Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Картина мира с точки зрения «реализма в высшем смысле» как основа раздумий Ф.М. Достоевского о духовном возрождении человека в романе «Братья Карамазовы» 16
1. Проблема самообмана и иллюзии в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» 17
2. Роль «мечтательной любви» в раскрытии картины мира «реализма в высшем смысле» в романе «Братья Карамазовы» 49
3. Образы детей в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» и их роль в раскрытии картины мира с точки зрения «реализма в высшем смысле» 77
Глава 2. Духовное возрождение человека с точки зрения «реализма в высшем смысле» в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» 100
1. Роль духовной борьбы в религиозно-нравственных исканиях героев романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» 101
2. Образы истинных христиан в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» 128
3. Роль пейзажа в раскрытии духовного возрождения героев романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» 162
Заключение 185
Библиография 196
- Проблема самообмана и иллюзии в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»
- Роль «мечтательной любви» в раскрытии картины мира «реализма в высшем смысле» в романе «Братья Карамазовы»
- Роль духовной борьбы в религиозно-нравственных исканиях героев романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»
- Образы истинных христиан в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»
Введение к работе
Тезис о том, что роман «Братья Карамазовы» занимает особое место в творчестве Ф.М. Достоевского и является своего рода завещанием писателя, уже не требует дополнительной аргументации. В этом произведении Достоевский подводит итог многолетним раздумьям и осуществляет попытку создания образа истинного христианина, которая оказывается успешной благодаря использованию особого метода - «реализма в высшем смысле». М.М. Бахтин в классическом труде, посвященном поэтике Достоевского, утверждал: «Достоевский — творец полифонического романа. Он создал существенно новый романный жанр»]. Новый жанр основан на глубоком понимании Достоевским человеческой природы, т.е. на «реализме в высшем смысле».
Многие исследователи полагают, что творчество Ф.М. Достоевского посвящено проблемам, решение которых возможно только посредством христианского миропонимания. К. А. Степанян отмечает: «По сути дела все основные романы Достоевского — и предыдущий «Преступление и наказание», последующие «Идиот», «Бесы», «Подросток» и «Братья Карамазовы» — это романы о христианине (или о христианах). Здесь весь наш мир воссоздан и показан в его полном объеме — как мир, определяющим центром и источником существования которого является Бог; Священное Писание и Священное Предание есть основа человеческой истории, совершающееся на Небесах и на земле происходит в едином смысловом и временном пространстве, духовные сущности всех уровней зримо присутствуют в жизни и судьбах людей — иными словами, реальность видна читателю во всей своей метафизической глубине. И человек изображен в его подлинном бытии — как образ и подобие Божий, образ Христов»2.
1 Бахтин М.М. Проблема поэтики Достоевского // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т.6. M., 2002. СП.
2 Степанян К.А. «Сознать и сказать». «Реализм в высшем смысле» как творческий метод Ф.М. Достоевского. М., 2005. СЮ.
Обращение к проблеме духовного возрождения человека в романе «Братья
Карамазовы» не случайно и вызвано рядом обстоятельств. Религиозная
проблематика произведений Ф.М. Достоевского, и последнего в том числе,
стоит в центре современной литературоведческой науки. Сегодня концепции
ученых о христианских основах творчества Достоевского подкрепляются и
доказываются анализом поэтики произведений писателя, его
литературно-эстетической программы, кропотливой, ювелирной,
текстологической работой. Прежде всего, необходимость освещения данной проблемы возникла в результате внимательного чтения текста. Духовное возрождение человека как одна из сквозных тем творчества Достоевского наиболее полно выражено в последнем романе и нуждается в глубоком осмыслении. К тому же, это не случайно, а является итогом длительной духовной эволюции писателя.
В 1839 году Ф.М. Достоевский в письме к брату утверждает: «Человек есть тайна» (28-1,63)3, а в записной тетради 1880-1881 гг. имеется запись: «При полном реализме найти в человеке человека» (27,65). На протяжении всей жизни Достоевский пытался открыть в человеке истинный лик в христианском понимании этого выражения. Чтобы утвердить в людях веру в Христа, великий мыслитель и художник пламенно полемизирует с так называемыми атеистическими писателями, противопоставляя их пониманию реализма понятие «реализм в высшем смысле». Многие современные Достоевскому писатели показывали действительность в социальном аспекте. При этом человек в их истолковании является частью среды, а его поступки объясняются средой. В «Дневнике писателя» за 1873 г. Достоевский отрицает теорию среды, не принимая оправдания типа «среда заела», и дает христианское восприятие человека: «Делая человека ответственным, христианство тем самым признает и
3 Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В ЗОт.т. Изд. «Наука». Л., 1972-1990. Здесь и далее цитаты приводятся но этому изданию с указанием в скобках тома и страницы.
свободу его. Делая же человека зависящим от каждой ошибки в устройстве общественном, учение о среде доводит человека до совершенной безличности, до совершенного освобождения его от всякого нравственного личного долга, от всякой самостоятельности, доводит до мерзейшего рабства, какое только можно вообразить» (21,16). Ранее в письме А.Н. Майкову от 23 декабря 1868 г. Достоевский признавался: «Совершенно другие я понятия имею о действительности и реализме, чем наши реалисты и критики. Мой идеализм — реальнее ихнего» (28-2, 329). А в записной тетради 1876 года Достоевский замечает: «Реалисты неверны, ибо человек есть целое лишь в будущем, а вовсе не исчерпается весь настоящим» (24,247).
Писатель с течением времени все больше внимания уделяет трактовке христианского понимания человека. В записи к «Дневнику писателя» за январь 1877 г. он отмечает: «Христианство есть доказательство того, что в человеке может вместиться Бог. Это величайшая идея и величайшая слава человека, до которой он мог достигнуть» (25,228). Данное суждение наполнено духовной проницательностью, любовью и состраданием к человеку, падшему и не способному выразить драгоценный дар Божьего творения — образ и подобие Бога. Для того чтобы приобрести этот первоначальный образ, человек должен претерпеть духовную борьбу и страданием возродиться. Эта святая для Достоевского идея раскрывается в романе «Братья Карамазовы». В этом произведении писатель главное внимание сосредоточил на проблеме духовного возрождения человека, осветив ее с разных сторон. Об этом пишет Н.А. Бердяев: «Лишь во Христе разрешается проблема человека. Идейная диалектика подпольного человека есть лишь начальный момент идейной диалектики самого Достоевского; она там начинается, а не завершается. Завершается же положительно в «Братьях Карамазовых»4.
4 Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского. М., 2001. С.39.
