Содержание к диссертации
Введение
1. Субъектный строй стихотворных фельетонов середины XIX века 16
1.1 Вводные замечания 16
1.2 Типы выражения субъекта речи в стихотворном фельетоне середины XIX века
1.2.1 Собственно-авторский тип выражения субъекта речи 19
1.2.2 Чужой тип выражения субъекта речи: 20
1.2.2.1 Маска 21
1. 2. 3 Смешанный тип выражения субъекта речи: 31
1.2.3.1 Простой смешанный подтип; 32
1.2.3.2 Сложный смешанный подтип 3 7
1.3 Типы выражения объекта речи в стихотворном фельетоне середины XIX века 48
1.3.1 Безличный тип выражения объекта речи 51
1.3.2 Внутритекстовый личный тип 54 1. 3. 3 Внутритекстовый публичный тип 56
1.3.4 Смешанный тип выражения объекта речи: 58
1.3.4.1 Простой смешанный подтип выражения объекта речи; 59
1.3.4.2 Сложный смешанный подтип выражения объекта речи 64
1.4 Выводы 76
2. Структура стихотворных фельетонов середины XIX века 78
2.1 Вводные замечания 78
2.2 Формальная композиция стихотворных фельетонов середины XIX века: 78
2.2. 1 Рамочная композиция; 79
2.2.2 Стиховедческие характеристики : 95
2.2.2. 1 Метрика; 96
2.2.2.2 Строфика 106
2.3 Пространственно-временной континуум стихотворных фельетонов середины XIX века: 120
2.3.1 Категория пространства; 121
2.3.2 Категория времени 131
2.4 Выводы 145
3. Другие жанры в структуре стихотворного фельетона середины XIX века : 149
3.1 Вводные замечания 149
3.2 Поэтика послания в структуре фельетона 150
3.3 Эпиграмматические стихи в составе фельетона 158
3.4 Элегия в структуре стихотворного фельетона 164
3.5 Стихотворный памфлет и стихотворный фельетон: точки соприкосновения 171
3.6 Выводы 179
Заключение 183
Список используемых источников и литературы 194
Приложения 218
- Сложный смешанный подтип
- Сложный смешанный подтип выражения объекта речи
- Стиховедческие характеристики
- Эпиграмматические стихи в составе фельетона
Введение к работе
Эпоха середины XIX века привлекала пристальное внимание таких историков русской литературы как Б.Я. Бухштаб (Бухштаб, 1955)1, А.Г. Цейтлин (Цейтлин, 1965), В.В. Жданов (Жданов, 1971), Н.В. Осьмаков (Осьмаков, 1960, 1971), И.Г. Ямпольский (Ямпольский, 1974), Л.М. Лотман (Лотман, 1974), Н.Н. Скатов (Скатов, 1980), А.А. Жук (Жук, 1981), Ю.В. Лебедев (Лебедев, 1988), В.И. Кулешов (Кулешов, 1982, 1983, 1989) и др. Подобное внимание объясняется спецификой данного периода, характеризующегося активной общественно-политической борьбой, многочисленными реформами, ломкой старого и становлением нового. Середина века - тот период, когда наиболее интенсивно протекает борьба за лидерство между прозой и поэзией; и именно тот период, когда становится очевидным стирание жанровых границ: «Писали стихи, проникнутые элегическими настроениями, но не было уже элегии как таковой; появлялись одические интонации и темы, но оды не существовало; дружеское послание и мадригал как поэтические жанры также воспринимались лишь в историко-литературном отдалении» (Ямпольский, 1974, 15). На этом фоне отчетливо прослеживается формирование новых жанров (стихотворной новеллы, сатирического очерка, жанра, в терминологии Б.Я. Бухштаба, «веселой галиматьи» и др.), которые постепенно начинают занимать центральные позиции в силу своей общественно-политической направленности. В число новых жанров входит и стихотворный фельетон, созданный и «по существу разработанный собственно в середине XIX века» (Ямпольский, 1974, 69). Этот жанр в идейно-тематическом плане достаточно основательно исследован в трудах И.Г. Ямпольского (см. Ямпольский, 1955, 1964, 1974). Данное обстоятельство позволяет нам сконцентрировать внимание на поэтике жанра стихотворного фельетона.
1 Здесь и далее в скобках указывается: соответственно - автор, год издания, том (если есть), страница (при цитировании). Современное литературоведение располагает многочисленными исследованиями жанрового содержания традиционных жанров русской поэзии: оды (Тынянов Ю.Н., 1929; Мотольская Д.К., 1947; Серман И.З., 1973; Запа-дов В.А., 1974; Алексеева Н.Ю., 2005 и др.), элегии (Фризман Л.Г., 1973; Гу-ковский Г.А., 1939 и др.), басни (Серман И.З., 1973; Москвичева Г.В., 1978 и др.), сказки (Пропп В.Я., 1969; Соколов А.Н., 1969 и др.), баллады (Иезуито-ва Р.В., 1966, 1978; Душина Л.Н., 1975; Янушкевич А.С., 1988 и др.), эпиграммы (Эткинд Е.Г., 1973; Ершов Л.Ф.,1977; Асоян А.А., 1983; Матяш С.А., 1991 и др.), поэмы (Жирмунский В.М., 1978; Соколов А.Н., 1955 и др.), идиллии (Вацуро В.Э., 1993; Сенчина Л.Т., 1990), послания (Поплавская И.А., 1987), эпитафии (Царькова Т.С.,1998), надписи (Прокопович О.А., 2000). Значительно меньше изучены, так называемые, нетрадиционные жанры, однако в последние два десятилетия они вызывают интерес литературоведов, о чем свидетельствуют работы, посвященные таким жанрам как сонет (Тита-ренко С.Д., 1983), отрывок (Зейферт Е.И., 1999), молитва (Афанасьева Э.М., 1996), стихотворная новелла (Дымова И.А., 2003), инвектива (Матяш С.А., 2001, 2004; Анненкова Н.А., 2004). В группу нетрадиционных жанров входит стихотворный фельетон, который мы делаем предметом нашего диссертационного исследования.
