Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Основные положения эстетической концепции К.Ф. Рылеева. полемика с А.С. Пушкиным 20
1. История взаимоотношений Рылеева и Пушкина: факты и легенды 20
2. Литературная полемика Рылеева и Пушкина (по материалам переписки) 24
3. Межтекстовые взаимодействиям от «Войнаровского» Рылеева к «Пророку» Пушкина 40
Глава II. Стихосложение К.Ф. Рылеева: лирика, думы, поэмы 65
1. Общая характеристика основных аспектов стихотворной речи Рылеева 65
2. Поиски жанра: «Думы» и «Войнаровский» 85
Глава III. Основные темы поэтического мира К.Ф. Рылеева 103
1. Частотный словарь поэзии К.Ф. Рылеева 103
2. «Друг» и «любовь» в лирике Рылеева 115
3. Обращения в лирике Рылеева 124
4. Нации и народности в поэзии К.Ф. Рылеева 128
Заключение 145
Примечания 149
Источники текстов 158
Список литературы 160
Приложение 171
- История взаимоотношений Рылеева и Пушкина: факты и легенды
- Общая характеристика основных аспектов стихотворной речи Рылеева
- Частотный словарь поэзии К.Ф. Рылеева
- Нации и народности в поэзии К.Ф. Рылеева
История взаимоотношений Рылеева и Пушкина: факты и легенды
Точная дата знакомства Рылеева и Пушкина неизвестна. Впервые они встретились в Петербурге, предположительно в период между сентябрем 1819 и февралем 1820 гг. Подробных сведений о том, при каких обстоятельствах произошла эта встреча, какое впечатление произвели поэты друг на друга, как развивались их отношения в это время, нет. Известен лишь сам факт очного знакомства.
Еще более неясны и загадочны обстоятельства то ли состоявшейся, то ли не состоявшейся в это же время дуэли между Пушкиным и Рылеевым. Основанием для возникновения подобных предположений стала одна из фраз Пушкина. В письме к А. Бестужеву от 24 марта 1825 года он, говоря о своих поэтических баталиях с Рылеевым, в шутку сожалеет, что не застрелил того, «когда имел тому случай» [1]. Многие исследователи, ссылаясь на приведенные выше слова, приходят к выводу, что в этом письме «по-видимому, речь шла о какой-то дуэли, о которой у нас нет сведений» [2]. О дуэли в Петербурге Пушкин в 1822 г. говорил Ф.Н. Лугинину [3]; вполне возможно, что в этом поединке противником был именно Рылеев.
Бурный темперамент Пушкина, его готовность мгновенно ответить на малейшую обиду вызовом широко известны. Его дуэльный список велик. Среди противников Пушкина были Н. Тургенев, однокурсник по Лицею М. Корф, близкий друг В. Кюхельбекер, даже старик дядя СИ. Ганнибал и другие.
Рылеев также не отличался особенной сдержанностью. Хорошо известна его дуэль с князем К.Я. Шаховским, когда Рылееву пришлось драться за честь сводной сестры. На отказ Шаховского принять вызов, Рылеев плюнул ему в лицо, и тому пришлось выйти на поединок. Условия дуэли были очень жесткие — стрелялись без барьера и сходись до трех шагов. От смерти обоих спасла случайность: при всех трех выстрелах пули встречали пистолет противника. В дуэли между двоюродным братом Рылеева К. Черновым и флигель-адъютантом В. Новосильцевым, наделавшей много шуму в Петербурге, Рылеев участвовал в качестве секунданта и предпринял все возможное, чтобы эта дуэль состоялась.
Ни причин, ни обстоятельств дуэли между Пушкиным и Рылеевым не установлено. Характер обоих, дух времени, традиции и нравы общества делали эту дуэль возможной, но принимать ее как бесспорный факт биографий двух поэтов нет никаких оснований.
