Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. «Маленький человек» в творчестве Н.В. Гоголя 22
1. «Петербургские повести» в отечественной литературной критике 22
2. К проблеме истоков образа «маленького человека» в творчестве Н.В. Гоголя 42
3. Вариации «маленького человека» в «петербургских повестях» 49
ГЛАВА II. «Маленький человек» в творчестве писателей «натуральной школы» 68
1. Гуманистический и православный подходы к проблеме «маленького человека» 68
2 . «Маленький человек» в творчестве Я.П. Буткова 120
ГЛАВА III. «Маленький человек» и проблема бедности в раннем творчестве Ф.М. Достоевского 182
1. Бедные люди как герои ранних произведений Достоевского в историографическом освещении 182
2. Проблема бедности и ее решение в произведениях Ф.М. Достоевского 1840-хгодов ... 209
Заключение 242
Библиография
- К проблеме истоков образа «маленького человека» в творчестве Н.В. Гоголя
- Вариации «маленького человека» в «петербургских повестях»
- . «Маленький человек» в творчестве Я.П. Буткова
- Проблема бедности и ее решение в произведениях Ф.М. Достоевского 1840-хгодов
К проблеме истоков образа «маленького человека» в творчестве Н.В. Гоголя
Новый Завет являет собою апологию не той физической нищеты, но и нищеты духовной: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Мф. 5, 3), что означает необходимость вечного стремления к Царству Небесному и невозможность его достигнуть. Любая мысль человека о том, что он постиг Бога, смирив свои страсти, - гордыня. Таким образом, с православной точки зрения, самое малое есть самое великое, потому что только уменьшив себя, можно соединиться в едином хоре с другими и вместить Небо. Бедный, нищий духом, по словам преподобного Макария Египетского, постоянно пребывает в великом смиренномудрии и сердечном сокрушении о своем ничтожестве, всегда перед взором души своей имеет ее греховные язвы1.
Люди, жившие в эпоху 1840-х годов, не могли не быть знакомы с подобной трактовкой бедности и нищеты.
Вовсе не случайно поэтому Николай Васильевич Гоголь в то время, когда Белинский объявил его главой нового литературного направления, держал нейтралитет. В последние десятилетия появилось много работ, посвященных изучению творчества Н.В. Гоголя и Ф.М. Достоевского в свете православной традиции2. Насколько Гоголь и Достоевский смогли в этом направлении оказать влияние на своих современников, писателей «натуральной школы»? Эти вопросы практически не рассматривались. 40-е годы XIX столетия характеризуются наложением - традиционного и революционного, привнесенного с Запада, - представлений о личности. Православная антропология рассматривает личность в единстве духовных, душевных и телесных проявлений1. «Наука» же 1840-х годов задачу современного человека видела в осознании «действительных интересов жизни и обеспечении их за каждым членом общества», для нее «единицы ничего не значат, общее единство значит все»2.
Поэтому первоначально складывается впечатление, что писатели, согласуясь с христианскими заповедями, призывали возлюбить ближнего как самого себя, быть милостивыми, облегчить тяжелую участь себе подобных. Именно на уровне этого «внешнего впечатления» и рассматривалась проблема «маленького человека».
Новизна исследования заключается в качественно ином подходе к проблеме «маленького человека». Ведь без учета того, каким образом «научные» знания в творчестве писателей 1840-х «взаимодействовали» с христианской традицией, невозможно ответить на вопрос: насколько проявляется зависимость бедности героя от его социального происхождения (положения) и как эта зависимость соотносится с испытываемою им бедностью. Определить, все ли «маленькие люди» - «бедные люди» (и авторское отношение к синонимичному или «антонимичному» ряду «маленький» («бедный») герой), можно только в том случае, если бедность трактовать не только как материальную (экономическую) категорию, но и как духовную, сообразуя ее с традиционным христианским видением. Новизна работы состоит также в изучении и анализе журнального материала 40-х годов XIX века.