Жанр фельетона, возникший во Франции в начале XIX века, изучается около 100 лет. В имеющейся литературе (Груздьев И.А., 1927; Балухатый С.Д., 1990 (1941); Заславский Д. И., 1952; Ковалевский К.А., 1959; Журбина Е.И., 1965; СВ. Курляндская, 1967; Кройчик Л.Е., 1975; Ершов Л.Ф., 1977; Голубков С.А., 1993; Кривошейкина М.С., 2004) он, как правило, рассматривается на материале фельетона прозаического. В энциклопедических статьях (Кокорев А.В., 1939; Дедков И. А., 1972; Миллионщикова Т.М., 2001) концентрируется внимание также на прозаическом фельетоне, а о стихотворном упоминается мимоходом, с немногочисленными примерами. Так, например, в «Литературной энциклопедии» под редакцией А.В. Луначарского А.В. Коко рев ограничивается констатацией, что «стихотворный фельетон был доведен до совершенства Н.А. Некрасовым», с упоминанием лишь нескольких примеров: ««Газетная», «Балет», «Кому холодно, кому жарко», «Современники», «Вступительное слово «Свистка» к читателю»» (Кокорев, 1939, 692). В более поздних литературных энциклопедиях (КЛЭ, ЛЭС) сведения по поводу стихотворного фельетона отсутствуют, а в последней «Литературной энциклопедии терминов и понятий» дается лишь указание: «В жанре стихотворного фельетона писали Н.А. Некрасов, И. Панаев, Козьма Прутков» (Миллионщи-кова, 2001).
Н.Н. Асеев в «Работе над стихом» (Асеев, 1929) анализирует стихотворные фельетоны В. Маяковского, Демьяна Бедного и свои, выделяя при этом черты, характерные не для жанра стихотворного фельетона в целом, а для разбираемых поэтом текстов. Также стихотворный фельетон В. Маяковского (без конкретизации жанровых признаков) рассматривал А.С. Субботин в монографии «Маяковский: Сквозь призму жанра» (Субботин, 1986).
Многие известные литературоведы, изучавшие сатиру (Фролова Т.Д., 1951, 169 - 190; Протасова М.П., 1962, 11; Ямпольский И.Г., 1964; Бухштаб Б.Я., 1969, 189 - 317; Царькова Т.С., 1978; Сурков А.А., 1980,45 - 55; Гарка-ви А.М., 1983) выделяли в числе фельетонистов Н.А. Некрасова, B.C. Куроч-кина, Д.Д. Минаева. Однако эти поэты не становились предметом исследования в аспекте специфики стихотворного фельетона как жанра.
Первые попытки выделить жанрообразующие признаки стихотворного фельетона были предприняты в диссертациях Н.В. Головко и И.И. Гусаро-вой. Так, Головко характеризуя сатирические произведения B.C. Курочкина, приходит к выводу, что большинство из них «в силу своей исключительной злободневности, острой публицистичности, «прикрепленности» к факту, ироническому подтексту представляют стихотворные фельетоны» (Головко, 1962, 16); И.И. Гусарова намечает следующие особенности «фельетонов в стихах» Д.Д. Минаева: во-первых, «мораль не лежит на поверхности, она не навязывается читателю, но необходимость в ней ощущается как нечто естественное, закономерно вытекающее из всего содержания фельетона», а во-вторых, фельетонист «не связан законами развития сюжета и характеров» (Гусарова, 1964, 8). Однако, фельетон как стихотворный жанр, с точки зрения структуры (константных, доминантных и факультативных признаков), и с точки зрения взаимодействия с другими жанрами ими не рассматривался.
