Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Символика и проблематика в романе Ф.М.Достоевского "Братья Карамазовы" 19
I. Символика как организующее начало в становлении идеологического контекста "Братьев Карамазовых" . 19
2. Центральная проблематика в идеологическом контексте "Братьев Карамазовых" 56
ГЛАВА II. Особенности постановки проблемы народа в рсмане "Братья Карамазовы" 114
Заключение 194
Библиография 198
- Символика как организующее начало в становлении идеологического контекста "Братьев Карамазовых"
- Центральная проблематика в идеологическом контексте "Братьев Карамазовых"
Введение к работе
Тема настоящей работы - "К проблеме идеслогичеекого контекста в романе Ф.М.Достоевского "Братья Карамазовы". Такая формулировка темн исследования требует, очевидно, специального обоснования.
Понятие "контекст" не является новым для науки о литературе. Как известно, "...слово "контекст" обрело в гуманитарных науках второе, переносное значение, ...Оно используется в этом ово-ем новом смысле, как некое связанное целое /.../, во многом определяющее природу и сущность каждой из входящих в него частей. /.../. Это общий принцип познавательного рассмотрения одного элемента в его отношении к взаимодействующей о ним совокупности других элементов, составляющих определенную систему*.."/39,с.244/.
В теории литературы проблема контекста не ставилась оо всей определенностью, поскольку не решена еще с подобной определенностью проблема художественной системности, художественного целого в литературном произведении. Но контекстные отношения реальны и конкретны, на них указывают и на них ориентируются при объяснении тех или иных явлений в жизни и литературе {это действительно общепознавательный принцип). В последнее время в нашем литературоведении контексту и контекстным отношениям уделяется вое большее внимание. Показательно, что вот уже более десяти лет под таким названием - "Контекст" - выходит ежегодный сборник литературно-теоретических исследований. В предисловии к первому его выпуску сказано: "...понятие контекст имеет некоторое отношение к решению ключевых проблем теории в том их виде, как они представлены марксистско-ленинской наукой о литературе. Дело в том, что /.../литературоведение на Западе тяготеет к понятию "текст", стремится вычленить его /.../ и представить как единственную ре-
альность, достойную изучения. /,../ Мы убеждены, что понятия народности, гражданственности, классовости входят в самое существо литературы, питают эстетическое начало и сливаются внутри него в неповторимую силу /.../ ...для выражения этой центральной связи и создан - из нее и возник - особый способ мысли, художественный образ /,../. Марксистско-ленинская эотетика видит в каждом произведении не аботрактно положенный перед нею текст А../, а всю совокупность выраженных в нем реальных отношений, получающих всякий раз единственно неповторимое лицо и склад"/41,с.4-5/.
Приведенное суждение помогает придти к следующим представлениям.
Во-первых, художественный контекст (контекст лиретатурного произведения) непосредственно связан с художественной образностью. Во-вторых, в контекстных отношениях находит свое выражение идеологическая содержательность литературы.
Специфика контекстных отношений олокна. Одно из важнейших свойств этих отношений применительно к художественным системам состоит в том, что в их результате всякий раз (хотя и не всегда очевидным образом) возникает новый, дополнительный смысл, не свойственный элементам вне контекста. Такое "приращение смысла" в литературном произведении происходит непрерывно - по мере введения в него все новых элементов, включающихся в контекстные связи. О динамике художественного содержания хорошо сказано в книге Н.К.Гея "Художественность литературы": "Момент введения следующего элемента "оказывается моментом нового взаимодействия" (выражение Ю.Тынянова), в произведении происходит не накопление слов, а образуется "лавина" новых отношений /.../, Чтобы войти в текст, мы отдаемся во власть потока, подчиняемся действию закона связей, как бы направленных от начала к концу"/32,с.182/.
Могут ли контекстные отношения, оставаясь объективным свойством художественного произведения, стать одним из принципов отражения и познания действительности, стать субъективным началом в творчестве художника? История литературы дает нам пример индивидуального овладения подобным принципом и использования его богатых познавательных возможностей. Этот пример явлен в романном творчестве Ф.М.Достоевского.