Интерпретация понятий «бедный человек», «маленький человек», «человек из толпы» в 1840-е годы была различной и не имела определенности.
Постоянное озвучивание понятия, ставшего почти термином, и крайняя бессистемность в его употреблении приводят к необходимости изучения явления, породившего феномен «маленького человека». Постановка и решение этой проблемы делает тему исследования актуальной.
Соответственно, предметом диссертационной работы являются многочисленные «маленькие люди» произведений писателей 1840-х годов. Объект исследования - повести русских писателей этого периода.
Поскольку первым классическим образцом «маленького человека» признан Акакий Акакиевич Башмачкин из гоголевской «Шинели», а «кульминационной точкой»1 в развитии образа бедного чиновника является Макар Девушкин из «Бедных людей» Ф.М. Достоевского, то и мы ограничимся анализом повестей от Н.В. Гоголя («Невский проспект», «Записки сумасшедшего», «Шинель») до Ф.М. Достоевского («Бедные люди», «Двойник», «Господин Прохарчин», «Слабое сердце», «Ползунков»), включая произведения писателей «натуральной школы», напечатанные в этот период в «Отечественных записках», некрасовском «Современнике»2.
Таким образом, целью исследования является изучение художественных произведений и журнальной критики 40-х годов XIX века, объективный анализ (с учетом места Православия в русском обществе 1840-х годов и религиозно-мировоззренческих позиций писателей) образа «маленького человека», прочитываемого ранее социологически.
Из цели вытекают следующие задачи. На основе изучения периодической печати 40-х годов XIX века необходимо: - определить, чем обусловлено появление в истории русской литературы 1840-х годов такого феномена, как «маленький человек»; выявить типологическую парадигму «маленького человека» в произведениях Н.В. Гоголя и Ф.М. Достоевского, писателей «натуральной школы»; - установить, какова была степень влияния материальной и (или) духовной бедности на появление «маленького человека» и, соответственно, на авторское к нему отношение; - определить, какой выход для «маленького человека» видели писатели в сложившейся историко-литературной ситуации 1840-х годов, а также отличие трактовок образа «бедного чиновника», «мелкого человека» в творчестве Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского и авторов произведений «натуральной школы».
Для достижения поставленной цели и решения связанных с нею задач в работе использовались культурно-исторический и сравнительно-типологический, а также историко-функциональный методы. Изучение и анализ трудов известных отечественных ученых: А.Н. Пыпина, Д.Н. Овсянико-Куликовского, А.Г. Цейтлина, В.В. Виноградова, М.Б. Храпченко, Г.П. Макогоненко, В.И. Кулешова, Л.М. Крупчанова, Ю.И. Сохрякова, В.М. Марковича, В.Е. Ветловской, Ю.В. Манна, В.А. Воропаева, И.Л. Волгина, М.М. Дунаева, О.Г. Дилакторской и др. составляют историографический аспект настоящего исследования.
Вариации «маленького человека» в «петербургских повестях»
В «петербургских повестях» Н.В. Гоголь обратился к отнюдь не новой теме, избрав своими героями людей маленьких по своему социальному положению.
В критике 1830-х годов то и дело раздавался возглас быть ближе к действительности. «Чем предмет необыкновеннее, - пишет Белинский, - тем выше нужно быть поэту, чтобы извлечь из него необыкновенное и чтобы это необыкновенное было между прочим совершенная истина» (1, 289)2. 0 поэзии действительности говорил и И.В. Киреевский. Он считал, что творчество А.С. Пушкина наиболее полно отражает требование времени3. Александр Сергеевич всегда был для Гоголя непререкаемым авторитетом. Тому оставлены многочисленные свидетельства. Одним из примеров может служить письмо Гоголя к П.А. Плетневу, написанное после смерти поэта: «... никакой вести хуже нельзя было получить из России. Все наслаждение моей жизни, все мое высшее наслаждение исчезло вместе с ним. Ничего не предпринимал я без его совета. Ни одна строка не писалась без того, чтобы я не воображал его перед собою. Что скажет он, что заметит он, чему посмеется, чему изречет неразрушимое и вечное одобрение свое, вот что меня только занимало и одушевляло мои силы» (9,102).
