки и публикации осуществляющегося в Академии наук Полного собрания сочинений Л.Н. Толстого в ста томах. Изданные тома ввели в научный оборот вновь выверенные тексты и черновые варианты повестей Толстого («Детство», «Отрочество», «Юность»), а также новое текстологическое обоснование истории текста.
История изучения повести Л.Н. Толстого продолжительна и включает много авторитетных имен (Н.Г. Чернышевский, Н.Н. Гусев, Б.М. Эйхенбаум, Е.Н. Купреянова, Б.И. Бурсов, Я.С. Билинкис, И.В. Чуприна, М.Б. Храпченко, Л.Д. Громова-Опульская). Убедительно доказаны ее художественное
совершенство и глубина идейного содержания. Однако при этом не ставилась задача анализа повести в литературном контексте, в ряду современных ей повестей о детстве. Такой подход, безусловно, ограничивал возможности историко-литературного и художественного анализа толстовского шедевра.
В соответствии с этим объектом исследования становятся художественно-автобиографические повести о детстве, написанные в период 1850-1860-х гг. Прежде всего это произведения Л.Н. Толстого (первая часть автобиографической трилогии «Детство») и СТ. Аксакова (вторая часть автобиографической дилогии «Детские годы Багрова-внука»), которые стали классическими образцами русской повести о детстве. Менее известны современному читателю имена П.А. Кулиша, опубликовавшего повесть «История Ульяны Терентьевны» (под псевдонимом Николай М.), и А.Я. Панаевой, дебютировавшей на литературном поприще повестью «Семейство Тальниковых», вызвавшею восхищенные оценки писателей и критиков демократического лагеря (Н.А. Некрасова, В.Г. Белинского, И.И. Панаева).
Помимо названных сочинений, в сфере пристального внимания оказались записные книжки, дневники и письма самих писателей (в первую очередь, Л.Н. Толстого и СТ. Аксакова), где раскрываются секреты их творческой лаборатории, прояснены авторские замыслы, художественные особенности созданных ими произведений. В этом же ряду — книга воспоминаний А.Я. Панаевой с рассказом о ее литературном дебюте и о трудностях публикации первого произведения.
Предметом исследования является постановка и решение вопроса о художественном своеобразии повестей о детстве, выявление их общих жанрообразующих черт.
Стремление выявить предпосылки появления в литературном процессе середины XIX века произведений, объединенных общей тематикой (темой детства), побудило обратиться к литературе предшествующего периода, в частности к литературе XVIII века. Повествование о жизни ребенка, как
представляется, тесно . связано с развитием и увеличением роли автобиографических произведений в литературном процессе. Выдвижение этой проблемы привело к необходимости обратиться к специальным исследованиям, посвященным историко-теоретическому осмыслению мемуарного жанра1.
В России мемуаристика как жанрово-видовое образование начинает
складываться в петровскую эпоху, в которую обозначается кризис
средневекового мировоззрения. Хотя элементы мемуарно-
автобиографического повествования встречаются и в древнерусской книжной культуре, но они не составляют самостоятельных произведений. Ряд коренных изменений в общественной жизни человека приводит к тому, что он начинает по-другому осознавать себя в мире. Во-первых, происходит «ограничение правительством власти церкви и ее влияния на жизнь общества и человека»2, поэтому большую роль начинает играть светское начало. Во-вторых, важным оказывается и то обстоятельство, что Петр I все чаще назначал на высокие должности простых людей. В человеке ценится теперь не только сословная принадлежность, но и его таланты и способности, что будило личную энергию и инициативу.
Однако в мемуарах XVIII века превалирует еще описание внешних событий: это, как правило, события государственного масштаба (из внутри- и внешнеполитической жизни страны), так как только они, по мнению автора, были достойны запечатления. Конечно, обращается автор и к внешним обстоятельствам собственной биографии: пишет о своих предках, службе, парадах, пожаловании чинов, поездках за границу, рождении и смерти близких, женитьбе и замужестве детей. Однако личность самого автора почти не раскрывается: он, не решаясь еще говорить о себе, как бы скрывается за обилием событийного материала, «чтобы не привлекать внимание к своей особе, которая в его глазах значила очень мало»3.
Только к концу XVIII века увеличивается число произведений, в которых предметом изображения становится раскрытие душевного и
умственного мира автора. Здесь явно прослеживается влияние сентиментализма, а затем и романтизма — направлений, культивировавших ценность человеческой личности. Сентиментализм описывает человека уже не с позиций разума, а «со стороны его сердца, чувства, богатства души»4.
Однако, несмотря на постепенное увеличение интереса читателя к различным воспоминаниям, а значит к жизни частного человека, тема детства в литературе XVIII века представлена еще достаточно узко. Нет необходимости подробно останавливаться на этом вопросе: он выходит за рамки нашего исследования. Но обозначим некоторые произведения, сыгравшие немаловажную роль в развитии темы детства в литературе. Данная тема подробно освещена в кандидатской диссертации Е.Ю. Шестаковой «Детство в системе русских литературных представлений о человеческой жизни XVIII-XIX столетий»5, в которой исследовательница анализирует истоки возникновения детской темы именно на материале художественных текстов XVIII столетия. В своем исследовании Е.Ю. Шестакова приходит к выводу: «Детство как предмет художественного изображения в русской литературе XVIII века отсутствует»6; детство «рассматривалось исключительно в плоскости подготовки к большой, взрослой, сознательной жизни, не приобретало характер самоценного периода» . О детстве упоминается только в тех произведениях, которые поднимают проблему воспитания: сборник правил «Юности честное зерцало, или показание к житейскому обхождению»; VII сатира А.Д. Кантемира «О воспитании», «Наставление сыну» Г.Н. Теплова, «Бригадир» и «Недоросль» Д.И. Фонвизина.
Эта традиция начинает меняться в творчестве Н.М. Карамзина, который впервые нарушает жесткую схему, в системе которой детство считается только незначительным подготовительным этапом к дальнейшей жизни человека. Так, в повести «Моя исповедь», как проницательно замечает исследовательница, «дурное воспитание не ведет героя к гибели и
раскаянию» , точно так же, как в повести «Евгений и Юлия» нет гарантий того, что прекрасное воспитание приведет к счастью.
Особенно выделим повесть Карамзина «Рыцарь нашего времени» (1803), в которой возникает неожиданная картина: автор сосредоточен здесь именно на описании детства героя. Так, в произведении изображаются отношения Леона с родителями, его любовь к книгам, занятия с учителем. Важным представляется и тот факт, что повествование обрывается на описании детства героя, не раскрывая следующих этапов жизненного пути Леона. Это свидетельствует о важных изменениях, которые наметились в изображении жизни ребенка: детство не рассматривается автором в качестве подготовительного этапа к взрослой жизни, а приобретает самостоятельное значение (читатель так и не узнает о будущем героя). Это позволяет нам согласиться с выводом Е.Ю. Шестаковой: «В результате детство персонажей карамзинской прозы обретает характер самоценного жизненного периода, и этот смысловой оттенок следует признать несомненным и эпохальным открытием русского писателя конца XVIII — начала XIX столетий»9.
Детская тема, как уже было отмечено, становится одной из ведущих в русской литературе середины XIX века. Именно в этот период появляются произведения, в которых личность ребенка выдвигается на первый план: «Петербургские шарманщики» (1843), «Деревня» (1846) Д.В.Григоровича; «Бежин луг» (1851) И.С.Тургенева. В романе И.А.Гончарова «Обломов» особо выделена глава «Сон Обломова», где писатель подробно рисует идиллические картины детства маленького Илюши Обломова, объясняя тем самым истоки характера главного героя. Отдельно отметим, что «Сон Обломова» был опубликован еще до выхода в свет всего романа.