Именно русские философы конца XIX - начала XX вв. впервые обратились к проблеме духовного возрождения человека в творчестве Достоевского. В их восприятии Достоевский не только талантливый художник, но и религиозный мыслитель, «духовный вождь»5. Они утверждают значение Достоевского как христианского писателя . В трудах известных религиозных философов и писателей B.C. Соловьёва, Д.С. Мережковского, С.Н. Булгакова, Н.А. Бердяева, Г.В. Флоровского, Вяч. Иванова, С.Л. Франка, В.В. Зеньковского, Н.А. Лосского, В.В. Розанова раскрывается глубинная философская сущность творчества писателя. Их работы заложили фундамент исследования христианской проблематики в творчестве Достоевского.
Г.В. Флоровский утверждал, что «в творчестве Достоевского есть внутреннее единство. Одни и те же темы тревожили и занимали его всю жизнь. <...> Он изображал первореальность человеческого духа, его хтонические глубины, в которых Бог с дьяволом борется, в которых решается человеческая судьба» . В.В. Зеньковский также отметил значимость суждений, выраженных Достоевским в сфере духовного мира человека: «В Достоевском открывается в сущности новый период в истории русской мысли; хотя вся значительность и фундаментальность религиозной установки все время утверждались русскими мыслителями, но только у Достоевского все проблемы человеческого духа
5 Впервые это было выражено Соловьевым после смерти Достоевского. См: Соловьев B.C. Речь, сказанная на высших
женских курсах 30 января 1881 г. // Соловьев B.C. Философия искусства и литературная критика. М., 1991. С. 223. Подобное
выражение повторяется многими философами и писателями.
6 B.C. Соловьев пишет о духовном значении Достоевского в своих знаменитых «Трех речах в память Достоевского» в 1881 г.
Охватывая сущность творчества Достоевского как христианского писателя, м итрополит Антоний (Храповицкий) пишет в
1888 г.:«Достоевский — гений, христианин, славянофил, народник, психолог, философ, — все это так; но этими свойствами
обладали и другие писатели; почему же только он близок душе каждого человека, не лишенного идеалов? К счастью, мы
имеем его собственное определение сущности его гения; вот оно: «При полном реализме найти в человеке человека...я
изображаю все глубины души человеческой». См.: Митрополит Антоний (Храповицкий). В день памяти Достоевского //
Ф.М. Достоевский и православие. M., 1997. С.46. Л.П. Толстой также пишет: «<...>(его) точка зрения удивительная:
искренняя, естественная и христианская». См: Переписка Л.Н. Толстого с H.H. Страховым // современный мир. СПб., 1913.
Дек. С.67.
Бердяев утверждает: «Достоевский — самый христианский писатель потому, что в центре у него стоит человек, человеческая любовь и откровения человеческой души. Он весь — откровение сердца бытия человеческого, сердца Иисусова». См. Бердяев Н.А. Откровение о человеке в творчестве Достоевского // О Достоевском: творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. М., 1990. С.233. Подобное выражение повторяется многими другими христианскими философами и писателями.
7 Флоровский Г.В. Религиозные темы Достоевского // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931
годов. М., 1990, С.386.
становятся проблемами религиозного порядка»8. Н.А. Бердяев указал на необходимость разделения христианского мировоззрения Достоевского и гуманизма: «Достоевский берет человека в момент глубокого духовного кризиса, религиозного перелома. В этот момент судьбы человека можно сделать очень существенное открытие о человеческой природе. Явление Достоевского есть совершенно новый момент в антропологическом сознании. Это сознание уже не только традиционно-христианское, не святоотеческое и не гуманистическое»9.
Христианское восприятие человека как образа и подобия Божьего дает Достоевскому способность видеть истинную сторону человека, что и составляет сущность «реализма в высшем смысле». Открывая тайну человека, Достоевский не принимает гуманистического понимания человека. Об этом пишет С.Л. Франк: «Под гуманизмом мы разумеем ту общую форму веры в человека, которая есть порождение и характерная черта новой истории, начиная с Ренессанса.» . Гуманизм, ставя человека в центре бытия, на самом деле превращает его в раба своего разума. Начиная с «Записок из подполья», Достоевский доказывает, что «рассудочность не исчерпывает человеческую природу». По утверждению Розанова, Достоевский выступает против всякого объективного принуждения, обоснованного только необходимостью: «Человек в цельности своей природы есть существо иррациональное»11.
Антиномия свободы и своеволия как центральная проблема человека пронизывает все творчество Ф.М. Достоевского. Н.А. Бердяев пишет по этому поводу: «Достоевский предоставляет человеку идти путём свободного принятия той Истины, которая должна сделать человека окончательно свободным. Но путь этот лежит через тьму, через бездну, через раздвоение, через трагедию» .
Зсиьковский В. История русской философии. М., 2001, С.421.
9 Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского. M., 2001. С.42.
10 Франк С.Л. Достоевский и кризис гуманизма//О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931
годов. M., 1990. С.392.
11 Розанов В.В. Великий инквизитор. М.,1995. С.39.
12 Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского. М., 2001. С.51.
Достоевский предупреждает об опасности превращения свободы в своеволие, что отмечает Г.В. Флоровский: «Одинокая свобода оборачивается одержимостью <...> Свободным быть опасно. Но еще опаснее лишать свободы <...> Свобода должна быть внутренне ограничена. Иначе она обращается в свое отрицание. Достоевский видит и изображает этот мистический распад самодовлеющего дерзновения, вырождающегося в дерзость и даже в мистическое озорство. И показывает, как пустая свобода делает личность рабом страсти или идеи» 13 . Решение этой антиномии Достоевский видит в христианской любви. Д.С. Мережковский пишет по этому поводу: «Антиномия человеческой свободы разрешается только в любви. <...> Здесь открывается нерасторжимая связь: любовь через свободу и свобода через любовь. В этом для Достоевского была тайна соборности, тайна братства, тайна Церкви, — Церкви как братства и любви во Христе»14.
Для раскрытия понятия духовного возрождения человека необходимо определить сущность христианского миропонимания Достоевского. Существует опасная тенденция, которая выражается в попытках, не разглядев глубокого замысла творчества писателя, трактовать его талант как «жестокий талант» (Михайловский). Опровержению такой точки зрения посвящаются многие работы, например работы В.В. Розанова и Оскара фон Шульца, в которых утверждается подход к Достоевскому как «светлому» писателю, чья надежда на возрождение человека остается неизменной15.
13 Флоровский Г.В. Религиозные темы Достоевского//О Достоевском: творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931.
M., 1990. С. 386-387.
14 Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М., 1995. С. 387.
