Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Время и вечность как центральные понятия философско-литературного творчества ВЛ. Соловьева 15
ГЛАВА 2. «Время» и «вечность» в эстетике и литературной критике ВЛ. Соловьева 45
ГЛАВА 3. Концепты «время» и «вечность» в поэтическом творчестве ВЛ. Соловьева 71
Заключение 124
Библиография 130
- Время и вечность как центральные понятия философско-литературного творчества ВЛ. Соловьева
- «Время» и «вечность» в эстетике и литературной критике ВЛ. Соловьева
- Концепты «время» и «вечность» в поэтическом творчестве ВЛ. Соловьева
Введение к работе
Обширному наследию Вл. Соловьева - трудам в области философии и религии, этики и эстетики, литературы и критики - присущ характер особой системности и целостности, что было отмечено еще современниками. «Само собой разумеется, -писал М.С. Соловьев в «Предисловии к первому изданию» собрания сочинений Вл. Соловьева, - что обозначения: философские, богословские, публицистические сочинения - в значительной мере условны, потому что всякий, знакомый с сочинениями Владимира Соловьева, согласится с тем, что в большинстве из них элементы философский, богословский и публицистический не отделимы один от другого».1 С.Н. Булгаков представлял творчество Вл. Соловьева не иначе, как «опыт философского синтеза, единственного в своем роде». Е.Н. Трубецкой, видя наметившееся роковое противостояние духовного и нравственного, настаивал на том, что «всякие попытки отделить в Соловьеве философа от религиозного мыслителя тщетны и могут рассматриваться как доказательство известного безвкусия».3
Действительно, все созданное Соловьевым настолько последовательно подчинено авторской онтологической концепции, что каждое произведение, в том числе и художественное, по существу является новой формой выражения (нередко художественной) основной идеи философа - всеединства - «того идеального единства, к которому стремится наш мир и которое составляет цель космического и исторического процесса» (VII, 45)4, завершая который .. .утро вечное восходит к жизни новой Во всех и все в Одном. XII, 88
Поэтому при изучении какой-либо части наследия Вл. Соловьева - философии, эстетики, поэзии и т. п. - важно, во-первых, учитывать специфику теории 1 Соловьев М. Предисловие к первому изданию // Соловьев B.C. Собр. соч.: В 12 т. Фототипическое изд. Брюссель, 1966. Т. 1. 2 Булгаков С.Н. Что дает современному сознанию философия Владимира Соловьева // Булгаков С.Н. Сочинения: В 2 т. М, 1993. Т. 1. С. 175. 3 Трубецкой Е.Н. Миросозерцание Вл. Соловьева. М., 1913. Т. 1. С. 269.
Произведения Вл. Соловьева цитируются по изд.: Соловьев B.C. Собр. соч.: В 12 т. Фототипическое изд. Брюссель, 1966 - 1970. (Римская цифра в скобке указывает том, арабская - страницу). всеединства, проявившуюся на уровне творческого метода Вл. Соловьева в попытке рассмотреть все многообразие окружающего мира через призму одной глобальной идеи. И во-вторых, вслед за Соловьевым, осмыслить все его творчество как ответ на «первый вопрос, на который должна ответить всякая философия, имеющая притязания на общий интерес», то есть «вопрос о цели существования» (I, 250).
Эти обстоятельства ставят перед исследователями творчества Вл. Соловьева по меньшей мере две общие задачи, без решения которых полноценное изучение наследия такого масштаба представляется невозможным.
Первая определяется необходимостью ввода в аппарат исследования категорий (понятий), применимых не только ко всем сферам его творчества, но и к разным их уровням.5 Такой категорией, на наш взгляд, может стать кот{епт, как логически и словесно фиксированное обобщенное представление о том или ином явлении окружающего мира.
Идея существования концептов, или общих понятий, споры об их природе, восходящие к средневековой теории универсалий6, в настоящий момент оказались в центре внимания мировой науки о языке, его «экзистенциально-онтологических основах».8 В русском языкознании теория концепта появляется в 20-х годах XX века, однако ее предпосылки можно обнаружить еще в XIX веке - в трудах А.А. Потебни, который предлагал различать в слове «.внешнюю форму, т. е. членораздельный звук, содержание, объективируемое посредством звука, и внутреннюю форму, или ближайшее этимологическое значение слова, тот способ, каким выражается содержание».9 Описывая процесс бытования слова (другими словами - образование концепта), Потебня отмечает особо важный момент - 5 Об уровневых моделях, ориентированных на практику литературоведческого анализа, см.: Тюпа В.И. Аналитика художественного (введение в литературоведческий анализ). М, 2001. С. 98 - 111. 6 Краткий обзор проблемы толкования концептов см., например: Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская речь. Л., 1928. С. 30-31. 7 Показательно, что основателями концептуального анализа считаются крупнейшие философы: Л. Витгеншейн, Г.Х. фон Вригт, М. Хайдеггер, Х.-Г. Гадамер, М. Пубер и др. 8 Хайдеггер М. Бытие и время // Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет. М., 1993. С. 3 - 45. 9 Потебня А.А. Мысль и язык. Поэзия. Проза. Сгущение мысли // Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М., 1990. С. 22. забвение внутренней формы и, как следствие, возникновение вторичного восприятия (апперцепции), которое «в слове сгущает чувственный образ, заменяя его стихии одним представлением, расширяя содержание, сообщая возможность движения большим мыслительным массам».
Опираясь на понятие внутренней формы Потебни, московская и ленинградская лингвистические школы разрабатывали теорию концепта.