В 50-е годы А.И. Герцен публикует первую часть эпопеи «Былое и думы» — «Детская и университет». Однако первый подступ к детской теме был сделан Герценом еще в 1840-е годы, когда он написал «Записки одного молодого человека». В предисловии к своим «запискам» автор сообщает, что начал писать воспоминания в «грустную, томную, бесцветную эпоху
жизни» , когда он почувствовал необходимость на какой-то миг остановиться и оглянуться назад, на свое прошлое, пока «подольется вешняя вода и смоет с мели мою барку»11. Таким образом, Герцен обозначает важную причину появления своих воспоминаний: герой находится на перепутье жизни, когда еще нет ничего определенного в будущем. Это и побуждает его оглянуться назад, осмыслить прошлый опыт.
В журналах середины XIX века появляется множество повестей, в которых так или иначе затрагивается тема детства. В «Москвитянине» в 1851 году публикуется повесть К. Герца «Вильма» , в которой один из ее героев — Бенволио — рассказывает историю жизни заинтересовавшей его девочки, скрипачки Вильмы, на концерте которой он побывал. Формально повесть не представляет собой воспоминаний взрослого человека о своих юных годах, давно оставшихся в прошлом. Мотивацией к появления жизнеописания девочки становится страсть Бенволио к разысканию сведений о людях талантливых, даже гениальных, а выступление Вильмы убедило его, что перед ним ребенок необыкновенный и одаренный. Однако каковы бы ни были причины, в центр повествования выдвигается личность маленькой девочки. Автор прежде всего рассказывает об условиях воспитания героини, желая понять истоки зарождения ее таланта.
В 1855 году публикуются еще два рассказа, акцентирующих внимание на детской теме. Первый из них «Певица», в котором используется ретроспективная форма изложения событий: «Первые мои воспоминания уносят меня далеко, за много лет, потому что я уж не молода; они восстанавливают передо мной то время, когда я была ребенком...»13. В центре внимания автора — история жизни Алисы Гофман, в которой значительное место отводится детским и юношеским годам. Снова акцент делается на семье — девочка растет без матери, с отцом, от которого редко видела ласку и который с ранних лет заставлял ее зарабатывать пением.
Второй рассказ — «Дедушка-дворник (из воспоминаний институтки)» — также написан от первого лица: «С воспоминаниями детства у меня тесно
связан образ высокого, сгорбленного старика лет шестидесяти с длинными, белыми, как снег, волосами и бородой»14. И хотя в целом рассказ сосредоточен на истории жизни Николая Кириллова — дворника — он тесно соприкасается с детскими воспоминаниями повествовательницы.
Тема детства становится одной из ведущих в творчестве Ф.М. Достоевского: «Нет более или менее важной для писателя мысли, которая не соприкоснулась бы так или иначе с темой детства, и нет ни одного, самого, казалось бы, незначительного, в эпизоде мелькнувшего детского образа, который не прояснял бы нечто очень для него существенное; и это в равной степени относится как к художественному, так и к публицистическому творчеству Достоевского»15. Эпоха детства становится особенно значимой для писателя в перспективе всей жизни человека, и об этом он неоднократно упоминает не только в своих художественных произведениях, но и в «Дневнике писателя»: «Без святого и драгоценного, унесенного в жизнь из воспоминаний детства, не может и жить человек»16; «самые сильнейшие и влияющие воспоминания почти всегда те, которые остаются из детства»17.
Однако тема детства в творчестве Достоевского разрабатывается в определенном аспекте: писатель акцентирует свое внимание прежде всего на теме детских страданий: «Нищие обездоленные дети появляются в каждом романе. Мучения детей соотносятся в художественном мире писателя со страданиями Иисуса Христа: ребенок для него — "образ Христов на земле"»18.
Одним из первых опытов в реализации этой темы становится повесть «Неточка Незванова» (1849), в которой взрослая героиня вспоминает свои детские годы, имевшие, по ее собственным признаниям, сильное влияние на всю ее дальнейшую судьбу. Повествовательница подчеркивает необычность тех семейных отношений, которые господствовали в доме ее родителей: «Я очень хорошо узнала, — но не знаю, как это сделалось, — что живу в странном семействе и что родители мои как-то вовсе не похожи на тех
людей, которых мне случалось встречать в это время. ... Я поняла, и уж не помню как, что в нашем углу — какое-то вечное, нестерпимое горе»19. Как справедливо замечает B.C. Пушкарева, основным лейтмотивом всей повести становятся «странные впечатления, недетские чувства, детство искаженное, не-детство» ; «неблагополучное детство человека трудной судьбы» .
Немного позднее появилась повесть «Маленький герой» (1857), где писатель сосредоточил свое внимание на одном важном эпизоде из детства героя — на его увлечении некой m-me М*.
Тема детства продолжает развиваться в творчестве Достоевского и в последующие годы (60-е и 70-е), когда он подходит к созданию своих романов. Так, в частности, поражает несчастная судьба Нелли (роман «Униженные и оскорбленные», 1861), которая вынуждена просить милостыню и много работать, чтобы расплатиться с долгами матери. Вместо любящей семьи и теплого домашнего очага детство Нелли наполнено ссорами и ненавистью друг к другу членов семьи и протекает в темном подвале. Не менее драматична судьба и семьи Мармеладовых («Преступление и наказание», 1866): дети вынуждены жить в проходной комнате и наблюдать все развивающуюся болезнь матери, пороки и страдания отца, не сумевшего обеспечить семье достойной жизни. Наконец, все наблюдения Достоевского над жизнью ребенка в современном обществе воплотятся в художественную формулу — детство ребенка «случайного семейства» («Подросток», 1875). И это становится знаком времени.
Специфика проблематики произведений Достоевского, их жанровое своеобразие не предполагают их включение в диссертационное исследование.
Выбор художественных повестей Толстого, Аксакова, Кулиша, Панаевой в качестве объекта изучения обусловлен тем, что все они объединены общностью тематики — детские годы жизни становятся главным предметом изображения писателей, создавались приблизительно в
одно время (середина XIX века) и являются художественно-автобиографическими произведениями.
Тема детства как центральная тема некоторых произведений русской классической литературы привлекала внимание многих исследователей. Преимущественно она освещалась в монографическом контексте, в рамках изучения творчества одного писателя. Так, глубоко и подробно была рассмотрена критиками и литературоведами повесть Л.Н. Толстого «Детство». Можно, ясно увидеть несколько направлений предпринятых исследований.
В центре внимания многих специалистов был вопрос об истории создания повести «Детство». В соответствии с этим детально прослеживалось изменение от первоначального художественного замысла к его окончательному воплощению — от романа «Четыре эпохи развития», написанного в традиционной форме автобиографических записок, к повести «Детство». В этом аспекте изучения повести большое значение приобретало рассмотрение всех редакций «Детства»: они давали возможность исследователям проследить эволюцию замысла Толстого, отметить углубление его первоначальной идеи, совершенствование художественной-формы. Среди исследовательских работ, посвященных данной проблеме, выделим основные, ставшие классическими.
В монографии Н.Н. Гусева «Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографии с 1828 по 1855 год» " повести «Детство» посвящена отдельная глава, в которой подробно освещен вопрос об истории создания первого произведения писателя. Гусев детально останавливается на тех изменениях в тексте, что происходили от редакции к редакции. Эти изменения касались и сюжетного развития повести (так, например, устраняются из повествования эпизоды, относящиеся к пребыванию героев в коммерческом училище), и системы образов (например, в окончательном тексте повести отсутствует младший брат Васенька), и композиционного построения, которое стало более четким и продуманным для воплощения художественной идеи.