К моменту выхода в свет первой редакции «Портрета» и «Записок сумасшедшего», Гоголь уже познакомился с «Повестями Белкина», в которых Пушкин обратился к «пошлой» жизни мелкопоместного дворянства («Барышня-крестьянка»), мастеровому люду («Гробовщик»), чиновникам самого низкого класса («Станционный смотритель»). Николай Васильевич не мог не оценить нового поворота, наметившегося в русской словесности.
Литературная мистификация (создание образа повествователя и нескольких анонимных рассказчиков), то есть сознательное уклонение писателя от оценки своих героев, делало их сложными и неоднозначными. Обычно трактовка героя повести «Станционный смотритель» сводилась к следующему: Самсон Вырин -жертва сильных мира сего. Поэтому, утратив самое дорогое для себя, Дуняшу, он уже никогда не сможет успокоиться, и обречен до конца жизни на страдания. На социальную подоплеку этой истории делали упор практически все советские исследователи. Однако многие из них забывали о главном: образ «маленького человека» Самсона Вырина - это не только спор писателя с «Бедной Лизой» Карамзина, но, прежде всего утверждение той мысли, которую несколько десятилетий спустя, высказал Федор Михайлович Достоевский: «Бог и дьявол борются между собою, а поле битвы их - души людей».
«Станционный смотритель» - суть пушкинского понимания православных основ нации, иначе, зачем Александром Сергеевичем введен в повесть мотив блудного сына? Притча о блудном сыне несет на себе огромную смысловую нагрузку и переводит повесть из социально-бытового плана в философский. Все мы - блудные дети Бога-Отца. Своим протестом, нежеланием смириться с тем, что у него, Самсона Вырина, отобрали дочь, даже желание ей «могилы», на время нарушает «смиренномудрие» героя. Однако своим падением и отцовским страданием он заслужил искупление. Ничтожный на первый взгляд герой Самсон Вырин оказывается нравственно выше тех, кто, пользуясь своим высоким социальным положением, попирает человеческое достоинство других1.
Сложным является вопрос и об отношении Пушкина к другому своему маленькому герою - Евгению из «Медного всадника». Одни исследователи, подобно Г.П. Макогоненко и Г.А. Гуковскому, склонны видеть в герое пушкинской петербургской повести «маленького человека», бунтующего против социального зла, и только2. Другие, например, Г.Г. Красухин, считают неверным отнесение Евгения в один ряд с «маленькими людьми» типа Акакия Акакиевича Башмачкина3. « ... В отличие от гоголевского, пушкинский герой с самого начала осознает собственную самоценность, что позволяет ему не роптать на нехватку денег, не терзаться сознанием своей, (якобы) незначительности», -поясняет исследователь4. Он считает, что Пушкин всецело находится на стороне героя, которого «похоронили ради Бога», как бедного нищего с чистой душой5, человека, который вознесся на духовную высоту над самым «мощным властелином судьбы»6. Недаром «маленьким людям», пусть и литературного происхождения, например, Макару Девушкину, не по душе гоголевское отношение к их брату. «Жестокому» Гоголю Девушкин противопоставляет «гуманного» Пушкина.
