Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Проблема немецкого «культурного текста» (Теория и история вопроса) 12
I 1. Культурный текст как понятие 12
I. 2. «Немецкий текст» в художественном сознании русских поэтов и писателей XIX - XX в.в 22
Глава II. «Немецкий текст» и аспекты его преломления в сознании Андрея Белого 38
II 1. Воздействие на писателя-символиста реалий и образов Германии. Отражение этого воздействия в творчестве А.Белого 38
II 2. Место немецкой философской мысли в мировоззрении Белого: Кант,
Шопенгауэр, Ницше 55
II 3. История взаимоотношений А. Белого и Р. Штейнера 67
II 4. Антропософия как этап постижения «истинной сущности мира».
Рудольф Штейнер в духовной жизни Андрея Белого 77
Глава III. Художественное освоение философских мотивов Рудольфа Штейнера в лирике Андрея Белого 87
///. /. Философемы Рудольфа Штейнера 87
III. 2. Отражение «антропософского пути» в сборнике стихов «Звезда» А.Белого 102
III. 3. Художественное воплощение теории Р.Штейнера об истинной сущности человека в стихотворениях 1913-1918г.г. 113
III 4. Влияние на А.Белого-поэта антропософского учения о духовном познании 118
Глава IV. Анализ и осмысление роли «антропософской» составляющей в прозаических произведениях Белого 123
IV. 1. Жизнь философем Штейнера в многомерной системе романа Белого «Петербург» 123
IV. 2. «Глоссолалия»: звуковое отражение антропософской теории Штейнера 147
Заключение 159
Библиография 162
- Культурный текст как понятие
- Воздействие на писателя-символиста реалий и образов Германии. Отражение этого воздействия в творчестве А.Белого
- Философемы Рудольфа Штейнера
- Жизнь философем Штейнера в многомерной системе романа Белого «Петербург»
Введение к работе
Оценить по достоинству место и роль писателя в литературном процессе невозможно без углубленного изучения всех сторон его творчества. Тема диссертационной работы «Художественное освоение философем Рудольфа Штейнера в лирике и прозаических произведениях А.Белого» представляет собой одну из многочисленных граней исследования творчества художника-символиста Андрея Белого. Актуальность представленной работы состоит в том, что поэтика произведений неординарного прозаика и поэта XX века рассматривается через призму его напряженного духовного диалога с Рудольфом Штейнером, а еще шире - через призму русско-немецкого культурного взаимодействия. Обращение к проблеме «перевода» философских положений на язык искусства позволяет не просто глубже осмыслить произведения самого Белого, но и затронуть совершенно новые аспекты русско-немецкого взаимовлияния.
Исторический опыт последних десятилетий сделал проблему русско-немецкого культурного диалога чрезвычайно актуальной. В связи с этим необходимо заявить о существовании так называемого «немецкого текста», который является неотъемлемой частью более общего понятия -«культурный текст». Речь идёт о художественном освоении результатов русско-немецкого взаимодействия многими выдающимися российскими мыслителями и художниками, которые, как правило, являются сами не только изобразителями человеческих судеб и времени, бытописателями и романистами, но и частью этого времени, частью того культурного пространства, в котором они существуют.
Ю.М.Лотман отмечает: «В результате смешения культурных тенденций Запада и Востока начали возникать тексты, образующие некий многоплановый культурный континуум, способный генерировать новые с точки зрения обеих традиций тексты» (111,32). И действительно, история взаимоотношений Германии и России XIX - XX веков, изобилующая
контрастными моментами тесного сближения и резкого отталкивания, не могла не отразиться не только в конкретных судьбах многих знаменитых мыслителей и художников, принадлежащих и той, и другой стороне, но и в строках их произведений. Результат этого взаимодействия где-то проявляется отчётливо, открыто, а где-то прячется между строк, пронизывая своей сутью тот или иной абзац, отрывок, главу или даже целое произведение.
Исследователь Г.Н.Сапожникова в статье «Из истории русско-германских культурных связей в середине 18 - начале 19 века» справедливо отмечает: «Именно Россия и Германия, имевшие исторически сложившиеся тесные и разносторонние связи, сыграли наиважнейшую роль в развитии культурного и научного сотрудничества Западной Европы и славянского мира» (145, 112). И каждый участник этого диалога по-своему интересен и значим.
Безусловно, в культурный диалог этих двух стран не мог не оказаться вовлеченным и Андрей Белый - поэт и прозаик, филолог и литературовед, теоретик стиха и мыслитель. Широко образованный, прекрасно ориентирующийся во всех важных явлениях литературы и философской мысли XVIII - XX веков, Белый сумел создать свой особый стиль прозы, поэзии и критики. Всю жизнь Андрей Белый находился в постоянном поиске подлинной сущности окружающего мира. Одной из привязанностей Андрея Белого, проходившей тонкой нитью через всю его жизнь и творчество, была Германия. Он постигал страницы её истории, огромное воздействие оказывали на Белого-писателя и мыслителя немецкие реалии - философия, живопись и музыка. Это объясняет то, что не только в художественных произведениях писателя, но и в его письмах, лекциях, мемуарах, а также в научно-критических статьях мы находим страницы, посвященные Германии или написанные под её влиянием.
