Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Проблема человека в понимании и творческом воплощении ФМ. Достоевского и А.П. Чехова, ее историко-философский и культурный контекст 9
1. Человек как объект философии и литературы 9
2. Идея человека в русской литературе XIX века. Нравственно-философский идеал человека в творчестве Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова 13
3. Связь художественного человековедения Ф.М. Достоевского с философией 20
4. Диалектика родового, видового, индивидуального, социального в человеке. Природа человека 24
5. Отношение человека к религии в творчестве Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова 35
6. Эстетический идеал человека у Ф.М. Достоевского и
А.П. Чехова. Эстетика безобразного в творческом воплощении писателей, ее исторический контекст 46
Выводы 59
Глава II. Художественно-философская концепция личности и общества в творчестве Достоевского и А. П. Чехова, ее жанровое воплощение в «Записках из Мертвого дома» и «Острове Сахалин» 63
1. Диалектика свободы у Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова. Личность в условиях несвободы 63
2. Проблема человека и общества ее историко-философский контекст 69
3. «Записки из Мертвого дома» как антиутопия 79
4. Проблема свободы личности у Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова. Социальное и биологическое в человеке 82
5. ЖанроЕое воплощение художественной концепции человека и общества 88
6. Художественная концепция человека в ее воплощении
7. Роль суда в жизни общества. Проблема преступления, его социальные причины 111
8. Общественно-историческая трактовка темы наказания, палача и палачества в творчестве Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова 123
Выводы 136
Заключение . 138
Библиография 141
- Человек как объект философии и литературы
- Идея человека в русской литературе XIX века. Нравственно-философский идеал человека в творчестве Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова
- Диалектика свободы у Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова. Личность в условиях несвободы
- Проблема человека и общества ее историко-философский контекст
Введение к работе
Литературу можно представить многоступенчатой системой, в которой обнаруживается определенная специфика эстетического опредмечивания представлений и понятий о человеке, его отношении к миру.
М.М. Бахтин писал о том, что «человек - организующий формально-содержательный центр художественного видения. Мир художественного видения есть мир организованный, упорядоченный и завершенный, как ценностное окружение человека. Эта ценностная ориентация и уплотнение мира вокруг человека создает его эстетическую реальность».
В последние десятилетия возник особый тип литературоведческих исследований, посвященных проблеме человека в художественном мире писателя, актуализировалось изучение проблем художественного человековедения на междисциплинарном уровне. В некоторых работах речь идет о комплексном анализе, когда в фокусе внимания оказывается понимание писателем сущности, природы человека и воплощение этого понимания в художественном творчестве.
Системный подход к творчеству писателей подразумевает выявление определенной структуры, части которой расположены в строго иерархическом порядке и подчинены главному структурообразующему элементу. Таким главным элементом в русской классике является человек. «Отношение русских писателей к действительности антропоцентрично... русские сводят мир к человеку и упорно оценивают мир с человеческой точки зрения», - утверждает Н.Я. Берковский.
В.Б. Белопольский под концепцией человека понимает «систему тех исходных положений, которые лежат в основе всех созданных писателем персонажей и определяют их своеобразие. Концепция человека влияет на структуру характеров, их эволюцию, сказывается на системе образов, на представлениях художника о положительном герое и др.».
Сопоставительный анализ, предпринятый в данной работе, позволяет отследить, как воспринимали великие писатели человека, глубже понять связи А.П.Чехова с Ф.М.Достоевским, показать, как одни и те же вопросы, жизненные коллизии находили своеобразное воплощение в их творчестве, выявить некоторые особенности художественной манеры писателей: здесь равно важны точки как соприкосновения, так и размежевания, причины отталкивания. Такой подход намечает закономерную перспективу изучения творчества Ф.М.Достоевского и А.П.Чехова, которая выражается в переосмыслении социально-философской проблематики их произведений писателями последующих десятилетий, в преемственности их традиций во взгляде на личность.
В современном литературоведении проделана большая работа в плане выявления сопоставительных художественных тенденций, создания концепций личности в творчестве Ф.М.Достоевского и А.П.Чехова, различения подходов к проблеме человека, исследования психологических открытий русских классиков.
Сопоставлению художественного мировоззрения Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого и А.П. Чехова посвящены работы Е.П. Червинскене, в которых исследователь определяет единство и системность творчества каждого из этих писателей. А.А. Белкин отмечает особенности творчества этих писателей, делая упор на их различии.
Глубокая и обстоятельная работа по сопоставительному анализу творчества Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова проделана Э.А. Полоцкой. В её исследовании подчеркивается, что Чехов не отторгал завоеваний Достоевского, а пришел к иным интонационным формам. В работе спокойствие и объективность А.П.Чехова противопоставляются страстности и субъективности Ф.М.Достоевского.