Не менее важны наблюдения Гусева над прототипами, послужившими основой для создания образов героев, что дает возможность исследователю определить степень соотношения между вымыслом и правдой в повести.
Книга Н.Н. Гусева содержит в себе и скрупулезный анализ первой редакции повести «Детство» с точки зрения проявления в ней «тех особенностей художественного творчества Толстого, которые органически были ему свойственны на всем протяжении его творческого пути» . Это дает возможность погрузиться в творческую лабораторию писателя, увидеть истоки, эволюцию его художественного дара, формирование типично толстовского стиля.
Ценной является также монография И.В. Чуприной «Трилогия Л. Толстого "Детство", "Отрочество" и "Юность"»24, в которой одна из глав посвящена формированию художественного замысла Толстого, вылившегося в автобиографическую трилогию. Отметим, что при анализе всех редакций «Детства» исследовательница сделала особый акцент на важном аспекте эволюции замысла писателя: изменение первоначального романа «Четыре эпохи развития» связано прежде всего с уточнением художественной задачи Толстого, которая стала заключаться в изображении мира ребенка. В соответствии с этим, по мнению исследовательницы, и идет отбор художественного материала, когда Толстой «начинает уничтожать излишнее, не имеющее отношения к главной мысли»25.
Наконец, выделим еще две работы, посвященные формированию замысла повести «Детство». М.П. Громов в статье «Первый роман Льва Толстого. (К истории замысла)» анализирует первое печатное произведение Толстого, привлекая для сопоставления другие художественные замыслы писателя. В частности, М.П. Громов детально останавливается на сопоставлении двух незавершенных замыслов Толстого: «Романа русского помещика» и «Четырех эпох развития». Результатом наблюдений исследователя становится вывод: «Но для чего, собственно, было Толстому писать два романа на одну тему и об одном герое (потому что прошлое,
настоящее и будущее Иртеньева и Нехлюдова совершенно одинаковы)? И не есть ли «Роман русского помещика» та последняя часть прежнего замысла, которую Толстой никак не мог додумать — переиначенная "Молодость"» 7.
Также отметим комментарий к повести «Детство» в Академическом полном собрании сочинений в 100 томах, написанный Л.Д. Громовой-Опульской28, в котором, помимо скрупулезного, детального анализа всех редакций повести, подробно прослеживается история ее создания по дневникам Толстого.
Помимо художественных изменений, которые происходили в повести Толстого, в центре исследовательского внимания был и другой вопрос, а именно тесная связь этого произведения с дневниками писателя. Данный аспект темы впервые подробно рассматривался Б.М. Эйхенбаумом в монографии «Молодой Толстой»" , где было отмечено, что «изучение творчества Льва Толстого должно начинаться с его дневников»30. С этой точки зрения исследователь и анализирует дневники молодого писателя, в которых шла работа не столько «над миросозерцанием, сколько над методологией самонаблюдения, как подготовительной ступени к художественному творчеству»31.
Б.М. Эйхенбаум роль поворотного момента в жизни Толстого отводит его поездке на Кавказ: именно с этого времени меняется и характер дневниковых записей Толстого, в которых теперь появляются рассуждения на литературные темы, различного рода описания. Так начинает постепенно формироваться стиль будущего известного писателя.
Этот же вопрос поднимали и другие исследователи, в частности в монографии Л.Я. Гинзбург «О психологической прозе» проводится важная мысль о тесной связи дневников Толстого с его художественным творчеством раннего периода32.
Опираясь на это положение, Е.В. Николаева в книге «Мемуары в творчестве Льва Толстого» обратилась к исследованию влияния на произведения Толстого традиций мемуарной литературы и к вопросу о
выборе Толстым жанровой формы для своего первого произведения. Обращение к запискам, как отмечает Е.В. Николаева, вполне объяснимо для раннего творчества Толстого: записки становятся «наиболее приемлемой и привычной формой изложения»33. Здесь, безусловно, надо учитывать влияние семейных традиций: «Для всей семьи <имеются в виду семьи Толстых и Волконских — Н.Р.> характерно отличающее дворянскую интеллигенцию конца XVIII и первой половины XIX веков блестящее владение эпистолярной культурой, различными формами ведения дневников и записок, вообще свободное владение письменным словом»34.
Наконец, целый корпус литературоведческих работ" посвящен изучению разных аспектов художественного своеобразия повести Толстого «Детство». Круг вопросов, которые становились объектом изучения, весьма широк. Это и жанровое своеобразие повести, и особенности композиционного воплощения темы, и специфика в разработке системы образов, и особенности стиля. Общим местом в работах многих специалистов оказалось утверждение о своеобразном сюжете, выбранном Толстым для своего первого произведения. Исследователями справедливо было замечено, что в «Детстве» Толстого отсутствует внешняя событийность: в поле зрения читательского внимания выдвигаются события, лишенные острой занимательности, не выходящие из разряда ежедневно повторяющихся в дворянской семье.
Единого мнения придерживаются толстоведы и в вопросе о композиции «Детства». Композиционное воплощение художественной идеи произведения отличается необыкновенной стройностью, продуманностью и логичностью: произведение тематически распадается на две части, каждая из которых призвана показать определенную ступень в развитии личности ребенка. Таким образом, очевидна важная роль композиции в раскрытии образа главного героя.
Наконец, пристальным объектом исследовательского внимания становилась и незаурядная натура Николеньки Иртеньева, которая составляет
центр системы персонажей повести и на которую направлено все авторское внимание. В частности, справедливо отмечалось, что писателя интересует прежде всего характер внутренних изменений героя, эволюция его внутреннего мира. Не менее важным становится анализ и других героев повести «Детство»: так, особое внимание уделялось образам. maman и папа Николеньки, образам простых людей — все они имеют свое влияние на личность мальчика, и, соответственно, помогают понять истоки некоторых черт его характера.
Изучению повести Толстого «Детство» посвящены исследовательские
работы Я.С. Билинкиса, Б.И. Бурсова, П.П. Громова, Л.Д. Громовой-
Опульской, Т.С. Карловой, Е.Н. Купреяновой, Н.П. Лощинина,
Е.В. Николаевой, Н.А. Николиной, Д.Н. Овсянико-Куликовского, П. Попова, И.В. Чуприной, Б.М. Эйхенбаума35.
Наследие СТ. Аксакова, несмотря на то, что оно составило украшение всей русской литературы, изучено не столь обстоятельно и подробно, как можно было бы предположить. Прежде всего объектом изучения становилась «Семейная хроника» писателя, признанная всеми исследователями непревзойденным образцом художественного наследия Аксакова. «Детским годам Багрова-внука» уделялось значительно меньшее внимание, поэтому предметом специального изучения эта повесть становилась редко.
Классическими работами, посвященными художественному наследию
СТ. Аксакова и внесшими существенный вклад в понимание творческой
природы повести «Детские годы Багрова-внука», являются работы
О.Н. Белокопытовой, СИ. Машинского, М.В. Грицановой,
Н.Г. Николаевой36.
Повесть «Детские годы Багрова-внука» прежде всего рассматривалась многими исследователями в контексте «Семейной хроники»: одно поколение сменяет другое (дед — отец — внук), соответственно Сережа Багров рассматривался именно как продолжатель целого рода. В этом аспекте вызывают доверие наблюдения Н.Г. Николаевой, писавшей, что «Детские
годы Багрова-внука» «прочитываются как рассказ о "собирании личности героя", о вхождении ребенка в уже сложившийся мир семьи, об освоении им норм и системы ценностей выведенного в «Семейной хронике» мира» .