Таким образом, тема «Художественное освоение философем Рудольфа Штейнера в лирике и прозаических произведениях А.Белого» в рамках
исследования проблемы ««Немецкий» текст в творчестве Андрея Белого»» представляет собой одну из многочисленных граней указанной общей проблемы — исследования русско-немецкого литературного и культурно-философского диалога.
Этот диалог был всегда чрезвычайно содержательным. Увлечение символистов философскими идеями Штейнера - это только одна страничка из некоего условного Гроссбуха, способного вместить все факты, все проблемы, входящие в содержание такого интеркультурного диалога. Поэтому не случайно целью диссертационной работы стало изучение и раскрытие потенциала «немецкого текста» А. Белого на примере анализа и осмысления влияния антропософских идей Штейнера на философские и эстетические искания поэта.
Основатель антропософского учения Рудольф Штейнер привлекал своих современников и последователей тем, что его многочисленные лекции и произведения затрагивали самые разнообразные стороны мировой и человеческой жизни. Всё это многообразие духовных знаний и идей нашло своё отражение в творчестве нашего гениального соотечественника Андрея Белого. Однако следует отметить тот факт, что рамках данной диссертационной работы мы имеем возможность рассмотреть лишь основные результаты «антропософского влияния».
Андрея Белого к антропософии и к её основателю - Р.Штейнеру, привела тайная сила стремления к духовному совершенству. 1912 — 1916 годы художник-символист называет временем расцвета антропософии в своей жизни. Сам поэт воспринимал «штейнеровский» период как совершенно особое время, резко отграниченное от всего предшествовавшего и последующего, своего рода «жизнь в жизни», которая, как он пишет в «Материале к биографии», «имела своё рождение, рост и смерть» (114, 430). Белый впустил это увлечение глубоко в душу и на долгие годы отдался ему
без остатка. Встреча с антропософией оказалась не просто очередным увлечением, она стала частью судьбы Андрея Белого.
Изучение «антропософского» пути Андрея Белого с биографической точки зрения представляет относительно простую историко-литературную задачу, требующую лишь скрупулёзности в поисках необходимых сведений и их последовательного хронологического выстраивания в единую цепь. Выявление же в художественном спектре литературных произведений автора реминисценций, сходных материалов, близких образных решений, навеянных антропософией и «пришедших» извне - задача несравнимо более трудная. Ведь недостаточно констатировать сам факт наличия в художественном целом таких мерцаний элементов «чужого» влияния. Важно выяснить их конкретные функции, их поведение в новой художественной системе.
Научная новизна данного исследования заключается в комплексном подходе к проблеме осмысления роли «антропософской» составляющей в литературных произведениях художника-символиста.
Тема исследования охватывает целый комплекс проблем, ещё недостаточно изученных и до нынешней поры. Связано это, прежде всего, с существовавшим долгие десятилетия «железным занавесом», который делал невозможными глубокие научные контакты, ограничивал доступ к зарубежным архивам, библиотекам, частным собраниям. В последние годы ситуация коренным образом изменилась. У исследователей появились огромные возможности изучения большого спектра интересующих их проблем. В частности, в течение прошедшего десятилетия в свет вышел целый ряд основательных трудов по проблеме «Андрей Белый и Рудольф Штейнер». Они, в основном, описывают взаимоотношения этих двух гениальных людей в историко-культурном ракурсе. Конечно же, известные учёные Л.Долгополов, К.Свасьян, В.Пискунов, А.Лавров, Н.Бонецкая и многие другие исследователи творчества Белого не могли не коснуться в своих работах результатов влияния
антропософии на творчество Белого. Однако представленные в этих работах сведения разрознены, а высказанные авторами суждения не образуют стройной концепции. Кроме того, очень часто влияние антропософии на творчество Белого изучалось не всегда достаточно глубоко.
Определенный интерес представляют «Воспоминания о Рудольфе Штейнере и строительстве первого Гётеанума» Аси Тургеневой (См.: 155). Эта книга охватывает период с 1912 по 1924 год. Со своей позиции ученицы А.Тургенева воссоздает образ Рудольфа Штейнера, сообщает его интереснейшие идеи, высказанные основателем антропософии в личных беседах с его русскими последователями. Книга является замечательным документом эпохи Серебряного века, свидетельством того, что развитие культуры русского символизма совершалось в том же направлении, которое указывалось и антропософией. Вместе с тем, встреча символизма и антропософии была отмечена чертами подлинного драматизма, проявившегося в судьбах конкретных людей.
Большую лепту в раскрытие изучаемой нами проблемы внесли публикации Дж.Мальмстада «Андрей Белый и антропософия» в альманахе «Минувшее» (См.114,115). Первая часть подробной интимной автобиографии А.Белого охватывает 1911-1914 гг., отражая его увлечение антропософией, посещение лекций Р.Штейнера, жизнь в Дорнахе, участие в строительстве первого Гётеанума. Здесь же приводится переписка с М.К.Морозовой, в которой Белый объясняет смысл своих исканий. Примечания и подробный индекс имен дают сведения о большинстве активных антропософов того времени. Вторая часть интимной автобиографии А.Белого охватывает период 1914 - 1915 гг., освещая внутренние метания поэта и начало его отхода от Антропософского общества Р.Штейнера. Окончание автобиографии и множество дополнительных материалов, отражающих его раннее увлечение теософией, его работу в Антропософском обществе после революции, оккультные переживания,
взаимоотношения с Р.Штейнером и русскими антропософами и т.п. Подробный комментарий Дж. Мальмстада содержит сведения об упоминаемых событиях и лицах.