Исследуя основные произведения двух русских писателей и сопоставляя их понимание человека, Э.А.Полоцкая, однако, не коснулась таких важных для понимания концепции личности произведений, как «Записки из Мертвого дома» Ф.М.Достоевского и «Остров Сахалин» А.П.Чехова, где человек изображен в самых различных ситуациях и соответствующих им проявлениях характера. Это дает основание обратиться к проблеме изображения человека двумя писателями в сравнительном плане, на материале мало исследованных произведений, объединенных темой «несвободы человека», (авт.)
Глубокие внутренние связи Ф.М.Достоевского и А.П.Чехова отмечены В.И. Кулешовым, который указывает на сюжетные и идейно-тематические связи писателей, подчеркивает их сложную связь с исторической эпохой. Работы В.И.Кулешова подталкивают к подробному, обстоятельному анализу творчества А.П.Чехова и Ф.М.Достоевского, хотя автор подчеркивает, что сколько-нибудь исчерпывающий анализ не является целью его исследований, что он ограничивается «частными замечаниями и наблюдениями».
Творчество Чехова в отношении психологии человека оказывается исключительно важным: ни одно крупное исследование не обходит вниманием вопрос о человеке в чеховском творчестве. В последние десятилетия изучение чеховской концепции мира и человека приобрело достаточно глубокий смысл. В фундаментальных трудах А. Белкина, Г. Бердникова, Н. Берковского, Г. Бялого, В. Гейдеко, Л. Громова, И. Гуревича, Е. Елизаровой, В. Ермилова, А. Захарки-на, В. Катаева, М. Кузнецовой, В. Кулешова, Р. Кулиевой, В. Лакшина, В. Лин-кова, Л. Мышковской, А. Опульской, 3. Паперного, Э. Полоцкой, А. Роскина, В.
Романенко, М. Сёмановой, А. Скафтымова, А. Туркова, Е. Червинскене, А. Чу-дакова, Б. Шубина, А. Якубовой рассмотрены концепции мира и человека. Вышли монографии по общим вопросам реализма, книги и статьи, освещающие литературные контакты Чехова, в которых, так или иначе, затрагивается проблема личности в творчестве писателя.
Фундаментальным исследованием представляется работа Г.П.Бердникова, в которой отмечена уникальная черта А.П.Чехова, заключающаяся в умении схватить важнейшие «черты стилевой и даже методологической сущности художественной системы того или иного писателя и воссоздать ее в своих художественных целях в рамках уже своей - чеховской системы». В работе дается подробный анализ отношения А.П.Чехова к произведениям Ф.М.Достоевского, показаны своеобразные связи ранних рассказов А.П.Чехова «Загадочная натура», «Благодарный» с творчеством Ф.М.Достоевского. Большое внимание уделено Г.П.Бердниковым сопоставлению «Записок из Мертвого дома» Ф.М.Достоевского и книги «Остров Сахалин» А.П.Чехова: в работе рассматриваются особенности психологического анализа, связь мировоззрения писателей с исторической эпохой. Многие положения автора интересны, другие представляются достаточно спорными. Вопросы, сформулированные в этом исследовании, представляют богатый материал для последующей разработки проблемы человека и среды. Решению этих перспективных задач и посвящает автор данное диссертационное исследование.
Сопоставление Ф.М.Достоевского и А.П.Чехова является предметом исследования в работах З.С.Паперного, А.П.Чудакова, И.Н.Сухих, В.Кумянова.
В диссертации А.Э.Якуниной творчество Ф.М.Достоевского и А.П.Чехова рассматривается в контексте литературного процесса конца XIX века.
Актуальность исследования состоит в том, что типологическое сопоставление Ф.М.Достоевского и А.П.Чехова проводится с позиций понимания человека, личности, с позиций их художественного воплощения в произведениях «Записки из Мертвого дома» и «Остров Сахалин», которые наименее подвержены анализу. Особенно актуально сравнительно-историческое исследование условий несвободы человека со времён Достоевского и Чехова до наших дней.
Новизна работы заключается в выявлении художественных позиций, жанровых и стилистических особенностей Достоевского и Чехова применительно к произведениям о каторге. В диссертационном исследовании представлен опыт Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова в моделировании человеческих характеров в условиях несвободы, проведено исследование концепции человека в понимании писателей, творческого воплощения последней, очерчены ее исто-рико- и культурно-философский контексты. Впервые в данной работе предпринимается попытка сопоставительного анализа существования человека в усло-
виях несвободы со времён написания исследуемых произведений до наших дней. При этом автор диссертации обращается к новейшему опыту анализа современной криминальной субкультуры таких авторов, как Ю.К.Александров, А.Гуров, В.Пирожков, Ю.Дюбягин.
Объектом исследования являются тексты произведений Ф.М. Достоевско-го «Записки из Мертвого дома» и А.П. Чехова «Остров Сахалин», интерпретируемые с позиций сопоставительного анализа особенностей изображения человека в условиях несвободы как в историческом, так и в типологическом аспектах.
Исследовательской целью автора является сравнительно-типологический анализ решения проблемы несвободы человека в произведениях Ф.М.Достоевского «Записки из Мертвого дома» и А.П.Чехова «Остров Сахалин»; сравнительно-исторический анализ условий несвободы человека со времён Достоевского и Чехова до наших дней; основная цель диссертации заключается в установлении своеобразия и характера осмысления Чеховым традиций Достоевского в трактовке концепции человека, в расширении концепции личности с точки зрения гуманистических взглядов на существование в условиях несвободы.