15 По утверждению В.В. Розанова, в мире Достоевского, всякий человек, несмотря на его отрицание и сомнение, не может
не прийти к убеждению, что «именно среди глубочайшего мрака человеком постигается главная истина его бытия,
содержится условие перехода его к утверждению этой истины в своем сознании и жизни; сущность греха такова, что она
предполагает возрождение: чем ночь темнее — тем звезды ярче, чем глубже скорбь — тем ближе Бог. В этих двух стихах —
смысл всей истории и история развития тысяч душ. Проникновение в закон этот, и не только умом своим, но сердцем,
совестью, — составляет особую, ни с кем не разделенную сферу духовного опыта Достоевского». — Розанов В.В. Легенда о
Великом инквизиторе Достоевского. М., 1996. С.279-280.
В 1931г. Оскар Фон Шульц опровергает точку зрения Михайловского, доказывая, что Достоевский — светлый, жизнерадостный писатель. Кроме того, исследователь утверждает, что «Достоевский, хотя его осанна, говоря словами черта в «Братьях Карамазовых», и через большое горнило сомнений прошла, все же в конце концов стал и до самой последней минуты своей жизни был глубоко и горячо верующим человеком!» См: Шульц Оскар Фон. Светлый, жизнерадостный Достоевский. Петрозаводск, 1999. С.41.
О необходимости духовного возрождения человека как лейтмотиве творчества Достоевского пишет митрополит Антоний (Храповицкий): «Возрождение — вот о чем писал Достоевский во всех своих повестях: покаяние и возрождение, грехопадение и исправление, а если нет, то ожесточенное самоубийство; только около этих настроений вращается вся жизнь всех его героев, и лишь с этой точки зрения интересуется сам автор различными богословскими и социальными вопросами в последних публицистических произведениях»16. Н.А. Бердяев отмечает, что идеей всего творчества Достоевского является убеждение, что «в каждом человеческом существе нужно чтить образ и подобие Божие. И самое падшее человеческое существо сохраняет образ и подобие Божье. В этом нравственный пафос Достоевского»17. Таким образом, мы видим, что основные проблемы творчества Достоевского, касающиеся возрождения человека, раскрывались исследователями как философские проблемы, что во многом определило направление развития науки о Достоевском.
В советское время христианская проблематика творчества Достоевского не освещалась. Наиболее интересными и ценными работами этого периода являются те, в которых внимание ученых сосредоточено на проблемах поэтики. Это работы Л.П. Гроссмана, А.С. Долинина, М.М. Бахтина, Б.М. Энгельгардта, В.В. Виноградова, Н.М. Чиркова и других. Особо надо отметить выход в свет Полного собрания сочинений в 30 тт. (1972-1990 гг.), выпущенного Институтом русской литературы Академии наук СССР, и серий сборников научных трудов «Достоевский. Материалы и исследования». Полное собрание сочинений Ф.М.
Митрополит Антоний (Храповицкий). Пастырское изучение людей и жизни по сочинениям Ф.М. Достоевского // Ф.М. Достоевский и православие. М., 1997. С.74. Далее митрополит Антоний пишет: «Достоевскому, единственному из русских, а может быть, и из мировых писателей, удалось не только привести своего героя к покаянию, чем занимались с успехом все наши романисты, но и начертить положительный тип русского человека и народного деятеля, сперва прикрытого облаком болезни, а потом и во всей его обаятельной духовной красоте. Это одно уже показывает, что Достоевский не был строителем воздушных замков, не идеализировал людей, а знал их слабости и порочность и знал, к чему призывал их и каким путем-дорогою придется им идти к высокой цели». Там же, С. 123. 17 Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского. М., 2001. С.77.
Достоевского не только включает все необходимые материалы для исследования творчества писателя, но и дает насыщенные и ценные комментарии.
Новый виток интереса к христианским мотивам в творчестве Достоевского возник в конце XX века. Именно в этот период начинают публиковаться русские философы начала века, выходят такие сборники, как «О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931гг.» (М., 1990.), «Русские эмигранты о Достоевском» (СПб., 1994.), «Ф.М. Достоевский и православие» (М., 1997.) и т.д., печатаются труды современных литературоведов, которые можно разделить на несколько групп:
К первой группе относятся монографии и энциклопедические словари, необходимые для исследования фактов, касающихся жизни и творчества писателя: Достоевская А.Г. «Воспоминания / Вступительная статья, подготовка текста и примечания СВ. Белова и В.А. Туниманова» (М., 1981), Волгин И.Л. «Родиться в России» (М., 1991) и «Последний год Достоевского: Ист. записки» (М., 1991), Белов СВ. «Ф.М. Достоевский и его окружение. Энциклопедический словарь: В 2 тт.» (СПб., 2001), Наседкин Н.Н. «Достоевский: Энциклопедия» (М., 2003), «Достоевский: Эстетика и поэтика». Словарь-справочник / Под редакцией Г.К. Щенникова (Челябинск, 1997) и др. С 1995 года Петрозаводский государственный университет издает Полное собрание сочинений Достоевского в пятнадцати томах под редакцией В.Н. Захарова. Читателю предлагаются подлинные тексты Достоевского с авторской орфографией. Все эти книги дают самые ценные материалы для того, чтобы читатели получили более полное представление о Достоевском и его творчестве. А также они способствуют более глубокому исследованию публицистического и литературного наследства Достоевского.
Вторую группу составляют книги русских и зарубежных философов, как начала XX века, так и современных литературоведов, делающих акцент на
философской и религиозной стороне творчества писателя: Фудель СИ. «Наследство Достоевского // Фудель СИ. Собрание сочинений: в 3 т. Т.З / Сост., подгот. текста и коммент. прот. Н.В. Балашова, Л.И. Сараскиной» (М., 2005), Зеньковский В.В. «Основы христианской философии» (М., 1996) и «История русской философии» (М., 2001), Сараскина Л.И. «Бесы»: роман -предупреждение» (М., 1990), Горичева Т. «Об обновленчестве, экуменизме и «политграмотности» верующих» (СПб., 1997), Есаулов И.А. «Категория соборности в русской литературе» (Петрозаводск, 1995), Тарасов Б.Н. «Непрочитанный Чаадаев, неуслышанный Достоевский» (М., 1999), Щенников Г.К. «Целостность Достоевского» (Екатеринбург, 2001), Преподобный Иустин (Попович). «Достоевский о Европе и славянстве (пер. с. сербского Л.Н. Даниленко)» (М.- СПб., 2002), Лаут Ф. «Философия Достоевского в системном изложении» (М., 1996), Пачини Д. «О философии Достоевского» (М., 1992), Гуардини Р.: «Человек и вера» (Брюссель, 1994), Барсотти Диво. «Достоевский. Христос — страсть жизни» (М, 1999), Сальвестрони С. «Библейские и святоотеческие источники романов Достоевского» (СПб, 2001) и т.д. Эти книги дают целостное представление о христианском мировоззрении Достоевского, помогают читателям проникнуть в сущность творчества писателя.