Показательно, что уже Н.А.Добролюбов, с присущей ему чуткостью к содержательности литературы, обратил внимание на познавательную направленность творчества Достоевского, который в своих произведениях задается важнейшими вопрооами и "наводит" на них читателя.В связи с этим Добролюбов прямо говорит о необходимости "контекстного" подхода к ранним произведениям и образам писателя: "Чтобы найти ответ, мы должны группировать их и пояснять одни другими" /71,0.61/. Наконец, сожалея о "недостаточности силы дарования" Достоевского, критик как будто прогнозирует художественную системность его позднего творчества. По его мнению, в идеальном случае "акт творчества так проникается всею глубиною жизненной правды, что /.../ из простой постановки Фактов и отношений, сделанной художником, решение их вытекает само собой" /71,с.59 - курсив мой - А.В./. ecь гениально предугадана специфика творческих принципов позднего Достоевского.
Достоевский был убежден, что действительность "не исчерпывается насущным,ибо огромною своею частию заключается в ней в
виде еще подспудного,невысказанного будущего Слова" /II,c.I79/. В своих больших произведениях Достоевский и пытается воспроизвести полноту жизненного контекста, чтобы в совокупности контекстных отношений прочесть и довести до читателя рождающийся в них дополнительный,глубинный смысл - "подспудное Слово" действи-
_ 6 -
тельноети. Полнота жизненного контекста - доступна ли она воспроизведению? ЇЇ.В.Палиевский, исследуя структуру художественного образа, отмечает: "Художник отражает /.../ целостность жизни и, как бы обгоняя движение материи, восполняет недостаточность наличных, механических связей живым, органическим сопряжением всего существующего. Его познание поэтому, при всей конкретности, имеет универсальный характер и вскрывает, через всю текучесть жизни, ее аналогичное, внутреннее единство, весь хаос и всю гармонию бытия" /51,с,108/. Это, быть может, в наибольшей степени относится именно к творчеству Достоевского. В его романах за кажущимся хаотичным нагромождением идей, событий, образов прослеживается универсальная взаимозависимость всех элементов художественного мира. В этом мире - говоря словами старца Зосимы - "...всё как океан, всё течет и соприкасается, в одном месте тронешь - в другом конце мира отдается" /9, ХЕУ, с.290/.
"В одном месте тронешь - в другом отдается" - такова своеобразная формула контекстных связей, которые в романах Достоевского проявляются со всем возможным многообразием. В.А.Свитель-ский, например, замечает: "Романы Достоевского пронизаны образными соотнесениями, и эта композиционная расстановка идет от автора. Сравнение и противопоставление, сходство и отталкивание, параллелизм и полемическое противостояние определяют образный мир писателя, и в них - отражение как антиномий действительности, так и логики авторской мысли. Систематика образов в романах Достоевского основывается на параллелях самого разного рода..." Дб2,с.26/. Столь же широко и многообразно соотнесены у Достоевского и другие элементы его художественной системы - идеи, поступки героев, сюжетные ситуации и т.д. Это действительно "лавина отношений" (выражение Н.К.Гея), в которой динамично развер-
тывается смысл целого произведения, выговаривается "Слово" действительности.
Приведем здесь лишь один пример контекстных отношении из романа "Щиот". В рассказе князя Мишкина человек лишь перед казнью "вдруг" понимает: "Что если бы воротить жизнь,- какая бесконечность! Я бы тогда каждую минуту /.../ счетом отсчитывал, уж ничего бы даром не истратил!". Сам прекраснодушный герой согласен, что жить, взаправду "отсчитывая счетом",- "почему-нибудь да нельзя". Но он все-таки надеется прожить именно так, ничего не потеряв /9,УШ,с.52/. И вот через три сотни страниц в повествовании представлена сцена исповеди Ипполита Терентьева, который в подобной же ситуации, под влиянием "приговора природы" (ему грозит смерть от чахотки), высказывает подобную же мысль: "Кто виноват, что они /люди - А.В./ несчастны и не умеют жить, имея впереди по шестидесяти лет жизни? /..,./ Кто виноват, что у него нет миллионов? /«../ Коли он живет, стало быть, всё в его власти!" /9,УШ,с,348/. Не вдаваясь в подробное комментирование, укажем лишь, что в самом соотношении этих двух выражений одной (условно говоря) мысли угадывается глубочайший смысл идеи о предназначении человека. Противопоставлено "одействотворение" (выражение А.И.Герцена) высочайших и низменных возможностей человека, "Всё в его власти!" - но это либо власть человечности, либо власть денег. С одной стороны - идеал "положительно прекрасного человека", с другой - идеал ротшильдовоких миллионов,
"Контекстуальное" рассмотрение идей, мотивов, образов в произведениях Достоевского имеет в науке давнюю и богатую традицию, В первую очередь здесь нужно назвать имя А.П.Скафтымова. Он убедительно показал, что в романе "Идиот" "...тематические мотивы и их комплексы в отдельных эпизодах и образах получают свое содер-
нание и смысл не сами по себе, а через сопоставление и связь с другими мотивами и образами. В нашем сознании каждый из компонентов получает свою значимость лишь при внутреннем охвате всего целого одновременно, когда они, выступая рядом, дают друг другу и фон, и рельеф, и необходимые оттенки" Л71,с.32/.