Задачи исследования:
изучить критическую литературу по произведениям «Записки из Мертвого дома» Ф.М.Достоевского и «Остров Сахалин» А.П.Чехова»;
проанализировать отдельно каждое произведение с точки зрения средств, методов и приемов решения проблемы несвободы человека каждым из писателей и сравнить их сходства и различия;
установить своеобразие и характер осмысления А.П.Чеховым традиций Ф.М.Достоевского
сделать выводы по жанрово-стилистическим особенностям решения проблемы несвободы человека в указанных произведениях;
провести сравнительно-типологический анализ решения проблемы несвободы человека в произведениях Ф.М. Достоевского и А.П.Чехова;
осуществить сравнительно-исторический анализ криминальной субкультуры в творчестве Ф.М.Достоевского, А.П.Чехова и современных авторов (А.Гуров, Ю.Дюбягин, В.Пирожков);
уточнить содержание концепции человека с учетом условий несвободы. ...
Источниковедческой базой и материалом диссертации явились: Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. - Л.:
Наука.- 1972-1988.
Достоевский Ф.М. Письма в 4-х томах./Под ред. и с примечаниями А.С.
Долинина. - М.: Гослитиздат.- 1928-1959.
Чехов А.П, Полное собрание сочинений и писем в 30-ти томах. (Сочинения в 18-ти томах, письма в 12-ти томах). - М.: Наука. - 1974 -1983.
Поставленная цель реализуется на материале, отобранном для анализа по принципу однородности материала, сходной тематики произведений, позволяющих проследить взаимоотношения человека и социума в условиях несвободы.
Методологической и теоретической базой работы являются труды классиков отечественного и зарубежного литературоведения, статьи и монографии российских и зарубежных- исследователей, посвященные творчеству Достоевского и Чехова, проблемам изучения человека, инцидентности свободы, несвободы и развития личности, уточнению концепции человека с учетом условий несвободы.
В соответствии с поставленными задачами в работе использованы сравни
тельно-типологический, сравнительно-исторический и историко-
функциональный методы литературоведческого исследования.
Теоретическая и практическая значимость диссертации обусловлена возможностью применения ее материалов в вузовском преподавании, в частности, в качестве лекционных курсов, посвященных проблеме свободы и несвободы человека, проблемам человековедения, истории русской литературы, философии, культурологии, политологии, спецкурсов по творчеству Ф.М.Достоевского и А.П.Чехова, а также по юридическим дисциплинам «Криминалистика» и «Криминология».
Положения, выносимые на защиту:
- проблема человека в интерпретации Достоевского и Чехова уточняет со
держание концепции человека с точки зрения условий несвободы;
- литературоведческий анализ проблем человековедения предполагает
компетентное оперирование понятиями «идея человека», «сущность человека»,
«концепция человека»;
осмысление целей и идеалов творчества Достоевского и Чехова, выстроивших свой мир в русской литературе, центром которого является человек, дает возможность говорить о преемственности и традициях, внутреннем сходстве их взглядов;
художественно-философская концепция личности и общества, свобода личности в творчестве Достоевского и Чехова являются необходимым условием нормального развития человека;
вне свободы нет личности; свобода личности не может быть проявлена вне контекста внешних обстоятельств;
жанровые особенности сравниваемых произведений Достоевского и Чехова позволяют отнести их к особому виду научно-документально-художественных произведений;
сравнительно-типологический и сравнительно-исторический анализ условий несвободы человека со времен Достоевского и Чехова и до наших дней позволяет говорить о полном отсутствии прогресса в совершенствовании современной пенитенциарной системы и даже, в некоторых случаях, ухудшении положения содержания человека.
Работа апробирована-на научных конференциях преподавателей и аспирантов Карачаево-Черкесского государственного педагогического университета, ряде межвузовских конференций (гг. Армавир, Пятигорск, Ставрополь).
Человек как объект философии и литературы
Давнюю историю имеют представления о человеке, как о самом важном и интересном для человека. Человек толковался как своеобразный ключ к разгадке своих тайн. Эта идея получила распространение в мифологии Востока и За-пада, в античной философии. На разных этапах своей истории человек не отделял себя от остальной природы, ощущая свою тесную генетическую связь со всем миром. Это широко отражено в буддизме. Человек в процессе познания с самого начала оценивает реальность как «очеловеченную», созданную по его меркам. Это находит свое выражение в антропоморфизме, т.е. бессознательном восприятии космоса и Бога как живых существ, подобных человеку. В древней мифологии и философии человек - это малый мир - микрокосмос, а весь остальной мир - макрокосмос. Представление об их параллельности и изоморф-ности составляют одну из древнейших натурфилософских концепций. Примеры этому можно найти в космогонической мифологеме «вселенского человека», Пуруша в Ведах (Индия), Имир в «Эдде» (сканд. эпос), Пань-Гу (кит.эпос).