Однако для того чтобы решить вопрос об отношении поэта к «маленькому человеку» необходимо помнить, что Александр Сергеевич как представитель древнего дворянского рода был более снисходителен, чем, например, Гоголь, сам некоторое время служивший мелким чиновником, к человеческим слабостям и недостаткам. К тому же противопоставление Евгения бронзовому кумиру, заметим, а не Петру Первому, имеет свой смысл. Только на первый взгляд Евгений уравнен с великим русским царем, на деле он уравнивается с кумиром, символом человеческой гордыни. Желание построить город «на зло надменному соседу», «прорубив окно в Европу», через сто лет оборачивается трагедией для потомков великого реформатора. Табуирование имени царя, по мнению И.В. Немировского, является прямым намеком на инфернальную природу героя1, гордыня которого наказана Богом - на город было наслано наводнение. Казалось бы, Евгений - прямая противоположность дерзкому уму, посмевшему спорить с самим Богом: герой «...где-то служит, // Дичится знатных и не тужит // Ни о почиющей родне, // Ни о забытой старине» (4, 384)2. Но на самом деле Евгений сближен уже тем с Медным всадником, что лишен так же части своего имени. Если Петр Первый не имеет личного имени, то Евгений лишен Пушкиным фамилии
. «Маленький человек» в творчестве Я.П. Буткова
В произведении сильно и «физиологическое» начало. Это выражено в типичной для многих писателей «натуральной школы» схеме построения сюжета: краткое описание жизни героя до его приезда в столицу, подробная характеристика жильцов, «неторопливое изображение быта»1, непринужденность тона и комизм повествования.
Сюжет повести М.М. Достоевского «Господин Светелкин» также достаточно характерен для произведений «натуральной школы». В повести рассказывается о герое, «как водится, сыне бедных и благородных родителей», который лет двадцать назад прибыл в Петербург из отдаленной российской губернии в поисках счастья (178). Однако, несмотря на одинаковую с повестью «Запутанное дело» сюжетную канву, схематизм изложения материала (прошлое героя: мечты и планы Светелкина до приезда в столицу, столкновение с петербургской реальностью, разочарование; рассказ о последующих приключениях «маленького человека» и о том, к чему они привели) М.М. Достоевский дает несколько иной тип «маленького человека».
Герой повести смог добиться успеха, сделать небольшую карьеру. Теперь он «высоко благородный»2 господин «по чину и состоянию», однако, такое положение далось ему многолетним трудом, аккуратностью, тихостью нрава (186). «Страсти» к работе герой не испытывал, так же, как и многие другие чиновники, более походил на автомат. Но его трудолюбие было замечено начальством, и он быстро пошел на повышение. Так что жалования Светелкину было достаточно, и он смог скопить значительную сумму. Тогда герой задумал жениться. Повесть, собственно, и посвящена истории сватовства Петра Васильевича, а также связанных с ним перипетий, и характеризует героя как человека глубоко порядочного, способного сочувствовать и сопереживать другим.
Образ Светелкина социально детерминирован. Однако в создании характера «маленького человека» видно авторское стремление показать психологическую его обусловленность. Заметен и религиозный подтекст произведения. Ведь Светелкин как бы вознагражден Богом за тихость нрава, кротость в обхождении, безответность и смирение. Любой труд, а тем более душевный, духовный, дается нелегко. Часто от имени начальства ему давали чужие работы, которые он выполнял с одинаковым трудолюбием. По мере его службы такие явления прекратились, потому что Петр Васильевич приобрел всеобщее уважение. В этом также проявляется отличие Светелкина от других «маленьких людей» 1840-х годов: герой уважает сам себя, его ценят окружающие.
Несмотря на то, что усердие чиновника в работе объяснялось больше «автоматизмом», привычкой, а не «страстью» (здесь явно М.М. Достоевский отсылает нас к «страсти переписывания» у Акакия Акакиевича) жизнь Светелкина вне службы была загадкой для сослуживцев, некоторые даже называли его «таинственным лицом» (187). Обычное времяпровождение среднего или мелкого чиновника после должности - чайные и дешевые трактиры, чтение газет (особенной популярностью среди статских пользовалась «Пчелка»), составление приятного знакомства, общение с равными ему по чину, в конце концов, прогулки по Невскому.
Так или иначе, а чиновник был всегда на виду у своих сослуживцев или жильцов. Чем же занимался Светелкин? Любимым его делом было написание писем матери и родне, которой он старался помочь, а также чтение стихов, баллад, романов, поэм, ученых сочинений. Все это также характеризует его самым лучшим образом. У Петра Васильевича была жизнь души.