Представитель московской школы С.А. Аскольдов (Алексеев) определял концепт как «мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода». (Ср. у Потебни: «Представление замещает собой образ. Отсюда большая быстрота мысли. Посредством соединения представления с другими представлениями производится расчленение образа, превращение его в понятие, установление связи между мыслями, их подчинение и соподчинение»).12 Аскольдову принадлежит мысль о сходстве проблем концепта и художественного слова, которые «не только имеют точки соприкосновения, но в основе положительно совпадают». Его теория слова как составной части художественного концепта основана на различии ролей слова в процессе познания {термин, обладающий по преимуществу номинативной или дефинитивной функцией) и в художественном творчестве {символ, «т. е. нечто, имеющее внутреннюю органическую связь со своим значением»).14 Указывая на двойственную природу концептов (имея в виду ее «психофизиологический» характер), Аскольдов называет их «почками сложнейших соцветий мысленных конкретностей»15 и «эмбрионами мысленных операций, которые в своем раскрытии могли бы занять часы, дни, иногда месяцы».16
Продолжая традиции московского направления, современную теорию концепта 10 Там же. С. 51. 11 Аскольдов С.А. Ук. соч. С. 31. 12 Потебня А.А. Слово и его свойства. Речь и понимание // Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М., 1990. С. 133. 13 Аскольдов С.А. Ук. соч. С. 29. 14 Там же. С. 40. 15 Там же. С. 34. 16 Там же. С. 36. разрабатывает группа «Логический анализ языка» при Институте языкознания РАН, наиболее известными представителями которой стали Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова и Ю.С. Степанов. Последний в работе «Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования» (1997), объясняя природу концепта, представляет его «как бы сгустком культуры в сознании человека», тем, в виде чего «культура входит в ментальный мир человека» и посредством чего «человек сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее». 7 Таким образом, концепт, по представлению Ю.С. Степанова, - «основная ячейка культуры в ментальном мире человека».
Ученые ленинградской лингвистической школы, в частности Г.Г. Шпет, также принимая за основу идею внутренней формы А.А. Потебни, по-своему решали проблему концепта. Один из современных крупнейших лингвистов -представителей этого направления - В.В. Колесов в своих работах доказывает, что концепт - это «точка отсчета и завершение процесса на новом витке семантического развития живого в языке». Размышляя об объективной природе концепта, В.В. Колесов называет его «реальностью национальной речемысли, образно данной в слове», то есть тем, «что не подлежит изменениям в семантике словесного знака... диктует говорящим на данном языке, определяя их выбор, направляя мысль, создавая потенциальные возможности языка-речи».21
Итак, именно в концепте, как в языковой категории, наиболее очевидна взаимосвязь философской (онтологической) и лингвистической ипостасей слова. И что еще существеннее, концепт, как гносеологическая единица измерения, обладает объективно-субъективной природой: «может иметь все степени адекватности внешнему бытию и даже отражать его идеальную природу»23 и 17 Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997. С. 40. 18 Там же. С. 41. 19 Шпет Г.Г. Внутренняя форма слова. М., 1927. 20 Колесов В.В. Концепт культуры: образ - понятие - символ // Вестник Санкт-Петербургского ун-та. 1992. Сер. 2. Вып. 3. С. 37. 21 Там же. С. 36. «Целостность значения, присущая понятности, обретает слово. Навстречу значениям растут слова. Но отнюдь не слововещи снабжаются словами». - Хайдеггер М. Ук. соч. С. 24. 23 Аскольдов С.А. Ук. соч. С. 35. одновременно приобретать индивидуальную смысловую окраску в творчестве отдельного автора. (Это объясняется достаточно сложной структурой концепта: в него, помимо «чистого» понятия - логически оформленной мысли, - входят этимология обозначающего слова, история его бытования, современные ассоциации и т. д., а также авторская оценка явления).
Вторая глобальная задача, стоящая перед исследователями творчества Вл. Соловьева, характеризующегося тематическим многообразием и одновременно внутренним концептуальным единством, заключается в поиске всеорганшующего семантического центра, позволяющего говорить о специфике каждой сферы деятельности Вл. Соловьева (философии, эстетике, поэзии и т. п.), имея в виду их взаимосвязь и несомненное взаимовлияние.
Многочисленные попытки выявить стержневое понятие мировоззренческой системы Вл. Соловьева были предприняты еще в начале прошлого века. «В учении Соловьева есть нечто сверхсовременное, что пребывает в смене явлений и в чередовании исторических эпох, - писал Е.Н. Трубецкой. - Это сверхсовременное есть то самое, что Соловьев считал важнейшим своим делом - его учение о смысле жизни, или, что то же самое, - его учение о Богочеловечестве. Здесь сплетаются воедино все его мысли, все его учение философское и религиозное».24 С.Н. Булгаков считал, что «идея положительного всеединства составляет... основное начало всей философии Вл. Соловьева, ее альфу и омегу». А.Ф. Лосев принимал Софию за «основной и центральный образ, или идею, всего... философствования». Таким образом, идеи Богочеловечества, или Софии, и положительного всеединства трактовались в большинстве случаев как основные лишь для философии Вл. Соловьева, но отнюдь не как объединяющие начала всего
Трубецкой Е.Н. Владимир Соловьев и его дело // Книга о Владимире Соловьеве. М., 1991. С. 456; идею Богочеловечества как «центральную идею всей жизни» Соловьева выдвигал и Н. Бердяев. 25 Булгаков С.Н. Что дает современному сознанию философия Владимира Соловьева. М., 1993. С. 389. 26 Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. М., 1990. С. 210. 27 См. у Вл. Соловьева: «София есть идеальное, совершенное человечество, вечно заключающееся в цельном божественном существе или Христе» (III, 121). творчества.