Положение начало существенно меняться с момента появления статей и диссертации Е.Г. Власовой «Уральская стихотворная фельетонистика конца XIX - начала XX века» (Власова, 1998, 1999, 2001). Судя по автореферату, в центре ее исследования - изучение уральской стихотворной фельетонистики как явления газетной литературы. Контекстом уральского материала в диссертации Власовой являются произведения русских поэтов середины XIX -начала XX вв.; имена Н.А. Некрасова, B.C. Курочкина, Д.Д. Минаева фигурируют как знаковые, но их творчество не подвергается анализу. Помимо этого, в работе обозначены некоторые особенности жанрово-стилевой специфики фельетона (преимущественно, речевая установка) и определено место газетного стихотворного фельетона в общей типологии публицистических жанров. Однако Е.Г. Власова, также как Н.В. Головко и И.И. Гусарова, не ставит перед собой задачу рассмотреть константные и доминантные признаки жанра и функционирование стихотворного фельетона в ряду других жанров. В результате, недостаточность изученности стихотворного фельетона очевидна. А между тем необходимость подобного изучения назрела, поскольку стихотворный фельетон, сыгравший, как отмечено историками литературы (И.Г. Ямпольским, Б.Я. Бухштабом, Н.Н. Скатовым, Ю.В. Лебедевым, Т.Д. Фроловой, Т.С. Царьковой и др.), значительную роль в идейно-эстетической борьбе XIX века, продолжает активно функционировать и в наше время, о чем свидетельствует исследование О.С. Кудрявцевой, посвященное сатирическим жанрам 16-й полосы «Литературной газеты» (Кудрявцева, 2005), а также наши наблюдения над отдельными фельетонами этого издания (Румянцева, 2004). Таким образом, актуальность настоящей диссертации определяется: а) востребованностью фельетона и его устойчивой популярностью у современных читателей; б) неослабевающим интересом литературоведения к проблеме жанрологии; в) недостаточной изученностью стихотворного фельетона.
По причине отсутствия в литературоведении конкретного определения жанра стихотворного фельетона, основных его жанрообразующих признаков (за исключением приведенных выше), для составления корпуса текстов мы будем руководствоваться наработками по прозаическому фельетону. Прецедент подобного исследования есть: Ю.Н. Чумаков и вслед за ним И.А. Дымова анализируют стихотворную новеллу, опираясь на признаки прозаической новеллы (Чумаков, 1993; Дымова, 2003). Обобщая и развивая наблюдения Д.И. Заславского (Заславский, 1952), Е.И. Журбиной (Журбина, 1965), Н.В. Головко (Головко, 1962), И.И. Гусаровой (Гусарова, 1964), СВ. Кур-ляндской (Курляндская, 1967), Л.Е. Кройчика (Кройчик, 1975), С.Д. Балухатого (Балухатый, 1990), Е.Г. Власовой (Власова, 2001), Н.Н. Вертянкиной (Вертянкина, 2003) и др., мы можем обозначить следующие признаки фельетона, дифференцировав их на константные и доминантные:
константные:
1. злободневность;
2. фактологичность;
3. мнимая многотемность;
4. двуплановость темы;
5. композиционная свобода;
6. различные формы комического; доминантные:
1. документальность;
2. повествование - монолог;
3. пародийное использование различных жанров. В связи с тем, что практически все вышеперечисленные исследователи называют Некрасова одним из первых родоначальников жанра стихотворного фельетона, а Курочкина и Минаева теми авторами, в творчестве которых стихотворный фельетон достиг своего совершенства, произведения названных поэтов стали объектом нашего исследования.
Опираясь на вышеназванную модель, мы выявили 18 стихотворных фельетонов Н.А. Некрасова, 21 - B.C. Курочкина, 27 - Д.Д. Минаева (в сумме 66 произведений; их полный перечень дан в приложении 1), которые и явились предметом нашего исследования. Сама частотность стихотворного фельетона в творчестве Некрасова (для сравнения, по данным О.В. Слонь (Слонь, 2004 (а,б)), элегий у Некрасова - 38, эпиграмм - 18), сложившегося как жанр в середине XIX века, может свидетельствовать о достаточно большой его репрезентативности именно в эту эпоху. Это обстоятельство подтверждает целесообразность исследования поэтики стихотворного фельетона в период середины XIX века.
Целью диссертации является исследование поэтики жанра стихотворного фельетона середины XIX века.
В соответствии с целью нами определяются следующие задачи исследования:
1. Составить корпус текстов Н.А. Некрасова, B.C. Курочкина, Д.Д. Минаева в жанре стихотворного фельетона;
2. Рассмотреть субъектно-объектные отношения стихотворных фельетонов;
3. Изучить структуру стихотворных фельетонов с точки зрения: рамочной композиции, стиховой организации (метрики и строфики), пространственно-временной организации;
4. Проанализировать функционирование других жанров в структуре стихотворного фельетона; 5. Определить константные, доминантные, факультативные признаки жанра стихотворного фельетона;
6. Раскрыть особенности индивидуального стихотворного стиля фельетонистов в рамках жанрового стиля;
7. Дать определение жанру стихотворного фельетона;
8. Проанализировать стихотворение Н.А. Некрасова «Литературная травля, или раздраженный библиограф» под углом зрения определения его жанровой принадлежности (стихотворный фельетон или стихотворный памфлет?);
9. Выявить способы создания комического эффекта на разных уровнях структуры стихотворного фельетона.
Материалом исследования послужили:
- стихотворные произведения Н.А. Некрасова в академическом издании: Некрасов Н.А. Полное собрание сочинений и писем: в 15 т. (1-Зтт.)- Л.: Наука.-1981-1982;
- стихотворения B.C. Курочкина и Д.Д. Минаева в сборниках большой серии «Библиотеки поэта»: Поэты «Искры»: в 2 т. Т.1. - Л.: Сов. писатель, 1955; Т.2. - Л.: Сов. писатель, 1987;
- произведения B.C. Курочкина и Д.Д. Минаева в других изданиях: Куроч-кин, B.C. Собрание стихотворений / B.C. Курочкин; вступ, ст., ред. и примеч. А.В. Ефремина. - М. - Л., 1934; Минаев, Д.Д. Собрание стихотворений / Д.Д. Минаев; вступ, ст., ред. и примеч. И.Г. Ямпольского. - М., 1947; Минаев, Д.Д. Избранное / Д. Д.Минаев; сост.,подгот.текста, вступ. ст.,примеч. ИЛмпольского. - Л.: Худож. лит. Ленингр.отд-ние, 1986.