К третьей группе можно отнести периодически издающиеся сборники, такие, как «Достоевский и мировая культура» (Москва), «Достоевский. Материалы и исследования» (Ленинград - Санкт-Петербург), «Достоевский в культурном контексте XX века» (Омск), «Ф.М. Достоевский и национальная культура» (Челябинск), «Достоевский и современность» (Новгород), «Достоевский в конце XX века» (Москва). В них вновь и вновь исследователи обращаются к мировоззренческим аспектам творчества писателя, к его христианской и антропологической направленности, к проблемам поэтики.
Большую группу составляют статьи, посвященные осмыслению христианской проблематики в творчестве Достоевского на основе тщательного
литературоведческого анализа художественного текста . Эти статьи в разной степени решают проблему реализации христианской идей в художественном произведении. В них анализируются предисловия и эпилоги главных романов писателя, раскрывается смысл символов, имеющихся христианское основание, исследуются связи творчества Достоевского с духовной и святоотеческой традицией, что, несомненно, развивает и углубляет открытия, сделанные в конце XIX - XX вв.
Наконец, обширную группу составляют работы, посвященные многостороннему исследованию человека в творчестве Достоевского. После книги Кашиной Н.В. «Человек в творчестве Ф.М. Достоевского» (М., 1986) и др. в последние десятилетие появились новые монографии, посвященные антропологии Достоевского: Пономарева Г.Б. «Достоевский: я занимаюсь этой тайной» (М., 2001), Криницын А.Б. «Исповедь подпольного человека. К антропологии Ф.М. Достоевского» (М., 2001) и др. Эти книги раскрывают нам особый аспект исследования художественного текста Достоевского. Углубленное исследование «реализма в высшем смысле» можно обнаружить в книгах Т.А. Касаткиной «О творящей природе слова. Онтологичность слова в творчестве Ф.М. Достоевского как основа «реализма в высшем смысле» (М., 2004) и К.А. Степаняна «Сознать и сказать»: «Реализм в высшем смысле» как
Джексон Р.Л. Проблема веры и добродетели в «Братьях Карамазовых» // Достоевский. Материалы и исследования. Т.9. Л., 1991; Тарасов Ф. К вопросу о евангельских основаниях «Братьев Карамазовых» // Достоевский и мировая культура. Альманах № 3. М., 1994; Тарасов Ф. О некоторых евангельских пометах Достоевского в связи с романом «Брагья Карамазовы» // Достоевский и мировая культура. Альманах № 5. М., 1995; Сараскина Л.И. Поэма о Великом инквизиторе как литературно-философская импровизация на заданную тему // Достоевский в конце XX в. M., 1996; Лурье B.M. Догматика «религии любви». Догматические представления позднего Достоевского //Христианство и русская литература. Сборник статей. Вып.П. СПб., 1996; Кузьмина С.Ф. Тысячелетняя традиция восточнославянской книжной культуры: слово о законе и благодати митрополита Илариона и творчество Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. T.16. СПб., 2001; Ларкович Д.В. Символика дома в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» // Ф.М. Достоевский и современность. Актуальные вопросы изучения творчества: сборник научных статей и материалов. Сургут, 2002; Куплевацкая Л.А. Символика хронотопа и духовное движение героев в романе «Братья Карамазовы» // Достоевский. Материалы и исследования. Т. 10. Спб., 1992; Котельников В.А. Восточнохристианская аскетика на русской почве //Христианство и русская литература. Сборник статей. Вып. I. СПб., 1994; Котельников В.А. Средневековье Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования. Т.16. СПб., 2001; Голова СВ. Анализ ситуации поклона в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». М., 1995; Коган Г.Ф. Вечное и текущее (Евангелие Достоевского и его значение в жизни и творчестве писателя) // Достоевский в конце XX века. Сборник статей. М., 1996; Захаров В.Н. О христианском значении основной идеи творчества Достоевского // Достоевский в конце XX века. М., 1996; А. Делл' Аста. Красота и спасение в мире Достоевского // Христианство и русская литература. Сборник статей. Вып. 2. СПб., 1999; Касаткина Т.А. Об одном свойстве эпилогов пяти великих романов Достоевского // Достоевский и мировая культура. Альманах №5. М., 1995.Линков В.Я. Теория, сознание и жизнь в понимании Ф.М. Достоевского // Достоевский и мировая культура №9. М., 1997.
творческий метод Ф.М. Достоевского» (М, 2005). Обе книги затрагивают сущностный смысл «реализма в высшем смысле», который раскрывается на основе тщательного анализа текстов произведений Достоевского.
Хотя многие аспекты проблемы христианского миропонимания Достоевского и христианских мотивов его творчества уже анализировались, мы считаем необходимым рассмотрение проблемы духовного возрождения человека в романе «Братья Карамазовы» в контексте всего творчества Достоевского, т.к. особое внимание в диссертации уделяется анализу тех художественных образов, посредством которых писатель раскрывает данную проблему. Кроме того, картина мира с точки зрения «реализма в высшем смысле» еще недостаточно исследована. Не изучены и функция детских образов, роль «мечтательной любви» в раскрытии картины мира также нуждается в тщательном анализе, который осуществлен в диссертации. В работе особое место отводится изучению духовной силы героев романа, которых целесообразно считать истинными христианами.
Этим во многом определяется актуальность темы. В литературоведении проблема духовного возрождения не становилась объектом самостоятельного изучения, а включалась в круг так называемых религиозно-философских проблем творчества Ф.М. Достоевского, при анализе которых главное внимание уделялось идеологическим аспектам, тогда как важным является исследование своеобразия художественного преломления проблемно-тематического пласта романа «Братья Карамазовы» в образах, традиционных для художественной системы Достоевского в целом.
Научная новизна диссертации обусловлена тем, что основное внимание сосредоточено на анализе образов романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы», создающих и раскрывающих центральную тему произведения -заблуждения человека и его духовное прозрение и возрождение. Это коллективный образ верующих, образы истинных христиан, образы детей,
персонажей, подверженных самообману и многочисленным иллюзиям. В диссертации также специально рассматривается особый тип пейзажа -одухотворенный пейзаж, который, наряду с проблемой «мечтательной» любви, способствует воссозданию картины мира с точки зрения «реализма в высшем смысле».