В античном мире философы считали человека уникальным, потому что ему дан разум. Например, Протагор видел в человеке критерий истины. Эта идея является достижением античной философии, наряду с идеей о том, что человек обладает даром социальности, на чем настаивал Аристотель. Сократ, считающийся родоначальником науки о человеке, развил философскую этику, учение о душе. Впоследствии различные аспекты проблемы человека исследовали античные философы Платон, Эпикур, софисты Горгий, Гиппий и др., стоики Зенон, Хрисипп, Сенека, Эпиктет.
Принципиально новый поворот в осмыслении проблемы человека содержится в христианстве. Рождается понятие «духовность», т.е. идеальное представление о человеке как личности, воплощающей в себе телесно-чувственную субстанцию, одушевленную не просто разумом, а чем-то высшим. Н.Бердяев писал, что «христианство освободило человека от власти космической бесконечности» (16:108). Человек рассматривается теперь как центр и высшая цель мироздания. Христианство дало почву для европейской персоналистской традиции, оценивающей человека как суперценность. Созданный по образу и подобию Божьему, он обладает свободой в выборе добра и зла, индивидуализма и коллективизма.
Идеал человека эпохи Возрождения был сопряжен с поиском своеобразия индивидуальности человека, что и породило проблему индивида как поиска самобытности человека. В европейском сознании возникает идея гуманизма, прославляющая человека как высшую ценность.
Мераб Мамардашвили писал, что в эпоху Возрождения огромное значение приобрело Евангелие, в котором «заключена идея, что человек есть, очевидно, что-то, что называется внутренним голосом или словом, и достаточно человеку услышать этот голос и последить за ним, чтобы Бог помог ему в пути» (113:312).
Позже Б. Паскаль выводит свою формулу: «Человек - мыслящий тростник», обозначившую трагизм и негарантированность человеческого существования, человеческую бренность, вселенский страх человека.
В эпоху Просвещения на смену острейшему самосознанию одинокой личности приходят либерально-просветительские представления о неисчерпаемых возможностях независимой и разумной личности. Немецкая классическая философия принесла с собой множество философских открытий о человеке, относившихся к проблеме свободы и духа человека. XIX век вошел в историю как век антропологии. И. Кант является автором идеи создания особой сферы философского знания - философской антропологии. Учение о человеке было изложено как соотношение сознательного и бессознательного в человеческой психике. Л.Фейербах в своей философии возродил христианскую идею близости «Я» и «Ты» .
В XIX веке романтики высказали догадку о том, что человеческое бытие значительно богаче его социального измерения. Философы обратили внимание на богатство и неисчерпаемость личностного мира человека, дали оценку любви, творчеству, смерти как факторам человеческого бытия.
Важной идеей XIX века была идея о том, что антропология должна быть переосмыслена через проблемы социальности, что человеческая природа исторична. В это время всесторонне обосновывается связь сущности человека с общественными условиями его развития, социальной деятельностью, в ходе которой сам человек оказывается и предпосылкой, и продуктом истории. По мнению Ф. Энгельса, человек всей своей сущностью принадлежит природе, но главное в человеческой природе - социальная обусловленность.
В XIX и XX веках огромный вклад в учение о человеке внесла русская философия, которая обнаружила персоналистический пафос в противовес западному позитивизму. Она развила понятие аскезы, концепцию цельности духа, проповедь универсального всеединства. Рассматривая божественную и человеческую природу, русская философия толковала человека как точку пересечения двух миров (Н.Бердяев) - микрокосмы и макрокосмы.
Трактуя человека как «символическое животное», западное неокантианство по-новому поставило проблемы антропогенеза, уникальности человека. В трудах М. Шерера, А. Гелена философская антропология обогатилась понятиями бессознательного, Фрейд определил место психоанализа в антропологии. Его последователи К.Юнг, Э. Фромм поставили вопрос о человеке как вместилище архитипов, о вечности экзистенциального поиска. Появление экзистенциализма значительно расширило представление о человеческом бытии. Экзистенциализм привлек внимание к индивидуальным смысло-жизненным вопросам вины и ответственности, принятия решения и выбора, призвания человека и его смерти, элемента случайности в судьбе человека, бессилия разума, отчуждения, одиночества и тайны небытия. Проблемой и установкой экзистенциализма стал стоический антиисторизм. В персонализме личность предстала как фундаментальная онтологическая категория, основное проявление бытия. Структурализм - стал рассматривать личность как отложение многочисленных ушедших веков, запечатлевшихся в сознании.