В свете сказанного дуэль Пушкина и Рылеева остается одной из легенд литературного быта первой четверти XIX века. В частности, эту легенду, ставшую семейным преданием, приводит в своей работе о «Евгении Онегине» В.В. Набоков [4]. Батово — имение, купленное семьей Набоковых, — было родовым поместьем Рылеева. По воспоминаниям В. Набокова, одной из его детских игр было разыгрывать в приусадебной аллее дуэль. Игра эта возникла из рассказов о том, что в этой аллее стрелялись Пушкин и Рылеев.
Отношения между Пушкиным и Рылеевым если и не доходили до такой крайности, как дуэль, все же не были ровными и безоблачными. Дружеские чувства, симпатия соседствовали с непониманием, порой раздражением. Так, Пушкин 21 июня 1822 года пишет А. Бестужеву: «С живейшим удовольствием увидел я в письме вашем несколько строк К.Ф. Рылеева, они порука мне в его дружестве и воспоминании. Обнимите его за меня» (Т.1. С.459). А уже в 1823 году в письмах Пушкина появляются ироничные, а порой и возмущенные высказывания по адресу Рылеева. Например, в письме к П.А. Вяземскому имя Рылеева встречается в далеко не лестном контексте: «Не написал ли ты чего нового? пришли, ради бога, а то Плетнев и Рылеев отучат меня от поэзии» (Т.1. С. 158).
Следует отметить, что возмущение и раздражение Пушкина направлено всецело не на Рылеева-человека, а на Рылеева — редактора и поэта.
Например, в письме к брату Льву от начала января 1823 года поэт шутя говорит о необходимости издания журнала «Revue des bevues», где «мы поместили бы», кроме всего прочего, «полуденную денницу Рылеева, его же герб российский на вратах византийских» (Т.2. С.23—24). Пушкина забавляет курьезное сочетание «денницы» с «полуднем». Он высмеивает фактическую ошибку, допущенную Рылеевым в думе «Олег Вещий», где о победе князя Олега сказано: « ... Прибил свой щит с гербом России / К царьградским воротам» [5]. В этом же письме к брату Пушкин пишет: «Во времена Олега герба русского не было» (Т.2. С.24). И еще раз возвращается к этой небрежности Рылеева: в своей «Песни о вещем Олеге» к слову «щит» делает специальное примечание: «Не с гербом России, как некто сказал для рифмы с Византии» [6]. В следующем письме к брату поэт не скрывает своего возмущения по поводу того, что редактор «Полярной звезды» позволил себе внести некоторые исправления в текст его стихотворения, помещенного в данном издании. Так, в стихотворении «Война» (Рылеев поместил этот текст под названием «Мечта воина») словосочетание «тревожные думы» принадлежит Рылееву (у Пушкина — «привычных дум»). Стих «Воспоминание и брата и друзей» заменен в «Полярной звезде» на «Воспоминание и братьев и друзей», тем самым лишен интимно-биографического звучания. Пушкин об этом говорит так: «Воспоминание и брата и друзей стих трогательный, а в "Звезде" просто плоский» (Т.2. С.25).
«Братья», «тревожные думы» — это лексика декабристской поэзии, так что исправления Рылеева носят не столько литературный, сколько идеологический характер, с чем Пушкин, безусловно, примириться не мог. Кроме того, Рылеев-поэт не являлся для Пушкина авторитетом, к его поэтическому творчеству Пушкин относился весьма скептически. Это мнение изменилось только с появлением в «Полярной звезде» двух отрывков из поэмы Рылеева «Войнаров-ский» («Юность Войнаровского» и «Бегство Мазепы»): «Рылеева "Войнаровский" несравненно лучше всех его "Дум", слог его возмужал и становится истинно-повествовательным, чего у нас почти еще нет» (T.I. С.463). Подобное замечание содержится и в письме к брату: «С Рылеевым мирюсь - Войнаровский полон жизни» (Т.2. С.ЗО).