Объект исследования — роман Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы», рассматриваемый в контексте позднего творчества писателя и некоторых ранних произведений, касающихся проблемы исследования. В сферу исследования вовлекаются также его философские и эстетические суждения, высказанные в публицистических и искусствоведческих работах, журнальных статьях, дневниках, записных книжках, письмах и воспоминаниях.
Методологической основой диссертации являются принципы системно-целостного и сравнительно-исторического исследования литературного творчества.
Цель работы. Исследование стержневых образов, наиболее значимых для раскрытия проблемы духовного возрождения человека в романе «Братья Карамазовы» и в других произведениях Ф.М. Достоевского.
Основные задачи исследования:
Непосредственной задачей данной работы является раскрытие картины мира с точки зрения «реализма в высшем смысле» Ф.М. Достоевского и процесса духовного возрождения человека на основе анализа текста последнего романа в соотнесенности с творчеством писателя. При этом следующие аспекты требуют рассмотрения:
Анализ различных заблуждений человека, потерявшего веру в Бога, выражающихся в неправильных представлениях о себе и ложных теоретических ориентациях.
Рассмотрение образов детей в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» с точки зрения «реализма в высшем смысле».
3. Анализ проблемы духовной борьбы и ее результатов, выраженной в
романе «Братья Карамазовы».
4. Анализ образов истинных христиан, их духовной силы в романе «Братья
Карамазовы» и раскрытие их духовной красоты через их деяния, поступки, а
также через одухотворенный пейзаж.
Практическая значимость работы заключается в том, что ее материалы могут быть использованы для дальнейшего исследования романа «Братья Карамазовы» и христианских мотивов творчества Ф.М. Достоевского в целом, а также в лекционном курсе и спецкурсе, посвященном творчеству писателя.
Апробация материалов диссертации. Основные результаты исследования были изложены в докладах на всероссийских конференциях молодых ученых (2004г. и 2005г. в Москве). Проблематика работы обсуждалась на заседаниях аспирантского объединения кафедры русской литературы МПГУ (2002-2006 гг.). По теме диссертации опубликовано три работы. Две работы приняты в печати.
Объем и структура работы. Специфика объекта изучения и особенности поставленных задач исследования определили структуру диссертации, которая состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы, включающего названий. Содержание диссертации изложено на 216 страницах.
Проблема самообмана и иллюзии в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»
Учитывая то, что роман «Братья Карамазовы» является итоговым и концентрируется вокруг ведущей проблемы всего творчества писателя — искажения человека и его исцеления, предшествующие ему произведения не могут не быть привлечены при анализе концепции «высшего реализма» Достоевского. Задача данного раздела диссертационного исследования заключается в том, чтобы показать «отрицательный» полюс романа — безвыходность положения человека, поддавшегося обаянию своеволия и обманутого иллюзиями. Кроме того, задачей этого параграфа является анализ темы духовного прозрения с точки зрения «высшего реализма», т.е. с позиций христианского тезиса Достоевского «найти человека в человеке».
В последние годы в достоевсковедении «реализм в высшем смысле» понимается как целостное мировоззрение, а не только как способ художественного изображения реальности. Когда речь идет о «реализме» в привычном смысле, Г.С. Померанц отмечает: «А если обратимся к употреблению слова «реализм» героями Достоевского, то это всегда власть вещей, власть антипоэтическая, враждебная идеалу»19. Примером такого подхода, по мнению Померанца, являются слова из романа «Подросток»: «...я был слишком широк, чтобы не понять и не допустить реализма — не марая, впрочем, идеала» (13,388). Такое понимание реализма разделяет и госпожа Хохлакова в романе «Братья Карамазовы», когда она говорит: «Я теперь вся за реализм, я слишком проучена насчет чудес» (14,347). В романе «Подросток» Достоевский устами Аркадия Долгорукого выражает ограниченность банального понимания реализма: «Реализм, ограничивающийся кончиком своего носа, опаснее самой безумной фантастичности, потому что слеп» (13,115).
В письме А.Н. Майкову от 11 (23) декабря 1868 г. Достоевский пишет: «Совершенно другие я понятия имею о действительности и реализме, чем наши реалисты и критики. Мой идеализм — реальнее ихнего» (28-2, 329). Позже он постоянно обращается к этой теме, раскрывает смысл своего реализма. Исследуя творчество Достоевского, можно заметить, что писатель с течением времени все больше внимания уделяет трактовке христианского понимания человека. В. Малягин очень четко толкует реализм писателя: «Достоевский — реалист, но единственная реальность, которая его по-настоящему волнует, — это реальность духовная, реальность не видимой плотскими очами внутренней жизни человеческого существа» . Об этом так же говорит Вячеслав Иванов: «Реализм Достоевского был его верою, которую он обрел, потеряв душу свою»21.
Достоевский ратует за свободу человека от всяческих теорий, которые превращают человека в «фортепьянные клавиши» или «штифтик»: никакая человеческая теория, несмотря на ее логичность и разумность, не может постичь и объяснить сложность человеческой природы. Это возможно, по мнению Достоевского, лишь с христианской точки зрения. Однако Достоевский неоднократно в своих произведениях призывает отличать свободную волю от своеволия.
Высокий статус человеческого бытия определяется библейской формулой: человек был создан по образу и подобию Божью (Бытие 1:26). В Божьем первоначальном намерении, человек — это центр всей вселенной, а центром человека является его дух. Об этом говорит библейский стих: «Господь, распростерший небо, основавший дух человека внутри его» (Захария 12:1). Божье дыхание стало человеческим духом (Бытие 2:7), и человеческий дух — это Божий светильник. «Светильник Господень — дух человека, испытывающий все глубины сердца» (Прит.20: 27). Другими словами, именно дух человека содержит Бога как масло и свет, дающий истинное знание о мире. Достоевский полностью воспринял эту библейскую истину и особенно ярко воплотил ее в своем последнем произведении.
По убеждению Достоевского, неверующему сложно различать добро и зло, так как истинное знание связано с познанием Бога. Как написано в притчах, «Господь дает мудрость; из уст Его — знание и разум» (Притчи 2:6). Люди заблуждаются, отказываясь от божественной премудрости и обманываются ложными идеями, не могут познать истину, «когда весь мир давно уже на другую дорогу вышел и когда сущую ложь за правду считаем да и от других такой же лжи требуем» (14,273). Не зная истинной реальности, они утешаются иллюзиями. Об этом много пишет Достоевский. Еще в 1873 году в «Дневнике писателя» он воплотил эту мысль в маленьком рассказе «Бобок», где писатель сопоставляет реальность и ложь с точки зрения обывателя. Все то, что было скованное из-за стыда перед людьми в свете, обнажается целиком за гробом: «Но пока я хочу, чтоб не лгать. Я только этого и хочу, потому что это главное. На земле жить и не лгать невозможно, ибо жизнь и ложь синонимы ... » (21,52). Глубокое духовное видение Достоевского состоит в том, что истинная реальность находится в «мире горнем и высшем» (14, 290).