Философия XX века обострила внимание к таким вопросам, как природа и сущность человека, модусы человеческого существования в мире, открытость и незавершенность человеческой природы, и многое другое. В этих условиях встал вопрос о систематизации всех накопленных знаний о человеке. Эту работу проводили такие классики философской антропологии XX века, как М. Ше-лер, Н. Бердяев, Э. Кассирер и др. В 60-70 - е годы эта работа была продолжена представителями следующей волны философских антропологов, поднявших разработку этой проблемы на подлинно научную высоту. В качестве примера можно привести монографию В.Брюнинга «Философская антропология и современное состояние» (4,11). В этой работе автор выделил и перечислил основные типы философских антропологии и вскрыл внутренние связи между ними. Все почти необозримое разнообразие философско-антропологических концеп-ций, созданных за две с половиной тысячи лет существования философской мысли, Брюнинг систематизировал в четыре основные группы (с определенными градациями внутри каждой), между которыми существует внутренняя связь.
Идея человека в русской литературе XIX века. Нравственно-философский идеал человека в творчестве Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова
Представления писателя о человеке - его сущности, возможностях, перспективах составляют ядро его мировоззрения, а их воплощение в художественном творчестве обусловливает особенности творческого метода.
Достоевский и Чехов, на первый взгляд, парадоксально непохожие друг на друга личности, выстроили каждый свой мир в русской литературе, центром которого является человек. При изучении мировоззрения писателей происходит постепенное осмысление целей и идеалов их творчества, что дает, в свою очередь, возможность говорить о преемственности, традициях, внутреннем сходстве и различиях" в их творчестве: сравнивая Достоевского и Чехова, А.Белкин (12) считает Достоевского прежде всего и больше всего бесстрашным исследователем не только непознанных, но и не до конца еще заявивших о себе в самой истории законов человеческого бытия. Поэтому в центре всех статей Белкина о Достоевском - разговор о его противоречиях, как отражении противоречий объективных. Чехов в трактовке Белкина, напротив, удивительно целен и естествен в своей взыскательнейшей этике и в своей поэтической простоте. И еще он поразительно современен. Чехов и Достоевский - олицетворение органической художественности, преданности искусству как пути к истине нравственной и исторической. И имеяно поэтому каждый из них - создатель неповторимой художественной системы, неповторимого стиля.
Как известно, молодые прогрессивные писатели 40-х годов испытывали сильное влияние идей В.Г.Белинского. Не избежал этого и Достоевский, начавший свою писательскую деятельность под воздействием учений французского утопического социализма и взглядов Белинского. Несмотря на то, что впоследствии Достоевский разошелся с путем революционеров-демократов, идеи и теории петрашевцев в какой-то степени наложили отпечаток на все его дальнейшее творчество. Кроме всего, вместе с Григорьевым и Страховым одним из теоретиков почвенничества являлся Ф.М. Достоевский. Почвеннические идеи обнаруживаются не только в его публицистике, но и в художественном творчестве, и не только в 60-е, но и в 70-е и в начале 80-х годов.
Не найдется ни одной более или менее солидной работы о Достоевском, в которой не отмечалась бы связь мировоззрения писателя с той или иной стороной славянофильской доктрины. В советские годы об этом писали А. Луначарский, А. Долинин, Л. Гроссман, О. Цехновицер, С. Борщевский, В. Кирпотин, Г. Фридлендер и др. Тема эта затрагивается и в сочинениях Н. Бердяева, В. Иванова, Иванова - Разумника. На преемственную связь между «почвенничеством» и славянофильством указывали современники Достоевского, выступавшие его антиподами: Щедрин, Антонович, Ткачев, Зайцев, Михайловский. А сам Достоевский не открещивался от славянофильства, хотя и относился к нему критически. Истоки интереса Достоевского к славянофильству нельзя, конечно, полностью выводить из его биографии. Хотя рождение и воспитание в патриархальной и богобоязненной семье не могло не сказаться на его мироощущении. В молодости Достоевский был далек от теории славянофилов. Петрашевец Достоевский прошлое, настоящее и будущее своей родины воспринимает в масштабах глобальных.
Переоценка ценностей, сделавшая Достоевского в известном смысле союзником славянофилов и одним из адептов «почвенничества»- нового варианта «русской идеи», - произошла в сознании писателя во время сибирской ссылки.
Причины, побудившие вчерашнего сторонника утопического социализма обратить внимание на славянофильство, можно объяснить глубокой озабоченностью Достоевского путями развития России в реформенную эпоху.
В отличие от Достоевского, Чехов в юные годы не был захвачен революционным настроением, но он никогда не был равнодушен к проблемам времени. На теорию «малых дел» он откликнулся «Домом с мезонином», на борьбу с голодом - рассказом «Жена». Когда встал вопрос о путях развития русской деревни, Чехов написал повесть «Мужики», рост студенческого движения был отражен в рассказе «Невеста», пьесе «Вишневый сад».
Время вступления Чехова в литературу - это период расцвета русского натурализма, который воспроизводил не общую правду жизни, а правду мгновения. Современная критика отмечала фотографизм у писателей-натуралистов той поры. Чеховский талант не мог воспротивиться ограниченному толкованию жизни писателей - натуралистов. Он стремился к воспроизведению жизни и человека во всей их сложности и глубине. «Сердечность» - необходимое условие художественности», - писал Чехов в одном из ранних писем (188:1:242).