Н.К.Бонецкая в работе «Русская софиология и антропософия» (См.: 66) подробно рассматривает вопросы взаимоотношений с антропософией Н.Бердяева и А.Белого. Она усматривает в них определенную разницу. Если Бердяев прорабатывает преимущественно философский аспект антропософии, то Белый, обретший в ней духовный путь для себя, как бы входит внутрь антропософского видения мира и оценивает постулаты «духовной науки» на практике.
Затрагивают заявленную нами тему и другие исследователи творчества Белого, а также его современники. В частности, в сборнике «Воспоминания об Андрее Белом» те, кто помнил его по «башне» Вяч. Иванова и «сумасшедшему кораблю» петроградского Дома искусств, кто встречался с ним в роскошных покоях меценатки М.Морозовой и в подвале дома на Плющихе, - помогают воссоздать облик писателя во всей его внутренней сложности и противоречивости. В книге звучат голоса М.Цветаевой, Л.Блок, М.Чехова, З.Гиппиус, Е.Замятина, В.Ходасевича и многих других. Вспоминая Белого, оценивая его с разных точек зрения, они рассказывают и о себе, и о времени, и о России на переломе эпох. Само собой, не обходят они вниманием и тему его взаимоотношений с антропософией.
В представленной диссертационной работе рассмотрение «немецкого текста» произведений Андрея Белого будет осуществляться в семиотическом, культурологическом и аксиологическом аспектах. О чём бы ни сообщал повествователь, он вольно или невольно обнаруживает своё отношение к сообщаемому, вершит свой суд над отображаемыми лицами и явлениями. Исследование природы ценностей с точки зрения авторского видения мира помогает нам глубже понять и оценить как личность самого Белого, так и образ времени, его эпохи. Рассмотрение текста художественного
произведения в семиотическом и культурологическом ракурсах позволяет литературоведу яснее представить природу позиции писателя в изображённых им лицах, событиях, явлениях.
Для художника-символиста Андрея Белого как ни для кого другого было характерно чувство погруженности в мировую культуру, единства с той эпохой, в которой он жил и творил. Следовательно, изучение и раскрытие потенциала «немецкого» текста в творчестве писателя, раскрытие антропософской составляющей его произведений путем выявления скрытых и явных интертекстуальных связей, позволит, на наш взгляд, не только достичь более полного и глубокого понимания творчества Белого и оценить место его произведений в контексте мировой культуры, но и, тем самым, способствовать дальнейшему развитию русско-немецкого литературного и культурно-философского диалога.
Итак, целью данной диссертационной работы является исследование и раскрытие потенциала «немецкого текста» А.Белого на примере анализа художественного освоения писателем философем Рудольфа Штейнера в лирике и прозаических произведениях.
Для достижения поставленной цели необходимо решение следующих задач:
исследование и выявление тенденций развития русско-немецкого литературного и философско-культурного диалога XIX — начала XX века;
изучение и раскрытие понятия «немецкий текст» как неотъемлемой части «культурного текста»;
рассмотрение «немецкого текста» Андрея Белого как знаковой системы в качестве звена иерархической цепочки «индивидуальное сознание писателя - текст - культура»;
исследование различных аспектов преломления «немецкого» текста в сознании Андрея Белого и теоретическое осмысление «философского компонента» в его художественных произведениях;
выявление влияния роли антропософии как этапа постижения Андреем Белым «истинной сущности мира»;
исследование и анализ вопроса художественного освоения Андреем Белым теорий Рудольфа Штейнера; оценка роли «антропософской» составляющей в литературном творчестве писателя.
Основной материал, послуживший предметом изучения в данной работе, весьма разнообразен по своему жанровому составу и стилевой специфике. Это философские работы, художественная поэзия и проза, мемуары, дневники, письма. В немалой степени это обусловлено тем, что в культурном диалоге между литераторами разных стран участвуют все явления письменной культуры.
Объектом сопоставительного изучения стали оценка влияния на российских писателей реалий и образов Германии, явления литературной жизни, конкретные факты контактов писателей и мыслителей России и Германии, различные философские идеи немецких ученых, активно усваивающиеся российскими писателями.
Материалом исследований является ряд поэтических текстов Андрея Белого, а также его прозаические произведения - роман «Петербург» и поэма «Глоссолалия. Поэма о звуке». В качестве дополнительного и комментирующего материала привлекаются тексты статей, эссе, воспоминаний.
Теоретическую и методологическую базу диссертации составляет теоретическое наследие Андрея Белого, работы российских и западноевропейских ученых, исследовавших проблемы «культурного текста», а также жизнь и творчество Андрея Белого. Среди них особенно хочется выделить исследования Ю.Лотмана, М.Бахтина, Б.Успенского,
Л.Долгополова, К.Свасьян, В.Пискунова, А.Лаврова и других. Кроме того,
теоретическую основу работы составляют философские труды Рудольфа
Штейнера, Иммануила Канта, Фридриха Ницше и т.д. Следует отметить тот
факт, что ряд источников немецких авторов, переводы которых с немецкого
языка сделаны автором диссертации самостоятельно, изучался
непосредственно в оригинале.