Сложнейшим вопросом, напрямую связанным с обнаружением такого центра, остается проблема соотношения поэтической и философской сторон творчества Вл. Соловьева. Первостепенность и значимость каждой из них в истории освоения его наследия оценивались по-разному. При множестве подходов к проблеме взаимодействия поэзии и философии Вл. Соловьева можно выделить две основные тенденции. Первая заключается в признании тесной связи между философской и поэтической сферами творчества с одновременным указанием на их неравноправное положение.
Так, Ю.И. Айхенвальд в статье «Владимир Соловьев (его стихотворения)» утверждал: «В исключительной одаренности Владимира Соловьева поэтический талант не является самой блистательной гранью. Художник в своей прозе, он часто в своих стихах - только мыслитель. К собственным стихотворениям нередко пишет он подстрочный комментарий и вообще относится к ним умно. Не чувствуется в них беззаветная стихия самой поэзии, великая наивность чистого художества».29 К.В. Мочульский также определял поэзии второстепенное место, по сравнению с философией: «Соловьев - поэт в философии и философ в поэзии... быть может, он не столько чувствует, сколько размышляет над чувством».30 Крайнюю степень умаления значимости поэтического дарования Вл. Соловьева выразил П.П. Громов, считавший, что «не будет особого огрубления, если сказать, что стихи Соловьева -во многом иллюстрации на личном материале к его общефилософским положениям и декларациям».31
Иначе виделось рассматриваемое соотношение С.Н. Булгакову, который отводил главенствующую роль поэзии: «... поэзия Соловьева также является документом его философии. В этой последней мы находим немало наносного, временного и случайного, и лишь то, что есть в поэзии, получает неоспоримую печать 28 Такое разделение можно наблюдать и у современных исследователей творчества Вл. Соловьева: Носов С. Идея сверхчеловечества и философия Вл. Соловьева // Философские науки. 1991. № 7. С. 56 - 67; Уткина Н. Тема всеединства в философии Вл. Соловьева // Вопр. философии. 1989. № 6. С. 59 - 75. 29 Айхенвальд Ю.И. Силуэты русских писателей. М., 1994. С. 370. 30 Мочульский К.В. Владимир Соловьев: Жизнь и учение // Мочульский К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995. С. 97. 31 Громов П.П. Блок, его предшественники и современники: Монография. Л., 1986. С. 57. философской подлинности».
Вторая тенденция в освещении вопроса о соотношении поэтической и философской сфер творчества Вл. Соловьева состоит в признании их равноправия, но связи между ними не придается большого значения. Такую точку зрения, например, разделял В.В. Розанов: «Думается, однако, что задушевнейшею его областью была его поэзия... В поэзии он выступал как бы анонимом; в ее неясных звуках он дышал привольно и легко. Он любил поэзию, как любят свободу, и еще он любил ее как прекрасную форму, ибо в душе его был силен эстетический идеал».33 Н.А. Бердяев также не воспринимал поэзию и философию как две взаимодействующие сферы единого творчества: «Мы знаем, что был дневной и был ночной Соловьев. Слишком ясно для нас становится, что в философско-богословских своих схемах Соловьев себя прикрывал, а не раскрывал. Настоящего Соловьева нужно искать в отдельных строках и между строк, в отдельных стихах и небольших статьях».34
Традиция рассматривать формирование мировоззрения Вл. Соловьева без учета его поэтической деятельности широко распространилась и среди современных исследователей.35
В последнее время можно констатировать появление новой тенденции, принципиально отличающейся от двух предыдущих, основанной еще на утверждении З.Г. Минц, что поэзия Соловьева «стремится ответить на те же вопросы, что и творчество Соловьева в целом, но делает это по-своему». Исследователи данного направления, признавая самоценность поэзии Вл. Соловьева, решают проблему поиска всеорганизующего центра, позволяющего обеспечить плодотворное изучение соловьевской философско-поэтической 32 Булгаков С.Н. Владимир Соловьев и Анна Шмидт // Булгаков С.Н. Тихие думы. М., 1996. С. 52. 33 Розанов В.В. Памяти Вл. Соловьева//Книга о Владимире Соловьеве. М., 1991. С. 336. 34 Бердяев Н.А. Проблема Запада и Востока в религиозном сознании Вл. Соловьева // Книга о Владимире Соловьеве. М., 1991. С. 355. 35 См., например: Акулинин В. Философия всеединства: От B.C. Соловьева к П.А. Флоренскому. Новосибирск, 1990. С. 9; Даам X. Свет естественного разума в мышлении Вл. Соловьева // Вопр. философии. 1992. № 8. С. 133 - 144; Козырев А. Смысл любви в философии Владимира Соловьева и гностические параллели // Вопр. философии. 1995. № 7. С. 59 - 78; Сербиненко В.В. Вл. Соловьев: Запад, Восток и Россия. М., 1994. 36 Минц З.Г. Владимир Соловьев - поэт // Соловьев В. Стихи и шуточные пьесы. Л., 1974. С. 22. деятельности в целом. «Поэзия Соловьева неразрывно связана с его учением о Мировой Душе, - пишет Г.И. Чулков. - Чтобы уразуметь творчество Соловьева в его символическом углублении, необходимо обратиться к этому учению, установить связь между идеей второго абсолютного центра и живым воплощением Вечной Женственности».37 Д.М. Магомедова, отмечая единство онтологической теории и поэтического творчества, предлагает «взглянуть на поэтический мир Соловьева через призму мифа о Софии».38 А СВ. Севастьянов, настаивая на поиске того «общего предмета» в творчестве Соловьева, который позволит говорить о «единстве концептуально-тематического поля», предлагает в качестве такового архетип «5ікт/» (т. е. «справедливость, правосудие»).