О знании Чеховым Достоевского свидетельствуют его произведения 80-х годов (48). В рассказе «Загадочная натура» (1883) некая особа говорит: «Я страдалица во вкусе Достоевского» (188: II: 90). Ее «страдания» заключались в том, что в свое время она не отказала притязаниям богатого старика, а теперь, когда он умер, перед ней возник такой же богатый старик, и она не может ему отказать. Выслушав такую « исповедь», ее собеседник писатель целует ей руку со словами: «Помните Раскольникова? Он так целовал» (188: II: 91).
Здесь осмеиваются и героиня, и ее собеседник, но более всех те, кто упрощенно воспринимал идеи Достоевского, а потому видели в ничтожестве возвышенную страдающую женщину «во вкусе Достоевского».
Отношение к Достоевскому в 80-е годы неоднозначное. Вл. Соловьев и Н.Страхов возвеличивали писателя, считали его пророком божиим. Писатели революционно-демократического направления не принимали его проповеди смирения. Критик Михайловский Н.К. в известной статье «Жестокий талант» выступил против культа Достоевского, обвинил его в ненужной жестокости, возвеличивании страданий. «Вся политика и публицистика Достоевского, - писал Михайловский, - представляет сплошное шатание и сумбур, в котором есть самостоятельная, оригинальная черта: ненужная беспричинная, безрезультатная жестокость» (119:215).
Литературный критик, революционер-народник П.Н. Ткачев посвятил творчеству Достоевского ряд статей. В последней из них «Новые типы «забитых людей» (1881), написанной после смерти писателя, он доказывает, что как ни был настроен автор, его великолепное знание психологии человека, и в целом масштаб художественного таланта фактически нейтрализует абстрактные религиозно-утопические тенденции. «Твердо убежденный в сверхъестественном происхождении таких чувств, как самоотречение, кротость, послушание и т.д., - Достоевский видит в людях, преисполненных этих чувств, положительных героев, - спасителей народа. Они нисколько не вредят общему впечатлению, производимому на читателей его героями, так как это впечатление определяется и обусловливается не личными умозрениями автора, не его моральными оценками, а сущностью, природою тех психологических и общественных явлений, которые он описал своих произведениях» (166:309).
В письме брату Михаилу Достоевский писал о том, что человек является тайной, которую надо разгадывать всю жизнь. Всю жизнь Достоевский и продолжает считать человека величайшей тайной, отгадка которой дает возможность решить вопросы, над которыми билось современное ему общество.
Диалектика свободы у Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова. Личность в условиях несвободы
«Записки из Мертвого дома» - итог десятилетних размышлений писателя на каторге и в ссылке. Особенно показательно, что главной идеей такого произведения писатель объявил идею свободы личности. Не зря «Записки» вызвали восхищение А.И. Герцена.
В «Записках из Мертвого дома» Достоевский показывает, что свобода -непременное условие живой жизни. Тюремную крепость он назвал Мертвым домом потому, что «почти всякое самовольное проявление личности в арестанте считается преступлением», что здесь «вынужденное общее сожительство». (59:561).
Утверждая , что свобода - необходимое условие нормального развития человеческой личности, условие нравственного возрождения человека, Достоевский сопоставляет жизнь на каторге с жизнью на свободе в царской России, где рабство защищалось законом, и с глубокой грустью восклицает; «сколько сил и таланту погибает у нас на Руси иногда почти даром, в неволе и тяжкой доле» (58:559). Достоевский утверждает, что никакими силами невозможно убить в человеке жажду свободы, тоску по воле и что живая жизнь нигде, даже в тюремных условиях, немыслима без «своей собственной, внутренней жизни», которая складывается помимо «официальной». В преступниках из народа он заметил «вовсе не принижение, а чувство собственного достоинства» (59:549). Автор говорит, что «арестант ужасно любит... уверить даже себя, хоть на время, что у него воли и власти несравненно больше, чем кажется», он инстинктивно стремится к «возвеличиванию собственной личности, хотя бы призрачному» (59:473). Сама жизнь устроила для Достоевского эксперимент, из которого выросла его философия. Первые впечатления от каторги были испуг, удивление и отчаяние; понадобились годы, чтобы поверить в новую действительность и понять ее. И вот постепенно - все страшное, чудовищное и таинственное, что окружало его, стало яснеть в сознании. Он понял, что весь смысл слова «арестант» означает человека без воли и что все особенности каторги объясняются одним понятием «лишение свободы». Казалось, он мог знать это и раньше, но, замечает Достоевский, «действительность производит совершенно другое впечатление, чем знание и слухи». Автор не преувеличивает ужасов каторжной жизни: работа в мастерских не показалась ему слишком тяжелой; пища была сносной; начальство, за немногими исключениями, гуманным и благожелательным; в остроге разрешалось заниматься любым ремеслом, но и это было в тягость: «Казенная каторжная крепостная работа была не занятием, а обязанностью, арестант отрабатывал свой урок или отбывал законные часы работы и шел в острог. На работу смотрели с ненавистью». (59:16).