Большинство исследователей единодушны в том, что главной особенностью повести является изображение событий сквозь призму восприятия ребенка: это и повлекло за собой особую повествовательную форму, особый принцип расположения материала. В поле зрения читателя попадают только те факты и вещи, которые вызывают интерес ребенка: «маленький герой Аксакова увлечен "открытием их"» . Соответственно и сюжет строится «по степени накопления наблюдений»39. С другой стороны, исследователями отмечался и второй не менее важный сюжет, присутствующий в повести — сюжет путешествия.
Кроме того, ориентация на детскую аудиторию, как убедительно доказывают исследователи, определила и своеобразие стиля «Детских годов», в которых отмечались признаки «учительной книги»40, элементы устного рассказа, и оригинальность повествовательной структуры повести, которая заключается, по мнению Грицановой, в том, что в ней «слились голоса нескольких рассказчиков»41.
Важное место в работах, посвященных повести Аксакова, занимает вопрос определения жанра «Детских годов Багрова-внука». О.Н. Белокопытова определяет произведения Аксакова (в том числе и «Семейную хронику»)' как «реалистические мемуарно-автобиографические романы»42, подчеркивая в них как бы две равноправные стороны — фактическую достоверность и художественное обобщение. В этом же русле определяет жанр «Детских годов» М.В. Грицанова, назвав их мемуарной лирической детской повестью4 , так как писатель является творцом
44 тт ~
«условного художественного мира» . Не случайно исследовательница усматривает влияние на повесть жанра сказки. В этом же русле СЮ. Бондарь определяет повесть Аксакова как художественную автобиографию43.
Повесть «История Ульяны Терентьевны» П.А. Кулиша не становилась предметом специального изучения ни в советском, ни в современном литературоведении, она лишь упоминалась в качестве иллюстрации к факту необычайной популярности детской темы в середине XIX века. В частотности, произведение Кулиша в таком аспекте упоминается в книгах Н.Н. Гусева, Б.М. Эйхенбаума, СИ. Машинского и других исследователей46. В работах этих авторов произведение Кулиша оценивается весьма отрицательно: «В 50-60-х годах в России печаталось, впрочем, немало и таких сочинений, в которых художественное исследование жизни детей подменялось изображением розовых идиллий "счастливого детства", а постановка серьезных вопросов воспитания уступала место назойливой дидактике»47.
Почти не становилась предметом специального изучения и повесть А.Я.Панаевой «Семейство Тальниковых». В издании повести 1928 года вступительная статья была написана К.И. Чуковским, в которой он подробно описал историю публикации этого произведения и те трудности с цензурой, которые возникли у писательницы48. Этот же вопрос освещен и в книге В.Е. Евгеньева-Максимова «"Современник" в 40-50 годы От Белинского до Чернышевского»49. В 1951 году вышла в свет диссертация К.С. Куровой «Литературная деятельность А.Я. Панаевой», в которой есть ценные наблюдения над жанровой природой «Семейства Тальниковых». Автор убедительно доказывает связь первого произведения Панаевой с «натуральной школой», находя в нем некоторые элементы «физиологического очерка»50.
Наконец, объектом нашего внимания были литературоведческие работы, правда, весьма немногочисленные, в центр которых выдвигалась проблема сопоставления между собой повестей о детстве. Так, в рецензиях середины XIX века сравнивались повести Л.Н. Толстого («Детство») и П.А. Кулиша («История Ульяны Терентьевны»), в которых критики находили прежде всего общность тематики. Например, в журнале «Пантеон» появилась
статья, в которой читаем о произведениях Толстого и Кулиша: «Авторы этих рассказов рассказывают от своего имени историю своих детских лет ... Очевидно надо много уменья и искусства, чтобы заинтересовать читателей историею этих неинтересных годов человеческого возраста»51. Однако в таких рецензиях содержится лишь общая констатация факта художественной близости обоих произведений при отсутствии их детального сопоставления.
Наиболее плодотворно разработан вопрос о несомненной художественной близости произведений Толстого и Аксакова. В этом аспекте написана статья СЮ. Бондарь «Тема детства в автобиографических повестях С. Аксакова и Л. Толстого»32, в которой справедливо отмечено своеобразие каждого автора в раскрытии темы детства. Это своеобразие, по мнению исследователя, определяется прежде всего ориентацией писателей на разных адресатов. Так, повесть Толстого предназначалась взрослой аудитории, а повесть Аксакова — детской. Различия между повестями прослеживаются на всех уровнях текста: и композиции, и системы образов, и способов создания характеров. У Толстого, как отмечает СЮ. Бондарь, действие сконцентрировано вокруг двух дней из жизни мальчика, причем писателя интересует прежде всего то, что «совершается в душе подростка»53. Аксаков же, напротив, изображает значительный жизненный этап своего героя, концентрируя внимание на окружающем ребенка мире.
В работе А.Г. Татьяниной «Ранний Л.Н. Толстой и СТ. Аксаков. К проблеме жанра семейного романа» произведения обоих писателей рассматриваются в рамках жанра семейного романа, в котором первостепенную роль играет образ семьи54. Однако, по наблюдениям исследовательницы, способ создания образа семьи у обоих авторов своеобразен. Если Аксаков рисует образ правильной, крепкой, счастливой семьи, то у Толстого трилогия «представляет собой историю постепенного разрушения семьи Иртеньевых»55.
Немаловажный вклад в изучение темы детства в литературном процессе середины XIX века внесли работы Г.Г. Елизаветиной. В частности,
выделим статью «Диалектика становления личности. Автобиографическая трилогия Л. Толстого и "Былое и думы" А.И. Герцена»56. Исследовательница отметила некоторые принципиально важные черты, сближающие два произведения — это общность идейно-тематическая («Внимание к процессу развития, идущему через сложные противоречия...»57), особый принцип подачи материала («рассказ по "эпохам развития" становится важным
принципом построения произведения» ), особое внимание писателей к воссозданию детской психологии, использование приема «демонстрации самых характерных» сторон дворянского быта39. Однако в произведении Толстого, как доказывает исследовательница, нет связи личности ребенка с историческими событиями, в то время как «в "Былое и думы" история входит непосредственно: событиями, откликами, судьбами. История воспитывает героя»60.
Не менее перспективными представляются и намеченные сопоставления произведений о детстве середины XIX века с художественными творениями более поздних времен. Так, в статье Л.К. Камышановой проводится параллель между «Детством» Л.Н. Толстого и «Детством Никиты» А.Н. Толстого61. Исследовательница отмечает и чисто внешние совпадения — «урок, первая влюбленность, первая поездка верхом» , и внутренние — «умение авторов понять детскую психику» . Однако если Л.Н. Толстой сосредоточивался именно на изменениях внутреннего мира своего героя, то для А.Н. Толстого на первый план выходит сама действительность, окружающая ребенка.
Наконец, отметим фундаментальную работу Л.Н. Савиной, в которой подробно сопоставляются произведения Л.Н. Толстого, СТ. Аксакова и Н.Г. Гарина-Михайловского64. В центре внимания исследовательницы целый комплекс вопросов: и своеобразие жанра, и особенности композиции повестей, и способы раскрытия образа ребенка, и своеобразие каждого автора в подходе к одной теме.
Таким образом, давно отмечено, что середина XIX века в России дала большое количество произведений, посвященных детству. Однако это феноменальное явление требует глубокого осмысления. В современном литературоведении нет обобщающих работ, которые дали бы комплексный анализ произведений о детстве, представив их как отдельную жанровую разновидность.
В установке на выявление своеобразия повести «Детство» в контексте ее ближайшего литературного окружения (с учетом исследований предшественников) видится научная новизна исследования.
Только детальный анализ каждой повести о детстве может помочь выявить, с одной стороны, своеобразие каждого из писателей в раскрытии темы детства, с другой — определить общие художественные приемы, позволяющие говорить об определенном культурном явлении середины XIX века, которым становится повесть о детстве, что и составляет основную цель нашей работы.