Высказывание Р.Иванова-Разумника: «без антропософии истории русской литературы уже быть не может.... Очень скоро станет необходимым изучать антропософию, чтобы понять новую литературу, которая поведет свое начало от Белого (36, 26)» - хотелось бы считать лейтмотивом нашего исследования.
Культурный текст как понятие
В своих произведениях авторы, как правило, являются не только изобразителями человеческих судеб и времени, бытоописателями и романистами, они являются частью этого времени, частью того культурного пространства, в котором они существуют. Более того, они находятся в самой толще мира культуры, как бы внутри него. А культура, по определению Ю.М.Лотмана, «есть устройство, вырабатывающее информацию» (111,9). Поэтому тексты, которые создаются теми или иными писателями, с одной стороны, становятся значительнее самих себя и приобретают черты модели культуры, а с другой, уподобляясь автономной личности, осуществляют самостоятельное поведение. Данное явление позволяет нам говорить о существовании так называемого культурного текста. Поэтому не случайно появилось много интересных исследований, связанных с изучением «пермского» текста, «петербургского» текста, «гоголевского» текста в литературе определенных периодов или в творчестве тех или иных авторов.
Важнейшим компонентом, позволяющим приблизиться к пониманию «культурного» текста, является семиосфера. В.П. Руднев определяет её следующим образом: «...Это семиотическое пространство, по своему объекту, в сущности, равное культуре» (181, 264). Если устройство состоит из отправителя, адресата и канала информации, то это ещё не значит, что оно будет работать само по себе. Для этого оно должно быть погружено в семиотическое пространство. То есть участники коммуникации должны иметь предшествующий семиотический культурный опыт.
Крупнейший исследователь в области семиотики Ю.М.Лотман в статье «Семиотика культуры» даёт очень верное объяснение: «Культура постоянно ведёт «игру» с внекультурным пространством, то помещая туда свои страхи, то делая его вместилищем своих идеалов и постоянно созерцая себя в перевёрнутом зеркале»... Чёткие и функционально однозначные системы в реальном функционировании не существуют сами по себе, в изолированном виде. Вычленение их обусловлено лишь эвристической необходимостью. Ни одна из них, взятая отдельно, фактически не работоспособна. Они функционируют, лишь будучи погружены в некий семиотический континуум, наполненный разнотипными и находящимися на разном уровне организации семиотическими образованиями. Такой континуум мы, по аналогии с введённым В.И.Вернадским понятием «биосфера», называем семиосферой.... Мы имеем дело с определённой сферой, обладающей теми признаками, которые приписываются замкнутому в себе пространству. Только внутри такого пространства оказывается возможной реализация коммуникативных процессов и выработка новой информации» (111,12).
Теперь перейдем непосредственно к понятию «текст». В «Словаре культуры XX века» В.П.Руднева читаем: «Текст - это последовательность осмысленных высказываний, передающих информацию, объединенных общей темой, обладающая свойствами связанности и цельности» (181, 305). Подчиняясь свойствам семиосферы, художественный текст начинает обнаруживать черты интеллектуального устройства: он не только обладает памятью с целью сохранения своих предшествующих значений, но и одновременно проявляет способность создавать новые сообщения. На данное свойство текста указывает теоретик «интертекстуальности», французский исследователь Ролан Барт: «Тексту присуща множественность. Это значит, что у него не просто несколько смыслов, но что в нем осуществляется сама множественность смысла как таковая -множественность неустранимая, а не просто допустимая. В Тексте нет мирного сосуществования смыслов — Текст пересекает их, движется сквозь них; поэтому он не поддается даже плюралистическому истолкованию, а нем происходит взрыв, рассеяние смысла. Действительно, множественность Текста вызвана не двусмысленностью элементов его содержания, а, если можно так выразиться, пространственной многолинейностью означающих, из которых он и соткан (этимологически «текст» и означает «ткань»)» (53,417).
Другими словами, текст не просто выполняет функцию коллективной культурной памяти. Он вступает в сложное взаимодействие с культурным текстом, являясь в данном случае не просто сообщением, но и полноправным участником коммуникативного акта. Исходя из этого, Ю.М.Лотман в статье «Текст как семиотическая проблема» даёт следующее определение понятия «культурный текст»: «Это сложное устройство, хранящее многообразные коды, способное трансформировать получаемые сообщения и порождать новые, как информационный генератор, обладающий чертами интеллектуальной личности» (111,132).
Как мы уже установили выше, текст является конденсатором культурной памяти. Если бы он оставался в сознании читателя только самим собой, то прошлое представлялось бы нам мозаикой несвязанных отрывков. Памятью текста Ю.М.Лотман называет как раз ту самую «сумму контекстов, в которых данный текст приобретает осмысленность и которые определённым образом как бы инкорпорированы в нём... Это создаваемое текстом вокруг себя смысловое пространство вступает в определённые соотношения с культурной памятью (традицией), отложившейся в сознании аудитории. В результате текст вновь обретает семиотическую жизнь» (110,21). Благодаря этой функции текст, проходя через толщу времени, не теряет содержащиеся в нём данные, а напротив, сохраняя культурную активность, обнаруживает способность накапливать информацию, то есть способность памяти. Данный вывод подтверждается высказыванием Ролана Барта в его работе «От произведения к тексту»: «Ныне мы знаем, что текст представляет собой не линейную цепочку слов, выражающий единственный, как бы теологический смысл («сообщение Автора-Бога), но многомерное пространство, где сочетаются и спорят друг с другом различные виды письма, ни один из которых не является исходным; текст соткан из цитат, отсылающих к тысячам культурных источников» (53,388).