Методологической основой данной диссертационной работы явились труды по теории жанра: М.М. Бахтина, B.C. Баевского, М.Л. Гаспарова, М.Л. Кожинова, Н.Л. Лейдермана, Ю.Н. Чумакова, Л.В. Чернец, Ханзен-Леве Ore А., Н.Н. Вертянкиной и др.; по теории фельетона: Е.И. Журбиной, СВ. Курляндской, Л.Е. Кройчика, Л.Ф. Ершова, С.Д. Балухатого и др.; по теории комического и сатиры: М.М. Бахтина, А. Бергсона, В.Я. Проппа, А.З. Вулиса, Б. Дземидока, Ю.Б. Борева и др.; по субъектному строю: Б.О. Кормана, Ю.И. Левина, С.Н. Бройтмана, В.П. Скобелева и др.; по формальной композиции: Ю.М. Лотмана, В. Мильчиной, В.В. Савельевой, Ю.Б. Ор-лицкого и др.; по структуре стиха: П.А. Руднева, Б.В. Томашевского, К.Д. Вишневского, М.Ю. Лотмана, М.Л. Гаспарова, М.А. Пейсаховича, О.И. Федотова, С.А. Матяш и др.; по хронотопу: М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, Б.О. Кормана, B.C. Баевского, В.В. Савельевой и др.
В процессе исследования применялись следующие методы: структурно-описательный, структурно-типологический и статистический.
Неизученность сформулированной темы, характер поставленных задач, материал исследования и методы обработки полученных результатов обеспечивают научную новизну, которая состоит в том, что:
- диссертация представляет собой первое монографическое исследование поэтики жанра стихотворного фельетона середины XIX века;
- выявлены тексты Н.А. Некрасова, B.C. Курочкина, Д.Д. Минаева, квалифицируемые как стихотворные фельетоны;
- описана структура стихотворного фельетона (субъектный строй, рамочная композиция, стихотворная форма, пространственно-временная организация);
- на основании статистических данных определены константные, доминантные и факультативные признаки жанра стихотворного фельетона;
- дано определение жанра стихотворного фельетона;
- рассмотрены механизмы функционирования других жанров в структуре стихотворного фельетона;
- выявлены приемы комического на разных уровнях структуры стихотворного фельетона.
Теоретическая значимость состоит в том, что методология и методы, а также полученные результаты нашего исследования могут быть учтены ис следователями сатирических жанров. Практическая значимость определяется возможностью применения результатов исследования в общих курсах по русской литературе XIX века (при изучении поэзии середины века), теории литературы (при изучении темы «жанры сатиры»), в курсе истории журналистики (при изучении общественно-политической и литературной борьбы 40-60-х гг.); а также в специальных курсах по теории и истории жанров, субъектному строю русской поэзии. Материалы диссертации могут представить интерес для журналистов и писателей, культивирующих жанр фельетона. Основные положения, выносимые на защиту:
1. Разработанный в середине XIX века стихотворный фельетон в художественной практике Н.А. Некрасова, B.C. Курочкина, Д.Д. Минаева приобрел устойчивое жанровое содержание.
2. В характеристике жанра важнейшую роль играют субъектно объектные отношения. Среди выделенных четырех типов выражения субъекта речи и четырех типов объекта речи превалирующими являются: «маска» (как тип выражения субъекта) и «смешанный тип» выражения объекта речи.
Предпринятая попытка соотнесения субъекта и объекта речи позволила создать три модели стихотворного фельетона.
3. Жанр стихотворного фельетона имеет специфическую рамочную композицию, для которой оказались значимыми: 6 типов заголовка; 3 вида подзаголовка; эпиграфы, выполняющие прогнозирующую функцию; авторские примечания.
4. Стиховая организация на уровне метрики и строфики в сопоставлении с метрическим и строфическим репертуаром 40-60-х гг. XIX века и всей поэзии «Искры», показывает, что фельетон участвует в формировании стихосложения эпохи и одновременно имеет свои специфические признаки.
5. Анализ пространства и времени демонстрирует преобладание жизне-подобного, динамического, открытого пространства и бытового, физического времени. 6. Жанрово-родовая природа стихотворного фельетона середины XIX века характеризуется усилением эпического начала и ослаблением лирического.
7. Анализ структуры стихотворных фельетонов выявляет «следы» влияния поэтики жанров послания, эпиграммы, элегии, что позволяет характеризовать стихотворный фельетон как жанр, синтезирующий в своей структуре элементы других жанров.
8. Исследование структуры стихотворного фельетона с сопоставлением различных формантов позволяет выявить способы создания комического эффекта на разных уровнях структуры.
9. Анализ трех крупнейших сатириков середины XIX века делает возможной постановку вопроса об индивидуальном стиле фельетонистов в рамках жанрового стиля.