Для ее достижения необходимо решение следующих задач:
опираясь на последние достижения текстологии, рассмотреть творческую историю повести Толстого «Детство», начиная с первоначального замысла, воплотившегося в незавершенном романе «Четыре эпохи развития»;
определить основные художественные приемы, используемые Толстым для создания образа детства;
проанализировать произведения Аксакова, Кулиша, Панаевой как художественно-автобиографические повести о детстве;
сопоставить русские повести о детстве с точки зрения содержания и художественного своеобразия, выявляя при этом общие закономерности в развитии одной темы;
выявить и уточнить некоторые причины расцвета темы детства в творчестве писателей средины XIX века, дополнительно ставится задача
сделать посильные наблюдения над жанровой спецификой этих произведений.
Поставленным целям и задачам соответствует структура работы, в которой выделяются три главы. На первом месте — анализ повести Толстого «Детство» как ключевого для данного исследования произведения. Ее детальному литературоведческому анализу посвящена первая глава: тщательно исследуется «Детство» с точки зрения творческой истории и идейно-художественного содержания. Другие повести о детстве (произведения Аксакова, Кулиша, Панаевой) рассматриваются во второй главе в хронологической последовательности их написания. Третья глава посвящена сопоставительному анализу «Детства» Толстого с избранным кругом произведений (повести Аксакова, Кулиша, Панаевой). В этой главе устанавливаются общие жанрообразующие признаки повестей о детстве, позволяющие выделить их в особую жанровую разновидность.
Теоретическая значимость предпринятого исследования видится в использовании разных литературоведческих методов, что дало возможность полно и широко представить изучаемую проблему. В результате появилась возможность для расширения и уточнения существующих в литературоведении представлений о литературном процессе середины XIX века, о своеобразном воплощении темы детства в русской литературной традиции определенного исторического периода.
Практическая ценность исследования заключается в том, что выводы и основные положения работы, а также наблюдения над отдельными произведениями русских писателей XIX века могут быть использованы при разработке общих и специальных курсов по истории русской литературы, посвященных изучению литературного процесса середины XIX века, а также в дальнейших исследованиях творчества Толстого, Аксакова, Кулиша, Панаевой.
Методологической основой диссертационного исследования является использование несколько подходов и методов: системно-типологический и
сравнительно-сопоставительный методы литературоведческого анализа, а также приемы интерпретации текста, позволяющие рассмотреть художественные повести в контексте историко-литературной ситуации середины XIX века, сопоставить наблюдения над отдельными повестями, отмечая в них типологическое сходство.
В качестве методологической базы исследования использовались
труды известных теоретиков и историков литературы: О.Н. Белокопытовой,
Б.И. Бурсова, М.В. Грицановой, Л.Д. Громовой-Опульской, Н.Н. Гусева,
Е.Н. Купреяновой, Н.П. Лощинина, СИ. Машинского, Е.В. Николаевой,
Н.Г. Николаевой, П. Попова, Л.Н. Савиной, И.В. Чуприной,
Б.М. Эйхенбаума.
Апробация работы. Материалы по теме диссертации отражены в следующих публикациях:
Повесть СТ. Аксакова «Детские годы Багрова-внука» и особенности мемуарной литературы // Научные труды Московского педагогического государственного университета: сборник статей. М., 2005. С 103—106
Две повести о детстве: Николай М (П. Кулиш) и Л.Н. Толстой // Филологическая наука в XXI веке: Взгляд молодых. Материалы VI всероссийской конференции молодых ученых (7-8 декабря 2007 г.). Москва-Ярославль, 2007. С. 170-179.
3. Языковое своеобразие повести СТ. Аксакова «Детские годы
Багрова-внука» // Язык классической литературы. Доклады научной
конференции: В 2-х ч. Ч. I. М., 2007. С. 207-216.
4. Маленький и взрослый Иртеньев в повести Л.Н. Толстого «Детство»
// Русская речь. № 1. М., 2008. С 19-22.
История создания
Повесть Л.Н. Толстого «Детство» — первая часть автобиографической трилогии. Замысел ее состоял в том, чтобы описать внутреннее развитие молодого человека на протяжении четырех этапов его жизни, в соответствии с этим в произведении предполагались четыре части — «Детство», «Отрочество», «Юность» и «Молодость». Полностью реализовать замысел Толстому не удалось: последняя, четвертая, часть так и не была написана. Хотя, как справедливо отмечают многие исследователи, этот замысел был реализован в других произведениях начинающего автора («Утро помещика», «Роман русского помещика»)65.
Над первым своим произведением Толстой работал на протяжении года: с августа 1851 по июль 1852 года. Оно несколько раз значительно перерабатывалось. Сохранились варианты этой кропотливой работы, которые позволяют проследить основные этапы в развитии темы, проанализировать, как формировался и изменялся замысел. Вопрос этот широко освещен в литературе о Толстом: в Юбилейном полном собрании сочинений в 90 томах комментарий к «Детству» написан М.А. Цявловским66, в Академическом полном собрании сочинений в 100 томах — Л.Д. Громовой-Опульской . Кроме того, этот вопрос обстоятельно рассматривается в книгах Н.Н. Гусева «Л.Н.Толстой. Материалы к биографии. С 1828 по 1855 год»68 и И.В. Чуприной «Трилогия Толстого "Детство", "Отрочество" и "Юность"»69.
История создания повести «Детство» восходит к неоконченному роману «Четыре эпохи развития», который лишь отдаленно напоминает «Детство» в окончательном варианте, и работа над которым началась в декабре 1850 года (Толстой тогда находился в Москве) и продолжилась на Кавказе, куда писатель отправился в апреле 1851 года. Это произведение написано в форме «записок» молодого человека, в которых он откровенно повествует о событиях своей несчастной жизни. Прототипом для героев романа послужила семья Александра Михайловича Исленьева, приятеля отца Толстого и деда С.А. Бере, на что сам Толстой позднее указал в своих «Воспоминаниях» (1903 года): «Замысел мой был описать историю не свою, а моих приятелей детства» (34; 348). Как отмечает Н.Н. Гусев, Толстого заинтересовала семейная история этого человека, который жил гражданским браком с княгиней Софьей Петровной Козловской. Сам A.M. Исленьев угадывается в образе отца героя романа: совпадают и черты внешности, и некоторые биографические факты. Например, у A.M. Исленьева было имение Красное, это же название фигурирует в тексте.
Однако в романе многое было взято писателем и из собственной жизни, поэтому, как писал Толстой, «вышло нескладное смешение событий» (34; 348) из жизни двух семейств. Так, например, прототипом для старшего брата Володи послужил родной брат Толстого — Сергей Николаевич, для Натальи Савишны — яснополянская экономка Прасковья Исаевна. Домашний учитель мальчиков Толстых Федор Иванович довольно близко к действительности изображен под именем Карла Иваныча, о чем находим свидетельства у самого писателя: «И его история, и его фигуры, и его наивные счеты — все это действительно так было» (34; 370). Не случайно поэтому то удивление, которое вызвала повесть «Детство» у родных писателя. Так, Марию Николаевну и Сергея Николаевича познакомил с произведением их брата И.С. Тургенев, привезший «Современник»: «С первых же строк Мария Николаевна и Сергей Николаевич были поражены: — Да ведь это он нас описал! Кто же это?» .
В романе выделяются две части, открывающиеся обращением автора к своему другу, где он поясняет цель создания своих записок. Во-первых, герою приятно воскресить в памяти картины своего детства, а во-вторых, ему «интересно было ... просмотреть свое развитие, главное же хотелось ... найти в отпечатке своей жизни одно какое-нибудь начало — стремление, которое бы руководило ...» им (А 1; 280). Это же желание будет руководить автором и в дальнейшей работе над произведением. Так, во всех частях трилогии будут выделяться характерные, типологические черты, присущие каждому возрасту.