По существу, литературоведы, взявшие за основу принцип «неслиянности и нераздельности» философского и поэтического творчества, также оказались в затруднении с определением «общей идеи».
Все это говорит о том, что задача полноценного изучения наследия Соловьева, представляющего разветвленную многоуровневую систему, характеризующуюся особой внутренней слитностью философских, религиозных и эстетических идей,40 еще далека от завершения. Необходимостью разрешения создавшейся проблемной ситуации определяется актуальность настоящего исследования, посвященного проблеме целостного изучения творчества Вл. Соловьева и особенно той его части, которую принято называть «литературным наследием».
В связи с характером работы, представляемой к защите, необходимо отметить, что в современной филологической науке актуализировалась тенденция к взаимодействию различных дисциплин широкого гуманитарного цикла: традиционные лингвистика, литературоведение, фольклористика, мифология, этнография активно работают с интенсивно развивающимися в последнее время
Чулков Г.И. О софианстве//Чулков Г.И. Валтасарово царство. М., 1998. С. 348. 3 Магомедова Д.М. Владимир Соловьев // Русская литература рубежа веков (1890-е - начало 1920-х годов). М., 2000. Кн. 1.С. 765. 3 Севастьянов СВ. Проблемы мировоззрения и поэтики B.C. Соловьева: (Архетип «5t/crj» в контексте художественного бытия): Дис. ... канд. филол. наук. - Магнитогорск, 1999. С. 12. 40 В.В. Зеньковский писал о Соловьеве: «... не христианская доктрина обогащается у него за счет философии, а, наоборот, в философию он вносит христианские идеи и ими обогащает и оплодотворяет философскую мысль». - Зеньковский В.В. Общие замечания: Владимир Соловьев // Зеньковский В.В. История русской философии: В 2 т. Л., 1991. Т. 2. Ч. 1. С. 69. этнолингвистикой, культурологией, социолингвистикой. Анализ художественных текстов, представленный в работах Б.М. Гаспарова,42 Н.А. Кожевниковой,43 Ю.Д. Апресяна44 и других позволяет соединять методы литературоведения, лингвистики и культурологии для получения объективной и целостной оценки индивидуального творчества. С этой же целью в нашей работе применена теория концепта (основанная прежде всего на достижениях лингвистики и культурологии) в сочетании с традициями литературоведческого анализа, исторической и теоретической поэтики. В диссертационной работе рассмотрены проблемы реализации (воплощения) концептов «Вечность» и «Время» в философской, литературно-критической и поэтической сферах творчества Вл. Соловьева.
Интегративный характер анализа, попытка целостного освоения наследия Соловьева не только обуславливают научную новизну работы, но и придают ей статус экспериментального исследования. В отечественной науке, насколько нам известно, подобный анализ на материале сочинений данного автора еще не проводился.45
На сегодняшний день проблеме изучения так называемого «литературного наследия» Вл. Соловьева в контексте всего его творчества посвящено несколько работ, среди которых особое место занимают исследования Н.В. Котрелева, П.П. Гайденко, Д.М. Магомедовой. 7
См., например, работы такого обобщающего характера: Апресян Ю.Д. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М., 1997; Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997; Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. М., 1995; Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994. 42 Гаспаров Б.М. Язык, память, образ: Лингвистика языкового существования. М., 1996. 43 Кожевникова Н.А. Словоупотребление в русской поэзии начала XX века. М., 1986. 44 Апресян Ю.Д. Избранные труды: В 2 т. М., 1995. 45 Теория концепта уже была применена в исследованиях по проблемам творчества отечественных писателей, см.: Макаркина Ю.В. Эпистолярное наследие Б. Пастернака (Композиционно-коммуникативные особенности и концептуальное содержание): Дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2000; Вербицкая В.В. Формирование концептуального значения русского слова в переводческой практике Н.М. Карамзина: Дис. ... канд. филол. наук. СПб., 1999; Садуллаева Ж.Р. Концепты русской ментальносте в романе И.А. Гончарова «Обломов»: Дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2000; см. также статьи в сб. «Понятие судьбы в контексте разных культур». М., 1994.
Нужно отметить, что идея анализа поэтического творчества с опорой на понятие конг/епта существовала и в советском литературоведении. См., например, рассуждения Григорьевой А.Д. о семантическом комплексе слова . - Григорьева А.Д. Слово в поэзии Тютчева. М., 1980. С. 19 - 20. 46 «Поэзия Соловьева, - пишет П.П. Гайденко, - в не меньшей степени содействовала усвоению его философских идей и, что самое главное, распространению их далеко за пределами собственно
Возвращение Вл. Соловьева к отечественному читателю началось не так давно (то же можно сказать и об отечественной литературоведческой науке ) и было вызвано в первую очередь идеологическими причинами, повлиявшими на неравномерность освоения его наследия - вопросам изучения философии и эстетики было уделено гораздо больше внимания, чем проблеме целостного восприятия творчества Вл. Соловьева и особенной роли в нем поэзии как «прямого откровения души». В связи с этим цель исследования - показать, каким образом учение Вл. Соловьева о всеединстве, опирающееся на христианскую аксиологию, разделяющую все явления окружающего мира на вечные и временные, служит организующим идейным началом всего творчества:49 в философско-богословской сфере выступает как онтологический принцип, а в литературной критике и поэзии приобретает статус творческого метода.