Апробация работы. Результаты диссертационной работы обсуждались на аспирантских семинарах по теории и истории литературы в ОГУ; основные положения докладывались на ежегодной «Региональной научно-практической конференции молодых ученых и специалистов» (г.Оренбург, 2003-2005); на региональной научно-практической конференции «Традиции и новации русского языка в современной журналистике» (г.Оренбург, 2005); на «Вторых Болынаковских чтениях» (г.Оренбург, 2006); на Всероссийской научно-практической конференции «Филологические чтения» (г.Оренбург, 2006). Содержание и выводы диссертационной работы изложены в 9 печатных работах общим объемом 3 п.л.
Цель, поставленные задачи, характер материала определяют структуру работы: диссертация состоит из введения, трех разделов, заключения, списка использованных источников (250 наименований), условных сокращений и Приложения, включающего: список стихотворных фельетонов Н.А. Некрасова, B.C. Курочкина, Д.Д. Минаева; сведения о типах выражения субъектов и объектов речи в каждом фельетоне; структуру 3-х моделей субъектно объектных отношений в стихотворных фельетонах середины XIX века; таблицу нетождественных форм стихотворного фельетона.
В связи с тем, что целью нашего исследования выступает анализ конкретного жанра, в своей работе мы будем придерживаться порядка изучения жанровой формы, предложенного М.Л. Лейдерманом и его соавторами в «Практикуме по жанровому анализу литературного произведения» (Лейдер-ман, Липовецкий, Барковская, Ложкова, 1998). Так, вслед за авторами данного практикума мы выделяем следующие основные элементы жанровой формы: субъектная организация; пространственно-временная организация; интонационно-речевая организация и ассоциативный фон произведения; последние два элемента раскрываются нами через уровни стиховых характеристик и рамочной композиции.
Из всех вопросов структуры фельетона исследователи жанра по существу затрагивали только один - тот, что в современной терминологии означает субъектно-объектные отношения, но вопрос не был предметом специального изучения. Учитывая его важность для специфики исследуемого жанра, субъект и адресат рассматриваются обстоятельно, в специально отведенном разделе. Такие особенности структуры как рамочная, стиховая, пространственно-временная организация, анализируются во втором разделе. Третий раздел посвящен анализу взаимодействия фельетона и других стихотворных жанров, методом выявления поэтики последних в структуре исследуемого жанра. Специально оговариваем, что во всех трех разделах ведутся наблюдения над приемами комического на разных уровнях структуры, которые обобщаются в итоговых выводах.
Сложный смешанный подтип
Сложный смешанный подтип составляет 24% (из фельетонов смешанного типа). Позиция субъекта выражается совокупностью всех перечисленных типов, то есть рассказ может идти одновременно и безлично, и от собственно-авторского лица, и от чужого (с использованием одной или нескольких масок). Фельетоны этого типа достаточно крупные по объему, имеют, как правило, деление на главы и содержат множество участников коммуникации. Причем объединить произведения в определенные группы не представляется возможным, как это мы делали в предыдущем случае, поскольку для каждого стихотворения характерна своя картина выражения позиции субъекта речи. Исключением являются фельетоны, входящие в состав цикла, но в общем виде предстают как одно большое произведение с многочисленными главками, каждая из которых воспринимается отдельным стихотворением. Это «Песни о свободном слове», «Из песен о свободном слове» Некрасова и «Конкурсные стихотворения на звание члена общества любителей российской словесности», «Мотивы русских поэтов» Минаева. Подробный анализ фельетонов данной группы будет сделан нами ниже.
Отметим, что сложный тип доминирует у Некрасова (46% из числа фельетонов Некрасова), а у Курочкина и Минаева используется более умеренно - по 27% у каждого. Рассмотрим несколько конкретных примеров.
Из числа произведений причисляемых к сложному подтипу («Балет», «Новости» и др. Некрасова, «Сон на новый год», «В наше время» Курочкина «Заговор в Лесном», Сказка о восточных послах» Минаева и др.) для более детального анализа мы выбрали «Газетную» Некрасова. Данное стихотворение не раз становилось предметом исследования литературоведов во всевозможных аспектах: рассматривались и цензурные изменения в первоначальном тексте «Газетной» (Евгеньев-Максимов, 1922; Гаркави, 1966), и автор-повествователь (Гаркави, 1975), так же это произведение анализировалось как составляющее одного сатирического цикла (Фролова, 1951). Его идейный смысл общеизвестен - Некрасов, создав образ одного цензора, заклеймил всю русскую цензуру (Гин, 1981, 2, 410). Наша же задача - с точки зрения субъектов речи, - показать, каким образом Некрасову удалось достигнуть подобного эффекта обобщения. Итак, «Газетная» большое по объему произведение, состоящее из 340 строк и не имеющее деления на главы. Начинается стихотворение с повествования от первого множественного лица:
Миновав этот омут кромешный,
Это тусклое царство теней,
Добрались мы походкой поспешной
До газетной... (Некрасов, 2,196).
Под эксплицитным местоимением «мы» понимается автор, а также
читатель, и еще некто, которого он ведет по неким коридорам. Здесь дана описательная характеристика окружающей действительности. Эффект репортажа усиливает значение «мы» как «я и ты». Однако после следующих безличных пяти строк это местоимение полностью поменяло свое смысловое содержание. Теперь за ним скрывается определенный слой, определенная группа людей, к которым автор себя не причисляет18:
Прав доныне старик Грибоедов С русской книгой мы вечно уснем.