Именно у Рылеева намеревался остановиться Пушкин в тревожный для России декабрь 1825 года. Около 10 декабря до Михайловского дошли слухи о кончине императора и неясности вопроса о престолонаследии. Как передает близкий друг Пушкина С.А. Соболевский, «Пушкину давно хотелось увидеться с его петербургскими приятелями. Рассчитывая, что при таких важных обстоятельствах не обратят строгого внимания на его непослушание, он решился отправиться туда; но как быть? В гостинице остановиться нельзя ... ; у великосветских друзей тоже опасно ... . Он положил заехать сперва на квартиру к Рылееву» [7]. О легко предсказуемых последствиях подобного шага сам Пушкин говорил так: «Я рассчитывал приехать в Петербург поздно вечером, чтоб не огласился слишком скоро мой приезд, и, следовательно, попал бы к Рылееву прямо на совещание 13 декабря. Меня приняли бы с восторгом; вероятно, ... попал бы с прочими на Сенатскую площадь» [8].
О глубоком впечатлении, которое Рылеев, его личность и судьба произвели на Пушкина, свидетельствуют около десяти зарисовок Рылеева в рукописях Пушкина.
Сложные и неровные отношения Пушкина и Рылеева отражают сложные и противоречивые процессы в русской литературе первой четверти XIX века. Здесь тесно переплетены личные симпатии и антипатии с эстетическими отталкиваниями и притяжениями, творческие разногласия с единым представлением о значении русской поэзии, осознанием ответственности за ее судьбу.
Общая характеристика основных аспектов стихотворной речи Рылеева
Стихосложение поэзии Рылеева в истории литературы подробно не рассматривалось. При изучении его творчества внимание исследователей, как правило, было обращено прежде всего на революционный пафос и общественную проблематику произведений, а не на поэтику. Однако сам Рылеев весьма болезненно воспринимал упреки именно в слабости стихосложения (об этом мы писали в главе I). Необходимо выяснить, насколько серьезно поэт работал над стихом, и связан ли каким-то образом благожелательный отзыв Пушкина о поэме «Войнаровский» с достижениями Рылеева в области стиха.
МЕТРИКА.
Рылеев на всем протяжении своего творчества был последователен в выборе метра стиха: 82,9% его текстов написаны ямбом. Для сравнения: хореем написаны 14%, а амфибрахием 3,1%. В связи с этим отметим, что большинство хореев и амфибрахиев (почти 63,6%) приходится на I период творчества Рылеева (с 1816 по 1820 г.). В это время Рылеев пишет в жанрах легкой поэзии, заметно подражая Батюшкову и Жуковскому.
Подавляющее большинство ямбов у Рылеева приходится на долю четырехстопного ямба — 52,3%. Этим размером написаны 38% лирических стихотворений, 56% «Дум» (14 из 25), поэма «Войнаровский» и все неоконченные поэмы — «Наливайко», «Гайдамак», «Палей» — 100% поэм. Можно говорить о метрическом постоянстве Рылеева. Его выбор вполне соответствует общей тенденции развития русского стихосложения: в первой трети XIX века четырехстопный ямб широко распространился в лирике, а после поэмы Пушкина «Руслан и Людмила» стал ведущим размером романтического эпоса. Четырехстопный ямб своей нейтральностью и универсальностью (трехстопный ямб принадлежал, главным образом, легкой поэзии; пятистопный ямб — элегии, драме) был удобен для романтиков, т. к. позволял ломать жанровые перегородки и создавать произведения с совершенно новым поэтическим миром [1].
Среди поэтов, оценивших возможности четырехстопного ямба, широко применявших его в своем творчестве, Рылеев является одним из наиболее последовательных. Этот размер у него встречается гораздо чаще, чем у современников: например, в первой трети XIX в. четырехстопным ямбом написано 32,5% текстов и 24,9% стихов, тогда как у Рылеева доля этого размера составляет 43,4% текстов и 64,0% стихов. Исключение составляет лишь творчество Баратынского и Пушкина, для которых четырехстопный ямб также являлся излюбленным размером: у Баратынского четырехстопным ямбом написано 68,4% стихов (больше чем у Рылеева), у Пушкина 54,8% стихов [2].