Несмотря на глубокую веру Достоевского в то, что человек был создан по образу и подобью Божьему, он видит и показывает читателям и падшую сторону человека. «Все чувство человека и вся воля писателя толкали Достоевского на путь обличительства ... его сердце искало смирения и евангельских чувств» . Так называемые «надрывы» являются постоянным мотивом творчества Достоевского. «Надрыв», от глагола «надрывать», по Далю, «надсаживать, повреждать натугою»24. Это слово подчеркивает предельность длительных мук, терзания до невыносимости. В тексте Достоевский показывает внутреннее состояние разных героев, которые стремятся всеми своими силами, всем существом к намеченной цели, находящейся далеко от истины. Это трагическое состояние человека, состояние беспокойства. Люди страдают из-за неправильного представления о мире, другими словами, они утешаются иллюзиями. По этому поводу исследователь О.С. Соина пишет: «В сущности трагическая вина человека, приводящая его к страданиям и болезни и, наконец, мучительной самоказни в момент исповеди, только в том и состоит, что он слепо следует голосу своих эгоистических страстей, нарушая тем самым нравственное равновесие мира, которое и есть основа всеобщей гармонии и сама гармония. Так, Дмитрий Карамазов виновен в том, что поддался духовному «безудержу» и фатуму страсти, Иван — честолюбивому желанию пересоздать человечество «по новому штату», Алеша — слишком личной любви к Зосиме, Грушенька — капризному желанию испытать могущество своего женского обаяния, Катерина Ивановна — озлоблению гордости и т. д. Все это делает карамазовскую трагедию неизбежной и в то же время лишает людей морального права перекладывать ответственность за всеобщее своеволие на какого-либо отдельного человека, хотя бы и самого грешного из всех» .
Роль «мечтательной любви» в раскрытии картины мира «реализма в высшем смысле» в романе «Братья Карамазовы»
Одна из сквозных тем позднего творчества Достоевского — это тема «мечтательной» и «деятельной» любви, ложной и истинной любви. Как христианский писатель, Достоевский всем своим творчеством доказывает необходимость веры в Бога, полемизирует с различными ложными идеями, которые, чаще всего, основываются на «мечтательной» любви. Уже в 1840-е годы Достоевский размышляет о мечтателях и опасности мечтательства как особого психологического состояния человека.
В достоевсковедении мечтательство выделяется как особая категория. В словаре-справочнике под редакцией ПК. Щенникова есть специальная статья, посвященная этой теме, где автор пишет: «В произведениях 1840-х гг. Достоевский раскрыл драматическую диалектику этого явления. Мечтательство явилось ярким проявлением интенсивной напряженной нравственной жизни человека, свидетельством перевеса «внутренних» интересов над «внешними», исключительной деятельности фантазии, воображения, питающихся образами и идеями романтического искусства: «Фантазия их, подвижная, летучая, легкая ... целый мечтательный мир, с радостями, с горестями, с адом и раем, с пленительнейшими женщинами, с геройскими подвигами, с благородною деятельностью...» (18,33)50.
Мечтательство раннего творчества одновременно является признаком раздвоения личности. По этому поводу исследователь Э.М. Жилякова пишет: «Но вместе с тем Достоевский показал ограниченность и односторонность мечтательства, являвшегося способом бегства от жизни в уединение личных интересов, формой болезненной самозащиты, амбиции, нарушением гармонии и разрушением личности, превращением ее в «подпольного человека». Последствия перевеса «внутреннего» над «внешним» Достоевский назвал кошмаром петербургским — «это трагедия безмолвная, таинственная, угрюмая, дикая» (18,32), проистекающая от уединенного существования в забвении общих интересов «в заблуждении своем он совершенно теряет то нравственное чутье, которым человек способен оценить всю красоту настоящего» (18,34)»51.
А.Б. Криницын также дает характеристику типа героя-мечтателя в творчестве Ф.М. Достоевского, более подробно рассматривая трансформацию мечтателя в подпольного героя52.
Сам писатель пережил «мечтательную» любовь в молодости. Это увлечение утопическими идеями, посещение кружка петрашевцев. Оглядываясь на этот период жизни, Достоевский в «Дневнике писателя» за 1873 г. по поводу использования в качестве реальной основы в романе «Бесы» нечаевского дела пишет: «Почему же вы знаете, что петрашевцы не могли бы стать нечаевцами, то есть стать на нечаевскую же дорогу, в случае если б так обернулось дело! ... Нечаевым, вероятно, я бы не мог сделаться никогда, но нечаевцем, не ручаюсь, может, и мог бы...во дни моей юности» (21,129). (Курсив Достоевского. — Ч.Б.)
«В художественных и публицистических произведениях 1840-1850-х гг. Достоевский наметил различные типы героев-мечтателей, отражающие сложность и неоднородность процесса самосознания в русском обществе»53. В «Петербургской летописи» (1847г.) писатель характеризует мечтателя следующим образом: «Забывает ... что жизнь — целое искусство, что жить значит сделать художественное произведение из самого себя; что только при обобщенных интересах, в сочувствии к массе общества и к ее прямым непосредственным требованиям, а не в дремоте, не в равнодушии, от которого распадается масса, не в уединении может отшлифоваться в драгоценный, в неподдельный блестящий алмаз его клад, его капитал, его доброе сердце!» (18,13-14).
В послекаторжный период Достоевский по-иному понимает мечтательство. Как отмечает Э.М. Жилякова, «в творчестве 1850-х гг. и в последующие десятилетия в осмыслении темы мечтательства ощущается новая дистанция Достоевского ... Мечтательство чаще становится объектом иронии, осмысляется как проявление инфантильности, безответственности, эгоистического болезненного сознания» .