Доминирующим аспектом той работы, которую художественный текст выполняет в системе культуры, является генерирование новых смыслов. Очевидно, что текст художественного произведения не может быть изолирован от внешних потоков информации, исходящих из окружающего его культурного пространства. Другими словами, для осуществления генерирующей смысловой активности текст должен быть погружён в семиосферу. Рассматривая вопрос функционирования текста в процессе движения («автор — аудитория; замысел - текст»), Ю.М.Лотман в работе «Внутри мыслящих миров» указывает: «Поскольку художественный текст не может в принципе однозначно интерпретироваться, то здесь некоторая множественность истолкований пропускается сквозь другую множественность, что приводит к новому скачку возможных интерпретаций и новому приращению смыслов. При этом тексты, входящие в «традицию», в свою очередь, не мертвы: попадая в контекст «современности», они оживают, раскрывая прежде скрытые смысловые потенции. Таким образом, перед нами живая картина органического взаимодействия, диалога, в ходе которого каждый из участников трансформирует другого и сам трансформируется под его воздействием; не пассивная передача, а живой генератор новых сообщений» (110,99).
Воздействие на писателя-символиста реалий и образов Германии. Отражение этого воздействия в творчестве А.Белого
Всю жизнь Андрей Белый находился в постоянном поиске подлинной сущности окружающего мира. При этом почти все близко общавшиеся с ним люди чуть ли не в один голос утверждали, что он так и не пришёл к какой-либо единой концепции - историко-идеологической, философской, эстетической или нравственной. Белого отличали отсутствие последовательности, постоянные метания, крайности, отказ от одной системы в пользу другой. Вместе с тем, он был писателем, вырабатывающим своё личное, независимое ни от каких теоретических установок отношение к человеку, к эпохе, в которую ему довелось жить. Очень точно характеризует Андрея Белого исследователь Л.К.Долгополов в статье «Начало знакомства»: «Он был человеком из той особой породы людей, которая была выплеснута историей на арену культурной жизни в начале нынешнего века, людей одержимых, талантливых, но безудержных в своих творческих и провидческих устремлениях; за этим именем чувствуется незаурядная значительность» (80,34).
И хотя сам Белый всю свою сознательную жизнь стремился отдаться какому-то фундаментальному труду, планы его постоянно менялись, а житейская суета и неумение сосредоточиться на чём-то одном, дать направление своим исканиям, неотвратимо окунали его в новые интересы.
Одной из таких привязанностей Андрея Белого, проходившей тонкой нитью через всю его жизнь и творчество, была Германия. В 1896 году состоялась первая поездка с матерью за границу. Одним из городов их пребывания там стал Берлин. У шестнадцатилетнего Бориса возникает интерес к этой стране и к её народу, а также к немецкой культуре, искусству и особенно к философии. Причём его одинаково увлекали как точные науки, так и мистические, религиозные учения. С тех пор Андрей Белый не раз бывал в Германии. Он постигал страницы её истории, огромное воздействие оказывали на Белого-писателя и мыслителя путевые впечатления и встречи с интересными людьми, его очаровали немецкая живопись и музыка. Это объясняет то, что не только в художественных произведениях писателя, но и в его письмах, лекциях, мемуарах, а также в научно-критических статьях мы находим страницы, посвященные Германии или написанные под её влиянием.
Из «Хронологической канвы жизни и творчества» Андрея Белого, составленной А.В.Лавровым (48,780), мы узнаём, что в начале сентября 1906 года после решительных объяснений в Петербурге с Блоком и Л.Д.Блок он подаёт заявление об увольнении из числа студентов историко-филологического отделения Московского университета в связи с заграничной поездкой и уезжает в Мюнхен. Здесь Белый общается с В.В.Владимировым, знакомится с Ф.Ведекиндом, Ш.Ашем, Ст.Пшибышевским; работает над окончательной редакцией четвёртой симфонии «Кубок метелей». А через многие годы «мюнхенский» период находит своё отражение в его мемуарной трилогии, а точнее в третьем томе воспоминаний «Между двух революций», где Белый описывает всё им увиденное и пережитое.
Для нас представляют особый интерес так называемые «немецкие» главы трилогии. Литературоведу важно выяснить, какие элементы текста, какие изобразительно - выразительные средства помогают читателю увидеть всю россыпь авторских оценок. Для решения этой задачи попытаемся рассмотреть указанные главы в аксиологическом аспекте. Данный подход к тексту нацеливает филолога на выявление системы заложенных в словесном ряде смысловых оценок, отношений, ценностных притяжении или отталкивании. О чём бы ни сообщал повествователь, он вольно или невольно обнаруживает своё отношение к сообщаемому, вершит свой суд над отображаемыми лицами и явлениями.