Во второй трети XIX века частота употребления данного размера заметно возрастает. Можно предположить, что Рылеев предугадал и одним из первых начал разрабатывать то направление в метрике, по которому пойдет дальнейшее развитие русской поэзии.
Рассмотрим ритмическую структуру текстов, написанных данным размером.
РИТМИКА.
IV стопа в четырехстопном ямбе всегда ударна. I, II и III стопы в стихе Рылеева в определенные годы несут на себе разное количество ударений. Ритмические изменения позволяют выделить в лирике Рылеева начальный (1813-1814 гг.), I (1816-1820 гг.) и II (1820-1826 гг.) периоды.
В начальный период входят шесть стихотворений 1813—1814 гг., в которых ударность понижается от первой стопы к третьей. Данный нисходящий ритм характерен для русской поэзии XVIII века и первого десятилетия XIX. Сходство ритмики четырехстопного ямба стихотворений Рылеева 1813—1914 гг. и русской поэзии периода 1790—1815 гг. показано в таблице 1 [3].
1815 г. не включен ни в начальный, ни в I периоды. В это время Рылеев принимает участие в заграничных походах русской армии, пишет прозу («Письма из Парижа»).
В стихотворениях I периода (1816—1820 гг.) Рылеев постепенно переходит к ритму с преобладанием ударений уже не на первой, а на второй стопе (см. табл. 2). В этот период в нескольких стихотворе -68 ниях наблюдается равновесие между ударностью первой и второй стоп. В целом же отчетливо выражен переход к ритму с преобладанием ударений на второй стопе, что находится в русле общепоэтической тенденции того времени.
В таблице 2 продемонстрировано ритмическое равновесие между первой и второй стопами в русской поэзии периода 1814—1820 гг. и в поэзии Рылеева 1813—1820 гг. Это говорит о том, что поэт чувствовал развитие русской ритмики и в начальный, и I периоды творчества следовал за общими ритмическими изменениями русского стиха.
После 1820 г. в русской поэзии количество ударений на второй стопе все более увеличивается, тогда как первая стопа принимает на себя меньше ударений. Ту же ритмическую картину наблюдаем и в стихотворениях Рылеева, вошедших во II период (1820—1826 гг.) (табл. 3). Единственным исключением в лирике этого периода является ода «Гражданское мужество» (1823 г.), в которой от первой стопы к третьей ударность понижается: I стопа — 90,9, II стопа — 88,2, III стопа — 45,5. Нисходящий ритм и жанр (ода) этого произве -69 дения показывают, что Рылеев в данном стихотворении сознательно ориентировался на поэтические традиции XVIII века и умело к ним приблизил ритмическое строение стиха.
В таблице 3 кроме ритмики четырехстопного ямба русской поэзии периода 1820-1840 гг. и лирики Рылеева 1820—1826 гг. представлена ритмика «Дум» и поэм Рылеева. Во II периоде мы рассматривали отдельно лирические стихотворения, «Думы» и поэмы («Войнаровский», отрывки из поэм «Наливайко», «Гайдамак», «Палей»).
Частотный словарь поэзии К.Ф. Рылеева
Исследование частотных словарей позволяет определить круг основных и периферийных тем, воссоздать картину поэтического мира того или иного автора. «Каждый текст имеет свой мир, грубым, но адекватным слепком которого является словарь. Перечень лексем текста — это предметный перечень его поэтического мира» [2]. Вслед за В.М. Жирмунским, Ю.Н. Тыняновым и другими исследователями русской поэзии, мы считаем каждое знаменательное слово в поэтическом тексте темой. «Каждое слово, имеющее вещественное значение, является для художника поэтической темой, своеобразным приемом художественного воздействия» [3].