Мы не любим словесности русской
И доныне, предвидя досуг,
Запасаемся книгой французской. (Некрасов, 2,196). Использование значения «мы - не я» необходимо для смягчения оценки, для создания иллюзии: все сказанное характерно и для меня тоже. Помимо этого, подобная смена смысловой нагрузки данного местоимения служит неким мостиком при переходе от личного повествования к безличному - от малооценочного к прямооценочному (и наоборот): Тот добился успеха во многом
Кто идею свободы с поджогом, С грабежом и убийством мешал; Тот прославился другом народа И мечтает, что пользу принес,
Сложный смешанный подтип выражения объекта речи
Сложный смешанный подтип выражения объекта речи составляет 49% (от общего числа фельетонов смешанного типа) и представляет собой синтез всех выделенных нами типов выражения объекта, то есть в одном тексте, в различных комбинациях, могут содержаться внутритекстовые личные (конкретные или абстрактные, или и те и другие) обращения, внутритекстовые публичные и безличные. Как правило, фельетоны данного типа большие по объему.
Преобладает сложный смешанный подтип в произведениях Некрасова (79%), у Курочкина и Минаева используется в одинаковой пропорции: 33% -у первого и 40% - у второго (из числа произведений каждого автора). Из фельетонов данного подтипа для более подробного анализа мы выбрали «Балет» Некрасова. Хотя, по мнению М.М. Гина, «Балет» является сатирой, а фельетонное повествование здесь - это лишь художественный прием, поскольку ни в публицистических, ни в поэтических фельетонах не может быть той силы художественного обобщения, какой отличается данное произведение (Гин, 1981, 2, 424), мы позволим себе выбрать противоположную точку зрения и посчитать «Балет», вслед за Т.Д. Фроловой (Фролова, 1951, 183), одним из ярких примеров стихотворного фельетона, поскольку «художественное обобщение», в принципе свойственно всем примерам стихотворного фельетона. В общем виде проблематика комментируемого стихотворения изучена (см. Федотов О.И., 1983), - оно считается одним из наиболее совершенных и острых сатирических произведений Некрасова. По словам Т.Д. Фроловой, поэт в нем заклеймил «балетный люд», основной контингент которых - «люди хорошего тона» (Фролова, 1951,183). Наша же задача состоит в том, чтобы показать, как за счет различных форм выражения объекта речи Некрасову удается расставить акценты сатиры так, что простому обывателю становится сразу ясно, кто и какие его пороки высмеяны в данном произведении.
«Балет», - большое по объему произведение, состоящее из 398 строк, -начинается с абстрактного внутритекстового личного типа:
Свирепеет мороз ненавистный.
Нет, на улице трудно дышать. Муза! нынче спектакль бенефисный, Нам в театре пора побывать (Некрасов, 2,231). Использование обращения к музе в завязке стихотворения позволяет поэту ввести в заблуждение малоинтеллектуального читателя, создавая ощущение дальнейшего лирического изложения, поскольку подобные обращения чаще встречаются в стихотворениях элегического характера. Помимо этого, поэт делает музу своим собеседником, сопровождающим его во время посещения театра, основными впечатлениями от которого он делится именно с ней.
В четвертом абзаце автор обращается к неким «людям хорошего тона», впоследствии называя их «пораженными стрелой Купидона»: Знайте, люди хорошего тона. Что я сам обожаю балет. «Пораженным стрелой Купидона» Не насмешка - сердечный привет! Понапрасну не бейте тревогу! (Некрасов, 2,231). Под «людьми хорошего тона» могут пониматься обычные представите ли интеллигенции, однако в данном случае подобное сочетание дано в иро нической форме, смысловое наполнение которого раскрывается в последую щем перечислении: «Не коснусь ни военных чинов, / Ни / статских ту зов. / Накрахмаленный денди и щеголь / (То есть: купчик - кутила и мот) / И мышиный жеребчик (так Гоголь / Молодящихся старцев зовет), / Записной поставщик фельетонов, / Офицеры гвардейских полков / И безличная сволочь салонов» (Некрасов, 2, 232). Таким образом, за «людьми хорошего тона» скрываются обеспеченные слои населения, любители балета, обобщенные как прочая «безличная сволочь салонов». Здесь мы имеем дело с конкретным внутритекстовым личным типом выражения объекта речи. В вышеприведен ном перечислении проскальзывает глагол «посмотрите», адресатом которого выступают читатели вообще. С помощью данного глагола, знаменующего собой внутритекстовый публичный тип, Некрасов разделил тех, на кого на писан фельетон, и тех, кто должен высмеять их пороки - салонный, или «ба летный» люд и те, кто выше их по моральному и интеллектуальному уровню. Этот глагол («посмотрите») несет в себе еще одну разделяющую роль: он разбивает, так называемое вступление , где уточняется объект сатиры, и ос новной зачин произведения, в котором осуществляется ввод в тему стихотво рения (значение денежного вопроса). Зачин (150 строк) представляет собой синтез безапеллятивности, обращений абстрактного внутритекстового лич ного типа (к музе, господу), конкретного внутритекстового личного («Гене рал-губернатор Суворов», игрок) и внутритекстового публичного типа («угадайте», «вам недосужно», «верьте мне»). Автор обращается к музе все гда с большим уважением и с такими вопросами, на которые никто не сможет дать точный ответ. Обращения личного типа, несмотря на видимое почтение, на самом деле несут в себе нотки негативности, презрения. Однако, апелли руя к игроку, Некрасов становится несколько мягче, не теряя при этом отри цательного отношения: он сочувствует ему и называет своим другом, (види мо потому, что сам поэт в жизни был азартным игроком): «... дурея с азар ту, / Кряду игрывал по сту ночей, / Пообедав, поставит на карту / Злополуч ных пятнадцать рублей / И уходит походкой печальной / В думу / С богом, друг мой ... » (Некрасов, 2, 234). Безличный тип в зачине занимает ведущее положение и представляет собой сказовый оттенок речи с эффектом реалистичности: все то, что описывается, происходит в действительности.