Но вот Светелкин принял решение жениться, и новая мысль увлекала его за собой. Те средства (добытые ценою многих лишений, без конца подчеркивает автор повести), которыми он теперь мог располагать, воодушевляли его. Однако им движут не эгоистичные желания, не гордость от сознания обладания значительной суммой, а радость, которую он может доставить своей невесте, благодаря использованию этих денег. М.М. Достоевский с юмором подходит к описанию тех забот, которые охватывают героя перед свадьбой. Даже глава повествующая о приготовлениях жениха так и называется: «Убеждающая читателя в том, что не всякие житейские хлопоты неприятны», а сам Светелкин проявляет сентиментальную нежность при выборе цветов и шляпок невесте. Но здесь «сентиментальное начало» в герое нисколько не подвергается осмеянию, а, напротив, приветствуется писателем. «Маленький человек», испытавший столько страданий в молодости, преодолевший много трудностей в жизни, не потерял веры в лучшее, не утратил способности чувствовать. Автор повести любуется своим героем, он далек от схематичного изображения чиновника, и показывает Светелкина «живым» человеком.
История невесты Петра Васильевича, рассказанная ею самой, глубоко его трогает. И в этом также проявляется чуткая натура Светелкина. Убедившись в том, что Наташе противен безответственный и легкомысленный Дмитрий Уховерткин, он повторно предлагает ей выйти замуж, понимая, что дороги назад в тот отвратительный дом для нее нет. Но самое главное чувство, которое движет им - это любовь. Понимание того, что каждый человек способен на ошибки, которые нужно милосердно прощать даже не потому, что это долг христианина, а потому что ты любишь. Однако в том, испытывает ли Наташа к нему хоть какое-нибудь теплое чувство, Светелкин не был уверен. Поэтому он, предлагая выйти за него замуж, просит ее лишь о дружбе в браке. Вечером была свадьба. Глаза и улыбка Наташи говорили о том, что и она любит этого человека.
Повесть оканчивается весьма лаконичной, но отрадной фразой автора: «Я слышал, что они очень счастливы» (239).
Таким образом, «Господин Светелкин» - одно из немногих произведений «натуральной школы», которое заканчивается благополучно. Писатель стремится к реалистическому изображению действительности, его бытописания так же близки к «физиологическим». Однако автор повести создает совершенно новый тип «маленького человека», одним из первых обращая внимание на психологическую характеристику героя. Отсюда - сентиментальные нотки в изображении образа Светелкина.
Проблема бедности и ее решение в произведениях Ф.М. Достоевского 1840-хгодов
Из-за дружбы с дочерью Гельдзака он отказался от дополнительного дохода, так как она могла посчитать неприличным знакомство с человеком, поставляющим в конторы конверты. Теперь у него нет денег, чтобы приобрести то, чего так не доставало ему для счастья!
Расстроенный герой, бродя под окнами Гельдзака с разрушенными мечтами и планами, вдруг понимает, что «счастье есть не что иное, как партикулярная пара, и партикулярная пара - есть счастье]» (180). Бутков вновь «экспериментирует», испытывает «маленького человека», «подбросив» ему пошлую мысль о том, что счастье, словно в шинели, заключается в партикулярной паре.
Что же выбрал герой? Шляпкин хотел даже покончить жизнь самоубийством, спрыгнуть с моста в Мойку, но потерял свою решимость, когда увидел перед собой картину нищеты бродячих музыкантов, переносимую ими терпеливо, «без неистовых порывов отчаянья» (194). Отвлеченный сочувствием чужой нужде, герой вспомнил, что не обедал два дня, и, нащупав в кармане деньги, в предвкушении ужина, пошел в трактир. «Маленький человек» забыл и партикулярную пару, и бал, юную Гельдзак, снова стал счастливым, подумав: «как мало нужно человеку для счастья» (194).
Так, веселый, простодушный человек, который никогда не жаловался на свою бедность, «не высказывал пошлое желание денег» и говорил с людьми только о тех предметах, которые никого не утомляют (150), справился с очередным своим огорчением.