Несомненно, мечтательство привлекает внимание писателя на протяжении всего творческого пути. В черновых набросках 1874-1879 гг. Достоевский вновь пишет о типе мечтателя, раскрывая суть мечтательства: «Неужели же вы думаете, что я бы мог жить, если б не мечтал. Да я бы застрелился, если бы не это. ... У меня бывает столько великодушных идей, которые меня так очищают» (17,8). Мечта уже не только убежище от реального жизни, но и особая форма «религии», прекрасный обман — совершить благородный поступок в воображении и успокоиться: «Но в душе всегда, вечно, вопрос и (прежде был) сквозь мечту: быть правдивым и честным, сметь быть правдивым и истинным, осмелиться принять истину со всеми последствиями» (17,9). (Курсив Достоевского.—Ч.Б.) Писатель считает, что такое благородное желание не может осуществиться без веры во Христа, заводит человека в «подполье», в котором герой полностью изолируется от жизни и погружается в мечту: «Он сознал наконец, что мечта .. . только спасло его от отчаяния и от ригоризма вопросов» (17,9).
В комментарием к академическому изданию есть такая выдержка: «В романе «мечтателя» Достоевский, судя по наброскам, по верному замечанию исследователей, намеревался показать «осознание трагедии мечтательства, самим героем. Его герой остро воспринимает зло и несправедливость жизни; из-за них он, по собственному признанию, «застрелился бы». Мечты уводят его в мир фантазии, смягчая для него трагизм бытия; тем самым они свидетельствуют о слабости героя, который не осмеливается принять истину со всеми последствиями» (17,438). (Курсив Достоевского.—Ч.Б.) Для писателя существует единственный путь к спасению — путь страдания как неотъемлемая составляющая «деятельной» любви.
Если раньше мечта под пером Достоевского была убежищем для людей со слабым сердцем, то в позднем творчестве он утверждает превосходство реальной жизни над вымыслом. В 1873 году в беседе с О. Починковской Достоевский по этому поводу рассуждает: «Никогда не выдумывайте ни фабулы, ни интриг. Берите то, что дает сама жизнь. Жизнь куда богаче всех наших выдумок! Никакое воображение не придумает вам того, что дает иногда самая обыкновенная, заурядная жизнь! Уважайте жизнь!»55.
Роль духовной борьбы в религиозно-нравственных исканиях героев романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»
Подход Достоевского к человеку как образу и подобию Божьему определяет тот угол зрения, благодаря которому возможно постичь особое значение процесса духовного воскрешения и возрождения в судьбах героев романа «Братья Карамазовы». Как рассмотрено в предыдущих параграфах, высшая реальность для Достоевского, единственная и истинная реальность, — это духовная реальность. Но, обладая трезвым взглядом на земную жизнь человека, автор знает, что существует и другой реализм — формальный реализм: «Меня многие критики укоряли, что я вообще в романах моих беру будто бы не те темы, не реальные и проч. Я, напротив, не знаю ничего реальнее именно этих вот тем ... » (30-1, 66). Духовная реальность открывается в романе «Братья Карамазовы» через борьбу: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей» (14,100). В связи с этим исследователь Н. Кашина утверждает: «Возрождение человека — одна из сквозных тем творчества Достоевского. И это возрождение немыслимо для Достоевского без мучительных духовных усилий, без страдания»96.
Мир под пером Достоевского кажется страшным и хаотичным, наполненным лишь катастрофами, надрывами и мытарствами, если подходить к нему с позиций, изначально отвергающих христианское толкование. Этот мир неприятен для человеческого восприятия, привыкшего к эстетическому наслаждению или непосредственному моральному поучению.
Еще в 1913 году М. Горький выступил со статьями «О "Карамазовщине"» и «Еще о "Карамазовщине"», направленными против постановок по романам Достоевского на сцене Московского Художественного театра. Горький писал: «Достоевский — сам великий мучитель и человек больной совести — любил писать именно эту темную, спутанную, противную душу»97. Такое восприятие типично для подхода к произведениям Достоевского с атеистической позиции.
Г.В. Флоровский отмечал: «Достоевского часто и до сих пор называют «жестоким талантом». И то верно, что страшное и жуткое рассказывает он о человеке. Всего страшнее его рассказ не тогда, когда он изображает человека в ярости и буйстве, в огненном вихре страстей и искушений, — всего страшнее его рассказ тогда, когда с неподражаемой зоркостью он изображает мертвую зыбь распавшегося духа, опустошение падших людей, когда он показывает страшные образы небытия» . Это и говорит о том, что без христианского толкования недоступно выражение — «При полном реализме найти в человеке человека» (27,65).
Можно сказать, что антропология Достоевского характеризуется его глубокой и сострадательной любовью к человеку. Человек для Достоевского не только тайна, но и сокровище Божьего творения. Его высокий статус всегда стоит в центре внимания писателя. И обличает Достоевский темные стороны человека не из любопытства, не для того, чтобы издеваться над ним или судить его, а из сострадания, с целью излечить человека от одержимости, порожденной грехопадением. B.C. Соловьев писал: «Он слишком хорошо знал все глубины человеческого падения; он знал, что злоба и безумие составляют основу нашей извращенной природы и что если принимать это извращение за норму, то нельзя прийти ни к чему, кроме насилия и хаоса».
Мир человека, выраженный в романе «Братья Карамазовы», становится более ясным и прозрачным посредством христианского толкования. С.Л. Франк утверждает: «Этот антиномический, рационально непостижимый дуализм между жизнью в Боге и жизнью в мире есть основополоэ/сный факт христианского бытия. Он впервые во всей своей загадочности вошел в мир и незыблемо в нем утвердился с христианским откровением. Никакая другая религия в такой форме его не знает»100.
Истина часто причиняет человеку боль, но она, как лекарство для больного, которое неприятно, зато необходимо. Неверующий человек полагает, что он не так уж плох и грешен, ведь в нас, по словам Горького, «горит не одно звериное и жульническое!»101 А Достоевский возлагает на плечи человека непосильный груз христианского знания собственной греховности, которая соседствует с неистощимым источником добра. Это дает как постоянное ощущение виновности за творящееся в мире зло, так и неисчерпаемую веру в спасение души. Мережковский в книге «Вечные спутники» писал: «Разве преступление и святость не слиты в живой душе человека в одну живую неразрешимую тайну? Нельзя любить людей за то, что они праведны, потому что никто не праведен, кроме Бога. ... Нельзя ненавидеть людей за то, что они порочны, потому что нет такого падения, в котором душа человеческая не сохранила бы отблеска божественной красоты» . Двойственность человека говорит о том, что внутри человека непрерывно происходит духовная борьба, где Бог и дьявол борются за человеческую душу. Это не только история Мити Карамазова, но и многих других героев романа «Братья Карамазовы». Достоевский не просто видит эту борьбу, но и предсказывает положительный исход. Многие исследователи обращают внимание на раздвоение личности как особенность в творчестве Достоевского, так как раздвоение утверждает онтологическую двойственность человека. В человеке одновременно умещаются добро и зло. Человек был создан по образу и подобию Божью103, но грехопадение принесло человеку трагедию раздвоения: с одной стороны весь мир лежит во зле (1-е Иоанна5:19), с другой — он не может забыть свой первоначальный образ. Человеческий образ стал искаженным. В реальной жизни человек не может полностью жить по желанию Божьего творения, также он не может полностью подвергаться власти сатаны. Первоначальный образ человека восстановится ценой страдания. Сам писатель не только зорко видит суть этой человеческой трагедии, но и обещает ее разрешение.