После предисловия автор помещает две портретные характеристики, весьма подробно обрисовывающие родителей героя. В описании внешности обстоятельно изображаются черты лица и телосложения: глаза, губы, нос, зубы, руки, плечи. Не менее подробно автор говорит и о характерах родителей. Таким образом, читатель может составить себе ясное представление о психологических типах, описываемых Толстым.
Образ матери создается писателем исключительно с положительной точки зрения. Он даже идеализирован. Ее внешность, манера держаться, характер — все вызывает в авторе записок только теплые и нежные чувства. Портрет отца дан в другом ключе. Герой критично подходит к его личности, выделяя в нем в основном отрицательные черты характера и прямо заявляя о своем негативном отношении к этому человеку: «Отец мой жив, и ежели я его часто обвиняю, обсуживаю его дела и не чувствую к нему десятой доли того чувства, которое питаю к памяти матушки, то это оттого, что я не могу не судить его» (А 1; 283).
После описания родителей начинается первая часть записок, посвященная жизни героя и его семьи в имении Красное. Здесь излагаются события одного дня, который имеет точную датировку — 12 августа 1833 года. Автор рассказывает о домашних занятиях своего семейства: пробуждение, утренняя встреча с матушкой и папа, классы с Карлом Иванычем, обед, охота, пикник, вечернее времяпрепровождение. На другой день происходит прощание с maman и отъезд детей в Москву. Затем начинаются события второй части, где очень кратко, так как герою неприятно вспоминать это время, освещаются некоторые эпизоды пребывания детей в коммерческом училище, смерть матери и жизнь детей в течение шести лет в доме доктора, а также их учеба в университете.
Обращает на себя, внимание то обстоятельство, что текст записок содержит не только описание событий внешней жизни героя: в основное повествование вплетаются авторские размышления о разнообразных предметах. Иногда они занимают совсем небольшую часть текста, как, например, слова автора о родном языке: «Как ни говори, а родной язык всегда останется родным. Когда хочешь поговорить по душе, ни одного французского слова в голову нейдет; а ежели хочешь блеснуть, тогда другое дело» (А 1; 296). В другом эпизоде есть рассуждение о том, как бывает страшно просить взрослых о чем-либо, боясь отказа, однако когда разрешение получено, «кажется, отчего давно не просил этого» (А 1; 300).
Но чаще всего такого рода отступления представляют собой довольно большие по объему фрагменты текста, значительно замедляющие развитие основного повествования. Например, автор записок, обрисовывая внешность своей матушки, отвлекается на пространное рассуждение о том, как по телосложению можно определить характер человека: «Я отличаю по сложению людей добрых, злых, хитрых, откровенных и особенно людей понимающих и не понимающих вещи. Высокая грудь — человек добрый и энтузиаст. Впалая и выдавшиеся спинные позвонки — человек, склонный к жестокости и скрытный» (А 1; 282). Во время занятий с Карлом Иванычем герой случайно слышит обрывки разговора матушки и отца, что позволяет ему обратиться к мыслям о взаимоотношениях родителей, а точнее, подумать над вопросом, как по расположению комнат можно узнать о взаимоотношениях людей: «Когда живут муж с женою в одном доме, можно заметить по расположению дома, кто из них первое лицо» (А 1; 290), затем очень подробно перечисляются признаки, по которым можно это сделать. После описания молитвы юродивого Гриши автор пишет: «... мне пришли на мысль некоторые несправедливые понятия, которые я и сам разделял когда-то, о бесполезности наружных знаков благоговения при молитве» (А 1; 306).
Художественное своеобразие
Первый художественный замысел Толстого, который узнала читающая публика и который воплотился в автобиографической трилогии «Детство», «Отрочество», «Юность», поражает своей масштабностью и глубиной. Автор поставил перед собой задачу не просто описать несколько периодов человеческой жизни (хотя уже это заслуживает внимания, учитывая, что писателю при выходе в свет первого произведения было всего 24 года), но «резко обозначить характеристические черты каждой эпохи жизни» (2; 244). В детстве писатель выделяет «теплоту и верность чувства» (2; 244), которые, взрослея, человек утрачивает; в отрочестве, по его мнению, преобладает «скептицизм, сладострастие, самоуверенность, неопытность и начало тщеславия гордость» (2; 244), в юности автором выделяются «красота чувств, развитие тщеславия и неуверенность в самом себе» (2; 244).
Темой трилогии, как видно, становится материал, который, казалось бы, не мог иметь популярности у широкого круга читателей: автор описывает период жизни, имеющий место в жизни каждого человека. Но Толстой смог изобразить всем известные события таким образом, что произведение не только принесло писателю широкую известность, открыв для него страницы популярных журналов середины XIX века и заслужив самые лестные слова от многих известных писателей (например, Тургенева, Некрасова, Панаева, Герцена), но и навсегда вошло в историю русской литературы, оставаясь интересным и актуальным и для современного читателя. Не случайно все собрания сочинений Толстого открываются трилогией «Детство», «Отрочество», «Юность».
Раннее творчество Толстого освещено в научной литературе достаточно широко и обстоятельно. В частности, художественно-автобиографическая трилогия становилась предметом как специального изучения102, так и входила отдельной главой в исследовательские работы, которые посвящались рассмотрению всего творчества Толстого103. Внимание толстоведов привлекали разнообразные вопросы, касающиеся и содержательной, и структурной стороны автобиографической трилогии. Широко освещались тема и идейное содержание повестей трилогии, жанр и композиция, языковые особенности. Безусловно, в центре многих исследовательских работ стоял вопрос о своеобразии системы персонажей произведения, в частности, акцентировалось внимание на центральном герое — Николеньке Иртеньеве. Однако, как нам представляется, на современном этапе изучения творческого наследия Толстого назрела необходимость подвести некоторые итоги в изучении автобиографической трилогии. На наш взгляд, требует более детального рассмотрения вопрос о том, каким образом удалось писателю в первой повести трилогии создать столь емкий по степени художественного обобщения образ детства.
Формирование и развитие человеческой личности — такова основная тема повести «Детство». В центр повествования в соответствии с этим выдвигается образ десятилетнего мальчика — Николеньки Иртеньева, вокруг которого сосредоточены и все основные события, и все действующие лица. Круг вопросов, которые ставит перед собой писатель, весьма широк. Его интересует личность Николеньки, его мысли и чувства; среда, в которой он воспитывался; условия, имевшие первостепенное значение в становлении личности ребенка.
Замысел писателя обусловил выбор и формы произведения, и сюжета, и особенностей композиции, и определенную организацию системы образов, и своеобразие речевых средств выражения.
Сюжет повести «Детство» на первый взгляд поражает своей простотой: читатель не найдет в ней захватывающей интриги, неожиданных поворотов в развитии событий. Содержание повести можно изложить в нескольких предложениях. Она начинается с описания утреннего пробуждения5 детей у себя в спальне, где они умываются и одеваются. Вместе со своим наставником Карлом Иванычем они сначала идут в. гостиную, чтобы поздороваться с maman, а потом в кабинет отца, который занят хозяйственными распоряжениями. После утренней встречи с родителями начинаются занятия с Карлом Иванычем, к концу которых неожиданно появляется юродивый Гриша. Обед собирает всех обитателей дома вместе. Родители, желая порадовать детей перед отъездом в Москву, решают взять их на охоту, устроив там небольшой пикник, что, конечно, приводит детей в неописуемый восторг. После возвращения домой семья располагается в. гостиной, где каждый занимается своим делом (рисование, музыка).