Такие же примеры приводит Чехов в «Острове Сахалин», описывая человека, наотрез отказавшегося работать на каторге: «Это каторжный, старик, который с первого же дня приезда своего на Сахалин отказался работать, а перед его непобедимым, чисто звериным упрямством спасовали все принудительные меры; его сажали в темную, несколько раз секли, но он стоически выдерживал наказание и после каждой экзекуции восклицал: «А все-таки я не буду работать!» (189:XIV-XV:133). Такое отношение к работе было характерно для каторжан. Находясь в условиях несвободы, они с ненавистью относились к принудительным занятиям, но, таясь от начальства, работали охотно, если могли заработать на этом деньги для себя: «Тут были и сапожники, и башмачники, и портные, и столяры, и резчики, и золотильщики. Был один еврей, Исай Бум-штейн, ювелирной же и ростовщик. Все они трудились и добывали копейку. Заказы работ добывались из города. Деньги есть чеканенная свобода, а потому для человека, лишенного совершенно свободы, они дороже вдесятеро». (59:17).
Без денег нет могущества и свободы: «Деньги... имели в остроге странное значение, могущество. Положительно можно сказать, что арестант, имевший хоть какие-нибудь деньги в каторге, в десять раз меньше страдал, чем совсем не имевший их, хотя последний обеспечен тоже всем казенным, и к чему бы, кажется, иметь ему деньги? - как рассуждало наше начальство... К деньгам арестант жаден до судорог, до омрачения рассудка, и если действительно бросает их, как щепки, когда кутит, то бросает за то, что считает еще одной степенью выше денег. Что же выше денег для арестанта? Свобода или хоть какая-нибудь мечта о свободе» (59:65-66). .
Размышления о деньгах Достоевский продолжит в «Зимних заметках о летних впечатлениях»: «Дает ли свобода каждому по миллиону? Нет. Что такое человек без миллиона?...» (59:292), а затем и в своих романах, («ротшильдов-ская» идея и тема независимости героя в «Подростке», например (59:292).
Характерно, что у людей разных сословий, оказавшихся на каторге и вынужденных проживать вместе, проявляется одинаковое отношение и к деньгам, и к работе. Дворянин Горячников относится к работе резко отрицательно, хотя физически работа не кажется ему тяжелой: «Самая тяжелая работа, например, показалась мне вовсе не так тяжелою, каторжною, и только довольно долго спустя я догадался, что тяжесть и каторжность этой работы не столько в трудности и беспрерывности ее, сколько в том, что она - принужденная, обязательная из-под палки. Мужик на воле работает, пожалуй, и несравненно больше, иногда даже и по ночам, особенно летом; но он работает на себя, работает с разумной целью, и ему несравненно легче, чем каторжнику на вынужденной и совершенно бесполезной для него работе. Мне пришло раз на мысль, что если б захотели вполне раздавить, уничтожить человека, наказать его самым ужасным наказанием, так что самый страшный убийца содрогнулся бы от этого наказания и пугался его заранее, то стоило бы только придать работе характер совершенной, полнейшей бесполезности и бессмысленности» (59:20).
К физическим страданиям (шум, чад, вонь, холод, теснота) люди как-то привыкают. Мука каторги не в этом: она в неволе. Из тоски по свободе вытекают все особенности характера каторжников. Арестанты большие мечтатели. Оттого они так угрюмы и замкнуты, так боятся выдать себя и так ненавидят болтунов-весельчаков. В них есть какое-то судорожное беспокойство, они никогда не чувствуют себя дома в остроге, враждуют и ссорятся между собой, т.к. сожительство их вынужденное: «Черт трое лаптей сносил, прежде чем нас собрал в одну кучу!» - говорили они про себя сами; а потому сплетни, интриги, бабьи наговоры, зависть, свара, злость были всегда на первом плане в этой кромешной жизни». (59:12). «Кромешная жизнь», - пишет Достоевский, употребляя слово, обозначающее мрак, беспросветную темноту для характеристики каторжной жизни.
Эта беспросветная «кромешность» царствует и на каторжном Сахалине, иначе чем объяснить, что красавица-авантюристка Сонька Золотая Ручка (Софья Блювштейн) превратилась в мрачное подавленное существо: «Это маленькая, худенькая, уже седеющая женщина с помятым, старушечьим лицом. На руках у нее кандалы; на нарах одна только шубейка из серой овчины, которая служит ей и теплою одеждой и постелью. Она ходит по своей камере из угла в угол, и кажется, что она все время нюхает воздух, как мышь в мышеловке, и выражение лица у нее мышиное». (189:89). Таким Закоренелым преступникам Чехов в своей книге уделяет не так много внимания. Больше его интересуют такие заключенные, как Егор, скромный, работящий мужик, попавший на каторгу случайно, или бродяга Никита Трофимов, прозванный Красивым, вся вина которого состояла в том, что он не вынес тяжести военной службы.