Материалом для составления частотного словаря послужили все поэтические произведения К.Ф. Рылеева. Объем словаря составил более 10 тысяч словоформ, около 32 тысяч словоупотреблений. О богатстве и разнообразии словаря Рылеева позволяют судить, например, следующие наблюдения. Мы сравнили лексический состав поэзии Рылеева со словарями Лермонтова, Баратынского и Тютчева, воспользовавшись методикой Гейра Хетсо, которая описана в работе «Лексика стихотворений Лермонтова: Опыт количественного описания» [4]. Эта методика не дает возможности судить о содержании словарей, но дает, как пишет автор, «понятие о внешнем состоянии словарей поэтов» [5], т. е. позволяет увидеть, чей лексикон богаче. Мы разделили общее количество словоупотреблений на число разных словоформ. Получилось, что в среднем каждая словоформа у Рылеева встречается три раза (показатель 3,07), тогда как у Лермонтова почти четыре (3,8). Данные показали, что в разнообразии лексики Рылеев несколько уступает Тютчеву (2,96), близок Баратынскому (3,04) и превосходит Лермонтова.
Помимо словаря всего творчества Рылеева, нами выделены четыре более частных блока: отдельно составлен словарь по I периоду лирики (начало 1816 — конец 1820 гг.), II периоду лирики (конец 1820 — конец 1825 гг.), думам (1821—1823 гг.), поэме «Войнаров-ский» (1823—1824 гг.). Разделить лирику на два периода и представить лексику дум и поэмы «Войнаровский» в четырех разных словарях нас заставило несколько причин: на середину творческого пути поэта приходится смена поэтических направлений — предромантиз-ма и высокого романтизма; в конце 1819 — начале 1820 гг. поэт входит в литературные круги и начинает печататься; с 1820 г. в его творчестве появляется гражданская лирика, и с этого же времени Рылеев начинает избавляться от подражательности; наконец, в жанровом отношении лирика, думы и поэмы сильно отличаются друг от друга. Отметим только, что в эти четыре блока вошли не все произведения Рылеева. В лирике I и II периодов отсутствуют девять текстов 1813, 1814 и 1826 гг. Они остались за рамками интенсивной творческой деятельности поэта, которая охватывает десять лет: с начала 1816 г. (времени возвращения в Россию артиллерийской роты, в которой служил Рылеев) до конца 1825 г. (времени ареста и заключения поэта в Петропавловскую крепость). Блок поэм представлен только поэмой «Войнаровский», незаконченные отрывки других поэм сюда не вошли. Выделив эти блоки, мы получили возможность не только характеризовать творчество в целом, но и сопоставлять отдельные периоды, наблюдать некоторую тематическую динамику, т. е. изменения в составе лексики или их отсутствие по периодам и основным жанрам.
При оценке данных частотного словаря большое значение приобретает знание контекста. У Рылеева, наряду со словами в прямом значении и с добавочной (т. е. метафорической, аллегорической, метонимической и пр.) семантикой, встречаются слова-сигналы, являющиеся показателями устойчивых стилей: «Для подобного словоупотребления решающим является не данный, индивидуальный контекст, но за контекстом лежащий поэтический словарь, не метафорическое изменение, перенесение, скрещение значений, но стилистическая окраска» [6]. Так, например, слово «сын» у Рылеева не входит в тематическую группу «родственники», в нем актуализировано значение, свойственное гражданственной поэзии в целом -«сын Отечества», «гражданин».
В таблицах 1 и 2 представлена «верхушка» частотного словаря имен существительных объемом в 50 слов.
Эти наиболее частотные слова распределились по нескольким основным тематическим группам. Распределение других знамена -109 тельных частей речи по темам соответствует этим же тематическим группам.
1-я группа объединяет следующие слова: «любовь», «душа» (как вместилище чувств), «сердце» (в значении «душа»), «тоска», «счастье», «друг» и др. Назовем эту тематическую группу «интимные чувства и состояния человека».
2-я группа включает слова «враг», «слава», «народ», «герой», «царь», «князь», «свобода» (в социальном смысле слова), «толпа», «дело» (что для Рылеева означало «борьбу с тиранией»), «бой», «меч», «сын» (в значении «гражданин»). Это тематическая группа «социальное противостояние, борьба».