Скафтымов по праву предпослал своему анализу эпиграф из Гете: "Если хочешь насладиться целым, то ты должен видеть целое в мельчайших деталях". Исследователю действительно удалось увидеть смысл романа Достоевского в сложном переплетении разнообразных тематических мотивов. Это было "прочтение контекста" - но контекста тематического. Скафтымов в своем представлении о романе ограничил его богатое содержание "тематикой" и сосредоточился на раскрытии его "внутренних имманентных формирующих сил" /171,с.24/. Понятно, что при этом контекстные связи характеризуют не столько творческую активность автора, сколько художественные свойства, объективно присущие произведению. Субъективное же начало сводится к "конечной устремленности ищущего творческого духа", к единому "эмоционально-психическому состоянию" художника /там же/. Но сам факт, что даже с характерными для того времени методологическими издержками подход Скафтымова дал плодотворные результаты, говорит о многом. Смысловой контекст произведений Достоевского требует своего прочтения, другое дело - что понимать под "смыслом" и как понимать роль субъективного авторского начала в творческом процессе.
Сам Скафтымов углубляет свои представления о "контексте" в творчестве Достоевского, непосредственно вводит в свой обиход это понятие,- и внимание его закономерным образом обращается на "идеологию". Это позволило ему убедительным образом опровергнуть истолкование смысла "Записок из подполья", предложенное к тому
времени Л.Шестовым, А.Долшшным и Л.Гроссмансм: "Идеологически "Записки" говорят то же самое, что Достоевский потом развивал в каждом своем романе: рассудком и эгоизмом жизнь не может быть понята и оправдана /..../. Яркие тирады подпольного героя в защиту безграничного индивидуального своеволия /.../ были восприняты /Шестовым, Долининым, Гроссманом - А.В./ сами по себе, без связи с общим контекстом, вне общего развития диалектики целого. В захват интерпретаторов не вошли те сопровождающие и дополняющие тематические мотивы, с которыми индивидуализм героя логически связан. Между тем конечные устремления художественного целого могут быть открыты только через установление взаимного соотношения всех его внутренне-іематических линий. Конечная идея вырастает как результат сложного узора переплетающихся параллелизмов и контрастов, и только при возможно более полном учете всех логических сопоставлений открывается результат целого" /I70tc.9I/. Исследователь проницательно ставит "Записки из подполья" в один ряд с публицистикой писателя, рассматривает это произведение в свете идеологических взглядов автора (тем самым признавая их художественную активность), но пытается увидеть в нем лишь "узор" - хотя и чрезвычайно сложный - переплетающихся "тематических линии", складывающихся в однозначно выраженную "идею"-результат. Исследовательский подход Скафтымова следует признать важным этапом в освоении содержания произведений Достоевского. Наука на этом этапе не остановилась.
М.М.Бахтин в своем глубоком теоретическом исследовании поэтики Достоевского прямо говорит о "формообразующей идеологии /.../, которая была принципом его видения и изображения мира" /83,с.Юб/. Бахтина интересует главным образом "состав" этой идеологии, в котором он указывает, как на "последнюю неделимую
единицу",- на цельную точку зрения, позицию личности героя-идеолога. Нас же здесь интересует сам принцип идеологизации художественного материала, коль скоро она имеет место в произведениях Достоевского. Таким принципом является идеологически осмысленное соотнесение самых различных (простых или сложных - необязательно "неделимых") элементов художественной системы в контексте, который, таким образом, становится идеологически напряженным - или "идеологическим контекстом". Соответственно, тот новый, дополнительный смысл который рождается в результате контекстных отношений, является идеологическим смыслом. "Подспудное Слово действительности" оказывается идеологическим словом о мире.