В письме Е.Ф. Юнге от 11 апреля 1880 г. он толкует двойственность: «Что вы пишите о Вашей двойственности? Но это самая обыкновенная черта у людей... не совсем, впрочем, обыкновенных. ... Это — сильное сознание, потребность самоотчета и присутствие в природе Вашей потребности нравственного долга к самому себе и к человечеству. Вот что значит это двойственность» (30-1,149). Другими словами, раздвоение является признаком совести. Но писатель не останавливается на объективном наблюдении. В записной тетради 1880-1881 гг. он размышляет об этой проблеме: «Совесть без Бога есть ужас, она может заблудиться до самого безнравственного» (27,56). Эта проблема требует разрешения, и Достоевский видит его в вере в Христа: «Но всё-таки это двойственность — большая мука. Милая, глубокоуважаемая Катерина Федоровна, верите ли вы во Христа? ... Если верите (или хотите верить очень), то предайтесь Ему вполне, и муки от этой двойственности сильно смягчатся, и Вы получите исход душевный, а это главное» (30-1, 149).
Образы истинных христиан в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»
Во многих литературоведческих исследованиях, посвященных роману Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы», указывается на то, что глава «Великий инквизитор» обладает необыкновенной убедительной силой: «Именно «Легенда» составляет как бы душу всего произведения, которое группируется около нее, как вариации около своей темы; в ней схоронена заветная мысль писателя, без которой не был бы написан не только этот роман, но и многие произведения его»11 . Более того, внимание ученых чаще устремлено на образы Дмитрия и Ивана как идеологически и художественно более ярких героев: «Младший из братьев Карамазовых, Алеша, обрисован бледнее других. Его личная тема заглушается страстным пафосом Дмитрия и идейной диалектикой Ивана» . Такое мнение в течение многих лет определяло направление исследовательской мысли. Это объясняется несколькими факторами.
Во-первых, как совокупность событий, «в составе литературного произведения сюжет выполняет существенные функции»118. Сюжетная линия как первый план художественного произведения сразу бросается в глаза читателей. В основе сюжета лежит интрига отцеубийства, в центре которой стоит Дмитрий Карамазов.
Во-вторых, идейная диалектика Ивана Карамазова занимает видное место в постижении идеологической сути романа. В письме Н.А. Любимову от 10 мая 1879г. Достоевский пишет по поводу Ивана: «В целом глава будет исполнена движения. В том же тексте, который я теперь выслал, я изображаю лишь характер одного из главнейших лиц романа, выражающего свои основные убеждения. Эти убеждения есть именно то, что я признаю синтезом современного русского анархизма. Отрицание не Бога, а смысла Его создания» (30-1, 63). (Курсив Достоевского. — Ч.Б.) Действительно, во всей истории литературы не было такого сильного богоборческого образа, как Иван Карамазов, как Великий инквизитор. При этом Иван и герой его легенды не просто цитируют, но и явно искажают Библию в пользу бунта против Бога119. В письме Н.А. Любимову от 11 июня 1879 Достоевский пишет: «Третьего дня я отправил в редакцию «Русского вестника» продолжение «Карамазовых» на июльскую книжку (окончание 5-й главы «Pro и contra»). В ней закончено то, что «говорят уста гордо и богохульно» (30-1,68). (Курсив Достоевского. — Ч.Б.) В записной тетради 1880-1881гг. Достоевский открыто толкует цель писания этого романа: «Карамазовы». Мерзавцы дразнили меня необразованною и ретроградною верою в Бога. Этим олухам не снилось такой силы отрицание Бога, какое положено в Инквизиторе и в предшествовавшей главе, которому ответом служит весь роман. Не как дурак же, фанатик, я верую в Бога» (27, 48). (Курсив Достоевского. — Ч.Б.)
Однако по замыслу автора существует другая не менее важная, но не сразу заметная линия. Это линия апологетики. Центр апологетики составляют образы Зосимы, Алеши и верующего простонародья. Эти верующие скромно ведут себя и не рациональными аргументами, а «деятельной» любовью доказывают свою веру, показывают ее духовную силу. Центральное место в понимании этой оппозиционной богоборчеству идеи занимает следующая, шестая книга «Русский инок». В письме к К.П. Победоносцеву от 9 (21) августа 1879 г. Достоевский пишет: «Я писал эту книгу для немногих и считаю кульминационною точкой моей работы» (30-1,105). (Курсив Достоевского. — Ч.Б.)
Кажущаяся второстепенность Алеши также объясняется новаторским приемом в развитии сюжета: «Эпизоды, посвященные младшим Карамазовым, заполнены обсуждениями происходящего, раздумьями на личные и общие темы, дискуссиями, которые, по словам Б. Шоу, в большинстве случаев не имеют прямых «выходов» на событийный ряд и внутреннего завершения. Все более настойчивому обращению писателей к неканоническим сюжетам сопутствовало преображение персонажной сферы» . При внимательном чтении текста романа нетрудно заметить, что пламенная эмоциональность «Великого инквизитора» не затмевает собой, а лишь оттеняет тему апологетики. Задача данного раздела диссертационного исследования заключается в том, чтобы рассмотреть образы истинных христиан и их роль в раскрытии идеала Достоевского в «Братьях Карамазовых».
Сам Достоевский говорит в письме Н.А. Любимову от 11 июня 1879 о художественной реализации в романе темы апологетики, ее идеологической значимости: «В следующей книге произойдет смерть старца Зосимы и его предсмертные беседы с друзьями. Это не проповедь, а как бы рассказ, повесть о собственной жизни. Если удастся, то сделаю дело хорошее: заставлю сознаться, что чистый, идеальный христианин — дело не отвлеченное, а образно реальное, возможное, воочию предстоящее, и что христианство есть единственное убежище Русской Земли ото всех ее зол. Молю Бога, чтоб удалось, вещь будет патетическая, только бы достало вдохновения. А главное — тема такая, которая никому из теперешних писателей и поэтов и в голову не приходит, стало быть, совершенно оригинальная. Для нее пишется и весь роман, но только чтоб удалось, вот, что теперь тревожит меня!» (30-1, 68). (Курсив Достоевского. — Ч.Б.)