Объект исследования - поэтическое и литературно-критическое творчество Вл. Соловьева, а также те его философские и эстетические труды, в которых тема всеединства является предметом специального рассмотрения. Особое внимание в работе будет уделено концептам «Вечность» и «Время», образующим концепцию «времени / вечности», лежащую в основе учения о всеединстве. Выбор из довольно широкого круга концептов, так или иначе воплощенных в работах Вл. Соловьева, именно «Вечности» и «Времени», взятых в паре из-за аксиологической сопротивопоставленности, обусловлен рядом причин: философского общества...». - Гайденко П.П. Владимир Соловьев и философия Серебряного века. М., 2001. С. 13. 47 См. библиографический указатель. 48 Имя Вл. Соловьева в работах советских литературоведов и критиков чаще всего упоминалось в связи с изучением раннего периода творчества А. Блока: Громов П.П. Герой и время. Л.,1961. С. 396 - 404; Он же. А. Блок, его предшественники и современники. М. - Л., 1996. С. 59-83; Венгров Н. Путь Александра Блока. М.,1963. С. 68-73; Максимов Д.Е. Материалы из библиотеки Ал. Блока (к вопросу об Ал. Блоке и Вл. Соловьев) // Уч. зап. Ленинградского пединститута. Л., 1958. Т. 184. Вып. 6. С. 351 - 386; Орлов В. Александр Блок. Очерк творчества. М., 1956; Минц З.Г. Поэтический идеал молодого Блока. Тарту, 1964. С. 172 - 225; Она же. К генезису комического у Блока (Вл. Соловьев и А. Блок) // Уч. зап. Тартуского ун-та. Тарту, 1971. Вып. 266. Т. VIII. С. 124- 194; Она же. Из рукописного наследия Вл. Соловьева-поэта// Уч. зап. Тартуского ун-та. Тарту, 1975. Вып. 358. Т. XXIV. С. 372 - 395; Соловьев Б.И. Поэт и его подвиг. Творческий путь Александра Блока. М., 1980. С. 23. 49 «Концепция Всеединства универсальна: если назвать лишь главные ее линии, она определяет онтологию, задает принципы теории цельного знания, связуется с методом критики отвлеченных начал и служит методологическим принципом, который доставляет как способ создания понятий, так и способ композиции, объединения всех разделов философской системы». - С.С. Хоружий. Наследие Владимира Соловьева сто лет спустя // Соловьевский сборник. М., 2001. С. 4. - принципиальной важностью названных категорий для онтологической системы Вл. Соловьева, специфику которой можно определить через словосочетание «материалистический идеализм» (А.Ф. Лосев); ярко выраженным христианским характером мировоззрения Вл. Соловьева, сформировавшим его аксиологию, в которой явления окружающего мира делятся на временные и вневременные. подчеркнутым вниманием самого Вл. Соловьева к категориям вечности и времени, получившим в его творчестве значение цели и условия ее достижения в теории всеединства; - спецификой воплощения названных концептов в художественно-поэтическом пространстве, созданном Вл. Соловьевым.
Методологическую основу исследования составили положения, выдвинутые как в трудах литературоведов (В.М. Жирмунский, Ю.М. Лотман, С.С. Аверинцев, М.Л. Гаспаров, В.И. Тюпа, Е.А. Маймин, Б.В. Томашевский, А.П. Скафтымов и др.), лингвистов (А.А. Потебня, Г.О. Винокур, Н.Д. Арутюнова, Ю.С. Степанов, Ю.Д. Апресян, В.В. Виноградов, В.П. Григорьев, В.В. Колесов и др.), способствовавших функционированию филологии как единой науки.
Апробация работы. Основные положения исследования были сообщены автором на теоретических семинарах и научных конференциях Коломенского государственного педагогического института (Коломна, 1999 - 2002), на Третьих Майминских чтениях (2000).
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:
Концепт «Вечность» в поэзии Вл. Соловьева // Третьи Майминские чтения. -Псков, 2000. С. 122 - 124.
Антитеза «вечность - время» в поэзии Вл. Соловьева // 2000 лет христианства. - Коломна, 2000. С. 89 - 90. «Вечное» и «временное» в поэзии Вл. Соловьева // Сборник научных статей аспирантов и соискателей. - Коломна, 2002. С. 107 - 112.
4. К проблеме концептов в творчестве Вл. Соловьева // Пушкинский 50 «Поэзия, вытекающая из такого миросозерцания, - писал В.Я. Брюсов, - конечно, христианская поэзия. Она не повторяет знакомых текстов и не пересказывает евангельских притч. Но начала христианские лежат в ней на дне и освещают ее изнутри, как свеча, заключенная в прозрачном сосуде». - Брюсов ВЛ. Владимир Соловьев. Смысл его поэзии // Брюсов В.Я. Собр. соч.: В 7 т. М, 1972. Т. 6. С. 221. альманах. - Омск, 2002 (в печати).
5. Концепт // Литературоведческие термины: Материалы к словарю: Вып. 3. -Коломна, 2003 (в печати).
Возможность практического применения результатов диссертации. Теоретические выводы и исследовательский материал могут быть использованы в преподавании курса русской литературы рубежа XIX - XX веков, на спецсеминарах и спецкурсах по творчеству Вл. Соловьева и по проблемам взаимодействия дисциплин гуманитарного цикла (литературоведения, лингвистики, культурологии).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка, включающего 270 наименований. Общий объем работы - И 5 страниц.