В записях последних лет Бахтин, углубляя свои представления о "смысле" идей у Достоевского, отмечал, что "смысл" потенциально бесконечен и может "актуализироваться, лишь соприкоснувшись с другим (чужим) смыслом, чтобы раскрыть новые моменты своей бесконечности (как и слово раскрывает свои значения только в контексте)" /20,0.550/. Эти суждения представляются верными в отношении не только "идей" героев Достоевского, но и всех разнообразных "смыслов", которые находят свое место в идеологическом контексте его романов. Всякий достаточно значимый момент в повествовании романа - отдельная ситуация, монолог, поступок или целая судьба героя - характеризуется идеологической напряженностью своего смысла и благодаря этому оказывается связан со всем содержанием произведения в его идеологическом контексте. Там, где сюжетные связи между отдельными повествовательными моментами недостаточно ясны, выявляются, как правило, вполне определенные связи идеологического порядка. Й это не просто служебные связи, дополнительно характеризующие тот или иной образ или ситуацию, но достаточно самостоятельные и действенные силы в повествовании
- II -
Достоевского, Поэтому следует признать правоту Б.М.Энгелъгард-та, который называл романы Достоевского "идеало]лгсескими"/201/. Если не в канровом отношении (по вопросам жанра убедительна полемика Бахтина с Энгельгардтом) /83,с.29-33/, то в качестве общей характеристики такое определение действительно отличает основную особенность произведений Достоевского.
В свое время К.Н.Леонтьев, исследуя содержательную активность художественной формы в произведениях Л.Н.Толстого, проницательно заметил, что в романах "Война и мир" и "Анна Каренина" "веет одинаково ускоренною, современного сложностью душевной жизни" эпохи. О Достоевском же можно сказать, что в его произведениях "веет сложностью" идеологической жизни эпохи - это была сознательная авторская установка. И современный исследователь с полным правом утверждает: "Он раздвинул границы заключенной в романе действительности, представив русскую жизнь в ее, так сказать, идеологическом фазисе, добавив ее ооциально-идеологиче-ский анализ к анализу сопиально-психологическому" /108,с.258/.
В последнее время в исследованиях творчества Достоевского так или иначе учитываются те возможности освоения его сложной идеологической проблематики, которые открываются при рассмотрении содержания романов в свете многочисленных и разнообразных связей, пронизывающих это содержание. В.Д.Днецров, например, пишет: "Достоевскому удается достигать высокой художественности нередко и тогда, когда он сознательно проводит ложные и даже реакционные идеи. /..../Дело, видимо, в том, что художественные образы Достоевского в высшей степени конкретны. Благодаря своей многосторонности они соприкасаются с различными общими мотивами, участвуют не в одной, а во многих внутренних связях романа"/108, с.285/.
Особенно необходимым и многообещающим представляется "контекстуальный" подход к содержанию итогового произведения Достоевского-романа -Братья Карамазовы". Это произведение, чрезвычайно сложное по своей структуре, отличающееся исключительным богатством содержания, предстает перед нами - по верному замечанию Л.П.Гроссмана - "подлинным завершением его /Достоевского - А.В./ художественного пути, целостным синтезом его творческого опыта, расширением романа-поэмы до романа-эпопеи./..../ Необычайным подъемом мысли и воли Достоевский создал на склоне дней монументальный роман типа хоровой трагедии, который и стал синтетическим и многоголосым эпилогом всего его бурного творчества" Д05,с.567/. Это произведение и будет являться объектом нашего внимания в настоящей работе.