Мемуарный текст (а тем более такой сложный и многомерный, как трилогия А.Белого «На рубеже двух веков», «Начало века», «Между двух революций») представляет собой в определённой степени «удобное» поле для аксиологических наблюдений и соответствующих толкований. Мемуарист постоянно погружён в чужие мнения, на протяжении прослеживаемой в тексте жизни он постепенно вырабатывает свои собственные суждения и оценки, от одних затем отказываясь, а в других, напротив, укрепляясь всё больше и больше. Исследование природы ценностей с точки зрения авторского видения мира поможет нам глубже понять и оценить как личность самого Белого, так и образ времени, его эпохи.
Все три тома воспоминаний значительны и как эстетический феномен, и как исторический материал. Они исполнены живых сцен, зарисовок, образов людей, с которыми Белому приходилась общаться. Имея за плечами чрезвычайно активную и насыщенную жизнь, богатую путешествиями, встречами, событиями, писатель-мемуарист сумел создать из хроники своей жизни, исканий, литературной и нелитературной деятельности многогранную картину пережитой исторической эпохи. Мемуарные книги Белого содержат главное, без чего просто нельзя подступиться к осмыслению пережитого писателем времени и присущей ему общественной и духовной атмосферы. Они зримо передают чувства небывалого исторического рубежа, выявившегося буквально во всех отношениях, сферах жизни - социальной, психологической, эстетической; рубежа, прошедшего через личность автора и во многом определившего её уникальный облик. Как повлиял этот рубеж на динамику писательских оценок, на созидание индивидуальной системы ценностей? Можно сказать, что мемуары А.Белого - это своеобразное аксиологическое зеркало постоянно развивающейся поэтической личности.
Если бы мы захотели воссоздать основной мотив, которым, по нашему мнению, руководствовался Андрей Белый в процессе работы над своей трилогией, лучше всего этой цели послужила бы формулировка Гёте: «Мир, постигаемый через историю индивидуальной жизни, сам обретает свою биографию; рассказ о судьбе человека становится новым словом о мире и новым пониманием мира» (7,5). В статье «Мемуарная трилогия и мемуарный жанр у Андрея Белого» исследователь А.В.Лавров отмечает: «В мемуарных книгах Белого главенствует субъективное начало... Применительно к воспоминаниям Белого следует делать поправку: авторское восприятие порой претворяет достоверную реконструкцию фактов в хронику никогда не бывших событий и панораму ярких художественных образов, существующих в подобном виде лишь в восприятии и воображении Белого» (101,450).
«Немецкие» главы трилогии - это «Мюнхен», «Пинакотека как дрожжи мысли», «Быт», «Кафе «Симплициссимус»», «Шолом аш, Станислав Пшибышевский», «Франк Ведекинд», «Бегство из Мюнхена». Из них мы узнаём, что 20 сентября 1906 года Андрей Белый выехал из Москвы в Мюнхен, где пробыл более двух месяцев. «Мюнхен очень по мне, здесь всё мне нравится»,- писал Белый матери сразу же по приезде в столицу Баварии. Несколько недель спустя он сообщал ей же: «Здесь тихо и просторно. Лечусь молчанием, сосредоточенностью и одиночеством... Начинаю приходить в себя после суматохи последних лет» (7,124).
Философемы Рудольфа Штейнера
Прежде чем обратиться к детальному рассмотрению творчества Андрея Белого с целью выявления в нем «антропософской» составляющей, необходимо определить, какими же философскими идеями и структурными элементами этого учения мы будем оперировать в процессе анализа.
Философское, эстетическое и педагогическое наследие Рудольфа Штейнера уникально и огромно. Этот человек был не просто мистиком и замечательным оратором, тонким ценителем поэзии и искусства, он являлся глубоким философом и учёным в полном смысле этого слова. Штейнер привлекал своих современников и последователей тем, что его многочисленные лекции и произведения затрагивали самые разнообразные стороны мировой и человеческой жизни. Причём в своих трудах он касался только таких вещей, относительно которых ему были известны все существующие научные гипотезы.
Полное собрание сочинений Р.Штейнера издаётся с 1956 года в Дорнахе (Швейцария) на немецком языке. Всего запланировано 354 тома, подавляющее большинство из которых уже изданы. Около 50 томов составляют написанные Штейнером труды и около 300 томов - лекции. И это не удивительно, ведь за время своей антропософской деятельности он прочитал около 6 тысяч лекций по всей Европе, большинство стенографических записей которых имеется в наличии.
Наиболее известные и популярные произведения Р.Штейнера - это «Философия свободы» (1984), «Фридрих Ницше, борец против своего времени» (1895), «Мировоззрение Гёте» (1897), «Мистика на заре духовной жизни нового времени» (1901), «Теософия», «Как достигнуть познания высших миров?» (1904 - 1905), «Очерк тайноведения» (1910), «Христианство как мистический факт и мистерии древности» (1902) и многие другие. Не менее интересны драмы-мистерии «Врата посвящения», «Испытание души», «Страж Порога» и «Пробуждение душ». В них показываются связи, соединяющие судьбы различных людей, их узнавания о своих прошлых воплощениях, трагические пути, ведущие к самопознанию. Кроме того, множество работ Штейнера посвящено проблемам социологическим, психологическим и педагогическим. Последние являются выражением любимого детища антропософской деятельности -«вальдорфской педагогики», нашедшей в своё время тёплый приём в самых широких кругах. По её законам, главная задача преподавателя, который берётся за воспитание подрастающего поколения, должна состоять в том, чтобы помочь душе и духу ребёнка, который приходит на Землю из внеземного существования, ориентироваться в физическом мире, быть готовым к земной жизни.