На следующий день мальчики прощаются с матушкой, отправляясь в Москву вместе с отцом. Так начинается московская жизнь Николеньки. Здесь подробно описываются именины бабушки: Николенька пишет стихи по этому случаю, приезжают многочисленные гости с поздравлениями, в том числе и друзья Иртеньевых — Ивины. Вечером намечается бал, где Николенька знакомится с Сонечкой Валахиной. Перед сном братья делятся своими разнообразными впечатлениями, которые мешают им уснуть. Наконец, после описанных событий приходит письмо от maman из деревни, в котором она сообщает о своей опасной болезни, — герои спешно отправляются в деревню. В жизни семьи наступает печальная пора, связанная со смертью матери. Таково описание основных событий.
Нельзя не согласиться со словами Л.Д. Громовой-Опульской, которая писала: «При пересказе сюжетной канвы первой книги Толстого, при самом подробном, тщательном перечислении совершающихся в повествовании событий неизбежно возникает чувство утраты: какое-то главное, очень сложное и важное событие не поддается пересказу»104. Тогда возникает закономерный вопрос: почему именно такие события легли в основу сюжета?
Выбор такого подчеркнуто «будничного» сюжета обусловлен тем, что писатель целенаправленно акцентирует читательское внимание не на внешней событийности. Как видим, в поле зрения автора оказывается описание повседневных, обыденных событий, которые даются во временной последовательности и которые типичны для данного социального круга. Не за драматичными перипетиями в судьбе героя должен следить читатель, а за изменениями, тончайшими колебаниями во внутреннем мире ребенка, который постепенно открывает для себя мир, насыщенный сложными и противоречивыми отношениями. Именно это становится источником развития сюжета.
Представление о личности Николеньки складывается у читателя постепенно, по мере развития событий. В тексте отсутствует подробное портретное описание героя. Так, впервые об его внешности говорится лишь в XVII главе: Николеньку больно задевают слова отца по поводу его внешнего вида. Переживания мальчика связаны с его твердой верой в то, что он не хорош собою: «... я воображал, что нет счастия на земле для человека с таким широким носом, толстыми губами и маленькими серыми глазками, как я» (1; 53). Обращает на себя внимание прием, которым писатель вводит в текст портрет Николеньки. Он не просто описывает черты внешности мальчика, чтобы читатель мог зрительно себе его представить, а предваряет портрет словами, в которых выражена оценка Николенькой своей внешности.
Повесть А.Я. Панаевой «Семейство Тальниковых»
Авдотья Яковлевна Панаева родилась в актерской семье. Ее отец — Яков Григорьевич Брянский был актером Александринского театра. Она получила домашнее образование, посещала балетный класс в Петербургском театральном училище. В 1839 году вышла замуж за И.И.Панаева и стала близка кругу журнала «Современник». Ее связывали дружеские отношения со многими известными писателями и критиками того периода: «Герцен, Белинский, Достоевский, Некрасов — какие имена, какие люди! И Тургенев, и Гончаров, и Грановский, и Кавелин, и Лев Толстой — все у нее за столом ... Ее гостиная или, вернее, столовая — двадцать лет была русским Олимпом » «Помимо редакционной деятельности в журнале (ведение отдела мод, чтение корректур и пр.) и обязанностей хозяйки традиционных "литературных обедов" по случаю выпуска очередных номеров Панаева была активным автором журнала»130. Первое ее произведение — повесть «Семейство Тальниковых», опубликованная под псевдонимом Н. Станицкий, которым подписывала Панаева и другие свои произведения, — было написано в 1847 году и напечатано в бесплатном приложении к «Современнику» — «Иллюстрированном альманахе». Однако у повести была непростая литературная судьба. Читатели так и не смогли с ней познакомиться: «так как появление альманаха совпало с февральской революцией во Франции (1848), то секретный цензурный комитет, учрежденный Николаем I для обуздания русской печати, запретил альманах, усмотрев в повести Авдотьи Панаевой революционное потрясение семейных основ» .
Сама Панаева описала непростую ситуацию, связанную с выходом ее первого произведения, в своих «Воспоминаниях» (первоначально они были опубликованы под названием «Русские писатели и артисты. 1824-70», 1889): «Мое первое произведение "Семейство Тальниковых" ... обратило особенное внимание Бутурлина. Он собственноручно делал заметки на страницах: "цинично", "неправдоподобно", "безнравственно", и в заключение подписал: "не позволяю за безнравственность и подрыв родительской власти"» .
Некрасов и Панаев упорно добивались разрешения на публикацию повести, но эти ходатайства ни к чему не привели. Некрасов, как свидетельствует К.И. Чуковский, пытался смягчить обличительный тон повести. Так, появилась благополучная развязка событий, в результате которой героиня выходит замуж; отнесение развития действия в эпоху Александра I призвано было снять прямые указания на современность («В одном месте своих записок героиня называет себя старухой. Из этого видно, что события, описанные ею, не относятся к настоящему времени» ). Однако и эти ухищрения не дали положительных результатов. Повесть впервые дошла до читателя только в 1928 году: публикация и вступительная статья принадлежали К.И. Чуковскому. О своем издании он писал: «Рукопись "Семейства Тальниковых" до нас не дошла, и мы воспроизводим текст по запрещенному Бутурлиным "Иллюстрированному Альманаху" (1848), где повесть Панаевой была напечатана на первом месте рядом с произведениями Достоевского, Майкова, Гребенки, Дружинина, Даля и Гамазова»134.
Темой «Семейства Тальниковых» становится изображение детства некой Наташи Тальниковой, которая является одновременно главной героиней повести и ее автором. Все произведение представляет собой воспоминания Наташи о своем непростом прошлом, что обусловило выбор повествования в форме от первого лица. В конце произведения появляется несколько строк послесловия, где возникает фигура издателя: «Здесь кончается рукопись, случайно попавшая в мои руки. Что сделалось с ее действующими лицами, я не знаю» (267).
Повесть во многом имеет автобиографический характер, о чем, например, свидетельствует К.И. Чуковский, отмечавший, что Панаева «изображает свое уродливое, "варварское" детство» . Действительно, многие эпизоды и черты, которыми она наделяет своих персонажей, имели место в личной судьбе писательницы. Например, страсть матери к карточной игре, о которой рассказывается в повести, находит подтверждение и в «Воспоминаниях» Панаевой: «Мать не могла обойтись вечером без карт»136. Соответствует правде и безраздельное господство в воспитании детей матери по причине того, что отец порой был очень несдержан: «Он отец — Н.Р. даже до непростительности отдалял от себя все заботы о детях; мать самовластно распоряжалась всем. Рассказывали, что отец в молодости был очень горяч и в гневе ничего не помнил. Вследствие этого, мать не дозволяла ему вмешиваться в воспитание детей»137. Также верно в повести описана любовь отца к птицам, о которой в «Воспоминаниях» сказано следующим образом: «Отец любил певчих птиц, у него было много дорогих жаворонков и соловьев. Он сам насвистывал им мотивы, закрывая клетку зеленым коленкором»138.
Однако, несмотря на то, что повесть выстроена на автобиографическом материале, полностью отождествлять художественное произведение с реальной биографией писательницы нет оснований, так как, по справедливому замечанию К.С. Куровой, «субъективные элементы обогатились наблюдениями над окружающей жизнью, личные впечатления подвергались довольно сложной переработке»139.
Панаева в своей повести создает яркий образ детства, данный с отрицательной своей стороны. Мир детства представлен не как золотая пора в жизни человека, когда отношения ребенка с окружающим миром характеризуются любовью, открытостью, искренностью, а как время, когда ребенок полностью зависит от воли деспотичных родителей, чью власть не смеет оспаривать. Детство маленькой героини нарисовано самыми мрачными красками. Как представляется, такое освещение событий не случайно. Главная цель, которую преследовала писательница, заключается в обличении той среды, тех условий, что сформировали натуру девочки. Именно институт семьи становится главным объектом критики писательницы.