В романе "Братья Карамазовы" идеологическая напряженность художественного материала сказывается особенно явственно и неоднозначно. На контекстные отношения в его идеологическом содержании обратил внимание еще А.С.Долинин. Подробно исследуя историю создания романа, он увидел в этих отношениях субъективное начало, важную сторону творческого процесса Достоевского: "Это начало движения частей, стремящихся к единству, пока еще намеки на будущий уже сложный текст связной редакции. И здесь особенно замечательно, что чаще всего этой первоначальной "детализации" подвергаются элементы, носящие в себе смысловую, идеологическую тяжесть произведения. /..../ Эта стадия работы собирания частей вокруг одного центрального пункта, преимущественно идеологического, занимает главное место...". Вывод Долинина: "...идеологический момент всегда является у него /Достоевского - А.В./ главной организующей силой" /109,с.2,12/, Заметим, что исследователь имеет в виду прежде всего идеологические воззрения писате-
- ІЗ -
ля, которые первоначально оказались еще в его публицистических выступлениях и от которых он отталкивался, приступая к работе над романом. А между тем, идеологическое содержание романа "Братья Карамазовы" крайне сложно и неоднородно. Убеждения самого Достоевского, вливаясь в сложное единство этого произведения, контактируют с другими "составляющими" - воззрениями героев, самостоятельными идеологическими значениями различных повествовательных моментов. Иными словами, идеи Достоевского начинают участвовать в идеологическом контексте романа, занимают в этом контексте свое место. И не только эти идеи, но все частные идеологические "смыслы" являются у Достоевского организующими моментами контекстных отношении, в которых сами они обогащаются - поскольку "то, что мы считаем идеологией Достоевского, всегда дается в романах в сопоставлениях и опровержениях" /195, с.140/.
Сказанное позволяет заключить, что итоговый характер романа "Братья Карамазовы", его сложная структура и богатое содержание требуют особого, направленного внимания к идеологическому контексту этого произведения Достоевского. Такое специальное исследование до сих пор не предпринималось. А оно, очевидно, могло бы прояснить многие спорные вопросы в истолковании Достоевского. Освоение идеологического содержания этого романа должно способствовать выработке более полных представлений об идеологической позиции писателя, о месте его творчества в историко-литературном процессе эпохи, о тех итогах, к которым ему удалось придти в процессе интенсивного художественного познания действительности и человека. Эти представления помогут найти новые убедительные аргументы в защиту искусства Достоевского от превратных истолкований как со стороны предреволюционной религиозно-^илософ-
ской публицистики, гак и со стороны новейших его вульгаризаторов, которые, по замечанию современного исследователя, по-прежнему не учитывают "в своих анализах творчества писателя специфики художественного контекста" /119,с.II/. Все это и определяет актуальность работы на тему "К проблеме идеологического контекста в романе Ф.М.Достоевского "Братья Карамазовы"".
Настоящее исследование будет ориентировано на сформулированные выше соображения о специфике идеологического контекста. Однако мы не в праве рассчитывать на исчерпывающее рассмотрение всей сложности и богатства идеологического содержания романа "Братья Карамазовы". Здесь будут продемонстрированы лишь некоторые подходы к исследованию контекста этого произведения, которые по-новому раскрывают художественное своеобразие и содержательность романа. Целью работы является освоение идеологического содержания романа, реализующегося в тех его контекстных отношениях, которые будут занимать здесь наше внимание.
В задачи предпринимаемого исследования входит:
рассмотрение содержания романа в свете символических значений его названия и эпиграфа, которое покажет идеологическую взаимосвязь отдельных идей, образов, ситуаций, судеб героев;
выяснение идеологического значения постановки основных для произведения проблем в кульминационных главах "Бунт" и "Великий инквизитор";
рассмотрение особенностей постановки проблемы народа в творчестве Достоевского и в романе "Братья Карамазовы" как итоговом произведении писателя, определение роли этой проблемы в идеологическом контексте романа.
Методологической основой предпринимаемого исследования являются труды классиков марксизма-лени-
назма и положения передовых представителей литературно-критической мысли России, нацеливающие науку на выяснение объективного смысла произведений искусства. В частности, Н.А.Добролюбов в статье "Темное царство" говорил о том, что авторское понимание идеи произведения не всегда адекватно его объективному смыслу: "...общие идеи принимаются, развиваются и выражаются художником в его произведениях совершенно иначе, нежели обыкновенными теоретиками. Не отвлеченные идеи и общие принципы занимают художника, а живые образы, в которых проявляется идея. В этих образах поэт может, даже неприметно для самого себя, уловить и выразить их внутренний смысл гораздо прежде, нежели определит его рассудком. Иногда художник может и вовсе не дойти до смысла того, что он сам же изображает; но критика и существует затем, чтобы разъяснить смысл, скрытый в созданиях художника..." /15,У,с.70/. Еще точнее но этому вопросу выразился К.Маркс: "...необходимо /.../ различать то, что какой-либо автор в действительности дает, и то, что дает только в собственном представлении. /.../ Так, две совершенно различные вещи - то, что Спиноза считал краеугольным камнем в своей системе, и то, что в действительности составляет этот краеугольный камень" /7,с.287/.