Указанными областями Штейнер и его последователи-антропософы не ограничивались. Огромное внимание уделялось также науке и проблемам медицины. Характерной чертой медицины, обогащенной духовными знаниями, которые излагал в своих лекциях Рудольф Штейнер, являлось понимание того, что психическая и духовная природа больного включается в общее представление о его болезни, основанное на данных сверхчувственного исследования. На основе медицинских работ Штейнера возникло два совершенно новых вида профессиональной деятельности: лечебная эвритмия и лечебная педагогика.
Можно сказать, что спектр идей и познаний этого человека не имел границ. Ему было, что сказать людям самых разных возрастов, профессий и духовных устремлений. Лекции Рудольфа Штейнера, затаив дыхание, слушали земледельцы, педагоги, врачи, артисты, литераторы, священники и учёные. Поэтому подробно описать даже одну сторону его многогранного учения - в нашем случае, философскую, не представляется возможным в рамках одной работы. Да это и не является целью нашего исследования. Достаточно определить ключевые моменты философии Штейнера с целью их дальнейшего использования в процессе анализа.
Первая публикация Рудольфа Штейнера — «Философия свободы» — выделяется среди всех его работ. В ней он пытается, исходя исключительно из качеств внешнего мира природы, существующего вокруг нас, определить его соотношение с внутренним миром нашего мышления, а также деятельность самого "мышления" с умственной деятельностью. Штейнер считал мышление путем к свободе, поскольку оно является единственным инструментом нашего познания. Прежде чем сформируется любая идея, должен существовать сам процесс мышления. Если мы делаем любое утверждение, — значит мы уже миновали стадию мышления, и получили его продукт - мысль. Штейнер делает в своей работе следующий вывод: «В мышлении мы касаемся мирового свершения в той точке, в которой мы должны сами присутствовать для того, чтобы нечто могло осуществиться (...). Здесь и лежит причина того, отчего вещи противостоят мне столь загадочным образом: оттого, что я так непричастен к их осуществлению. Я просто застаю их; при мышлении же я знаю, как это совершается. Поэтому нет более первоначальной исходной точки для рассмотрения мирового свершения, чем мышление» (40, 507-508).
Таким образом, настоящим исходным пунктом познания и постижения сущности мира для Штейнера была не идея, а процесс распознавания и мышления, которым достигается эта идея. Он считал этот процесс механизмом, с помощью которого высшие силы действуют внутри нас. И если человек сможет привести свой разум в состояние так называемого «чистого мышления», он разовьет в себе свободу, позволяющую видеть истинную природу вещей.
Особый интерес представляют для нас рассуждения Штейнера о человеке и его эволюции. По мнению философа-антропософа, весь эволюционный процесс был процессом эволюции многочисленных форм человека. Только камни и минералы никогда не содержали в себе никаких аспектов человеческого роста. Наступил момент, когда за человеком-рыбой последовал человек — позвоночное животное, и так далее, вплоть до настоящего времени. В каждом аспекте человеческого существа содержалась определенная ступень роста сознания, от растительного мира к духовному. Что же касается многочисленных рыб и животных, живущих рядом с нами сегодня, то им не удалось стать людьми, поскольку они не смогли освободиться от своей рыбьей или животной природы.
Человек загадочен и сложен. Его существо «построено из четырёх членов: физического тела, жизненного тела, астрального тела и из носителя «Я». «Я» работает внутри трёх прочих членов и изменяет их. Через такое изменение возникают на более низкой ступени - душа ощущающая, душа рассудочная и душа сознательная. На более высокой ступени человеческого бытия образуются Самодух, Жизнедух, и Духочеловек. Эти члены человеческой природы находятся в многообразнейших отношениях со всей вселенной» (40, 102).
Жизнь философем Штейнера в многомерной системе романа Белого «Петербург»
В романе «Петербург» - в этом уникальном, неоднозначном и в чём-то пророческом произведении, соединились нити художественных и духовных исканий всей русской литературы рубежа 1900-1910-х годов. В период его написания художественный талант Белого находился в наивысшей точке своего развития. Мы не случайно обратились в своей работе именно к этому произведению. Роман Белого, названный в честь города, улицы которого «превращают в тени прохожих, тени же... превращают в людей» (11, 32) -это, на наш взгляд, определенный экскурс в «духоведение» Штейнера. Поэтому чтобы лучше понять логику автора романа, обязательно нужно учитывать тот факт, что значительную часть своей жизни Андрей Белый являлся стойким последователем своего Учителя и антропософии.