Стиховедческие характеристики
Анализ стихотворных фельетонов с точки зрения стиховедческих характеристик мы будем проводить в следующих аспектах: во-первых, мы дадим общую характеристику метрического и строфического репертуара фельетонов, во-вторых, сопоставим полученные результаты с метрическим и строфическим фоном русской лирики середины XIX века М.Л. Гаспарова (Гас-паров, 1984, 162-204), в-третьих, соотнесем наши данные со статистикой метрической и строфической картины поэзии «Искры» в целом , представленной в работе И.Л. Красновой «Проблемы сатирического стихотворного стиля (на материале поэзии «Искры»)» (Краснова, 1997), в-четвертых, постараемся показать взаимосвязь метрического и строфического репертуара с тематическим наполнением стихотворных фельетонов.
Стихотворные фельетоны середины XIX века укладываются в классические стиховые формы. Мы зафиксировали лишь один пример НКЛ стиха в фельетоне Курочкина «Канканы российской прессы», который представляет собой стилизацию под народную песню. Из классических форм стихотворный фельетон использует все метрические типы. Обобщенные данные мет-рики фельетонов представлены в таблице 1 . Сразу хотим оговорить, что в процессе анализа, для более полной картины, мы применяем методику статистического анализа метрики, предложенную П.А. Рудневым, которая заключается в подсчете «и произведений в целом, и стихотворных строк в отдельности» (Руднев, 1968, 113). Помимо этого, чтобы на фоне общих данных показать индивидуальные предпочтения каждого из поэтов, мы приводим сведения по метрике всех трех авторов37.
Как видно из представленной таблицы 1, у каждого поэта в отдельности и в целом в жанре, как по числу строк, так и по количеству стихотворений лидируют двусложные размеры. Из них доминирующими оказываются ям-бические формы (по 60% ). Исключение составляют фельетоны Минаева, в которых преобладают хореические метры (52% и 55%), что связано, с тяготением поэта к разнообразным песенным стилизациям, а с тем, что творческая деятельность Минаева как фельетониста падает на 60 - 80-е года, то есть на то время, когда хорей завоевывает литературную арену (Гаспаров, 1984,204). Подобная картина обильного использования двусложников объясняется общим стремлением эпохи к упрощению и естественности (Гаспаров, 1984, 163), а тем более это актуально для фельетона - сатирического жанра, ориен тированного на широкого читателя, которому необходима достаточно простая форма для воплощения довольно сложной смысловой нагрузки.
Таблица 1. По числу строк (24%) трехсложники находятся на втором после ямба месте, однако по количеству произведений (22%) - на третьем (после хорея); среди трехсложных размеров: по числу стихотворений лидирует дактиль (11%), по количеству строк - анапест (14%). Это объясняется тем, что произведения, написанные трехсложными размерами, существенно больше, чем двусложные; а анапестические фельетоны также значительнее дактилических.
Из таблицы 1 отчетливо видно, что поэты практически не используют в стихотворных фельетонах амфибрахий. Мы зафиксировали лишь один случай - произведение Минаева «Конкурсные стихотворения...», которое является циклом и представляет собой полиметрическое стихотворение, содержащее в себе двусложные и трехсложные размеры, среди которых амфибрахию отводится всего 28 строк: «Друг друга любили они с бескорыстием оба; / Казалось - любви бы хватило с избытком до гроба! / ... / «Читал он ей Гегеля, песни Якушкина, сказки, / Цалуя то в губки, то в щечки, то в синие глазки» (Минаев, 31). Использование здесь амфибрахия оправдано тем, что данные 28 строк, в которых высмеивается «Общество любителей русской словесности» и славянофилы являются перепевом перевода Лермонтова из Гейне «Они любили друг друга так долго и нежно...», написанного тем же метром. (Ямпольский, 1987,2,375).
Отсутствие амфибрахия в фельетонах мы можем объяснить тем, что, во-первых, за данным метром стояли две традиции - лирическая и балладная, связанные с достаточно серьезной тематикой (Гаспаров, 1984,173), а, во-вторых, в интересующий нас период применение амфибрахия значительно снижается (Гаспаров, 1984, 64). Однако, в поэзии «Искры» амфибрахий употребляется наравне с другими трехеложниками (21%) (Краснова, 1997, 115).