Конкретные указания для исследования идейно-художественного мира Достоевского мы находим в статьях В.й.Ленина о Толстом. Это не случайно. Творчество Толстого и Достоевского относится к одной и той же эпохе. Их сближало, по словам Г.М.Фридлендера, то, "что оба они гораздо шире, чем другие, наиболее дальновидные из современных им русских писателей, ощущали глубину социально-исторических и нравственно-психологических противоречий своего времени. И в то не время их объединяет то, что в своих поисках разрешения указанных противоречий, резко разойдясь в этом отношении с
русской революционной мыслью /.../, они обратились не к политике, а к нравственности. /..../ Другим, еще более важным /.../ моментом, роднящим их произведения, является обращенность мысли Толстого и Достоевского к народу" /182,с.162/. Это сходство двух великих художников и позволяет использовать ленинские характеристики Толстого при обращении к творчеству Достоевского.
Разнообразие художественного материала, важного в идеологическом отношении и потому привлекающего наше внимание, обусловливает использование в настоящей работе различных методических приемов исследования. В их числе: сопоставительное рассмотрение многих моментов повествования с целью выявления общих для них идеологических мотивов; комментированное "прочтение" отдельных монологов и анализ мотивов поведения героев романа; обзорное рассмотрение особенностей постановки той или иной проблемы на материале одного и нескольких произведений писателя - и другие.
В качестве гипотезы исследования выдвигаются следующие положения. Богатое идеологическое содержание романа "Братья Карамазовы" связывается в единый контекст, в котором все его элементы получают свое дополнительное, углубленное и широкое, осмысление. Произведение обнаруживает особую идеологическую напряженность и концентрированнооть в своеобразных "узлах" контекста, -которые имеют ситлволическую природу. Проблема народа в романе является важным ориентиром, повторяющимся компонентом многих контекстных отношений, в которых различные мотивы, проблемы,позиции героев - в контакте с этой проблемой - приобретают глубокое идеологическое осмысление и оценку.
Новизна настоящей работы обусловлена тем, что предпринимаемый в ней контекстный анализ художественного материала,
который и раньше привлекал так или иначе внимание исследователей романа» позволяет придти к новым выводам - уточнить расстановку действующих лиц в образной системе, многосторонней охарактеризовать идеологические позиции героев, выявить значение некоторых "заглавных" символов в произведении, пополнить представления об идеологическом потенциале итогового романа Достоевского.
Порядок решения задач исследования обусловливает структуру работы. В первой главе ("Символика и проблематика в романе Ф.МДостоевского "Братья Карамазовы") предпринимается широкий подход к содержанию произведения, охваченному емким символическим смыслом его названия, эпиграфа и главы "Великий инквизитор". Неоднородность рассматриваемого при этом материала диктует необходимость выделения в этой главе двух самостоятельных параграфов - "Символика как организующее начало в становлении идеологического контекста "Бретьев Карамазовых", "Центральная проблематика в идеологическом контексте "Братьев Карамазовых". Во второй главе работы ("Особенности постановки проблемы народа в романе "Братья Карамазовы") к рассмотрению привлекаются и другие романы писателя, что позволяет проследить развитие у Достоевского проблемы народа и выяснить роль ее в становлении идеологического контекста итогового произведения. В заключение работы в качестве положений, выносимых на защиту, представлены некоторые выводы и намечены перспективы дальнейшего исследования творчества Достоевского в предлагаемом аспекте.
Апробация основных положений работы была проведена на ХХХІУ и ШУ Герценовских чтениях в Ленинградском педагогическом институте им.А.И.Герцена (1981, 1982), в лекциях и на практических занятиях в Ленинградском им.А.И.Герцена и Магни-
тогорском педагогических институтах.
Практическая значимость работы определяется тем, что полученные в ней результаты могут быть использованы в дальнейших исследованиях вопросов истории и поэтики русской литературы второй половины XIX века, при подготовке и чтении вузовских курсов и проведении опецсеминаров по теории и истории литературы.