3-я группа представлена словами «слеза», «око», «рука», «голова», «голос». Все это «элементы внешности или внешних проявлений человека».
4-я группа: «день», «час», «век», «ночь», т. е. тема «времени».
5-я группа включает лексику, входящую в тематическую группу «природа»: «небо», «мир», «край», «степь», «поле», «ветер», «лес». С темой природы переплетается тема «родины». Это 6-я тематическая группа, представленная словами: «страна», «отчизна», «земля».
7-я группа объединяет слова: «Бог», «смерть», «жизнь», «судьба» - тематическая группа «экзистенциальные понятия».
8-ю группу составляют слова, объединенные темой «творчество»: «песня», «поэт», «стих», «певец».
В лирике I и II периодов наиболее частотными являются слова, входящие в тематическую группу «интимные чувства и состояния человека» («друг», «любовь», «душа»). В I периоде данная тематическая группа и в количественном отношении главенствует (по количеству входящих в нее минимальных тем ни одна из представленных в этот период тематических групп с ней несопоставима). В этот период Рылеев повторяет из стихотворения в стихотворение слова, которые позднее либо вообще исчезнут из его словаря («ангел», «страсть», «веселье», «поцелуй», «мука», «блаженство», «звезда», «надежда»), либо будут встречаться крайне редко («чувство», «Де-лия», «красота»).
Нации и народности в поэзии К.Ф. Рылеева
Алфавитно-частотный и частотный словари представляют поэтическую лексику Рылеева как отдельных периодов, так и всего творчества в целом. Данные этих словарей позволяют сделать вывод о том, что центральное место в поэзии Рылеева занимает тематическая группа «Человек». Из 50 наиболее частотных существительных более половины называют элементы внешности человека, обозначают человеческие чувства: рука, слеза, тоска, любовь. Более -129 прилагательных указывают на человеческие признаки и качества: юный, дикий, седой, храбрый. Почти все глаголы обозначают действия человека: зреть сказать, спасти, погибнуть («верхушка» частотного словаря имен прилагательных и глаголов представлена в табл. 4).
Поставив в центр человека, Рылеев разрабатывает эту тему в нескольких оппозициях, что свойственно романтизму:
1. «Человек — время»;
2. «Человек — общество»;
3. «Человек — человек»;
4. «Человек — природа» и т. д.
Все эти линии объединяются темой — «человек», по сути становясь личностными характеристиками. Эти характеристики весьма разнообразны: возраст (среди самых частотных прилагательных, например, на 2-й позиции слово молодой, на 5-й — юный); темперамент, душевные качества, состояние (частотные существительные: 1-я позиция — душа, 2-я — друг, далее сердце, любовь; среди прилагательных — милый, родной, угрюмый, счастливый, нежный и т. д.); социальное положение (верхушка словаря существительных содержит такие слова как царь, князь, народ). Словарь глаголов также по преимуществу содержит слова, характеризующие действия и поступки человека. Здесь можно выделить несколько групп: глаголы, отражающие: а) процесс говорения {сказать, говорить, вещать, петь); б) передвижения в пространстве {идти, лететь, бродить, бежать, прийти); в) процесс зрительного восприятия {зреть, видеть, глядеть); г) человеческие чувства, «движения души» {любить, желать, трепетать, пасть, мечтать, страдать и т. д.).
Остановимся на важнейшем у Рылеева тематическом блоке «Человек — общество». Данный блок включает в себя большое количество слов, указывающих на национальную принадлежность. Прямые этнографические указания на принадлежность к той или иной нации и народности встречаются у Рылеева более тридцати раз. У него есть:
- всем известные болгары, британцы, испанцы, евреи, литовцы, французы, татары, греки, поляки и др.;
- редкие в русской литературе индейцы, лезгины, кабардинцы;
- и совершенно экзотические абазехи, бахи, абазинцы, юкагиры, тунгусы.