Проблема человека и общества ее историко-философский контекст
. Одним из самых главных вопросов, связанных с проблемой человека является вопрос о взаимоотношении человека и общества. Многими мыслителями он решался в тесной связи с более общей проблемой определения человека в мире. Развивались мнения о том, что человек не просто часть космоса, он занимает в нем особое, центральное место. Такой всемирно-космический подход к человеку отчетливо проявился, в частности, в русской философии серебряного века. Так, по мнению В.С.Соловьева, человек «содержит в себе» всеединство или безусловную полноту бытия, включая космогонические процессы. Н.А.Бердяев определял «человека по своей идее как макрокосм, заключающий в себе все» (16:68). Следуя по тому же пути, П.А. Флоренский рассматривал человека как такой «сокращенный мир», который содержит в себе все составляющие его стихии. В отличие от большого мира, макрокосма, выступающего как «большой человек», каждый единичный человек есть «малый мир, микрокосм», существЬ столь же сложное и бесконечное, как и сам большой мир (177).
Целый ряд философов прямо и решительно отстаивал позицию, утверждающую первичность общества и производность от него индивида, человека. Среди них были Сократ, Платон, Аристотель, Ж.Ж. Руссо, И. Кант, Г. Гегель, О. Конт, К. Маркс, Г. Спенсер и др. Так, Аристотель говорил: «Человек по природе своей существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не в силу случайных обстоятельств живет вне государства, - либо недоразвитое... существо, либо сверхчеловек» (3:378).
Немало других ученых отстаивали противоположный взгляд, где индивидуальность превалирует над социальностью. Среди них: софисты, Эпикур, П. Гассенди, Т. Гоббс, классики политической экономии, Ф. Ницше, Ж.П. Сартр и др. Так, Н.А.Бердяев, выступая против «совершенно ложной», «безответственной теории социальной среды», решительно настаивал на «примате личности перед обществом», на том, что социальная среда есть создание человека, а не наоборот. Вся внешняя общественность: нация, государство, семья, коллектив и т.д. объявлялись им «вторичным, второстепенным, даже призрачным по сравнению с неповторимой судьбой человеческой личности» (16:302).
Многообразие различных взглядов на проблему человека и общества, возможно, порождены самой общественно-исторической практикой, особенностями ее различных этапов. В истории человечества можно выделить ряд кардинальных поворотов во взаимоотношении «социальность-индивидуальность» (3, 24-29). На первом этапе человеческой истории, когда человек и общество только выходят из животного царства, социальность и индивидуальность утверждается во многом одновременно. На следующем этапе происходит все большее поглощение индивидуальности социальностью. В период стадной организацией древнего человека и появлением традиционного, античного и средневекового общества происходил заметный рост зависимости человека от общества.
В эпоху Ренессанса, с развитием гуманизма XIV -XV в.в., с бурным ростом промышленности, появлением капиталистических отношений, обозначи-лась тенденция отделения личности от социума, все большей автономизации индивидуальности, превращения человека, личности в центр общественных и политических движений.
В новейшее время, в эпоху высокого развития общественных отношений ясно просматриваются две разноплановые тенденции: с одной стороны - точка зрения обособленного одиночки, идея высокой ценности личности, с другой -тенденция подчинения индивидуальности социальному. Эта тенденция прямо связывается с теми особенностями XX в., которые выражаются в острейших внутренних и глобальных проблемах. Они все больше требуют от людей и общества высокой коллективной ответственности перед природой, историей, будущим, объединения сил, единства действий.
Различные вариации взаимосвязи человека и общества, нашедшие выражение в философских теориях хотя и свидетельствуют об отсутствии единого, однозначного подхода к данному вопросу, однако не отрицают того факта, что сами эти вариации обусловливаются в итоге конкретно-историческими особенностями общества, характером господствующих в нем отношений.
Западный философ Р. Дж. Коллингвуд замечает, что общество делает общностью нечто, объединяющее всех его членов. В современном обществе это «социальное сознание» (92:97). Общество или общежитие основывается на общественной воле его членов, на акте свободной воли, которую проявляет личность, когда она решает взять на себя обязанности в общем предприятии.
«Социальное сознание предполагает сознание свободы. Общество состоит из граждан, не только являющихся свободными, но м сознающих себя свободными. Если осознание свободы является приметой духовной зрелости, то общество может состоять только из духовно зрелых людей» (92:98).
П.А. Рачков выражает характер связи между человеком и обществом в виде своеобразного закона. «Это закон соответствия жизни, деятельности человека характеру и степени развития общества. Характер общества предстает здесь как система особых, исторически конкретных социально-экономических отношений, а степень развития - как мера овладения людьми условиями своего общественного существования, как уровень гуманизации общественных отношений» (149:72). В. Франкл писал о взаимозависимости человека и общества: «Значимость индивидуальности, смысл и ценность человеческой личности всегда связаны с обществом, в котором она существует». Поэтому именно в мире «скорее, чем внутри человека» можно найти «истинный смысл жизни». Но, в свою очередь, и мир, человеческое сообщество, оставаясь необходимыми для личности, чтобы «иметь смысл, не могут обойтись без отдельных личностей» (178:198).