Символика как организующее начало в становлении идеологического контекста "Братьев Карамазовых"
В "Братьях Карамазовых" невозможно выделить единую тему, организующую вокруг себя все остальные содержательные моменты произведения. Необычайная сложность его структуры позволила, например, Л.П.Гроссману предположить, что Достоевский в этом рома не намеренно нарушает единство построения и стремится ",., Б самой форме своего создания выразить свое поярясенное видение всего распада, разрыва и разложения великого целого, благоговейно чтимого им" /Е05,с,574/, И все-таки в "Братьях Карамазовых" существует целый ряд взаимосвязанных "генеральных" тематических линий или - лучше сказать - своеобразных смысловых потоков, которые и придают динамичную целостность этому многосложному произведению. Динамизм при этом обусловливается активностью авторской мысли, которая умеет заставить разные сюжетные ситуации, образы и другие элементы вдруг загореться светом предчувствуемого единства смысла, неизменно включающего в себя то или иное идеологическое содержание.
Одна из генеральних тематических линий романа задана (как это обычно у Достоевского) уже в самом названии - "Братья Карамазовы", Оно символично, и в его формулировке обращает на себя внимание сосредоточение смысловых потенций, многозначность предчувствуемого смысла, В этой связи приведем суждения Ю.И,Селез нева о природе символа у Достоевского; "У Достоевского СИМВОЛ - явление, пронизывающее и связующее воедино внешне разнородные пласты художественного мира, /,,,,/ Символика Достоевского рассчитана не на црямое, сознательное восприятие читателя,- это не указание, не подсказка автора, но создание подспудно нагнетаемой атмосферы образа. Эту черту стиля Достоевского можно охарактеризовать как стиль открывания внутреннего, сокровенного в видимом, обыденном и осуществление их взаимообусловленности, взаимосвязи через символ. Его образ не только совмещает текущее с вечным, но и объединяет их в таком единстве, которое содержит в себе все его возможные цроявления, как бы уже выходящие за рамки конкретного сюжета. Своеобразный конденсатор про странства и времени - он "незавершен" и как бы требует дальнейшего развертывания заключенных в нем потенций" Дбб,с.І9І-І92/.
Название романа - "Братья Карамазовы" - как раз и является таким всеобъемлющим символом, и эта его основная функция заслуживает того, чтобы на ней остановиться специально.
Первый "пласт художественного мира" романа, который мы прекде всего ассоциируем с названием, - это иотория житейских взаимоотношений членов семейства Карамазовых. Но взаимоотношения эти принимают на страницах романа такую невозможную для семьи, такую "не обыденную" форму, что это само по себе рождает потребность какого-то иного, "не семейного" уровня осмысления событий.
Уже в заглавии книги первой ("История одной семейки") Достоевский как бы варьирует общее название романа. Такая пепекли-чка достаточно значима. Возможны, например, следующие ее истолкования. Главные герои - "братья Карамазовы", и все-таки они члены не "одной семьи", а одной "семейки" (немаловажная стилевая разница). Значит, не такие уж они и "братья", и семейство их -"случайное". Весь же роман если и является, судя по названию, историей "братьев Карамазовых", то это верно лишь на первый взгляд - для первой его книги. Показательно, что стилевое оформление заглавий следующих четырех книг всякий раз как бы взрывает обыденные представления о семейных отношениях ("Неуместное собрание", "Сладострастники", "Надрывы" и "За и Против").
Еще один нюанс, относящийся к формулировке названия романа. Словом "братья" из круга главных героев произведения формально исключен Федор Павлович Карамазов и в то же время введен Смердя-ков (он хотя и не "Карамазов", но все-таки "брат"). Отоутотвие в этом кругу старика Карамазова как бы сигнализирует, уже с ти
тульного листа, о его противостоянии своим сыновьям. Все четверо в контекоте романа так или иначе "отрицают" его существование (например, трое из них, каждый по-своему, замешаны в его убийстве, четвертый - Алеша - является его антиподом по своей этической позиции и нравственному облику). Таким образом, они в этом аспекте связаны особыми узами - как "братья" по единому, хотя и крайне изломанному "фронту" противостояния своему родителю. Знаменательно, что уже в их "братстве" можно усмотреть антитезу: одна линия их единения отрицает другую, тан как их по-своему роднит противостояние тому, кто был связующим звеном их формального родства. Формулировка названия романа оказывается мотивированной в контексте дважды, но по принципу антитезы, а не соударности.