Сопоставляя наши данные с общим метрическим фоном русской лирики середины XIX века, обрисованным М.Л. Гаспаровым (Гаспаров, 1984, 162-204), мы можем сделать вывод, что стихотворные фельетоны, в принципе, укладываются в общую картину частотности размеров в интересующей нас эпохе. Так, по сведениям Гаспарова, ямб продолжает занимать лидирующее положение в поэзии, несмотря на падение его общей доли с 77 до 57%. В нашем случае ямбы также являются преобладающими (процент их примене ния составляет 60% ). Сложившееся в эпоху соотношение метров: половина всех лирических текстов - ямбы, четверть - хореи, четверть - трехслож-ники, - практически дублируется и нашими результатами (60:29:22). Поэзия «Искры», по данным Красновой, была также «с веком наравне» (Краснова, 1997, 106). Статистика употребительности основных размеров в стихотворных фельетонах приведена в таблице 2.
Эпиграмматические стихи в составе фельетона
Эпиграмма - один из самых архаических жанров, который на протяжении всего своего существования сохраняет основные признаки: малый объем, сатирическую направленность и пуантированность. Практически все иссле 158
дователи жанра (см. Эткинд Е.Г., 1970; Ершов Л.Ф., 1975, 1977; Асоян А.А., 1983; Гиллельсон М.И, 1988; Матяш С.А., 1991) отмечают тесное взаимодействие эпиграммы с басней. Помимо этого, ученые выделяют так называемые эпиграмматические стихи, которые могут быть включены в другие жанры -роман65, поэму, комедию, балладу, новеллу, пародию и др. Мы априори можем предположить, что стихотворный фельетон также не избежал этого влияния. Тем более, что И.Г. Ямпольский, Л.Ф. Ершов и М.И Гиллельсон, говоря о творчестве Д.Д. Минаева, указывали на широкое использование им эпиграммы практически во всех сатирических жанрах, в том числе и фельетоне; а И.П. Иоанниди, анализируя стихотворение А.С. Пушкина «Моя родословная» как ранний образец стихотворного фельетона, также выявляет в его структуре элементы эпиграммы (Иоанниди, 1999, 13); С.А. Матяш при рассмотрении поэтики эпиграммы, отмечала ее сближение со стихотворным фельетоном (Матяш, 1991,24).
Учитывая основные признаки жанра эпиграммы, мы обнаружили в стихотворных фельетонах Некрасова, Курочкина и Минаева, как некоторые ее наиболее характерные части (далее - элементы эпиграммы), так и стихи, которые дублируют структуру эпиграммы полностью.
Анализ стихотворных фельетонов середины XIX века выявил следующие случаи использования поэтики эпиграммы:
1. Фельетоны, в которых употребляются элементы эпиграммы (в основном, это неожиданная развязка - пуант);
2. Стихотворные фельетоны, в структуре которых можно выделить эпиграмму в полной форме;
3. Фельетоны, построенные полностью на нескольких эпиграммах.
Остановимся подробнее на каждом из случаев.
1. В стихотворных фельетонах наиболее распространенным оказывается использование самой характерной приметы жанра эпиграммы - пуанта. Причем, как показал наш материал, эпиграмматические элементы чаще всего используются в конце стихотворного фельетона (см. «Что поделывает наша внутренняя гласность» Некрасова; «Безвинно страждущим», «Канканы российской прессы», «Слово примирения» Курочкина; «Заговор в лесном», «Педагогический приговор», «Напрасные опасения», «Последние славянофилы» Минаева). Исключение составляет «Деловой разговор» Некрасова и «Слово примирения» Курочкина, где эти элементы мы обнаружили в центральной части стихотворения. Так, у Минаева в «Педагогическом приговоре» все произведение представляет собой некую мистификацию суда над буквами алфавита, при этом в основном тексте звучат фамилии людей, которые так или иначе затрагивали проблемы изменения русского языка (некий педагог, редактор журнала «Учитель» Паульсон; автор брошюр об упрощении русского правописания - Кадинский), однако в последнем абзаце фигурирует имя продажного журналиста Булгарина с несколько завышенным к нему отношением («Даже сам Фаддей Булгарин / Век писался чрез фиту»), а в последних двух строчках вдруг неожиданно появляется фамилия и его соратника - Греча («И теперь на их могилу / Ходит тайно плакать Греч»); оба они не участвовали в данных дискуссиях. Появление Гречи представляется абсолютно непредсказуемым, что и позволяет данные две строки квалифицировать как эпиграмматический пуант:
Стража вывела из зала Их (буквы Э, Ер и Ерь - В.Р.) в распахнутую дверь. Потеряв красу и силу, Всем им в гроб пришлося лечь, И теперь на их могилу Ходит тайно плакать Греч (Минаев, 53).
В целом, по данным комментариев, в фельетоне выражается насмешливое, несерьезное отношение Минаева к подобным рассуждениям о русском языке (Ямпольский, 1987, 2, 378), а появление фамилий Булгарина и в особенности Гречи в пуанте, не имеющих к этому отношения позволяет усилить комический эффект, и свидетельствует о личной неприязни к ним самого поэта. То же мы наблюдаем в фельетоне «Напрасные опасения», где опять только в заключительном пуанте появляется эти же две фамилии:
Идеи западного толку Не сбили нашу «соль земли», И ту же «Северную пчелку» Мы в «Новом времени» нашли В его любой заглянешь нумер И крикнешь радостно всегда: Булгарин жив, и Греч не умер! Чего ж еще вам, господа?!»