Ведь не по материальным средствам считал Петр Иванович себя счастливым. Он был убежден, что в его характере заключаются все элементы счастья, и, зная, что «нельзя оплакать всех огорчений, какими отравляется жизнь человеческая, старался переносить спокойно многие нужды и лишения» (168).
Яков Петрович Бутков вполне объективно рисует еще одного «маленького человека». Шляпкин не плакса, подобно многим бедным мелким чиновникам, жалующимся на нужду; он смекалист, хоть не совсем по совести поступает, делая конверты не из своей, а из казенной бумаги. Петр Иванович считает, что нужно довольствуется малым, принимать жизнь такой, какая она есть, и стойко переносить испытания, ниспосланные свыше. В своей бедной жизни Шляпкин ищет только положительные моменты: даже капли, источаемые со стен своей маленькой комнатки, в четвертом этаже, он уподобляет Бахчисарайскому фонтану.
Подобно Ивану Анисимовичу из «Ленточки», в нашей памяти остается все-таки светлый образ Петра Ивановича Шляпкина, обычного чиновника, не ропщущего на Бога, судьбу, или сослуживца, виновных якобы во всех горестях несчастного. Они получают такое же маленькое жалование, так же, как и остальные чиновники нуждаются, но это не повод, по мнению героев, да и самого автора повестей, для отчаяния. Герои эти маленькие, оттого малы и даже иногда смешны их огорчения.
По учению Святых Отцов, Бог каждого испытывает в этой жизни: одних бедностью, а других богатством. Нелегко приходится бедному, маленькому, от всех зависящему человеку. Нужно не озлобиться, не унывать, не завидовать, не пожелать чужого.
Герой «Партикулярной пары» со всем этим вполне справляется, он видит, что его «несчастье» не смертельно, что гораздо хуже приходится другим людям, которые не имеют даже того, чем наделен он, «маленький человек» и мелкий чиновник. Оттого так оптимистичен финал повести: «Как мало нужно человеку для счастья»! Нет, это не горькая усмешка, не издевка, выбранная автором, дабы показать скудность ума и возможностей бедного Петра Ивановича. Несмотря на то, что речь идет, конечно, об обычном человеческом счастье, здесь есть и другой смысл. «Маленький человек» Буткова начинает понимать, что счастье заключается не в партикулярной паре, не в количестве денег, а в том, чтобы человек мог стойко переносить испытания, выпавшие на его век, довольствоваться малым и не роптать на свою долю1.
Таким образом, Я.П. Бутков уже в «Петербургских вершинах» высказал свое отношение и к «маленькому человеку», и к проблеме его бедности, которое не совсем укладывалось в привычные рамки «натуральной школы».
Эту мысль подтверждает рецензия на «Петербургские вершины», помещенная в «Отечественных записках» в 1846 году: «г. Бутков хочет доказать положительно или отрицательно, что бедность совсем не такое зло, которое мы воображаем, потому что, во-первых, богатство имеет свои неудобства, во-вторых, бедность имеет свои утешительные стороны. Такой образ мыслей не что иное, как оптимизм, - страшилище, на которое мы считаем обязанностию указывать всегда, в каких бы видах оно не являлось»2.
Почему же оптимизм в вопросе бедности и богатства назван автором статьи «страшилищем»?
Все дело в том, считает рецензент В. Майков, что богатство и бедность -понятия относительные, ведь немного таких богачей, которые были бы удовлетворены своим богатством, ведь есть люди и богаче их. В то же время, немного таких бедняков, которые бы утешали себя мыслью, что есть люди еще беднее. Вот почему неверна политическая экономия оптимистов3.
Далее критик продолжает: «В наше время, вопрос о бедности и богатстве вызвал во всех европейских литературах множество беллетристических произведений, имевших значительное влияние на умы. По материалу «Петербургских вершин», можно было безошибочно отнести к разряду этих произведений. Но дух оптимизма отнимает у них ту важность, какую они бы могли иметь при ином направлении.