Центральная проблематика в идеологическом контексте "Братьев Карамазовых"
До сих пор наше рассмотрение художественного материала носило отчасти иллюстративный характер - на различных примерах мы старались разобраться в особенностях возникновения контекстных отношений в романе. При этом нам оказалось доступно раскрывающееся в контексте важное идеологическое содержание произведения. На данном этапе работы мы обратимся непосредственно к идеологическому содержанию романа - к его проблематике. Характер постановки и решения тех шш иных важных проблем обусловливает и расстановку действующих лиц, и движение сюжета. Понятно, что многие элементы художественной системы соотнесены друг с другом и вступают в контекстные отношения в свете этих проблем. Проблематика романа, таким образом, является еще одним Снаряду с его "заглавной" символикой) действенным фактором организации контекстных отношений. А поскольку проблемы, поставленные Достоевским, имеют свой генезис и прямо связаны с веяниями времени, то контекст романа выходит за рамки сюжета и вбирает в себя идеологическое содержание эпохи. Мы уже имели здесь возможность наблюдать отдельные случаи подобного расширения контекста, когда говорили о постановке в романе проблемы ответственности человека за преступление, о нетерпеливой "жажде подвига скорого", характерной для "юношей последнего времени". Эти выходы за рамки сюжета позволяют открывать новые грани того идеологического содержания романа, которое рождается в его контексте.
В содержании романа "Братья Карамазовы" можно выделить проблему, в которой своеобразно отражается масштаб и емкий смысл символики произведения. Это проблема выбора в широком диапозоне своих значений - от каждодневного выбора человеком своей позиции и своих поступков до глобального выбора путей развития Росоии и человечества. Проблема эта задана уже в названии романа и в эпиграфе к нему. Она поставлена и решается всесторонне, в судьбах всех главных героев произведения. Но наиболее важные результаты у Достоевского связаны с образами Алеши ж Ивана Карамазовых. М.М.Бахтин справедливо утверждал, что в произведениях Достоевского "...образ идеи неотделим от образа человека - носителя этой идеи" и что в центре внимания художника находился "человек идеи" /83,0.97/. думается, можно добавить, что в центре внимания Достоевского-мыслителя находился образ-проблема. Образы Алеши и Ивана представляют собой как бы два сложнейших выражения и постановки проблемы выбора, и решения ее - настолько неразрывной кажется связь этой проблемы и порождаемых ею более частных МОТЕ BOB с идеологическими судьбами героев Проблема выбора соотносит образы Алеши и Йвана в идеологическом контексте романа. Эта проблема и эти образы будут находиться в центре нашего внимания на данном этапе работы.
Образ Алеши Карамазова занимает вполне оцределенное место в творчестве Достоевского. И в своей обусловленности всем ходом творческих поисков художника и мыслителя образ этот получает особую значимость и идеологическую актуальность. Чтобы уяснить эту актуальность, нам необходимо совершить здесь небольшой экскурс в историю общественной мысли пореформенной эпохи.
Еще в 1864 году в программном объявлении об издании куриала "Эпоха" Достоевский с тревогой замечал: "Бее более ж более нарушается в заболеваем обществе нашем понятие о зле и добре, о вредном и полезном. Кто из нас, по совести, знает теперь, что зло и что добро? Всё обратилось в спорный пункт..."/9,XX,с.218/. Но в то время, под свежим еще впечатлением от крестьянской реформы, Достоевскому казалось, что будущее - близкое! - о разрежением всех спорных пунктов принадлежит "новым, неведомым здоровым русским силам, вызываемым наконец к жизни...". Однако прошло тринадцать лет, и Достоевский с еще большей тревогой вынужден констатировать: "...самая полная аберрация и в умах, и в сердцах всегда у людей возможна а у нас и именно в наше время не только возможна, но и неминуема, судя по ходу вещей. Посмотрите много ли согласных в том, что хорошо, что дурно. И это не то что в каких-нибудь там "истинах", а в самом нервом встречном вопросе" /9,ХХУ,с.46/.