Время и вечность как центральные понятия философско-литературного творчества ВЛ. Соловьева
Концепт «Вечность» зафиксирован как факт культуры в словаре концептов, составленном Ю.С. Степановым в 1997 году.1 В описание концепта, помимо этимологии, истории бытования, обязательно входит и его современное толкование. Ю.С. Степанов выделяет следующие значения: 1. Вечность тварная, сотворенного мира; эта вечность противопоставляется времени. 2. Вечность Бога, стоящая над этим противопоставлением. Вечность и время относятся к тем реалиям, которые издревле лежат в основе человеческого мировосприятия.2 Безусловно, что античные концепции времени -трактовки Платона, Аристотеля, Плотина - определили появление современных указанных значений концепта «Вечность». Рассмотрим кратко учение каждого из перечисленных античных философов о вечности и времени - их континууме - тем более, что влияние Платона и Плотина на формирование идеалистического мировосприятия Вл. Соловьева не подлежит сомнению.3 Основатель мирового идеализма Платон мыслил проблему времени в контексте своей космогонии: «...когда Отец усмотрел, что порожденное им, это изваяние вечных богов, движется и живет, он возрадовался и в ликовании замыслил еще больше уподобить (творение) образцу. Поскольку же образец являет собою вечно живое существо, он положил в меру возможного и здесь добиться сходства; но дело обстояло так, что природа того живого существа вечна, а этого нельзя полностью передать ничему рожденному. Поэтому он замыслил сотворить некое движущееся подобие вечности; устрояя небо, он вместе с ним творит для вечности, пребывающей в едином, вечный же образ, движущийся от числа к числу, который мы называем временем. Ведь не было ни дней, ни ночей, ни месяцев, ни годов, пока не было рождено небо, но что он уготовил для них возникновение лишь тогда, когда небо было устроено. Все это - части времени, а «было» и «будет» суть виды возникшего времени, и, перенося их на вечную сущность, мы незаметно для себя делаем ошибку. Тому, что вечно пребывает тождественным и неподвижным, не пристало становиться со временем старше или моложе... либо вообще претерпевать что бы то ни было из того, чем возникновение наделило поток данных в ощущении вещей. Нет, все это - виды времени, подражающие вечности и бегущие по кругу согласно закону числа» («Тимей», 37 -38 с). В этом рассуждении Платона мы можем выделить несколько важнейших моментов, характеризующих вечность, время и определяющих их связь: 1) время появилось только тогда, когда демиург («Отец») сотворил космос; 2) время было создано, чтобы «еще более уподобить творение образцу»; 3) природа образца вечна, и так как этого нельзя передать сотворенному, демиург творит подобие вечности - время; 4) время движется от числа к числу, подражая вечности, «согласно закону числа». Таким образом, уже в учении Платона мыслится неразрывная связь времени и вечности: время не может ни существовать, ни быть постигаемым без связи с вечностью, так как является подобием вечности в эмпирическом мире и, следовательно, не только отличается от нее, но и является ей причастным. Здесь же нужно отметить, что вопрос о конце времени, а с ним и космоса, остается у Платона открытым. Он говорит, что время «возникло вместе с небом, дабы, одновременно рожденные, они и распались бы одновременно, если наступит для них распад» («Тимей», 38). Вл. Соловьев придавал большое значение платоновскому умозрению и фигура самого философа вызывала у него неподдельный интерес в течение всей жизни. По мнению А. Ф. Лосева, общность мировосприятия философов - то, что идея выше материи, определяет её, оформляет и организует - «об этом и нечего говорить и в отношении Платона, и в отношении Вл. Соловьева». Для нас важно то, что все философские категории - компоненты, привлеченные Вл. Соловьевым для создания собственной онтологии - истина, добро, красота, София (параллель с платоновской Афродитой Уранией и вульгарной Афродитой «всенародной»), учение о смысле любви и т. д. - имеют в своей основе платоновское учение о вечных идеях, сопричастных вечному образцу, подобием которого является наш мир. Однако необходимо сказать о принципиальной разнице в учениях философов. «Очевидно, - пишет Вл. Соловьев в статье «Платон» для словаря Брокгауза и Ефрона, - что в понятии духовного рождения Платон дошел до предела античного миросозерцания и, несмотря на свою гениальность, не был в силах перейти этот предел. Эрос на деле остался для него не «рождающим в красоте», как требует его собственное определение, а только созерцающим красоту истинно-сущего и желающим, но бессильным воплотить ее» (X, 470). Тогда как для самого Соловьева главное заключалось в воплощении вечных идей, которые при этом бы не потеряли своей идеальности, что возможно только тому, кто «имеет силу воскрешения для вечной жизни» (IX, 240). Драма Платона, по мнению Вл. Соловьева, заключается в непонимании того, что человеку невозможно исполнить свое назначение (то есть стать сверхчеловеком), применяя только силу ума, гения и нравственной воли - для этого было необходимо знание о «настоящем существенном Богочеловеке» (IX, 241). Учение о мировой душе, как деятельном начале творчества, связывающем умопостигаемый мир с чувственным - «главный принцип платоновской космологии» (Вл. Соловьев), - имело решающее значение для последующей философии.
«Время» и «вечность» в эстетике и литературной критике ВЛ. Соловьева
Отметив в предыдущей главе интерес Вл. Соловьева к природе слова, которую он определял как символическую, то есть «совмещающую в себе наличную единичность со всеобщим значением» и потому не подвластную пространству и времени, - вечную (IX, 144), мы в этой главе обращаемся к эстетическому учению Вл. Соловьева, и в частности к теме лирического творчества, которая нашла свое выражение как в обширных теоретических разработках, так и в поэтической практике самого философа.