«Восстановить союз религии и науки, внести Бога в науку и Природу, и таким образом духовно оплодотворить искусство в жизнь» (40, 254) - вот как определял свою основную задачу доктор Штейнер. Андрей Белый принадлежал к тем людям, кто был не в состоянии мириться с окружающей действительностью, кто искал высшего смысла жизни, и поэтому антропософская мудрость давала ему поразительные по своей глубине и оригинальности ответы на тёмные загадки жизни. Безусловно, это не могло не найти отражения в наиболее глобальных произведениях художника-символиста.
В параграфе 1 третьей главы мы уже очертили круг вопросов, помогающих оптимально раскрыть учение Штейнера. Одна из основных его идей состоит в том, что человек познает себя через сознание, которое при вступлении в этот мир находится в области, обозначенной по отношению к элементарной как область духа. Мир чувств является отражением мира духовного: при этом первый из них живет своей самостоятельной жизнью. Дух разлит во всем человеческом теле. Именно он-то и связывает человека с «мирами иными», доступными лишь сверхчувственному восприятию. Штейнер прямо утверждает: постигая вечное, человек начинает видеть в событиях естественной истории «то, что не может быть разрушено временем. Из переходящей истории он проникает в непереходящую» (37,2). Белый в «Петербурге» теми или иными способами пытается не просто обрисовать своему читателю схему подобного мирового устройства, но и показать смысл существования в нем человека.
В романе описываются события, происходящие в Петербурге в октябрьские дни 1905 года. Всего 10 дней длится основное действие — с «последнего дня сентября» до 9 октября, когда происходит взрыв бомбы в сенаторском доме. Но это лишь романное время. На самом деле в поле зрения Белого находится не столько сама по себе русская революция, сколько русская история за последние двести лет своего существования. Но именно революция в России, по мнению исследователя Л.К.Долгополова, «расценивается в романе как перелом всей мировой истории, наглядно выявляющий ее подлинный смысл и характер. Белый увидел страну, оказавшуюся на пересечении двух главных тенденций мирового исторического процесса - «западной» и «восточной», европейской и азиатской» (80, 73).
Главные герои романа — отец и сын Аблеуховы. Кроме того, действующими лицами произведения стали образы поэмы «Медный всадник». Л.Долгополов совершенно справедливо отмечает: «Белый выводит их в совершенно другую эпоху, как бы продлевая, тем самым, их жизнь в другом историческом времени. Героями оказываются, как и у Пушкина, Петр Великий, он же «кумир на бронзовом коне», и бедный разночинец Евгений, преображенный в террориста Александра Дудкина. Через три четверти века снова встретились они, снова переплелись их судьбы, но уже в совершенно иной исторической обстановке» (80,74). И Петр Великий, и террорист-одиночка Александр Дудкин, который мнит себя революционером, подводят Россию к черте, за которой ей грозит гибель «Ты, Россия, как конь! В темноту, в пустоту занеслись два передних копыта; и крепко внедрились в гранитную почву два задних» (11,98). Каждый из них делает свое, на первый взгляд, благородное дело, но в результате всё это может привести к одному -к пустоте.
По Штейнеру, Бог незримо присутствует внутри всего, что принадлежит вселенной. И в частности, внутри человека. Многогранность Бога одновременно является его призрачностью. Этот постулат встречается в начале повествования и уже не отпускает нас до самого конца. «Не пускайте призраков с островов!» - слышим мы фразу, и нам становится понятно, что тайное где-то рядом. Бог внутри нас, как постоянное предупреждение, которое рядом и одновременно бесконечно далеко от нас.
И вновь проведём аналогию с учением Штейнера. Антропософские доктрины гласят, что, начав много тысяч лет назад нисхождение в физический мир, человек достиг сейчас низшей, критической точки, после которой он должен начать обратное восхождение в духовный мир. Но если спуск его был бессознательным, направляемым высшими существами, то восхождение он должен проделать сам. Ибо эти существа, которые до недавнего времени вели и направляли человечество по предначертанному ему пути, передали теперь его судьбу в его собственные руки. Внешне это выражается в том, что старые устои и миропорядок, которые всегда в прошлом определяли коллективную и индивидуальную жизнь людей, больше не имеют никакой силы. Теперь человек сам пытается организовать жизнь на земле, и печальные результаты этих усилий проявляются сегодня во всех сферах. Особенно актуально это становится «между двух революций», на рубеже столетий, на рубеже миров. В «Петербурге» Белый нарисовал символическую картину приближающейся мировой катастрофы. Об этом он сам писал в декабре 1913 года Р.Иванову-Разумнику: «Весь роман мой изображает в символах места и времени подсознательную жизнь искалеченных мысленных форм» (5,12).
В связи с этим не случайно появляется в романе Белого мотив рока. Что же это такое? Мы делаем вывод, что это противодействие действию, направленному в пространство. Образ «красного домино», багровый цвет в отношениях супругов Лихутиных и многие другие символы романа - все это ничто иное, как рок. Революция также является лишь частью этого слепого и голодного чудовища. С точки зрения объединения личности и пространства она вообще призрачна и не нужна. Что же имеет смысл? Только лишь саморазвитие человека, его стремление к духовному совершенству. Отказаться от этого просто невозможно - никто другой не может выполнить за человека возложенную на него задачу. Но чтобы выполнить её, его усилия должны быть не хаотичны, эгоистичны и бессознательны, а целенаправленны и проникнуты истинным пониманием происходящего, то есть осознанием духовных основ жизни.