Замысел Панаевой определил и особенности содержания повести. Панаева делает основной акцент не на внутреннем мире ребенка, не на психологических коллизиях, происходящих в его душе, а на описании среды, окружающей ребенка. В этом контексте становится понятно название произведения, которое, во-первых, фокусирует читательское внимание на истории конкретной семьи; а во-вторых, подчеркивает желание автора раскрыть атмосферу того общества, в котором воспитывалась девочка. С этой целью писательница создает целую галерею колоритных образов (подробно описываются все родственники героини), за которыми наблюдает маленькая Наташа.
К вопросу жанрового своеобразия русской повести о детстве середины XIX века
«Детство» Л.Н. Толстого, «История Ульяны Терентьевны» П.А Кулиша, «Детские годы Багрова-внука» СТ. Аксакова, «Семейство Тальниковых» А.Я. Панаевой — не случайно критики ставили все эти произведения в один ряд, находя в них при всем художественном своеобразии некоторые общие черты типологического свойства . Все они относятся к повестям о детстве, которые приобрели необычайно широкую популярность в середине XIX века. Это время стало периодом настоящего расцвета художественно-автобиографических произведений.
Причину необыкновенного успеха у читателей повестей о детстве можно в какой-то степени объяснить широким распространением в целом мемуарного жанра в литературе этого времени. Это подтверждается и исследованием Е.В. Николаевой, отмечавшей в своей монографии «Мемуары в творчестве Льва Толстого», что «в традиции мемуарной литературы...автобиографическое начало является едва ли не ведущим» и что «колорит мемуарной литературы присущ почти всем русским повестям о детстве» .
На страницах известных журналов («Современник», «Отечественные записки», «Москвитянин», «Пантеон») в период с 1847 по 1856 гг. в большом количестве появляются произведения с характерными заголовками: «Сельский учитель. Повесть-дневник» (В. Крестовский) (и через некоторое время выходит продолжение «Еще год. Дневник сельского учителя»); «Дневник бедного священника» (Н.П. Левитский); «Дневник чиновника»; «Дневник лишнего человека» (И.С. Тургенев); «Дневник студента»; «Три поры жизни» (Е. Тур); «Дедушка дворник (из воспоминаний институтки)». В этот же период выходят и многочисленные воспоминания. Например, «Бабушка. Отрывок из семейных записок М.П. Бибикова», «Мои воспоминания» М.П. Погодина, «Мелочи из запаса моей памяти» М. Дмитриева.
Не оставляют без внимания периодические издания и переводные произведения, имеющие автобиографическую основу: «История моей жизни» Ж. Санд, «История музыканта» Сарти, «Дэвид Копперфильд» Ч. Диккенса, «Записки трагика» Тальмы, «Замогильные записки» Шатобриана и многие другие.
Яркий литературный феномен, безусловно, не мог не привлечь к себе внимания исследователей, которые искали ему правдоподобное объяснение. Н.Н. Гусев в известной монографии «Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографии с 1828 по 1855 год» объясняет расцвет мемуарной литературы социально-историческими причинами: «...вследствие невозможности по цензурным условиям касаться основных вопросов общественной жизни того времени, литература направляла свое внимание преимущественно на явления внутренней жизни человека и их развитие»195. Точка зрения Гусева, бесспорно, имеет право на существование, однако, она не является единственно возможной. Думается, эта одна из косвенных причин небывалой популярности автобиографического жанра в середине XIX века.
Б.М. Эйхенбаум в исследовании «Лев Толстой. Книга первая. 50-е годы» скорее констатирует наметившийся в литературе интерес «к "факту", "материалу"»196, чем объясняет его. Произведения о детстве (как и вся мемуарная линия в литературе), по свидетельству Б.М. Эйхенбаума, особенно поощрялись критикой, так как намечали движение литературы «в сторону от измельчавшей "беллетристики", и, тем самым, в сторону от широкого читательского круга, продолжавшего питаться любовными, построенными, преимущественно, на материале балов и дуэлей, повестей и романов»197.
СИ. Машинский в статье «О мемуарно-автобиографическом жанре», констатируя факт интереса русского общества к литературе, основанной на реальном жизненном материале, подробно останавливается на нескольких причинах расцвета подобной литературы в середине XIX века. Мемуары, как считает исследователь, «расширяли сферу анализа человеческой души, раскрывая ее как бы изнутри и вместе с тем соотнося ее с событиями и фактами, помогавшими понять социальную и историческую обусловленность поведения героя»198. Действительно, такое объяснение кажется вполне обоснованным: открытие ценности человеческой личности и становится, с одной стороны, ИСТОЧНРІКОМ появления произведений с автобиографической основой, а с другой — обострившиеся противоречия между человеком и обществом побуждали авторов к глубоким размышлениям. Особую роль в этом СИ. Машинский отводит реалистическому направлению в искусстве, в частности так называемой «гоголевской школе», заслугой которой является «осознание общественной природы человека, его многосторонних связей с историческим развитием современной действительности» .
Не менее ценным является следующий вывод С. Машинского: «Характерное для середины XIX века ощущение неотвратимости социально-исторических сдвигов усиливало в различных слоях общества стремление познать корни процессов современной жизни, а также тенденции исторического развития»20 . Действительно, обращает на себя внимание то обстоятельство, что все названные повести о детстве появляются в момент непосредственно близкий к реформе 1861 года, то есть в период наиболее острых социальных противоречий.
Б.И. Бурсов в монографии «Лев Толстой. Идейные искания и творческий метод. 1847—1862» приходит к аналогичным выводам: «Наиболее выдающиеся произведения этого жанра имеется в виду автобиографический жанр — Н.Р. появлялись в периоды исторических переломов»201.
Важным представляется тот факт, что Л.Н. Толстой, СТ. Аксаков, П.А. Кулиш, А.Я. Панаева становятся своеобразными летописцами уходящей в прошлое эпохи, передавая культуру, быт, традиции, семейный уклад определенных социальных слоев общества (дворянства, разночинной богемной среды). Так, в своих книгах «Семейная хроника» и «Детские годы Багрова-внука» Аксаков бросил прощальный» взгляд на эпоху XVIH века, «явился одним из крупнейших.; бытописателей провинциального дворянства»202. Толстой в, «Детстве» запечатлел уклад усадебной дворянской жизни; начала XIX. века. Таким; образом, в названных повестях авторы, с одной стороны, смотрят на детство как некий жизненный этап, который отходит в: область воспоминаний, с другой-— через изображение детских лет осмысливают уходящую историческую эпоху, подводя определенные итоги-(возможно, дажене ставя;перед собой-такой задачи). И это, конечно,вполне объяснимо: предреформенное время; провоцировало; людей на осмысление пройденного исторического этапа, вызывало желание сквозь прошлое «прозреть», понять будущее.
Среди многообразной мемуарной: литературы середины XIX века выделяется; ряд произведений, объединенных прежде всего" общей тематикой. «Детство» ЛіН; Толстого, «История Ульяны Терентьевны» П1АКулиша «Детские годы Багрова-внука» С.Т.Аксакова;, «Семейство Тальниковых» А.Я: Панаевой;— все эти повести- рассказывают о первых годах жизни человека: о первых егоІ радостях и; горестях, о первых встречах. Открытие ребенком- всей сложности и противоречивости; большого мира, постепенная? утрата: им своей детской невинности и непосредственности — так; можно очертить тот общий; круг проблем, что; писатели пытаются осмыслить.