В этой части нашего исследования мы рассмотрим, каким образом концепты «Вечность» и «Время» воплотились в эстетической теории Вл. Соловьева, а точнее, в том ее направлении, которое непосредственно касается «истинного поэтического творчества».
Эстетика Вл. Соловьева, являясь неотъемлемой частью созданной им мировоззренческой системы, также была призвана помочь решению «первого вопроса, на который должна ответить всякая философия, имеющая притязание на общий интерес», то есть «вопроса о цели существования» (III, 250). Учение о положительном всеединстве, при наступлении которого произойдет полное слияние человечества с Богом в вечности (условиями осуществления этого процесса в настоящем Соловьев называл время и пространство85) в рамках эстетической теории предстает как учение об абсолютной красоте: «Если в нравственной области (для воли) всеединство есть абсолютное благо, если в области познавательной (для ума) оно есть абсолютная истина, то осуществление всеединства во внешней действительности, его реализация или воплощение в области чувствуемого материального бытия есть абсолютная красота. Так как эта реализация всеединства еще не дана в нашей действительности, в мире человеческом и природном, а только совершается здесь, и притом совершается посредством нас самих, то она является задачею для человечества, и исполнение ее есть искусство» (II, 355).
Вопрос о цели существования, решенный Вл. Соловьевым в русле христианского учения о Богочеловечестве - возвращении к совершенному Вечному Началу, - как мы уже отмечали, был положен и в основу эстетической теории. Разрабатывая ее, Вл. Соловьев привлекал категории, значимые для всей его онтологии в целом - красота, истина, благо, единство, любовь, свобода и т. п. Они получили особое коннотацион-ное значение-связь с концептами «Вечность» и «Время», лежащими в основании мировоззренческой системы: «Торжество вечной жизни - вот окончательный смысл вселенной. Содержание этой жизни есть внутреннее единство всего, или любовь, ее форма - красота, ее условие - свобода» (VII, 146). Таким образом, плодотворная работа в области эстетики, по мысли Вл. Соловьева, обязательно «должна связать художественное творчество с высшими целями человеческой жизни» (VII, 77), потому как «художественное творчество есть особая деятельность человеческого духа, удовлетворяющая особенной потребности и имеющая собственную область» (VII, 70).
Переходя к непосредственному изложению эстетической теории Вл. Соловьева в указанном нами ракурсе, отметим, что из перечисленных выше категорий, выбранных Вл. Соловьевым для создания этой сферы своего учения, наиболее важной является красота как форма вечной жизни - цели исторического процесса.
Итак, «образующими началами», или «факторами общечеловеческой жизни», являются «три основные формы бытия», составляющие природу человека - «чувство, имеющее своим предметом объективную красоту, мышление, имеющее своим предметом объективную истину ... и воля, имеющая своим предметом объективное благо» (I, 256).
Особенность восприятия мира через чувство заключается в возможности постигать гармонию вселенной через ощутимые, материальные формы. И именно эстетическое, или «художественное» чувство, позволяет ощущать единство и полноту мира, являясь субъективной основой сферы творчества, «объективным принципом» которой является красота: «...художественному чувству непосредственно открывается в ощутительной красоте то же совершенное содержание бытия, которое философией добывается как истина мышления, а в нравственной деятельности дает о себе знать как безусловное требование совести и долга» (VII, 124).
Являясь формой вечной жизни и проявляясь как «ощутительная» гармония природы, вселенной, объективная красота - одно из трех «образующих начал» всеединства - имеет особое назначение в человеческом мире: «...красота нужна для исполнения добра в материальном мире, ибо только ею просветляется и укрощается недобрая тьма этого мира» (VI, 77). Тому же призвано служить и настоящее искусство, имеющее своим началом красоту: «Совершенное искусство в своей окончательной задаче должно воплотить абсолютный идеал не в одном воображении, айв самом деле, -должно одухотворить, преосуществить нашу действительную жизнь» (VI, 90).
Давая определение истинно художественного произведения, Соловьев особо подчеркивал его объективно-вечную природу, указывающую на связь с Творцом: «...всякое ощутительное изображение какого бы то ни было предмета и явления с точки зрения его окончательного состояния, или в свете будущего мира, есть художественное произведение» (VI, 85). Поэтому, «вдохновенный художник», воплощая свои созерцания в чувственных формах, есть связующее звено, или посредник, между миром вечных идей, или первообразов, и миром вещественных явлений (VII, 144).
Что же такое художественное творчество по Соловьеву? Каким оно должно быть, чтобы послужить делу всеединства и всеобщего перевоплощения? - Это «художественное творчество, в котором упраздняется противоречие между идеальным и чувственным, между духом и вещью... земное подобие творчества божественного, в котором снимаются всякие противоположности, и божество проявляется как начало совершенного единства» (VII, 144).
Концепты «время» и «вечность» в поэтическом творчестве ВЛ. Соловьева
Вл. Соловьев, считая поэзию «прямым откровением души», на протяжении четверти века создавал собственный поэтический мир, оказавшийся не только специфической частью наследия философа, но и уникальным источником вдохновения для целого поэтического поколения.