Помимо слов с прямым значением, у Рылеева на национальность указывают перифразы: так, о татарах он говорит «Крыма хищные сыны», «крымские наездники», о греках - «потомки Феми-стокла», о русских — «северные племена».
Словами-сигналами, также входящими в национальную тематику, становятся имена собственные. Например, о поляках сказано «кичлива гордая Варшава».
Часто указанием на национальную принадлежность (с добавлением какого-либо эпитета) исчерпывается, ограничивается характеристика персонажа: британец дряхлый, испанец непреклонный, лесной тунгус, татарин кровожадный, гордый лях. При этом слово, обозначающее национальность, у Рылеева в большинстве случаев метонимически указывает не на отдельного человека, а на народ в целом. Например:
... Уже надменный грек смирен Кровопролитной бранью ... . (С. 110)
Или:
... И брошен собственной судьбе, С царем испанец непреклонный. (С.354)
Национальности у Рылеева, как правило, сопровождаются постоянной характеристикой: поляки — гордые, дерзкие; татары — хищные, дикие; греки — хитрые.
Постоянные и единичные характеристики той или иной нации в большинстве случаев у Рылеева продиктованы политическими контактами России. В свете этих контактов (враг или союзник) объяснимы такие определения как злобный, ярый француз; татарин кровожадный; грозный кабардинец; сармат, и храбрый и надменный. Упоминания о врагах России у Рылеева преобладают над количеством дружественных наций и народностей. Здесь перед нами снова конструктивный принцип поэзии Рылеева - оппозиционность. Дру - 133 гие нации, их специфические черты — это точка отталкивания для выявления характерных черт нации русской.
В тематическую группу «русские» у Рылеева включены слова «русские», «россы», «москвитяне», «москали», «россияне», «кривичи». Несмотря на то, что в текстах неоднократно встречаются названия древних славянских племен, Рылеев не показывает становления, эволюции, истории нации. Нация для него статична, неподвижна. Это набор определенных, неизменных качеств. Подход Рылеева лишен историзма, т. к. «его задача — показать не развитие (историческое) русских людей различных периодов исторической жизни России, а именно национальное единство характера русских людей во все времена» [19].
Что же, по мнению поэта, составляет специфику русского национального характера? Доминантными являются три качества.
1. Любовь к Отечеству. «Все действия жизни Рылеева ознаменованы были печатью любви к отечеству; она появлялась в разных видах: сперва сыновнею привязанностью к родине, потом негодованием к злоупотреблениям и, наконец, развернулась совершенно в желании ему свободы» [20]. Одно из самых ранних стихотворений называется «Любовь к отчизне» (1813 г.). Отметив, что патриотизм свойственен всем нациям: «Где алтарей не соружают / Святой к отечеству любви?» (С.269), Рылеев расшифровывает, конкретизирует то, что является главным составляющим русского патриотизма. Это готовность пожертвовать всем ради защиты Родины. Образцами для подражания, примерами высочайшего патриотизма Рылеев представляет двух великих русских полководцев, «отечества спасителей» — Суворова и Кутузова:
Суворов чистою любовью К своей отчизне век пылал,
И, жертвуя именьем, кровью,
Ее врагов он поражал:
Его поляки трепетали,
Французы с турками дрожали. (С.270—271)
В I периоде творчества (до осени 1820 г.) слово «враг» обозначает врага внешнего, противника на поле брани, а слово «свобода» подразумевает прежде всего национальную независимость. С 1820 года эти слова выходят на первые позиции в частотном словаре существительных лирики поэта («свобода» — 5-я позиция, «враг» - 8-я) и значение их расширяется: помимо врагов внешних, благополучию отечества угрожают и враги внутренние, подобные тому, о ком Рылеев сказал:
Надменный временщик, и подлый и коварный,
Монарха хитрый льстец, и друг неблагодарный,
Неистовый тиран родной страны Своей,
Взнесенный в важный сан пронырствами злодей!