Мнения о художественных достоинствах лирики Соловьева и у современников, и у историков литературы оказывались, зачастую, прямо противоположными.116 Достаточно привести высказывания двух авторов, близко знавших Соловьева и относившихся к нему с нескрываемой симпатией. Так, К.В. Мочульский, написавший обстоятельную монографию о Вл. Соловьеве, вынес неутешительный вердикт: «Поэтический дар Соловьева невелик. У него есть отдельные пронзительные строки, прекрасные строфы, но в целом его поэзия производит впечатление мучительной неудачи».117 А С.Н. Булгаков, наоборот, считал, что «в многоэтажном искусственном и сложном творчестве Соловьева только поэзии принадлежит безусловная подлинность, так что и философию его можно и даже должно поверять поэзией». Попыткой обобщить мнения современников о синтетической природе философско-поэтического творчества Соловьева можно назвать комментарий СМ. Лукьянова, который и сейчас не потерял своей актуальности: «Поэтическая деятельность Вл. Соловьева и при жизни, и по смерти его оценивалась чрезвычайно различно. Одни полагали и полагают, что поэтическое дарование Вл. С. Соловьева было очень умеренное; что писал он стихи между делом; что к своему поэтическому призванию он относился слегка; что сборник стихотворений, оставленный им в наследство русскому обществу, есть маловажный и случайный придаток к его истинно-ценному философскому наследию. Другие полагали и полагают, что поэтическое дарование Вл. С. Соловьева было выходящее из ряда вон; что писал он стихи по некоторой серьезной внутренней потребности; что служение поэта ставил он в общем даже чрезмерно высоко; что небольшая серия опубликованных им поэтических произведений есть необходимая часть его жизненного подвига... Оказывается, одним словом, что для одних Вл. С. Соловьев вовсе не был поэтом, а для других он только и был поэтом».119 Оценивая поэтическую деятельность Соловьева и пытаясь определить неоднозначность фигуры автора, исследователи называли его «рыцарем живой правды»,120 «рыцарем-монахом»,121 «безумным и безмолвным пророком», «пророком-поэтом», «запальчивым философом и флегматичным поэтом».124
Нам представляется важным не столько указать на неоднозначность и часто полярность суждений о достоинствах лирики философа, сколько выявить ту особую роль «откровения души», которую она играла в его жизни как отдельно образованная сфера творчества.
Отношение Вл. Соловьева к собственным лирическим сочинениям выразилось по преимуществу в переписке: - по поводу стихотворения, навеянного фетовскими мотивами,в письме Н.Н. Страхову от 19 января 1887 г.: «...а из написанного сообщу Вам нечто, а именно стихи, внушенные Афанасием - не Александрийским, а Воробьевским и Плющихинским. Это стихотворение мне самому, а также и другим показалось удачным, и если Вы столь строгий (ко мне) критик, также одобрите сии стихи, то я должен буду согласиться с мнением Фета, что их «хоть сейчас в хрестоматию» (Письма, III, 190). - М.М. Стасюлевичу в апреле 1895 г.: «Прилагаю и еще одно стихотворение, но что-бы Вы видели мое объективное отношение к произведениям моей музы, вот Вам пародия сейчас мною сочиненная на то первое («Лучей блестящих полк за полком»)... теперь, по крайней мере, я не боюсь никаких пародий и ругательств, - будьте свидетелем, что я первый себя обругал и пародировал» (Письма, IV, 70). - А.А. Фету, 1898 г.: «Я одержим, как видите, стихоблудием, за последнее время сочинил 36 стихотворений. В следующем первая строфа хороша, поскольку пахнет Фетом. Вторая от собственных усталых мозгов - слабая». (Письма, IV, 228 - 229).
Приведенные примеры свидетельствуют об осознаваемом автором мучительном противоречии между некоторым несовершенством своего лирического дарования (по сравнению, например, с Фетом) и неудержимой потребностью мыслить поэтическими формами.
Думается, что именно этим объясняется большое количество самопародий, их «мгновенность», обусловленная нежеланием «быть обруганным» или передразненным кем-либо еще. По-видимому, здесь же лежит и причина «шутливой формы» автобиографической поэмы «Три свидания», в которой, по признанию самого Соловьева, он воспроизвел «самое значительное в жизни» (XII, 86).125
Сильное желание быть понятым (и, безусловно, принятым), а также «оградить себя от опасных нареканий» (XII, 4) в области критики, побудило Вл. Соловьева написать «Предисловие автора» к третьему (!) изданию собственных стихотворений, в котором он вновь вспоминает о вечной красоте, противопоставляя ее платоновской «простонародной Афродите», специально оговаривая при этом, что последней его стихи «не служат ни единым словом» (XII, 4). Обобщая сказанное, как нам представляется, следует говорить о поэзии Вл. Соловьева как о самоценной части его творческой жизни, имеющей для самого автора значение не менее важное, чем философско-богословская сфера приложения умственно-духовных усилий.
Вопрос о соотношении двух областей деятельности Вл. Соловьева - философско-богословской и поэтической - как разных системах выражения единого мировоззрения, - отправляет нас к классической проблеме различия языка прозы и языка по-эзии.
Современное отечественное стиховедение, ведущее свое начало от А. Белого и В.Я. Брюсова и основывающееся на трудах Б.В. Томашевского, Б.М. Эйхенбаума, P.O. Якобсона, В.М. Жирмунского, Ю.Н. Тынянова, М.П. Штокмара, Л.И. Тимофеева, СМ. Бонди, А. Квятковского, В.Е. Холшевникова, П.А. Руднева, Ю.М. Лотмана, М.Л. Гаспарова и других ученых, признает иное качество слова, попавшего в систему связей поэтического мира: «Слово в поэзии «крупнее» этого же слова в общеязыковом тексте. Нетрудно заметить, что чем лапидарнее текст, тем весомее слово, тем боль-шую часть универсума оно обозначает».
